В одном королевстве жила женщина. Ничего примечательного - тетка как тетка. И муж у нее был так себе мужичок. Какой-то ни рыба ни мясо. Но вот чего сумел - так это детей. Как-то совсем неожиданно у них родились близнецы, мальчишки, замечательно красивые и на редкость здоровые. Потому что экология там была не очень - потому и на редкость.
Носились родители с этими детенышами, как дурни с писаной торбой. Холили и лелеяли, и ни на секунду из виду не выпускали. Только когда спать укладывали - тогда парни одни оставались.
Это очень давно было. А где? Не помню уж, как это королевство называлось. Но где-то в районе холодных скандинавских фьордов.
Правила там королева Лусида Консоль. Ну - правила. Мы ж знаем, как королевы правят. Но числилась. Злющая до жути. А все почему? Щупленькая была, некрасивая, в любви ей как-то не везло. Короче - известное дело, отчего бабы, да хоть и королевы, стервами бывают.
Да, и ты знаешь, почему в мире нет справедливости?
Все потому, что какая то сволочь - история даже имени этого негодяя не сохранила, - похитила прекрасную принцессу Вархайт - Правду, и спрятала ее как раз посреди этих самых, будь они неладны, фьордов. В замке на скале. И скала-то небольшая - какие в Скандинавии горы? Но там мерзко, холодно и мокро. И мало находилось желающих принцессу спасать, промочивши ноги и подхватив воспаление легких.
Так вот. Задумала зловредная королева эту принцессу освободить. Но не за красивые глаза. Были у королевы какие то свои мотивы. А сама-то ... Ну куда она попрется? И она придумала коварный план.
Однажды ночью... А ночь была душная, предгрозовая. Окна в доме, где жили мальчишки-близнецы, были открыты. В ту ночь королева достала из хрустального террариума свою самую любимую гадюку и нашептала ей что-то....
Да я знаю, что змеи не слышат! Но то ж была не простая гадюка!
Нашептала королева и выпустила змейку. А змея заползла в колыбельку к одному из братьев, и влезла ему в сердце.
И с тех самых пор как подменили мальчишку. Внешне был он, как и брат. Оба красивые, как на картинке, ну почти как братья Кличко.
2
Да, кстати, надо же нам дать им имена, правда? А то непорядок получается. Человек есть, а как называется - никто не знает.
Одного из них звали Гарамонд Италик, а второго - Джорджи Болд. Упростим себе жизнь, и будем называть их просто Гарик и Жорик.
Время шло, близнецы росли и были они такими разными, что не раз папаша их, тугодум, плешь чесал - один вроде его, а второй - точно нет. Выискивал среди соседей подходящего кандидата на побитие лица, задним числом. Потом смирился - чего уж теперь. И даже жену простил. А та, бедняжка, ни ухом, ни рылом... Ой, прости, ни сном, ни духом ни о чем таком и не помышляла. Просто информации тогда было мало, о генетике в далеком королевстве никто не знал, и объяснить дураку-папаше, что - как правило - близнецы рождаются от одного отца, не могли.
И потом... Это же только мы знаем о происках злой королевы Лусиды Консоль и ее пристрастии к гадам и аспидам.
Жорика любили все соседские детишки, старушки и собаки. Детишкам он вырезал дудочки и свистки, строил с ними плотины на ручейках и доставал с самых верхних веток самые спелые абрикосы. Кстати, представляешь, как с тех пор природа попортилась? Кто-нибудь видел сейчас в Скандинавии абрикосы? А тогда были.... Эээхх....
Старушкам он помогал носить на рынок в ближайший большой город молоко и сливки. И ни разу - ни разу! - не отпил даже маленького глоточка. Вот такой честный был и добрый Жорик.
И поверь мне - никогда он не привязывал собакам на хвосты ржавых консервных жестянок. И не потому, что консервов тогда не было. А просто - не хотел! Жалел их и подкармливал, если что-то оставалось от обеда. Ну не выбрасывать же, правда? И собаки смотрели на него преданными влажными глазами и бежали за ним радостной сворой, когда он, наигрывая на свирели, гулял по ближайшим полям и рощам.
А Гарик... Малоприятным типом рос, скажу я тебе. Я даже не беру в расчет гору битого стекла из соседских окон. Назло всем он разбил единственный фонарь, стоявший у дома бургомистра. Чем не только поверг жителей городка во мрак, но и лишил работы фонарщика, от чего тот запил - что среди скандинавов редкостью было. А потом и вовсе выучился играть на какой-то струнной бренчалке и сделался - страшно сказать - менестрелем. Таскался по королевству и на заказ пел дамам серенады под окнами. Говорят, один ревнивый муж хотел его окатить из ночного горшка, но горшок выскользнул и вместе с содержимым упал бывшему фонарщику на голову. И убил. А все кто виноват? Гарик же.
Не мог он пройти мимо цветника, в котором цвели розы и лилии. То ли запах его раздражал, то ли просто не любил ничего яркого - обязательно сломает, а если не поленится, то и вырвет с корнем.
Или, к примеру, встретит на улице соседскую матрону с корзиной овощей в руках или со свежевыстиранным бельем. И пользуясь тем, что руки у нее заняты, обязательно юбку задерет, чтоб вся улица увидала, какого цвета рюши у нее на панталонах. А еще корзину в грязь вывернет. Тетка орет, народ катается в пыли от смеха, а Гарик ухмыляется нехорошо и идет дальше.
Когда люди смотрели на добродушного Жорика, на сердце у них становилось тепло и приятно. Они говорили: "Какой симпатичный паренек! Вот радость-то родителям!", и топали по своим делам.
Оторвать же взгляд от Гарика было невозможно. Красота его была невероятной и притягательной, как притягательно бывает зло. Что-то холодное и колючее тянулось к вам из его глаз, глубоких, как воды фьордов. Голос отталкивался от стен и ушей, как ледяные шарики. Но почему-то ни одна из девушек, живших в округе, не могла отказать ему. Хоть и боялись его до ужаса. Обнимет он, бывало, девицу. Объятия как обручи стальные. Губы ледяные и обжигающие. И тает красавица в этих руках, как снег на солнышке. А Гарик руки на горло положит и сожмет. В глазах у девицы слезы и испуг, а пошевелиться не может. Так и падает ему под ноги. Иногда парнишка таким падением, конечно, по назначению пользовался. Но чаще переступал через тело безвольное и шел дальше, улыбаясь и прищурив глаз. Нравилось ему это дело - завлекать, пугать и бросать, как сломанные цветы.
3
Вот так шли день за днем, год за годом. И решила королева Лусида Консоль, что пришло время отправить Гарика на поиски принцессы Вархайт. Призвала она его к себе во дворец, угостила необычным вином, от которого у Гарика глаза заблестели еще ярче и страшней, и кровь, змеей отравленная, быстрее по жилам побежала. Но не сердце сильней забилось у парня, когда королева ему о принцессе-красавице рассказала. У Гарамонда Италика мозги стали активней работать. Быстро он сообразил, что просто так, за бесплатно, освобождать принцессу стоит только в том случае, если потом на этом барыш поиметь можно.
Ну и точно ведь. Ты только представь, что правда и справедливость станут общедоступными. И что, кому с этого радости? Все довольны, все смеются, а герою, освободившему... В крайнем случае, вязанку лавровых листьев, чтоб до конца жизни на супчики хватило.
А если с умом к делу подойти? Хочется кому-то вселенского счастья, правды и умиротворения - не вопрос. Пару золотых - и Правда твоя. На время. Хочешь продлить срок аренды - еще пара золотых. И так до бесконечности.
В общем, Гарик придумал то, к чему весь цивилизованный мир пришел чуть позже. Кстати, пока он странствовал в поисках принцессы Вархайт, ноги-то у него были заняты, а голова свободна. И он разработал целую систему, которая потом легла в основу современного маркетинга. Он, к сожалению, не дал точных определений разным явлениям и операциям, и поэтому не может считаться основоположником нынешней бизнесовой системы. Но принципы! Принципы - это его.
Так вот. Быстренько сообразивши, что к чему, Гарик попросил у королевы Лусиды три дня на размышления. На самом деле это время он потратил на то, чтобы придумать, как рассказать королеве о своем видении проблемы. Но так, чтоб особо делиться с ней не пришлось. А еще составил калькуляцию того, что ему понадобится для долгого путешествия. Накинул, подлец, конечно. Ну а как без барыша-то? У королевы этих денег пруд пруди. Не обеднеет. И потом - кому нужно-то было? Ей. Стало быть, не грех и содрать лишнюю копеечку. Или какая там валюта у них была.
Но вот незадача какая. Спали-то братья Жорик и Гарик, как в детстве, в одной комнате. Но в разных постелях, не подумай чего нехорошего. Над постелью Жорика всякие пейзажики с овечками и пастушками висели. А у Гарика - рыцари готические, в латы закованные и цепями увешанные, лошади в дорогущей сбруе и разные нимфы. Обнаженные, конечно. Премного Жорика смущавшие. Но это совсем другая история, и я потом ее расскажу, может быть.
А незадача в том, что Гарик так идеей обогащения на Правде вдохновился, что спал трепетно и беспокойно. И проговорился во сне. Услышал Жорик какие-то непонятные ему бормотания, пристал наутро к брату, как банный лист - расскажи да расскажи подробно. Достал, видно. И рассказал Гарик все, что узнал от королевы. Своими соображениями на счет обустройства будущей жизни поделился. Страшно возмутился добрый Жорик.
- Да как же это возможно, братец? На чужих несчастьях звонкую монету зарабатывать? Не по-божески это, да и не по-людски. Не нравится мне эта твоя затея.
Но змея, королевой запущенная, упорно шевелилась в воспаленном мозгу Гарамонда Италика.
- Послушай, Жорж, - сказал он брату. - Не нравится - не ешь. В смысле, не лезь. Сам справлюсь. А мешать будешь - расправлюсь с тобой по-свойски, но со всевозможной жестокостью.
4
По прошествии трех дней отправился Гарик во дворец к королеве. Обнаглел до того, что сам потребовал давешнего вина, развалился на золоченом диванчике, королеву за утлые плечики обнял и изложил концеп-цию освобождения принцессы. А королева, которую за последние сто лет мужчина касалася раза три, да и то - лекарь или парикмахер, рассолодела, глаза затуманились и соображать стала через раз. Не глядя, смету расходов подмахнула, и Гарика в путь отправила. На прощание повисла на нем - не оторвать. Но парнишка-то ученый был. Разок поцеловал, сплюнул втихаря - и правда, что за радость с замшелой мадам целоваться, а потом применил излюбленный прием. Руки на горлышко. Охнула королева и рухнула прямо на каменные плиты дворцовой террасы. И так провалялась в мечтаниях дней пять. Пока ее слуги не нашли. Эти лодыри и хватились-то ее не сразу. А что? Начальство в грезах, а им и счастье - пили-гуляли пять дней. Потом еда-питье закончились, а ключи от кладовых у королевы. Вот и пошли по дворцу в поисках. Хорошо, что вовремя на королеву-то наткнулись. А то так бы и умерла от истощения. Потому как любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Да и холодновато на каменном полу лежать. В общем, кое-как привели ее в чувство после поцелуя нашего рокового красавца. И уселась королева у окошка с витражами, поджидать возвращения Гарамонда и Вархайт.
5
А что же Жорик? Как только за Гариком улеглась пыль на дороге, он быстренько побросал в холщовый рюкзачок кое-какое барахлишко - щетку зубную, кусок хлеба, спички в парафине и портрет любимой кошечки, натянул связанный мамочкой свитер с норвежским звездами, полил цветы в горшках и тоже выдвинулся в путь-дорогу.
Путь, доложу я тебе, был не близок и не скор. Чего только не попадалось на пути нашим братьям - и хорошего, и плохого.
Жорик периодически задерживался, чтоб совершить небольшой подвиг по спасению застрявших в форточках беременных кошек, помогал - абсолютно безвозмездно - вытаскивать утонувшие в грязи телеги и гладил по белокурым головам чумазых бродячих детей. Хлеба ему хватило дня на три, а попрошайничать или воровать ему совесть не позволяла. Но свежий воздух фьордов, надо понимать, был несколько калорийным, поэтому от голода он, как ни странно, не умер. Правда, у него довольно быстро отвалились подметки, но вроде не очень было холодно, и топал он босиком. И у него была великая цель; как путеводная звезда вела она его все дальше и дальше вглубь скал. Очень ему хотелось раньше брата добраться до принцессы Вархайт, освободить ее и подарить всему миру.
К слову, не совсем понятное для мужчины стремление. Они, мужчины же, все как один жуткие собственники. И чтоб просто так отдать всем и сразу свою женщину.... Согласись, милый, но странноватый парень был этот Жорж.
А Гарик шел, ничем на своем пути не смущаясь и не брезгуя. На добрые дела времени у него, конечно, не было. Но зато он с превеликим удовольствием помогал в трактирах уничтожать годовые запасы спиртного, совершал благодеяния в виде пары медных монеток в пользу придорожных девиц, а так же пару раз довольно справедливо разделил между разбой-никами с большой дороги награбленное ими добро. И, к слову, выгодно для себя поделил. Несколько монет как-то совершенно случайно завалились в карман его дорожной куртки.
6
И вот вдалеке уже замаячили зловещие скалы, где по данной королевой Лусидой ориентировке, незапомненная историей сволочь прятала принцессу Вархайт.
Я не рассказала же тебе, что, собственно, собой представляла эта принцесса. Ну, обычный джентльменский набор прелестей, вернее, принцесс-совский. Голубые, как небо, глаза, исполненные мировой скорби и вечно заплаканные. Роскошные золотые локоны, которые некому было подстричь, и они подметали тропинки в скалах, где любила гулять принцесса. Впрочем, может, и не любила она этих прогулок по болотам и камням. А что, у нее был выбор? Елисейские поля и Булонский лес ей были недоступны. А гуляния на свежем воздухе ну очень врачи рекомендуют. Для цвета лица и укрощения плоти. Как побочный продукт таких прогулок, в волосы принцессы наби-вались всякие репейники и мхи, а также туда поселялись мошки и прочий болотный гнус. Однажды принцесса вытащила из волос даже маленького лягушонка, который заблудился в этой почти всемирной паутине. Она его приручила, назвала Эльфрудом и кормила сначала с золоченой ложечки, а потом и с рук. И даже целовать пыталась, но в прекрасного принца Эльфруд так и не превратился.
Дни свои принцесса коротала опять же в блужданиях по скалам, а также за вышиванием подвенечного платья. Надеялась все-таки девушка. А как же. Все мы надеемся. Некоторые до глубокой старости. Ну, вспомни хоть королеву Лусиду. А еще принцесса Вархайт любила петь. Пела она довольно таки сносно. Во всяком случае, огромный дракон Балтазар, охранявший ее от возможного нашествия толпы поклонников, часто пускал слезу, заслушав-шись каким-нибудь романсом. Ах, это и правда было прекрасно. Представь - неприступная скала посреди болота, вокруг нее уютно свернулся колечком Балтазар. В воздухе разливается аромат болотных трав, и чуть слышный комариный писк перекрывается нежнейшими фиоритурами принцессы. "Не шей ты мне, матушка, красный с-а-а-а-р-а-а-а-ф-а-а-а-н..." Ну или что-то в этом роде.
7
Самое удивительное то, что, несмотря на разный подход к проведению операции "Спасти принцессу Вархайт", братья Гарамонд Италик и Джоржи Болд подошли к скалам почти одновременно. Скажешь - так не бывает? Ну, королевство-то сказочное, там и не такое бывает.
Учуяв какие-то странные и непривычные запахи, дракон Балтазар поднял свою довольно гадкую башку и принюхался. Пахло чем-то кисло-ватым и малоприятным. Ну, а что? В спешке братья забыли о средствах личной гигиены, а баня по дороге им как-то не попалась. Глухо порычав и лениво гавкнув, Балтазар на всякий случай выдал положенную порцию огня из пасти и улегся снова. А принцесса, заметив несвойственное оживление дракоши, подбежала к окну, наступив по дороге на недошитое платье.
- Боже! Мужчины! Целых два!! А я, как всегда, не при параде!! - заверещала принцесса. Суматоха сделалась совершенно невероятная. В панике искала принцесса гребень и ягоды клюквы, дабы навести румянец на бледное личико. Но, как назло, под руки ей попадался только жалобно квакающий Эльфруд, учуявший сложноустранимую конкуренцию со стороны красавцев-братьев.
С грехом пополам, пальцами, принцесса пригладила сбившиеся космы и покусала губы, чтоб позавлекательней были. Потом секунду подумала и облизала их. Для блеску соблазнительного. И уселась на подоконник - во всей красе.
А братья стояли и в задумчивости смотрели на Балтазара.
- Ну вот, добрались. А дальше-то что? - почесавшись, спросил Гарик. - Как мы через этот фейс-контроль пройдем? (Теперь ты понял, кто придумал это слово?)
- Да не боись ты, мачо. Уж у меня-то есть опыт общения с собаками у ворот, - ответил оптимист Жорик. - Погладить его между ушами - и будет кроткий, как овечка. Уши бы только нащупать. Ну, разберемся.
Подойдя с подветренной стороны, Жорик и правда нежно, как младен-ца, погладил Балтазара по чешуе. Тот поднял голову и зарычал расслабленно. А потом потерся о погладившую руку, уронил башку на когтистые лапы и уснул.
- Видал? Это тебе не девок портить, и не фонари бургомистерские бить.
Вот таким маневром и добрались братья до замка с принцессой. Увидели ее в окошке, и онемели оба. Жорик от восторга перед невиданной им доселе красотой, а Гарик - от того, что перед ним замелькали монеты и банкноты, от этой красоты вырученные.
А принцесса Вархайт терла свои голубые глаза и пыталась вспомнить - не много ли она накануне употребила клюквенной на коньяке. Так похожи были братья, что бедняжке почудилось двоение в глазах. Но потом взгляд принцессы - женщина же, как никак - уловила зловещие различия. И угадай, к кому склонилось ее ждущее сердечко? Ну конечно. Мы, дамы, всегда выбираем хулиганов. Милые парни, конечно, милы, но как-то с ними скучно.
Но шутки шутками, а парней-то двое. Одну девицу по договоренности вряд ли поделят.
И понятное дело, увенчались поиски, как надо. Дракой.
Пока добры скандинавски молодцы катались по земле и пытались откусить друг другу уши, принцесса аж подпрыгивала от восторга на своем подоконнике. Лягушонок Эльфруд хотел быть рефери в этом поединке, но Вархайт сунула его в золотой ларчик, заперла на ключ, а ключ проглотила. Чтоб не мешал лягушонок. Так и задохнулся он в ларце. Потом, столетия спустя, какие-то американские археологи ларчик нашли, вскрыли и объявили на весь мир о нахождении мумифицированного эмбриона инопланетянина. Но мы-то знаем, как рождаются подобного рода сенсации.
Пока принцесса возилась со своим жабенком, ключи глотала и клюквенной на коньяке запивала, драка приняла неожиданный оборот.
8
Озябнув валяться на холодной сырой земле, братья, пошатываясь, поднялись на ноги. Стояли, подпирая друг друга лбами, и сопели, как быки на корриде. Но вот тебе польза здорового образа жизни. Походы по тракти-рам и по девочкам подорвали силы Гариковского организма. И лоб у Жорика, видать, крепче был. Чуть сильнее нажал - и вот уже валяется Гарамонд Италик, почти бездыханный, у ног победителя.
Издал Жорж крик на манер Тарзана и рванул в покои принцессы. А та... Ну что ж, поклонников у нее не большая толпа была. Вздохнула девица и распахнула объятия герою-освободителю.
Я понимаю, что ты затаил дыхание и ждешь чего-то этакого? Ничуть не бывало. Не затем Жорик принцессу освобождал, чтоб сразу ее в постель уложить. Помнишь же - ему нужно было Правду людям вернуть. И это главное!
Принцесса быстренько манатки в узелок собрала, чтоб с новым хозяином в обратный путь отправиться. Споткнувшись о лежащего в глубо-ком нокауте Гарика, Вархайт с сожалением подумала, что как-то не очень ей повезло на этот раз. Но - надежда же умирает последней, сообразила она. Пока мы живы - все возможно. Земля-то круглая, сойдемся и с этим на узкой дорожке. И тогда-то он никуда не денется.
9
Выбравшись из пустынного болотного края, Жорж с принцессой про-должали путь по королевству в город, где ждала их королева Лусида Кон-соль. Бедняжка Вархайт надеялась, что ее новый властитель не заставит ее бить ноги на каменистых дорогах, а раздобудет хотя бы паршивенькую лошаденку. Но он так упивался собственным геройством, да и желание осчастливить все человечество переполняло его. Он чуть не волоком тащил за собой измотавшуюся красотку и орал на всех площадях и перекрестках: "Смотрите, люди! Правда вернулась! Теперь все будут счастливы и спокойны! И все - совершенно бесплатно!" С сомнением смотрел народ на потрепанную, пропылившуюся дамочку. Легенды о прекрасной принцессе Правде давно ходили по королевству. Но то, что видели глаза людей, как-то не очень сходилось с красивой сказкой. Правда была безобразна. Смотреть на нее было больно. Хотя, согласись, правда редко бывает приятной. Но это в жизни. В сказке все должно было быть по-другому.
Более того, Жорик, как только видел в дороге сирых и убогих, жаж-дущих и страждущих, тут же предлагал им на подержание свою спутницу. Ну чтоб порядок навести. Чтоб и у них была правда. Представляешь, как все эти граждане измочалили принцессу? Не все же они были такими велико-душными, как Джоржи Болд. На девушке места живого не осталось. И просвета в ее печальной участи видно не было. Потому что слишком давно в этих краях правды не видели, и многим казалось - вот сейчас возьму себе эту Правду, и будет мне счастье. И точно - пока они за нее держались немытыми своими ручищами, жизнь казалась им довольно безоблачной. Но желающих было много, а путь долгий. И приходилось Жорику время пользования строго лимитировать.
10
Так и шли они, долго, очень долго. Лето сменилось осенью, за ней пришла зима, а они все брели и брели. Но иногда казалось принцессе, что какая-то тень почти осязаемо следует за ними. Оборачивалась она - и над пылью и грязью дороги чудилась ей чуть кривоватая усмешка того, кто остался лежать возле ее болотной темницы. Да нет, не Балтазара же! Гарика. И тогда странное, неизвестное ей доселе чувство зажигало кровь, заставляло встряхнуть пыльными лохмами, как самая соблазнительная куртизанка, облизать пересохшие губы. А сердце колотилось где-то у горла. Догадался, что это было за чувство? Она самая, страсть. К неведомому, темному, может быть, преступному и злому, но безумно манящему.
Потом наваждение проходило, и рядом оказывался только Жорик.
11
Наконец долгий и утомительный путь был закончен. Немало народу прикоснулось за это время к Правде, и потом детям и внукам рассказывали о ни с чем не сравнимом чувстве обладания этой практически несущест-вующей субстанцией.
Путники вошли в город, где жили родители братьев. Толпы народу выскочили на улицы приветствовать их. "Кричали женщины "ура!" и в воздух чепчики бросали..." Подошли к воротам дома - и о неожиданная радость! Кто это стоит у порога? Да Гарик же! Такой же зловеще-прекрасный, как и прежде. Только бледный и глаза адским огнем горят. Нехорошо посмотрел он на брата, усмехнулся принцессе и ушел, насвистывая какой-то немецкий военный марш.
Недоброе задумал Гарамонд Италик. Нет, не собирался он убивать братца, чтоб заполучить таки принцессу. Проще все. Умный и расчетливый мужик был. Понял, что долго не выдержит принцесса в условиях бесплатной эксплуатации. Станет ныть, раздражаться, потом скандалить. И вот тут-то он и выйдет на сцену. Помашет перед носом у дамочки кошелечком, в котором монетки звенят - куда она денется.
Так он думал, а пока демонстративно тратил деньги, выданные Лусидой Консоль, на глазах у измученной и вечно голодной принцессы. Девиц опять же в дом водил, разных, чаще не бесплатных. Чем очень огорчал мамочку. Потому что и папочка на девиц тех заглядывался. Короче, развил бурную деятельность парнишка. Ну а мы-то с тобой знаем - если долго капать водой на темечко, можно продолбить довольно глубокую дыру.
12
И вот в один прекрасный день взбунтовалась Вархайт, и заявила Жорику, что больше никому никаких услуг бесплатно оказывать не будет. Ну и что, что она Правда? С тем же успехом могли ее папа с мамой и Неправдой назвать. А понапрасну годы молодые свои заедать она никому не позволит!
- Милая, дорогая, бесценная, единственная!, - уговаривал ее Жорик . - Ты же самое прекрасное и бескорыстное, что есть в мире! Ну нельзя так. Потерпи. Скоро - с твоей помощью - настанет на земле всеобщее счастье и благоденствие, и нам тоже кусочек этого добра перепадет. А тебя почти к лику святых причислят. Ну потерпи!
Но Вархайт не хотела терпеть. Однажды ночью, усыпив своим пением Жорика, тихонько проскользнула она к его брату, который занимал уже отдельное помещение. А Гарик как раз только что вкусно поужинал, выпил редкого - королевой подаренного - вина, пресытился ласками целых трех девиц и валялся, довольный жизнью, на роскошной кровати, ковыряясь в зубах золотой зубочисткой. И так он был красив и страшен в своей красоте, что задохнулась в дверях Вархайт. А он поманил ее к себе рукой... И она пошла к нему, как сомнабула, завороженная его силой и в не меньшей степени роскошью его покоев.
13
Долго молча смотрел Гарамонд Италик на присевшую у его ложа принцессу. Перебирал давно не видевшие хороших шампуней и гребня волосы. Проводил кончиками пальцев по плечам, прикрытым дешевым китайским ситчиком. Бедная девушка томилась и млела рядом с ним. А он уже видел ее, роскошно одетую в платье от лучших французских кутюрье, чуть откормленную, с уложенными парижскими куаферами волосами, благоухающую розой и жасмином, с сигаретой в золотом мундштуке в одной руке и стаканом виски "Джек Дэниел" - в другой.... И подсчитывал, сколько можно будет получить за прокат такого великолепия.
- Вот что, милая девушка, - наконец сказал он. - Я прекрасно понимаю, что Вы утомились от той жизни, которую устроил Вам мой дражайший братец. Предлагаю отличную сделку. Я Вам.... - и тут он перечислили, что он ей, - а от Вас потребуется только быть чуть снисходительной к людям, на которых я укажу пальцем. Сыр, катающийся в масле, позавидует Вам, если Вы примете мои условия.
Принцесса, помраченная присутствием такого великолепного кавалера, не сразу поняла, что именно он ей предлагает. А когда поняла......
Ох, какой же ты наивный!!! Ты, наверное, подумал, что она гневно поднялась, выплеснула подлецу, соблазнителю и мздоимцу в лицо негодующие, разящие наповал слова и гордо удалилась? Ага, как бы не так.
Чуть подумав, она точно поднялась с колен, подошла к столику, налила в хрустальный с золотом кубок вина, горящего, как ее кровь. Потом сброси-ла с плеч надоевшее дешевое, вытертое платье. Присела на постель рядом с Гариком, и они стали в деталях обсуждать условия контракта. Девушка, пообтесавшись в миру, сделалась довольно практичной, и внесла некоторые коррективы.
В частности, заметив, что молодой бизнесмен бросает на нее взгляды, чуть более горячие, чем на просто делового партнера, она не побежала подавать на него в суд по причине харрасмента. Слова такого не было еще тогда. Она просто оговорила, во сколько ему это удовольствие обойдется. На этом ударили по рукам и..... Занавес, господа.
***
Ты спросишь, в чем смысл истории? Ну сам посуди. Ты ее где-нибудь видел, Правду, прекрасную, бескорыстную Вархайт? Вот и я не видела. Поди, там во фьордах и осталась, тысячу лет назад.