Муленко Александр Иванович: другие произведения.

Земля обетованная

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Муленко Александр Иванович
  • Обновлено: 16/08/2006. 84k. Статистика.
  • Повесть: Россия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Около полусотни свирепых головорезов-козаков, потрясая чубами, покатились вверх и вниз по лестничному маршу вершить правосудие. Они лупили всех встречных и поперечных, друг друга, и после молниеносного блицкрига по этажам в сумеречном подъезде остались лежать на холодном бетоне полумёртвые москали и выдавленные с петель деревянные двери их комнат.
    •   Александр Муленко
      ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
      
      
      Шняга первая
      РЭКЕТИР
      
      Жили да были Костян да мама...
      Папка всё более по тюрьмам да по командировкам скитался - так и пропал без вести; и лик его светлый в памяти у ребёнка не задержался, потому что иные святые гостили у мамы - затмили разум. И, как часто случается в таких случаях, малыш очень скоро отбился от рук, и его прибрали к рукам на улице кореша-приятели - крутые по жизни пацаны-рэкетиры.
      Видный был парень - Костя, высокий и крепкий, за словом в карман не лез, да и дело у него со словом не расходилось, сожмёт, бывало, руку в кулак - быть беде, ударит - и крепко. Дрался отважно, не взирая на ранги и на возраст, вырос богатырём... Только вот подрастерял он во время роста в боях передние зубы...
      Матушка причитала и плакала: - Ох... И не полюбят тебя девки!.. Беззубого-то такого... Как дальше жить?.. - и прихорашивалась перед зеркалом.
      Сядет, бывало, она на рынке расфуфыренная семечками торговать, а рядом соседушки жмутся, хвалят её пострела. Ящики и табуреточки пододвигают к ней поближе, поддакивают ей, соглашаются - знают, что не даст их в обиду Костян. И в тайне от матушки копеечку парнишке на пиво подкидывают.
      - Ты не обессудь, мол, нас, Константин Антонович, чем мы богаты, тем и рады...
      
      - Так, братишка, нельзя... - вразумили его однажды друзья-товарищи. - Такса должна быть везде единой и справедливой. И на общаг подавай, а вдруг?.. - и косили они при этом в сторону милиционера, обирающего тех же самых старух, но уже "по закону". Самый сиделый авторитет на джипе подъехал на рынок, чтобы познакомиться с Костей.
      - Работы у меня непочатый край, пацан, - сказал он ему и важно кивнул головою в сторону рынка, - будешь ты у меня смотрящим за этим районом.
      - Как прикажешь, Серёга Дрын...
      - Десятина твоя.
      Посчитали они с ним вместе все места на рынке, примерную выручку; прикинули к носу что и к чему, сколько стоит и поладили - добре... На короткой ноге расстались...
      - Ты копеечку-то, береги и не трать, - поучала маманя. - Время сейчас нестабильное, нехорошее время... Деньги растут и падают, как пестициды в поле и, поди-ка, доживи до завтра в достатке и с богом...
      Вот и порешили с сыном все свои нелёгкие сбережения вложить в недвижимость. На чёрный день жизни. Подточили во рту клыки, и засияли золотые зубы-коронки навстречу грядущему этому дню...
      
      Но и те с дубинками не спали. Сорганизовались не хуже. И такса у них была пониже, и покладистей они оказались для торговцев. Достойная оппозиция. При форме и во всеоружии!.. - чем она не жизнь для мента?.. Взяли они как-то нашего Константина на дознание и показали ему его поборы, отснятые видеокамерой, прошлись по его спине дубинкой "для профилактики" и запротоколировали все нарушения, как есть. Вздёрнутый, было, на время в небо хвост упал и сник, и болтался уже ниже колена в штанине потный и грязный.
      
      Торговать на рынке скоро стало трудно и нудно. Тяжелы барыши копеечные - звереют люди, и кажется им горбатым, что жаден купец. Что не почитает он спину согбенную в три погибели долгим и упорным трудом на производстве, что не чтит он гегемона - рабочий класс. Матушка бросила это неверное дело и нашла себе по душе занятие на комбинате, стала товароведом. Благо, что есть ещё на свете места, где можно не работать и зарабатывать деньги - был бы только диплом об образовании. Старики-соседи остепенились, распродали свои томаты на рынке и возвратились на сады - рассаду лелеять. Но самое страшное, что произошло в городе (вот уже никто не мог подумать об этом) - наличные деньги исчезали... Граждане, конечно, порасчулочились немного, кушать-то хочется, но всё же оборотистость у рубля была никакая, и Костины клиенты захныкали: - Золотозубый ты наш, да голубоглазый, не губи поборами!.. - мягкосердечный пацан растаял и уступил подопечным - душа у него дала трещину.
      Вот тут и вернулся на рынок старый авторитет с корешами, чтобы поинтересоваться у смотрящего - почему у того работа встала...
      - Ты уже четвёртый месяц не доносишь до общага копейки... Как быть?
      Костик развёл руками и ощерил в шикарной улыбке свой праздничный рот.
      - Не потяну я, Серёга Дрын, на этой вот должности, помилуй!.. Кризис экономический на дворе...
      - Это у тебя на сердце кризис...
      И он выставил Костяну такую огромную недостачу - благородный металл во рту потускнел и покрылся испариной.
      - И зубы тебе я расшевелю, пацан, и мамашу твою хитрую по миру пущу раздетую и разутую... Сроку тебе полгода...
      
      Три дня и три ночи ворочался мальчишка с боку на бок, не спал - кручинился. Потом обошёл все пивные и трезвый прислушивался о чём судачит его народ, куда он катится.
      - На севера!.. к Мирзоеву!.. Дорога уже заказана!
      Ряженные с иголочки люди сорили большими деньжищами перед глазами у забулдыг, рассказывая, что есть на далёкой земле тобольской один такой предприниматель, у которого денег куры не клюют.
      - Со всего нашего бывшего Союза "грачи" у него пируют: "звери и чурки", хохлы - матерь иху, и нашего брата бродяги не счесть...
      - И посколько же он им платит?..
      - Ого-го!..
      Сумма была немалая.
      - Только вот на двадцать пять процентов от зарплаты отоваривает в своём магазине...
      И рекламными жестами герои показывали на себя.
      - Штиблеты, костюмы... С голоду ещё ни один не подох...
      - Прикид, однако...
      "Неплохо, - задумался Костян, - и очень даже неплохо... Поработаю я два-три месяца у Мирзоева - разбогатею... Отдам все долги Сереге Дрыну, напою до отвала пацанов во дворе, чтобы они зла на меня не держали в туне, а то не ровен час...".
      Далее парень раздумывать не стал, а вечером за ужином ошарашил маму.
      - Я, маманя, взялся за ум ...
      У той даже ноги подкосились от страха. А когда, наконец, она поняла о чём её сын печётся, упала от радости на диван и заревела навзрыд от счастья. Поутру они на пару обзвонили всех своих знакомых - город мал: кто он, мол, такой, вот этот Мирзоев, как его звать и величать, бешенные ли копейки взаправду платит или это фуфло толкают по пивным его алкоголики?.. И впрямь: выходило, что правда, - загребущими лопатами ворочали деньги в Сибири строители...
      - Не обидит он меня, чай, этот предприниматель, поишачу я на него, не посрамлюсь, не околею от муки...
      Всеми правдами и неправдами, но решил добиться мальчишка этой командировки в обетованную землю - в Тюмению...
      
      
      Шняга вторая
      ТРЁХСОТЫЙ КИЛОМЕТР
      
      Но не только Костян с мамою, оказывается, обзванивали знакомых. Мирзоев со своей стороны тоже настойчиво дербанил циферблат.
      - Был на хорошем счету у Дрына?.. Но сник?.. Да!.. С наличностью туговато... Я же и сам обналичиваю рабочих не сразу... А может ли кто-нибудь за него поручиться?
      И нашёлся один такой человек. Им совершенно случайно оказался родной брат мамы Витёк по кличке Антабус очень большой специалист по части художественной кладки, но одна вот беда - оболтус и баламут... Мало того что горький пьяница, прохода нет: "Займи да займи", в далёкой восточной стране он пристрастился к травке - покуривал анашу и знал очень многие секреты её трансформации в иные продукты злоупотребления: варил из неё манагу и готовил жарёху. И околевал по выходным... С далёкой войны у него в груди остались поломанными рёбра, споткнётся, бывало, несчастный на ровном месте, удариться об асфальт - ни вздохнуть, ни подняться без посторонней помощи не может и на две недели в запой - лечиться. Непроизвольное мочеиспускание, как у пеленованного младенца. Потому и отказались от него давно все кореша и родственники. Но для настоящего предпринимателя такие люди - клад.
      
      Купит, бывало, Мирзоев водки, пять или десять бутылок, принесёт их к себе в кабинет и спрячет, да так профессионально, что одна или две из них обязательно засветятся посетителю, позовёт он к себе кого-нибудь из страдающих по ней, якобы по делу, и наблюдает за ним.
      - Анатолий Геннадьевич, дорогой ты наш, прикажи... Ну, а мы постараемся, - клянутся ему в любви и верности работники. И захлёбываясь слюною, косятся на зелье...
      - Более всего я в людях не терплю - это пьянства... Всех собак в округе сожрали... Пошёл я вчера помочиться за стену на помойку - одни только шкуры от них валяются. Мне уже в столовой замечание сделали - бомжатник развёл - не кормишь. Любишь выпить? - спрашивает он у посетителя.
      - Люблю, Анатолий Геннадьевич...
      - А меру свою знаешь?..
      - Я, чай, не маленький...
      - Скоро... теперь уже очень скоро... Закончите к осени работу и чокнемся, армянского коньячку да хлеба с икорочкой не пожалею...
      Но мучается больной.
      - Анатолий Геннадьевич!?.. - умоляюще глядит он на босса.
      - Чего тебе ещё?
      - Дал бы ты мне одну бутылочку в долг до зарплаты...
      - А что у тебя за юбилей?..
      Несчастные глаза у соискателя пылают надеждой, слезятся. Тысячи домашних заготовок - одна не хуже другой буравят его мозги.
      - Братишка погиб, Анатолий Геннадьевич!.. Четыре года назад в автомобильной катастрофе разбился.
      И причины для сострадания находят место в душе у хозяина. Забулдыга делает вид, что он говорит правду, а хозяин ему верит, потому что водочка надёжное подспорье в его бизнесе. Стоит она в магазине тридцать рублей, на оптовой базе двадцать, но у "грачей" не бывает денег, вот и берут они её у Мирзоева каждый день по очереди под расписку в долг - за столько за сколько напишет... По шестьдесят или более за бутылку.
      Порою живую матушку пять раз за неделю в гроб загонишь и вдруг звонок, звонит она сердешная хозяину на последние шиши на трубку, отыскала сына, интересуется - живой ли он и здоровый: "Вы его отчитайте, Анатолий Геннадьевич, непутёвого, если пьёт...".
      - Первый день прогула - двести рублей, второй - четыреста!.. И вывезу я тебя на трехсотый километр к Тюмени, сынок, и выброшу на дорогу - тракт один... И канай ты отсюда во чрево к любимой...
      - Анатолий Геннадьевич?.. А можно две?
      Много строителей уходило от Мирзоева таким вот образом: пешком, не солоно хлебавши, без денег и без надежды когда-либо их от него получить...
      - А вот это чья подпись в тетрадке?.. - фигурировали факты. - Вы ещё мне остались должны за жильё, за питание и за тёплую встречу.
      
      Вот и обстроилась повсюду страна Тюмения балаганами строителей. В сумерках, бывало, блуждая, наткнешься в лесу на лагерь - плетень... О, боже!... Головы что-ли басурманские благоухают в прощальном зареве солнца?.. Ан, нет... Это дырявая кирза выветривается от запаха человеческой плоти, сушатся сапоги. Словно стяги разбитого воинства трепещут повсюду трусы и портянки... Слышна украинская речь... Люди бездомные, голь перекатная... Закорчевались!
      
      Была бы рука владыка...
      Навороченные сметы Мирзоеву подписывал его старый кореш директор Тобольского нефтехима. Вместе они пивали в молодости водчонку, дружили и любили одних и тех же женщин. Даже инфаркт получили в один и тот же день и на одной и той же кровати. Подлечились немного, очистили пирацетамом сосуды и перекодировались в праведники. Директор предоставлял работу и жильё оборванцам искусно завербованным Мирзоевым за три девять земель от Тюмении, не подпуская к столу ни одного местного подрядчика (не дело это пересчитывать отмытые деньги и судачить на всю округу кто и сколько имеет). Пайковые и полевые, командировочные - чего только не осмечивали приятели. Но откуда живая наличность, если обманутые во всём сограждане законсервировали свои копейки в стеклянной посуде, а не в государственном банке?..
      "Хай они у меня сгниют в погребах невостребованными, но повторно я кормить это позорное государство не буду, - вот о чём бормотал в стране обыватель, сотрясаясь безумно всеми членами своего существа, - ни дам ни копейки!..". Он выращивал картошку на приусадебном участке и целыми мордами выуживал рыбу из луж, благо что озёр в Тюмении - море...
      
      Мирзоев спешил. Заишаченное "грачами", он забирал на комбинате бутадиеном, по железной дороге перегонял цистерны в Нижний Новгород, обменивая этот сжиженный газ по бартеру на отечественные автомобили, чтобы раскошелить чулочников на блестящее... Но и эту наличность хозяин не спешил отдавать на зарплату рабочим. Хай она покрутиться в коммерческом банке ровно столько, сколько дозволяет закон - три месяца. "А ведь надо и мне на что-то жить...". Положишь копеечку на счёт тридцать первого марта, а первого апреля вся эта сумма уже процентами обрастает - и взаправду, а не на шутку. Старое, доброе время. Деньги росли на счету, как грибы... И что там какой-то Мирзоев?.. По году и более испытывали народ на выживание таким вот образом целые корпорации и объединения. Это экономический кризис виноват! Берите товаром, берите безналом... Под расписочку и в долг, и на трёхсотый километр... Во чрево к маме...
      
      
      Шняга третья
      ИЗГОИ
      
      Все стареет, ржавеет и рушиться... Давно уже отшелушилась краска со стен в подъезде девятиэтажного дома, где Мирзоев снимал апартаменты для себя и для своих подопечных. Но искусство нетленно, старые нифеля краски ещё пылились на лестничном марше, а нерушимые надписи от подвала и до чердака уже рассказывали проницательному посетителю всю правду о времени и о людях здесь живущих. Покрытые копотью стены пестрели цветными рисунками: маленькие детские зверушки царапались в закрытые двери квартир - они тянулись весёлыми лапками к звонку, чтобы соединить два неизолированных конца проводки вместе: "Осторожно! Электрический ток!", "Напряжение 220", а рядом тремя огромными чёрными буквами было написано что дала государственная власть своему народу: крики и стоны сограждан, мечты их и чаянья. Разбросанная повсюду стремительной рукой художника это была летопись разграбления России.
      
      Дядька у Костяна жил изгоем. Однажды, во время запоя, прогуливая работу, он неосторожно захлопнул дверь в квартиру и в позе эмбриона уснул на лестничной клетке, положив себе под голову дырявый половик. Скоро его обнаружила комендантша - невменяемого и мокрого.
      - Это ещё что за запах, - удивилась она, открывая дежурными ключами злополучное помещение, а там - шаром покати: безнадёжно испорченные матрацы и та же вонь... Жёлтые простыни, рваные тряпки... На полу повсюду разбросаны окурки - туалет да и только...
      
      Вечером Мирзоев божился у неё на приёме в девственности своих рабочих, много говорил об их трудолюбии и чистоплотности, но его поставили перед фактом и отказали в замене белья.
      - Вы же всё новое и чистое брали!.. Не замызганное и не рваное... Ни одна химчистка теперь уже не поможет... Ущерб, да и только!
      Сырые матрацы выветривались на балконе, когда виновника скандала пинками из общей комнаты переселили в кладовку.
      - Памперсы надо носить! - глумились соседи.
      В воскресение всенародно в красном уголке общежития администрация решила доесть Витька, уволить его с работы и выселить на улицу, на трёхсотый километр, подалее от цивилизации - прочь от города, но он одел мундир и медаль, и выдержал всю суровую критику в свой адрес.
      - За матрацы и за простыни я, конечно, высчитаю у тебя из зарплаты, - угрюмо сказал Мирзоев, и оправдался перед администрацией, - золотые руки у этого человека, за что и держу...
      - Но какой же ты пример подаёшь пацану?.. - запричитали строители. Они тыкали злыми пальцами в Костю, махали руками, словно это он, а не его дядька наложил в штаны на лестничном марше.
      - Зарежу я вас сегодня ночью, падлы, - ответил им пацан и покинул спектакль.
      Галочку о проведённой работе поставили, подписали протоколы собрания и, посочувствовав немного друг другу в беде, успокоились - нашли консенсус, но тонкий запах сортира и поныне благоухает в подъезде... Костю же - вчерашнего рэкетира по просьбе трудящихся забрал к себе на поруки сам Мирзоев.
      - Ты его посадил нам на шею, ты его и воспитывай!..
      - И то - дело!.. Пущай он потычет ножиком в меня, - согласился хозяин, - озорник!.. - и, поправляя на животе скомканную от пота, рубаху, добавил на миру: - Уже не один такой об меня ножики ломал - я толстокожий и терпеливый, прижму животиной его к стене и буду тиранить пиявками, покуда фиксы у него на наружу не вывалятся... Бык фанерный!..
      Вечером, пережёвывая вставными зубами омлет, Костян оговаривался с Мирзоевым.
      - Могучий ты человек, Анатолий Геннадьевич!.. Но и я не лыком шит... Меня ни маманя, ни Серёга Дрын, ни наш участковый инспектор взнуздать не сумели... И тебе не под силу...
      - Завтра приедет сюда КамАЗ-барыга, он и займётся твоим перевоспитанием...
      - Ну, это мы ещё посмотрим, Геннадьевич, кто из нас кого перевоспитывать будет...
      - Вот и увидишь...
      - Вот и увижу, - ворчал пацан.
      
      
      Шняга четвёртая
      АРОМАТИЗИРОВАННАЯ ДЕВКА
      
      КамАЗа-барыгу звали Васька. Занимался он тем, что перегонял мирзоевские машины с автозавода на рынок, да помогал ему же на стройке: подвозил кирпичи и цемент, курсировал между Западной Сибирью и Уралом, таская из Тюмении на юга кедровые орешки и клюкву, а на севера арбузы и дыни из Соль-Илецка - чем и жил. Очень солидный мужчина!.. Встанет он, бывало, рядом с нашим предпринимателем живот к животу на объекте, вытянется во фрунт, и кажется рваному забулдыге строителю, что они два брата родных, два чудо-богатыря земли русской для того и рождены на свет, чтобы руководить и шоферить... Близнецы - да и только, по центнеру с гаком каждый...
      
      Посидели пузаны в пивбаре, размялись за пивом. Оприходовали бутылочку коньяка вдогонку и, пораскинув мозгами, решили взяться за парня:
      - Зарезать он всех хотел, - начал Мирзоев.
      - Знаешь, Геннадьевич!.. - перебил его КамАЗ, - А пацан-то бесится от того, что подруги у него нет... Надо бы ему бабу найти красивую и работящую... Чтобы она шевелилась в постели, а не спала...
      - Есть такая!..
      И Мирзоев рассказал ему удивительную историю появления в Тобольске Наташки-сникерс. - Выдающаяся девчонка!.. Я её из Коломны два года назад сюда привёз. Можно сказать что на улице подобрал... Как-то смотрели мы с директором нашего комбината по Интернету крутую порнуху... Провинция у нас, а в Москве уже давно живут на широкую ногу... Вижу я, краля необыкновенной красоты предлагает свои услуги - реклама, цены кусаются, но всё же... С ног и до головы размеры указаны: талия и грудь, что она умеет делать в постели и как... Честь по чести!.. "Это по мне!", - разумею.
      - И что же она умеет делать?
      - Всё что захочешь!.. Позы у них там все классифицированы, как в каталоге. За что и сколько - выписывай её на дом и люби. Камасутра, однако: и так, и этак, и каком кверху... Я однажды попробовал со своею женою и...
      - Не получилось?
      - Конфуз!.. Глаза у неё на лоб от удивления полезли, смотрит она на меня как на полоумного: "Ты чего это напился сегодня?"... И чуть было не утопила в стиральной машинке - живот помешал, огрела щипцами для профилактики и успокоилась - поломались щипцы...
      - Ну, ты и развеселил... - прослезился КамАЗ. - А что Наташка?..
      - Я к ней по телефону, и так, мол, и эдак... Хочу я тебя... Украинка оказалась. Проплачивала каким-то ментам в Коломне за крышу, а сама без прописки и без гражданства... И на руки-то ей мусора копейки кидали... Я же издалека: "Поехали, - говорю, - со мною в Сибирь, поселю и отмою, получишь гражданство...". "А, что, - отвечает она мне, - поехали!".
      - Не похоже на тебя... Чтобы ты раскошелился...
      - Сам её живую увидел и обомлел, - тут Мирзоев кивнул головою в сторону нефтехимического комбината, - хотел уже, было, к себе вечерней секретаршей взять... Официально... Чин чинарём... Да беда, вот, приключилась...
      - Какая же беда-то такая, Анатолий Геннадьевич...
      - Как-то раз после бани на даче у него мы на пару захотели оттопыриться с ней втроём, и пока он сливки с неё-то слизывал - первый, я курил на балконе... Захожу в помещение, вижу - задыхается босс: пена у него изо рта и хрипы... А Наташка моя - змеюка наряжается, и, кумекаю я, уже отчалить хочет - не при делах... "Не кони, говорю, я ей, а вызывай скорую... Ситуация аварийная...". Но коньяк он и в Африке коньяк... Ударил армянский мне в голову и пока эти лекаря дорогу к нам искали, изорвал я на ней все одежды... Ты веришь?.. Три раза загнул её к полу на глазах у сипящего босса, а утром едва живой до дома добрался, и слёг...
      Он сладострастно вздохнул.
      - Вот это женщина!.. Бывало за моим животом, как в окопе зароется с головою вместе и работает... Глаза-то пялишь на неё, выпяливаешь выпялить не можешь - мешает живот. Только и остаётся что смотреть на картинку справа...
      Мирзоев повернулся к стене. В полутьме пивбара в углу за стеклом светилась фотография популярной порноактрисы, демонстрирующей свою стать.
      - А ты бы её работящую на живот к себе положил и всё хорошо увидел...
      - Потому и инфаркт схватил... Одышка... Надо же - нашего любимого директора, героя труда, заслуженного гражданина города чуть было в могилу не свела... Террорист да и только...
      - Ароматизированная девка... - согласился КамАЗ.
      - Вот то-то... Прихарчевалась она в соседнем подъезде у земляков... "Здравствуйте, Анатолий Геннадьевич, - смеётся при встрече, - Как здоровье босса?". "Это ты боса, - отвечаю я ей, - а он обут и одет". Украинцы...
      - А я то думаю, откуда здесь иностранная речь...
      - Они по бартеру у нас вместе с сахаром... Отрабатывают за сжиженный газ... Носятся со своими змеевиками из комнаты в комнату - наш с тобою товар на самогонку разбазаривают, недосыпают при обмене. Звери они - не звери, а жить на широкую ногу хочется каждому, воруют все! Пойду-ка я, озадачу мою подругу и дам ей копейки на шо-ко-лат...
      
      
      Шняга пятая
      МЕДОВЫЕ НОЧИ
      
      На мирзоевской хате Костяну понравилось. Были, конечно, некоторые неудобства с туалетом - перестал функционировать, два друга - два пузана, рассядутся вечером на унитазе по полчаса каждый, изучают прессу, дрожит санитарная кабина. Никакая керамика не устоит, метлахская плитка на полу подпрыгивает и переворачивается, клацая, словно зубами волк; стеновые панели качаются - осыпается штукатурка; посуда на кухне и та дребезжит. Прямо землетрясение... Первое время Костян метался спросонок в недоумении от проёма к проёму в поисках убежища, не понимая что вокруг происходит, но потом привык. В туалете вонь - не продохнёшь, человеческим духом пахнет, не только канализация, но и вентиляция забилась напрочь от этого смрада. Благо ещё, что ванна оказалась не по размеру для хозяев, не помещались в неё ни Мирзоев, ни Васька-КамАЗ, и всё своё свободное время Костян полоскался в ней один, не опасаясь дизентерии.
      
      Вот и появилась женщина на втором этаже. Но не та женщина, которая комендант или завхоз, и не дежурный воспитатель - этим, бывало, нальёшь полстакана водки и, чу!.. - они молчок!.. И не кажут своего светлого лика из каптёрки наружу, и не ведают праведницы что твориться у них за спиною в подведомственном быту, нет их больше на месте! - и днём с огнём не сыщешь во всём общежитии ни вчерашний день, ни огнетушитель, ни телефон, чтобы позвать на помощь врачей или пожарную команду. Вот какая неразбериха случается, когда на сцену выходит настоящая женщина!
      
      - Золотозубый ты мой, - щебетала она. - Ненаглядный... Ты сегодня принадлежишь только мне...
      Солёные рабочие будни менялись медовыми ночами.
      Она находила под одеялом животрепещущий источник любви и возбуждала его, играя губами и телом. К испорченным ранее матрацам добавилась кровать, её деревянные ножки не выдержали нагрузок от камасутры и влюблённые кувыркались на голом полу до рассвета, стеная и хохоча.
      - Это моё!.. - щебетала подруга, вдыхая в уставшего парня могучую силу.
      
      Мирзоев не мог уснуть. Он настороженно прислушивался к тому, что творилось у него за стеной, и всю ночь напролёт ковырялся в аптечке в поиске валидола. После таких необузданных и сумасбродных шабашей отдыхали ещё полдня - хозяин с Наташкою дома, а Костян на работе, спрятавшись высоко на лесах от сердитого баса бригадира, сладко похрапывая за спиною у дядьки, метавшего кирпич за двоих.
      
      - Маманя! Я женюсь, - кричал он за три-девять земель в телефонную трубку по выходным, - пропиши ты её у нас!.. - и поседела она преждевременно, пытаясь представить себе новую забаву сына.
      - Как её зовут, эту девушку? - перезванивала она Мирзоеву.
      - Наташка-сникерс!
      
      Но солнечные дни не вечны, и самая укатанная дорога становится тернистой. После лихого праздника получается похмелье. Много было выпито водки на день строителя: гудели татары, гудели украинцы, русские и казахи - всё постсоветское пространство. Ветер и тот гудел, разнося по подъезду шокирующие стоны оргии. Словно в калейдоскопе аромат за ароматом благоухали по всем этажам девятиэтажной трущобы. Острые запахи перегоняемой браги самотёком катились из помещения в помещение. Каждый вздох открываемой или закрываемой двери подливал в эту бешенную реку новых помоев. Тошнотворные газы блевотины и едкая вонь недостиранных портянок диффузировали в след основному потоку воздуха.
      
      Наиль Зарипов был русским во втором поколении, и отметка у него в паспорте была, что он русский, и тянуло его исключительно на белых женщин, более на блондинок немецкого типа. Но что-то ещё остроконечное и степное у него оставалось во взгляде, бабай он и есть бабай, и никакими чернилами не перекрасишь его под европейца. А вот двоюродные братья из Донецка Мешков и Васильев называли себя запорожскими козаками Олесем и Миколой, не имея никакой такой родословной. Но всех проживающих на этом свете русских, как и, впрочем, татар и узбеков они люто ненавидели: москали поганы, кацапы... Кляты жиды! - и всякий повод для драки Олесь и Микола использовали для утверждения воли козацкой.
      
      Наташка-сникерс была особенно хороша тем вечером. В юбчонке по самое некуда, намарафеченная до дрожи она поднималась по лестничному маршу к Костяну на "вахту", когда у мусоропровода неожиданно вырос перед нею свежеостограмившийся Наиль.
      - Какая женщина! - распростёр он к ней свои голодные руки.
      Но Наташка-сникерс не растерялась.
      - А не пошёл бы ты на!.. Татарин!..
      Она ткнула пальцем в чёрную надпись из трёх букв на лестничном марше и отказала герою.
      - Меня ты на?.. - возмутился Наиль. Он ударил её наотмашь по "оштукатуренному лицу" ладонью и высокий женский голос был услышан во всём подъезде.
      - Обидели жинку! - заревели соседи. - Нашу!.. Наталку!.. Кто обидел?!
      - Татарин, - рыдала она, размазывая по лицу полученную пощёчину, и показывала руками на мусоропровод.
      - Держите татарина!
      Около полусотни свирепых головорезов-козаков, потрясая чубами, покатились вверх и вниз по лестничному маршу вершить правосудие. Они лупили всех встречных и поперечных, друг друга, и после молниеносного блицкрига по этажам в сумеречном подъезде остались лежать на холодном бетоне полумёртвые москали и выдавленные с петель деревянные двери их комнат.
      - Где татарин? - звучало эхо.
      - Где Наташка? - кричали козаки.
      Но немногие, уцелевшие во время погрома, железные двери хранили святую тайну исчезновения зачинщиков этой драки, и, когда к месту побоища прибыли милиционеры, никто из пострадавших так и не сумел припомнить, во что была одета жинка, и куда подевался татарин. Слуги правопорядка перебрали немногие имеющиеся у коменданта бумаги, с удивлением они прочитали в анкете у Мирзоева, что тот поляк и успокоились. Выпили самогонки на сон грядущий и, почёсывая в недоумении репы, чудо-архаровцы покинули поле недавней битвы, оставив покалеченных в драке людей на попечение врачам скорой помощи. Пострадавших увезли в приёмный покой городской травматологии для дальнейших разборок.
      Но не угомонились два брата Мешков и Васильев. Это их самогонку выпили оперативники во время миротворческого рейда по этажам. Осерчавшие на смерть, Олесь и Микола поставили под сомнение национальную принадлежность Мирзоева к западенцам и решили атаковать облагороженный люкс героя.
      - Во всём виноваты жиды и олигархи! - разумели они.
      
      
      Шняга шестая
      ВО ЦЕ ЗАГАДКА!..
      
      Весь этот долгий послепраздничный вечер квартиру Мирзоевых трясло и лихорадило. Сначала дала серьёзную трещину санитарная кабина, дрогнул фаянс - пиво было не свежим. Потом неожиданно перекрыли воду в подъезде - главный виновник международного скандала Наиль Зарипов набедокурил вторично. Проживая двумя этажами выше Мирзоева, он, услышав угрозы и крики в свой адрес, не на шутку оторопел. Трещали соседние двери, визжала Наташка-сникерс, неуправляемая орава носилась повсюду в поисках узкоглазого татарина, и, уже предчувствуя скорую расправу, Наиль, слава богу что немало выпил, покачнулся на ровном месте и упал на водопроводные трубы. Старый стояк разорвало! Горячая вода ударила из него фонтаном в прихожую и очень скоро нашла дорогу на лестничный марш - топило подъезд. Белое кучерявое облако медленно поднималось по этажам в небо, заставляя жмуриться каждого встречного поперечного. Именно этот пар и убёрег жильцов на четвёртом этаже от неминуемого погрома. Кто-то самый находчивый и трезвый из них по пояс голый нырнул в подвал и перекрыл все вентиля сразу. Вода ещё долго искала лазейки в железобетонном каркасе панельного дома. Стены и потолки у Мирзоева в люксе вспотели, звенела капель, сидеть на унитазе, не замаравши задницу, стало проблематично. Но очищение организма прошло на славу, и выпитая вдогонку водка с перцем оказала положительный терапевтический эффект на всю систему пищеварения.
      
      После ожесточённой драки в подъезде опять стало тихо. Теперь уже мешали спать комары и мухи, вони в прихожей им было мало. Они кружили над кроватью, словно бомбардировщики, выискивая на потном теле у человека самые уязвимые места. Даже зарывшись с головою под простыню, Мирзоев так и не сомкнул глаз.
      - О, боже!..
      С громом упала на пол пустая тумбочка. В соседней комнате Костян и Наташка-сникерс разучивали новую позу камасутры. Сладкое чмоканье их губ из-за стены, показалось Мирзоеву замызганным и противным. Его стошнило.
      - Дай-ка мне чего от изжоги, КамАЗ-барыга... Ты спишь?..
      Вонючее кислотное пятно на полу коробило старый паркет. Сосед молчал, сладко посапывая во все дыры сразу...
      
      Темень на улице была беспросветная, когда первые петухи за околицей открыли новое отделение концерта. Вторили им собаки, и следом тяжёлые удары ботинок в бронированную дверь заставили нашего предпринимателя очухаться от недолгой дремоты. Скрипя от негодования зубами, он трижды перекрестился и, перевернувшись на левый бок, натянул на кипевшую от боли голову липкую от пота подушку. Но за долгие годы безбожия нечистая сила выработала стойкий иммунитет на молитвы и на проклятия, и никакие петухи и предрассудки не сумели заставить повернуть её вспять.
      - КамАЗ, а КамАЗ?.. Кто-то ломиться... Откройте же двери!..
      Когда настойчивый стук повторился в десятый раз, Костян, нехотя покинув свою подругу, двинулся на ощупь по коридору навстречу судьбе. Но бес его всё же попутал. Соблюдая приличия, спросонок, он поторопился и натянул на себя чужие трусы.
      Два гарных украинских козака недобре взирали, як, открывший им хату, хлопче весело щурился на лампочку, оскалив в улыбке сверкающий рот.
      - Чего вам надо?..
      - Ты татарин? - спросил у него Олесь.
      - Я мордвин! - огрызнулся пацан.
      - Наташка е?.. - он опознал на нём её новые, ещё ни разу нестиранные трусы.
      Костян соврал.
      - А колы побачить?
      - А ты побачь!
      
      Сокрушительный удар обрушился на голову мальчишки, как молния. Зубы хрустнули и на лице, где ещё недавно желтела дружеская улыбка, образовалась пустота. Нетленное золото исчезло в желудке. Немногие, оставшиеся сегодня в живых, свидетели произошедшего скандала до сих пор ещё гадают, когда и каким образом пацан извлёкал обратно на свет своё богатство. Говорят, что его рвало при этом чёрной липучей кровью, что он засунул, контуженный напрочь, два пальца в рот - и отрыгнул золотишко, но аналитики, а мы им верим более, утверждают иное. Времени раздумывать было мало, враг уже стоял у постели Наташки-сникерс, а значит, злополучные коронки прошли по всему пищеварительному тракту полный и тернистый ворсинками путь до туалета. Время не ждало.
      
      Костя очухался от контузии на кухне. В состояние аффекта он схватил со стола длинный нож и атаковал пришельцев.
      Вжик!.. Вжик!.. Рассекая им надвое сквозняки, мальчишка погнал супостата прочь из квартиры - в подъезд и на улицу, перепрыгивая через десять ступенек кряду.
      Вжик!.. Вжик!.. Веером летели искры со стен - мешали стены. Нерушимая ранее надпись из трёх букв была порушена в прах, вместе со старой промокшей насквозь штукатуркой.
      Вжик!.. Вжик!.. Трещали стены. Упали наземь последние наброски камасутры, а нужна ли она мужчине?
      Вжик!.. Вжик!.. Были испорчены маленькие детские зверушки - рыдали стены! Жалко, но что же? Во время войны взрослеют дети.
      Вжик!.. Вжик!.. Факты из летописи подъезда канули в лету, порезанные ножом безумца - фальсифицирована история!
      Вжик!.. Вжик!.. Повсюду валялись оторванные перила, разбитые вдребезги двери и окна, последние лампочки... Живите "как все" - в темноте и разрухе!
       - Порежу вас, падлы!
      
      И зарубил бы он козаков насмерть прямо там - на улице у подъезда, уже не мешали ему тесные стены и тьма - забрезжил рассвет, да вот беда приключилась - чужие трусы!.. То ли резинка на них ослабла или на самом деле не по размеру они пришлись мальчишке, но запутался он в них - горемычный и споткнулся на ровном месте, и растянулся во всю длину на асфальте беспомощный и жалкий, как дождевой червяк после ливня. Нож вылетел у него из рук и был перехвачен врагами. И пошинковали бы они его на куски, воспрянув духом, и раздавили бы его насмерть - Олесь и Микола, и размазали бы они его ботинками по земле сибирской, и осталось бы от него одно сырое место!.. Если бы не Васька КамАЗ и Мирзоев. Две несокрушимые горы, две тяжёлые свинцовые тучи, два чудо-богатыря земли русской - надежда её и опора, метая с похмелья громы и молнии, каждый в своих трусах и по центнеру с гаком - почти полтонны живого мяса!.. они выкатились на улицу, как стихийное бедствие и двинули на врага...
      Но казаки не сдавались.
      - Руби же посередине!.. - кричал Олесь. - Он один!.. - и, думая, что у него тоже двоиться в глазах более трезвый Микола взмахнул ножом и... промахнулся. Хлюпнули оцарапанными плечами герои по жалу ножа, более пОтом, чем кровью брызнули они друг на друга, развернулись животами к противнику и словно жерновами затянули под себя и первого, и второго буяна, перемололи их, перевибрировали и вытолкали пинками на главную улицу города... И погнали по лужам! Уже, убегая прочь, нашкодившие герои, хвалили бога, за то, что осталась непоруганной их мужицкая честь... Животы помешали! На горЕ ли, на валУ ли, за дорОгою ли в парке, что напротив Тобольского кремля, они, наконец, остановились перевести дух. Солнце уже позолотило купола собора святых Петра и Павла. Зазвонили колокола - началась литургия. Старый казацкий атаман Ермак Тимофеевич с укоризной глядел с постамента на опозорившихся бойцов.
      
      - Утикалы, однако...
      - Ты того обезбашенного козака бачив, Олесь?..
      - Якого?..
      - Шо за нами в жинкиных трусах по усему подъезду носився?..
      - Я... бачив...
      - Мордвин!..
      - Стало быть, вин такой же козак, як и мы...
      - Мордвин же, я гутарю...
      - Но шо це таке - мордвин?..
      - Це Ельцин и Сталин, Ульянив-Ленин...
      - Ай, да кляты москали!..
      - Ни-ни!.. Вони мордвины...
      - Москали и мордвины?.. Ба-а!.. А где же татарин?..
      - Во це - загадка!..
      
      
      Шняга седьмая
      ШАНЕЛЬ НОМЕР ПЯТЬ
      
      Капитан Алабаев был опытным милиционером. Уже не первый год он - проницательный сыщик выводил на чистую воду отпетых мошенников и дебоширов. Офицер никогда не брал в руки дубинку, и ни разу в жизни никого не ударил, даже жена у него и дети росли послушные, минуя углы и ремень. Он умел уличить правонарушителя тонко - шелестя протоколом. Это божий дар!.. Время от времени у него стажировались молодые офицеры.
      
      - Вот такое дело, Шафкат... - предложил ему полковник. - Доведёшь его до ума, посмотрим - майором будешь... Дам я тебе помощника...
      - Младший лейтенант Аллаяров.
      Вчерашний курсант подобострастно вытянулся во фрунт перед вышестоящим руководством.
      - Видишь какой... - произнёс полковник и саркастически добавил: - Мальчишка! Буквально сгорает от любопытства, как это мы - менты выживаем на одну зарплату...
      - Товарищ полковник, - молодой офицер сконфузился, - я и не смею думать пока об этом... От горшка три вершка...
      - Если получится, - обнадёжил его Шафкат. "Но дело скверное", - прикинул он.
      
      И, не потому что иностранные хулиганы исчезли бесследно, их ещё никто не искал, но как на ладони было ясно видно, что они бессребреники, олухи царя небесного, оболдуи и лодыри. Ни сегодня, завтра очухаются, проспятся, и бери их голыми руками прямо на производстве. Найдутся - чего уж там! Паспорта отксерокопированы, фотографии размножены, куда они денутся?.. А вот волокиты бумажной!.. Матерь божья! Тринадцать покалеченных "кастратов" мычат не проспамши в травматологии, опроси-ка ты их, попробуй!.. И запротоколируй каждого так, как надо. Проведи экспертизу или следственный эксперимент, если они не понимают зачем. Сколько бумаги, сколько чернил... Сколько энергии... Разложи-ка ты всё это по полочкам в кабинете и подшей... Измозолишь все пальцы прежде одной писаниной до косточек - и не за фунт табака... Украинский бартер...
      
      Но что-то не укладывалось в голове у сыщика. По-прежнему неясной оставалась первопричина драки. Из тринадцати опрошенных им пострадавших, никто не сумел ответить на главные вопросы: за что их били, кто и кого ударил первый и чем, имела ли место корысть или побоище носило бескорыстный характер.
      - По пьяне получилось, товарищ капитан - всё по пьяне...
      - Я понимаю, что всё по пьяне, а может быть всё-таки мало водки?..
      - Товарищ капитан!.. Водки никогда не бывает много... - соглашались герои и перечили: - Но на этот раз мы загодя готовились, впрок. Исключение! Даже с вашими сотрудниками на брудершафт остаканились, приходили такие в гости... Нет, это всё-таки не водка!..
      - Ну, с кем не бывает...
      
      Выходило, что даже за дело получили по тыкве. И когда уже были расставлены все точки на место, в люксе в загаженном туалете в мусорном ведре младший лейтенант Аллаяров обнаружил шёлковые трусы.
      - О, сё-сё, - догадался он, - не иначе тут замешана женщина! - и показал своему начальнику, найденный трофей.
      - Это вещь док, лейтенант!
      - А на кухне повсюду кровь...
      - А кто проживает в люксе? - поинтересовался следователь у вахтёра.
      - Серьёзные люди...
      - Богатые люди?..
      - Предприниматели... Правда с ними мальчишка озорник, но он взят на поруки.
      
      "Голь перекатная и нищета. С этого взятки гладки, - Алабаев задумался. - Но его соседи?". Технология сыска требовала знакомства с мальчишкой. Эти новые, неожиданно открывшиеся по ходу дела обстоятельства, заставили сыщика присвистнуть от удивления и даже помолодеть. Ситуация осложнилась, но игра стоила свеч, потому что запахло деньгами...
      
      - Ты уже что-нибудь чуешь, младший лейтенант?..
      Медленно, миллиметр за миллиметром осматривал стажёр на трусах ослабшую резинку, растягивая её до предела, как гармонь, жмурился, и, отпуская, прислушивался к тому, как она щёлкает.
      - Однако глухо!..
      Потом он вывернул трусы наизнанку и повторил процедуру растягивания.
      - Вшей нет...
      - Да какие тут воши - новьё!.. Ни одна ещё муха не жужжала, плодясь. А ты понюхай...
      - Шанель номер пять!
      - Во-во...
      - Да ведь это же самые что ни на есть настоящие французские духи - и не подделка?
      - Наш мэр туда недавно на футбол мотался вместе с директором комбината... На чемпионат мира...
      - Очень тонкий запах...
      - Но всё же более сермяжным потом отдаёт - аммиак, лейтенант!.. Ты видишь вот эту коричневую полосу?
      - Словно у серого породистого кота под хвостом...
      - Да, да...
      - Неужели взрывчатка?
      - Это пацан надетонировал...
      - Стало быть, сыт...
      - С перепугу и не такое бывает... Ты же знаешь, что у них в унитазе твориться. Накосорезили: и с гаком, и с верхом.
      - Надо же так осрамиться...
      - Вот и не фурычит канализация...
      
      В кабинете у коменданта Алабаев поинтересовался, когда в последний раз жильцы общежития проходили проверку от гонореи.
      - У венеролога? - переспросила его воспитательница. - Никогда!
      - А бывали ли случаи заражения?
      - Да кто же признается?
      - Вы потеряли бдительность!.. Я буду вынужден проинформировать о вашей бездеятельности санэпидемнадзор - все ваши жильцы не привиты от триппера! Это административное нарушение!
      - Помилуйте, капитан! - запричитали дежурные. - У нас тут мужское общежитие, а не публичный дом.
      - А вот я-то как раз подразумеваю иное. Женские трусы на лицо и ни одного презерватива... И вы не сумеете доказать мне обратное.
      - Может быть, мы договоримся? А?.. Товарищ следователь?
      - Со мною - нет!
      Милицейская интуиция уже подсказывала ему, что где-то рядом плавает большая рыба!
      - Есть презерватив! - закричала уборщица. - Давеча я убирала квартиру на девятом этаже... в углу-то... и обнаружила под кроватью эту вонючую резинку. Она и поныне там валяется - липкая!.. Старая я баба, а противно... Сейчас всё что не попадя друг у друга в рот берут и называют это любовью, а в моей молодости ухаживали красиво. Ущипнут, бывало, застёжку на лифчике и в краску...
      - Вот и мои старики о том же рассказывают, - поддержал её Аллаяров. - Конфликт поколений... Но, право дело, живём мы лучше, чем они, и, стало быть, общий прогресс на лицо...
      - Ну, раз так - принесу резинку...
      
      Когда привели Костяна, ни много и ни мало, а два вещь дока у капитана лежали в загашнике, как два козыря на руках при игре в дурака - ими можно было манипулировать. Рабочий день подходил к концу, а в бумажнике было пусто. Игра началась.
      - Это что такое?.. - спросил Шафкат у мальчишки.
      - Гондон, - рассмеялся тот.
      - Я и сам вижу, что это гондон...
      - А чего тогда спрашиваешь?
      - Он твой?
      - Ты меня на пушку берёшь, начальник! У меня иммунитет против всякой молочницы...
      - Стало быть, ты не пользуешься противозачаточными средствами...
      - Я же не женщина...
      - А бабу ты живую за сиську держал?
      - Обижаешь, начальник.
      - Приспусти-ка штаны...
      - Зачем?
      - Я думаю, что у тебя триппер...
      - А кто ты такой? Венеролог?..
      - Я?.. Санитарная милиция, - и он показал издалека мальчишке свое удостоверение личности. - В этом презервативе сегодня мои лаборанты обнаружили новую модификацию старого вируса. Это украинский триппер. В позапрошлом году в Херсоне от этой самой болезни пострадало три с половиной тысячи человек. Стойкий антибиотик и поныне ещё неизвестен. Но работы ведутся, и отчаиваться не надо. Ваша администрация оштрафована мною на сто минимальных окладов. Вы уже приготовили им квитанцию, товарищ младший лейтенант?
      - Сейчас выпишу...
      "Ты неплохо учился в школе милиции..." - улыбнулся начальник.
      - Да где же я столько денег напасусь, - закричала в отчаянии женщина - комендант общежития. - Эта вонючая сучка - Наташка-сникерс, инвалютная проститутка, лоханкою огромные деньжищи гребёт, а меня конфетами ублажает...
      - А я то думаю, откуда здесь столько много коробок от конфет. Коррупция в эшелоне администрации...
      - Да никакая мы не коррупция, - захныкала дама, - горемыки мы старорусские... Власть она вся в Кремле собралась, и не конфетами, а целыми кондитерскими фабриками их там потчуют олигархи!
      - А вот это уже клевета на нашу власть, - подтянулся стажёр. - Это уже уголовно наказуемая сто двадцать девятая статья...
      
      Для пущей важности Алабаев накинул на плечи широкий халат уборщицы и прикрыл лицо полотенцем.
      - Отвернитесь, пожалуйста, - попросил он у женщин, а Костяну приказал: - Закати-ка головку! - и взял у него мазок на анализ.
      Брюки у подозреваемого были одетыми на голое тело.
      - Ты стриптизёр? - поинтересовался Шафкат.
      - Я каменщик...
      - А где же твои трусы?
      - Веришь ты мне или нет, гражданин начальник, а обделался я вчера в туалете и выкинул их...
      - Я?.. Верю! Вот эти?.. - он достал из кармана вторую улику. - Как её звать?
      - Не зна-аю...
      - Наташка-сникерс?..
      Мальчишка молчал.
      - Сейчас мы с вами вместе поднимемся наверх и осмотрим комнату на девятом этаже. А вы, товарищ младший лейтенант, постойте на месте вахтёра и никого не выпускайте на улицу. Эта Наташка-сникерс, я думаю, очень состоятельная особа...
      
      Жильцы уже все вернулись домой с работы и дружно ремонтировали подъезд. Навешивали поломанные двери, скрипели резцами, стучали, стеклили, судачили... Русские ли, украинцы ли, татары ли - ныне они челмокались и братались.
      - Ну, як же так?.. Попутав бис... Ты на меня, москаль, не серчай, а?.. Сосид? Я же як выпью - буваю лют...
      - А я чё, хохлуша?.. Я ничего!.. Я ведь тоже не ангел... Ну с кем не бывает?
      - Вот то-то!..
      - Больно в грудине, поломаны рёбра...
      - Тильки брага созрее, я тебя вылечу, перегоним её - накрою на стол!
      - Дай-то боже!
      Бойко клацали ключами усатые плотники, подгоняя стальные засовы. Повсюду валялась сосновая стружка, и стоял аромат хвойного леса.
      
      - Это вот здесь, - показала техничка.
      Кровать была убрана. Две весело взбитые подушки лежали торчком к окошку - парадные и чистые, мягкая женская рука чувствовалась повсюду. Костян помрачнел.
      - Понюхай... Она?.. - капитан Алабаев протянул ему одну из подушек в лицо. - Ты не брезгуй. Молчишь?.. Не трусами, чай, она пахнет... Наташка-сникерс?
      - А вот это ты видел? - показал ему Костян в ответ на ширинку.
      - Видел, малыш. Конечно же, видел... И даже мазок у тебя на анализ взял. Мал ты ещё, чтобы меня легавого за нос водить.
      
      Первые, ещё слабые, сумерки бросили тень на уставший от зноя город, когда не солоно хлебавшие сыщики покидали злополучный подъезд.
      - Сорвалась наша рыбка - ушла Наташка... Вот так и выживаем мы - менты на одну зарплату... Ты смеёшься, Костян? - удивился начальник, увидев щербатую улыбку мордвина. - А зубы-то целы?.. Нет! Золотые, поди, были?.. Кто на кухне обои кровью-то вымазал?
      - Я...
      - Оставляешь улики...
      Тяжёлая капроновая верёвка вовремя ударила уставшего капитана по фуражке. Он прикусил язык и, задравши в небо глаза, увидел висящего над ним человека.
      - Это ещё что такое? - удивился Шафкат.
      - Побелка, - спокойно ответил ему пожилой украинец, стоявший на часах на тротуаре. - Вы идите вот здесь, гражданин начальник! А туда - ни-ни... А то, не ровен час, ведро с извёсткой на голову рухнет. Хлопец у меня висит неопытный - первый раз, почитай, на фасаде самостоятельно... А я устал...
      - Прочная, стало быть, верёвка?..
      - Динамика... Видите - вверх полетел мальчонка: как кузнечик, ногою дрыг и дрыг, за шагом шаг... Вчера у нас в подъезде авария была и погром, а сегодня вот - ремонтируем мы и красим...
      - А пошто он в одних трусах-то носиться - твой хлопец...
      - Та жарко...
      - Действительно... Ну, до завтра, Костян! Вспоминай где Наташка.
      Пацан улыбался. Липкая розовая от крови слюна тянула его улыбку на место, кривила рот, болели разбитые в драке губы и ныли дёсны, но он был счастлив - он уже знал, где Наташка.
      - Не твоя она баба, начальник. Я убью её сам, а тебе никогда не выдам...
      Это его трусы мельтешили под крышей...
      
      
      Шняга восьмая
      УКРАИНСКИЙ БАРТЕР
      
      Газета в руках верещала и рвалась. Управляющий директор нефтехимического комбината бросил её в сердцах на стол и принялся судорожно шарить пальцами в кармане рубашки в поисках нитроглицерина, но цилиндрическая коробочка, в которой хранилось лекарство, была сегодня скользкой как карась в рукомойнике. Не поддаваясь открытию, она выпрыгнула из потных ладоней у директора и, с грохотом прокатившись по всему столу, упала на пол, недосягаемая для руководства. Управляющий в гневе нажал на звонок и, едва только секретарша переступила порог кабинета, закричал на неё в истерике:
      - Вы когда тут последний раз полы мыли, Светлана Сергеевна!
      - Я не мою полы, Митрофан Алексеевич... Для этого есть уборщица...
      - Уволю я тебя, Светка, не хами, пиши заявление!.. Что по собственному желанию... По добру, по здорову!.. И прочь отсюда: и ты, и уборщица... Немедленно ко мне начальника отдела кадров!
      - Да чего вы сегодня взбеленились-то так, Митрофан Алексеевич!.. Хороший мой, добрый... Всё образумиться... Да, отпустите же, наконец, звонок... Милый...
      - Плохо мне, Светка, - руки у управляющего тряслись, отбивая по столу бешенную барабанную дробь. - Закатилась коробочка...
      И он показал глазами под шкаф.
      - А мы её сейчас отыщем... Может быть скорую помощь вначале вызвать?
      - Может быть, хватит надо мною сегодня издеваться!.. - взорвался директор. - Где Мирзоев?..
      Наскоро он вдавил в себя ладонью маленькую таблеточку, услужливо поданную ему женщиной и, клацая зубами о стакан, осторожно запил её горячим чаем. Услужливая секретарша ласково вытерла ему подбородок и лысину мягкой гигиенической салфеткой.
      - Чтобы вы без меня делали, Митрофан Алексеевич...
      - Платье на себе оправь, бесстыдница, ползаешь тут, понимаете ли, самым непристойным манером. Коммунальщики на меня в мэрию телегу накатали... Ты вот только почитай чего они от меня хотят, гады!..
      Он ударил ладонью по газете, скомкал её и выбросил в урну.
      - Да разве я когда им отказывал?.. В деньгах, в материалах!.. Связями!.. Весь город смеётся! А, Светка?..
      - Это они в сердцах, Митрофан Алексеевич...
      - Пожалеют ещё и раскаются...
      - Приползут на коленях!
      Лекарство подействовало. Бесноватый директор расслабился и отошёл от гнева.
      - Поеду-ка я сам, оценю всё на месте... А вы, Светлана Сергеевна, займитесь уборкой, полейте цветы и натрите паркет... И чтобы блестел...
      Едва он только исчез за поворотом, озадаченная секретарша достала из мусорной корзины помятую газету и прочитала следующее.
      
      НЕЛЁГКАЯ НОЧЬ
      
      "Праздники никогда не обходятся без травматизма. Нынешней ночью сотрудники скорой помощи так и не сомкнули глаз. В приёмный покой городской травматологии поступило четырнадцать покалеченных строителей с побоями различной степени тяжести. Тринадцать из них оказались иногородними, проживающими в общежитии номер семь по улице Менделеева 128, арендуемом у города дирекцией нефтехимического комбината. После неконтролируемой пьянки, посвящённой Дню физкультурника, все рабочие передрались. Ими было сорвано с петель двадцать восемь дверей и разбито двенадцать окон. Во время погрома четыре первых этажа здания затопило горячей водой, замкнула проводка. Потолки почернели, отсыревшая штукатурка рухнула на пол, повсюду мусор и грязь. Ведутся аварийные сантехнические и электромонтажные работы, Но это ещё не полный список убытков нанесённых жильцами хозяйству общежития во время беспробудного пьянства. Безнадёжно испорченны мочой двенадцать матрацев и подушек. В люксе поломана новая дорогая кровать и тумбочка. Глава города Тобольска создал специальную комиссию для расследования причин и последствий аварии. Дирекции нефтекомбината придётся возместить коммунальной службе полный моральный и материальный ущерб. Иск не мал. Работники милиции проводят дознание и выявляют зачинщиков драки. Марат Усаров - специальный корреспондент с места событий".
      Ниже была приведена фотография хирурга, зашивающего мошонку больного.
      
      Вот и зафурычила канализация. Ткнули украинские сантехники тросиками в самую глубь клоаки, поелозили ими вперёд и назад, по часовой стрелке и против - пробили коварные трубы, и зажурчала водица, и ухнула, унося нечистоты вчерашнего праздника далеко под город - в прорву, где им и место. Кто-то из самых ушлых жильцов поднялся на крышу и извлёк кочерёжкой из вентиляционного канала старый силикатный кирпич, потянула труба дурные запахи прочь из дома, ударил весёлый дождик, и через час уже в подъезде запахло летом. Даже мухи, познавшие вчера полную демократию, сегодня жужжали жалостно и тонко, попавшись в окрепшие сети административной паутины.
      - Наш дом Россия! Наш дом Россия! Жу-жу-жу, жу-жу-жу...
      Медленно за витком виток опутывал их жестокий паук, высасывая по капле последнюю кровь.
      
      - Йедэ консул!
      
      Международный скандал грозил директору большими убытками. Снимутся сейчас украинцы, развернуться и уедут восвояси, и взятки с них гладки, цистерны с бутадиеном уже пересекли границу, вот и верещат повсюду их свидетели: "Освободите Олеся, освободите Миколу, во всём виноваты одни татары...". Местная диаспора второго гонца при галстуке засылает в милицию, дабы не дали там ход дубинкам или иному какому давлению на парней. Ни одной бумаги без консула не марают. Это международное право!
      
      Митрофан Алексеевич пыхтел. Он глотал за таблеткой таблетку, сморкался в платочек и размазывал по лицу солёные липкие капли пота. Другой такой дешёвой рабочей силы у него не было и не будет. Русские поумнели. За молочные талоны да за товар под расписку в три раза накрученный в ведомственных магазинах сегодня никто работать не рвался. Местные умельцы умчались выше - на севера: в Салехард, в Нижневартовск, в Сургут, там ещё платили живые копейки. А между тем: постарели вчерашние новостройки; потрескались дымовые трубы; кирпич, заготовленный впрок, без дела рассыпался в прах. "О, чудо климат!" - утром туман, днём - туман, вечером тоже туман. Вокруг болота, старая краска на шариках и там, и тут пожухла, отшелушилась. Огромные ёмкости с бутадиеном ржавели не по дням, а по часам, и его едкий, противный запах, нет-нет, и прорывался в окно кабинета - в заводоуправление, когда ветер крепчал и мчался к городу. Разорвётся один такой шарик по швам по воли солнца и покатиться, сморкаясь огненными слезами, по всей тайге до самой Тюмени, оставляя после себя повсюду дымы и пепел. Только за один последний год сгорело восемь контрактников на тушении такого пожара. А те, кто работали в зоне аварии?.. Они пропали без вести. Собирали этих людей потом по косточкам вместе с сажей, а косточек этих - раз-два и обчёлся. Лепили куклу для гроба из грязи, и кидались близкие, рыдая, целовать эту куклу. Денег на зарплату нет и поныне, одна только надежда на бартер - на камикадзе из Украины. За газ копошились люди, за харчи на чужбине, за копеечный средний заработок на родине у себя в Донецке, откуда нужда их выдавила в чёрное царство Тюмении. Дешёвая рабочая сила - двигатель любого прогресса.
      - Знали они об этом пожаре?
      - Да, знали...
      - Но продались за копейки?..
      - За лишний стакан молока для ребёнка.
      
      Синь от наручников ещё лежала кольцами на запястьях, когда Олесь и Микола вторично встретились с могучей горой - с Мирзоевым с глазу на глаз на его территории - дома.
      - Поукоротили ручонки?.. - настороженно поинтересовался хозяин.
      - Крепка российская власть.
      - За что же вас взяли?..
      - А то ты не знаешь?..
      - А по какому такому делу ко мне?
      - Наташку помнишь?
      У Мирзоева пересохло во рту, когда он услышал от Олеся требование вернуть ему все заработанные ею деньги до цента - за две недели любви, подаренной его хлопцу "по договору".
      - Костяну што ли?
      - Костяну.
      - А был ли такой договор?
      - Конечно...
      Наташку Мирзоев больше не видел и знать не хотел. С наличностью туго.
      - Как на крытке? - поинтересовался он у парня. - Не холодно ли ночью?..
      - Отпустили на волю... - ответил Олесь. - До суда.
      - Зарабатывать деньги на адвоката?
      - Долги собирать...
      - А вот если я сейчас встану и выкину тебя за шкирку в окошко вон вместе с корешом?.. Ты уже боролся со мною...
      - Тогда Митрофанова жинка получит обратно свои духи от Наташки-сникерс. После смягчающих это дело обстоятельств. И побачим кого инфаркт быстрее добье - тебя чи его... По десять баксов за ночь!
      - По восемь баксов... - поправил Мирзоев.
      - Одиннадцать баксов... И ещё по баксу за крышу...
      - Хорошо... Тогда по десять...
      Он достал из-под подушки долговую тетрадочку и напротив Костиной фамилии вывел каллиграфическим почерком: "150 у.е. по курсу за услуги Наташки С.. Выдано Олесю Мешкову".
      - Распишись, - протянул он ему авторучку, и, вынув из бумажника большую пачку зелёных денег, аккуратно отслюнявил от неё три верхних полусотенных купюры с ясным ликом американского президента.
      - Сдачи не надо... Теперь мы в расчёте?
      - В расчёте...
      - Украинский бартер, - сердито ворчал хозяин, провожая недобрым взглядом угрюмых гостей. - Тают наличные деньги, как снег в апреле - утекают меж пальцев...
      
      Шняга девятая
      БАНДИТСКАЯ СТОРОНА
      
      Капитан Алабаев облегчённо вздохнул, когда начальник милиции приказал ему передать все материалы дознания по драке в общежитии в прокуратуру.
      - Приехал консул, - пояснил он, - и пускай они сами там решают, как быть... Я думаю, что ни сегодня-завтра это дело утрясётся и будет забыто. Ты-то хоть сам чего-нибудь с него поимел?
      - Я?.. Нет.
      - Не успел или не сумел?
      - Товарищ полковник...
      - Ну, да ладно - давай закругляйся...
      - Было б сказано...
      
      В прокуратуре забрали все бумаги без волокиты и в десять часов утра Алабаев и Аллаяров были предоставлены самим себе. Капитан вольготно расселся напротив сетевого компьютера в кресле и, закинув одну ногу на другую, зажмурился, покачивая головою в такт залихватской народной песне. Где-то недалеко за окошком на улице наяривал блатной шансон.
      
      
      Звёздочкой упала с неба звезда.
      - Что не загадала? - Нет, как всегда...
      - Ты меня, конечно, не извинишь,
      Может быть сначала? Ну что ты молчишь?
      
      - Хорошая всё-таки вещь компьютер... - сладостно задумался капитан.
      - Так и не нашли мы эту подругу, - ответил ему стажёр. - Не успели... Первое моё дело и прахом вышло. Обидно даже... А мне не спалось...
      - Наташку-сникерс?.. - переспросил его старшой.
      - Наташку...
      - Я тоже не мог уснуть... - продолжил начальник. - Выхожу на улицу - ночью, а работа кипит!.. Заголились повсюду подруги, как на разводе в баню, заманивают нашего брата. Словно маячные огни и там, и тут, сверкают их ноги. "Красота-то какая!", - думаю... Трогаю одну такую за ягодицы и спрашиваю: "Со мною пойдёшь?". "Не-ет... - мычит она мне в ответ - перепугалась. - Что ты... что ты... это мне не к лицу", сгинь, мол, нечистая сила, и отвечает, чуть осмелев: "Я честных парней не всякий раз ублажаю, а ты кто такой? Мент поганый...". Но куда она от меня денется, ты смекаешь, товарищ младший лейтенант?
      - А чем же ты хуже?..
      - Вот то-то!.. Выпили мы с нею водочки на брудершафт, занюхали малость, и разговорилась моя знакомая... Да, мол, есть такая Наташка-сникерс - уводит клиентов, и рассказала она мне про Мирзоева, про духи и про Коломну, и ещё про кореша мирзоевского по кличке КамАЗ - тот барыга! Ты к нему повнимательней приглядись, лейтенант. Вот оно где золотое дно для нашего брата. Есть сведения, что это он ханку привозит к нам с юга, да вот только не спеши ты информировать об этом прокуратуру - лакомный кусочек! Опять у разбитого корыта останемся. "Есть у тебя ещё копейки? - спрашивает Маришка. - Пойдём-ка в кафешку, догонимся пивом и я тебе покажу её в Интернете!". Присела она ко мне на колени пьяненькая, маникюрами щёлк да щёлк по клаве-то, нашла что-то - вижу... Ты подойди-ка ко мне сюда, лейтенант! Посмотри!.. Вот она - Наташка-сникерс!
      - Ух ты какая!
      - Я ни свет, ни заря по своим каналам в Москву и в Коломну, звоню, посылаю факсы и линки, кто, мол, она такая?.. И что же ты думаешь?
      - Неужели внучка нашего старика-президента?
      - Ты почти угадал... Международная аферистка!
      - Этого не может быть...
      - Есть в Москве один известный банк, большой банк, - здесь капитан понизил голос до шёпота и рассказал следующее: - Однажды к хозяину этого банка в офис зашли гости с автоматами наперевес и показали ему документы, что банк им продан. "Это не моя подпись!", - возмутился олигарх. "Почему это не твоя? - удивились люди.- Твоя!". И выкинули его за шкирку вон - на улицу вместе с бухгалтером. Там сегодня внучок верховодит...
      - Чей внучок?..
      - Президента России...
      - А чья была подпись?..
      - До сих пор ещё московская прокуратура глаза себе мозолит. Только вот банк работает стабильно, и горя не знает...
      - У нас всё возможно...
      - И вот эта самая Наташка-сникерс не единожды ублажала того олигарха. Есть такая догадка, что это она посодействовала захватчикам: то ли ключи выкрала, то ли документы, а далее - дело техники. Погоняли они его немного автоматными очередями по столице, и успокоился малый. Даже дали какие-то откупные ему на старость, чтобы не плакал, и доживает ныне детина на Кипре.
      - А что Наташка?
      - Очень скоро в Москве нашли повешенным одного народного умельца. Я так полагаю, это он подготовил бумаги на продажу банка. Наташка легла на дно, но кушать-то хочется, и вот она взялась за старое. А тут - Мирзоев! Искал клубничку... И никакая она не Наташка-сникерс, а Оксана Бабич - уроженка Полтавы, ныне без паспорта... Сдалась она консулу со всеми своими потрохами и справками, и ни сегодня-завтра возьмут ей билет на поезд и депортируют на родину вместе с Олесем и Миколой...
      - Неужели всё это правда?
      Капитан Алабаев молчал. Он уже пожирал глазами иную жрицу любви - потоваристей, изучал её метрики - вес и рост, объём груди и работоспособность в постели.
      - Ну и цены же у них, лейтенант...
      - Да-а... Кусаются цены...
      - Бандитская сторона.
      
      
      Шняга десятая
      К ЧЁРТУ ГРУСТЬ
      
      Шаткие инвентарные леса покачивались под ногами у каменщика и скрипели в такт каждому его движению по захватке. Костян клал кирпич. За месяц работы с дядькой на пару он поднаторел в ремесле, и его неуверенная кладка день ото дня становилась ровнее и чище. Дело спорилось. Здесь наверху было легче. Летний порывистый ветерок окатывал потное тело рабочего с ног и до головы божественной прохладой. Он доносил из леса свежесть бушующей жизни, чистые запахи трав и их соцветий. Словно дракон, открывал избитый мальчишка до ушей свой поломанный в драке рот и полоскал его этим нектаром, остужая огонь.
      Там внизу от него отворачивались все, даже его земляки. Всё понимающие люди, они деликатно тупили свои глаза в землю и говорили обо всём коротко и ясно, стараясь обойти молчанием тяжёлую для парня тему. Прожжённые насквозь пьяницы и те смотрели куда-то мимо, не желая подолгу общаться. У них у самих-то во рту висели последние зубы. Необратимо желтые они дурно пахли недавней пищей, но всё же это были зубы, а не чернеющая рана. Только свежий ветер целил и заговаривал боль.
      
      Сегодня с утра на стройку привезли хороший кирпич: не пережёг, не недожёг, одно только слово - что надо. Он не разваливался в руках и лепился сам, шов ко шву, аккуратно и добре. Парень давно уже хотел ослушаться бригадира и класть по-своему, лучше, - он так считал, только вот не было для этого цельного материала и часа, другие каменщики наперегонки спешили угодить начальству. Что же, есть такая черта - раболепие. Но искусство у них оставалось на заднем плане, а на переднем сияло лишь одно лицо соискателя премии, словно рекламная пауза в кино, вот он, мол, я какой хороший - недорогой и покладистый. Но час настал, и пришёл настоящий художник! И ожили невзрачные камни, охорошенные одержимой фантазией этого человека. И распустились в суровом царстве гремучего газа и ржавчины свежие терракотовые тюльпаны.
      - Кто это смог? - но, как правило, сказочника не знали. Его боль и утрата, его беззубие и безгласность приняли новую форму жизни и стали легендой.
      
      - К тебе, Ромео!
      Сверху все люди кажутся такими маленькими, как на ладони. Две неказистые человеческие фигуры в палец величиной, стояли на невзрачном железном мосточке через противопожарный ров, размахивая руками. Это была доступная для них граница зоны производства работ. "Ау!.. Костя!" - кричали они. С яруса на ярус, как обезьяна в цирке стремительно, он скатился с небес на землю и двинул, покачиваясь, навстречу с ними по травянистой тропе через болото, дорывая в лоскутья последние матерчатые туфли. Хлюпали полные воды носки, голые пальцы выглядывали наружу, неосторожно порезанные осокой.
      - Ну, здравствуй, - сказала ему Наташка-сникерс и попрощалась. - Мы уезжаем.
      Мешок из-под сахара, две старые дохлые сумки времён развитого социализма, до белизны застиранный рюкзак, расползающийся по швам и коробка из-под монитора, крест накрест перевязанная верёвкой, лежали рядом, набитые до отвала вещами изгоев.
      - Дай-ка мне библию, - попросила она Олеся.
      Захрустели суставы. Неуклюже присев на корточки, её друг-украинец начал шарить руками в бесформенном рюкзаке. Но вещевой мешок его не слушался. Он ворочался с боку на бок, словно непослушный ребёнок. Хозяину захотелось его поставить поустойчивей, чтобы тот не качался как Ванька-встанька. Олесь его чуть приподнял и одёрнул. Треснула старая, местами прогнившая ткань. Наружу вывалился весь нехитрый скарб бродяги-рабочего: его покорёженный инструмент; спецовка, вся мятая и рваная, словно заводская многотиражка не по назначению; связанные зелёными шнурками ботинки - кирзовые и ржавые, но ещё прочные, со сбитой внутрь немного подошвой.
      - Надо? - спросил Олесь.
      - Не надо, - ответил Костя.
      Было здесь чучело какой-то таёжной птицы - подарок близким, ими уставлены все подсобные помещения комбината - каждый охотник; бич-пакеты запарики, копеечная лапша быстрого приготовления - "обезьяньи мозги"... Вся нехитрая снедь бичугана России.
      - Вот книга, - нашёл Олесь.
      Нечитанная ни разу, свежая, в отличии от одежды, со многими склеенными вместе листами, библия распахнулась на той самой странице, где лежали все их наличные деньги, заработанные в Сибири - сто пятьдесят мирзоевских долларов с честным ликом американского президента.
      - Это твои, - объяснила Наташка Косте.
      Тот поперхнулся от гнева красный и отрицательно замычал, отказываясь от денег:
      - Я же люблю тебя не за это...
      - Олесь, - обратилась она к соседу, собиравшему по клочьям, истёрзанный жизнью, рюкзак, - объясни ты ему, пожалуйста, всё толком - он слеп...
      - Мои это гроши... Наладишь зубы - бери...
      И, починив на скорую руку тонкой проволокой старую ткань (монтажные нитки), едва дыша, Олесь осторожно накинул тяжёлый рюкзак на плечи и неуклюже двинулся к остановке. "Домой в Украину, в Херсон", - догадался Костя, и поплёлся их провожать до автобуса, забрав у Наташки коробку и сумки.
      - Я приеду к тебе, ты увидишь... Я тебя отыщу. Ты знаешь? - растерянно улыбался он ей беззубым ртом, плохо соображая как надо себя вести прощаясь.
      - Я сама напишу тебе скоро, ты жди...
      Но едва она только зашла в автобус и села, Олесь, помогавший ей ранее в жизни и ныне в дороге, нечаянно проговорился.
      - Ты знаешь, козак, она больна...
      - Но я не страшусь её болезни, все мои анализы - ноль без палочки...
      - Это совсем не то, что ты думаешь, козак. У неё злокачественная опухоль... Прощай! - он пожал ему руку...
      - Прощай, Костя! - стучала Наташка в окно, когда автобус, чадя и кашляя, двинулся с места.
      - Прощайте, люди!
      
      Возвращаясь обратно на свой объект к болоту, увидел пацан висящие на мостике ботинки с зелёными шнурками, намеренно забытые здесь своим хозяином, и взял их себе. "В этой кирзе не одно поколение строителей издохло, - задумался он, переобуваясь. - Но к чёрту грусть! Наверх! Пока ещё не испортили моё искусство другие ремесленники...".
      
      
      Шняга одиннадцатая
      ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ
      
      Эта злополучная драка под самый корень подорвала финансовое благополучие Мирзоева. Мало того, что в стране чёрти знает что твориться - взаимозачёты да бартер, осметили планируемую прибыль ремонтом подъезда: матрацы, сантехника, двери. "Словно только мы одни животами порушили стены и кров, - огорчился Мирзоев. - Всё за мой счёт! И не откажешься от этой напасти, иначе потеряешь заказы... Подрядчиков на улице - только свистни. Вон они в очереди за хлебом к управляющему стоят - один другого краше".
      Срок вахты заканчивался, и вопросы о выдаче честно загорбаченных денег сыпались от рабочих на хозяина со всех сторон, как шрапнель на супостата. Звенящей монеты не было, а подведомственным товаром из магазина зарплату себе никто не желал. Как быть?..
      - Давай-ка, КамАЗ-барыга, со мною домой, на юга за арбузами. Самый сезон!.. Вон они, где все наличные деньги зарыты!
      
      Таким озадаченным и промасленным Ваську ещё никогда и никто не видел. Барыга он был только по жизни, а на работе - водитель. И дело знал. Правда уже под машину он забирался с большим трудом, но выбирался из-под неё гораздо быстрее - потел на совесть, обжимая ключами болты и гайки. И машина его любила, как возницу лошадь и не капризничала в дороге, словно осёл.
      - Ты это чего тут раздухарился? - поинтересовался Костян.
      - Исхудал я с вами...
      - Домой, стало быть?..
      - Домой, - тяжко выдохнул Васька. - Стал я намедни брюки себе на живот натягивать - спадают брюки... Последний раз такое было на моей памяти в армии, ещё при совках...
      - Очистился ты от скверны... Целыми унитазами худел...
      - Мели Емеля - твоя неделя! Только вот я через недельку-другую вернусь с деньгами обратно и продолжу твоё воспитание...
      - Письмо передашь?
      - Кому это?
      - Маме...
      - Да-а... Тут написано...
      - Фиксы мои и деньги...
      - Откуда они, Костян?
      - Копейки... Скажи - заработал. Вас-то педагогов много, а мать одна!
      - Ты не серчай...
      - Привези мне трусы и варенье... И не маши ты башкою, сломаешь шею, не настолько ещё ты исхудал, чтобы морщиниться... Две трёхлитровые банки варенья и двое трусов...
      - Я лучше тебе арбуз привезу...
      - Под зарплату в тетрадке?.. Не надо!
      - Хорошо!.. От души - два арбуза и дыню...
      - Нет!.. Трусы и варенье.
      - Баран он и в Африке баран...
      На том и сошлись.
      
      "Здравствуй, мой сына!
      Приходил от тебя человек и оставил в двери записку, что ты жив и здоров, что письмо у него от тебя лежит. И страшно мне стало. Я к нему домой по адресу, указанному в этой записке, стремглав, не жалея ног... А он уехал. "За арбузами в Соль-Илецк", - вот и передала мне его супруга конверт, а сказать ничего не может. А что говорить?.. Я как только увидела это!.. Сынуля ты мой, ненаглядный мой Костик, пожалей ты меня одинокую, возвращайся живой, и не надо мне денег, добытых такой ценой.
      А Серёгу ты Дрына не бойся. Убили Серёгу Дрына... Размазали его окаянного автоматными очередями по асфальту. Ни его мотоцикл, ни его телохранители не спасли Серёгу Дрына. Нет у тебя больше никаких долгов перед ним. Другие люди забрали рынок. И с мэром они на короткой ноге, и милиция им послушна, и ни к лицу им с тобой воевать. Возвращайся, сынуля - не тронут. Привози свою девушку, я буду рада. Только кажется мне почему-то, а я это чую, что ты свои зубы, сынок, на этот раз из-за неё потерял. Кушай варенье и слушайся маму. Целую...".
      
      Бюджет был пуст, и городская администрация выставила на аукцион универсам в самом лакомном месте - в центре. Стартовая цена была невысокой и доступной для каждого уважающего себя бизнесмена - пять миллионов рублей. Многие городские предприниматели уже хотели поторговаться, но... За два дня до торгов вдруг узнали, что магазин уже продан за три миллиона рублей иногороднему воротиле. Ходили, ругались, качали права, но тщетно. "Это Чикаго! - взорвался Серёга. - Эта продажная тварь! - и он осволочил мэра на заседание городского совета народных избранников перед всеми "мыслителями". - Я же всю жизнь тебя выручал!". Но у иногородних покупателей было иное мнение и вот результат.
      Его хоронили под звуки фанфар и тромбонов. Торжественно гудели все встречные и попутные автомобили, провожая в последний путь достойнейшего из достойных. Даже городская администрация и знать вместе с мэром вышла до гроба скорбя, дабы попрощаться с героем.
      
      Весь сезонный товар был успешно распродан. Мирзоев и Васька-КамАЗ кое-как насобирали какие-то копейки на зарплату рабочим и вернулись в Тобольск. Два дня и две ночи они отглаживали утюгами денежные купюры, подклеивая их термоплёнкой, тасовали по пачкам, имитируя банковскую упаковку, создавая таким вот образом товарный вид своей деятельности.
      - Тетрадка тетрадкой, да вот только не все у меня на этом свете горькие пьяницы. Надо же мне им тоже чего-то отдать живыми деньгами и быть поумнее. Потеряю я этих рабочих, КамАЗ, другие не лучше. Это уже проверено, это факт... Но плохую ты шутку придумал...
      - О чём это ты, Анатолий Геннадьевич?..
      - Я про Наташку...
      - Кто же мог знать?.. - извинился он. - А ты ей много баксов пожаловал?..
      - Сто пятьдесят.
      - И всё до единого цента она отдала мальчишке...
      - Костяну?..
      - Костяну.
      - Откуда ты знаешь?
      - Уехали мы с тобою давеча из города за арбузами, а вечером его матушка, лица на ней не было, - рассказывала жена, пришла ко мне на дом и в обморок. Упала прямо на пол в прихожей... Не дышит. Еле-еле они её с сыном подняли на ноги, посадили на стул, заглянули в конверт, а там... Твои деньги - сто пятьдесят...
      - Это она от счастья, - рассмеялся Мирзоев.
      - И его зубы лежат, как на блюдечке...
      - Ай-яй-яй... Теперь уже весь город об этом талдычит...
      - А в письме он варенья у мамы просит и пару трусов.
      - Мальчишка... Отдам я ему все его копейки, кроме отоварки - не утаю... На зубы хватит, он у Дрына того никогда не имел, спасибо скажет...
      
      
      Шняга двенадцатая
      СВОБОДУ СЕМЕНИ
      
       А где же татарин?..
      Едва только искавшие его повсюду, украинцы пересекли государственную границу России и вернулись домой в Украину, он нашёлся. И не стоило бы о нём больше говорить в этой повести, если бы не самое прямое отношение этого человека ко всему произошедшему тогда и ещё частично живущему поныне...
      Идёшь ты, бывало, по улице, не проспавшись с похмелья, а навстречу тебе бродяга. Небритый такой и вонючий - как ты сам... Очень безответственное лицо. "А дай-ка, - решаешься ты, - я ему сейчас по роже врежу, а вдруг полегчает?.. Стремительно оборачиваешься к нему и натыкаешься на кулак! Горько холостяку в расцвете лет, когда от него шарахаются люди.
      Забили господа акционеры в коллективный договор одну нехитрую с виду статью, и хоть волчиной вой или матерись, а на двадцать пять процентов от начисляемой тебе заработной платы пособи родному заводу, купи у него товары народного потребления и сдай их в аптеку на реализацию. Отечественные презервативы и резиновые перчатки разбирались рабочими со злобой. Никто не хотел оставлять свои кровные деньги акционерам. Ишь ты, пузо наели, паразиты окаянные, а не жирно ли будет?
      - Вот она где собака зарыта, - задумался Наиль Зарипов в магазине, разглядывая прилавки. - Вот она где первопричина высокой смертности и низкой рождаемости!.. Демографическая война, объявленная народу. Вот о чём думает наше правительство, затоваривая страну гондонами. Не-ет, аптека от меня ничего не дождётся...
      Буйное семя томилось во плоти, обложенное дешёвой резиной. Наиль совершил поступок! Он вышел на центральную городскую площадь и перед зданием муниципалитета устроил несанкционированный митинг. Один за другим надувал несчастный рабочий выкупленные им презервативы до невероятных размеров и, подвязывая их чем придётся, подвешивал на деревья.
      - Зарплату рублями! - кричал Наиль.
      Скоро к нему присоединились другие работники нефтехимического комбината, их обездоленные жёны и дети. На площади стало тесно, резиновые шары стали лопаться - их было много, пошла неуправляемая реакция.
      - Долой вулканизацию! - кричали люди. - Свободу семени!
      Городские власти не на шутку перепугались. К месту митинга были подтянуты милицейские патрули, ОМОН, и, когда была дана команда народу разойтись по домам, получилась куча мала.
      Вооружённые щитами и дубинками солдаты начали выталкивать людей на обочину, но и те оказались не лыком шиты, кто-то первый догадаться набрать в презервативы воды и цунами обрушилось на головы служителей правопорядка. Двое захлебнувшихся во время потопа офицеров милиции Аллаяров и Алабаев едва не отдали богу душу, когда машина скорой помощи, куда они были помещены санитарами в полулетальном исходе, безнадёжно забуксовала в грязи на газоне. И только старый вечевой колокол Тобольского кремля остановил беспорядки. Этот нешуточный митинг сегодня в истории города называют резиновой революцией. Именно после него профсоюзный комитет комбината и совет акционеров при содействии администрации города пересмотрели лукавый пункт коллективного договора о выдачи части зарплаты работникам резино-техническими изделиями.
      
      Наташка выздоровела и, слава богу! Говорят, что ныне она заправляет правительством при президенте Украины, но это неправда, потому что там верховодит другая женщина. Олесь и Микола известные на весь мир боксёры-профессионалы, однако, и у них почему-то другая фамилия, Мирзоев и Васька сказочно разбогатели - они полуолигархи, а Костян... милиционер!
      Он так и не получил обещанные ему в полном объёме копейки от Мирзоева.
      - Нечего было свои художества перед заказчиками пиарить, - поучал его босс, выдавая зарплату. - Прав тот, у кого больше прав!
      - А что я в козлы не пойду? - сказал он вечером маме. И служит, качая права другим.
      И только один Витёк остался в Сибири забытый всеми, но это другая шняга...
      
      27 июня 2006 года
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Муленко Александр Иванович
  • Обновлено: 16/08/2006. 84k. Статистика.
  • Повесть: Россия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка