Девять Соловецких дней пролетели. Не все увиделось, не все понялось. Осталась Секирная гора и Секирно-Вознесенский скит, где на стенах строений еще до сих пор (по рассказам) не стерты надписи узников, ждущих расправы. Не дошли до Исаакиевского скита. Не побывали на Ревалде и Печаке. Не провел нас по острову Юрий Бродский, единственный, наверное, из экскурсоводов, не считающий, что СЛОН не заслуживает внимания; не посетили садки, в которых монахи разводили рыбу, не попали в подземелье монастыря, не сплавали на Кузова, не половили в чудных озерах рыбу, не увидели колокольню без строительных лесов...
Это значит, что еще сюда вернусь. Когда пойму больше, чем понимаю сейчас.
А может, и не вернусь. Из-за странного ощущения. Порой мне кажется, что коренные обитатели Соловков - иноки - чувствуют себя осажденными. Их окружают музей, крайне неохотно расстающийся со своим имуществом; местные поселенцы, считающие монастырь опасным чужаком и в то же время источником дохода. Монастырские стены прозрачны, по двору монастыря в любое время дня и ночи может гулять кто угодно. Число экскурсий в уикенды достигает нескольких десятков. Инокам это не нравится. Но они умеют ждать. Кто знает, быть может, когда-то ворота монастыря вновь захлопнутся, как в те далекие времена, когда на остров не допускали женщин, а для паломников даже царских кровей обязательно было подчинение монастырскому уставу?
Я поняла главное. Соловецкие острова - непростое место. Оно заставляет восхищаться, страдать, переживать, то есть вспомнить о главном - о душе. А если так, храни, Господи, Соловки.