Нельзя жить не задумываясь, не увлекаясь, не желая познать новое, неизвестное. Есть мечта - хватай, рви, кусай ее за хвост, не откладывай на "потом". Нет - ищи! Умей ловить сюрпризы жизни, а не "хлопотать мордой"... Скучно, друзья, сидеть на одном месте, как Алик, славный хозяин моей любимой дачи в Краславе, он ни разу в жизни не покинул свой прекрасный латвийский городок.
А моя любовь к путешествиям, наверное, началась с Жюль Верна и пионерского костра, потом судьба просто подкидывала, играла "тропами" и они маячками, маленькими праздниками, как глоток озона, проносились, освежая мою жизнь.
Разъезды на соревнования - и я вижу большие и маленькие города. Научные съезды, конференции, симпозиумы - и передо мной плывут культурные центры, столицы огромной страны. А мой первый руководитель, Елизавета Григорьевна, умнейшая женщина, вообще, ежегодно "стелила" мне любой город союза (жаль - не другую страну!) на мой выбор, чтобы поднять дело, которому я служил, на пользу труженникам заполярья, и я выбирал для этих целей города-герои, но об этом позже.
Естественно, инициатива должна поощряться. И я тратил время, силы, чтобы быть "в обойме", ездить по плану или персональному вызову.
И вот я сижу на скале в Абрау-Дюрсо с бутылкой шампанского, пытаюсь запечатлеть небольшую бухту и безмятежную лазурь ласкового моря, шастаю в одиночку с тетрапаком молока и французской булкой по холодному замку в литовском Тракае, любуюсь ожерельем озер, окружающих водопад Кивач, сосновой Карелией, брожу с эксурсоводом по подземным лабиринтам Брестской крепости, стою красавцОм на снежном склоне Казбеги, знакомлюсь с весенним, предолимпийским Таллином, вдыхаю кедровые запахи Алтая, пытаюсь искупаться в холоднющей, быстрой Катуни, и по Чуйскому тракту захожу в с. Сростки - родину В.М.Шукшина... А двадцати шести-часовый перелет на боинге-747 очень благожелательной и безаварийной компании Cathay Pacific в Новую Зеландию... Разве Это возможно запамятовать?
И плывет, плывет, обдавая меня свежей струей неведанного, разный мир людей и несет меня ненасытная, дотошная увлеченность, мощная, как пирокластическая волна стихии...
С выездами на соревнования не было проблем. Хотя...
Первое время мой главный, Юрий Андреевич Погорелый, отпускал меня внешне благодушно, почти желанно:
- Уж, не подведи...
Правда, никогда не интересовался результатами.
Через год ему, видимо, наскучило не видеть меня месяцами на работе и однажды он уперся... Здесь твердость проявил Станислав, предспорткомитета, и я в очередной раз уехал в Горький.
Успешно "отстучал", попав в сборную общества, побывал, кстати, на Автогиганте, где пытливо наблюдал, как на длинном конвейере ставили третье поколение грузовых ГАЗов, и даже не среагировал, когда переворачивая раму автомобиля, посыпались недовкрученные винтики, наверное, ненужные гайки, шайбы; в отдельном цеху я следил, как обсыпавшие корпус "муравьи", собирали "Волгу" ГАЗ-24, которую потом отмечали медалями на социалистических выставках в Лейпциге, Пловдиве.
В январские, морозные дни обычные сборы перед первенством страны в самом разгаре и вдруг получаю телеграмму:
"Срочно прибыть место работы срывается годовой отчет!"
Владимир Вдовиченко, мой тренер, успокоил меня:
- Готовься, все в порядке...
И послал ответное письмо - видать, поскупился на телеграмму. В письме он расписал, что я нужен команде, дескать, просим...
Через неделю - новая телеграмма от Погорелого:
"Срочно командируйте самолетом..."
- А теперь, - успокаивает меня, улыбаясь, Владимир,- Ты уже улетел в Ригу...
Так мы "укатывали" моего шефа.
С поездками на научные форумы я действовал иначе. Получив за год до начала симпозиума или конференции план предстоящего научного собрания, мы с Вадимом Яковлевичем, моим заполярным другом, врачом-рентгенологом, сначала обговаривали тему, гуляя по заснеженным, заполярным бульварам, потом садились в маленькой жаркой кухоньке, наблюдали за ползающим по ковру очередным внуком Марины Павловны, кстати, внучки великого химика Александра Михайловича Бутлерова, и, опираясь на свои исследования, скрупулезно, переписывая десятки раз, царапали тезисы нашего сообщения. Тезисы, естественно, печатались, ибо, уж больно узок круг желающих приложить достойные силы. И нас вызывали. Я ехал.
Однажды, проездом через Москву, я побывал на ВДНХ СССР, зашел в павильон "Народное образование" познакомиться с выставочным материалом. Недостаточно интересным показался мне один из буклетов по детским садам.
- Мне кажется, мы смогли бы сделать лучше,- сказал я негромко.
Мои слова услышала женщина, стоящая неподалеку.
- Ловлю на слове, - сказала высокая, миловидная, светловолосая Тамара Петровна, главный методист павильона, как оказалось позже, очень внимательная женщина.
Через полгода я сделал два буклета. Привез, чтобы их разослали по всему союзу. Мы получили серебряные медали, а я командировки на ВДНХ в любое время по моему телефонному звонку заботливой Тамаре Петровне, что я ни раз использовал для трех-четырех дневного отдыха осенью и весной в моей благословенной Краславе.
Помню, после посещения Махачкалы, столицы Дагестана, я сказал Гале:
- Если чего-то и добилась советская власть, так это, по-моему, гармоничного решения национального вопроса в стране с многочисленным этносом...
Каким же редкостным слепцом я был!
В Свердловске мне довелось побывать дважды. Это было в те времена, когда Первым секретарем свердловского обкома КПСС был Б.Н.Ельцин, будущий первый президент России.
Поразили меня уральские гостиницы и рабочие столовые. Впервые, за все мои поездки по союзу, в гостинице меня спросили, какой номер я пожелаю, а столовые внешне выглядели, ну, просто игрушками.
Конференция шла своим чередом и тут я вспомнил, что обещал Гале напольные весы, которые у нас были дефицитом. В сибири их выпускал известный литейный завод в Касли и я надеялся... Походил по магазинам, универмагам - ан, нет, и все... Что делать?
Мой бендеровский принцип вы, надеюсь, помните?
И вечером, вернувшись с заседательных посиделок, я отправился в горпромторг, благо он находился прямо напротив гостиницы. Прошел к директору.
- Нет, - грустно развел руками Аркадий Исакович, подвижный, лысый "колобок" среднего возраста, - сейчас это проблема...
...
Ну, что ж, посмотрим. Задело меня это объяснение, скажу я вам, как голодного шакала в мгновения ускользаюшей добычи. Я просто должен теперь "пошевелить" его тихонько и властно. Сразу созрел план. Проходя мимо секретаря, я записал номер телефона Аркадия Исаковича, и вышел. Перешел дорогу и поднялся к себе в номер. Сел у телефона, глубоко вздохнул и набрал справочную 09:
- Обком партии, пожалуйста, секретаря...
Я абсолютно не тушевался, ведь ничем, собственно, не рисковал. Набираю.
- Это обком партии? Телефон заведующего отделом агитации и пропаганды, имя отчество, пожалуйста...
- Семен Аполинарьевич? Спасибо.
И после небольшой паузы я снова набираю горпромторг. Слышу женский голос:
- Аркадий Исакович занят, идет совещание...
- Это из обкома партии, на пару минут.
Естественно, я прервал совещание, нахал.
- Аркадий Исакович? Добрый вечер...- Я проговорил быстро, но мягко, постарался придать голосу тембр некой доверительности, и одновременно требовательности, занятости...
- Семен Аполинарьевич из обкома. Понимаешь, жена захотела весы напольные... Да. Подскажи, куда подойти. Нет, не к тебе, в магазин, зачем тебя затруднять. Переулок Приречный 27? В шесть вечера, у директора? Спасибо.
И я повесил трубку.
Если я скажу, что не волновался, когда двинулся в сторону Приречного, не верьте. А вдруг, свербила мысль, что-то изменится и из горпромторга перезвонят "моему" зав отделом пропаганды или в порыве подобострастия, в магазине меня ждет сам "колобок"?
Нет, все оказалось просто, как жизнь... Встретила меня директор магазина, симпатичная, молодая женщина. Она вежливо улыбнулась, сразу побежала за весами и вручая их мне за двадцать пять рублей, услужливо пояснила:
- Часы тарированы, не волнуйтесь...
И мы попрощались.
Уральский музей Камня, скажу честно, просто добил меня сибирским вниманием и гостеприимством. Он расположился совсем рядом с моей гостиницей "Большой Урал", поэтому я припас его на последний день перед отъездом в аэропорт.
Ровно в десять утра я у двери музея и... Чертовщина! Музей закрыт - выходной! Я подергал дверь, так, по инерции... И уже хотел уйти, как за стеклом двери вырос мужчина, взглянул на меня глубоко посаженными, умными глазами и затарахтел ключом.
Я рассказал, что прибыл на конференцию из Заполярья, планировал сегодня до самолета посмотреть уральские камни. Он улыбнулся, поправил ворот красной рубахи и чуть наклонившись, показал рукой - заходи...
Владимир Андреевич провел для меня одного экскурсию по музею и так увлеченно рассказывал мне о камнях, друзах кристаллов, походя учил смотреть на распил агата, малахита, по узору представить себе, как жил он вместе с подземной магмой, плавился и остывал, вырвавшись через щель земли к свету...
Вот "золото для дураков", говорил он, показывая обманчивый пирит, и долго рассказывал об авторах поделок из камня, аметистовой жеоде*, челюстях динозавра...
Владимир Андреевич, увлеченный человечище, спасибо тебе за восторженное удивление жизнью камней, таинственной, волшебной, которой ты наградил меня тогда. Твоя "каменная" влюбленность дорого стоит!
Камни... Я рассматривал и ощупывал застывшую вулканическую магму на о. Ронгитото близ Окленда на Новой Зеландии!
Да, мне посчастливилось побывать с Витой (она возила меня на своей "ласточке") в маорийской деревне "Wairakei terraces", где я не мог оторвать глаз от мощных столбов воды в густом пару, жуткого бульканья кипящих озер, где участвовал в ритуальном танце аборигенов с топориками в руках, кричал и пучил глаза, как они, а чуть успокоившись, мы с удовольствием вгрызались в горячий и сладкий кукурузный початок, сваренный в природном огне. А потом в проливной дождь по змеистой дороге мы пели и "мчались" на север острова к мысу Reinga на загадочно-таинственную встречу черных вод Тихого океана и голубых - Тасманова моря. Сквозь пелену дождя и отчаянно промокнув, наблюдали мы это неземное зрелище.
Повезло!" - Скажете вы. И будете абсолютно правы! Пусть вечно живет Новая Зеландия, страна без комарих, но с потухшими вулканами и драгоценным травяным ковром, о котором я слышал в детстве...
В советские времена существовал типовой принцип "посвящения" крупных мероприятий, совещаний, массовых соревнований главным, с коммунистической точки зрения, событиям в жизни страны. Собственно, их было немного: ленинские даты, воинские победы, партийные созидания...
В течение года, как правило, проводилось несколько всесоюзных и республиканских конференций по спортивной медицине, поэтому с Вадимом мы отправляли тезисы почти всем организаторам.
И вот однажды я получаю сборник научных материалов, вызов и программу предстоящей конференции в Ташкенте, "посвященной пятидесятилетию образования коммунистической партии Узбекистана". Наши работы опубликованы и мы выступаем с докладами. Но, вот беда, получив программу форума, я просто не могу показать ее шефу, и под разными предлогами откладываю, тяну время... Ну, представьте: вы отпускаете своего подчиненного на десять дней на такое мероприятие:
- Первый день: приезд в Ташкент, размещение...
- Второй день: утро - пленарное совещание, после обеда - знакомство с городом...
- Третий день: переезд в Самарканд, после обеда - экскурсия по городу...
- Четвертый день: утро - пленарное совещание, после обеда - переезд в Бухару...
- Пятый день: утро - пленарное совещания (мое выступление), после обеда - знакомство с Бухарой...
И так далее по всему Узбекистану. Конечно, мы совместили приятное с полезным и сохранились в моей памяти скалы, березовые рощи, солончаки, прозрачные, бурные речки из окна автобуса, музей Ленина на площади в Ташкенте с широким проспектом, больше похожим на взлетную полосу аэродрома, обсерватория Улугбека, астронома, внука Тимура, гармоничный, красивейший Регистан в Самарканде и... Огромные призывные плакаты: "Соберем 5 000 000 пудов чистого хлопкового волокна!"
Я с отвращением вспоминаю обед в чайхане Бухары, когда почувствовал кислинку в поданом нам в пиалушке лагмане по-узбекски, так пояснил нам руководитель, и отказался его есть... На следующее утро лишь я и мой сосед, коллега из Смоленска, которого я тоже предостерег, оказались дееспособными. Остальные, включая водителя автобуса, долгие часы не покидали туалет...
А как собирают хлопок в Узбекистане, я доподлинно узнал через несколько лет, когда снова прибыл на республиканскую конференцию ранней зимой. На обратном пути я остановился в военном городке 56, который с помощью ташкентских таксистов нашел с большим трудом. Дядя моей жены Гали, Алексей Михайлович, жил здесь с семьей. Это он брал рейхстаг в апреле 1945 года, это он расписался на его стене "Мухин из Мурманска", чтобы увековечить свое имя в анналах истории Заполярья.
Марина, дочка дяди Леши, лежала в больнице с гепатитом после трехмесячной хлопковой эпопеи. Она поступила в медицинский институт и ни одного дня, как все студенты и старшие школьники в Узбекистане, не училась, а в неимоверных, антисанитарных условиях собирала до зимних холодов хлопок с полей... Много всего рассказали мне дядя Леша и Мария, его супруга.
Ну что ж, так, на крови и приписках царек советского Узбекистана Шараф Рашидов надеялся получить одиннадцатый орден Ленина.
А свой повторный приезд в советский Узбекистан я решил посвятить, простите меня, не конференции, а заново осмотреть архитектурное наследие древнего Востока, минареты, дворцы, усыпальницы...
Пришлось сыграть роль "болящего гриппом" перед Ильей Коганом, бессменным организатором конференций...
- Бывает, полежи... - сказал он мне.
Выписавшись из гостиницы, я кинулся на вокзал.
- Билетов до Самарканда нет! - отрезала кассирша и тут же улыбнулась в ответ на мою пятерку...
Во всем купейном вагоне нас оказалось четверо, мы сгрудились в одном купе, собрали все матрацы, ведь зимние ночи на юге, ох, как холодны, и не нашлось для нас на узбекской железной дороге ни кусочка угля, грохоченого, ни одной подушки с наволочкой, ни обычных проводников... Почти всю ночь я, одетый, не сомкнул глаз, поеживаясь и постоянно поправляя съезжавшие с плеч тяжелые и грязные матрацы.
Самарканд нас встретил солнечным утром, обещавшим желанное тепло. Ближайшая гостиница оказалась совсем рядом. Нет, Ташкент, конечно, не Свердловск! За жужжавшим роем людским не было видно регистратора! Поэтому я сразу направился к директору. В дверях столкнулся с высоким, худощавым, молодым, узбеком. Он остановил меня, вопросительно взглянул:
- По какому поводу, урток?
Я доходчиво объяснил, он предложил мне сесть на, нивесть как, оказавшимися свободными в коридоре стулья и мы разговорились. Сегодня я должен воздать ему честь, ведь, несколькими хитро поставленными вопросами он смог выудить обо мне многое. О нем же я узнал, что зовут его Ходжа и работает он - заведует отделом ковров в центральном универмаге. Потом он встал, подошел к шумящему людскому рою и через головы ожидающих что-то прокричал регистратору по-узбекски. Через несколько секунд руки, поднятые над толпой, передали мне по цепочке ключ с биркой и приятный женский голос накрыл шум голосов:
- Оформишься потом, вечером...
- Что ты сказал ей, Ходжа?- спросил я.
"Номер для моего лучшего друга!" - серьезно произнес мой новый знакомый. И мы договорились, что я подойду к нему ...
Бросив саквояж в номере, я вышел из гостиницы. По опыту Ташкента я знал, что индивидуально присоединиться к желанной экскурсии возможности у меня нет - не принято и все! Значит надо найти другой путь и я заговариваю с мужчиной, стоявшим чуть в стороне. Оказалось: он в составе группы из Вологды, прилетел вчера вечером, экскурсия по маршруту: Самарканд - Бухара - Хива - Ташкент. Ждут автобуса. Я прошу познакомить меня с руководителем группы и мы подходим к Василию Аркадьевичу, пожилому мужчине, сухощавому с копной седой шевелюры и веселыми глазами. Он оказался понятлив и мы быстро с ним договорились... По опыту я знал, что властелины советских дорог ЛиАЗы имели 25 сидячих мест, а группа ограничивалась, как правило, 22 пассажирами, поэтому 1-2 места всегда были свободны.
В течение трех дней мы колесили по Узбекистану, а потом я вдоволь погулял по Самарканду, хаживал в магазины, где, почему-то, всегда отсутствовали ценники на товарах, лакомился жирным пловом, который творили тут же на перекрестке в огромном, дымящимся казане, и не спешил, пережидал его томление и шипение раскаленного масла...
Самарканд один из древнейших городов мира, любимый город Тамерлана, с многочисленными мечетями, медресе, которые быстро возводились, пока он воевал с крикливыми и неустрашимыми другами в степях Китая, Монголии... "Звезду Востока" надо видеть! Я обошел его вдоль и поперек, добрался даже до Шохи-Зинда, мавзолея на окраине. И радуюсь, вспоминая, как осуществил ночное путешествие по спящему городу. Я долго стоял на площади Регистан, пытаясь услышать древние шорохи у каменных стен, даже тщился сфотографировать усыпальницу тимуридов Гур-Эмир на фоне немого, спящего, усыпанного блестками неба. Как я обрадовался, когда увидел знакомую Кассиопею, "присевшую" на соборную мечеть Биби - Ханум; соборная красавица, конечно не так высока, как Ислам - Ходжа Барашек в Хиве, но под "звездной короной" в ночной тьме очень впечатляет.
И днем на пряном, завлекательном базаре я останавливался, чтобы кинуть взгляд на Биби-Ханум, когда голова начинала кружиться от пьянящих запахов, а взгляд уставал от раскошного обилия кишмиша с перламутровой слезой, пирамид гранатов, кураги, инжира. Многокилограммовые дыни с едва уловимым ароматом, расставленные на асфальте, как солдаты в строю или, как пятнистые головы тропических гадов (выбирайте сами), под началом старого, молчаливого узбека в темно-синем халате и тюбетейке никому не позволяли пройти мимо (пятьдесят копеек за кусок)...
Пройдут годы и с Полиной в Санкт-Петербурге мы купим эту "торпеду" за доллары, чтобы обняв ее, нежно-цветистую, изнизанную загаром, принести домой и вместе с Олегом, Лешкой, Димой умять эту "пищу богов", одну, без гарнира.
Я думаю, любому из вас уготовано, если пожелаете, конечно, наткнуться на искусы восточных и южных торжищ, и до сих пор я вижу, как стоим мы с Эмилем Крупкиным у кассы вокзала в Орджоникидзе, смотрим на наши ящики с помидорами, которые нахватали для родных на крикливом, по-восточному, базаре, совсем забыв, что в дороге надо что-то жевать, и, если бы не симпатичная кассирша и ее три рубля, остались бы мы без хлеба и пережаренных семечек...
Я обещал рассказать о "городах - героях". Повидал я все, кроме Севастополя и Керчи. Но самое доброе впечатление оставил о себе Сталинград. Летом, когда спадает рабочее напряжение и жители Заполярья переселяются на юга, поближе к солнечному теплу, я выбрал Волгоград и позвонил своей коллеге. К сожалению, с гостиницей у нее оказалась проблемы...
Во время нашего воскресного праздника на теннисном корте я так, между прочим, поделился своей апорией** с моим напарником по игре Станиславом, офицером КГБ.
- Когда летишь? - спросил Станислав,- Попробую помочь...
На следующий день он перезвонил мне:
- Порядок. Возьмешь билет, сообщи рейс...
В Волгограде меня встречали, как родного, с объвлением по радио, машиной... Когда в гостинице я подошел оформляться, на столе регистратора увидел Эту "бумажку". Ту, самую, что требовал от этих всесильных органов булгаковский профессор Преображенский: "Фактическую. Настоящую. Броню..."
Вы думаете мне выдали ключ? Ошибаетесь... Регистраторша бежала впереди меня, долго нервно капалась в замке, пока открывала дверь одноместного номера, проверила холодильник, телевизор, постель и, спокойно вздохнув, спросила:
- Вы, наверное, хотите перекусить?
- Да, если возможно, - скромно ответил я.
- У нас сегодня в ресторане рыбный день, четверг, - Словно извиняясь, она изобразила улыбку,- Но все будет сделано, не волнуйтесь... И я откушал прекрасно приготовленную для меня "котлету по-киевски".
А о телевизоре в номере я и мечтать не мог, но свалилась на меня негаданная мелочь поглазеть матчи чемпионата мира по футболу. Побродил я по городу, постоял на берегу Волги, попытался представить, как он, истекая кровью, сражался, побывал на Мамаевом кургане...
Наверное мне повезло, я взял хороший разгон, побывал во многих краях, много узрел. Как-то очередной семинар проходил в Каменец-Подольске, небольшом провинциальном городке, с крепостью, старыми, уютными памятниками, глубоким, скальным каньоном реки Смотрич. Разговорившись с экскурсоводом Василем, я услышал о судебном процессе над палачами белорусской деревни Хатынь - украинскими карателями 118 полицейского батальона, оказывается они, а не немцы уничтожали жителей не только этой деревушки... Чуть позже я побывал на месте трагедии, непростые мысли посещали меня у памятника погибшим...
Незабываема жаркая Одесса, когда я отказался от гостиницы на Дерибасовской, а поселился в студенческом общежитии на берегу моря и каждый день перед началом симпозиума я принимал морские ванны...
Побывал я с Лешкой и Вадимом в Запорожье - д/о '17 съезда Партии'(!), где нас кормили одними курями, а Лешка помнит, как просыпали ее ранним утром, лежащие на подушке, душистые розы с росинками на янтарных лепестках. На перекатах быстрой и неширокой Гауи латвийского Цесиса ловил я головлей, отдавал их на кухню, чтобы нам сварили уху, или, бывало, продавал местным жителям, а на вырученные деньги приносил шоколад ребятам. Я пробежался вместе с Димой на бело-мраморном олимпийском стадионе в Афинах и, конечно, не мог не присесть у древнего платана на о.Кос, родине Гиппократа, побродить в полном одиночестве по храму Асклепиона, отдохнуть на базе дорической колоннады, испить глоток терпкого греческого вина, и жаль, что я никак не мог узнать: почему одна из улиц скромного, греческого городка Кос названа в честь неизвестного русского - Соколова.
И, конечно, до сих пор в ушах у меня звенит смех Димы, когда в дождливый полдень мы перекусывали с ним чаем в портике на пл. Святого Петра в Ватикане.
В год поступления Лешки в медицинский институт, мы с Вадимом для летнего отдыха выбрали Джубгу, приморский городок чуть севернее Туапсе. Приехали. Я оставил Вадима с вещами в поселке на автобусной остановке, а сам направился в дом отдыха, нашел директора и так скромно попросил пару путевок. Он взглянул на меня, как на сумасшедшего, но от врача, не проверив наличие у меня диплома, не отказался. За три моих рабочих послеобеденных часа он предоставил нам номер с душем и даже холодильником... В нем мы хронили рыбешек - наживку для крабов. И очень удивлялись, что рыбешки "просыпались" даже через сутки, пока мы с ними, холоднющими шагали по камням к морю.
Бухта в Джубге была далеко не хороша. В мутной и теплой воде плавали не только грязно-серые медузы, а прибой выбрасывал на берег не только изжеванную бумагу, останки водорослей, гнилые обкатанные поплавки, кусочки темно-зеленых бутылок, но и в огромном количестве стафилококки... Этому я свидетель по обращениям отдыхающих, особенно детей, да и на собственном примере тоже. Вадиму пришлось даже вскрывать фурункул... Не сложно было вычислить источник болезни, он рядышком -в бухточку впадала тихая и мутная речка Джубга, которая, повидимому, не только свои воды выбрасывала к морскому пляжу. Об этом я тут же информировал местную санэпидстанцию. И, право, не знаю, что они решили...
А отдыхающим я тогда настойчиво советовал и даже нарисовал собственноручно огромное объявление, примерно такого содержания: 'Граждане плавайте за поворотом, где море приобретает следы своей свежей, деятельной прелести, а не в кишащей микробами бухте, где ныряя и выскакивая на гребни волн, вы можете подхватить гнойную инфекцию...' И прилепил его на вышке спасателей...
Вот так я путешествую и благодарю Всевышнего за то, что щедр на землю, которую украсил своими дарами и поощрял созидающих ее красоту, за то, что благосклонен ко мне дорогами, которые растили радость, за то, что Он давал мне силы брести по уютным тропам Советского союза и Европы, постоять в травянистых жерлах потухших вулканов и любоваться гейзерами Новой Зеландии, за то, что не отвергал мои запредельные желания, за все, к чему позволял мне прикоснуться...
Сегодня я живу в Израиле, стараюсь услышать его Историю.
А вчера мы с Полиной бродили по Иродиону, замку Ирода на насыпной горе, построенного в двадцатые годы до новой эры. Набеги, восстания видели его камни, сейчас в его окрестностях живут бедуины... Мы проехали мимо их поселений в сторону Иерусалима. Наша цель: Война за Независимось Израиля.
Это история о поселениях Гуш-Эциона, его жителях, вынужденных в полной блокаде отражать атаки арабов в начале 1948 года.
Штаб "Хаганы" решил послать на помощь взвод под командованием Дани Маса, основу которого составляли студенты Иерусалимского Университета. 14 и 15 января были сделаны попытки прорваться к осажденным. Только после "шестидневной войны" мы можем представить теперь, что там произошло. На небольшом холме близ деревни Джебаа отряд Дани Маса из тридцати пяти бойцов в течение суток сдерживал атаки арабов, пока последний еврейский солдат не был убит... И мы постояли молча, глядя на заросший зеленью холм...
Так переплелись истории далекого и близкого...
Путешествие по сути - это то, ради чего стоит трудится, и что отличает нас от братьев разных. На бесконечных дорогах ты почувствуешь душевнее, интимнее связь с Родной Землей, будто катишь по сосудам, чтобы коснуться ее сердца, легких, лица... И путешествуй самостоятельно - интернет тебе в руку! И пусть мир найдет дорогу к твоим глазам! Почувствуй свободу в мировом пространстве и в отношении с людьми! Броди в свое удовольствие и мечтай... Как я: о путешествии в Сент-Люсию, да вокруг нашего земного шарика.
Не надо играть с жизнью, надо добиваться ее, прекрасной! И говорите по-английски, господа. Помогает...