Дети были рады Симе Борисовне. Они были рады, когда увидели её в аэропорту Вены, улыбающуюся, чуть растерянную, в брючном костюме, выкрашенную в модный с рыжинкой цвет. Она легко катила довольно большой чемодан и беспокойно оглядывалась: искала дочку Фирочку, зятя Вадима. Дети были рады Симе Борисовне весь этот суматошный день, когда показывали свою квартирку, кормили вкусной черешней, когда обедали в маленьком чешском ресторанчике и когда разбирали подарки из Израиля .
- Ой, мама, ну зачем оливковое масло, ты что, думаешь, мы тут недоедаем?
- Боже, какие статуэтки! Это серебро? Вот сюда поставлю, на стеклянной полке обалденно смотрятся.
Дети были рады Симе Борисовне и на утро, но уже не так сильно. Ведь надо было идти на работу и как быть с мамой, непонятно. Сима жарила на сковороде любимые Фирочкины гренки и невольно прислушивалась к встревоженному шёпоту молодых.
- На иврите шепчутся, - только и подумала она, не вникая в смысл, долетающих до неё обрывков разговора.
- Мама, мы сможем погулять с тобой только в субботу. Ты уж извини. Но по вечерам будем вместе, - Фирочка выпалила это скороговоркой, и вздохнула с облегчением. Наконец сказала, а то вчера не решалась объявить маме, что отпуск на работе не взяла.
- Ну, вот и славно, а что вам приготовить на вечер? Не по ресторанам же ходить, цены просто дикие, - легко отреагировала Сима Борисовна.
- Да какая разница, смотрите лучше Вену, вы ведь всего на недельку, а город такой красивый, музеев полно. Вы ведь любите музеи, мама? - Зять выглянул из ванной, где он брился, и, казалось бы, не мог слышать разговора в комнате.
У Симы Борисовны испортилось настроение. Она мучительно старалась не показать этого детям. Сима Борисовна взяла билет с открытой датой, думала побыть с детьми хотя бы месяц. "Сама виновата, - корила она себя, - Почему не предупредила?"
На самом деле, Сима не сказала детям на какое время едет, потому что боялась услышать по телефону, что приезжать не надо, что это тяжело, дорого и лучше встретиться в Израиле, когда они выберутся к ней.
Молодые вылетели из дому в совершенно непривычном для Симы Борисовны виде. Вадим в пиджаке с галстуком, а Фира в юбке с вправленной в неё блузой и в туфлях. В такую жару! 30 градусов и похолодания не ожидается, как в родной Нес Ционе. Но там все ходят в футболках, джинсах и сандалиях не зависимо от пола, возраста и занимаемых должностей.
Сима Борисовна разложила на столе карту Вены, схему метро, путеводитель и начала составлять свой первый маршрут по городу. Потом позвонила в Эль - Аль уточнить дату отъезда. ("Всё, зятёк, дорогой, не волнуйся, через пять дней - домой"). Вздохнула, надела на спину маленький рюкзачок, специально к поездке купила, чтобы руки были свободны для фотоаппарата. Прихватила бутерброд и яблоко, бумажный стаканчик и бутылку холодного чая, и вдруг слёзы потекли из глаз, нежеланные, сжалось сердце горькой болью.
Она застонала, почти завыла от одинокой тоски. Впервые Сима собиралась что-то смотреть без мужа, без Наума, такого обстоятельного и экономного в их частых поездках, такого заботливого, иногда занудного в мелочах, такого родного.
Сима Борисовна, с трудом справившись с собой, вышла из дома, и только по дороге к метро вспомнила, что не попудрила нос и забыла взять расчёску, но возвращаться не хотелось, и она продолжила свой путь, стараясь вернуть то чувство радости, которое обычно охватывало её, когда они с мужем бывали за рубежом. Но разве можно вернуть радостное отношение к миру после того, как почти полтора года назад этот мир рухнул, разлетелся на мелкие кусочки. Тогда до неё с трудом дошло, что Наум не очнётся, не встанет с дивана, где он, по обыкновению задремал, что он внезапно, во сне, не болея, не жалуясь, не сказав ей ни слова, умер от остановки сердца. Сима всё же успокоилась и по сложившейся после смерти Наума привычке, мысленно заговорила с ним, пересказывая утреннюю сцену, иногда даже произнося вслух какие-то слова.
Увидев вывеску дорогой гостиницы Сима зашла в лобби.
- У вас можно купить Венкарт? - Вот, где идиш пригодился, - подумала она.
Неожиданно служащий заговорил с ней на русском.
- Хотите путеводитель бесплатно? У нас городские власти выпустили, на всех языках.
- А как вы узнали, что я говорю по-русски?
- Ваш немецкий со славянским акцентом. А я сам из Брно. Вы знаете, как проездным пользоваться? В первом же трамвае пробейте в автомате. Не забывайте в кафе и музеях спрашивать про скидку. Вот книжка с объяснениями, на английском и на немецком.
У Симы исправилось настроение, наверное, от почтительности этого милого паренька, ведь она не живёт в этом шикарном отеле, а он обслужил её по первому классу.
День становился всё жарче. Солнце залило все площади и улицы имперского города, но Сима не чувствовала жары, ей было комфортно в венском метро, хоть и удивила его аскетичность. Ничего не украшало этот подземный транспортный мир. Станции, мелькали, похожие одна на другую, но, сколько заботы о пассажире. Сима вытащила фотоаппарат, чтобы снять лифт в метро. Надо же, - подумала она,- есть лестница, есть фуникулёр и всё равно лифт: удобно для тех, кто с коляской, с чемоданами, для инвалидов.
Сима решила начать с Оперы. Столько слышала об этом здании. Уже заранее была готова восхищаться. Ожидала увидеть знакомые черты Львовского театра. Там в родном Львове, все говорили, что их театр - это копия Венского Оперного, только поменьше.
Встала на станции и отчего-то замешкалась, потерялась в шуме и суете этой центральной остановки. Масса магазинов, киосков и кафе, толпы людей и множество выходов. Сима читала вывески, разглядывала товары в витринах и медленно шла на звучащую где-то классическую музыку. Возле выхода на Оперу она рассмеялась. Оказывается, музыка доносилась из... подземного туалета.
Здание Оперы показалось слишком большим, негармоничным, лишённым скульптурного портала, и совсем не похожим на торжественную обитель музыки во Львове. Понятным стало, почему американские лётчики разбомбили его, приняв за здание вокзала.
Нелестно отозвался об этом здании Франц Иосиф, после его публичного высказывания архитектор Эдуард ван дер Нюль повесился, а инженер Зикардсбург умер от сердечного приступа. Император, потрясённый этой трагедией, зарёкся быть критиком, и отделывался всегда одной и той же фразой: "Очень красиво, мне очень понравилось".
Сима не думала идти в Альбертину, но на недавно отреставрированном фасаде музея висели длинные полотнища с заманчивой рекламой выставки: " От Гойи до Пикассо". И она вошла в самый большой в Европе музей графики. Сюда не заглядывают туристические группы, да и у туристов-одиночек обычно не хватает для него времени. Им невдомёк, что здесь находятся истинные сокровища - мастерская гигантов Леонардо и Микеланджело, Рубенса и Дюрера. Этот музей богат благодаря коллекционеру герцогу Альберту фон Сахен-Тешен, который прибавил бесценный подарок императора Франца, 370 рисунков Дюрера, к рисункам и гравюрам собственной коллекции и собранию принца Савойского, и завещал оставить эти произведения искусства в Австрии и никогда не разделять их. Сейчас в галереях и запасниках Альбертины 65 тысяч рисунков и миллион гравюр, которые представляют все эпохи от готики до современности. Музей этот один из самых динамичных, он всё время пополняется. С недавнего времени в нем стали экспонироваться фотографии. Есть огромная архитектурная коллекция: 25.000 планов, эскизов и моделей зданий с 15 века до модернистов, так украсивших Вену: Адольфа Лооса, Отто Вагнера и Клеменса Хольцмайстера. Здесь постоянно проходят тематические выставки графики из крупнейших музеев мира.
Сима Борисовна купила билет.
- Цена, что с Венкарт, что для пенсионера - один чёрт, - подумала она. И сразу же решила, что не будет ходить из зала в зал. Слишком много всего. Выделила для себя рисунки возрождения, коллекцию Дюрера и зал Рубенса, а потом выставку, из-за которой вошла в этот дворец- музей. В блокнотик записала номера залов, выслушав наставления служащей на кассе, как к ним пройти. Плечи отдыхали без ноши, снимать нельзя, только смотреть, и она пошла по музею, как по ателье художника, любуясь декором бывших когда-то жилыми комнатами залов, и узнавая в набросках черты великих картин. Выставка, благодаря которой Сима зашла в Альбертину, оставила её безучастной. Даже импрессионизм казался Симе верхом современности, а уж изыски модернизма представлялись зашифрованной письменностью, которую ни понять, ни тем более любить она была не в силах. Убедилась в этом ещё раз в зале Пикассо.
Улица встретила столичным гомоном. Взгляд Симы скользнул по Памятнику жертвам Катастрофы. Странная, чёрная фигура бородатого еврея, стоящая на четвереньках на мостовой, была сверху прикрыта колючей проволокой, её окружали высокие и узкие обелиски с выступающими из гранита телами.
"Монументально, но не эмоционально", - отметила Сима, но постояла, повздыхала.
От того, как отяжелел полупустой рюкзачок, она поняла, что устала, голодна и больше всего на свете хочет сесть. Скамеек на пути не попадалось, и Сима решила вернуться к Опере и сесть в трамвай. В трамвае было душно, европейцы, так любящие комфорт, не ставят кондиционеры в транспорте. "Вот у нас, - Сима уселась поудобней, - в каждом автобусе прохладно". Она задумалась, как быть. На Хофбург - королевскую резиденцию сил уже нет, это раньше они с Наумом в один день могли обойти Лувр, потом часами гулять по улицам Парижа, а вечером взобраться пешком на Монмартский холм. Через пару остановок, прельстившись видом из окна, она вышла из трамвая. Это был Бурггартен - небольшой парк, когда-то он был английским садиком императорской семьи.
"Хофбург оставлю на завтра, а сейчас посижу в парке." - Сима направилась к воротам Бурггартена, где в это время года горожане любят отдыхать на лужайках, а туристы в любую погоду фотографируются с Моцартом.
Крупный белый Моцарт стоял позади клумбы с цветочным скрипичным ключом.
Франц Иосиф в шинели, кстати, единственный в Вене памятник последнему императору, наблюдал за порядком в парке.
Сима зашла в Пальмовый павильон, умылась там, в туалетной комнате ресторана, и, глядя на резвящихся в фонтане подростков, на взрослых и детей, отдыхающих на лужайке перед небольшим классическим Гераклом, раздирающим пасть льва, решила последовать их примеру. Каким вкусным показался ей бутерброд. Сима расположилась прямо на травке, оглянулась по сторонам, убедилась, что до неё никому нет дела, и блаженно растянулась на газоне, лениво поглядывая на молоденькую мамашу. Та кормила малыша чем-то фруктовым из баночки, а потом остатки отдала лохматой породистой собачке. Сима перелистывала путеводитель, но исторические подробности не доходили до неё, она думала о вечере. Как намекнуть Фирочке, что надо бы провести вечер с её свекровью. Почему-то вчера дети не сказали ни слова о матери Вадима. А ей было неловко спросить.
Хорошо бы найти супермаркет, купить что-нибудь, приготовить вкусный ужин и пригласить Александру Давидовну.
Домой Сима добралась быстро, знала уже дорогу. В небольшом супермаркете выбор показался ей скромным. Хорош только отдел колбас, сыров и кулинарии. Там она, с трудом объясняясь с продавцом, купила рикоты и чеддера. Планируя ужин в итальянском стиле, чуть не купила бутылку Кьянти, но потом решила, что вино должен выбирать Вадим, что она в этом понимает.
- Уф, какая жара! - Сима сказала это вслух.
- Проходите сюда, - по-русски ответила кассирша,- у меня тут вентилятор.
- Ой, я не ожидала, что меня поймут.
- В Вене много русскоговорящих, - кассирше хотелось поговорить, - вот я с Украины, уже освоилась, шесть лет как здесь. А вы откуда? С Израиля? Как там у вас, стреляют? Нет? И кондиционеры во всех суперах? Да тут жарко только несколько дней, как стало, а то дожди были. Заходите, я через день работаю.
- Мама мы идём на концерт. Моцарт, Вивальди, Шуберт - венская солянка. Оставьте свои равиоли на завтра, - Вадим был собой доволен, пусть кто-то теперь скажет, что он не заботиться о тёще. - Мне билеты попали по случаю, друзья из консерватории, тоже наши, изральитяне, подкинули, собирайтесь.
- А Фирочка?
- Она прямо туда придёт, домой не успеет, просила ей бежевые туфли взять.
- Возьми ей ещё и это, - Сима протянула зятю коробочку со своими серьгами.
- Вы что, мама, это же ваши бриллианты, ещё со Львова. От родителей.
- А теперь пусть у вас будут, от родителей. Их носить надо, а не в коробке держать. А твоя мама тоже на концерт придёт?
- Нет. Мама не может.
- Но это она любительница классической музыки, а не я.
- Не в этом дело. Знаете, после концерта заглянем к ней на кофе, она же в центре живёт. Вы всё поймёте. А сейчас, собирайтесь.
- Давай возьмём для Александры бутылку того ликёра, что я в Дьюти фри купила, он к кофе замечательно подходит, и я привезла белую скатерть в подарок, помнишь ей у нас такие, пятна отталкивающие, понравились.
- Хорошо, пошли, - бесцветно прозвучал ответ Вадима, Симе хотелось опять что-то спросить, но она натолкнулась на холодный взгляд зятя и промолчала.
"Что-то случилось", - это Сима поняла, но отодвинула от себя неприятные известия, хотелось немного радости, за этим и к детям приехала.
Не попасть в концертные сети Вены очень сложно. На каждом шагу, у всех достопримечательностей города стоят и активно предлагают билеты красивые молодые люди в костюмах лакеев восемнадцатого века. Они галантны и обходительны, пока рыбка клюёт, но наглеют и грубеют, когда понимают, что продать билет не удалось.
Сима с детьми вошли в какой-то тёмный подъезд возле Стефанплац.
- Я начинаю понимать значение слова "андерграунд"
- Здесь идёт реставрация музея "Тевтонского ордена" и работает только концертный зал.
Они поднялись по пыльной лестнице на второй этаж. Дверь совсем обычная, как в квартиру, была приоткрыта, оттуда шел мягкий золотистый свет. За дверью оказался небольшой зал. Стены украшали фрески, вместо кресел стояли гнутые стулья. Сима подумала: "Венские". Сцена тоже была небольшой, с потолка свисал вишнёвый бархатный ламбрекен с золотыми кистями. Зал постепенно наполняла публика. Дамы были одеты в вечерние платья, все мужчины в пиджаках. Сима почувствовала себя неуютно. Выходные чёрные брюки и ажурная длинная блуза вдруг показались ей недостаточно нарядными, и она ждала, когда в зале станет темно.
Наконец свет в электрических канделябрах стал меркнуть. Ведущий концерта что-то рассказал о программе, и на сцену вышли музыканты в камзолах и напудренных париках - струнный квартет.
Музыка никогда не была чем-то значительным для С.Б., так, развлечение. Конечно, она как все дети из "приличных" львовских семей ходила в музыкальную школу, играла Чайковского и Баха на академконцертах, но в филармонии бывала очень редко. Вот Наум был меломан, дома слушал любимые записи, не пропускал абонементные симфонические концерты. Она просто составляла ему компанию. Вспомнилось, что как-то на концерте самого Спивакова задремала, уж очень сложной оказалась для неё симфония Шнитке. Но сегодня музыка увлекла её необыкновенно. Обстановка позапрошлого века, костюмы исполнителей, нарядная публика превратили концерт в захватывающее действо. Сима торопила время в антракте, так хотелось опять окунуться в прозрачные мелодии Моцарта и Шуберта и, слушая музыку, забывать об утратах, тоске и обидах одинокой немолодой женщины.
![Жертвам Холокоста [Возле Альбертины]](/img/p/peer_i_s/viennadoc/vienna048_resize.jpg)
![Моцарт и скрипичный ключ []](/img/p/peer_i_s/viennadoc/vienna158_resize_resize.jpg)
![Без Штрауса никак нельзя [В городском парке]](/img/p/peer_i_s/viennadoc/vienna203_resize.jpg)