Вошли, закрылись, отдышались, переждали вой сирены, на потолке ища защиту. Погромыхало вдалеке, ничего не случилось, потолок устоял. Вышли под солнце, прищурились, пустое небо оглядывая.
- Доигрались, - выдохнул толстый с одышкой.
- Дождались, - утирался платком лысый.
- Сколько ещё бегать, прятаться с моими габаритами?
- Это ненадолго, - успокоил Лившиц, - наши им покажут.
- Может и покажут, - поддержал толстый, - может, дадут, если наш американский дядюшка руки не свяжет.
- Поживём, увидим, - решил лысый, - Разговаривают грозно, только Бог знает, что там у них в головах.
- Не важно, что там в головах, - усилил Лившиц, - теперь получат, не отвертятся!
C тем и расстались. С надеждой.
Минут через сорок впопыхах сбежались. "Хизбалла" не унималась, сволочь. Но работала с недолётом, где-то по берегу и как-то невнятно.
- Мужики, дверь не закрывайте, - попросил толстый, - со света не видно ни черта.
- А что вы здесь увидеть хотите? - начал выстраивать отношения Лифшиц. - Мазган? Холодильник с напитками? Телевизор? Лампочку и ту выкрутили. Или не понятно, - самим о себе заботиться надо, им сейчас не до нас.
- Кому им? - вступился толстый, - что ты всё намёками.
- Вам объяснить? Пожалуйста, - разогревал себя Лившиц, - тем, кого мы с такой лёгкостью и бездумьем наделяем властью...
- Кого мы с такой лёгкостью... За себя говори, - упёрся толстый, - лично я никого не наделяю. Из принципа.
- Вот-вот, самоустраняемся, а потом спросить не с кого.
- Ладно вам. Другой раз лампочку прихвачу, - примирил стороны лысый, - знать бы, как скоро.
- У меня вентилятор есть старенький, но в рабочем состоянии, - вспомнил Лифшиц, - найду, принесу. Сколько тут сидеть придётся... Надо бы познакомиться... я - Арон.
Арон ничего себе мужчина. Прошлая красота уверенно сидит на нём, словно хорошо подогнанный, но прилично потёртый костюм. Вот только глаза... Зеркала души подёрнуты плёнкой равнодушия и брезгливости, как у бывших столоначальников.
- Виктор, - скромно признался лысый, - Я Виктор. А вы?
- Сашок, - пробасил толстый, - Алекс, если удобно...
- Видите как, живём бок о бок, а знакомимся в бетонном подвале, - раскрыл картину Арон Лифшиц, - надолго ли тут?
- Телевизор смотрел? Обещают за неделю управиться, - обнадёжил Алекс, - я думаю, не больше. Танков нагнали.
- Они неделю только пары разводить будут, - по-своему подсчитал Виктор. - Подумаешь, танки. Вы воевали?
- Не пришлось, - за двоих ответил Лифшиц.
- А мне пришлось. Так что, - месяц в лучшем случае. Сейчас начнутся торги. ООН, Америка, Евросоюз, Иран, Россия, дорожную карту вспомнят... Пятое-десятое-двадцать восьмое... Кто там решает? Что они понимают, нынешние, в войнах? Эх, был бы я помоложе...
- Не навоевался? Сейчас на юг свалить бы, под солнышко с девушкой, - рассудил толстый Алекс, - да не на что. Богатые съехали, попрятались, - ни работы, ни шекелей
Сирена захлебнулась. Тупо бухнули где-то в крайотах пять-шесть разрывов.
- Недолёт, - определил Виктор, - с попаданием у них не важно, пуляют на удачу...
Постояли в раздумьях, вышли на свет. Разошлись.
В семь вечера, едва взвыло, первым был Виктор.
Со стремянкой и лампочкой. И, пока подтягивались соратники, дал свет.
- Не нашёл я вентилятор, - соврал Лифшиц, - куда-то запропастился.
- Зато есть на что присесть, - обрадовал Алекс, расставляя складные стулья.
- Хорошо, не на ногах, - Лифшиц, прочно уселся и стал руководить, - Саша, помоги Виктору разобрать это, - он показал на кучу хлама, сваленную в угол подвала.
Роли распределились мгновенно. Командовал ленивый, но дотошный Лифшиц, исполнял шустрый, смекалистый Виктор, помогал, но больше мешал тучный Алекс. Из хлама извлекли и оставили хромоногий стол, обувную тумбочку, шестилетней давности пластиковую посуду, сохранившего стеклянные глаза плюшевого мишку и расцвеченную плесенью Тору (иврит - русский). Остальное сгнило и ушло в ближайший мусорный бак. В ржавом кране обнаружилась ржавая вода. За кучей хлама - нервно функционирующий туалет. Бетонный куб наполнился зачатками жизни.
Сирена давно заглохла. Выглянули, изучили прибрежные дали. Воздух был чист, море сияло, - обошлось без попаданий. Уже хорошо. Расходиться не хотелось, работа по благоустройству убежища сблизила народ до состояния "а не отметить ли это дело?"
- Тут на Бней Егуда, буквально в пятидесяти шагах, арабская лавчонка, - сделал первый шаг толстый Алекс. - Круглосуточно, вне зависимости от войн и потрясений. Воспользуемся? - В закатном свете лицо его лоснилось предчувствием грядущего.
- Считаю, можно, - перехватил инициативу Лифшиц, - через час-полтора ещё прилетит. Стоит ли расходиться?
- Прилетит, не прилетит, какое нам дело, - махнул на всё Виктор, - по сколько сбросимся?
- Берите бутылку, - увильнул Лифшиц, - с меня - закуска.
Я живу тут, буквально в соседнем подъезде.
- Ты вентилятор найди, - напомнил Алекс, - без вентилятора упреем.
Вентилятор Лившиц, допустим, не нашёл и не искал. А из закуски поднёс к столу мацу явно прошлогоднего Песаха, три огурца квашенных и пласт сыра, растопыривший крылья и готовый взлететь.
- Прижимистая у тебя хавера, - прошёлся вскользь Алекс, - не перекормит. То-то кожа на ушах обвисла и шерстью обросла.
- За своей следи, - огрызнулся Лифшиц, - штаны вон сзади лопаются.
- Некому следить, - искусно разливая водку "На берёзовых бруньках", заметил толстый, - я бы доверил, да некому.
- Так понимаю, холостяцкая у нас компания подобралась, - зафиксировал Виктор, - это ничего, это мы переживём. Кто тут старший, - говори тост за победу еврейского оружия.
Претендент был один, неоспоримый. Лифшиц распрямил спину, остановил взгляд на стакане и смешал политпросвет с божьим промыслом. - Наш народ всё вынесет, и Бог нас не оставит. Враг будет разбит, победа будет за нами!
Никто не возразил. Выпили, зажевали, задумались.
- Хотелось бы уточнить, - не удержался Алекс, - наш народ, это который? - его порция достигла определённых глубин, проникла в слизистую и разбудила в нем Сашка. А Сашок тип был ещё тот, заковыристый: - Про народ чуть подробнее, пожалуйста.
- Именно, - поддержал вопрос Виктор, хотя выпил скромно, - по чью сторону фронта вы были, скажем, в войне Судного Дня?
- Это какой год? - не уловил подначки Лифшиц.
- Не знать историю своего народа? Стыдно, батенька. Допустим, семьдесят третий.
- В семьдесят третьем я был заведующим орготделом Тульского Облсовпрофа...
- Ого! И принимал активное участие в организации митингов с осуждением израильской военщины, - вписался в контекст Сашок, - не так? Теперь это твой народ, а тогда? "Сурово осудить приспешников американского империализма"?
- Я понимаю вашу иронию, - спокойно парировал Лифшиц, - один вопрос, сколько вам лет, господа?
- При чём наш возраст? - растерялся Сашок, разливая следующий тост, - все мы военные или чуть послевоенные.
- А при том, господа, что это мы здесь господами стали, а там, - октябрёнок, звеньевой, пионер, вожатый, комсомол, армия, профсоюз. Всё выше, и выше, и выше. И всё вроде на мази, и кабинет, и квартира, и служебный транспорт, и жена с грудью, и секретарша с ногами. А дальше - стоп! Пятая графа не пускает, хоть в лепёшку расшибись.
- Куда дальше-то с таким набором? - вставил Виктор.
- Были перспективы, - затосковал Лифшиц, - только пятая графа с тем народом развела. Да каждого из нас, если смотреть в корень... А митинги против израильской военщины организовывал, врать не буду. И даже выступал. Попробовал бы не выступить.
- Попробовал бы, - пожалел его Сашок, - глядишь, раньше бы отпустили. Ты выпей, полегчает.
Тост вышел молчаливый, мрачный. И огурцы кончились.
- Отпустят они, как же, - вернулся в личное Лифшиц, - пять лет в отказе. Семья, дети - побоку. У бывшей секретарши угол снимал, пожалела по старой памяти. Так что разницу между тем и этим народом на своей шкуре вывез, как все.
- А вот обобщать за всех не стоит, - простодушно заявил Сашок. Крупная фигура, весёлое лицо, усы торчком, глаза по чайнику. - У меня другие впечатления от жизни. Не был, не вступал, не участвовал, себя не насиловал. Трудовой коллектив, - меня до сих пор от этого словосочетания воротит. Я практически с юности в морях и океанах от матроса до моториста, от моториста до радиста, - всё пропахал. Времена какие были? "Коллектив плавсостава в ознаменование... берёт на себя..." Вы берите, - я пошёл. Они взяли на себя, а потом вместе с капитаном водку жрут, перевыполняют. Меня не любят, потому что я еврей и горжусь этим - раз, само слово "коллектив" мне поперёк горла - два и в это время английский учу, - значит сбежать за бугор задумал - три. Нормальный мариман станет Джека Лондона или Хэма в первоисточнике читать? Ему это надо? Ему от загрузки до разгрузки, - море, водка, коллективные обязательства, валюта, шмотки... До Канады дотерпел, нашёл израильское посольство, пошел и сдался. Благо, фамилия по маме, - Шварц...
- И вот так просто, с распростёртыми объятиями? - не поверил Лифшиц.
- Почему же, помурыжили как всех, но не отказали.
- Неженатым легче, - вставил Виктор чтобы как-то поучаствовать.
- С чего ты взял, что не женатый? У меня и сейчас жена, две дочери, - всё как у людей. - Сашок, разливая по третьей, мастерски держал паузу: - Только сюда не пожелали, вот какая штука. Жена пару раз наезжала. Я ей все условия, - Эйлат, море Красное, море Мёртвое, море свежее, святые места. Покаталась, посмотрела, фруктишек пожевала и ни в какую, - мне, мол, здесь не место... У неё, видишь ли, свои коллективные обязательства, а фрукты здесь как из пластика. Что верно, то верно... Старшая дочь нынче институт закончила, может она пожелает... Ладно, причастимся по предпоследней, - как-то сник виночерпий.
Приложились по предпоследней, похрустели мацой.
- А половой вопрос как решаем?
Чтобы три одиноких мужика в Израиле да за бутылкой водки, да не затронули эту тему... Вот Лифшиц и затронул.
- Разнообразно, - оживился Сашок. - Здесь этого добра, - море израилеванное, как указывал нам Владимир Семёнович. А что, больной вопрос? Есть пара рецептов, работают безотказно и безоткатно...
Вот тут истошно взвыло и секунд через десять грохнуло. Бетонный куб дёрнулся, робко звякнула по столу бутылка, подмигнула, притухла, но устояла лампочка. Подарки Насраллы падали ритмично, парно и где-то рядом. Лифшиц выхватил мобильник и стал кого-то уговаривать, что приехать сегодня никак не сможет...
- Понимаешь, никак... Что творят, что творят гады!
Сашок закурил нервно. Виктор был спокойно сосредоточен, что-то в уме подсчитывал.
- А такая нам разница, что, попади эта штука по цели, нашли бы нас не скоро и в безобразно разобранном виде.
- Вот так вот, да? Нет, вы как хотите, а я завтра же к дочери. У меня дочь в Реховоте, - Лифшиц принял решение.
- Ты откуда такой грамотный, давай рассказывай, - потребовал Сашок у Виктора.
- Я же говорю, служил, воевал, осваивал опыт, - Виктор огладил двумя руками лысину, кисло улыбнулся, - по полной получил, под завязку, лучше не вспоминать.
- Давай, колись, - пристал Сашок, - а то мы тут перед тобой как фраера душу наизнанку выворачиваем, а он, видишь ли, опыт осваивал.
- Наизнанку?! - вскипел вдруг Виктор, - А тебе легче станет, если я расскажу, как в шестьдесят восьмом в Чехословакии детей гусеницами давили, а я на броне сидел?! Или в семидесятом в Анголе учил губошлёпов чёрных гвозди ручником забивать? Или рассказать тебе, как они на своих соплеменниках тренировались, а я им "калаши" выцеливал? А что такое мина МОН-200 вы знаете? И сколько она за раз живой силы выкашивает, и что от той живой силы остаётся? Что-нибудь вам говорит, - муха Манго? Эта тварь кусает тебя и мгновенно откладывает в рану личинки. И ты носишь на себе эти гнёзда пока они на крыло не становятся. А защиты у тебя антидодов пара да промидол в армейской аптечке. А промидол -наркотик сильнейший. Пару раз применил, готов, - на игле сидишь. И за всё за это, включая минные поля неизвестно чьи и чем напичканные, - денежное довольствие прапора и девки, которых завозит вам из Кейптауна негритос по кличке Губа. Красный "Форд - Адмирал" с брезентовым верхом. И ещё сдерёт с тебя за презервативы...
- Ты успокойся, - придержал его Лифшиц, - не хочешь говорить, никто не неволит. Одно интересно, как же ты с такой анкетой на Святой земле оказался?
- А кому тут что интересно, кроме близких родственников? Кобец Виктор Ильич. Подходит?
- Вполне. Извини и не психуй.
- Да ладно, всё сказал, накипело, вырвалось, - извините. Самое интересное, что на этом Африканском роге мы как салаги на генеральских дачах вкалывали. За гроши. А кто-то валюту чемоданами возил... Только было это давно и как бы не со мной. Сейчас про дела наши военные, скорбные. Не может наступающая армия на полпути останавливаться. Права не имеет! Любой поход должен иметь окончательную цель, - полное уничтожение боевой мощи противника. Полное и окончательное! Это же аксиома. Возьмём Наполеона... Как Израиль побеждал в прежних войнах? Пёр до упора! Чего ещё? Жертвы? На то и война, чтобы за десятки, пусть сотни, даже тысячи миллионам жизнь сохранить, покой и воспроизводство нации наперёд обеспечить. А там засели бездари из профсоюза и в рот международному мнению заглядывают. Только во рту том ни хера, кроме гнилых зубов и дурного запаха. Суки! Суки позорные! Там осталось? Наливай!
- Погоди, не погоняй, - встрял вдруг Сашок, - бери Тору, - сунул в руки Виктору, - открывай на любой странице. Открыл? Э-э-э восемнадцатая сверху. Читай!
- "...когда услышал Авраам, что родственник его пленён, выстроил он своих родственников-домочадцев, триста восемнадцать человек, и погнался до Дана. Ночью он бросился на них врассыпную, сам и рабы его, и бил их, и преследовал до Ховы, что к северу от Дамаска..."