В школьные годы я зачитывался психологическими изысканиями С. Цвейга, его новеллами, но, особенно, миниатюрами, среди которых ярко сияли мне "Звездные часы человечества". Я ни раз c наслаждением, взахлеб перечитывал их. Прекрасный рассказчик Цвейг с подкупающей простотой "высвечивал" необъяснимые, достойные Человека, всплески душевного подъема и спада, мудрости и деяний, которые будто впаивались в поворотные моменты истории мира.
В течение жизни у каждого из мирян вполне возможны события, естественно, незначительнее, но так или иначе трогающие "нить" личного, неповторимого житейского бытия. Эти события определяют удельный вес Человека, его статус, отношение к нему членов общества, укрепляют уверенность в собственных силах...
В то же время такие благородные всплески ни в коем случае не гарантируют, что homo sapiens, совершивший даже серию прекрасных деяний, лишен скверных, унизительных поступков. Отнюдь! Нет! Ведь, человек "разумный" по определению труслив, боязлив, зол и груб и не стоит строить по этому поводу никаких иллюзий.
Естественно, будущие шаги Человека определяют его социально - биологические среды:
с одной стороны, семья - соки, где ребенок впитывает ростки своего развития,
с другой, общество - воздух, которым дышит человек и где учат его своим законам,
с третьей, "сила крови", которая позволяет проявлять и усваивать, что предлагается жизнью...
Я исхожу из того, что человек - архисложное создание, и многое пока нельзя объяснить ни социально, ни физиологически, понять, предусмотреть...
Ну, например, что общего между ссорой супругов и героическим поступком?
Вы готовы ответить? И, прошу, не держите меня за сериального глупца - армянина...
Однако, в обоих случаях есть много из общего "котелка": пульс участников зашкаливает, повышается давление, идет мощный вброс в кровь гормонов, прежде всего адреналина, гормона тревоги и страха, напрягаются мышцы, люди перестают слышать окружающих и себя, они... только готовы к действию. Достаточно? Нет? Извольте...
Июль. День рыбака на Мурмане. Полный городской стадион. На колеснице выезжает легендарная и любимая в прошлом кинозвезда Марина Ладынина. Шквал аплодисментов (не предусмотрено организаторами!) вспугнул лошадей, они рванули и понеслись по дорожке... Я видел, как с первых рядов противоположной трибуны бросился наперерез "под три лошадиные силы" парень, повис на узде, как мускулистые ноги коней ни раз прошлись по его молодому телу, как увезли его... Не спрашивайте о последствиях...
Или... Мой брат Сеня - альпинист со стажем, парень - душа. Восхождение на Кавказские горы средней сложности. Группа отдыхает на небольшом склоне перед последним броском к вершине. Недавно выпал снег, прикрыл ледовые тропки... Вдруг, по склону, набирая скорость, сорвалась и покатилась вниз юная альпинистка... Сколько времени было у Сени, чтобы просчитать свои действия, возможные последствия? Совсем крохи... Он просто подставил себя рывком под нее ...
О чем же это я, отшельник, предающийся раздумьям вдали от приливов и отливов городской суеты, "расчирикался в шершавые, ржавые травы"*?
О том, что краткий миг правит человеком. И в эти мгновения у каждого из нас как бы воспламеняется мозг, разом напрягаются все жизненные силы, удесятеряется самосознание, которое разрешается полной разума, ясной и гармоничной уверенностью в своих действиях, неслыханной и негаданной дотоле. Ф.М.Достоевский назвал такое ненормальное состояние "высшим синтезом жизни".
И, конечно, каждый из нас, мужчин, в жизни - игрок, а значит готов рисковать всегда и везде, не понимая, что риск, вне рамок сознания. Игра или ссора тянут, ведут, швыряют тебя, а не ты - их. И, кажется мне, что-то неестественное, недоброе творится в сердцах мужчин, избегающих азарта, темные это, тяжко больные или слабые люди...
А, если учесть, что в земном мире нет последней истины, не может быть безусловной правоты, что Все подвижно, изменчиво, многовариантно, то я надеюсь, это оправдает каждого из нас, кто бросит взгляд назад в окно своего подсознания, и меня, "играющего" с памятным, светлым, что живет со мной всегда...
И спасибо Стефану Цвейгу - он помог мне "узреть" эти бравые картины моей жизни...
И С Т О Р И К
Моим добрым
Учителям ...
Осень... Утро. За окном хрипит с порывами ветра ленинградский дождь. И стучат капли , как пули, по стеклам обычного, школьного класса.
Василий Иванович, учитель истории, подтянутый, стройный с огромной шевелюрой грядками седеющих волос, умным, добрым взглядом иссиня - черных, больно округленных глаз, сидит в излюбленной свободной позе, чуть развалившись. Он не молод, наверное поэтому, часто двигает губами, вытирает слезящиеся глаза, очки, все делает медленно, основательно.
- Ну, рассказывай,- слышу его обычное, уважительное, мягкое требование. Он почти нежно смотрит на меня, протягивает указку...
Тема - гражданская война в Поволжье. Карта - единственный мой подсказчик, как саваном, прикрывает черную доску. Жаль, учебника не открывал... Что делать? Сдаваться? Желания большого нет.
Смотрю на ребят пока Василий Иванович, перебирает листы журнала.
Аркашка, юморист и доброхот, мой сосед, с ним мы постоянно творим, выдумываем эпиграфы к классным сочинениям, а когда Людмила Васильевна спрашивает:
- "Откуда взяли?" - скромно отвечаем: "Покопались в библиотеке..."
Мишка, вечно улыбчивый с огромными широкими губами - мой футбольный соперник. Вчера на уроке физкультуры победила "моя" команда со счетом 3-2 и все голы забили мы с ним. Доверчивый, круглолицый Сергей, сидит за нами... Однажды с Аркашкой мы сподличали: в пластилин налили чернил, запечатали катышком и передали Сергею и, надо же, в это время Валентина Васильевна, наша англичанка, сделала ему замечание, мы чуть не лопнули от смеха, наблюдая, как он, глядя широко открытыми глазами на учителя, мял пластилин в руках, а чернила текли по пальцам, капали на тетрадь, заливали учебник... Маленький Филлиппок, будущая звезда спортивной гимнастики. Кто мог предвидеть? Василий, мой подопечный по математике (осталась лишь его фотография).
Разбойники! - пронеслось в голове - "Довольны, не они под прессом " ...
Я повернулся к доске и, вдруг... меня понесло. Все прочитанное, услышанное, красно-геройское и бело-зверское вспыхнуло в мозгу, словно в голове зажглась свеча и высветила мои знания, нахальную смелость...
Это был настоящий кураж, мой маленький "звездный час." В течении пол урока я что-то рассказывал ребятам, слушавшим меня с открытыми ртами, водил указкой по городам, которые узнавал впервые, выдумывал события, фамилии командиров, героев, модулировал голосом, делал паузы, в которых и сейчас слышу тишину, больше никогда, так заинтересованно, не обнимавшую мою аудиторию.
Закончил я под хитрым, смеющимся взглядом довольного (так мне показалось) Василия Ивановича, историка и директора нашей школы...
С К А Л О Л А З
Моим славным
одноклассникам.
Экзамены... Как они скребут душу, тянут соки, бьют по нервам, но... не приращивают ума, ни просвечивают знания и... ведь,- каждое лето! А, как празднично обставляются в чистеньких, заставленных цветами классах, с солнечными, улыбающимися лицами учениц и учеников, разве что не поющими "Аллилуйя" своим педагогам! Ты прав, мой читатель. Это гимн наукам, под чьи "ружья" сегодня призваны молодые, и Учителям, кто открывает им "золотые страницы" и ведет со свечами в душах к непознанному, светлому миру! Им - испытания!
Однажды я просматривал журнал "Америка" на русском языке (был такой в эпоху "занавеса"), выписывать который удавалось жене, Гале, благодаря знакомству с Валентиной Душутиной, возглавлявшей областную "Союзпечать." Удивили меня вопросы - задачи по математике для выпускного класса. Одна из них. На часах 13 часов 15 минут. На сколько градусов от 12 отклонилась часовая стрелка? Элегантное желание ( в многочисленных подобных вопросах) уяснить твой легкий математический настрой, не правда ли?
К чему это я? Ты вновь прав, мой читатель! Я - противник ежегодных школьных испытаний нашего уровня. Почему? Они подозрительно случайны, окружены недоброй аурой, уж, больно, иррациональны и дорого нам обходятся...
Но мы прошагали их полной дорогой, уверен, и за нами будут еще долго "следить", и вспоминать их, как я сегодня...
Выдержан заключительный экзамен. Я аккуратно царапаю отметку в листок, который парусит над моим столом. Впереди последнее, школьное лето, и ждет меня южный берег Крыма: морское побережье с дворцами, садами, горами, радостью свободных троп...
Июньским, сонливым транспортом мы, двенадцать одноклассников - в Алуште. Роль организатора выполняет, как может (поручили!), один из нас - Семен. Естественно, не чувствуем мы указующего перста, плаваем и недоедаем, но бывает, иногда, спим на белых простынях и... даже программу похода тянем.
Позади уже Воронцовский дворец с дивным английским садом, где мы тешились с золотыми рыбками; миниатюрный рыцарский замок на краю Авроровой скалы в Гаспре - Ласточкино гнездо, здесь мы не смогли удержаться, чтобы не кинуть каменья в морскую пучину, не увидеть и не услышать всплеск и ворчливые крики моря во след... Левадийский дворец...
Мы - у подножья Аю-Дага. Жаль, не сохранились фотографии, на которых позируем, "надувая" молодые тела, со смехом бегаем навстречу волнам, плаваем в необычно чистом, прозрачном море маленькой, гористой бухты (спасибо мидиям, медузам - благодетелям, которых Неблагодарные готовы съесть или брезгливо выбросить на берег).
Заплыв... Еще заплыв... У-ух! Вот оно мальчишеское счастье! Потом были ребячьи разговоры, игры "кто-кого", консервные перекусы, и... отчаянно вспыхнувший закат в живой, розовато-зеленой в мелких белесых чешуйках прибоя, морской волне...
Стемнело. Закутавшись в куртку, я слушаю музыку моря и мне кажется, будто оно прячет "под шумок" что-то грандиозное, дорогущее, как барахольщик, и прикрывает это заговорной водой и пещерной тьмой, над которой кружится хоровод светил, пытающихся подглядеть, высмотреть эти кладовые. Впервые, здесь я почувствовал бесконечность мироздания, когда долго "бежал" к луне по морской, дрожащей серебристым светом дорожке, выйти на которую еще никому и никогда не удавалось...
Ночью воздух у моря пахнет по особому, сбивается, прессуется, сгущается парами, сливаясь с беспредельной тишиной, и влажным, мягким ветром тебя уже отталкивает от воды, и ты прячешься в уютных, зеленых уголках, под дерево, на траву, поближе к... комарам.
Поднялось солнце... И не только я, пошел к морю сонный, обкусанный, с красными, как у кролика глазами... Что делать? Идет подготовка к штурму Аю-Дага, на который мы изредка поглядываем, ищем сходство с медведем, лакающим морскую пену... Это особенная гора, как медведь она дышит мощью, красотой, свободой. За Аю-Дагом - Кучук-Аю, он же медвежонок, как вы уже догадались, и, говорят, похож на своего большого собрата, только, он уже напился и вылезает на берег, поэтому нам видны лишь "попка да нога."
Солнце давно перевалило зенит, и мы, наконец, нестройно двинулись к Аю-Дагу. Семен идет впереди, озабоченно крутит головой, подгоняет свою паству на каменисто-глиняной тропе, с замшелыми валунами и раскидистым папортником по краям, прибежищем змей. Сказочный, величественный буковый лес с высоченными стройными можжевеловыми слугами сопровождает нас. Собака, крупная коротконогая дворняжка, привязалась у самого подножья и, заглядывая в глаза, "пробует" каждого на желанный кусок колбасы. Ветер "поет" свою всхлипывающую песню.
Карты у нас нет, но мы-то "знаем": высота горы около шестисот метров, поход прост, как утренний восход на Ай-Петри... Идем полчаса... Кажется вершина, вот она, рядом, взобрались!, а это - "лапа", спустились вниз и снова, вот-вот, сейчас... ан, нет - теперь "ухо"... Почти два часа мы куролесим: то вверх, то вниз по узкой тропинке, которая обтекает деревья, пропадает в кустарнике или ловко скачет по валунам.
А медведь все пьет, он молчалив и задумчив, с тех пор, как застыл огромным камнем, не сумев стать вулканом, сдержан, потому как привык к топоту многочисленных гостей...
Все же с легкостью заморских пиратов взлетели мы на медвежий "затылок". Говорят, на Аю-Даге зафиксирован разлом, через который идет повышенная энергетика, видимо она хорошо подзарядила нас. Это не выдумка! Серьезно... Уселись мы на небольшом кургане - каменном троне хозяина горы в углу небольшой поляны, осматриваемся... А Семен, довольный, что основную половину дела сделали, пошел спросить косаря, небольшого роста старичка, опрятно одетого в белую (видимо, льняную) рубаху с длинными рукавами и белые же длинные, до щиколоток штаны. Переступая ногами в такт широких взмахов, он легко и красиво работает косой у древесных посадок. Вот он поставил ее вертикально, оперся, выжидательно смотрит на подходящего Семена:
- Спуск там, - тянет он руку, - но не спешите, не стоит спускаться, не успеете, лучшее переночуйте здесь, постелю вам скошенной травушки...
Но мы уже все решили заранее и не сдерживает нас ни закатное солнце, ни мудрый совет, ни неизвестность впереди... Что делать? Глупо сердце молодое, азартное...
Весело помахав косарю, мы быстрым шагом двинулись вниз.
Солнце в этих краях стремительно падает в море, будто жаждет побыстрее отдохнуть, охладиться... . И мы подгоняем друг друга, бежим вниз, соперничаем с лесным сумраком, что гонится за нами. Тропа уже пугает темнотой, хлесткими ударами веток по лицу. Каменья, которые мы задеваем при беге, срываются, прыгают и, набрав скорость, как пули, свистят над головой. Визжит собака, мечется под ногами, достается и ей, бедняге.
- Стоп! Стоп! - вдруг кричит Семен и мы резко тормозим...
В темноте с трудом видятся границы маленькой, под уклон поляны, посреди нее мощный, высокий бук с отполированным стволом и густой, раскидистой, яйцеподобной шапкой кроны. Скат поляны серьезный, долго не простоишь...
Ребята уже разбрелись по поляне, устраиваются, готовые терпеливо перенести новое ночное испытание.
Я приладил рюкзак в ветках кустарника на краю поляны, пока мальчишки громким смехом реагировали на очередную шутку Олега, остроумного, начитанного парня, явного лидера походных посиделок ( в институт не поступил, работал, спился...), улегся за стволом дерева и отключился - сказывалась бессонная, прошедшая ночь... В дреме вдруг чувствую непонятную тяжесть, что-то давит, прижимает к дереву, не дает вздохнуть... Все ясно: навалились ребята, задушат, ведь. И я вылез. Выбил углубления для пяток, сел недалеко. Спать точно не придется. И через минуту кажется мне, что я один в полной темноте, где пируют сегодня ветер и ночь, стращая тишиной...
Когда подошел и долго устраивался рядом со мной Николай, я несказанно обрадовался. Славный парень, добродушный, увлеченный (я заметил, что эти черты крепко взаимосвязаны). Два года назад мы с ним вышли на городскую олимпиаду: я по алгебре и... безуспешно, а Коля был пятым по биологии - прекрасный результат (пройдут годы и он - профессор, заведующий кафедрой медицинского Университета).
- Коля, это бук? - показываю я на одинокое дерево. У меня уже накопились к нему вопросы...
- Да, старый, лет четыреста...
- Коль, - продолжаю я, - меня преследует запах лимона, здесь что, плантации?
- На вершине не чувствовал?
- Нет
- Понятно, это ясенец неопалимая купина. Растение шпион, он же - бадьян, он же - звездочка... Не предупредил я ребят, козел...- грубо осадил он себя.
- Не понял, - я повернулся к нему.
- Сейчас, - Николай достал платок, вытер руки. - Страшное растение, злое до чертиков, высокое, красивое со звездчатыми цветками нежно-сиреневого цвета с фиолетовыми прожилками, серебристо - зелеными листьями и... сильным эфирным запахом то ли лимона, то ли апельсина, не знаю... Запах! Это предупреждение...- Николай замолчал, а у меня сон, как рукой сняло.
- Так в чем же страх-то?
- В красивых цветках, утром увидим, покажу, они сейчас в самом соку... Видишь ли, они выделяют эфирные масла, действие которых подобно иприту, помнишь? Причем, эфира так много, что облаком он висит над растением. И не обязательно хватать руками стебель, цветы, достаточно просто приблизиться, ведь, часто желание сфотографироваться с красотой рядом, и...
- Что "и"? Дорисовывай свои кошмары...- Но Коля будто не слышит меня:
- И останутся на память рубцы, шрамы, обширные темные пятна. Представляешь такие отметины на лице симпатичной девушки? И, что интересно. В момент съемки она ничего не почувствует. Лишь вечером или ночью вспыхнут у нее волдыри, лопнут, откроют живое мясо... Понятно, будет и температура, слабость... Утром ребята проснуться, обязательно скажу, думаю, ночью никто не двинется с поляны... - не мог он успокоится.
- Коль, ты сказал : неопалимая, это еще что? - я надеялся поставить его в тупик, но... услышал смех...
- Точно! Есть у ясенца любопытное свойство. Если к нему поднести зажженую спичку, то вспыхнет красным пламенем эфирное облако да с хлопком и черным дымком, а само растение не пострадает ничуть. Вот так вот! Кстати, ты не обратил внимание на парня с тросточкой, читавшего на камне у моря, когда мы утром резвились?
- Да, и что?
- Когда он встал, прихрамывал, видел? Пострадал... Легонько уколол его морской дракончик, красивая такая змеевидная рыбка. Он рассказал мне. Месяц назад с сыновьями решили побродить в море ранним утром, на мелководье увидели красавицу- рыбку, захотели поймать, окружили... Потом он благодарил бога, что она ударила иглами его, а не ребят. Только вышел из больницы...
Я повернулся к Коле. Хочу рассмотреть его и молча изумиться, ведь, рассказывая, он "подталкивает" меня, тормошит: "А, ты? Чем ты силен?" Это запоминается и дорого стоит!
- Коля, косарь на вершине, почему у него одежда белая? - ухожу я от его страшилок.
- Насекомые не любят белое, не будут докучать...
- Это не все.
- Не знаю.
- Природу надо убедить, что помыслы работные чисты, тогда и она может раскошелиться...
Мы посмеялись...
Так и пролетела ветряная, южная ночь... Наступал ранний полурассвет. Уже разгорается восток. Мутный солнечный свет просачивается сквозь косматые серовато-белесые пары, освещая верхушки деревьев.. Появился ярко-оранжевый теплый "глаз", по-хозяйски озирает землю...
Ребята встают, ищут рюкзаки, переговариваются...
Коля подошел к Семену и тот зычно позвал всех. Через несколько минут Николай закончил беседу и мы неспешно пошли вниз по склону, преодолели кустарник и... резко остановились, не я один вздрогнул от внезапного вида... даже попятились: поляна круто обрывалась вниз, и там метрах в двадцати угрожающе смотрелись острые, сыпучие камни...
Не знали мы, что мощные бока "медведя" - отвесные пропасти и, наверное, у каждого пронеслась мысль: а если бы ни крик Семена вечером у одинокого бука? Куда бы мы прибежали?! Вот так: чуть не погубив, он спас нас...
Семен подошел к самому краю обрыва, посмотрел вниз:
- Да-а...- молвил удивленно, - Ну, что ж, друзья, у нас два выхода: искать обход или кому-нибудь спуститься, чтобы снизу корректировать спуск остальных, третьего не дано - он оглядел всех..
И, если вы спросите: что дернуло, толкнуло, почему у меня вырвалось - "Я пойду!", - объяснить не смогу. Возможно сказались две бессонные ночи, возможно... Отсутствие опыта, даже мало-мальски близкого к восхождению или, тем более, спуска с крутых обрывов ... Возможно и это... Я даже не задумался в тот момент: смогу ли правильно подсказать спускающимуся, увидеть снизу нужную ямку или выступ, если сам доберусь... Оксюморон** какой-то. И, ведь, никто из ребят не "шагнул в конкуренты", не попытался остановить меня...
Я отошел вправо, выбрал небольшую прогалину в камнях и швырнул свой рюкзак. Потом долго смотрел вниз, повернулся спиной к обрыву, лег на живот и мягко, нащупывая ногами выступы, хватая руками щели, пополз ...
Правильно ли я спускался, видел ли, слышал ли что-нибудь? Я даже не успел испугаться, наверное, потому как все зависело только от меня и... неожиданности тоже. Внимательно прощупывал каждую ямку, выступ, ставил, брался, перепроверял свои действия ни раз. Естественна высокая концентрация живого существа на жизненно - важные движениях рук, ног, тела - не более того...
Удивительные минуты, о которых с доброй грустью вспоминаешь через годы в одиночестве...
Когда я спустился и встал на землю, и здесь я не ощутил остроты происшедшего, не чувствовал ни радости, ни удовлетворения, что было бы естественно для юноши, достигшего определенного успеха, утвердившего свое мужское начало в сложной ситуации. Эмоции, похоже, спали... Бывает.
Я отошел назад, чтобы лучше видеть каменную стену, поднял руку и подумал: неплохо бы знать: есть ли левши среди ребят?
Коля уже стоял у самого края обрыва...
- Ты - правша, знаю, - и прокричал остальным, - Левшам перед спуском - поднять руку... Коля, готов? Пошел. Не спеши... Повернись... Так... Правой ногой левее, еще немного, ниже... Стоп. Уперся? Теперь левой... Точно! Ноги - чуть пошире... К камням не прижимайся... Левой...
Я внезапно почувствовал уверенность скалолаза, хотя азы техники мне приоткрылись лишь несколько минут назад. Беспочвенная уверенность, согласен. Но я доказал право на нее (пусть малое!) только что, своим рискованным спуском, и потом, кроме моей уверенности, что может помочь ребятам?
Олег, готов? Пошел... главное - опора сильной рукой, с нее начинаешь...- я внимательно слежу за его спуском, все время говорю, подсказываю...
Собака, которая всю ночь была с нами, молча стояла у края обрыва, пока спускались ребята, но, когда "пошел" Семен, замыкающий, она тявкнула, будто попрощалась и убежала. Видимо, не в первой провожает такую, как мы, непутевую группу...
Ребята разбрелись, разыскивают рюкзаки, сброшенные с вершины.
Широкая полоса сыпучих камней окружает Аю-Даг. Дальше от скал камни поменьше, там и вьются узкие тропки. Дважды мне попались зажатые камнепадом змеиные скелеты. Не забыть бы спросить Женю: чем держатся, обглоданные муравьями, будто спаянные, позвонки змеи?
Тропинка расширилась, петляет, огибает гору. Впереди два огромных камня наклонились друг к другу, уперлись "лбами", повидимому, продолжают "поединок", начатый падением с горы. Что-то чернеет, движется в пространстве между ними. Подхожу ближе, еще несколько шагов и... цепенею от ужаса! Не часто приходится наблюдать спаривание змей! А "картинка" захватывает и прежде всего необычной массовостью ритуальной игры (насчитал двадцать одну головку).
Завораживающе перекатываются, шуршат чешуей, спаянные в клубок тела.
Мягко и плавно покачиваются высоко-поднятые змеиные головы, они не касаются друг друга и даже, мне показалось, не смотрят, отворачиваются: то ли боятся, невзначай, в порыве страсти укусить, то ли в упоении, не желают мешать друг другу?
На меня они не обращают никакого внимания и это так естественно: они заняты Делом Жизни: они творят Жизнь! И, хотя я знаю, что сила яда в этот период многократно возрастает, уверен - они не оторвутся, не оставят Жизнь, ради Смерти!
И я медленно отступил, радуюсь - мне повезло - подсмотрел у Природы ее Большую и сокровенную Тайну!
Нашел свой рюкзак и обнаружил в нем разбитый, мой старенький "Комсомолец", так мы с Аю-Дагом поблагодарили его за долгую, примерную службу!
В хозяйственном дворе "Артека" мы сделали попытку отдохнуть. Семен пошел просить...
- Не положено! - и мы бредем по улицам Гурзуфа. Жарко. Зашли в столовую. Сели. Передо мной тарелка супа, струится горячий пар... Я взял ложку... И вдруг лицо "загорелось", резко откинулась назад голова, я закрутил глазами... Ребята, понимающе-серьезно смотрят на меня...
Я уронил голову в суп... Что делать? Заснул... С кем не бывает?
П Р О В И Д Е Ц
Однажды на московском ипподроме в воскресный, летний день призовых испытаний я выигрывал десять заездов подряд! Ставил на фаворитов и они приходили первыми, случается... Радость азартного игрока - победителя в тот жаркий, солнечный день поглотила меня. Смешно, но запомнились свои карманы... Почему? Уж больно много их было тогда в "работе": один для командировочных денег, второй топорщился смятыми, выигранными купюрами, третий - для купленных перед заездом билетов, четвертый - для выигравших, но еще не полученных... Я так волновался, спешил с перекладыванием своих ценностей, что чуть не посеял билет на крупную сумму... Одиннадцатый заезд проиграл, двенадцатый выиграл. И остановил себя... победителем.
Стою, наблюдаю бега, а так хочется кому-то хвастнуть - это же естественно, ведь, редко светит удача, а об этом, почему-то, знаю только я...
Я спустился с трибун и подошел к беговой дорожке. Огляделся. Парень худой и лысый грудью налег на ограду. Повернулся, пусто посмотрел на меня, неестественно сморщил лоб, поиграл ноздрями и снова бесцельно уставился в зеленое, беговое поле. Он привлек мое внимание грустью широко открытых глаз, которая, мрачила его умное лицо. На нем была печать Проигравшего, ищущего опору для тела, опустошенного взгляда, бессмысленных теперь надежд...
"Проигрался, поди, думает, что сказать дома..." - решил я.
Слово за слово - зацепились. Так и есть: минус сто... Много! Молодая семья, аспирант... Слушаю я его в пол уха, а сам изучаю программу следующего заезда.
- Поставит можешь?- бесцеремонно прерываю его жалобный монолог. Он роется по карманам:
- Есть немного...
- Ставь парный три-пять...- сказал я не своим, а удивительно четким командирским с металлическим тембром голосом, настолько уверенный в точности прогноза, что предложи в этот момент даже опытный лошадник иной вариант, я искренне посчитал бы его круглым идиотом, безграмотным в бегах, бредовым сумасшедшим... Уверенность просто распирала меня, я воочию, удивительно ясно видел финиш будущего заезда, и своих скакунов, выигрывающих с огромным отрывом... Я даже не захотел смотреть проводку, не нужен мне экстерьер лошадей, их выпуклый, влажный круп...
Через несколько минут Сергей вернулся. Встал рядом, посматривает внимательно-озабоченно на меня, на коней, идущих на старт.
Заезд был неинтересен. Но финишная прямая... Просторная, широкая дорога и две взбивающие грунт, мчавшиеся на нас лошади...
В такие победные минуты хочется коснуться кого-нибудь, обнять, попрыгать, покричать... Но я сдержанно похлопал Сергея по плечу в ответ на его удивленный, потрясенный вид... Теперь он улыбался во весь рот, показывая белоснежные зубы, смотрел на меня, как на доброго волшебника, провидца, которого ему нежданно послало небо, готовый по первому моему сигналу снова бежать к кассам.
- Два-шесть, парный,- уверенность не покидает меня, я даже позволяю себе благосклонно улыбаться, дескать, какие мелочи...
И снова победа!
Сергей вернулся, считает деньги, смотрит на меня с восхищением, искренне. Никогда больше я не видел таких заинтересованных, благодарных глаз, такого резко-направленного, теплого взгляда.... Удрученного, расстроенного, распятого на ограде игрока с амимичным лицом и "занавешенными" глазами сменил подвижный, готовый пуститься в пляс, радостный (часто искренне смеется), признательный парень, он что-то говорит теплым, "грудным" голосом, спрашивает, обещает, но я не слышу,- всматриваюсь в будущих победителей... Впереди заключительный заезд.
- Ставь, Сергей, пять - шесть, снова парный...
"Сам-то почему не ставишь, дурак?" - спрашиваю я себя, когда Сергей отошел, и удивленный своим не логичным поведением, иду к кассам. Здесь я своих лошадок "не слышу", не востребованы они, и что-то внезапно во мне надорвалось, будто шар уверенности, что распирал меня и давал мне силы провидца, лопнул... Я ставлю на других.
Заезд начался. Мы с Сергеем внимательно смотрим на бегущих лошадей, а когда по ипподрому разносится радио-информация, Сергей прыгает от радости, как мальчишка, и правильные, даже нежные черты его лица, озаряет детская жизнерадостность, а я... криво улыбаюсь...
Сергей победил! Вернул все! Слезно, искренне, благодарил и долго не отпускал меня...
Вот так Всевышний подарил мне минуты жизни, чтобы я испытал высокую, запредельно-уверенную прозорливость, что посетила меня в то жаркое, московское лето на Центральном ипподроме! Это были воистину бравые минуты...
С П А С А Т Е Л И
Я хорошо запомнил этот день 18 июня 19..., очень хорошо...
Небольшой пионерский лагерь " Строитель" уютно разместился на облесной поляне, раскидал на ней деревянные домики, торжественный плац с высокой мачтой для нашего флага. Вокруг медноствольными колоннами взмыли сосны с взлохмаченными, вечно качающимися вершинками. Совсем рядом небольшая, полноводная речка.
Мы ждем погоды! Уже несколько дней подряд сеет мелкий ленинградский дождик. Затихает, как мы, к ночи и "заряжает" снова с утра. Скукота царит в такие серые, лениво ползущие дни. Куда податься? Иду в шашечный кружок, сажусь, с парнем двигаем фишки час, два. Уж на следующий день, думаю, покажут, как надо выигрывать... Но снова слышу: "Сели? Играйте..." Так и не удалось. Интересных бесед воспитатели, вожатые попросту избегали, видимо, не до нас было... И занимались в спальнях ребята бог знает чем, сказать - бумага вспыхнет!
К вечеру плачевный дождик внезапно прекратился. Я схватил удочку, консервную банку с червями и - к реке. Сбежал с небольшого обрыва к длинной песчаной косе, обогнул кусты ивы, которые разрезают маленький пляж пополам и чуть не наткнулся на Петра, мальчишку из нашего отряда.
- Не ожидал. Ты давно здесь?
- Становись, места хватит...
- Клюет?
- Пару раз тронула, мелочь...
- На червяка?
- Да, хлеб тоже взял...
Я налаживаю удочку, закидываю...
- Ты в какой школе?
- 117 на Старо-Невском, а ты?
- 285 на Московском...
Я окунул в воду руку.
- Вода прохладная. Здесь, наверное, глубоко, - опередил меня Петр.
- А ты плавать умеешь?
- Умею? - Петр улыбнулся,- Я сто метров - за минуту сорок секунд. Плаванием занимаюсь второй год, разряд выполнил...
- Здорово...
Я задумываюсь. Футбол, волейбол - это хорошо, но почему я никак не могу пробежать полосу препятствий за тридцать пять секунд, так и значок БГТО (Будь готов к труду и обороне) не дадут...
Смотрим на поплавки.
- Петр, у тебя клюет.
- Вижу...
Через час мы сматываем удочки. Надо поспеть к ужину.
Наступило утро Того дня, светлое, солнечное... Во время завтрака (рисовая каша, сыр, масло, вареное яйцо, кофе с молоком) вожатый объявляет: В десять часов отрядом идем в поход...
Чистый небосвод обещает тепло, густо пахнет акацией, сиренью, хвоей, звенит промытый дождями стеклянный воздух, отряд движется разрозненно, неспешно. Широкая, песчаная дорожка ведет нас вдоль реки. Я иду со Светой, обычной, ничем не примечательной девочкой, белокурой говоруньей. О чем мы говорим? Вначале, конечно, о школах, они оказываются рядом: девчачья - Светы 272 на Первой Красноармейской и моя - 285 - на Седьмой... Знаю, наши старшеклассники ходят к ним на танцы...
- Река совсем близко, чуть ниже. Здесь мы рыбачим с Петром,- говорю я и оборачиваюсь, Петр идет за нами, поигрывает шишками. Света тоже повернулась, посмотрела на Петра:
- Поймали что-нибудь?
- Мелочь,- отвечаю небрежно, как завзятый рыбак.
- В кино ходишь? - Света срывает травинку, обкусывает ее.
- Да, с Симкой и Борисом, школьными друзьями, смотрели перед лагерем "Максимку", купили по городской (французской) булке, и полкилограмма "Кавказских", все слопали. А фильм хороший. Красочный. Про море и юнгу, которого чуть не стяпала акула...
- Я редко хожу в кино,- музыка, уроки...
- Троек много?
- Нет, совсем нет...
- А у меня по русскому..
И я рассказываю, как учительница "проверяла" мои диктанты - сразу ставила мне "пять"...
А когда мы с Аркашкой сравнивали, оказывалось, что у него запятая зачеркнута - ошибка, а у меня - нет. Ходили к учительнице, она исправляла мне... Перешли в шестой класс и на первом же диктанте "выдали" классом новой "русичке": пять единиц, остальные двойки... Нас, несколько человек потащили к Василию Ивановичу. Спрашивают: в чем дело? Почему? - "Учительница плохо учила"- ответили мы в голос.
- С тех пор пишу с ошибками,- подытожил я.
- А где гуляешь? - Света не выпускает изо рта длинную травинку, а серые, удлиненные глаза смотрят на меня доверчиво, весело.
- Если не играем в футбол, обычно наши поляны у храмов на Измайловском или на Обводном канале, то любим на трамвае прокатится к Михайловскому саду, что у храма...
- Смотри,- смеется Света - одни храмы около вас...
- А ты? - я не нахожу, что ответить, смущаюсь...
- Мы с девочками любим Дворцовую площадь, Медный всадник, пройдемся по Неве, посидим в Летнем саду... Красив Ленинград! Люблю я....
Близится полдень. Солнце вовсю командует в чистом, безоблачном небе. Становится жарко даже мне - в трусах и майке. Рядом легко вприпрыжку шагает белокурая девочка в легком, цветастом платьице. Мы веселы и беспечны. Рады случайной встрече, и то, что мы близкие соседи в огромном городе, создает по-детски доверительную, добрую обстановку.
А дорожка петляет, повторяет изгибы реки. Серовато-бурый песок облачками вспарывается, когда мы пинаем его и не чувствуется, что несколько дней лил дождь - сухо...
Вдруг - крики: "Можно купаться!"... "Здесь можно купаться!"
И наши пути со Светой разошлись...
Я сразу рванул к реке, на ходу сбрасывая майку, а Света побежала вперед, к той косе, где мы удим рыбу с Петром...
Долго мы ждали этого дня... Но, чтобы так безумно, не зная реки, не раздумывая вбежать и плюхнуться в воду???
Холода я не почувствовал. Плавать, вернее, держаться на воде умел, научился сам: двигаю ногами по всякому, а руки по-собачьи, коротко. Несколько метров вперед и - к берегу, не уверен еще в своих силах.
Я развернулся и... в трех метрах от меня: девичий рот в пол лица, часто моргающие глаза и судорожно бьющие по воде руки... И длинные волосы...
Я заработал руками и те несколько секунд, что я плыл к девочке, отрезвили меня, вспомнил: тонущий схватится - не вырвешься, затянет вместе с собой. Я подплыл и остановился в метре от нее. Вижу, внезапно она отвернула лицо, не смотрит... я почувствовал, кто-то подплыл с боку, сделал несколько гребков и толкнул ее в сторону берега. Повернул голову - Петр! Девочка почувствовала толчок и повернулась ко мне. Сработал Петр, умница, приблизился и двинул ее, отвлек на себя. И снова в работе я.
Она уже почти не бьет руками, держится на воде, колышется в сторону берега, а мы с Петром работаем четко по очереди. Толчок, еще толчок и девочка встает, достала дна...
Вместе вылезаем из воды. Нам бы отдышаться...
И тут крик, девчачий крик кинжалом вспорол воздух у реки: "Светы нет! Света утонула!"
Мы побежали к косе, толпятся ребята, кто-то указывает на небольшой камень, впаянный в песок - здесь Света вошла в воду и... вдруг исчезла... Воспитательница сидит на песке и плачет, прикрывая лицо руками, вожатый побежал в лагерь...
Минут через тридцать прибегают двое парней, один обвязался веревкой, сделал пару шагов в воду и ушел с головой...- "Ничего не видно! Затягивает..." Через два часа приехали из Зеленогорска водолазы.
Под берег бил холодный ключ, выбил в песке туннель, туда и затянуло Свету...
Так "ушла, уплыла" Света в тот светлый, солнечный день...
Прошли годы, а я и сейчас ясно вижу белокурую ленинградскую соседку в цветастом платьице, легко идущую по песчаной дорожке с травинкой во рту...
А то, что мы с Петром вытолкали из воды девочку, никто, кроме нас троих не знает, может быть она иногда вспоминает... Но имени ее моя память не сохранила...