Аннотация: Вдоль Рейна и Мозеля. Незамысловатая история
Люська хотела замуж. И ещё хотела в Париж. Почему в Париж, а не в Лондон, например, она и сама не знала. Но в мечтах, пока отвечала на звонки недовольных пользователей мобильных телефонов, Люсьа видела себя на Эйфелевой башне, почему-то с воздушными шарами в руках, или на фоне Триумфальной арки в новых джинсах и кофточке с блёстящими камушками. А рядом красивый, высокий...
Жизнь Люську не баловала, но шанс дала. Два года в интернате по программе Сохнута, потом почти два года в Армии. С учёбой не сложилось, жить хотелось, а не за книжками корпеть, да и талантов особых не было. Но на аттестат и курсы ума хватило. Работа нравилась: синий вест, узкая юбочка и белоснежный гольф ей очень шли, телефоны она любила и с удовольствием объясняла клиентам, что и как там устроено. А самое главное, на работе она познакомилась с Феликсом. За него она хотела замуж, с ним мечтала гулять по Парижу.
Замуж Феликс звать не спешил, хотя жили они вместе уже два месяца, снимали трёхкомнатную квартирку в обветшавшем доме на Кармеле - престижном районе Хайфы.
Феликс работал в хай-теке. Что он делал, Люська толком не знала, но словечко хай-тек ей очень нравилось, от него веяло компьютерными технологиями и хорошим заработком. Феликс приходил поздно, иногда и вовсе не ночевал дома, чувствовал себя свободным. Это обижало Люську, но ради будущего счастья она терпела, объяснений не требовала, вылизывала квартиру, научилась варить кофе в турке и выжимать апельсиновый сок для совместных завтраков.
И вдруг неделю назад, Феликс пробурчал под нос:
- Ты отпуск взять можешь, давай съездим за кордон, отдохнём и вместе побудем.
У Люськи хватило выдержки не броситься ему на шею. В какой-то момент ей показалось, что Париж и замужество приближаются к ней на всех парах.
Феликс тем временем развернул на столе карту.
- Летим во Франкфурт, берём машину и вдоль Рейна, вдоль Мозеля - там чудесные городки. Будем гулять, пить вино, по замкам походим.
Он ещё долго говорил о своем маршруте, сыпал длинными названиями немецких городов, рассказывал об архитектурных стилях и исторических эпохах. Всё это Люська даже не пыталась запомнить. Она прощалась со своей мечтой, и даже всплакнула в подушку толи по Парижу, толи по отсутствию предложения руки и сердца.
Утром своим практическим умом рассудила, что заграница, и в Германии заграница, и пошла просить отпуск на неделю, который ей со скрипом разрешили.
С окна высокого третьего этажа цветные клумбы, зелёненькие газончики и здание курзала Бад Бертриха казались старательно нарисованной картинкой. Музыка небольшого оркестрика легко залетала в окно вместе со свежим воздухом и весенним шумом реки.
Раскладывать вещи не хотелось Они валялись по всему номеру, нарушая гостиничную безукоризненность комнаты. Люська смотрела на вальсирующие внизу пожилые пары. Старательность и удовольствие поднимались от них, как пар из носика чайника и витали где-то на уровне крыш. Некоторые дамы не ждали инициативы немногочисленных курортников мужчин и танцевали, смешно поддерживая друг друга.
"Дискотека", - хмыкнула про себя Люська.
Она зачем-то включила телевизор, примерила большущий махровый халат.
После перелёта и переезда ей хотелось в душ, хотелось лечь на мягкую постель и укрыться пухлым одеялом в белоснежном пододеяльнике, но они с утра ничего не ели, самолётная еда не в счёт, да и по городку хотелось пройтись.
Феликс читал буклеты в маленьком холе, когда Люська, с мокрыми после душа волосами выскочила из номера, (фен, изобретённый специально для отелей, без толку гонял чуть тёплый воздух).
Двери гостиницы выходили на главную улицу упакованного в зелёные горы и перевязанного речкой с мостиками курортного городка.
Музыкантов на эстраде уже не было, танцы закончились. Вся курортная публика разделилась на тех, кто уже сел за столик кафе или ресторана и тех, кто ещё выбирал место для раннего ужина. На небе был виден бледный серпик месяца, но света хватало, чтобы читать меню без фонаря.
Хозяйка кабачка, дородная и улыбчивая, вместе с пивом принесла подушечки, чтоб было удобней сидеть на деревянной скамье, какой-то старичок, проходя мимо, раскланялся с Феликсом, как со старым знакомым.
Тишина, смешиваясь с благообразием и уютом, привели Люську в непривычное состояние покоя и довольства. Конечно, она выбрала бы для отпуска другое место: с шумными площадями, шикарными витринами и толпами туристов, но, запивая светлым пивом отбивную с грибами, лениво перебрасываясь с Феликсом короткими фразами, Люська вдруг подумала о том, как ей хорошо...
В Бад Бертрих приезжают лечиться. Попить уникальную минеральную воду, в которой присутствует глауберова соль, принять ванны, понежиться в саунах и бассейнах. Здесь снимают стресс, снижают вес, приводят в порядок пищеварение и нервную систему. Вечером город замирает, оживлёнными остаются только кафе, в которых тем меньше свободных мест, чем ближе они расположены к центру водных удовольствий, "спа", как стали называть такие заведения по всему миру. Люська и Феликс торопились: комплекс с саунами, каскадами и бассейнами работал до десяти, но всё же по дороге поглазели на витрины Музея Кино со старыми кинокамерами и фотоаппаратами. У входа в СПА в лужице фонтана разлеглась стальная девушка с крутыми бёдрами, на которые не нашлось нужного размера бикини. Гвоздём композиции была вислоухая симпатичная собачка, которую скульптор поместил рядом с современной наядой.
После тёплой солоноватой воды, а особенно после того, как они несколько минут постояли под сильными струями, бьющими по спине и затылку, Люська и Феликс почувствовали, как усталость и дорожная ломота пропали, телу стало легко и приятно. Случайные прикосновения, брызги, улыбки. Раскрасневшаяся Люська глянула в зеркало в просторной раздевалке и осталась довольна, даже губы красить не стала. До гостиницы три минуты ходьбы, чашка цветочного чая в пустом лобби, и к себе на третий этаж. Свет в ванной они потушить забыли, лень было вставать, и он горел всю ночь.
Наутро выехали рано. Дорога почти всё время шла по берегу реки Мозель. Неширокая синяя лента, потом зелёная береговая полоса и серая асфальтовая, а за ней бесконечная череда домиков с надписями, приглашающими переночевать, поесть или попробовать вино. За домиками на крутых склонах рос виноград. Почти вертикальные ряды виноградников, выглядели, как тренажёр для спортсменов, Люся заметила деревянные лестницы, проложенные узкими полосками от подножия до вершины.
За одним из поворотов, на вершине холма появился чудесный замок Кохем. Он выглядел так живописно, что Феликс решил остановиться, чтобы сфотографировать замок и Люську на его фоне. Люська влезла с ногами на парапет, и в объективе поместилась и она, и река, и холм с замком.
Люське было совершенно всё равно, поедут они смотреть Кохем или нет. Ей вполне хватило этой картинки, декорации к фильму из серии фэнтази.
Феликс к замку не повернул, и городок Кохем они проскочили быстро, просто потому что он оказался на пути к Бург Эльтцу. Дорога карабкалась по склонам гор, перекатывалась через речки, пробежала по городку Мюнстермайфельду и, наконец, добралась до большой стоянки, где уже припарковалось несколько машин.
Замка нигде не было видно, вокруг только зелёные горы. Люся и Феликс пошли вдоль дороги за стайкой американских школьников. У детишек в руках были одинаковые папки с листами заданиями. На повороте, не на возвышенности, как ожидалось, а в глубокой лощине между горами появились серые шпили замка, дети остановились и стали что-то писать в своих тетрадях.
Люся растерялась от необычной красоты. Замок не казался сказкой, в нём не виделось ничего бутафорского, среди такой же, как сотни лет назад природы, время оставило, наверное, позабыло тут эту крепость. До замка было идти минут пять, дорога легко спускалась вниз, туда, где поблёскивала на солнце речка Эльцбах. Один из холмов украшали каменные развалины, но туристы, не обращая на них внимания, шли к традиционному мосту и воротам города-замка Бург Эльтц.
За воротами началась туристическая суета. От запаха чипсов и сосисок, надписей на указателях и неизменной очереди в дамский туалет рассыпалось ощущение необычности происходящего. Феликс купил билеты на ближайшую экскурсию, в замок пускали только с гидом, и Люська потрусила к группе, которая собиралась в каменном дворе. Худышка экскурсовод была готова говорить и на французском, и на английском, она горячо извинялась за то, что не знала русский, и принесла для Люськи несколько страничек, запаянных в полиэтилен, с текстом на русском языке.
Люська без интереса пробежала глазами весь текст, пока экскурсовод, стоя в плохо освещённом зале, рассказывала о разных ветвях семьи Эльтц.
Семейство уже восемь веков при замке. Владели, отнимая его друг у друга, потом при сильном завоевателе, лишившись власти, остались в нём смотрителями, хранили, берегли от разрушения и разграбления, скупали его у временных хозяев, перестраивали, и делили, в конце концов, соединили части своих владений в одно целое.
Люське больше всего понравились потолки, она задирала голову и подолгу рассматривала деревянные резные балки, росписи в центре и по углам. Гид в каждом зале рассказывала об устройстве средневековых туалетов, объясняла, почему кровати находятся на возвышении, как работало отопление. Всё это не слишком занимало Люську, даты и фамилии она тоже не старалась запоминать. Но в каждом помещении находилось что-то настолько необыкновенное, от чего Люська не могла оторвать взгляд.
В парадном зале семьи Рюбенбах, полюбовавшись готическим, украшенным цветочным орнаментом камином, Люська остановилась у маленькой картины, написанной на потемневшей доске. С картины смотрела рыжеволосая женщина с голеньким ребёнком на одной руке и виноградной гроздочкой в другой. Мадонна была лишена всякой парадности и жеманности. Длинные косы заплетены без причуд, простое домашнее платье, а экзотический виноград оказался в её руке, только чтобы утешить или развлечь младенца. Рыжий малыш с серьёзным лицом тянул пальцы в рот, видно уже попробовал сладкую ягоду, он доверчиво прижался к матери, на которую был очень похож. Люська подумала, что могла бы позировать Кранаху Старшему, она такая же белокожая и рыжеволосая, как его Мадонна, и лицо у неё с широкими скулами и выпуклым лбом. Вот только челку зачесать назад, смыть всю косметику, прижать к груди голенькое тельце ребёнка, погладить пальцем тёплую ладошку.
Люська непроизвольно перевела взгляд на Феликса. Он тоже смотрел на картину, рассеянно слушал экскурсовода и, кажется, скучал. В Зале Рыцарей у доспехов Максимилиана, Люська и Феликс уже вместе, переглядываясь и ухмыляясь, наблюдали за толстым мальчишкой, который потихоньку вытащил из папки щуплого соседа все листы с записями и ждал с невозмутимым лицом момента, когда обнаружится пропажа. Увидев, что папка пуста, худенький мальчишка, изо всех сил хлопнул ею по затылку толстяка, и тут же получил гневное замечание учительницы. Толстяк нахально улыбался, видно уже не в первый раз донимал одноклассника, а несправедливо пострадавший, получив свои листки назад, ещё долго бурчал себе что-то обиженное под нос.
После экскурсии Люська и Феликс спустились в Сокровищницу замка. За вход взяли несколько евро, что показалось обидным: дважды дерут плату в одном месте. В безлюдных залах подземелья было прохладно и совершенно безлюдно. Оказавшись без группы и гида, Люська и Феликс без конца целовались, не слишком обращая внимание на экспозицию. А за стеклянными витринами хранилось настоящее богатство: коллекция средневекового оружия, серебряной посуды, кубков, ювелирных украшений и предметов быта, которые скопил богатый род за тридцать три поколения.
День разгулялся, стало жарко, чтобы не взбираться пешком в гору, туристы исправно платили за двухминутный подъём водителю микроавтобуса.
Люське хотелось посидеть в кафе, где-нибудь в тени, на берегу речки. Ей вполне хватило впечатлений от средневекового замка, Мадонны, блеска доспех и столового серебра, но Феликс не собирался отступать от своего плана. Поэтому кофе было выпит стоя перед открытым багажником. Напиток из термоса был безвкусным и остывшим, ни романтики, ни удовольствия. Люська даже подумала надуться, но кругом было так свежо и зелено, что обижаться расхотелось, и она завертела ручкой настройки радио, чтобы найти музыку вместо бесконечных новостей на непонятном немецком.