Продолжая рассказ о наших соотечественниках во Франции, нельзя не остановиться на истории взаимодействия ярких личностей, представлявших разные волны русской эмиграции ХХ-го века. Всех их объединяло стремление сохранить в своих произведениях русскую самобытность. Ведь многие из них попали они на Запад не по своей воле, и думы о покинутой Родине не оставляли их никогда. К сожалению, многие из них уже ушли из жизни. Кто-то доживает последние дни в домах старчества, и даже те, кто был помоложе и всё-таки сумел вернуться в Россию, умирают рано. Таким образом, оставленный "поколением изгнания" культурный пласт уже сейчас требует осмысления и сохранения.
Во Франции этим сейчас и занимается "Дикая школа" (Эколь соваж) при Прижской Свободной академии. Наш современник, парижский композитор, певец и дирижер Камиль Чалаев, о котором шла речь ранее, стремится осмыслить и сохранить то лучшее, что было создано музыкантами, художниками и певцами, иммигрировашими на Запад много десятилетий назад.
Париж всегда притягивал к себе людей искусства. Так было и до и после Революции 1917 г. Однако общая дилема перед художниками и музыкантами, нашедшими приют в изгнании, всегда состояла в том, как остаться верным своему призванию, при этом не умерев с голоду. В этом плане примечательна судьба Александра Погорецкого, известного во Франции как Алекс Пого. В юности Погорецкий был художником. Родившись в семье эмигрантов первой волны, в 1947 г. он с успехом закончил Академию искусств в Лозанне и писал картины до середины 1950-х. Но вскоре семейные обстоятельства вернули его к рутине повседневной борьбы за выживание. Погорецкий сменил профессию и до самой пенсии проработал страховым агентом.
Александр Погорецкий, скончавшийся в 2005 г., оставивил после себя целую колекцию необычных по манере исполнения картин. Свои работы он никогда не выставлял, и обнаружены они были случайно, среди вещей оставленных в квартире в Вильнев-ла-Гаренн во время переезда автора в старческий дом "Земгор". Наследие Погорецкого включает два десятка картин маслом, около тридцати работ темперой, несколько рисунков пастелью, гравюры и множество набросков карандашом и углем. Все они замечательной силы и выразительности, большая часть написана художником в молодости, во время его учёбы в Академии художеств Лозанны. Но есть и несколько работ написанных не за долго до смерти (например лубочная картинка "Царь Джордж Бушъ") Всю жизнь Погорецкий оставался покровителем искусств во Франции, столпом парижского православия и тайным монахом, пел в хоре Русского Студенческого Христианского Движения и всегда помогал вновьприезжим...
Одним из таких иммигрантов последней советской волны был и композитор Камиль Чалаев. Вместе с другим известным поэтом-эмигрантом Анри Волохонским они посвятили Александру Погорецкому целую музыкальную поэму "Гори". Работа над этим альбомом слуховых картинок началась в 2005 г. сразу же после смерти Погорецкого, став своего рода памятником российского авангарда в зарубежье. Симбиоз поэта-переводчика Волохонского и музыканта-певца Чалаева как нельзя лучше передают таинственно-напряжённую атмосферу творческих страданий и дилемм. Абстрактная поэзия здесь удивительно сочетается с флюгель-горном, фисгармонией, японским тринадцатиструнным Кото, электронным синтезатором, индийским гармониумом, и альт-саксофоном.
Сам Анри Волохонский родился в Ленинграде в 1936 г., где окончил Химико-фармацевтический институт и аспирантуру Института рыбного хозяйства. В течение двадцати с лишним лет он работал в различных областях химии и экологии, участвовал в экспедициях на океанах, морях и озёрах. С конца 1950-х Волохонский писал стихи и пьессы, которые часто печатались в Самиздате. В 1973 г. ему удалось получить разрешение на выезд за границу и он десять лет жил в Израиле, после чего переехал в Германию.
В раннем творчестве Волохонского преобладали басни, а в эмиграции он начал заниматься и литературными переводами, в том числе переводом старых религиозных тескстов. Например, ему принадлежит перевод Чина Крещения на русский язык, а одним из самых удачных но скандальных переводов был сделанный им в 2000 г. перевод романа Джеймса Джойса "Поминки по Финнегану". Этот кропотливейший труд Анри Волохонского, занявший, по его признанию пять долгих лет, стал не просто разведкой новых языковых путей, но, как считают эксперты-филологи, закрепил и кодифицировал эти языковые находки. Понятие же "теория перевода" сам Волохонский отрицает, называя его "измышлённой конструкцией окрестных бездельников".
Анри Волохонскому принадлежит большое число поэтических произведений, от иронических миниатюр до серьёзных поэм, в которых эпические и мифологические мотивы сочетают иронию с метафизикой. Одна из них - звуковая поэма "Гори", созданная в соавторстве с композитором Камилем Чалаевым.
Наиболее известным в творчестве Анри Волохонского является его стихотворение "Рай", написанное им 1973 г. ещё в Ленинграде. Вдохновленный средневековыми текстами, поэт Волохонский написал стихи на музыку одного из самых чтимых итальянских лютнистов XV-го века Франческо ди Милано. Аранжировщиком и первым исполнителем этой песни был старый друг и соратник Волохонского, Алексей Хвостенко, известный в кругах московских музыкантов как "Хвост". Произошло это незадолго до их практически одновременной иммиграции из СССР. А после их отъезда кассеты с записью песни стали гулять по Москве. Строчки "Над небом голубым, Есть город золотой" не могли не покорить быстро растущую аудиторию советского андеграунда.
А спустя несколько лет эта песня была исполнена юным Борисом Гребенщиковым, лидером культовой рок-группы "Акварим", причём поначалу БГ выдавал её за свою собственную. Кто знает, стоит ли осуждать его за это, ведь знакомство с диссидентами-изгннниками, а тем более исполнение их произведений в СССР каралось жестоко. Люди надолго лишались работы, их подвергали унижениям. В те времена, духовным центром питерской молодежи была звукозаписывающая студия "Радуга". Это по её приглашению "Аквариум" осенью 1974 г. поставил свой первый музыкальный спектакль "Притчи графа Диффузора", который сыграл важную роль в жизни группы Гребенщикова. Там же произвучала и песня "Рай". Репетировалась она в стенах Ленинградского Государственного Университета, но после скандальной постановки, "хулиганов" попросили убраться из стен ЛГУ. Лишь в разгар Перестройки в 1987 г., песня Волохонского-Хвостенко в исполнении "Аквариума" была услышана всей страной благодаря тому, что попала на большой экран. В фильме Сергея Соловьёва "Асса" он удачно контрастировала с энергичным роком группы "Кино" Виктора Цоя, призывавшим к переменам.
Вообще, поколение советского андеграунда 1970-х стало своего рода фундаментом, точкой опоры для всех перемен, которые стали происходить в стране всего лишь десятилетием позже. Жизнь Алексея Хвостенко тому яркое доказательство. Родился он в 1940 г. в Свердловске, но его молодость до эмиграции на Запад была связана с Ленинградом, где он стал известен как "первый русский хиппи". Писать стихи он начал в юности, но уже в начале 1960-х он увлекся живописью и современным искусством, а затем пошел учиться режиссерскому мастерству к знаменитому режиссеру и художнику Николаю Акимову в ЛГИТМиК. Хвостенко был одним из завсегдатаев легендарного кафе "Сайгон", который в 1960-х считался местом встреч поэтов и философов, а позже превратился в неформальный клуб звёзд питерского рока. Там же он познакомился с Анри Волохонским, который на долгие годы стал его другом и соавтором.
Авторские права Волохонского на песню "Город золотой" в конце концов были признаны и несколько лет тому назад небольшая денежная компенсация была перечислена ему в Германию. Но старый и больной поэт, живущий отшельнической жизнью в "Чёрном лесу" Шварцвальд на самой границе с Францией, был рад и этому. Ведь для него самое главное, чтобы его творчество было принято и понято соотечественниками. Ради этого, люди искусства и творят, принося в жертву своё личное и финансовое благополучие. Этот трудный выбор рано или поздно встаёт перед любым художником, особенно если он на чужбине, в эмиграции.
В последние десятилетия ХХ-го века в Европе творило и много одарённых людей - изгнанников из СССР. Эта, так называемая "третья волна эмиграции", в отличии от эмиграции послереволюционной и послевоенной, сплошь состояла из художников, артистов, писателей, поэтов, которые в 1970-е годы покинули брежневский Советский Союз сами или были выдворены из страны разными способами. К ним относятся артисты и писатели Александр Галич, Иосиф Бродский, Виктор Некрасов и многие другие. Не обошла эта участь и художников, скульпторов и фотографов.
На мой вопрос, кого именно из художников он причисляет к "изгнанному поколению", основатель "Дикой школы" в Париже, композитор Камиль Чалаев ответил буквально следующее: "Это - Погорецкий, несколько других художников, например, Саша Путов, фотограф Валентин Самарин (фигурировал как Смирнов), ему тоже 80 с чем-то лет. Восновном, это те кто связаны с художественной эммиграцией, я имею в виду с пикторальной. А с музыкальной я уже стал подходить к вопросу немножко по другому, потому что там не только были русские, но и французов я также пытался подсоединить". Интересно, что к художникам-диссидентам "Эколь соваж" относит не только наших соотечественников, но об этом немного позже.
Среди самых интересных русских авторов пикторального искусства, доживших до наших дней, нужно назвать Юрия Васильевича Титова. Родился он в 1928 г. в городке Струнино Владимирской области, неподалеку от знаменитой Троце-Сергиевой Лавры. В 1945 году Юрий поступил в престижный Московский Архитектурный Институт и успешно закончил его с дипломом архитектора. Вскоре он стал известен в Москве как художник абстрактной живописи и иконографии, а его картины попали в США, в Швеции прошла персональная выставка. Достаточно взглянуть на репродукции его самобытных работ 1960-х годов, чтобы понять за что на него был навешен ярлых диссидента.
Как правозащитников, Юрия и его жену Елену несколько раз помещали в психиатрические лечебницы, а в начале 1970-х, вызвав в КГБ, дали понять, что им лучше покинуть страну. В противном случае, стражи государственной безопасности гарантировать свободу Титовым не могли. В 1972 г. Юрий Васильевич, воспользовавшись израильским приглашением и получив благословение на отъезд у своего духовника, известного священника и писателя Александра Меня (1935-1990), решился на отъезд. Однако на таможне, в московском аэропорту Шереметьево, его картины были облиты кислотой и до места назначения поросто не доехали, развалившись на части по дороге.
После краткой остановки в Риме, семья Титовых прибыла на постоянное жительство в Париж и поселилась в самом центре, неподалеку от Собора парижской Богоматери. Трудности эммигрантского существования, отсутствие артистического признания и разочарование западным обществом в целом в конце концов взяли вверх. Вскоре, супруга Юрия покончила с собой, а сам художник сначала попал в психиатрический диспансер, а затем некоторое время проживал в православном ските под Парижем. В 1988 году его прютил знаменитый Монжеронский замок - место общежития эмигрантов из СССР. В нём он провёл почти десять лет, но затем его снова ожидали бессонница, недоедание, блуждание по Парижу и психиатрическая лечебница.
Лишь в 1999 году на помощь художнику пришли такие же изгнанники из России как и он сам - певец Алексей Хвостенко и музыкант Камиль Чалаев. Они забрали Титова из психбольницы в Нёйи-на-Марне и устроили его в "Земгор" - пансионат для престарелых, принадлежащий русскому Красному Кресту в Кормей-Паризи. Но и здесь Титов не прекращает творить, используя все имеющееся в наличии материалы (включая столовые салфетки) для создания новых картин и художественных инсталяций. За два года Юрий пишет около двухсот картин большого формата, сотни листов заполняются его "архитектурно мистическими проектами" и метапоэзией. Недавно многие его картины и инсталяции были переданы в дар музею Collection d'Art Brut в Лозанне (Швейцария).
Титов занимается поиском гармонии между философией и мистикой, и видит "смысл творчества" в том же, в чём его видел философ Николай Бердяев (1874-1948), также изгнанный из России в 1922 году и проживший до конца дней во Франции. По его выражению, все в мире связано "через один узел". Эта идея всеобщей взаимосвязи событий и переплетения судеб наводит на размышления, особенно когда обращаешься к творчеству наших соотечественников проживавших в эмиграции. Ведь в большинстве случаев учились они друг у друга, а их произведения были адресованы своим же товарищам по несчастью. Поэтому и не удивительно, что "поколение изгнания" стало своего рода школой, целым направлением современного искусства.
Возьмём, к примеру, упомянавшегося выше Алексея Хвостенко. Этот бард, живописец и скульптор был лишён советского гражданства в 1977 г. и уехал в Париж. По образу жизни, способу заработка, привычкам и пристрастиям он был свободным художником. Много пил, занимался самиздатом, писал песни и тут же исполнял их знакомым. С этой целью он открыл свой собственный театр в доме Љ14 на Rue de Parade, где вместе с группой актеров поставил спектакль "Драматическое явление Ионы". Но для настоящего артиста и этого было недостаточно. В начале 1990-х Хвостенко вместе с группой "АукцЫон" выпустил два музыкальных альбома. Именно тогда он триумфально ворвался в русскую поп-культуру и из поэта мгновенно превратился в рок-звезду.
Один из его самых удачных альбомов, как он сам считал, был "Жилец вершин", созданный на основе творчества Велимира Хлебникова. Стихотворение Хлебникова "Семеро" датированное 1912 г. легло в основу совместной работы Алексея Хвостенко, Камиля Чалаева и специально приезжавшего из Нью Йорка джазового флейтиста-аранжировщика Анатолия Герасимова. Эта музыкальная поэма, а затем и целый альбом были созданы на одном дыхании в середине 1990-х в Париже, в крошечной студии, приютившейся на 7-м этаже в комнатке-мезанине.
Выбор стихов был неслучаен. Поэт "Серебрянного века" Велимир Хлебников, был современником Бердяева, но в отличии от него, не покинул послереволюционную Россию и умер там от лихорадки и гангрены в том же 1922 г. Для своих соотечественников Хлебников навсегда остался видным деятелем русского авангардного искусства, основоположником русского футуризма, и реформатором поэтического языка. Он считал оживление интереса к мифу одним из отличительных черт новейшей поэзии. Наверное поэтому результаты его экспериментов в области словотворчества и "зауми" никогда не прекращали вдохновлять художников и музыкантов "поколения изгнания".
Если в советские времена у Алексея Хвостенко не было шансов вернутся в Россию, то в постсоветские, всё упералось в брюрократические сложности. Получение российской визы, да еще такой, чтобы можно было заниматься трудовой деятельностью была задачей не из лёгких. Лишь с началом принципиально новой политики Москвы по отношению к соотечественникам проживающим за границей, Хвостенко смог снова обрести российское гражданство. В своём письме российскому президенту он написал: "Я прожил во Франции почти 30 лет, у меня здесь масса дел, масса связей, но основная моя аудитория находится в России, поэтому большую часть времени я буду, конечно, проводить на Родине".
21 января 2004 г. в Париже поэту вручили российский паспорт. В течение последующих десяти месяцев он словно наверстывал упущенное - выпускал в Москве один за другим музыкальные альбомы, печатал свои тексты, концертировал сольно и в компании с молодыми музыкантами, приготовил выставку коллажей и скульптур "Колесо времени". Эти художественные работы Алексея Хвостенко, в отличие от его песен и стихов, российской публике были совсем неизвестны. Однако, по печальному стечению обстоятельств, выставка открылась в Центральном Доме Художника, лишь спустя несколько дней после его смерти. 64-летний бард и художник умер в Москве от сердечной недостаточности 30 ноября 2004 г.
В наши дни эпоха "изгнанного поколения" в культурной жизни русской эмиграции тихо угасает. Но как считает основатель школы "Эколь соваж" Камиль Чалаев, круг творческих людей, оставшихся без Родины и посвятивших себя искусству авангарда, не ограничевается лишь русскими именами. В этом смысле интересно его содружество с художниками и музыкантами из Австралии. В 2001 г. по приглашению "Дикой школы" и "Коллектива 12" во Францию приезжала группа аборигенов Артистичекой студии Манингриды. Их руководитель Джон Маурнджул (John Mawurndjul) - один из самых признанных в мире художников аборигенского искусства Австралии привозил в Мант-ла-Жоли свою выставку работ под названием "В сердце земли Арнхем", а его коллеги-музыканты записали вместе с Камилем Чалаевым альбом музыкальных композиций, в том числе "Облака звука" и "Катящиеся звуки".
Как и в творчестве русских художников-эмигрантов, в искусстве австралийских аборигенов преобладает мистицизм, мифология сверхестествевнного и абстрактное обращение к жизненному циклу. Каждая аборигенская легенда называется "сновидением", а весь австралийский континент покрыт сложной сетью видений или следов, оставленных душами предков. Аборигенские "Времена сновидений", которые обычно используются при описании их собственной космологии, в чём-то очень напоминает искания русских поэтов и художников-авангардистов. И даже в названиях "поколение изгнания" и "потерянное поколение" (так называют в Австралии отобранных у родителей и отданных в приюты детей аборигенов) прослеживается чёткая связь. Ведь и те и другие в равной степени пострадали от попыток насильственного перевоспитания, и в конечном итоге были вынуждены замкнуться в себе, уйдя на новые земли.
Но и там, в добровольном изгнании, они продолжают творить, ища творческое вдохновение в своих корнях, оставленных глубоко на земле предков. Вероятно, в этом и заключается великий смысл Бердяевской идеи о том, что все в мире связано "через один узел" и подчинено одним законам.