Аннотация: О некоторых обстоятельствых, приведших в мой карман примерно 650 долларов
Вам, которые умерли лет пять - десять назад, нас, живых, уже никак не понять, хоть вы трижды наизнанку вывернетесь! Все теперь по-другому. То есть с виду-то так, а внутри иначе. И хоть я точно не знаю, что вы там делаете - в земле ли гниете, или в небесах прохлаждаетесь, но уверен: порядки у вас старые. Шишку-то кто держит? Менты небось? Конечно, менты... . Отстегиваете им? Конечно, отстегиваете, куда вы денетесь... А мы вот не отстегиваем, так-то! А потому что не с чего отстегивать, между прочим. Теперь нет у нас ничего, теперь все ментовское. Магазинчики, ресторанчики, ателье, киоски, рынки, кабаки-бардаки - все!
Вот и Самвел тоже мент, капитан по званию, в нашей же ментовке муниципальной заседает, слышал даже, чуть ли не пресс-хата под ним. А может и врут. Не спросишь ведь! Ну, да ладно.
Ну и к чему я завожу сейчас весь этот нудный разговор? А вот к чему: кто помнит, снегопад намедни был и прошел, и послал мне Бог в снегопад этот чутка деньжищ на пропитание. Дело же, если кому интересно, было так:
Таксую я. Подвожу народ за бабки, кому куда надо и не надо, мне дела нет, лишь бы платили. И вот тормозит одна, на Ленинском.
- Ну, куда тебе, красота, говорю?
- Извините, вы не смогли бы отвезти меня туда, где я смогла бы заработать пятьдесят долларов?
Не-ка, не пойдет. Низенькая и тощая сучка - жилы да кости, и шмотьё копеечное. Если к Самвелу ее - так сколько я заработаю? А сам будто в непонятки: - Что? А, нет, красота, я не по этому делу остановился. Будь здорова!
- Ну, давай, хотя бы тридцаточку? Чё ты жмесься? Не мужик, что ль?
- Нет, говорю, отвали, мне ехать надо!
- Кка-азёл! Грохнула, сотрясая все нутро моей раздолбанной двадцатилетней "Нивы" дверца, и, втыкая невтыкающиеся и постоянно вылетающие передачи давно просящейся на свалку коробки передач, я отвалил от обочины и двинул вдоль по Ленинскому дальше в ночь, в снегопад, "чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи, крушенье, крушенье".
А надобно сказать, уважаемые граждане, мне завтра бабки очень нужны, просто позарез. А так бы шли б все они, потерпевшие эти, нах, я и сам потерпевший, и ни одна собака не бежит меня спасать и подбирать, ни днём, ни ночью, поскольку взять с меня нечего.
Потому, уважаемые граждане, что обещал я завтра выкатить неким деловым орлам винища разных сортов по ноздри, кто сколько осилит, и жратвы от пуза, а жратва та - шашлык лично от Самвела, с гарантией, ибо остальное там чебуреки, про которые я кое-что знаю, а кроме чебуреков в "Расписухе" толком жрать нечего, из горячего, конечно. Остальное - "салат-шмалат", "памидор-шмамидор", как говорит черный поварюга, что на раздаче порций в "Расписухе" окопался уже много лет назад. Да и дорого "шмамидор" в зимний период и совсем не сытно - совершенно лишняя, выходит, вещь. Стоп!
- Куда вам? Он - в дубленке, очкарик, морда приличная. Интеллигент, блин, самый мой любимый клиент, денег мало, но и хлопот немного. И баба, вроде, у него своя собственная, из очкастеньких.
- В Отрадное - а сам на мадам свою смотрит, как она? Ничего, что её кавалер тормознул такую добитую тачку?
- Хорошо... А доедем? - Ведь у вас на борту только надписи "Эх, прокачу!" не хватает....Не в укор вам, конечно.. Правда, Маша?
- Зверь машина, не сомневайтесь. А не доедем - не заплатите.
- Ну, хорошо. Садись, пролезай, Маша, на заднее, выбор небогатый у нас. Поехали.
Отвлекся я немного, снегопад, как-никак, надо и за дорогой повнимательней... И вдруг - как ножом по сердцу меня - слышу, гонит:
- И ты понимаешь, Маша, ведь это полнейшая дискредитация самой идеи национальных спецпроектов - награждать таким орденом подобную публику! Ведь он не только никогда не был ни на Дону, ни на Кубани - он к практической работе и близко не подходил! Он только теоретические аспекты прорабатывал и консультировался у нас в секторе - директор лично привел его за ручку. И вот он все околачивался у нас, дуб-дубом, подай - принеси - пошел вон, а на лацкане только "За проявленный интернационализм при оставлении Кубанской области" на ленте государственных цветов. Ну, это у нас всем давали - ладно. И, представляешь, вдруг сегодня является опять, а на груди уже: "За организованный отход с Дона и Нижнего Поволжья"! На муаровой! Ты представляешь? Эмаль, золото... А сам, лично, не то что ручек не замарал, но и вообще.... Он, я уверен, и курицы не зарежет! Ну, ты же понимаешь, когда на муаровой ленте - это надо лично участвовать, предположим, в ликвидации шовинистов... Или, скажем, делиться конфиденциальной информацией... еще что-нибудь, здесь уж кто во что горазд. Ты понимаешь меня?
- Да, да, - голубицей незлобливой подворковывала Маша - а может он передавал? Делился?
Как подкинется, вижу, очкарик, чуть башкой крышу мне не проломил, как зашипит:
- Да какое там "передавал"! Что ты, у него кишка тонка, ведь он, если хоть одного абрека в глаза увидит - в обморок свалится, да и не знает он ничего. Он только консультировался у нас - точнее, относил наши экспертные заключения наверх, и всё! Всё! Я тебя уверяю - здесь только связи, ну, в кабинеты вхож, и никак не более! И - на муаровой.... Теперь в дверях его сам директор вперед пропускает... Смешно и грустно смотреть... А ты знаешь? Через полгода-год все будут воспринимать это, как должное. Да какое там! Через неделю начнут скалить зубки и ножкой шаркать перед этим ничтожеством: - Сергей Николаевич, Сергей Николаевич... Тьфу!
- А нам, проделавшим всю чертову погибель теоретической работы, нам, информационно и идеологически обеспечившим, и блестяще обеспечившим - заметь, Маша - блестяще! Э-э... поистине тектонические сдвиги в вековом окостенении имперского сознания нашего народа - лишь жалкая премия и ни намека... - тут дубленочник бросил на меня ищущий сочувствия взгляд - на выездную визу... А как откровенно намекали на это при передаче нам спецгосзаказа! Какие песни пели! Да-а, мавр сделал свое дело... Впрочем, окончательного подведения итогов по нашему направлению пока не было и, возможно, "Сам" еще...
- Ты все-таки поаккуратней, Константин - весьма резонно заметила Маша - не в парке на прогулке беседуем...
- Да будет тебе, пуганная ворона куста боится... гласит, э-э, хе-хе, так сказать, русская пословица. Не так ли, сударь вы мой, блестяще одаренный талантами водительского мастерства?
- Оно, так, оно так - подтвердил я, - только не люблю я этого - за рулем разговоры разговаривать... Тем более, вон она - пурга какая, снег-то мокрый, фары уж все залепило нахрен, задних габаритов у нас точно не видать. Менты увидят, скажут - плати, нарушаешь! Мое дело - крути баранку да газуй, свои тридцать баксов отрабатывай. А там русская пословица или нерусская - это заострять ни к чему, я в такой базар не лезу.
- Ха-ха, правильно, ну я это же и говорю, только другими словами! - ощерился вдруг весьма хищно мАшин разговорчивый спутник и мигнул мне левым своим глазком. - А вот еще, тебе пример, Маша... - погнал он опять свое, интеллигентское, все в том же духе, но я уже вынес свое решение, и дальше мне слушать его песни нужды не было никакой. Пой, падло, пой, а я уж тебе сыграю, как смогу. Извини, если тебе не понравится. Да и бабе твоей. Жаль её или не жаль, виновата она или нет - это из другой жизни, из той, что, вроде, была когда-то давно, но я её уже не помню. Да и не жаль мне бабенку эту вовсе.
А в свете дорожных фонарей навстречу нашему тарантасу все неслась и неслась метель и прячущийся за ней пустынный ночной город, то замыливая глаза трусливо-темными окнами кварталов для коренного населения, то ярко и весело вспыхивая огнями весьма многочисленных билдингов и кабаков.
Вывернув, наконец, на проспект Плюрализма, я аккуратно притормозил машину под ближайшим фонарем.
- Что встали, господин виртуоз вождения в экстремальных условиях?
- Да вытру все-таки задние фонари, тут пост гаишный скоро... . И в багажнике кое-что взять надо. Потерпите чуток, уж, считай, приехали.
- А, ну-ну.
Протерев действительно совсем заросшие налипшим снегом задние фонари, я спокойно поднял вверх заднюю дверцу "Тайги" и прямо перед собой узрел затылки своих высокоинтеллигентных пассажиров, увлеченно беседовавших о достоинствах каких-то экзотических пряных блюд, которых они, правда, еще не пробовали, но рассчитывали попробовать непосредственно после получения выездной визы, мечты о которой были уже озвучены ими ранее. Узкая и длинная стамесочка, что в классификационном ряду столяров и плотников числится за номером "1", с удобной, толстой пяточкой, легко и привычно легла мне в правую руку. Что ж, прощай, Костя, придется уж тебе вкусить от этих пряных блюд на том свете. Прощай и ты, Маша, уж не знаю, какое напутствие подойдет твоей осторожной и недоверчивой натуре. Я вогнал Константину острое жало стамески точно в основание черепа, и, вцепившись Маше левой рукой в воротник, проделал примерно то же самое с шейным отделом её позвоночника. Никто из них даже не пикнул, все-таки хорошее воспитание - оно как шило в мешке, предъявляет себя миру при любых обстоятельствах. Не теряя ни секунды, я прихватил их головы куском капронового шнура к крючку в багажнике, чтобы во время своего последнего путешествия их силуэты на заднем сидении выглядели естественно.
- Это хорошая работа, бой - похвалил я себя, вновь усаживаясь за руль. Что покажут видеокамеры Правозащитного контроля? А ничего...Ну, встал какой-то "частник" под фонарем, порылся в багажнике и дальше поехал. Ничего подозрительного. Через 24 часа видеозапись будет стерта и концов вообще не останется.
Ну¸ стало быть, вот оно и мясо; и не хотел, а само набежало. Что бы вы там чего про меня не подумали, скажу вам сразу: сам я вообще-то по мясу не работаю, потому что ни своего коллектива, ни захудалой фирмочки, у меня, понятно, нет, а в одиночку на этом деле особо не разбогатеешь. Однако при случае, если деньги край как нужны, или, например, какой-нибудь демократ сам на фарш просится, случай стараюсь не упускать и попусту людям не отказывать. Разделкой же туш заниматься не люблю и не умею, тут специфика, тут квалификация да сноровка нужны, и потому сдаю товар по холодному весу, прям с башкой, с требухой - самый низший тариф, да еще и на весах передернут, гады. Невыгодно получается. А мясо ж, считай, парное, блин!
Но, с другой стороны, куда ж его девать? Яму рыть, особенно зимой, задолбаешься, на улице бросить - и стремно, и вроде как работа не чистая, концы остаются... А так привез к Самвелу в "Расписуху" и все чики-чики: сдал-принял, подпись, штампик угловой .... Шучу, конечно... Но полную конфиденциальность плюс 80 - 100 баксов с туши всегда поимеешь, вот на день-другой при скромных потребностях и хватит. И шмотки опять же, и барахло какое, если было - тоже все мое, скупщик много - не много, а чего-то да даст. Так и кручусь: когда потаксую, когда на мясе подработаю, да и перекантуюсь потихоньку, дождусь, пока вся заваруха эта кончится. Главное, особо не высовываться, не суетиться, и не найдут меня. А дальше - как бог даст, может и с Бугаевым сочтемся. Обидел он меня, сука.
А "Расписуха" эта - чебуречная, зовется так, потому что раньше у нее весь потолок красками был расписан - всадники там, скачки ипподромные - мутотень всякая, и как Самвел прежнюю хозяйку замочил, то потолок весь велел белилами закрасить; неполиткорректно, говорит, ко мне люди разных конфессий ходят, некоторым религия запрещает, чтоб живое на картине было. Широко развернулся, новый мясной цех открыл, полуфабрикаты во все кафе и забегаловки по району ставит, а для цеха сделал красного кирпича пристройку, аккурат к черному ходу углового подъезда соседнего дома подвел. А дом тот - родная моя краснокирпичная сталинка, и попадаю я в родимое пепелище как раз через этот самвелов новый цех. Вроде как по знакомству, по блату, а без такового нынче - ложись и помирай. Не проживешь.
Стоит дом этот красный уже, наверное, лет пятьдесят и еще сто пятьдесят простоит, потому что "сталинка" вещь капитальная, как, скажем, рубль серебряный, или наш старый цейсовский бинокль - дедов военный трофей. И пятьдесят с лишним лет моют тот дом дожди и сушит солнце, и бьется об него ветер, завывая иногда в щелястых окнах и на чердаке, и наваливается, жмет на него метель, и, не осилив, отступает, и нет от всего этого порухи ни дому, ни жителям его. Чердак же у дома над восьмым этажом весь засыпан керамзитом, по которому проложены дорожки из струганных досок, и до того весь зарос пылью и паутиной, что деревянные стропила его кажутся одетыми в мохнатые звериные шкуры с торчащей во все стороны старческой клочковатой бородой. И сорок, и тридцать лет назад играли на чердаке в пряталки и стреляли из рогаток по голубям дети, гуляли по вечерам местные алкаши, и гремели тогда под чердачными сводами мат-перемат , да пьяные песни, последние куплеты которых исполнялись, как правило, уже в ментуре, ибо жильцы восьмого этажа не ценили ни пьяных песен, ни вокальных данных их исполнителей.
Прошли годы, нет больше на чердаке ни детей, ни пьяниц, и не то, что на чердак, в даже в подъезд постороннему человеку вряд ли удастся попасть:
Старые жильцы в большинстве поразъехались по своему ранжиру - кто на окраину, кто в сельскую местность, а кто и вовсе сгинул, не оставив следов. В их квартиры въехали жильцы новые, степенные, установили стальные многозамковые двери, видеонаблюдение, их покой охраняет консьерж.
Стоит дом, надежный пуще прежнего, и ярче прежнего светятся по вечерам его окна, сверкает новая крыша днем. И я в нем жил.
Разобраться, так я и теперь в нем живу, только не как раньше, в родной нашей, дедовской еще, "двушке" на седьмом этаже, а в этом самом чердачном помещении, потому что здесь тепло от отопительных труб и ни одна собака меня тут не беспокоит. А в том керамзите, что полуметровым слоем устилает пол чердака, много чего нужного и полезного у меня прикопано: тут и "Сайга" моя законная с тридцатью патронами (картечь), тут и нож-холодняк, и еще складничек один, да и второй, если честно... . Шмотье, белье-сменка, спальник отличный, китайский, гагачьего пуха, да мало ли еще что нужное. И, главное, документы. А как я есть природный местный житель, то доподлинно знаю, что в 86-й квартире, что расположена на восьмом этаже, аккурат под тем местом, где гнездо у меня в керамзите, проживает дед, Николай Александрович, и этот дед глух, как пень. А стало быть, не услышит он меня и не настучит, куда положено. И водичка горячая у меня тут есть - из вентиля в трубе отопительной, правда, ржавая, и два конца надежных я на электропроводку накинул - когда побриться, а когда и чифирку замутить. Можно жить, короче, другие и не так мыкаются.
А сам я вообще-то не бомж, даже и по закону: прописка есть, и жилплощадь есть, реальная однушка в хрущебе на улице Введенского, но там мне нельзя показываться, пасут там меня. А кто пасет, и почему - разговор особый. Депутат Бугаев пасет, если интересно. Старая это история.
Ладно. Подъезжаю, я, значит, к "Расписухе", вратарь меня, как своего, без разговоров к мясному цеху, к весовой, а сержант-весовщик, обезьяна волосатая, в горло, как всегда: - "почему не раздел, билять, антысанытарыя, билять, ми тут кюшаем, билять, сывиня рюски, билять, тыбе самого на фарш надо, билять, другим сывиням-рюским, билядь, и мама твой... и папа.." и т.д., и т.п. Вот был бы я лошара, конь фанерный - что бы я сделал? Чуркой обозвал? Ну, нет, такие дураки все уже в могиле. Политкорректно его осадил? Например:
- Я, - сказал бы, - тебе не русский, а такой же россиянин, как и ты! Понял? А за то, что ты, фашист, нацист, разжигаешь здесь межнациональную рознь, Самвел выгонит тебя из весовой!
Нет. С весовщиком я и разговаривать вообще не буду, даже слова одного не скажу: он, по-любому сразу побежит к Самвелу и заорет, что я шовинист - недоволен, что меня русской свиньей назвали! А тут уж как Самвел решит: если сочтет шовинистом - пресс-хата мне и срок. Но это вряд ли... У Самвела бизнес, все эти шовинисты липовые ему по барабану, если не борзеют, конечно. Ему товар нужен, а товар у меня, я его клиент. Он мне даже корочки обещал: "Клиент ВСЕМЕНТИНА" - дорогого стоят те корочки! Клиент Всементина - это звучит не хуже, чем Поставщик двора Его Императорского Величества, да дело-то не в звуке главным образом. Клиент ВСЕМЕНТИНА ментами рассматривается как до некоторой степени свой, гаишники, например, его машину просто так не тормозят и денег задарма не тянут. Ну, и так, вообще... настоящие корочки...
Но береженого бог бережет, и отнюдь с весовщиком не препираясь, иду я прямо в директорский кабинет, спокойно и уверенно, как будто я не русский, а полноценный россиянин.
- Здравия желаю - говорю - товарищ капитан! Вот, привез там, товар, парочку, по своей части. Сами посмотрите или как?
- Ай ты, какой.. Ай-ай, шустрый! - а сам сидит за столом, все накладные какие-то перебирает, счета-фактуры - все по-взрослому, целая бухгалтерия!
- Подарка привез? Откуда знал, что у мынэ день рождений, а? Ладно, шучу, бызнес есть бызнес. Пойдем, поглядим. Взвесил?
- Да раздеть надо сперва, а весовщик ругается. Вы скажите ему..
- Что "скажите"? Ты мне мясо возишь или что? Сам скажи - нэ вякай! Ладно, раздевай, сэржант поможет, я скажу, пойдем! Та-ак, вешай, нэ вешай, а сто пэддеэсят за оба, и нэ спорь! Глаз - алмаз, а нэ хочешь - в другой мэсто вези!
Через полчаса я со ста пятьюдесятью баксами в кармане и мешком барахла, содранного с Константина и Маши (эх, хороша оказалась сучка в голом виде! Знал бы - в "Скотское сладострастное социал-демократическое общество" отвез, там свежие женские трупаки в цене), вновь загрузился в "Ниву" и погнал к скупщику, тут рядом, прапор один вэвэшный промышляет, отставник. Душевный человек, все взял, вплоть до трусов ношеных - фетишистам перепродаст, наверное. Еще сто двадцать баксов. И если учесть, что в бумажнике Константина и сумочке Маши имелось в разной валюте 380 гринов с копейками, мой доход от сегодняшнего мяса составил 650 американских долларов, а мелочь мы учитывать не будем, поскольку бензинчик на деревьях не растет. И еще у меня остался Костин кожаный портфель с замочком кодовым и ключики от его квартиры. И что с этим делать, я пока не знаю.