Франция всегда была страной, являвшейся культурным ориентиром для русской интеллигенции. За последние три года, мне часто приходилось бывать в этой стране, где я познакомился с очень интересными людьми, которые помогли мне увидеть и понять скрытый от посторонних глаз мир русского Парижа -- города, где переплелись прошлое и настоящее русской эмиграции ХХ века.
Знакомство с историей русской эмиграции во Францию, как правило, начинается с кладбища Сен Женевьев де Буа, где покоятся около 15 000 сыновей и дочерей России. Оно находится в 30 км к югу от Парижа и попасть туда без помощи местных знатоков и заранее организованного транспорта непросто, однако эти трудности воспринимаются как необходимые в любом паломничестве. Русские берёзки, православные кресты и церковная звонница в самом сердце Франции становятся наградой для тех, кто преодалел этот путь.
Русских, переселившихся во Францию после революции 1917 г., начали регулярно хоронить на французском муниципальном кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа с 1927 г. Именно в том году в пригороде Парижа появился "Русский дом", который сразу сделал из Сент-Женевьев-де-Буа своеобразный эмигрантский анклав. "Русский дом" был основан по инициативе княгини Веры Кирилловны Мещерской. Заведение являлось приютом для пожилых эмигрантов из России и рапологалось неподалеку от русского кладбища - крупнейшего за пределами России. С того времени большая часть захоронений стала принадлежать выходцам из русской эмиграции. Среди эмигрантов, похороненных на кладбище, значатся представители семьи Романовых, великие князья и княгини, надгробия и мемориальные комплексы казачеству, кадетам, корниловцам, колчаковцам, кутеповцам, алексеевцам, врангелевцам и их предводителям - представители Белого движения...
Теперь русских могил здесь 5,220. Здесь похоронены и представители духовенства, художники, артисты - в частности, писатели Иван Бунин и Дмитрий Мережковский, танцор Рудольф Нуриев, поэт Александр Галич, художники Константин Коровин и Константин Сомов, кинорежиссер Андрей Тарковский. Т.е. люди чьи имена связаны не только с Россией, но известны и дороги всему миру. Десятки тысяч человек приезжают сюда ежегодно, чтобы отдать дань уважения великим русским, нашедшим последний приют во французской земле.
Делая этот кусочек земли окончательно русским, на территории кладбища расположилась православная церковь Успения Богородицы. Она была заложена в апреле 1938 г. и построенная по проекту Альберта Бенуа в новгородском стиле XV-XVI веков. Архитектор Бенуа и его жена Маргарита сами выполнили настенную роспись. Альберт Бенуа прожил 90 лет и был похоронен в крипте церкви вместе с супругой. В 2000-х гг. прах нескольких русских знаменитостей, изначально похороненных на Сент-Женевьев-де-Буа, был перезахоронен в России, но культурно-историческое значение кладбища от этого не уменьшилось.
Для городка с населением в 30 тысяч человек русское кладбище действительно стало важным культурным памятником, ведь его ежегодно посещают около 30 тысяч туристов. Мэр Сент-Женевьев-де-Буа г-н Оливье Леонард подчёркивает, что муниципальные власти всегда рассматривали православную часть кладбища как совершенно выдающийся памятник, историческое место, которое необходимо сохранять. В Сент-Женевьев-де-Буа до сих пор существует и "Русский дом" - сейчас это обычный дом престарелых, который финансируют местные власти. Русских жильцов в нём меньше половины. Заведует им француз Николя де Буайю, который, впрочем, стремится сохранить этот центр русской культуры во Франции -- ведь де Буайю внук основательницы "Русского дома" княгини Веры Мещерской. В 1995 году здесь построили современное здание, в котором находится библиотека и администрация дома. Тем не менее, помещения двадцатых годов сохраняются здесь нетронутыми.
В январе этого года в Париже скончалась глава "Русского дома", княгиня Антонина Львовна Мещерская. Ей было 100 лет. Глава Международного совета российских соотечественников граф Петр Шереметев отметил, что княгиня Мещерская была одной из самых ярких фигур среди русских парижан: "Мы потеряли человека с большим сердцем и замечательной душой" - подчеркнул он - "Я сокрушаюсь, когда уходят люди, которые составляли русское общество в Париже. На долю эмигрантов выпали тяжкие испытания. Мы должны помнить об этом, чаще говорить об этих людях". Патриарх Русской Православной Церкви Кирилл, который знал княгиню более 40 лет, также отметил, что его и других всегда восхищали христианский оптимизм Антонины Львовны, её светлая улыбка, живое, умное и ясное слово, доброжелательный взгляд на мир и окружающих людей.
"Русский дом" всегда выступал на стороне интересов своих обитателей и русской истории кладбища. По французским законам, место для могилы сдается в аренду на 15, 30 или 50 лет, но продлять аренду можно сколь угодно долго. В 1930-х годах, "Русский дом" платил за могилы на тридцать лет вперед. Однако когда сроки аренды подошли к концу, он уже не мог продолжать этих выплат потому что в бюджете домов престарелых финансируемых французским государством нет такой расходной строки. Именно поэтому понадобилось вмешательство России, правительство которой в 2008 г. выделило 692 тыс. евро на содержание 648 могил. Теперь, по крайней мере, до 2011 года проблема решена, а к тому времени планируется создание специального Фонда поддержки Русского кладбища, который и будет заниматься поиском средств на его содержание. Есть также и идея основать на базе "Русского дома" культурно-архивный центр, где посетители смогут получить доступ к большому количеству архивных и других материалов. Ведь даже простые дневники русских жителей Сент-Женевьев-де-Буа представляют огромный научный интерес. А если включить в коллекцию картины, музыкальные и другие произведения, то речь может идти о целом Русском музее во Франции.
* * *
Побывать в Сен Женевьев де Буа мне хотелось очень давно, но я упорно ждал случая, когда кто-нибудь из настоящих знатоков или старожил сможет составить мне компанию. В конце концов мне повезло и во время своей последней поездки в Париж я встретился с уникальным человеком, который приехал в этот город ровно двадцать лет назад из тогда ещё бывшего Советского Союза.
Камиль Чалаев - композитор, певец и дирижер - родился в 1962 году в Москве в артистической семье лакского композитра Ширвани Чалаева и Ирины Каплун, певицы и музыковеда. Родители передали сыну абсолютный слух и уже в четырёхлетнем возрасте Камиль начал играть на скрипке, научился нотам и безошибочно отличал звучание оркестровых инструментов. В 7 лет он поступил в Центральную Музыкальную Школу при Московской государственной консерватории им Чайковского по классу скрипки, которую он позже поменял на контрабас. Прекрасно играл он и на фортепиано. В то время юные дарования пользовались поддержкой государства, обучение было бесплатным, и страна славилась не только ракетами и спортом, но и высочайшим уровнем подготовки музыкантов.
Однако от перенасыщения классической музыкой, в подростковом возрасте Камиль Чалаев начал увлекаться бас-гитарой, на которой играл в школьной группе на танцах. Из популярной музыки ученики слушали тогда "Махавишну", "Дип Пёрпл", "Лэд Зеппелин" и "Пинк Флойд". Свою собственную музыку московские рок-коллективы играли в общежитии Физтеха на Долгопрудном переулке. В этом зале выступали такие популярнейшие группы как "Виктория", "Високосное лето" и "Машина времени". Камиль был самым молодым басистом в Москве и хотя исполняемая им музыка выбивались из общей струи, их ритм-группой заслуженно восхищались.
Учёба же в Музыкальном училище при Московской гос.консерватории на Мерзляковском переулке радовала всё меньше. На втором курсе Камиля Чалаева по каким-то соображениям не пустили на всесоюзный конкурс молодых исполнителей. Для своего возраста он неплохо играл на контрабасе, и знал наизусть программу всех трех туров. Однако фраза, небрежно брошенная директором училища, заставила молодого музыканта задуматься над выбором своего будущего: "Вы всё выигрываете конкурсы, а потом уезжаете", сказали ему. Эта юношеская обида, усиленная разводом родителей, привела Камиля к настоящему кризису, когда он поставил перед собой цель во что бы то ни стало уехать из СССР.
Тем не менее, предперестроечная Москва открывала неплохие возможности для молодого музыканта. Однажды вечером Камилю позвонил руководитель легендарной группы "Рок-Ателье" Крис Кельми и попросил его сыграть без подготовки "Звезду и Смерть Хоакина Мурьеты", шедшую тогда в театре Ленинского Комсомола. Работать в самом известном московском рок-коллективе было престижно и интресно. Став рок-басистом, Камиль начал петь и окончательно бросил классику.
Работая в театре, он помогал снимать с записей музыку Алексея Рыбникова для новой и многообещающей рок оперы "Юнона и Авось". Весь звуковой материал был исполнен на синтезаторе из музея Скрябина без единой нотной линии. Именно с концертами "Юноны и Авось" в 1983 г. Камиль впервые попал в Париж. Сорок пять представлений сыгранных в Эспас Кардэн оставили у него впечатление, что этот город просто создан для свободного творчества. Загадав желание когда-нибудь в будущем переехать в Париж, он подкрепил свою мечту традицией и бросил 5-ти сантимовую монетку в реку Сену.
Во время скучных гастролей в Саратове, Камиль от нечего делать стал ходить в саратовский православный собор, где его позвали в хор и там же и научили читать по-слявянски. По его собственным словам, он понял "что единственное достойное христианина место - это храм". В Москве он стал ходить на подворье и подпевать бабушкам в хоре. Решение уйти из театра Ленинского Комсомола пришло само собой. Марк Захаров, директор театра, приняв заявление Камиля об уходе, лишь покачал головой и обнял его на прощание.
Однако сотрудничество с самыми известными рокгруппами того времени на этом не закончилось. По линии Москонцерта, он как басист объехал полстраны с Алексеем Романовым (группа "Воскресение"), Евгением Хафтаном и Жанной Агузаровой (группа "Браво"). В это же время Камиль начал интересоваться авангардом и вскоре стал, как он выражается, "делать музыку и звуки", а также дирижировать. В Школе-Студии Театрального искусства он записал свои первые композиции, его приняли в Клуб Маяковского, в который входили некрореалисты во главе с Юфитом, Африкой, Борисом Гребенщиковым, Виктором Цоем и др.
Так Камиль Чалаев попал в так называемую группу "младоавангардистов" и вместе с единомышленниками попытался создать новую творческую структуру Свободную Академию. Их часто в шутку обвиняли в том, что они де пытались построить некое Министерство Авангардной культуры, хотя на самом деле они просто призывали коллег к объединению. Как бы там ни было, Россию Камиль покинул в 1989 г. именно в статусе президента Свободной Академии, воспользовавшись приглашением друга француза. Так Камиль снова оказался в Париже, где начались его эмигранские скитания.
В Парижском соборе Александра Невского он был услышан и замечен местным клиром. В этот момент в одной из парижских церквей ушел на пенсию псаломщик и Камилю Чалаеву тут же предложили стипендию, учебу в Сергиевском подворье и место исполняющего должность псаломщика (где он работает до сих пор). В Институте же он прошел практический и теоретический курс хорового пения по старой, дореволюционной певческой традиции. Одновременно с учёбой он вошел в круг русской художественной богемы во Франции, познакомился с Алексеем Хвостенко, Олегом Саханевичем, Юрием Гуровым и Александром Путовым. В институте он жил в одной келье с писателем, парижским профессором и издателем Андреем Лебедевым.
Разные сложные моменты борьбы за существование и жизни в эмиграции не помешали Камилю Чалаеву специализироваться на современной классической авангардной музыке. В высшей школе в Сорбонне у Жан Руша ему пришлось доучиваться органологии, этномузыковедению и кино. Теперь он дирижирует хорами, преподаёт, собирает коллекцию инструментов на которых исполняет свою экспериментальную музыку. Осуществляя свою юношескую мечту, десять лет назад Камиль Чалаев основал в Париже Ecole Sauvage "Дикую Школу", которая является частью Новой Свободной Академии, зарегистрированной в Париже и, как и прежде, весьма эфемерной. Корни ее переплелись с историей российского искусства, ведь в 1980-х годах в Москве была основана Свободная академия, уходящая, в свою очередь, к более дальним временам, в частности, к античной академии Платона.
"Дикая школа" Камиля Чалаева пропагандирует авангард и помогает современным художникам и музыкантам найти свою творческую роль в обществе, стране, мире. В 2006 г. Камиль вместе с женой, хореографом Сабин Жаме, в третий раз подряд давали мастер-классы в г. Одессе. Первые их рабочие контакты начались с обмена опытом с благотворительным фондом "Дорога к дому", центром социальной реадаптации беспризорных детей и подростков. Детям эти занятия пришлись по душе и многое дали. Ведь Сабин и Камиль заставляют взглянуть на мир по-другому: сквозь призму своего творчества они учат смотреть на себя со стороны и руководить своими движениями. За эти две недели работы в Одессе они успели уделить внимание не только детям, но и всем желающим, независимо от возраста. Вот теперь и "Дикая Школа" путешествует по миру, чтобы создавать пространство свободного творчества, обмениваться знаниями и знакомить профессионалов друг с другом. Одним из недавних творческих проектов в Украине стал "Морской реквием", исполнявшийся на музейных колоколах с затонувших кораблей, собранных в Музее морского флота Одессы, в память о моряках и всех погибших жителях города.
А в Париже Камиль поёт сольные басовые камерные партии, отдавая предпочтение произведениям Мусоргского, дирежирует хором, воспитывает молодых художников и музыкантов. Статус артиста во Франции по-прежнему оставляет относительную свободу выбора, как он говорит сам, "несмотря на то, что на неё пытается посягать местное правительство". За всё это время Камиль был в России всего лишь раз, да и то остался весьма разочарован произошедшими в стране переменами. Его новый творческий проект носит название "Изгнанное поколение". В нём Камиль Чалаев стремится увековечить достижения русских художников и музыкантов-авангардистов, живших в разное время в иммиграции. Его главные герои и их удивительных произведениях заслуживают отдельного рассказа.