Аннотация: Племя зловредных изобретателей вечных двигателей - бессмертно, многие, наверно, люди через этот этап проходят.
Племя зловредных изобретателей вечных двигателей - бессмертно, многие, наверно, люди через этот этап проходят. Первый свой проект такого рода я "изобрел" лет в 13 после "Гиперболоида инженера Гарина", но когда в результате "эксперимента" сгорела вся сверхдефицитная (1945 год!) электрическая проводка в доме - не знаю как сам жив остался, я понял, что лучше быть теоретиком. Второй проект, простой и элегантный (двигатель вращает генератор, а тот дает ток для двигателя), запорола знакомая студентка-электрик, объяснив, что такое трение, и я понял, что, видимо, стоит еще поучиться.
Но мне, можно сказать, повезло: не всем вовремя встречаются красивые и умные студентки!
Стандартные слова о том, что еще в 1775 г. Академия наук Франции постановила впредь проекты вечных двигателей не рассматривать, на упертых невежд не действуют. А более образованные изобретатели хихикая добавляют, что та же Академия одновременно приняла и другое постановление: впредь не будут рассматриваться никакие сообщения о падающих будто с неба камнях-метеоритах, потому что взяться им на небе неоткуда!
Когда-то все было более иль менее ясно: в Грузии к середине ХХ века в год изобреталось, примерно, 20 вечных двигателей. Большинство их авторов писали письма в ЦК и обещали неслыханно поднять промышленность, обороноспособность, сельское хозяйство и т.д. Из верхов такое письмо, с резолюцией "разобраться и доложить", отсылалось в Академию наук, а там по инстанциям доходило до дежурного на сей раз физика-теоретика: отвечать нужно было по возможности так, чтобы не ввязываться в переписку и не вызвать обвинений в хамстве...
Тогда бороться с изобретателями было относительно легко, но если до середины ХХ века изобретали именно двигатели, то с ростом образованности и развитием терминологической базы те же деятели переключились на опровержение теории относительности, а затем на какие-то "новые поля", торсионные и микролептонные, на вселенские "информационно-энергетические потоки" и т.п. Но краткости ради все их проекты продолжают именоваться "вечными двигателями".
Эти "двигатели" и "теории" иногда даже публиковались: я собирал коллекцию таких книг (отвел для них специальную полку "идиотов"), но с начала демократизации поток публикаций настолько возрос, что коллекционировать стало уже неинтересно, да и накладно.
Первый "мой изобретатель" - я только кончил университет - оказался солидным и импозантным евреем, инженером, решившим переделать теорию относительности по причине ее полной непонятности и очевидной, как он считал, неправильности. Положение осложнялось тем, что общий приятель привел меня к нему домой, где симпатичная жена "изобретателя" мгновенно приготовила чай, а сама с детьми вышла погулять, чтобы не мешать научному обсуждению. На стол лег фолиант на несколько сот страниц со множеством длинных формул и чертежей: то, что это ерунда, было ясно с первых двух страниц, но как убедить автора? Я быстро сдался и посоветовал пойти к моему шефу.
Мой руководитель был человеком опытным: он открыл на какой-то, по-моему произвольной странице, ткнул пальцем в первую же выделенную фразу и сказал: "А эта формулировка насквозь идеалистическая, вот у Энгельса ведь сказано, что ..." и произнес нечто, на мой слух совсем неудобоваримое. Затем насчет первого же наугад взятого уравнения заметил, что его нужно было бы переписать ковариантно и учесть возможную сингулярность. Изобретатель сник, поблагодарил и мы от него избавились.
Шеф повернулся ко мне: "В этом деле - главное огорошить и не спорить. Писал ли что Энгельс, я не знаю, но он будет долго-долго искать эти слова, бояться идеализма, а там может и угомонится". Я взял этот метод на вооружение, но потом ссылки на классиков марксизма-ленинизма действовать перестали и пришлось выдумывать новые ходы.
Следующим из запомнившихся был запрос сельско-хозяйственного института: "На какую глубину проникают в почву солнечные лучи?" - авторы хотели оптимизировать глубину посадки редиски, т.к. считали, что ее окраска зависит от прямого облучения. На мое робкое еще, по возрасту, замечание, что вот арбуз внутри красный, хотя лучи в него не проходят, они резонно отвечали, что арбуз и морковь - растения совсем разные. Выход нашелся изящный: я отыскал книгу А.Ф.Йоффе "Агрофизика", где был какой-то раздел с запутанными интегральными уравнениями, вот в них, я сказал, все и содержится - агрономы посмотрели на эти значки и решили, что дедовские методы надежней.
С самым большим скоплением гениев я столкнулся однажды, когда однокурсница моей жены (мы только-только сочетались браком) умолила навестить ее в психиатрической больнице. В палате я с ужасом увидел свою университетскую преподавательницу аналитической геометрии: вся палата под ее руководством писала "Релятивистскую юриспруденцию", трактат с математическим подкреплением. (В то время один, по крайней мере, студент каждого курса Физического факультета воображал себя Эйнштейном или Бором и оказывался в психушке.)
У нас, конечно, непризнанных гениев было меньше, чем в Москве. Там, если в любое время подняться в верхнюю курилку Ленинской библиотеки, вас ухватывали за пуговицу и начинали объяснять: "Из моего переопределения энтропии...", "Черные дыры - это ерунда, это частный случай цветных дыр...", на что следовало ответить, что кроме клинописи ХХУ1 века до н.э. вас ничто на свете не интересует (вариант "Моя твоя не понимай" не проходил - тут были переводчики с любых языков).
На Бережковской же набережной, в вестибюле ВНИИГПЭ, Института патентной экспертизы, располагался наряд милиции: изобретатели - народ агрессивный. А после того как в конце 70-ых изобретатель гильотины нового типа пробрался в Академию наук к патентоведу и отсек ему этой непризнаваемой гильотиной голову, повсюду стали дежурить вооруженные милиционеры и нужно было заранее заказывать пропуск.
На письменные запросы изобретателей и открывателей можно было отвечать более иль менее спокойно: под ответом в итоге много подписей. А с приходящими в институт было сложнее. Один изобретатель-армянин долго пытался показать под микроскопом "большие электроны", вылетающие изо рта при разговоре, и при этом требовал оплатить ему транспортные расходы по доставке микроскопа; в рецензенты ему подобрали армянина, но он все равно пожаловался на национализм и поехал в Ереван добиваться правды: академик А.И.Алиханьян оказался решительней - собственноручно спустил его с лестницы, не пожалев крепкого пинка под зад - местного ЦК он не боялся.
Но мне как-то подкузьмили: некий кандидат наук, завлаб отраслевого НИИ "радикально усовершенствовал цикл Карно", гениальное определение КПД тепловых двигателей еще начала Х1Х века. Получил я папку с документами, сразу понял, что это безграмотная чепуха, но отвечать надо было обоснованно и осторожно, а тут начался у меня мононуклеоз - никаких сил сосредоточиться (прочел 12 томов Чехова, включая письма, перечел "Войну и Мир", "Записки Пикквикского клуба"). А изобретатель все звонит и звонит, предлагает привести врачей, найти лекарства...
Наконец он начинанает выказывать недовольство, объясняет моей жене какие убытки терпит государство из-за промедление с признанием и внедрением его идей. На сотый, наверное, звонок трубку поднял я сам, и когда он начал мне пенять, терпение лопнуло - я покрыл его матом. Жена впервые услышала от меня столь изощренные выражения, но хохотать, при воспоминаниях, не перестает до сих пор: оказывается по неистребимой привычке весь мой мат был на "Вы", я ни разу не сбился на вульгарное "ты"!
Получив, наконец, долгожданный, но очень отрицательный отзыв, изобретатель явился к моему директору и пожаловался на "сионистские происки". Директор сразу же вызвал двух других теоретиков нашего института: отношения с коллегами, моими сокурсниками, всегда шли по синусоиде - от семейных междусобойчиков до окончательных ссор у доски с мелом в руках: "А ты кто такой?" и обратно. Но тут оба оказались на высоте - мой отзыв мог показаться ему редкой похвалой, даже ему на работу сообщили о "неполном соответствии" должности и работ злополучного изобретателя.
Затем расцвел "энерго-информационный" поток: изобретатели чуть ли не разговаривали с растениями и наблюдали "волны информации", проходящие сквозь бетонные стены и мимо любой охраны. (Нормальные соображения о законе сохранения энергии при распространении волн на них не действовали!)
Положение осложнило Министерство обороны СССР: была там издавна некая комисссия по сверхновой науке и суперсовременной технике, где сидели отставные полковники, когда-то где-то чему-то учившиеся, но давным-давно всё недоученное позабывшие. У них, во-первых, были немеренные деньги, во-вторых, убежденность в том, что империалисты что-то готовят, ну а в третьих - надо же было проявлять активность. В общем - идеальная кормушка для идейных преемников Т.Д.Лысенко. Изобретатели этой волны, как правило уже остепененные, пошли сплошным косяком и, представляется, идут и посейчас - об этом свидетельствуют недавние статьи академика В.Л.Гинзбурга в российских газетах...
Иногда "изобретатели" достают и здесь, но в отсутствии официальной должности это уже не так страшно.