Аннотация: А знает ведь, что я дворянских иерусалимских кровей, что я, Гера Иерусалимская, в отличие от него, ре-патри-анта, еще и сабра-кнаан, из лучших родов собак ханаанских, первонасельников этих мест, мои предки с царем Давидом дружили!
У меня к вам всем большая просьба. А как я слышала, сейчас вся сила уже не в витаминах, а в газетах, и потому я попросила мою историю напечатать, чтоб кто-нибудь помог. Но сначала все объясню.
Обид у меня скопилось много. Вот наш вожак меня недавно оскорбил: сказал по телефону, что я беспородная!
А знает ведь, что я дворянских иерусалимских кровей, что я, Гера Иерусалимская, в отличие от него, ре-патри-анта, еще и сабра-кнаан, из лучших родов собак ханаанских, первонасельников этих мест, мои предки с царем Давидом дружили! Они никогда по Европам и Америкам не шастали, не то, что эти заморские выскочки из Савьона или Рош-Циона, всякие надушенные и перекормленные Шарлотки и Бьютики.
Я даже как следует гавкнула, чтоб понял, сам ведь рассказывал, что когда брал меня, новорожденную, из питомника, так ему все объяснили. А теперь обзывается!
Но я не могу долго на него сердиться - он ведь мой вожак, само-дер-жа-вец или там пре-зи-дент, его и моя подружка иногда слушается.
Мне, как Гере, полагается, конечно, свой Зевс. Подружка показала в книжке Зевса Олим-Пийского, но он мне не понравился - борода длинная, а хвоста не видно. Правильно в свое время сделали, что его из нашего города выгнали со всеми прочими греками: пусть теперь на своем Олимпе прозябает. У нас, если на то пошло, свой Самсон был, почище их Геракла, как подружка говорит.
Так что остаюсь я девицей неприкаянной, вековушей бедной. А тут и семейные перемены.
Раньше мы жили в нашем логове втроем: вожак, я и подружка. У нее тогда еще не было своего махшева (это просто-напросто компьютер, но так, на иврите, легче выговорить) и она иногда листала книжки. Там-то наверное она узнала кто царица богов и поняла, как меня нужно называть.
В логове было хорошо - кругом валялись мягкие вещи и я всегда могла спать после обеда на новом месте. Веник тогда искали редко, а я засовывала его подальше - не люблю, когда им машут. Правда, обычно вожак и подружка с утра надолго, до темноты, уходили, бывало иногда и страшно одной: вот-вот, казалось, забредут образины с хвостами на морде, как у подружки в книгах.
Ну а потом мы перебрались в большее логовище. Там еще откуда-то появились, как их подружка называет, мами, папи и братик (хорошая дылда, между прочим). В первый момент, признаюсь, я мами не поняла: она сразу же бросилась в кухню, а я привыкла никого туда не пускать, чтоб нас не объели. Но потом разобрала - плиту стали зажигать чаще, даже подружка стала больше кушать, так что мами там полезная, я уже не возражаю. А котлеты ее куда вкуснее специальной еды для меня, которую зачем-то называют "Счастье пса"!
По утрам я веду мами на прогулку, но держу на привязи, никогда не отпускаю - вдруг свалится, у нее ведь только две ноги, как домой потом тащить? И еще котов разгоняю - они ее обидеть могут, нахалы ведь, а других собак предупреждаю, что это моя подопечная. Так что прогулка ей в пользу, удивляюсь только, что она после этого уходит, набравшись со мною сил, куда-то одна, даже без поводка, до вечера, а потом пахнет как-то чудно, говорит, что лекарства в офисе (странное слово!) паковала - наверное, чтоб не падать в одиночку.
Подружка, когда приходит, всегда меня тискает и целует, но теперь сначала целует мами и папи, а меня только потом. Я пробовала тоже их целовать, но им почему-то не понравилось - не понимают они ничего в поцелуях.
Вечерами и в шабат наш вожак, подружка и этот братик сидят, каждый перед своим махшевом и делают на них, все отдельно, какие-то непрерывные бах-тарарах и бум-перебумы. И еще при этом у каждого то хард-рок, то какой-то рэп звучит, совсем моих ушей не жалеют! Только папи, когда один, иногда включает какой-то бах, как он говорит, но совсем другой, без воплей (наверное, название путает).
Папи тоже сидит перед махшевом, но он ничему научиться не может: на экране (называется мо-ни-тор) только закорючки бегают, черные, а иногда никак не может выбрать куда палец ткнуть - сидит и глазеет. Если бы я не была иерусалимской дворянкой, то спокойно могла у него в это время что угодно стащить из-под носа, но я не такая, я благородная и жалею всяких неумёх.
У мами нет своего махшева, ей заместо поставили ящик, где картинки сами появляются, только иногда надо кнопку нажать. Это, наверно, махшев для совсем неумелых - сиди и смотри, что другие понаделали, это называется "сериал". Он крутится каждый день и вечер - и как она только не устает смотреть одно и то же? Я специально присматривалась и никакой разницы между ними не заметила, а у меня - все говорят - глаз вострый и ухо чуткое. Но я поняла, что она часто спит в этот теле-ви-зор, делает вид, что смотрит. Иногда только, когда там одна или две говорящие головы торчат, к ящику подходит и папи, но тут они начинают размахивать руками или ссориться: оба говорят, что они правые, но кто кого правее выяснить не могут.
Зато иногда в этом ящике появляются, как их называют, Комиссар Рекс и Мухтар: парни вполне ничего, я уж хвостом и так, и этак крутила, даже задом повиляла как нижняя соседка на прогулке, но они из ящика не вылезли, зазнайки несчастные. Может это и лучше, а то я им, уж точно, ни в чем отказать не смогла бы, а они, мне иногда кажется, настоящие садисты!
Но очень уж редко они у мами появляются - не умеет или мне назло их не вызывает? Не знаю.
Так что я твердо решила: нужно и мне своим махшевом обзаводится, чем я их хуже! Тогда я таких кавалеров себе отыщу!!!
И вот подслушала я у этих своих махшевистов, что главные в этом деле какие-то Билигейс и Макрософ, но кто главнее - не усекла.
Теперь вся надежда на вас: помогите мне, бедной девушке, сыскать кого из них главного, пусть и мне сделает махшев, а я когтем одним по клавишам не хуже остальных и с еще большим успехом стучать буду!
Остаюсь Ваша добропорядочная и благородная Гера Иерусалимская.