В диспетчерской Свиридов выплеснул весь накопившийся гнев на несчастную "Чепуху":
- К чертовой матери! Снимайте меня с линии! Я без фельдшера работать не буду, у меня из-за вас больная умерла. Понабирали на работу алкашню всякую, а я должен отвечать. Не "скорая помощь", а частная лавочка какая-то.
Олег все больше распялялся и уже был готов с грохотом поставить ящик на стол диспетчера, даже приподнял его угрожающе, но тут Крикунова, до этого потрясенно молчавшая, пришла наконец в себя. Она встала и хмуро смерила Олега взглядом.
- Олег Олегович, что это с вами? Вы что тут скандалите?
- Короче, если фельдшера не будет, я рапорт главврачу напишу, - отчеканил Свиридов и вышел из диспетчерской.
Ему нужно было успокоится. Сгоряча он мог наговорить лишнего, о чем потом будет жалеть.
На кухне никого не было. Олег налил себе чаю и сел за стол.
А в самом деле, что это он вдруг так распалился? Ну, умерла больная. В первый раз, что ли? Не в первый и не в последний. На то они и больные, чтобы периодически умирать. Жалко, обидно, конечно, но это не повод для истерики.
Тем временем чай немного остыл, и Свиридов отхлебнул из кружки крепкий, ароматный напиток. Настроение заметно улучшилось.
Через десять минут жизнь уже не казалась Олегу такой мрачной, и он даже захотел снова поехать на вызов, словно жаждал реванша в схватке со смертью.
- Доктор Свиридов, зайдите в диспетчерскую, - объявил репродуктор голосом Чепухи.
- Будете работать с фельдшером Сафроновым, -Крикунова демонстративно не смотрела на вошедшего Олега. - У вас вызов.
- С Павлом Петровичем? - уточнил доктор.
- С ним, с ним, - кивнула Чепуха.
Павел Петрович Сафронов был известной личностью. Старый, опытный фельдшер, он пользовался уважением на подстанции. Лет пятидесяти, непьющий, серьезный, он все делал основательно и спокойно, за что его уважали молодые сотрудники, а таких на "скорой" было большинство.
Единственное, что не нравилось Олегу в Сафронове - его привычка поучать и стремление играть на вызове главную роль. Как сказали бы в театральном коллективе: любил он тянуть одеяло на себя.
- Ну что, поехали? - скорее приказал чем спросил Павел Петрович, залезая в машину.
По дороге на вызов он рассказывал скоропомощные байки, которые в избытке знал каждый мало-мальски опытный сотрудник.
- Приезжаю однажды на вызов, а там меня встречает пара молодоженов после брачной ночи. Жених говорит: "Доктор, может быть, я что-то не понимаю, но мне кажется, тут что-то не то". Я спрашиваю:"Что не то?" "Ну, мне говорили, что в первую брачную ночь может быть кровь на простыне, но чтобы столько..." А невеста лежит в постели под одеялом. Откидываю одеяло, а там все в крови. Переворачиваю невесту, а у нее вся задница изрезана. Стал выяснять, в чем дело. Оказывается, кто-то ночью по пьяни на кровати бутылку разбил, а постель прямо на осколки и постелили. Молодая так на стекле до утра и пролежала. Вот как бывает.
Почему-то большинство его рассказов так или иначе были на сексуальную тему.
Дверь им открыла женщина лет тридцати. Павел Петрович вошел в квартиру первым. Выглядел он солидно, был восокого роста, представительный, с галстуком. Свиридов по сравнению с ним явно проигрывал.
- Куда пройти? - спросил Сафронов и ободряюще улыбнулся.
- Сюда, пожалуйста, доктор, мама у меня приболела, - засуетилась женщина.
Они прошли в просторную светлую комнату. Ощущение чистоты и свежести приятно удивило Олега. Большое окно было распахнуто настежь, белые тюлевые занавески мягко оттеняли сверкающие на солнце стекла. Даже светлый паркетный пол казался стерильным, будто его только что вымыли и натерли мастикой.
На широком диване в углу комнаты лежала аккуратная старушка, тоже, кажется, только что умытая и причесанная, в свежей ночной рубашке. Ноги ее были заботливо прикрыты красивым пледом.
Павел Петрович сел за стол, поставил возле себя ящик и молча кивнул Свиридову на больную.
Олег сел на стул возле дивана и стал осматривать пациентку. У женщины оказалось повышенное давление.
- Ну, что, доктор, тройчатку...? - Павел Петрович спрашивал солидно, как доброжелательный экзаменатор.
Скоропомощная тройчатка представляла собой смесь в одном шприце трех лекарств: анальгина, папаверина и димедрола. Считалось, что она помогает почти от всех болезней.
- Да, пожалуй, и еще магнезию в мыщцу, - согласился Свиридов.
- Это само собой, - одобрительно кивнул фельдшер, открывая ящик.
Магнезия, или раствор сульфата магния, было в то время, в начале восьмидесятых, одним из самых популярных лекарств на "скорой" для снижения давления.
Фельдшер открыл ампулы, набрал лекарство в шприц, аккуратно сложил ампулы в поставленное блюдце, направился к больной и сделал укол. После этого он собрал ящик и вновь расположился за столом. Движения его были спокойные и основательные.
- Надо немного подождать, а потом снова измерить давление, чтобы убедиться, что оно снизилось, - объяснил Павел петрович в ответ на вопросительный взгляд Олега.
Затем Сафронов оглядел комнату и улыбнулся молодой женщине:
- А у вас очень красиво. Квартира обставлена с большим вкусом.
- Спасибо, доктор, - хозяйка была явно польщена.
Свиридов невольно посмотрел по сторонам. Мебель "под старину" выглядела дорогой и добротной. Сервант и горка были заполнены хрустальной посудой, которая сияла и отражалась в многочисленных зеркалах, переливаясь всеми цветами радуги.
- Вы в торговле работаете? - продолжал Сафронов.
- Как вы догадались? - удивилась хозяка.
- Работа такая... А у вас продуктовые заказы бывают?
- Конечно, доктор! О чем речь? Сделаем.
- Так я вам позвоню на днях. Телефон ваш у меня есть. Ну, что ж, доктор, - это уже относилось к Свиридову, - не пора ли нам произвести контрольное измерение давления?
Давление действительно упало почти до нормы.
Уже на улице фельдшер наставническим тоном сказал:
- Хороший врач и словом лечит.
Олег в ответ довольно улыбнулся. Удачный вызов, легкий и благополучный!