Пришло время. Трубы взвыли. И со всех концов планеты потянулись воскресшие к месту Страшного Суда.
Судопроизводство оказалось организовано плохо. Точнее - никак. И началась судебная процедура с вселенской давки. Насмерть вновь затоптали множество воскрешённых.
Разобраться в каше было совершенно невозможно и Его бухгалтерия списала жертвы по графе "невосполнимые убытки".
Судебные исполнители с огненными мечами, в мокрых от пота крыльях, запарено метались в необъятных толпах - пытались мало-мальски навести порядок. Тщетно.
Желание оказаться впереди ближнего не выветрилось из восстановленных людских мозгов за весь период смертельного отсутствия. Особенно буйствовали, изрыгая вопли "Вас здесь не стояло!" - бывшие мертвецы из стран социалистического лагеря и незалижных образований СНГ. Не отставали и чернокожие мертвецы, страдальцы от апартеида и неоколониализма. Гвалт и сутолока в местах их скоплений наводила тоску на ангелов-смотрителей. Контрастны были хорошо организованные воскресшие с территории Западной Европы и США.
Процедура Суда затягивалась. И стали возникать проблемы. Воскресшие пребывали в натуральном виде, то есть без покровов, совершенно голыми. Неожиданно там и сям начали разноситься женские взвизги, шлепки голого по голому и прочие неподходящие случаю звуки. И единичные случаи эпидемически попёрли вширь и, надобно отметить, вглубь.
Ангелы-смотрители вынуждены были вмешаться. Поверх голов воскрешённых начали барражировать ангелы-наблюдатели и страшными голосами взывать к совести людской, а когда призывы действия не возымели, над толпами понеслось ангельское: "Вашу мать, руки по швам! Всем расступиться на два шага друг от друга! Яйца всем мужикам пообрываем! Женщины, как вам не стыдно!" И прочее в том же духе. Такой тон был понят. Похоть приутихла. На некоторое время.
В других местах донимал смех. Любителей-юмористов приходилось изымать оттуда и группировать в отдельном месте. Там рассказчики затихали - кому охота в собственном соку вариться, среди прочих остряков...
Проблем на Суде хватало. В царство Божие отбирали тщательнейшим образом, круче чем в космонавты или в генеральные секретари.
Вместе с прочими воскрешён был Сидоров. Скончался Семён Семёныч от белой горячки, не приходя в сознание. Пил до кончины без передыху полтора месяца. Голова болела до сих пор. Водички не было никакой. Притерпелся. Начал присматриваться. Слева два чёрных мужика с Берега Слоновой Кости окучивали рыжеволосую ирландку. Она не противилась, а наоборот. Пролетавший сверху ангел ущучил блядство и предупредил "слонов" и рыжую. Поутихли.
Впереди Сидорова два хасида неистово восхваляли своего бога. Сидоров зевнул. Стал мечтательно вспоминать, что последнее пил - "столичную" или портвейн. Оглянулся. За его спиной втихаря целовались два парняги, ласкали друг друга.
Сидорову стало тошно, сплюнул. Стал усерднее вспоминать жизнь. Родину вспомнил. Выборгскую рабочую сторону и завод "Красная заря". Пивной ларь около Финляндского вокзала. Люську вспомнил. Однако застеснялся реакции на это воспоминание своей части тела, прикрылся руками, стараясь унять эрекцию, переключился на воспоминания о ментах. Вожделение мгновенно пропало, когда перед очами Сидорова возник образ участкового Глебова.
"Сидоров Семён Семёнович, Россия, Санкт-Петербург, улица Еськовская, дом 6 квартира 53! Отзовитесь! Поднимите обе руки вверх. Кисть левой сожмите в кулак. К Вам прилетит судебный исполнитель! Сидоров Семён Семёнович!..."
Громовый глас загремел над головой Сидорова. Сидоров послушно, как в вытрезвителе, выполнил приказ. Его схватили небесные руки и понесли к сияющему престолу. Поставили на красную дорожку с золотыми оборочками по краям. Седобородое лицо с голубыми пронзительными глазами изрекло:
"Сидоров! Вы допускаетесь в царство Божие безусловно! Получите пропуск и следуйте за ангелом!"
"Есть!" - автоматически откликнулся Сидоров.
Ангел предупредительно взял Сидорова под локоток и увлёк за собой в солнечную и одновременно голубую долину. Оттуда тянуло духами.
"Шипр или Гвоздика?" - спросил сам себя Сидоров.
И сам же себе ответил: "Красная Москва" с огуречным лосьоном напополам - вкусно!"
Уже за проходной Царства Божия, когда прощались, Сидоров успел спросить сопровождающего ангела: "Слушай, братан, а за что меня сюда, не в курсах?"
"В курсах. За Вас святая Лизавета Василеостровская ходатайствовала. Она очень святая женщина, блин! К Самому вхожа! Вон её портрет, она Перворазрядная Святая! А позвольте полюбопытствовать в свою очередь, Семён, чем Вы перед этой святой женщиной отличились?"
И тут Сидорову стало плохо и хорошо в одночасье. До животных колик обуял его хохот. Точнее, ржанье. Однако Сидоров сдержался, понимая всю важность местности, куда попал и ответственность момента.
Святая Лизавета Василеостровская во времена знакомства с Сидоровым называлась Лизкой с седьмой линии. Дешёвая проститутка, любительница крымской мадеры. За услуги брала недорого, чаще - вином. И в подпитии жаловалась, что удовольствия от общения с мужиками не имеет. Не может понять уникальная дама, где у неё таинственная эрогенная зона. А Сидоров однажды, абсолютно по вдохновению, эту самую зону у неё обнаружил. Так Лизка его поила за это неделю. С чего, собственно, и началась кончина Сидорова.
"Не забыла, значит, Лизка!" - усмехнулся про себя Сидоров. А ангелу ответил так: "Молитвы и хвалы Господу вместе возносили с этой святой женщиной мы в нашей земной жизни, товарищ!"
Ангел уважительно крякнул, даже поклонился Сидорову. И - улетел.
Сидоров пошёл устраиваться в Царство Божие.
"Блин, и как мне в голову пришло тогда Лизке в ТО МЕСТО заглянуть!" - подумал он напоследок.