Богу нравилось экспериментировать с энергией. Он бесконечно трансформировал один вид в другой, меняясь сам, сплавлял, взрывал, разрушал, рассыпая звездный дождь. Жонглировал материей, ломал и создавал, неустанно стремясь к совершенству. Интересовался всем и видел все: от галактики до пылинки. У Бога своя цель - Великая Гармония и Великое Совершенство.
Не все опыты его удачны. Он создал прекраснейшую планету - Землю, с эмалевыми озерами, мшистыми лесами, кипящими закатами, величавыми горами, увенчанными коронами облаков, сочинил для нее музыку дождя, и ветра, и птичьих голосов, соткал тонкие запахи цветов и мятной земли. Бог полюбил сотворенную им Землю.
Он отдыхал здесь. Львы льнули к его ногам, и радостным полукольцом радуга сияла в небесной выси. Птичий щебет разливался по лесам, а аромат травы, цветов и земли мешался со свежестью дождя. Этот запах хотелось пить, как вкуснейшую родниковую воду.
Бог любил море, которое люди назвали Ионическим. Он ходил босиком по берегу, и волны облизывали его ноги. Со стороны его можно было принять за чудаковатого толстяка - бездельника. И было забавно наблюдать, как он шевелит губами, словно разговаривая с водой или с рыбами, которые выскакивали из воды и шлепались к нему в мягкие руки .
Но вдруг волна под ним выравнивалась, твердела, и он легко, как по траве, уходил вдаль по водной глади или медленно поднимался от воды вверх, как огромный золотистый лист, поддуваемый снизу ветром, затем на высоте светлел и растворялся в лазури.
И долго потом случайный наблюдатель тер глаза.
Здесь, в Греции, и появились рассказы о посещении Земли Богами.
Но что случилось с этими местами сейчас? Что случилось с Землей?
Грязные моря с дохнущими рыбами, захламленные леса, ядовитая пыль, переносимая ветром.
И виной всему - люди, убивающие сотворенных им с любовью животных, отравившие сотворенные им океаны, люди, убивающие даже друг друга.
Бог любил людей. Они его главное творение. Бог щедро предоставил им свободу выбора, и они выбрали Зло, хотя их разум, в который он вложил свои заповеди, говорил им: "Нельзя. Не убий..."
Бог устал их наказывать. Они сами себя накажут.
Он отвернулся от своего детища. Это была неудачная попытка. Бог занялся созданием нового мира. Тут он учтет свои ошибки.
Ученый был круглым, веселым. Он был доволен. Его эксперименты увенчались успехом. Работа закончена. Он сумел то, о чем до него не мечтали. Он чувствовал себя Богом.
Журналист, смуглый, юркий, привычный к общению с людьми разного сорта, в том числе, с сильными мира сего, на своем месте тоже чувствовал себя Богом. Он брал интервью у самого Президента и у премьер-министра, он на "ты" с поп-звездами, художниками и поэтами. А сейчас в его коллекцию знаменитостей войдет и этот забавный человечек. Некоторые, с кем журналист уже побеседовал об ученом, называли его гением.
"Что-то поразвелось их, этих гениев,- скептически думал журналист,- сегодня гений, а завтра лопнувший пузырь."
Но он привык думать одно, а говорить другое.
- Господин Дионов,- обратился он со своей превосходно поставленной улыбкой,- через 20 минут миллионы людей станут свидетелями грандиозного эксперимента, автором которого являетесь вы. Расскажите нам, в чем суть вашего изобретения и что это сулит человечеству.
-Все это просто,- живо откликнулся ученый.- Мы научились пересаживать души.
Журналист умело изобразил крайнее удивление:
- То есть...
- То есть мы научились отделять от тела энергетическое ядро человека, улавливать его, а затем перемещать в подходящий объект.
-"Энергетическое ядро" - это...душа?..
-Да, в просторечии это так и называется.
- Вы хотите сказать, что, как господь Бог, можете командовать душами?
- Да!
- И что нам, людям, это даст? Бессмертие?- журналист был доволен: должно получиться неплохое шоу.
- И бессмертие тоже, - все так же живо и даже весело ответил ученый. - Но сейчас-то мы увидим казнь.
Приговоренный сидел в своей камере. Ему было страшно. Может быть за ним уже идут... Сейчас, сию минуту, может открыться дверь...Руки становились влажными, и сердце больным комком поднималось к горлу. Если бы можно было разбить голову о стену, чтобы не мучиться ожиданием! Но стены камеры были мягкими. Их голубой цвет доводил приговоренного до исступления. Он то молился Богу, то смеялся над молитвами, гримасничая и понося Всевышнего, и начинал торговаться с Дьяволом, до безумия зримо представляя себе его рогатую волосатую морду. И в то же время он понимал, что душа его давно отдана Дьяволу, и тогда приговоренный вновь начинал глумиться над Богом.
Память опять и опять рисовала перед ним задушенную им девчушку. Но разве он виноват? Таких надо душить с рождения.
Ей было пять лет. Она шла, прижимая к себе полосатого котенка и вместе с ним подол платья, который неловко зацепила. Белые трусики были косо надеты, их серединка ушла вбок, открывая то, что должна была закрывать. "Сама одевалась, без мамы", - подумал он. -Более бесстыдного и возбуждающего зрелища он не видел. Почему Бог это допустил? Девчонка стала его болезнью. Целый месяц он караулил ее, заговаривал, улыбался, познакомился с ее матерью. Строил из себя "хорошего дядю".
Ему легко удалось заманить девчонку в подвал. Там, сказал он, живут белые мышки, целая семья, и у них свой домик...
Он не хотел убивать. Не надо было только так на него смотреть. В ее глазах был такой безумный ужас, непонимание, боль, что он просто не смог это перенести. Он ведь не зверь какой-то. Он прохрипел: "Не смотри на меня так..."Прокричал: "Не смотри, шлюха!" И стал душить...А потом уже было все равно для девчонки, что он с ней сделает... Но разве он виноват? Он убил ее нечаяно. Это не он. Это его руки. Сами... Это Бог... Он помрачил его разум. Конечно, Бог! Если он это допустил, значит так было нужно, значит так ему угодно. Значит этой девчушке не надо было жить. Ведь он мог остановить, помешать!
И сейчас он, приговоренный к казни, должен за все отвечать.
Преступник вздрогнул: за ним пришли. Он почувствовал, как ноги его стали ватными.
Приговоренный увидел то, что увидели миллионы зрителей: посередине зала находилась прозрачная узкая, но высокая кабинка, под куполом которой на тонкой жердочке величаво сидел белый голубь.
Левая стена зала была стеклянная, за ней толпились люди с фото- и кинокамерами.
"Как в цирке," - с душащей его злобой подумал преступник, ему захотелось упасть на пол и забиться в истерике.
А за стеклом стены не слышно для приговоренного продолжался разговор, свидетелями которого были миллионы телезрителей.
- Господин Дионов,- журналист, с аффектированным выражением ужаса на подвижном лице, чуть наклонился к ученому,- Вы хотите "угостить"зрителей кровавой сценой? Или это особая казнь? В чем ее примечательность?
- Если под словом "казнь" понимать отделение души от тела, то именно это и произойдет.- стал с удовольствием объяснять ученый,- Но казни- убийства не будет. В тело преступника, освобожденного от его энергетического ядра, так сказать, черной души, войдет новая - безгрешная - голубиная, то есть энергетическое ядро того голубя.
И ученый быстрым жестом показал на белоснежную птицу, сидящую в прозрачной кабинке.
- А куда вы отправите преступную душу?
- В тело птицы.
- Но... вы не боитесь за голубя?
- Эта птица настолько добра и безобидна, что душа преступника очистится и избавится от своих пороков. Мы переселяли души овец в волчьи оболочки. Результаты поразительные: хищники стали неузнаваемы. Они дружелюбны и послушны.
- А что вы скажете об овцах?
- Так у них же нет волчьих зубов, поэтому их злой нрав не опасен. Кстати, лишенные клыков, они через короткое время перестают быть агрессивными. И надо заметить, эти овцы более умны, чем их обычные собратья.
- Таким образом, больше нет проблемы смертной казни? Все эти споры: казнить или не казнить - потеряли смысл?
- Конечно!- радостно закивал ученый.- Своим изобретением мы уничтожаем смертную казнь. И не только сохраняем преступникам жизнь ( а ведь они тоже люди! ), но меняем коренным образом их преступную природу.
Красавец-голубь белого цвета сидел на карнизе и, склонив вбок голову, внимательно смотрел вниз, где сновали люди. Воздух был жирный от зноя и пыли. Птица взглядом выхватила из людского потока нарядно одетую женщину, везущую в коляске малыша. Вот она остановилась у газетного киоска и, выбрав журнал, села на скамью, целиком уйдя в рассматривание ярких картинок.
"Наверное моду изучает. Вот дура, хоть бы коляску поставила в тень... Ребенок у нее изжарится."- думал голубь, с интересом наблюдая, как малыш, похныкивая, старается освободиться от мешающей ему простынки. Вот простынка сползла, открыв голенькие ножки ребенка. Расправив крылья, голубь спланировал на крышу киоска.
Беззубый рот малыша обиженно кривился, голубые глаза наливались слезами, кожа была нежная, розовая...
Белая птица тихо опустилась на край коляски. Острым клювом она прицелилась в голубой глаз.
В психиатрической лечебнице, в крохотной служебной столовой, сверкающей металлической чистотой, пили горячий кофе два санитара: подвижный, спортивного сложения парень и грузный, с мертвеющим взглядом, мужчина.
- А этот шизик из тринадцатой палаты, правда, ученый? - спросил молодой санитар и тут же перевел любопытствующий взгляд на пышные, поблескивающие сахарными бочками булочки, горкой лежащие в молочной белизны вазе.
- Ага, ученый... профессор... - неспешно прожевывая, кивнул коротко остриженный, широкий, как медведь, его старший товарищ. - Представляешь, пытался сломать изобретенную им самим машину! За этим делом его и поймали...
- Интересно, что ему Бог отвечает? - рассмеялся молодой коллега, с удовольствием втягивая сочный запах свежей сдобы и хорошего кофе. - А машина-то, которую он ломал, работает?
- Говорят, работает... Тут главное - все отладить, а потом не остановишь...