Совещание или беседа, или черт его знает что, но вскоре оно проходило "один на двоих". До сих пор хранивший молчание, лохматый мужик с булыжным лицом, тяжеленной челюстью и барскими манерами лишь нервно задвигал пепельницей сверкающей чистоты и пустоты. Все взоры оборотились к нему. Оказалось достаточно одного немигающего взгляда, чтобы из прохлады оперкаюты исчезли как все "звездастые", так и свита. За широким столом с разложенными картами района оставались сидеть на баночках только дядя-сфинкс, Миша и Саша. Очень хотелось не спать, а курить, хотя на восточное побережье Африки и, в частности, рейд Мапуту давно навалилась ночь.
- Товарищ Макеев, мы же не "ударники" проамфитаминенные. И без того на одном азоте, без жен, без курева почти год ласты протираем. Вместо пластыря чьи-то пробоины затыкать, так получается? Тем более, вам добровольцы требуются. Ведь, живого места на фюзеляже не осталось, снаряжение ресурс исчерпало. Я к совести взываю, всего лишь.
Это Миша повел себя слишком вызывающе. Горячий он. Вспыльчивый. Несмотря на... И зря, кстати. Потому как по всем параметрам погружения, а вернее нагружения выходило, что дядя в гражданской форме одежды был откуда-то с самого-пресамого "знать неслед". Его притащили, вместе со свитой, на вертолете всего три часа назад. Еще и удивлялись, с чего это - на ночь глядя, и с какого-такого канифаса - гражданский мэн толпу при звездах строит? Но, похоже, мишины обороты речи остались без внимания. Это уже судя по выражению дядиного лица. Хотя, что-то заставило Петра Константиновича подняться из-за стола и заметаться от переборки к переборке, исторгая густоватый бас. Прямо-таки, как лев в клетке.
- Понимаю вашу обеспокоенность. И приказывать вам не имею права. Задача сложная. Времени на подготовку практически нет. Но и вы меня поймите. Кроме вас эта акватория никому не известна. Тем более, вы уже проводили доставку в районе операции. Если мы отправим группу, имеющую поверхностное представление о подходах к берегу и вероятных оборонительных мероприятиях противника, то на успешном завершении сразу же следует поставить крест. Сухопутная и воздушная доставки исключаются. Необходимость же проведения данной операции обусловлена возможным скачком в и без того напряженной международной обстановке. "Звездные войны" - это только верхняя часть айсберга. Вероятный противник нацелен на единовременное поражение наших стратегических объектов, после чего мы окажемся бессильны перед фактом прямой угрозы нападения и уничтожения нашей страны. Страны!... И вы мне тут про "вина с куревом" не рассказывайте. Не стоит.
Текст Петра Константиновича потяжелел, отчего Миша решил немного просесть и нахмуриться. Саша, до этого изучавший глубины где-то на южной оконечности Мадагаскара, заинтересовался изобатами дна порта Дурбан. Адски хотелось курить.
- Хорошо, но тогда объясните, почему с "керогазами" придется идти?
- Не понял вас.
- Почему с аквалангами пойдем? Почему аппаратов-то нет? Штатную замену должны были произвести еще два месяца назад.
- Да. Есть сложности такого рода. Мы делаем всё, что в наших силах и уже послезавтра положение кардинально изменится. Виновные будут наказаны. Но в данный момент, на лицо - жизненная необходимость. И поймите же наконец, вам предстоит проводить группу специалистов высшего класса. Это сплоченная, опытная и превосходно подготовленная команда... Их командира Евгения Борисовича вы прекрасно знаете. Ребята-профессионалы. В то же время, никакой опыт не заменит ваше знание акватории района и возможность свободной ориентации под водой в условиях нулевой видимости. На наземный этап операции отводится не более трех часов. Этого вполне достаточно. Ваша задача - скрытно ожидать в прибрежной зоне после проводки группы на берег. Всего три часа. Затем - возврат на борт подлодки и домой. Ну нет у меня больше никого, кроме вас. По выполнению - всё, что смогу. Ордена обещаю. Обстановка такая. Надо, мужики.
--------------------
Есть категория людей - "не разлей вода". Применимо же к делу, которому Миша с Сашей отдавали свои знания, умения, а также здоровье уже четвертый год, один всегда дополнял другого. Судьба свела их еще на учебе, на Байкале, и с тех пор служба шла совместно. Миша чувствовал воду, а Саша - землю, над которой эта вода простиралась. Вернее, один чувствовал, а значит знал содержимое воды, а другой - земли. Чего-то большего от спецов такого уровня и не требовалось, но этим их возможности не ограничивались. Нам же - в рамках повествования - вполне достаточно воды и земли (увы, не суши).
Подводная лодка проекта 641Б "Сом" (музей уже в Гамбурге. Совсекретно...) восьмой час поскуливала корпусом на спокон веков притомившейся от молчания глубине.
В район они подкрались к утру, зависли на отметке четыре над грунтом и ждали "выходное" время. Вскоре придется шуметь и светиться - подвсплывать на пятнадцать, но американцы пока не развернули у восточного побережья Африки новую систему обнаружения "Нортэкс". Старая же система оказалась глуховатой и брала "Сомов" на дистанции не более мили.
Саша кемарил в жилом отсеке в обнимку с торпедами под сопение свободной вахты. Миша пытался читать затертую до дыр подшивку "Огонька" в клаустрофибически-тесной, но светлой и по-домашнему обустроенной кают-компании.
Цветастая скатерть, фотографии в искусных рамках, кактусы и герани в горшках. Уютно. "Огонек" - к тому же. Хотя, какой-то размещенный возле сердца агрегат, непонятной ему природы, как обычно сканировал угрюмую тишину такой близкой, но совсем незнакомой глубины, доступной железному чудищу проекта 641Б.
Группа проамфитаминенных братьев-близнецов, также слегка охреневшая от предстоящего выхода с "керогазами", хоронилась где-то в кормовых отсеках. Но они не спали. Проинструктированные читателем "Огонька", ударники мастрячили поролоновые глушаки на выхлоп. Мертовому - припарка, конечно же. Но хоть выдыхаемые пузыри размельчит. Поролон был варварски изъят двое суток назад из дивана каюты командира соединения, в присутствии дяди, свиты и молчаливого попустительства проживающего кап-раз. Музыкальное сопровождение обеспечивал зубовный скрежет командира БПК и старпома. Таким макаром Саша и Миша совершили акт возмездия или удар по халатности штабных бюрократов флота.
- Интересно? - раздался едва слышный голос.
Миша не сразу оторвался от видов на поля, комбайны и счастливые лица колхозников - победителей социалистического соревнования. Командир подводной лодки был не настолько стар, чтобы Миша позволил себе потворствовать традиционным издевкам и подначкам подводников. Тем более, в запасе имелся "вопрос на вопрос".
- У вас регенеративные секции новые какие-то, что ли? Огнебезопасные? Смотрю, боец, вроде молодой, тряпкой их протирает. Мокрой тряпкой, - прошептал в ответ Миша.
- Шучу, шучу. Тишину соблюдайте, товарищ командир корабля. Будьте так любезны.
- Ну ты и шутник. Аж сердце встало.
- Поспокойнее бы надо. Таблетки есть хорошие. Элениум называются. Доктора спросите. А то что-то все нервными стали. Можно подумать, под Нью-Йорком лежим. Не приходилось?
- Иди ты, - пробормотал командир, и проем двери в кают-компанию опустел.
- Хотя бы один кроссворд оставили, нырялы железные, - уже в никуда прошептал Миша и перевернул лист. Там парились у мартенов сталевары. "Вот работа классная: тепло, светло и воздуху, хоть отбавляй. Премии, медали, съезды, яйца чугунные, а тут - темень сплошная, не вздохнуть-не продыхнуть и молчи в тряпочку. Кессон!"
Но Миша особо не расстраивался. Предстоящее ожидание или три часа залежки на мели в сухом "френче" - это мелочи жизни. Лишь бы "удар" отработал нормально. Мишу совсем не интересовало, зачем кому-то понадобилось выполнение боевой задачи в глухом тылу этой неведомой страны. К тому же, под прямую угрозу выставляли сливки его ударной подводной братии, возившиеся, в настоящее время, с выхлопным поролоном. Но поскольку нездоровая спешка и вовлеченный командный состав являлись какими-то заоблачными, то Миша решил, что так надо. Хотя, чем выше от земли, тем больше водилось дураков. Это тешило самолюбие, потому как по логике следовало, что, чем глубже, тем больше умных. Миша даже улыбнулся. А ведь он был совсем не улыбчивым.
--------------------
Примерно в это же время завершили проведение коррекции орбиты военного спутника, запущенного с территории СССР. Данные телеметрии подтверждали нахождение "Космоса" в соответствующей позиции. При увеличении скорости спутника, в расчетное время и в расчетной точке, произойдет соударение спутника с выведенным неделю назад на орбиту основным зеркалом системы противоракетной обороны американцев. При проекции на Землю, это случится где-то на территории ЮАР. Лишь одна из станций слежения НАСА, находящаяся неподалеку от Дурбана, в той же самой южной Африке, зафиксирует изменение орбиты военного спутника СССР и последующее столкновение. Скрыть данный факт возможно в теневой для американцев зоне, путем срочного перестроения группы космических летательных аппаратов с вводом "призрака", вместо утраченного "Космоса". Хотя основным являлось устранение из уравнения станции слежения НАСА. Но вернемся на борт подлодки. Там уже началась предвыходная суета, причем, до курьезности неторопливая.
--------------------
- Накат здесь мощный. Берег скалистый, обрывистый, но с песчаными пролежнями. Уходите по любой из них, по краю. Мы пока в сторонке покурим. И вообще, Женя, меньше движений. По возврату - сразу в воду. Мы вас увидим, и сами подойдем, вместе со снарягой. Не суетитесь. Вас ждут. В поле - хоть на голове стойте. А вот под берегом - не надо.
- Миш, ну я же не пионер. Всё сделаем в лучшем виде.
- Это ты своим удавам будешь рассказывать, а для воды ты как был пионером, так и остался. Слушай лучше. И запоминай. Я ж плохого не посоветую. Этот гражданский помнишь, что сказал? - не дожидаясь ответа, Миша продолжил. - Никаких следов. С чем пришли из воды, с тем и уйдете. Насчет своих лаптей на песочке - не переживайте. В полтретьего ночи начнется прилив, и всё умоет до рассвета. Незачем вам на берегу будет заморачиваться. Вот такие, брат, миноги-осьминоги. Ну чего, не нервничаешь?
- Чего мне нервничать? Но ты же не зря спросил. Давай, выкладывай свои сюрпризы.
- С выходом - накладка. У них механизация внешних створов ТА (торпедный аппарат) в одно время с моей тещей родилась. Лодка новая, а приводы гремят на весь Привоз. Если обнаружат нас?
- Думаешь, есть кому?
- Подстраховаться, всё-одно, не помешает. Потому, идем разом через четыре кормовых по двое на ствол. Когда ТАхи затопят и расстворят выходы - подождем немного. Семь минут. Пусть их акустик послушает. Время есть, в сроки укладываемся. Всего два с лишком кабельтова ластами молотить - не крабы же.
- Понял тебя.
- Снаряжение с "бидонами" (акваланги) впереди себя толкать по трубе (ствол ТА). Это ты сам прекрасно знаешь. Выйдем - все концом на связку встанем для пущей верности. А то ищи вас потом где-нибудь на Балтике. Шучу... Дальше - за нами, в колонну по одному. Своих сам распредели. Ну и успехов в боевой и политической. Всё.
Миша, казалось, успокаивал сам себя. Подошел заспанный Саша. Попробовал потянуться в рост, пытаясь не задеть головой торчащие повсюду трубопроводы, манометры, клапаны, пульты с кучками лампочек и тумблеров, прочее железо.
- Как они во всем этом разбираются? Я в гальюн боюсь ходить. Потом минут десять гадаешь, какие вентили вертеть. Умаешься, пока нужду справишь. У этих-то еще пресная вода, вроде, не в особом дефиците. А помнишь, год назад? Жара, вонь эта аккумуляторная, все небритые, в одних тельниках. Просто, басмачи. Но ездят же по морям-то.
- Уж да, ездят. Выспался? Готовиться пора.
- Окейчик. Будем готовиться. Отсек затопят, или по трубе, индивидуально расставаться?
- По трубам, разом, парами.
- Чего-то новенькое. Ладно. Как скажешь.
Минут через десять лодка ожила, наполнив нутро малопонятными, едва слышными песнями сжатого воздуха высокого давления, норовящего выпихнуть за борт жидкое содержимое балластных цистерн. Пора выбираться наверх, ребята. Полежали в чернилах и хватит.
Чернила Мише не нравились, но уже давно приходилось мириться с ними. Разве что корпуса отсутствующих Идочек были приятного, темно-зеленого цвета. Всё остальное являлось этим-самым - чернильным. И костюмы, и ласты, и маски, и шланги-акваланги, и вооружение, и прорезиненный материал транспортировочных мешков. И даже основные детали формы одежды, болтающиеся в шкафу и нафталине где-то в охрененной дали. А уж на глубине чернил было несравнимо больше.
Вообще-то, чернила хорошо прятали. Но вот столпотворение "ударных" ребят возле ТА выглядело жутковато - прямо-таки демонически. Слегка пришибленное освещение усиливало шарм. Будто бы личный состав преисподней собирался куда-то по своим делам. Интересно, в аду тоже вокруг сплошные трубы? Котлы-то там, чай, не на дровах работают... На этом месте мыслительного процесса пришлось сплюнуть три раза, и к Мише подошел Женя.
- Мы распределились. Я буду во второй трубе. Первым в паре. За нами идут номер 3. Четвертая труба замыкает. Вылезать поможете?
- Обижаешь, командир. Сначала мешки примем. На верхнюю палубу затащим и на скобах закрепим. Карабины на мешках проверил?
- Вот-вот. И кто тут кого обижает?
- Не торопитесь только.
- Лады.
- Тогда, поехали, - и уже чуть погромче. - Загружаемся. Командиры-подводники, контролируем. Старшины и матросы, помогаем. Сейчас работаем торпедный аппарат номер 3. Где тут ваша подвеска?
Миша с Сашей - на легке, но забьются в ТА за "ударниками" - после задраивания всех трёх стволов на болт, чтобы на сердце поспокойнее было. Отвечать-то не перед звездастыми, партией или корешами, а перед собственной совестью. Только вот чего-то командир пожелать удачи не удосужился. Вместо него на проводы пожаловал "политический". Значит, оценка "неуд". А всё из-за регенеративных секций. Зачем человека обидел? Ведь, сам-то не злой совсем. Нельзя так с людьми...
Внутренняя поверхность ствола ТА гладкая, как отполированная и должна быть мокрой. Сзади подпихнут и заскользишь. Главное, не греметь. Но с этими чудовищами, под названием акваланг, уж больно лезть неудобно. К тому же, при его креплении на спине в ствол не войдешь. Приходилось толкать перед собой. А у "ударных" еще и мешки. Но всё пока обходилось тихо, то есть без пыли. Хотя, откуда ей здесь взяться?
Тихо трыкнув гребенкой болта, позади задраили ствол. И без того темная, цилиндрическая теснота наполнилась воздушными чернилами - на пока. Потом Миша услышал негромкое "тук-тук" от лежащего позади Саши. Пихнув загубник, вдохнул-выдохнул и продублировал "туки". Теперь, мол, топите, подводнички. Есть готовность. А потом мозги продуем, и будем ждать.
Подстраховочных семь минут тянулись по-черепашьи. Створы ТА, действительно, оказались довольно звучными, чуть ли не скрежещущими. Но может быть это из-за того, что всё происходило прямо под ухом. Ведь, какие-то конструктивные изменения и улучшения в них, всё-таки, внесли. Не могло быть иначе. И Миша решил, что хватит себе нервы трепать-маяться. Нужно спокойно лежать и дышать тишиной, исходящей из далекой-далекой глубины. Она заберет никчемное и провентилирует думки.
Через минуту и впрямь, полегчало, а там уже и наружу пора. Никаких сигналов опасности с лодки не проходило. Поизвивавшись с метр, Миша понял, что передняя часть акваланга собирается уходить вниз - край трубы рядом. Он поддул плавжилет до ощущения отрыва и потом чуть стравил, чтобы занулиться (нулевая плавучесть на уровне). Пошел дальше, придвинувшись вплотную к "бидонам". Вскоре рука смогла ухватиться за край, и он потащил себя наружу. Течения и никаких отклонений от полной тьмы в поле зрения не наблюдалось, а принулился технично - вверх-вниз ничего, кроме акваланга, не тянуло. Зафиксировался вертикально, нащупал лямки, толкнул акваланг вверх и с поворотом просунул руку под одну лямку, потом под вторую. На замок их. Снова чуть поддул жилет - в полный ноль. Пора помогать Саше.
Близость огромного тела ПЛки откликнулась непонятным и даже мрачноватым ощущением. Серьезная машина. Не ласковая. На простор ей хочется. Погоди, скоро полетишь. Мы же никогда не уходим надолго. Нам надо вернуться домой. Погоди.
--------------------
Охрану объектов космического слежения НАСА, расположенных за рубежами насиной родины, и, в частности, в ЮАР, несли вольнонаемные граждане страны месторасположения объекта. Набирали их из числа бывших военнослужащих или полицейских. Они проходили соответствующий отбор, какое-то время обучались и после присвоения квалификации, принимались на работу. Львиную же долю охраны тянула на себе электроника. Но даже не с ней предстояло воевать Жене и пяти его братьям-близнецам. Вообще, никто никого душить, резать и стрелять не собирался.
Задача была поставлена следующая: лишить станцию возможности видеть на интервале не менее сорока минут, начиная с 00:27 местного времени. Искали варианты по различным направлениям, вплоть до попыток разработки персонала самой станции. Проводилась доскональная разведка объектов внимания, инфраструктуры, местности с использованием технических средств и привлечением штата различных ведомств.
Рассматривалось достаточно много вариантов выполнения задачи. Приводить их здесь ни к чему, поскольку моё чувство любви к утраченному Союзу Советских Социалистических Республик ни в коей мере не уменьшилось. Мало ли, что на ум приходило дядям в шитых золотом погонах. Они - это не лицо Союза. Иногда всему виной неисповедимые пути, приводящие идиотов к вершинам. То есть, случай, подкрепленный узкой специализацией определенных уровней античеловечной системы власти, культивирующей лизоблюдство, чинопочитание, бессовестность и бесчестие. Но разве сейчас что-то изменилось? Хотя, мы отвлеклись.
Одним из возможных и наиболее удобоваримых вариантов оказался следующий. Отрезать станцию от внешних источников электроэнергии и обеспечить невозможность её работы на автономном питании. Но для этого пришлось бы использовать не менее двух групп, что посчитали крайне опасным в плане обнаружения из-за многочисленности.
Сроки, с перспективой сорванных погон, дожимали и решение, наконец, нашли. Оно оказалось довольно простым, как и всё экстраординарное в этой жизни.
На территории станции находилось всего две приемо-передающие антенны в виде тарелок диаметром тридцать метров каждая. Волноводы, или фидеры, по которым к антеннам подводились высокочастотные сигналы излучения, а также проходили сигналы, несущие информацию от тарелок - это своего рода трубы, только прямоугольного сечения. Возможность выхода из строя ничтожна. Поэтому резервные фидерные линии данного вида на гражданских объектах никогда не предусматривались. К тому же, надлежало их проводить по поверхности земли. Сами волноводы, а также их ограждение достаточно четко отображались на снимках из космоса.
Таким образом, было принято решение осуществить прорыв на территорию станции через въездные ворота, а затем совершить таран волноводов. Средством нападения избрали два и более грузовых автомобилей, захват которых предполагалось осуществить в гараже мусорной свалки, расположенной вблизи станции.
По выходу с задачи, рекомендовалось оставлять в кабинах грузовиков усыпленных наркотическими средствами местных жителей негроидной расы. Также, применить естественные - не скрытые - контрмеры прикрытия с использованием подвижного состава и ГСМ упомянутого гаража для задержки прибытия полиции и внесения хаоса, паники, как на территории самой станции, так и на подъездных дорогах, а также прилегающей к станции местности. Личный состав группы должен был соответствующе камуфлироваться на задачу. Пешего хода от береговой точки высадки до объекта номер раз - тридцать минут.
Вот такие пингвины в мухоморах. ЮАР. Апартеид сплошь и рядом. Дискриминируемые элементы общества потеряли самоконтроль. Бесятся.
Viva Nelson Mandela!
--------------------
Внезапное явление полной луны озарило ночь скупым, призрачным светом. Сонные облака не торопились прятать её хорошо видимый под водой, дрожащий диск. Проникая в подводный мир, свет рассеивался, тем самым равномерно подсвечивая прибрежную толщу океана. Даже слишком равномерно и откровенно. Вообще-то, люди всегда радовались свету. Сталевары, шахтеры, учителя и врачи радовались. Владимир и Леонид Ильичи радовались, наверное. Но это же люди.
Миша с Сашей особого удовольствия не испытывали. И без луны-то пузырили напропалую, а еще эта балда ломовая вылезла. Единственным, положительным моментом оказалось то, что выход с борта ускорился. Из-за случившегося лунопредставления, прямо-таки, в режиме светлого времени суток ластами молотили.
Вначале из ствола ТА вытягивался мешок. В то время как Миша помогал 'ударнику' выходить и надевать акваланг, Саша буксировал мешок наверх - на палубу ПЛ. Затем возвращался, чтобы увести и усадить рядом с мешком его владельца. Так эти мешочники и сидели при своей поклаже, и булькали через поролон - один за другим, соблюдая последовательность предстоящего хода. Слушались все, кроме командира. Но это - по началу.
Женю вытащили первым из 'братьев', и он тут же начал активно и загадочно жестикулировать. Наверное, демонстрировал желание помочь. И, конечно же, всем стало понятно, что Женя готов засунуть рог своего ППНВ в любую дыру с целью ускорить успешное выполнение боевой задачи и порадовать командование, партию и правительство. Вернее, ему так казалось, поэтому Миша был неумолим. К тому же, для покидания лодки более чем достаточно двух человек на подхвате. Дело-то не пыльное. Хотя, откуда здесь взяться пыли? Вот, уже повторился. Не к добру.
Но ни о каком добре и речи быть не могло. Нервотрепка сплошная. Плюс подсознательное, навязчивое желание сделать всё как можно быстрее. Из-за этого постоянно приходилось тормозить, чтобы не напылить. На ней же всё держится - на этой пыли, на цементной. Даже останкинская елда вместе с хмарочесами нъю-йоркскиими стоят, и в декомпрессии не нуждаются. Хотя... Но об этом как-нибудь в другой раз.
Отправив с Сашей замыкающего 'ударника', Миша просунул руку в ствол ТА и стукнул по стенке три раза - доложился на борт, что вышли. Не дожидаясь ответа, пошел наверх к ребятам.
Луна и не думала куда-то прятаться. Тучи совсем обленились. Наверное, тому виной ночь, а скорее всего - местное устаканившееся лето. Миша подумал, было, но сразу отогнал мысли о вероятности спокойного моря наверху. Об этом уже неоднократно заикнулся прогноз погоды. Вообще-то, верить ему - корабельный Устав не уважать. Если же береговой накат окажется сильным, как в прошлый раз, то на мелководье вместе со снаряжением группы не отлежишься, и придется выбираться из воды. Это - дополнительные сложности. А очень хотелось отыметь гражданку Простоту, заодно с хорошей погодой.
Оказавшись на верхней палубе, Миша обнаружил, что Саша не терял времени даром и уже завершал процедуру насадки личного удар-состава на сигнальный конец. Они, вместе с успокоившимся Женей, смирно сидели, подвесив транспортные мешки на грудь. Прям, всамделишные братья-близнецы. Лишь вертящиеся во все стороны головы выдавали нетерпение. 'Команду давай, мать твою - русалку!'
Сказать ли, что Миша мандражировал, ощущая груз ответственности за товарищей или понимая непосредственную близость опасности? Нет. Наверное, исходя из такой постановки вопроса - значит, что этим ничего не сказано. Пусть и далекая, но глубина постоянно излучает угрозу. Если ты её чувствуешь, то должен с ней сжиться и примириться. Своим постоянным вниманием и присутствием, глубина приведет как тело, так и разум в состояние максимальной боевой готовности, очищая что ли и даже мобилизуя внутренние резервы. Мандраж есть и неслабый. Но он, как правило, остается за створом торпедного аппарата. Там - в замкнутом, тесном и давящем пространстве - человек всегда ощущает себя беспомощной игрушкой воды, лишаясь спасительного азарта своего любимого ли, или ненавистного дела.
Если же ты равнодушен к делу, нередко выталкивающему за грань физических и психологических возможностей, то не надейся на снисхождение. Здесь человек должен страстно любить или не менее сильно ненавидеть. "Дышащие ровно" долго не живут. Море не прощает.
Тем не менее, всегда возникали исключения из любых теорий и практик. В настоящее время, парадоксальное 'исключение' выдавало жестами не менее парадоксальные указания командиру Жене. Ему рекомендовалось плыть со своей инициативой в какое-то очень далекое место, при этом оставаясь сидеть, где сидел. Сигнальный же конец следовало продеть через сектор на грузовом поясе, а также удерживать рукой, о чем уже было говорено на борту ПЛки неоднократно.
Миша давно понял, что спокойный и уравновешенный, исключительный Саша не испытывает никаких чувств как к морю, так и к воде, вообще. У человека есть воздух, пища, питьевая вода. Зачем их любить? Приходится, просто, потреблять эти жизненные составляющие, а иначе никак. Поэтому Сашино сердце оставалось прохладным по отношению к тому, без чего он не смог бы жить - к морю.
Саша родился и вырос неподалеку от мыса Тарханкут на западной оконечности Крыма, в рыболовецком колхозе 'Путь Ильича'. История умалчивает о его первых произнесенных словах, но Миша был убежден, что ими являлись 'море' или 'рыба' - никак не 'мама' или 'папа'. На Тарханкуте, из-за мощных ключей, вода в прибрежной зоне почти постоянно холодная, но иногда теплеет. Это случается во время шторма.
Впервые и внезапно обнаружив потепление зовущего друга, Саша сразу же решил его навестить. Было ему тогда четыре года, а шторму - пять... баллов. Переполошился весь рыбколхоз, чуть не утопли мужики-спасатели и, конечно же, задали 'а-та-та' наижесточайшим образом. Но разве этим утолишь жажду? Годам к восьми семья и колхоз смирились. Прозвали Ихтисашкой и плюнули. Рыба - она рыба и есть.
Вообще, Сашу по жизни сопровождали ненавязчивые шоу. Как-то раз зимой, еще на третьем курсе, он поехал с будущей женой к её родителям в Сочи. По прибытию, сразу же после застолья у кое-кого возникла срочная необходимость занырнуть. Холодная вода и, местами, лед совсем не смущали закаленный тарханкутским морем организм. Но надо же было выглядеть перед супругой и будущими родственниками. Поэтому на пустовавший курорт Саша прихватил с собой 'Бээлку' (легкий костюм), скрытно изъятый по случаю со склада в учебно-водолазном корпусе училища. Не секрет, что все боевые 'смокинги' имеют характерный окрас. Граждане же, дружинники и милиция Сочи никогда не теряли бдительности. В общем, всем пришлось поудивляться. На берегу Сашу встречало очень много людей в форме. Подъехал даже набитый пограничниками ГАЗ-66. Пытались блокировать с моря. В дальней-дали замаячил силуэт военного корабля. Чуть не отчислили из училища. Но что-то мы отвлеклись.
Луна, похоже, так и не собиралась никуда прятаться. Светила себе и светила, а уже пора. Саша отмахнул на ход, повел и братья, выстраиваясь в линию, один за другим начали покидать палубу. Миша шел сбоку от строя, любовался тянущимися к поверхности, темноватыми клубами пузыристых облаков и раздражался. Дышали бы они пореже, что ли. Но потом подумал, что сам 'цветет такими же цветами' и успокоился. Темп взяли средний. Всё пока в штатном режиме и незачем было торопиться жить.
В течение первых минут хода ничего существенного не произошло, за исключением появления смутно различимой, здоровенной рыбины. Она лениво брела куда-то нижним эшелоном, на пересечном курсе и не обращала никакого внимания на незнакомцев, которых, по аналогии, интересовали совсем иные объекты.
Не так давно Миша обнаружил, что хищным обитателям восточно-африканского побережья присуща странная флегматичность. Или сыты, или мутантов, обожравшихся химии, маловато, или от местных сухопутных жителей передалась прочно засевшая лень даже шевелиться. Но звание "хищник" - это же не призвание, а развлечение. Скорее, сухопутные жители виноваты, но вот почему под этими бездельниками постоянно полыхала земля, Миша даже и не думал докапываться. Еще чего доброго, до крамолы какой доберешься и потеряешь веру в наше правое дело. А без веры жизнь не в радость. В то же время, одному Ильичу известно, прав ли ты окажешься или не прав. Мир относителен. В масштабах мировой революции - и на максимальном удалении - смотрится замечательно. Вот только в локальном плане - не очень. Попробуй дать этим коренным жителям власть, так они на голову сядут, а потом всё в дерьмо обратят, предварительно поубивав друг друга. Так что Миша решил оставить в покое логические копания, как в своих мозгах, так и на всем африканском континенте. Затем он увидел, что Саша тормозит группу, подняв вверх руку. Пока невидимое дно, а именно береговой участок материковой отмели, уже близко. И Миша пошел поближе к Саше.
Угроза держалась на уровне не выше обычного. Никаких странных мыслей, непонятных состояний или ощущений Миша не обнаруживал. Пошли дальше. Через десяток секунд показалось дно. Его резкий излом вверх наползал всё быстрее и быстрее. Уже виднелись отдельные камни. Снова пришлось останавливаться. Саша показывал куда-то в сторону - право-градусов тридцать - и ждал подтверждения от Миши. Подтвердились-пошли. Темп снизился. Приближаясь, дно выпихивало ближе к поверхности. Решили подняться на пятерку и снова вперед.
На глубине пять метров море не сознается в наличии зыби на поверхности (зыбь - высокие, длинные волны, как остаточное явление штормов, отбушевавших где-то на удалении). Однако, если видна луна, то именно на пятерке она выдаст зыбайло и кого угодно с потрохами. Миша уже обратился к ней, застопорив ласты. Светлое пятно вверху периодически не приближалось и не удалялось. Тем самым гражданка Простота давала согласие на 'сто грамм и прокатиться на трамвае'. Хотя, морально-политическое состояние так и не сдвинулось с серого уровня. Потому что уже пора было слушать воду, а рядом слишком громко 'цвело и пахло'.
В данном случае, штатная прослушка воды подразумевала собой не только команду 'стоп', но и временное прекращение дыхания. И вот тут Миша вспомнил об отсутствии 'дыхательной' команды в природе вообще. С 'керогазами' под воду ходит только ДОСААФ. Военные моряки под воду с 'керогазами' не ходят, и задерживать дыхание им незачем. Миша понял, что допустил ошибку, не продумав этот вариант. А всё из-за 'Огоньков' со сталеварами. Из-за чего же еще? Однако, становилось не до шуток. Лезть дальше на пролом - это не по закону. Пусть ни вокруг, ни на берегу никого нет, и не предвидится. Один раз нарушенный закон обязательно когда-нибудь аукнется. Суеверия?... Еще какие. 13-го числа в понедельник попробуйте под воду кого-нибудь загнать. Либо снаряжение окажется непригодным, либо все внезапно заболеют. Проверено. Но мы опять ушли с курса.
Мише, похоже, ничего не оставалось, кроме как грести на поверхность и проводить визуал. Ох и смурное это дело. При пузырях, полной луне, штиле и при удалении от берега на 'не близко, не далеко'. В общем, всё встало. Миша пока взвешивал 'за' и 'против'.
В действительности же, прозвучавшее: 'Пусть вокруг и на берегу никого нет и не предвидится,' - выглядело несколько сомнительным и вот почему. В незапамятные времена, когда тюлени еще не пугались праздничной пальбы и криков полярников, зимующих на станции 'Молодежная'. Когда пингвины еще не собирали бутылки. В те времена в южную Африку забрел белый человек. Обосновался, алмазами разжился, обустроился и какой-то бес дернул его отгрохать город Дурбан. Да еще и разместить рядом в Клаффе главный штаб своих элитных спецподразделений, перепугавших пол Африки. Там же, вдоль бережка расположились учебные центры, спецшколы и прочие ночные кошмары отдельной категории советских военных советников. От точки высадки до Дурбана было порядка 20 морских миль к югу, станция НАСА расположилась к северу. Но кто мог гарантировать, что в районе всего побережья сейчас не ловят каких-нибудь курсантов-диверсантов? Учеба-то в подобного рода заведениях идет без продыха.
Вообще-то, Булыжник утверждал, что в южно-африканской армии повсеместно грянул период отпусков. Тем более, в субботу - то есть сегодня - и воскресенье они отдыхают, и чуть ли не по домам разъезжаются. А единственная проблема - это сторожевые корабли пограничников. Миша во все эти басни почему-то не очень верил.
Сеанс связи на ПЛке проводили сутки назад. В последствии, антенный буй выпускался на поверхность, но в контрольные сроки никаких РДО в адрес группы не поступало. Казалось бы, всё спокойно.
С другой стороны, попросить Сашу не дышать тридцать секунд - это одно. Но шесть человек, малопонимающих, чего от них хотят - совсем другое. Причем, Женя сразу бы начал задавать массу вопросов на своем земноводном языке.
Миша решил, что придется-таки. Известил Сашу. Затем потопал к поверхности. Посмотрел на братию. Краски хоть и мрачноватые, но семь почти стоячих фигур были различимы в напитавшейся лунным светом воде. Сбились в кучку поближе к Саше и вяло подрабатывали ластами. Вверх струился объединенный воздушный шлейф - столп. Темный у основания, поднимаясь, он светлел и даже поблескивал.
'Уходить отсюда надо. Срочно,' - подумал Миша и переключился на поверхность.
Еще в воде он стащил с головы маску, чтобы не сверкнуть стеклом. Надел её на левую руку и продернул до локтя. Вдохнул. Потащил изо рта легочник. Медленно шел наверх, смотрел туда, но мало что видел и также медленно выдыхал. Нащупал 'ночное видение' на поясе, возле контейнеров с эспэпэшными обоймами. Достал из чехла. Он включил его еще минут пять назад. Как знал.
А поверхность... Вот она.
--------------------
Прохлада или не прохлада? Не понял, но жадно вдохнул аромат воздуха. Вода оказалась обычно и жутко соленой, хотя глаза особо не ела.
Безветрие. Шла удивительно легкая, почти незаметная волна - как-то нехотя и совсем не по-океански. Луна чуть ли не слепила и даже засвечивала соседние фланги звездных полчищ, не менее ярких на этой широте. Чернота неба, пронзенная хладным светом и... не до любований.
Позади явно проступал горизонт в перепаде контрастов черного и очень черного с вкраплениями звезд. Он оказался чист, но - видимый - находился не так далеко, как хотелось бы. Берег был также хорошо различим, и разбегался в стороны изломанной границей скал, подпиравших небо. В стороне Дурбана, слева, далеко на берегу мелькнул огонек, возможно, фар. Где-то там - в паре-тройке миль - их трасса Н14. Справа, почти у самого горизонта, три раза мигнул маяк и замер на положенный интервал в шесть секунд. Значит, не заблудились.
Миша поднял из воды одноглазый ППНВ. Ничего нового. Четкие границы и плавные переходы ярко-зеленых тональностей, обрывающихся на небесной тьме.
"Вроде, ничего так".
Тихо. Прямо-таки, уютно. Снова посмотрел в ППНВ и начал потихоньку опрессовать свою осторожность.
Всё-таки, обкладывать весь берег - это хлопотное и ненужное в глухом тылу мероприятие. А попросту, даже невозможное без развертывания систем наблюдения. Но их тут не было. Местонахождение точки высадки предполагалось на сложном по ландшафту, труднопреодолимом береговом участке большой протяженности. Ничего уж такого стратегически важного для обороны и экономики ЮАР вблизи и на заглублении в территорию не располагалось. Хватит себе нервы трепать.
Но Миша не стал выключать 'одноглазого', хотя и не закрепил его на стекле маски. Убрал в чехол. Еще раз осмотрелся, затем нашел болтавшиеся рядом керогазовы причиндалы - прибор и легочный автомат. Запас воздуха был в полном ажуре. Принял загубник, дунул и аккуратно ушел чуть вниз. Пришлось на несколько секунд задержаться у поверхности, чтобы надеть маску и выгнать из нее воду.
Беспокойства извне не чувствовал. Вообще, ничего не чувствовал. Слишком 'ничего'. Даже глубина почти не зудела. Уснула, что ли? Миша приоткрыл часы. Оказалось, что всего-то 22:53 местного. Рановато... Но 'этап' сделан.
С момента подготовительной стадии так называемой прослушки, обернувшейся визуалом, прошло пять минут. Фактически, Миша сейчас закончил светиться или проверять акваторию противника на активность. Прослушка проводится в определенном диапазоне дистанций от береговой черты и в зависимости от конфигурации дна. Одним из её основных и малоприятных назначений является психологическая активизация или призыв к действию потенциальных подводных элементов обороны противника. По всем канонам всё уже должно было случиться, но не появилось никаких плавсредств, никого ни атаковали, ни глушили, ни загоняли на берег. Стало быть, пошли дальше.
До сей поры кочевряжась и не желая подниматься выше шестерки, дно уперлось в скальную гряду за двадцать-тридцать метров до береговой черты. В основном, поверхность гряды представляла собой сплошную полосу препятствий из каменных уступов. Но Миша решил пройтись, посмотреть вдоль и не прогадал. Через некоторое время обнаружили плоский участок шириной около четырех метров с ростовыми глубинами. Из этой точки оказалось возможным выходить чуть ли не пешком. В то же время, удовлетворительное удаление от берега и перепад глубин давали простор для маневра. Здесь, а именно у основания гряды, решили складировать снаряжение группы: акваланги, плавжилеты, маски и ласты. По возвращению группы, Мише и Саше не надо будет бегать за ней по акватории, таская с собой всю снарягу. Группа сама подойдет. Тут её и по плечу хлопнут, и оденут, и обуют. Также, с краев плоского участка камни поднимались местами до поверхности моря, тем самым позволяя Мише и Саше подыскать подходящую залежку на ожидание. Найти лучшее и более удобное место для наблюдения за берегом и морем просто не представлялось возможным.
Накат - если это можно было назвать накатом - слегка пенился в десятке метров ближе к берегу. Наверху стояла полнейшая штилина и безветрие, будто бы затишье перед бурей. Мишу потихоньку и довольно давно сверлили мысли подобного рода, но серьезных оснований для тревоги пока не было никаких. К тому же, луна забралась высоко и берег уже скрывала тень. Через полчаса-час тень также укроет залежку. В теньке-то всегда было веселее.
С этого момента наступала женина командная пора. В ППНВ он и Миша осмотрели нависающий над водой берег. Обнаружили две пролежины, удобные для выхода. Женя указал Мише на правую - планируемый "уйдем-придем". Тот кивнул. Словом, пора отмести лишнее и вперед. Никогда здесь никто и ни с кем не прощался. Всегда лишь ждали и встречали. Или только ждали. Навсегда...
--------------------
Время не торопилось, осторожничало, будто бы ползло с тралом по району минирования. Ели-ели, в душевном скрипе минуло сорок минут с того момента, как шесть стремительных силуэтов показались на тепловом фоне скал и исчезли.
Миша и Саша распределили порядок наблюдения с получасовыми интервалами. Находились они в двух метрах друг от друга, немного в стороне от плоского участка дна.
Залежка на ожидании чем-то напоминает самоистязание. Благо, что общественную атмосферу полагается потреблять за ради экономии личных дыхательных запасов. И ведь даже само слово залежка - не есть суть. Её приходилось проводить в вертикальном положении, предварительно подыскав наиболее оптимальные складки дна, если оно имелось в наличии. В данном случае - имелось, слава богу. Тело надлежало максимально скрывать под водой. На поверхности находилась лишь часть головы - по-лягушачьи.
Вообще-то, требовалось применять жировую камуфляжную мазь. Наносили её на лицо и, если не надеты перчатки, то и на руки еще на борту основного средства доставки. Но Миша и Саша использовали камуфляж природный, загорев до черноты за время, проведенное в здешних местах. К тому же, цвет, запах, консистенция и механические, а точнее не отмывающиеся свойства этой мази, ни Мише, ни Саше не нравились. Похоже, остальные служебные аксессуары Саше нравились, в то время как Миша уже давно подозревал, что у Саши где-то припрятаны жабры. Ну, сами посудите, как можно в течение пяти минут заснуть в таком месте и в такой позе? Положение - почти вертикальное, голова запрокинута, рот широко раскрыт. Шла, пусть и полудохлая, но волна. Миша этого не понимал, раздражался, отворачивался, целиком уходил в наблюдение, еще раз повторял маршрут возврата.
'Три минуты восемь секунд - курс сто пятнадцать. Четыре минуты двадцать две секунды - курс восемьдесят пять градусов'.
Где-то там, в финале возвратки, в момент завершения отсчета должна будет ждать ПЛка. Но, исходя из опыта возвратов, точное попадание - это единичный случай или подарок судьбы. Резерв на поиск - двадцать минут. Надо бы обязательно уложиться в срок, потому что затем... И Миша поймал себя на мысли, что пора заткнуться, не отвлекаться и не заниматься обнюхиванием и разжевыванием перспективы с пушистым названием 'писец'. Он и так никуда не денется. Всему своё время.
Луна, наконец, спряталась за скалами, погрузив во тьму. Глаза постепенно привыкали. Уже знакомые и простые очертания окружающего угадывались в темноте. Легкий шум прибоя расслаблял внимание. Повсеместно распространился сонливый покой, который дал небольшую передышку мишиному разуму, казалось, постоянно взведенному на товсь.
Устали они с Сашей. Оттого и на дядю Булыжника зачем-то попробовал ехать. Когда наплевать на служебную субординацию - это очень плохой признак, характеризующий внутреннее состояние.
Человеческий мозг имеет интересную особенность, чем-то сродни мозгу дельфина. В то время как одно дельфинье полушарие спит, другое бодрствует. Причем, психомоторика дельфина остается на прежнем, высоком уровне, как при обоих бодрствующих полушариях. Усталость человека способна отключать некоторые участки мозга, при казалось бы всецелом бодрствовании. Функциональность организма при этом незаметно снижается. Вы, вдруг, ни с того ни с сего, начинаете ронять предметы. Это - как признак. Но Миша так и не вспомнил, выпадало ли что-нибудь из рук на протяжении двух суток. К тому же, удалось поспать в общей сложности часов десять. Получалось, что незачем было переживать. Всё в норме. Тянули службу потихоньку. И как же медленно тянулось время. Хотя, вскоре, в буквальном смысле, грянули изменения.
Вначале справа, над верхним краем береговых скал неярко осветилось небо. Сполохи напоминали грозовые зарницы. Но гроза - это нечто эпизодическое, недолговременное. А тут свечение оказалось слишком продолжительным. Спустя секунды донесся грохот, приглушенный расстоянием. Причем, имел он знакомую тональность. Звук будто бы возникал ниоткуда. Не нарастал, не тянулся, а мгновенно обрушивался всей звуковой мощью, хотя и потерянной из-за удаленности. Стало быть, бабахнуло что-то серьезное, на тему минно-подрывного дела.
- Наших бомбят, что ли? Неужели обнаружены? - Саша даже проснулся и подобрался поближе.
Беседы на отлежке - это непрофессионально, не рекомендуется и даже возбраняется, но снова раздался грохот. В слегка посветлевшем небе добавилось красок. Подлунный мир просыпался в экстренном порядке. По случаю светопреставления Миша разрешил себе отступить от строгостей суровых будней.
- Храпеть меньше надо. Тогда и не обнаружат никого. Я седеть начинаю при виде этого бардака. Когда ж ты захлебнешься, наконец? - накипело у Миши.
- А чего? Я свои полчаса - как штык, отглядел. Могу себе отдых позволить, - забубнил Саша под нос. - Чего ж там творится-то? Похоже, нефтебаза искру дала. Но тут их нет рядом, вроде. Может, бензозаправка. Случайно. Курят они тут много. Курить охота.
- Одни, вон, уже докурились... Это не по женькину душу. Нет. Пальба, какая никакая, а началась бы. Они тут рядом где-то, неподалеку. Три часа на операцию - это ж мелочь. Пальбу бы мы услышали. И вот хоть бы сказали, чего у них там за заботы. Всё темнят, секретничают. Как куда в задницу лезть, так: 'Саша-Миша, вперед!' А почём эти медузы с хреном - сразу тишина и военная тайна. Гляди, снова рвануло. Никак, третью мировую за три часа сообразить решили.
- Помнишь, глыба гражданская говорила, что нашей стране, вроде, кранты намечаются. Но то ж американцы чего-то нахимичили. А местные здесь причем?
- Не знаю. Ладно, хорош трепаться. На службе, всё-таки. Срок. Давай, принимай наблюдение. Болото сдал.
- Болото принял, - Саша вздохнул, помолчал и посмотрел на Мишу. - Поганый ты сегодня. Погода тебе не нравится. Море не нравится. Соскучился по фиолетовым бокам. Забыл, как ребра на камнях трещат.
- Нет, Саня. Не забыл... Просто, муторно. Не пойму. Не то чего-то. На душе будто замерло.
- Конечно. Никто ж такой спокухи не ожидал. Вот оно там и шалеет на сердце от удивления. Еще фейерверк этот. Совсем запутаешься... Я сам охреневаю, чего творится. Женька вчера рассказывал. Они недавно ездили на горно-пустынные пейзажи поглазеть. Разворачивали чего-то и сторожили. Но не сами по себе, а с бойцами на точке. Так там, вообще, разговор короткий. Особенно, ночью. В пыль крошат всё, что шевелится. Вот такая забота о ближнем. Другое дело, что ближний этот при возможности твои кишки на кулак намотает без вопросов. Кто прав? Кто виноват? Пойми-разбери.
- Вроде бы, дело нужное. Все учатся Родину защищать, опыт набирают. Без войны-то и наши, и ихние Булыжники не у дел окажутся. Спрашивается, вот хрен ли мы тут сидим? Отвечается: просто, кому-то необходимо создавать проблемы, чтобы их разрешать. Чтобы удельный вес в этой жизни не растерять.
- Точно. Потеряют они массу. Вытолкнет их на поверхность. Тогда народ сразу поймет, что же это такое плавает.
Совместно хмыкнув, они замолчали. Но Миша еще в самом начале береговой заварухи подумал, что масштаб состоявшегося фейерверка переполошит всех местных Булыжников. Тут уж полагается вздрогнуть силовым иерархическим трапам от первой до финальной балясины. И, конечно же, на светопреставление подорвутся местные творческие коллективы. Без вертолетов им никак не обойтись. Лишь бы по морю не подтянулись.
Спустя минуты, у горизонта слева показались красные бортовые огни. Чуть позже донесся звук чего-то вертолетного.
- Птичьи миграции начинаются, - Саша еще пытался шутить. - Может, полиция?
- Один он. Может и полиция. Готовность, Саш. По команде ложимся под гряду.
- Окейчик. Под гряду, так под гряду. Намордник, чего-то, воду подпускает. Придем домой - заменю.
- Придем.
Вертолет-сирота непонятного типа приближался от Дурбана. Еще какое-то время он шел вдоль побережья, но потом отвалил за скалы и притих где-то там - в глубине территории.
Ночь быстро восстанавливала права на темень и тишину. Рукотворный свет поник и уже не беспокоил. Берег уснул. Лишь тени его снов иногда метались в скалах. То ли их породила игра лунного света и воды. То ли напряженная работа зрения находила отклик в воображении. Мише приходилось изредка приподнимать из воды 'одноглазого', чтобы лишний раз убедиться в мнимости образов.
Безбрежье за спиной распространяло такую же покойную хреноту с холодным, бликующим серебром на матово-черной груди океана. Извечно угрюмый и беспокойный, он, похоже, решил передохнуть. Пусть будет, но тишина давила. Даже нашептывания прибоя не ослабляли её тяжелую хватку.
--------------------
При возникновении ситуации, угрожающей массовыми народными волнениями, полиция ЮАР в те годы действовала согласно плану мероприятий, известному под кодовым обозначением 410. Согласно этому плану, в первую очередь осуществлялась блокировка района ситуации посредством полицейских отрядов локального базирования и с применением специальной колесной бронетехники. Все подъездные пути и дороги к населенному пункту или же объекту, на котором возникала потенциальная ситуация, перекрывались полицейскими кордонами в три кольца: за две тысячи метров, за тысячу метров, а также в непосредственной близости от места возникновения народных волнений. В зависимости от масштабов, осуществлялась переброска подразделений полиции из столицы провинции. На стратегически важных объектах и в населенных пунктах всей провинции вводились повышенные меры безопасности. Велось усиленное патрулирование мест массовых поселений коренных жителей.
Вообще-то, народные массы в том районе волноваться не собирались, а тем более в ленивую ночь с субботы на воскресенье. Такого рода стихийные бедствия случались лишь в небольших городах и на крупных горнодобывающих предприятиях, но никак не на мусорных свалках или станциях космического слежения. Ближайшее к станции поселение Умдлоти совсем не буянило, а лишь готовилось тихо отойти ко сну.
Тем не менее, дороги постепенно блокировались, выяснялся уровень опасности, хотя доклады с мест выглядели слишком сумбурно. Таким же образом, вероятно, рапортовали наверх в Дурбан и, конечно же, ожидали решения именно оттуда. Происходящее слишком напоминало разгул народной стихии с поджогами, погромами и разбоем. Поэтому из Дурбана прошел высший уровень опасности. По выходу с задачи группа Жени должна была обнаружить усиленные полицейские кордоны, пока еще находящиеся в процессе развертывания.
--------------------
Луна постепенно забиралась всё дальше за скалы. Казалось, чернила, закусившие прибрежной акваторией, уже принялись за звезды. Прошло около двух часов с момента 'берег'. Миша, в который раз, навел ППНВ на померещившееся копошение теней в скалах. Случилось оно выше района пролежины, по которой ушла группа. Миша обнаружил отдельные движения "ярко-зеленого" с четкими контурами. Это явно были люди, хотя и укрытые камнями по большей части. Они довольно быстро спускались вниз, и Миша, наконец, смог различить очертания. Головы, плечи. Мешки.
- Идут, Сань.
- Вижу... Пятеро. Нет шестого. Чего за дела?
- Ты меня спрашиваешь?... Внимание, по полной. Наблюдаем.
Шепот воды, тишь и темень. Пока никаких тревожных звуков сверху не доносилось. Провожающих, обычно, из дальнего-далека слышно. Но почему пятеро-то?
В середине шестидесятых годов при дозаправке в воздухе в районе средиземноморского побережья Испании загорелся и разбился бомбардировщик Б-52 НАТО. На его борту находились водородные бомбы, которые были аварийно сброшены. Одна из бомб упала в море. Происходящее наблюдал испанский рыбак. Не прибегнув к использованию навигационных средств, он запомнил место, где затонул большой цилиндр с серым парашютом. Через несколько дней испанец привел в эту точку поисковое судно, и бомбу нашли.
Миша знал эту байку еще с первого курса училища. Спустя некоторое время оказалось, что байка совсем не сказочная. Миша вдруг обнаружил, что способен также точно определяться на море. Как и с помощью чего - он не понимал и не задавался вопросом. Все происходило само собой. Он, просто, знал 'где'. Вот только получалось у него 'на все сто' не под, а над водой.
Женя, похоже, подобным образом ориентировался на местности. Вообще-то, море - это море, а суша - она для сухопутных. На суше всегда есть к чему привязаться, и то, что группа безошибочно вернулась в точку высадки, вряд ли можно было назвать чудом.
Они не мешкали и сразу пошли в воду. Хотя, с прытью был явный натяг. Не та прыть, которую Миша так часто видел раньше. Либо оторвались с запасом, либо на пятки вообще никто не наступал. Судя по полной экипировке, скорее всего - 'не наступал'. Но тогда почему впятером?
Саша уже притащил с донного склада часть снаряги. Одни братья начали облачаться, другие помогали. Молчаливая и, всё-таки, суета Мише не нравилась, но ничего не поделаешь. Хотя, тишину блюли от и до. Потом подошел слегка запыхавшийся Женя.
- Не комплект у нас. Ждать придется. Думал, вышли чисто. Риф застрял где-то, но уже подходил - видно было. И тут вертолет принесло. Прожектор, все дела. Потом машины полицейские. Он уходить начал. На юг попер по Н14.
- Риф - это который?
- Замыкающий.
- Уйдет, думаешь?
- Целый танк под ним. Мусоровозка. Ураган.
- А вертолет?...
- Риф уйдет.
Миша приблизил часы к глазам. Отведенного на ожидание времени оказалось не настолько много, но и не мало.
- Тогда ждем. Запас не тратить и в кучу не сбиваться. Рядом, вдоль гряды держитесь.
- Лады.
Секунды вдруг полетели ни с того ни с сего. Время настолько явно увеличило скорость, что Миша даже удивился. По аналогии с улыбчивостью, удивляться ему приходилось тоже крайне редко.
И вообще, времени абсолютно незачем спешить посреди ночи. К тому же, вокруг все улеглось и утихомирилось. Сонный океан всё также нехотя и миролюбиво ворочался, вздыхая прибоем. Небольшие, подсвеченные лунным светом тучки куда-то свалили с концами вместе с подсветкой. Обездвижено и холодно, сверху надзирала сплошная звездная пелена, по непонятной причине растерявшая яркость. Скалы насупились и уже не мельтешили тенями. Ни птиц, ни ветерка. Мир в полном составе отвалил на боковую.
Удивление, сами знаете, процесс быстротечный. За неимением насущных забот, кроме как рефлекторных, Миша решил проанализировать случившееся. Он не очень четко представлял себе, как выглядит полицейское преследование. Но, по идее, вертолет в нем выполнял функцию наведения. Блокирование и задержание следовало бы проводить наземным силам. Ведение огня с борта воздушного судна - это, вероятно, не совсем приемлемая, нездешняя форма контакта блюстителей закона с его нарушителями. Огонь могут открыть из преследующих автомобилей и, скорее всего, по колесам. А колес, наверное, много. Да еще и попробуй, попади из движущегося на большой скорости автомобиля. В Голливуде - да, а в жизни почему-то всегда получалось совсем наоборот. Хотя, дороги у них тут были хорошими.
Но с другой стороны, зачем стрелять-то? Гнали бы и гнали Рифа, предварительно организовав заслоны впереди, по ходу пиесы. Ну и? Твои действия, Риф... Если при счастливом стечении обстоятельств он оторвется, каким-то чудом вернется и выйдет к берегу, то найдет ли он точку? В то же время, вертолет не оторвать и он будет вести. Один ли здесь, вообще, вертолет?
Миша постепенно убеждал себя, готовясь к худшему. Предположения не обнадеживали. Над поверхностью уже показался перископ безапелляционной кувалды с шильдиком 'Бесполезная и опасная трата времени'.
'Своих не бросают, а значит своих быть не должно'. Миша как-то раз слышал эту жестокую, переиначенную поговорку десантуры. Она не бытовала ни среди мишиной, ни среди жениной братии. Но жизнь иногда со всей силы, безжалостно проводила данный хук в челюсть.
Миша проверил время. До отсечки по возврату, если учитывать резерв на поиск лодки, оставалось еще относительно долго. Но дело было в другом. На сердце отчего-то настойчиво и неотвязно свербило. Он даже не понимал, а чувствовал - надо срочно уходить.
Миша посмотрел влево. Глаза, адаптированные к ночи, различили рядом голову Жени. Тот безотрывно и неподвижно жевал оптикой берег. Над водой за ним виднелось несколько схожих голов-сооружений. И вот тут восприятие окружающего вдруг изменилось.
Пронзительная тишина и обездвиженный воздух. Мириады ледяных точек чужого света в небесной тьме. Вытянутые, рубленные формы ППНВ - будто бы неотъемлемое целое с геометрически правильными полусферами голов. Они выпирали из покойной темноты вод, как черные и неживые наросты. А рядом вдруг почудилось присутствие кого-то огромного, молчаливого. Это продолжалось всего мгновение и так же внезапно исчезло, как и возникло. Конечно же, ему померещилось. Да и вообще, не до того было. Миша уже принял решение. Оттолкнувшись от камней, он придвинулся к Жене.
- Уходим к лодке... Без Рифа. Сейчас.
Женя, казалось, замер и ничего не слышал. Лишь спустя несколько секунд он повернулся к Мише. Одноглазо смотрел через оптику, словно сквозь прицел.
- Время же есть. Надо ждать.
- Уходим, Женя. Вертолет ему не сбросить. Сюда Риф никого не поведет.
- Понял... Но время-то еще есть. Он с удачей в охапку родился. Давай подождем.
- Хорошо. Ждем еще пять минут.
- Семь. Лады? Семь минут прошу.
- Но только семь минут.
- Понял.
По истечении всего-ничего Мише начало казаться, что секундная стрелка тычет поддых. Неужели чему-то суждено было случиться прямо сейчас? Но вокруг царил уже ставший привычным покой, притопленный в тишине. Ни с моря, ни с суши не проходило даже намека о каких-либо переменах. 'Стационар же, по полной!...'
Звук объявился внезапно и довольно быстро нарастал. Рассеянный, он шел сверху, с берега и не представлялось возможным определить направление на источник. Но то, что это свистел и громогласно бормотал вертолет, сотрясая воздух - ни у кого сомнений не вызывало. Затем слева наверху, примерно в кабельтове, осветились скалы и в авиамарш вклинился лишний нотный ряд - басовито-могучий. Дизель. Свечение становилось всё ярче.
Миша видел, как ряд голов дружно ушел под воду. Но сам он пока не погрузился. Ему полагалось сначала видеть, а уже затем успевать.
Через секунды в той стороне проскользнул луч, вероятно, прожектора вертолета. Снова. И еще раз. Еще. Ночь прошило метание фар. Они высвечивали скальные края, торчащие над берегом. Вся эта безумная и бесноватая пляска переплеталась в какофонии звуков, приближаясь. Затем со скального среза, на большой скорости вылетел громадный грузовик. С 'полетать' у него дела обстояли просто никак. Облегченно взревев двигателем и задрав морду, он в течение доли секунды пытался продемонстрировать свою могучую инерцию, но затем камнем прошил около двадцати метров воздуха до воды. Под ней, совсем рядом, лежали те же скалы. Хотя, ни обвального грохота, ни огня Миша не услышал и не увидел. Лишь глухой удар, задавленный стенаниями вертолета, и обеспокоившее прибой облако брызг. Миша наблюдал этот несостоявшийся полет через ППНВ. Никто из кабины не выпрыгивал. Видимые дверь и окно со стороны водителя были закрыты. Через стекло инфраоптика не брала.
'Сошел раньше... И закрыл дверь?' - мимолетно царапнула мысль, а над скалами, в той стороне, уперевшись лучом в воду, уже рыскал прожектор. Переполняя своим присутствием округу, оглушив, из-за скального среза вывалил вертолет, еще до появления которого Миша ушел вниз.
Воздуха с поверхности он прихватил достаточно. Где-то за двойкой не спеша продулся и пошел дальше вдоль каменной стенки. Визуальной и дыхательной доукомплектацией головы занялся уже у самого дна. Там же разродился на подумать-доклевать микроскопические крохи надежды на Рифа. Рассуждалось на этой малой глубине - в темноте и тишине - до беспардонности спокойно и даже противно от собственного цинизма. Пришло ясное и четкое осознание, что теперь уже некуда торопиться и не от кого бежать. Всё случилось. Даже запас времени не жал.
Скальная гряда надежно упрятала от света и прочих элементов жизнедеятельности, вытворяемых на поверхности. Вертолет, наверное, изучал некое жалкое подобие приводненного грузовика и, судя по всему, ему больше нечего здесь болтаться - были другие заботы. Вполне возможно, что вскоре подтянутся колесные полицейские. Или уже подтянулись, светили, смотрели, собирались лезть в кабину мусорного урагана. Пусть. Группа лежала в надежной стороне и уйдет потихоньку в темноту глубины, самым низом...
Не вдруг, но стройная вереница утопических мыслей отчего-то засбоила. Казалось бы, случилось это по совсем непонятной причине. Миша отмотал цепь чуть назад. Снова прошелся по логическим смычкам. Ничего не обнаружил. Всё стыковалось, но... Даже обожгло. 'А какое у них тут движение?...Левостороннее!'
Миша сразу же пошел к плоскому участку, по которому выходила группа, а затем наверх. Остановился в метре от поверхности. Нигде и ничего не светилось, не шумело и не беспокоило. Но здесь он услышал глуховатый стук откуда-то со стороны берега. Четыре удара. Таким макаром замудоханные скитальцы пучин просились на борт ПЛки. Снова четыре удара, но уже ближе. Спустя секунды Миша чуть не воткнулся в живого и здорового, полуголого Рифа. А на синяки и шишки при размерах со сковороду здесь никто и никогда не обращал внимания.
--------------------
Через сутки ПЛка притащила всех домой, в Мапуту. Миша так и не помирился с командиром. Спустя две недели прилетела замена, а еще через неделю Миша с Сашей топтали родную землю Союза. Ни Петра Константиновича Макеева, ни Женю, ни Рифа, ни остальных ребят они больше никогда не видели и не слышали о них, так же как и об обещанных орденах. Наверное, так распорядилась судьба. А потом она развела и Мишу с Сашей.
Совсем недавно Михаил Васильевич обосновался в ненавистном стане бывшего вероятного противника. Это очень тяжелый человек и совсем не любит вспоминать о прошлом. Море он не услышал.
Поговаривали, что Александр Петрович живет на родине у мыса Тарханкут. Вообще, дома всегда хорошо. Пусть даже вода холодная. Ведь, рыба - она рыба и есть.
![[]](/img/m/mozharro_g_o/vsechto/1.jpg)
![[]](/img/m/mozharro_g_o/vsechto/2.jpg)
![[]](/img/m/mozharro_g_o/vsechto/3.jpg)