Заместитель секретаря Соединенных Штатов по обороне Пол Вольфовиц с тех пор, как его знают коллеги и журналисты, непрерывно повторяет, что "наш мир - опасное место, и с этим что-то нужно делать". Мы не занимаем таких высоких постов, нам так далеко не видно, и, наверное, поэтому выражаемся скромнее: мир устроен весьма неуютно, и с этим приходится считаться.
В этом разница: мы, включая романтиков и здравомыслящих, знаем, что везде - не указывая пальцем - неуютно, а стоит подняться на подиум, будь это хотя бы для демонстрации нижнего белья, как, глядя на публику сверху, нам неизбежно приходит на ум: с этим что-то надо делать. Нельзя допустить, чтобы мужчины носили эти кошмарные подштанники!
И нам, как Карлу Марксу, начинает чудиться призрак мужчины в подштанниках с завязочками на щиколотках, бродящий по Европе и другим континентам планеты. И мы воображаем себя провидцами и пророками, и вот мы уже пришли в этот мир, чтобы указать людям тот единственный путь, который...
Воображаемые и реальные, во плоти и в усах, призраки таки да бродят по планете. Когда им присваивают инфернальные звания, относя к категории "вселенского зла", это ничего не объясняет и никого не убеждает. "Зло" - истрепанный и опорочивший себя термин. В последние несколько десятилетий в роли "зла" выступали: берлинская, венская, петербургская и все остальные монархии, коммунизм, капитализм, империализм, несколько революций, одна из которых культурная, белые, красные, черные, коричневые, нацисты, фашисты, исламисты, сионские мудрецы, антисемиты, сионисты, либералы, террористы и прочая и прочая, а абсолютное добро было представлено только одной старушенцией - матерью Терезой. Все остальные - под сомнением.
Пол Вольфовиц приехал в Манхеттен по приглашению журнала "Нью-Йоркер", чтобы выступить перед журналистами и прочим интеллектуальным сбродом главного города планеты. Едва он поднялся на трибуну, как в него полетело: "Убийца!", "Военный преступник!".
Нравится нам этот тип или нет, согласны мы с жандармскими действиями американцев на планете или не соласны, но вот, что сказал этот человек: "Это замечательно, что теперь 50 миллионов афганцев и столько же иракцев наконец-то могут говорить в таком стиле, как вы сейчас, без риска, что им отрежут языки".
Понятие: "зло", которое не становится более понятным при обращении к философам, делящим его на две половинки, абсолютное и относительное,
следует исключить из употребления, как ничего не значащий термин, но хочется, однако, чтобы в мире возрастала масса добра и свободы, причем, не только в форме беспрепятственного внутреннего монолога, а как гарантия от пуль и голода и чтобы меньше людей умирало преждевременно.
Вплотную к трибуне, на которой стоял замминистра, подбежал парень и ткнул в него палцем: "Тебя следует судить, как нацистского преступника", на что Волфовиц ответил, что в соответствии с его видением истории наци действовали примерно так же, как этот парень, то есть одним затыкали рот, а другим уши.
Мир, мягко говоря, место небезопасное. Опасности подвергаются ни в чем не повинные: погонщик верблюдов в Мессопотамии, программист в небоскребе Манхеттена многие миллионы других и в других местах. Я смотрю в окно и по ту сторону вади вижу арабский городок Бейт-Джала, из которого месяцами, почти каждый вечер, по мне стреляли из АК. а вон там, во дворе, стоял танк и еврейские солдаты из пушки палили по арабским домам. Те и другие расстреливали "зло", и для тех и других "зло" было конкретным. Когда свергли Саддама, а потом поймали этого подонка и проверили содержимое его рта, по эту сторону была радость ("Зло" понесло потерю), а по ту сторону был траур ("Зло" одержало победу).
Если в мире существует зло без кавычек, то оно состоит в том, что взрослые мужики, с усами и без, с автоматами, компьютерами, танками и зарплатами министров делают вид, что знают, как быть и что следует делать. Врут они все, и те, что придут на их место, как показывает опыт, тоже будут врать.
Я, однако, рад, что Вольфовицу удалось добиться своего, и Садама убрали. Смерть тирану! Долой всех тиранов! Но не думайте, что:
"Убьют лишь только одного
И тихо станет всюду". - Такого ни разу не было.
А было и остается то, что для людей, живущих по ту сторону вади, Саддам и шейх Ясин, Арафат и бин Ладен - все они такое же добро, как для меня, к примеру, мать Тереза. Хотя я и не католик.
Послушать Вольфовица, так США - благородный рыцарь, выстоявший две битвы и ведущий третью. Первая была против нацизма, вторая - против советизма, а третья, и она кипит сейчас, против терроризма.
И дело тут не в чьих-то симпатиях и антипатиях, и не в том, что зло может быть абсолютным или относительным, а в том, на чьей стороне выбор есть, а на чьей нет. Когда я смотрю на вадь, отделяющую меня от Бейт-Джалы, и на АК против Танка "Меркава", я думаю о том, у кого из нас есть выбор, а у кого выбора нет.
Если они проиграют, то вокруг Бейт-Джалы 22 арабских государства - есть, куда уйти, а можно и остаться, получив относительно сытую и безопасную жизнь и национальную автономию. У нас есть танки, но нет выбора. Еще парадоксальнее то, что у США тоже нет выбора, а если мы хотим, чтобы мир стал более безопасным и пригодным для жизни местом, то победе в этой войне нет альтернативы.
Тут ничего не поделаешь, так как с той стороны вади угроза не только ценностям, о которых можно спорить, но жизни, которой нет альтернативы.
Отец Вольфовица эмигрировал из Польши в 1920 году, а все оставшиеся в Польше родственники ушли в Освенцим, чтобы не вернуться. Помнит ли он, что тогда же Америка отказала евреям-беженцам из Европы в убежище на своей территории? Если помнит, то не должен считать свою страну воплощением добра. Увы!