Худенькая неухоженная женщина склонилась над инвалидной коляской:
- Митенька, сыночек, попей, а то жарко, - нежно говорила она сидящему в коляске мальчику лет десяти, а может старше: кто этих, больных, поймет?
У Митеньки голова была неестественно вывернута в сторону, глаза казались бездумными, рот открывался, как у рыбы, и женщина в этот нечеловеческий рот пыталась влить из пластиковой бутылки сок.
Алеша остановился, с жадным любопытством глядя на обессмысленное лицо мальчика, как на диковинку, хотя это были его соседи по дому, и он видел их едва ли не каждый день.
- Вот, урод! - услышал Алеша восклицание сзади. - Убивать таких надо, чтобы нормальным людям на этих дебилов не приходилось смотреть!
Алеша оглянулся: позади него стоял старшеклассник из их школы, звали его Димон. Он был редкостно нагл, и его старались обходить стороной даже сверстники. У Димона было два дружка, и эта троица держала в страхе всю школу.
Женщина вздрогнула, словно ее ударили, и из руки у нее выпала сумочка. Но к женщине словно скользнула девочка лет тринадцати и, подав выпавшую сумку, чистым голосом произнесла:
- Возьмите, пожалуйста... вам помочь?
- Спасибо, - одними губами проговорила женщина и замотала головой, - нет, я сама.
Но девочка взяла из рук женщины бутылку и удивительно легко напоила мальчика соком, мимоходом проведя рукой по его волосам. Все тело больного выровнялось, ужасное косоглазие, из-за которого взгляд казался бессмысленным, пропало. Мать мальчика, словно напугавшись, почти бегом покатила коляску прочь.
- Эй, ты альбиноска! - развязно заговорил Димон. - Ты чо уродам помогаешь? Или тоже уродка?
Девочка повернула лицо, и Алеша с удивлением отметил, что оно нереально белое среди кипящего яркими красками лета. Белыми были и гладко зачесанные в узел волосы, и только огромные глаза, опушенные, словно снежинками, ресницами, были странного кораллового цвета, как бусины из связки любимого маминого ожерелья. В диковинных глазах не было ни тени страха, даже малейшего смятения. Они взглянули на Димона спокойно, как на зачирикавшего воробья, чей голос ничего не значит и ничего не меняет. Затем девочка перевела глаза на Алешу, и он почувствовал, как у него горячо вспыхнули уши. Взгляд ее был странным: она смотрела, но будто не видела. Девочка отвернулась и спокойно пошла прочь на своих длинных бледных ногах в босоножках с узкими ремешками, которые красиво оплетали ее щиколотки.
- А ты чо здесь стоишь? - услышал мальчик злое шипение Димона над ухом, и тяжелый кулак больно ткнул Алешу в спину.
От неожиданности мальчик сделал два шага вперед и с усилием удержался, чтобы не упасть на колени.
- Еще увижу тебя где-то рядом, изуродую. Будет твоя маманя тебя в коляске возить, - бросил напоследок Димон.
На следующий день Алеша увидел странную девочку сразу, хотя она сидела на дальней лавочке двора под густым деревом и держала в руках книгу. Белая голова была опущена, между губами зеленела зажатая травинка. Рядом лежала соломенная широкополая шляпа. Напротив чуть поскрипывали от ветра старые качели.
Мальчик несколько раз прошел мимо лавочки, надеясь, что девочка посмотрит на него, но она не отрывалась от книги. Интересно, что она с таким увлечением читает? Алеша наклонился, в надежде увидеть хоть край обложки, и упал. Он споткнулся о торчащий из травы острый камень, похожий на кварц, стекловидный, мутный и грязный.
Девочка вздохнула и подняла глаза.
- Семь раз, - сказала она.
- Что семь раз? - спросил Алеша, потирая ушибленное колено и не веря тому, что девочка с ним заговорила.
- Семь раз ты прошел мимо.
- Ты же не смотрела на меня! - воскликнул Алеша.
- А мне не надо смотреть, чтобы видеть, - опять вздохнула девочка.
Алеша подошел к лавочке:
- Можно, я сяду?..
- Садись уж, - кивнула девочка. - Ты же для этого ходил? Меня звать Виолетта.
"Ви-о-лет-та-а, - пропел про себя мальчик, - волшебное имя!"
- Можно, Вия.
"Тоже классно!"
- Алеша, - представился он. - А что ты читаешь?
- Пушкина. Я его стихи учу наизусть. Это так удобно: ты открываешь память, а не книгу, которой может не оказаться под руками. Ты читаешь, даже если не видишь буквы...
Он хотел спросить о том, что его беспокоило со вчерашнего дня: "Вия, почему у тебя такие необыкновенные глаза? Ты инопланетянка?", а спросил:
- Вия, а почему я тебя раньше здесь не видел?
- Мы недавно переехали в этот дом. Тут рядом школа-интернат для слепых детей...
- А причем здесь ты? - спросил мальчик, пугаясь своей догадки.
- Я не вижу.
- Но... как то есть?.. ты же ходишь... сама... не спотыкаешься... вон упавшую сумочку вчера подняла... - бестолково стал возражать Алеша, в то же время понимая, что слова девочки - чистая правда.
- Я не точно выразилась. Я не должна видеть, так врачи говорят. Я слепая. Это бывает у альбиносов. У некоторых отсутствует радужная оболочка в глазах.
- Ну, почему? - растерянно возразил Алеша. - У тебя лучшая в мире радужная оболочка... У тебя самые прекрасные в мире глаза - коралловые! - неожиданно для себя выпалил он.
Вия покачала головой:
- Нет, это просто кровеносные сосуды. У обычных людей их скрывает пигмент, а у меня пигмента нет.
- Но ты же видишь! - отказываясь верить очевидности, проговорил Алеша.
- Вижу, - согласилась девочка. - Но врачи не могут понять, как. Для них это загадка. Меня, - она грустно улыбнулась, - изучают... Это очень важно... для других людей. Ведь всякое случается. Говорят, с любым может случиться - потеря зрения, потеря глаз...
- А твои глаза совсем незрячие? - в мальчике проснулся жестокий интерес, ведь всегда интригуют тайны.
- Нет, я вижу свет, световые пятна, темнее, ярче, силуэты, совсем не различаю детали.
- А... как ты тогда читаешь?..
- Не знаю... Я училась читать на больших буквах. Мама на листах ватмана тушью рисовала огромные "А" и "Б". А потом я стала видеть и обычные буквы. То есть... я их не вижу, я их чувствую.
- Таак, - протянул Алеша, - ну-ка дай-ка мне книжку.
Он взял книгу, полистал и остановился на тридцатой странице.
- Вот, прочитай вслух! - протянул он открытую книгу девочке.
- Не, надо, - остановила она его, - следи! Страница тридцатая. Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты...
У Вии голос был певучий, полный какой-то необыкновенной звонкой хрустальности. У Алеши открылся рот, но не столько от красоты звучания пушкинских строк, сколько от удивления.
- Ты как это увидела? Ведь это точно, а ты же даже в книгу не смотрела!
Девочка улыбнулась:
- Не знаю, как. Я вижу даже то, что на этой странице был загнут уголок.
- Невероятно! Даже я не вижу, не глядя в книгу. А когда ты идешь, ты тоже все видишь?
- Когда как... я и в книге не всегда вижу. Мне надо сосредоточиться. Если я иду одна, то чувствую все, а если с кем-то, расслабляюсь и не вижу. Особенно, если меня держат за руку.
Несколько дней Алешу наполняло чувство легкого, как теплый черемуховый ветер, счастья. Утром он выходил во двор и на лавочке видел читающую Виолетту. Он усаживался рядом и жадно смотрел на ее белое, как у снежной королевы лицо. И ему хотелось слушать ее полный ломкой хрустальности голос.
Они появились неожиданно: подошли с двух сторон, высокие, с обритыми головами, и от того кажущиеся еще шире.
- Я чо те говорил? - спросил Димон, ударяя и ударяя кулаком себе в ладонь, от чего раздавался звонкий шлепок. - Я говорил: не ходи рядом...
- Я не хожу рядом... - тихо проговорил Алеша, осознавая, что отвечает зря: его в любом случае будут бить.
И не понял, как оказался на земле, его тело скрючилось от боли.
- Не трогайте Алешу! - чисто прозвенел голос Виолетты.
Ее тонкий силуэт белел в синих сумерках.
- А, это красноглазая Джульетта идет на помощь своему Ромео? Обхохотаться можно! Внимание: сейчас они умрут в один день!
Голос Димона по-клоунски ломался. Алеша увидел, как он отвел назад ногу.
"Будет пинать", - и мальчик, закрыв глаза, сжался. Но удара не последовало. Он услышал только невнятное разноголосое бормотание:
- Ты чего? Чего это с ней? Пойдемте! Черт с ними! Еще током шарахнет... Это ж реальный электрический скат!
Алеша боязливо разлепил глаза. Рядом склонилась Виолетта. По ней, как вода, стекало голубое свечение. Капли призрачного сияния падали на мальчика. Боли, как не бывало. Мальчику стало тепло и легко. Он сел, удивленно глядя на светящуюся девочку.
- Как ты это делаешь?
- Не знаю. Говорят, что у меня уникальное биополе. Когда я очень нервничаю, начинаю светиться...
- Это... опасно?
- Если злюсь, то опасно, если хочу помочь, то нет...
Утром на лавочке сидел Димон и лениво щелкал семечки, сплевывая под ноги шелуху. Увидев Алешу, он не спеша поднялся и пошел ему на встречу, протягивая руку.
- Привет! Угощайся...
Мальчик остолбенел. Это было совершенно невероятно: Димон, который был старше его на три года, перед которым трепетали все школьники их большой школы, сам угощал его, Алешу, семечками!
- Да, ты бери, не стесняйся, - глядя сверху вниз, проговорил Димон. - Ну, как ты? Не сильно я тебе вчера врезал?
- Да, так... Нормально... - тушуясь, ответил Алеша.
- Ну, и хорошо. Ты отличный парень, - одобрительно кивнул головой Димон. - Пойдем, посидим, перетрем. Тебя, кажется, Алешей зовут?
- Ага.
- А я Дмитрий. Но друзья зовут Димоном. И ты зови Димоном. А что, давай в нашу компанию! У нас ребята хорошие, крепкие, - он критически посмотрел на плечи Алеши. - В обиду тебя не дадут. Ты с нами сильным станешь. Мы ведь из одной школы?
- Да...
Это было, как сон. Он на равных сидел с самим Димоном и грыз семечки, которыми тот его угостил. Алеша представил, как он первого сентября на глазах у всех поздоровается с Димоном... Нет, Димон поздоровается с ним, и они по-приятельски будут шутить и делиться новостями. Алешу охватил восторг от грядущей зависти и удивления одноклассников.
- Слушай, а чо, эта девчонка с красными глазами, правда, альбиноска?
- Да, - с готовностью подтвердил Алеша. - И она слепая.
- Как слепая? Она же видит!
- Это непонятно, как. То видит, то не видит... Врачи говорят, что не видит...
Алеше было приятно, что он знает то, чего не знает Димон, и особенно было здорово, что тот его расспрашивал. И с каждым вопросом чувство самоуважения в Алеше возрастало. Мальчику хотелось рассказывать и рассказывать дальше, чтобы Димон ценил его еще больше.
- А чо она в темноте светится, как насекомое?
- Почему, насекомое? - опешил Алеша.
- Потому что только насекомые светятся. Светляки, например... Да, и рыбы еще на большой глубине. Она, получается, не человек?
- Почему не человек? - смешался Алеша.
- Потому что люди не светятся. Ты слышал о светящихся людях?
- Ну, ангелы там, всякие...
- Не смеши: ангел с глазами вампира. Да, и кто этих ангелов видел! А давай, проверим: видит она или нет. А заодно увидим ее трусы.
- Какие трусы?
- Ты хочешь увидеть ее трусы?
- Не знаю, - промямлил Алеша.
А интересно, какие у Виолетты трусики? Алеша покраснел и тихо сказал:
- Хочу...
- Вот и я говорю, что юбка у нее короткая, пышная, точно задерется. Мы протянем веревку около этой лавки, завяжем один конец за ножку скамьи, а другой конец привяжем к качелям, к столбу. Я и мои ребята спрячемся на дереве, а ты поведешь ее мимо лавочки. Она споткнется и упадет. Если подол не задерется, сам его откинешь, лады? Только не грохнись. Ну, не споткнись...
Алеша держал Виолетту за руку. На ярких губах девочки легкой бабочкой затаилась улыбка, удивительные глаза сияли.
Веревку было отчетливо видно. Она была туго натянута и чуть поблескивала. Алеше захотелось остановиться и повернуть назад. Он заметил, как с дерева упал камень, и поднял глаза. Среди густой листвы он разглядел четверых ребят. Мелькнула мысль, что идти нельзя. Но разве у него, Алеши, есть выбор? Из друзей компания Димона превратится во врагов, а он теперь знает, что это такое. Кроме того, перед глазами возникла желанная картина: первое сентября, и он по-дружески беседует с Димоном, и все одноклассницы с интересом и уважением смотрят на него, Алешу. Зачем ему эта слепая девочка? Ну, упадет она, ну, похихикают над ее трусиками. Она не первая и не последняя. Над кем не смеялись?
Когда Виолетта споткнулась, он отпустил ее ладошку, чтобы не свалиться самому, а она не успела вытянуть руки, чтобы на них упасть. Девочка рухнула навзничь, как в полете, раскинув руки, которые накрыла сверху юбка, пышным кругом задравшаяся на спину. Получилось подобие крыльев. На Виолетте были плотные белые трусики, по цвету почти сливающиеся с телом. С дерева посыпался каменный дождь, но она не шелохнулась. Из-под светлой головы ползла темная змейка крови. Виолетта виском ударилась о тот самый камень, о который споткнулся Алеша, когда впервые с ней заговорил.
Мальчик смотрел на нее и заторможено думал:
"Странно, почему у нее кровь не голубая, а как у всех - красная"... У него заболело там, где солнечное сплетение, и он облизывал и облизывал ставшие сухими губы. Мальчик прижал руку к ноющему месту и неожиданно заметил, что его кисть светится. От указательного пальца оторвалась капля голубого сияния и бесшумно упала на Виолетту. Алеша опустился на колени.