Каменистая дорога кинулась влево, и внезапно, словно выпрыгнул огромный красавец-зверь, появился прижавшийся к горной террасе особняк, пристально смотрящий сверкающими окнами. Он дикой кошкой невозмутимо грелся на солнце, а причудливые деревья, собранные здесь со всех концов света, ступенчато спускались вниз и казались ложем, фантастическим обрамлением, великолепного зверя.
А когда-то этот дом казался Сергею добрым волшебником, другом и джинном из чудесной сказки, который всегда ему рад и его ждет.
И вот Сергей едет, чтобы убить его хозяина.
Особняк построили тринадцать лет назад по частному заказу президента. Он должен был стать местом для постоянного проживания его семьи, а не официальной резиденцией первого лица государства. Тем не менее, в здание были заложены все функции, необходимые для обслуживания и охраны живущих в нем людей. Поэтому обслуживающих лиц в доме почти не было, и играли они скорее декоративную, а может, и отвлекающую роль. Дому дали имя - Фирс и говорили о нем, как о человеке. Точнее, Фирсом называли не сами стены, а ту хитрую механику, или автоматику, или программу, которая управляла домом, как душа человеческим телом. Красивая табличка над входом затейливыми металлическими буквами приглашала: "Добро пожаловать к Фирсу!"
Как хорошо Сергей знал это здание! Младший сын президента Виктор, он, Сергей, и Лиза - не давали дому уснуть: бегали по всем комнатам, играя в прятки, танцевали, хохотали до упаду, смотря фильмы, обследовали каждый уголок в парке и в доме. На ночь Фирс читал детям необыкновенные сказки.
- Слушай меня, малыш. В некотором царстве, некотором государстве жили-были маленькие дети, - убаюкивали засыпающего Сергея ласковые слова.
Они были детьми. И всегда чувствовали заботу Фирса.
Мальчики знали, что особенно дом любил Лизу. Для нее он готовил самые легкие сливки с медом. И белье в комнате девочки было воздушным, комната сияющей, а на потолке цвели гирлянды роз.
Лиза была сиротой, она осталась одна после гибели родителей в автокатастрофе, и ее усыновила семья Сергея, потому что отец Сергея и отец Лизы были друзьями детства и юности. Их другом был и отец Виктора, президент. Дружили семьи, стали дружить и дети.
Но жена президента, тетя Эмилия, как звали ее дети, внезапно умерла от разрыва сердца. Она даже не смогла позвать на помощь, ее нашли на полу спальни уже остывшей. И президент покинул дом, а потом оставил свой пост. В дом он так и не вернулся.
После смерти тети Эмилии, друзья стали реже встречаться, у детей появились разные интересы.
Когда Виктору исполнилось 20 лет, он уехал от отца и стал жить у Фирса. Неожиданно для всех он написал роман о драматичной любви сорокалетней женщины и двадцатилетнего студента. Книга была издана большим тиражом и имела шумный успех. Критики наперебой хвалили молодого писателя и называли уникальным: такой юный возраст - и такое знание жизни! Особенно их восхищало глубокое проникновение молодого автора в женскую психику.
Желтая пресса называла роман автобиографическим, и считала прототипом героини известную журналистку, Диану Клерову, редкостно красивую женщину с язвительным умом. Злые языки утверждали, что у Виктора с ней была связь. Их отношения оборвались из-за страшной случайности: машина Дианы вспыхнула при въезде на территорию особняка Виктора. К счастью, он оказался недалеко и сумел вытащить ее из машины, но Диана получила страшные ожоги, которые обезобразили ее лицо, и даже несколько пластических операций не вернули красоту этой женщины. Писали, что Диана наотрез отказывается от встреч с Виктором. После случившегося с ней несчастья количество девушек, поочередно объявляемых невестами Виктора, уже давно зашкалило за двадцать.
Месяц назад Сергей приехал к Виктору на день рождения. Букеты огней вспыхивали над домом и медленно гасли, рассыпаясь искрами. В воздухе чистыми звуками переливалась специально сочиненная к этому дню мелодия. Множество гостей приехало поздравить сына экс-президента и модного писателя. Живыми цветами ходили по нарядно убранному залу красавицы: известные модели и поп-звезды - демонстрируя затейливые наряды, созданные модными кутюрье. Их волосы, шеи и руки украшали россыпи бриллиантов. Виктор, как гостеприимный хозяин, со всеми был приветлив, но чаще всего его бархатный взгляд обращался к Лизе, которая весь вечер находилась с ним рядом.
Сергей не сразу узнал девушку. Он не видел ее полгода: она училась в школе космонавтов и приезжала домой только на каникулы.
На Лизе не было бриллиантов. Ее фигура в серо-голубом струящемся шелковом платье простого покроя казалась прекрасной статуей, выточенной из сияющего минерала.
- Лиз, почему ты не заехала домой? Мама была бы рада, - мягко упрекнул Сергей Лизу, целуя ее в щеку.
Девушка ласково улыбнулась, и милые ямочки, как в детстве, заиграли на ее щеках, придавая красивому лицу магнетическое очарование. Но самыми чудесными были ее глаза: они сияли счастьем. Сергею вдруг стало трудно отвести от нее взгляд: Лиза оказалась самой прекрасной из всех именитых красавиц, присутствующих на этом балу.
А Виктор покровительственно сказал:
- Не ворчи, старик. Лиза приехала прямиком из школы, иначе она бы сюда опоздала. У них там казарменная дисциплина.
Вечеринка была испорчена безобразной сценой ревности. Молодая певица плеснула вино в лицо Лизе и замахнулась, чтобы дать пощечину Виктору, но тут же резко согнулась от боли в животе. Ее увезли в больницу, а Виктор салфеткой старался удалить следы вина с плеча Лизы и вдруг губами стал перебирать пряди ее золотистых волос, где рубиново алело несколько винных капель.
Фотокадры этой сцены украсили титульные страницы многих глянцевых журналов. Лизу назвали новой невестой Виктора. Журналисты вспомнили гибель ее родителей, посчитали ее состояние, в права наследства которым она вступила, достигнув совершеннолетия. Газеты сообщили, что сейчас Лиза проходит учебную практику на околоземной космической станции, командиром которой является капитан Михаил Гордонов.
Сергей, который привык к Лизе и относился к ней как к сестре, вдруг испытал злое чувство ревности. Он помчался к Виктору. Зачем? Он толком бы не ответил. Ему надо было убедиться, что статьи про скорую свадьбу Виктора и Лизы - чушь. Но если это неправда, тогда все эти публикации и фотографии оскорбляют и травмируют Лизу. И виноват в этом Виктор. Сергей ехал к другу детства, чтобы с ним поссориться.
Но ссора не состоялась. Сергей долго не мог попасть в дом. Автомобиль неожиданно заглох перед воротами. Однако назад машина легко пошла. У ворот опять остановилась, как вкопанная. И вот тогда Сергей понял, что его не пускает Фирс, не хочет ссоры для своего хозяина. В ярости он бросил автомобиль и пошел пешком. Но двери особняка не открылись. Ни одни. Он несколько раз обежал дом, потом обошел и, измотанный гневом и усталостью, сел возле главного входа.
- Фирс, старина, - обратился он к дому вслух. - Я не сделаю плохо твоему хозяину. Нам с ним надо кое в чем разобраться. Да, наш разговор не будет тихим. Но мы и в детстве ссорились и даже дрались. А сейчас мы мужчины, и разговор у нас будет мужской. Он касается Лизы. Ведь нельзя же ее обижать.
Дверь тихо щелкнула. Сергей встал и вошел в дом.
Виктор ждал его в кабинете.
- Привет, - сказал он, вставая. - Молодец, что пришел.
- Привет, - ответил Сергей и без паузы продолжил: - Ты подлец! И я пришел сказать тебе это.
Тишина повисла в комнате.
- Это не моя вина. Это газетчики, - прервал молчание Виктор. - Лиза - мой друг, как и твой. И ты это знаешь.
- Нет, ты передергиваешь. Это ты дал повод для разговоров и сплетен. Твое поведение нельзя было истолковать иначе, как это сделали журналисты. Или...ты ...любишь Лизу?
- Это ты влюбился в Лизу, - без раздражения и злости возразил Виктор. - И ты прав. Нет ни одной девушки более достойной любви, чем Лиза.
- Ты так говоришь, а сам не влюблен? - недоверчиво покачал головой Сергей.
- Нет. Я ни в кого не влюблен. Я умер, - и Сергей увидел в глазах друга пустыню.
- Э!.. Что с тобой? - тряхнул он Виктора.
Тот в ответ хитро посмотрел и рассмеялся.
- Не верь мне. Я фантазер. Художник. Творец. И не умею любить одну женщину. Конечно, иногда я увлекаюсь, но это не надолго. Я люблю весь мир, всех женщин. Я бы хотел всех их перецеловать и перетрогать. Всех красавиц. Я понимаю, это ужасно, но я такой. Есть люди с белой кожей, есть с черной, есть однолюбы, а есть любвеобильные. Кто в этом виноват? Не они же. Волк не станет есть траву, что бы ни говорили ему о доброте. Он рожден есть мясо. А я рожден любить женщин. Всех. Кроме Лизы. Ведь она твоя девушка. Так?
- Так, - сказал Сергей, чувствуя одновременно недоверие и облегчение. И еще ему было необыкновенно приятно слышать и говорить о Лизе как о своей девушке.
Виктор задержал на нем свой темный взгляд и улыбнулся.
- Ты голоден? Я - да. Пойдем, перекусим, - предложил он.
В столовой их ждал сервированный вином и фруктами стол.
- Знаешь, старик, ты прав, выбрав Лизу, - продолжил Виктор разговор, чуть покачивая в руке старинный бокал и любуясь гранатовыми переливами вина в хрустале. - Эта девушка создана для жизни.
- Не понял, - вскинул Сергей глаза.
- Ну, как бы это сказать... Этому вину сто лет, - он, смакуя, сделал маленький глоток. - Выпив его, ты не сразу забудешь этот вкус. И все-таки удовольствие мимолетно. А Лиза - это навсегда, на всю жизнь. В ней сила, надежность, уверенность, как в металле, и чистота, как в хрустале. Вот, что тебе нужно для дела: стальной клинок или золотой муляж? Конечно, сталь. Так и Лиза. Она дамасская сталь среди золотых побрякушек. Уж я-то знаю.
Они выпили вина, которое оказалось изумительным.
- Вот бы не подумал, что ты, ты, - с ударением произнес Виктор, - будешь ревновать Лизу ко мне. Ведь в детстве ты нравился ей больше, чем я.
- С чего ты взял?
- Это не видел только ты. Ах, как мне было досадно! Я даже плакал. Смешно... Но сейчас у меня коллекция влюбленных женщин.
- То есть? - Сергей решил, что от вина друг опьянел.
- Да, коллекция. Кто-то коллекционирует монеты, кто-то автомобили, а я влюбленные души. И здесь, кстати, тоже важно качество. Чтобы была не просто любая, даже не просто красивая - их много - а яркая: красивая, умная, талантливая, со своей изюминкой, живая жемчужина среди пустых ракушек. Вот таких женщин я ищу. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Вставая, Виктор неловко задел бокал, который упал, покатился по столу и хрустально рассыпался на паркете радужными осколками.
Они вернулись из столовой в кабинет. Виктор достал из ящика стола инкрустированную перламутром и жемчугом шкатулку.
- Вот мое сокровище, - тихо сказал он, открывая ключиком крышку.
В шкатулке лежали забавные брелки, камни, сердечки. Из их вороха Виктор извлек великолепный бриллиант в платиновой оправе; камень полыхнул синим огнем.
Сергей с удивлением посмотрел на друга: камень, конечно, очень хорош, но за Виктором раньше не замечалось склонности к любованию драгоценностями. К оправе камня оказалась присоединена маленькая пластинка.
- Ты думаешь, это безделушки? А вот и нет. Это письма. Накопители электронной информации с письмами, просто по моему заказу их украсили, - сказал Виктор, быстро вставляя крохотную пластинку в свой тонкий круглый золотой телефон на цепочке, похожий на старинные карманные часы, и в воздухе появился волнующий образ Дианы Клеровой.
Это лицо знал весь мир. По многочисленным опросам в разных странах, Диана не один год входила в десятку самых прекрасных женщин планеты. Сергея поразили ее бездонные темные глаза: они, словно слезами, были полны печалью.
- Любовь моя! Мой ушедший праздник! - заговорил ее слегка хрипловатый тоскующий голос.
Чем внимательнее Сергей вслушивался в удивительно выразительный голос Дианы, любимый миллионами ее поклонников, тем больше удивлялся.
- Что это? - не выдержал он. - Это же страницы из твоего романа!
Он вспомнил рецензию, в которой какой-то критик разбирал именно это письмо. Критик восхищался тонкостью психологического рисунка: героиня прощается, но на самом деле хочет вернуть своего любимого и для этого пытается вызвать жалость к себе. Веруя в то, что любящий всегда любим, она твердит о своей безмерной любви. А какое она выказывает благородство! Чтобы герой понял, что теряет, и вернулся.
- Это письмо Дианы. Ко мне, - тихо, но с явной гордостью сказал Виктор.
- Так в твоем романе письма Дианы Клеровой? - с недоверием уточнил Сергей.
- Да.
- Но ведь это...плагиат!
- Какая ерунда! Я вдохновил Диану на эти письма, они адресованы мне, поэтому они по праву мои. Я могу сделать с ними все, что угодно. Вообще когда-нибудь я издам свою коллекцию. Книга, состоящая из писем влюбленных женщин! И все послания адресованы одному человеку - мне!
- Ты болен, - только и смог вымолвить Сергей, шокированный признанием друга.
- Ты хочешь сказать: псих? - спокойно уточнил Виктор. - Конечно. Как любой коллекционер.
Сергей ехал в машине, когда из маленького динамика прозвучало:
- Говорит капитан Михаил Гордонов. У меня для вас скорбная весть: сегодня погибла Лиза от разгерметизации костюма в открытом космосе. Причины выясняются. Вам от нее видеописьмо. Контейнер с ее имуществом будет доставлен на Землю.
Машина, среагировав на волнение водителя, вильнула в сторону и остановилась. А Сергей, вцепившись в руль, пытался сообразить: Лиза? Какая Лиза? Почему ему сообщают о какой-то Лизе? И что за капитан Михаил Гордонов? Михаил Гордонов...Что-то знакомое... И вдруг до него дошло, он ведь знает только одну Лизу. И перед глазами заплавали круги.
У Лизы были погасшие глаза, а голос звучал бесцветно, равнодушно:
- Сережа, я ухожу. Он меня не любит, он сам сказал мне это в письме. Пусть глупо, но это очень больно. И никак не проходит: ни днем, ни ночью. Все, что есть у меня, оставляю тебе. Обнимаю тебя, мой замечательный братишка.
Как и в прошлый раз, машина заглохла у ворот, и Сергею пришлось оставить ее у въезда. Но ворота перед ним не отворились. Юноша пошел вдоль ажурной ограды, которая прежде воспринималась им как декоративное украшение для парка, а не как преграда. Он знал наперечет все калитки в этом шедевре чугунного литья. Вот и первая из них, она приоткрыта, но воздух по другую сторону ограды уплотнился, и Сергей, как ни силился, не смог ступить за калитку. Фирс не только не впускал людей с оружием, о чем было известно, но и, улавливая агрессию приходящих, выстраивал свою защиту. Сергей, которого он когда-то баюкал, стал его врагом, потому что пришел убить его хозяина.
Сергей смотрел снизу вверх на особняк и понимал, что бесполезно пытаться проникнуть на территорию усадьбы, тем более войти в дом. Он снова прибег к тому способу, который однажды позволил ему добраться до Виктора. Юноша обратился к дому:
- Фирс, твой хозяин - убийца. Он убивает без кинжала, и даже без мысли об убийстве. Он выбирает женщину и ведет себя так, словно он влюблен в нее, а потом, когда видит, что она поверила и полюбила, теряет интерес и говорит ей, чтобы перейти к другой: "Ты меня не так поняла. Я не люблю тебя, потому что не люблю никого. Я художник, творец, поэтому непостоянен. Не ревнуй меня. Давай, останемся друзьями" После этого слабые женщины плачут, а сильные убивают себя. Но это он убивает их. Убивает из тщеславия. Он убил Лизу! Фирс, если ты меня не впустишь, я все равно настигну Виктора, пусть в другом месте!
Калитка открылась шире, и Сергей легко вошел в парк. Стремительно шагая по мозаичной дорожке, он вдруг споткнулся и упал, а в гаснущем сознании прошелестели слова: "Мне очень жаль, малыш".
Виктор лежал в кабинете, зарывшись в диванные подушки, и с упоением рыдал, как в детстве, когда разбивалась любимая игрушка.
- Лиза, Лиза!.. Я не хотел! Фирс, сделай что-нибудь! Верни мне Лизу! Надо связаться с Сергеем... - он не сразу смог вытащить из кармана телефон, но продолжал рассуждать вслух: - Да, Сергей меня убьет. Задушит. И правильно сделает! Так мне и надо, бездарности. Алло! Сергей!
Но в ответ равнодушный автоответчик стал твердить:
- Абонент не отвечает...
Постепенно успокоившись, Виктор поднялся:
- Ладно, мне наплевать. Обиделся! Я не виноват, что все бабы - истерички, даже умные. Что-то это мне поднадоело... Надо развеяться. Может купить тур в прошлое?.. На корабль Френсиса Дрейка, например?.. По закону нельзя, но мне продадут... С современным оружием это не опасность, а убойное развлекалово. Может убить Дрейка и возглавить пиратов самому? Или вообще всех перестрелять? А потом написать великий роман. Да, надо встряхнуться, а то совсем закис... - Виктор лениво потянулся. - Скука-то какая! Может, повеситься? Шикарные будут похороны. Фирс, выпить!