Джерба. Пиратский остров для отдыха с детьми

В пятом классе, когда мы изучали историю древнего мира, я так и не понял, что Карфаген - это в Африке. Думал, что возле Греции. А мне тогда что Греция, что Африка... Мог ли я мечтать о том, что когда-нибудь доберусь до Африки? Знал ли я, что до неё всего 4 часа полёта? Но с годами мы становимся любознательными и начинаем читать не только художественную литературу. И однажды я понял, наконец, что Карфаген - это страна в Северной Африке, а ещё в Сицилии, на Корсике, в Сардинии, в Южной Испании. И что это - "финикийское государство" (то есть основанное выходцами из Финикии).

Очень давно, почти три тысячи лет назад, финикийская царица Элисса вынуждена была бежать из города Тира от Пигмалиона, младшего брата, который вознамерился править единолично и вполне мог убить сестричку. Вместе со своими приближенными царица добралась до Африки, до фактории Бирса. Финикийцы - торговый народ и хорошие мореплаватели - хоть и жили там, где сейчас Ливан, но до Африки добирались частенько, останавливались на отдых, пополняли запасы пресной воды, торговали с местным населением. А вообще этой территорией владели ливийские племена. Хитроумная Элисса сказала ливийскому царю, что хотела бы купить столько земли, сколько может охватить бычья шкура. Гиарб, ливийский вождь, сдуру согласился: он подумал, что клочок земли, накрытый шкурой, это пустяки. Ночью Элисса приказала разрезать шкуру на тонкие полоски, связать из них веревку и растянуть ее на ливийской земле. И вот результат... Потом Карфаген захватил обширные территории Средиземноморья, тут вам и Сицилия, тут вам и Сардиния... Но эти территории вошли в новую страну позже, а тогда, пишут, финикийцы выкупили у ливийцев только один холм, где и вырос город Карфаген.

Но не пугайтесь, я не собираюсь пересказывать долгую историю Карфагена. У меня нет желания заводить разговор о трех пунических войнах ("пунийцами" древние римляне называли карфагенян, отсюда и слово "пунический"), о славном переходе Ганнибала через Альпы, и я даже не упомяну крылатую фразу римского полководца Катона Старшего "Карфаген должен быть разрушен". Потому что вся эта история почти не коснулась того места, куда мы с женой отправились отдыхать: острова Джерба в Тунисе.

Средства массовой информации сейчас, когда я пишу эти строки (октябрь 2013 г.), сообщают о вооруженном нападении ливийцев на российское посольство в Триполи. Нападавшие обстреляли здание и подожгли посольскую машину, но после вмешательства сил безопасности скрылись на двух автомобилях. По последним данным, были убиты два человека из числа нападавших. Россия вынуждена эвакуировать своих дипломатов и членов их семей (52 человека) из Ливии. Двенадцать часов добирались до соседнего Туниса, до ближайшего аэропорта. То есть до острова Джерба. Оттуда полетели в Москву.

Аэропорт на Джербе? Ну как же, знаем, мы ведь только что оттуда. Так и вижу этих людей, покинувших Триполи, в зале ожидания аэропорта. В центре - скамейки, а вдоль стен - торговые лавочки с обычным арабским барахлом: кепки, футболки, сумки, посуда, кальяны. А цены выше, чем в магазинах на острове.

А может быть, дипломаты и не ждали вовсе, не сидели в зале аэропорта. Их ведь вывезли оттуда на самолете МЧС.

Когда в конце июля мы собирались на Джербу, тоже вдруг стало неспокойно. В Тунисе начались массовые демонстрации против правящего в стране исламистского движения "Ан-Нахда" в связи с убийством Мухаммеда аль-Брахми, оппозиционера, который был известен своими левыми взглядами и резкой критикой исламистов. Аль-Брахми призывал "развивать демократию" и отстранить исламистов от власти в стране. На пороге его дома неизвестные всадили депутату в голову 11 пуль, и он скончался. "Ан-Нахда" категорически отрицает свою причастность к этому убийству.

Перед отлетом я разговаривал по "Скайпу" с другом из Берлина.

- Вот, - говорю, - собрался в Тунис.

- Я бы туда своих детей не отправил, - ответил он.

За день до нашего вылета на Джербу была объявлена в Тунисе всеобщая забастовка. Аэропорты тоже не работали. Мы опасались, что своего самолета придется ждать бог знает сколько. Но вылет задержали всего часа на четыре. Борт, на котором мы прилетели на Джербу, был тунисским, экипаж не говорил по-русски, а мы - не мастаки болтать по-французски (тем более по-арабски). В полете нас кормили соками и водами, стюарды и стюардессы выглядели подавленными и утомленными. Впрочем, они корректно улыбались и исправно исполняли свои обязанности. Долетели без приключений. За несколько секунд до того момента, когда шасси самолета коснулось земли, в салоне воцарилась напряженная тишина, а потом кто-то пробормотал сдавленным голосом:

- Давай... давай, красава!

Легкий толчок, звук удара колес о землю, самолет катит по взлетно-посадочной полосе, а внутри него аплодируют экипажу пассажиры.

Девять носили нас дней по обильному рыбою морю

Смертью грозящие ветры. В десятый же день мы приплыли

В край лотофагов, живущих одной лишь цветочною пищей.

[...]

Выбрал двух я мужей и глашатая третьим прибавил.

В путь они тотчас пустились и скоро пришли к лотофагам.

Гибели те лотофаги товарищам нашим нисколько

Не замышляли, но дали им лотоса только отведать.

Кто от плода его, меду по сладости равного, вкусит,

Тот уж не хочет ни вести подать о себе, ни вернуться,

Но, средь мужей лотофагов оставшись навеки, желает

Лотос вкушать, перестав о своем возвращеньи и думать.

Считается, что это про остров Джерба. Почему? Кто это доказал? Не знаю. Прежде чем отправляться в путешествие, я обязательно собираю хоть какую-то информацию о той земле, куда еду. Перед вылетом в Тунис нашел в интернете, например, такую фразу: "Воспетый Гомером остров пожирателей лотоса Джерба, на котором Одиссей долгие семь лет отдыхал в объятиях нимфы Калипсо, и сегодня, кажется, струит некий сладкий одурманивающий эфир: попав сюда, моментально забываешь о круговерти повседневной жизни и погружаешься в блаженную негу неторопливого наслаждения жизнью..." Хорошо сказано... но правда ли это?

А вот ещё: "Существует легенда, что это и есть тот самый, воспетый в древних мифах остров Огигия, где прекрасная нимфа Калипсо семь лет держала Одиссея, пытаясь добиться его любви. Этому, однако, не помогли даже четверо сыновей, которых она родила от него. Одиссей всё-таки вернулся к своей Пенелопе, а Джерба - впрочем, также как мальтийский остров Гоцо, испанские Майорка и Менорка - стала одной из легендарных страниц мировой истории".

Вот и прозвучало это слово: Огигия...

Когда летишь на Джербу, очень хочется верить в то, что Гомер писал именно об этом острове. Якобы там жили "пожиратели лотоса" - лотофаги. Лотос опьянял, и путешественники переставали думать о возвращении домой. Такая участь постигла и Одиссея когда-то.

Гомер, "Одиссея", лотофаги... Друзья мои, нужно много читать.

Так получается, что мне не удается справиться с романом "Дон Кихот": начинаю скучать странице на двадцатой. Мне, вероятно, пока не осилить "Илиаду" - осилить не умом, но терпением. Историк Наталья Басовская вспоминает слова своего учителя, который считал, что человечество делится на две категории: те, кто читал "Илиаду", и те, кто не читал... (Я попытался найти в интернете точную цитату, а наткнулся на адрес ООО "Илиада" на улице Басовской в Москве.) "Гулливер" я читал несколько раз, все части, а вот роман Рабле осилил только в детстве (стало быть, то была адаптация для детей). Даже не предпринимаю попыток познакомиться с Форсайтами... Что ни возьму из "великого" - начинаю скучать. "Какая-то муть", - думаю я и откладываю книгу в сторону. А не такое уж простое и отнюдь не короткое эссе "Не надейтесь избавиться от книг!" - интеллектуальный диалог двух эрудитов, сценариста Ж.К. Карьера и писателя У. Эко - проглотил за два дня. И наверняка вернусь к нему потом. Я завел об этом речь вот почему: не все книги, уж простите за банальность, даются нам сразу, с первой же попытки.

Когда-то, видимо, мне придется прочитать "Одиссею" Гомера полностью. А сейчас обратимся хотя бы к фрагментам этой эпопеи.

Много страданий терпя, на острове дальнем, в жилище

Нимфы Калипсо живет он. Она его держит насильно,

И невозможно ему в дорогую отчизну вернуться.

Нет у него многовёслых судов и товарищей верных,

Кто б его мог отвезти по хребту широчайшему моря.

Это про Одиссея и вроде бы тоже про Джербу. Стало быть, то место, куда мы направляемся, - "остров дальний", место пленения Одиссея, где много страданий он терпел и где его держали насильно. И якобы этот остров, куда Одиссей попал на обломке корабля, именуется в мифологии Огигией. А почему же Одиссей не уберег корабль? Что случилось? Начинаю листать книжки.

Высадившись на Сицилии, спутники Одиссея убили несколько быков. Собирались, вероятно, перекусить. Быки и коровы принадлежали Гелиосу. Стало быть, товарищи Одиссея замахнулись на чужое. Зевс наказал их по-своему: направил на их корабль свою испепеляющую молнию. Вроде бы выжил один Одиссей. В итоге он оказался на острове, и там его полонила местная красотка. Вот и вся история.

А что за страдания такие терпел Одиссей? Ну, жил себе у нимфы Калипсо семь лет, за это время настрогал ей 2-3 детей, кажется (но не четверых, вероятно... впрочем, откуда нам знать). У Гомера дети не упоминаются, а в других источниках (между прочим, есть и другие "источники"!) названы три имени их общих детей. Нимфа была дочерью Гелиоса, солнечного бога (это тот Гелиос, чьи коровы пострадали). А дома ждала Одиссея жена Пенелопа. Калипсо хотела "соединиться с Одиссеем навеки", поила его лотосами...

Боги передали нимфе приказ Зевса. Они сказали ей вот что:

Этого мужа велит он тебе отослать поскорее,

Ибо ему не судьба в отдаленьи от близких погибнуть,

Но суждено ему близких увидеть и снова вернуться

В дом свой с высокою кровлей и в милую землю родную.

Так что через много лет засобирался Одиссей домой. Отдохнул славно, пора и честь знать.

...И все-таки надо разобраться с островом Огигия. Каллимах утверждал, что Огигия - это остров Гоцо возле Мальты. По другим данным, Огигия - это остров Сазани в Адриатическом море или где-то "в западном Средиземноморье". (А Джерба на юге Средиземного моря). Плутарх утверждал, что Огигия лежит... на запад от Бретани. А там что? Ну, например, Ирландия. Есть даже книга ирландского историка XVII века Р. О'Флаэрти "Огигия, или хронологии событий в Ирландии". Ещё в одной книге Огигией называется Гибралтар.

Вот ещё несколько строк об острове, где, как бычок в хлеву, "томился" Одиссей:

Но разрывается сердце мое за царя Одиссея:

Терпит, бессчастный, он беды, от милых вдали, на объятом

Волнами острове, в месте, где пуп обретается моря.

Остров, поросший лесами; на нем обитает богиня...

Как видим, остров, куда попал Одиссей, зарос лесами, это "пуп моря". Лесов на Джербе я не видел, да и сам остров - равнинный. Местных красавиц, пожалуй, я тоже не видел. Да, в общем-то, и не хотел увидеть, не до того было.

Думаю, что всё это - заурядная мешанина версий: про лотофагов, про Огигию, которая вроде бы теперь называется Джербой... Я не видел на Оги... на Джербе ни лотосов, ни нимф. Более того, я даже фламинго там не видел. Туристические буклеты обязательно упомянут о прекрасных розовых фламинго, которые якобы "живут в лагуне", и надо умудриться подкрасться к ним, чтобы сделать несколько эффектных снимков (которые, впрочем, мало кому интересны). А когда приезжаешь на Джербу (об этом многие туристы вспоминают), никаких фламинго "пока ещё нет", "сейчас слишком жарко", в такое время они живут в другом месте, а сюда прилетают... ну, скажем, зимой. А пока, дескать, довольствуйтесь, допустим, марабу. Но и марабу я на Джербе не видел. Видимо, не там ходил.

Зевс приказал Калипсо отпустить любовника жене, и она вскричала:

Как вы жестоки, о боги, как завистью всех превзошли вы!

Вы допускать не хотите, чтоб ложем законным богини

Соединялись с мужами, чтоб женами им они были.

"Соединялись с мужьями законным ложем..." Я вот что думаю: никакая это не муть - Гомер, Рабле, Сервантес и т.д. Это великая литература, уж простите за банальность.

Надобно только от дней суеты отрешиться когда-то

И прочитать эти книги неспешно, мудростью их напитаться,

Чтоб не прослыть ненароком средь умных безмозглым козлиной.

Если кто-то хочет узнать побольше о Карфагене, рекомендую книгу А. Волкова ""Белая" империя "черной" Африки". Автор начинает рассказ от первых поселений беглецов из Финикии. Я был уверен, что и об острове Джерба найду в книге много интересного. Листал, листал... нашёл всего два коротких фрагмента. Первый: "Прибрежные воды Туниса богаты рыбой. Она составляла немалую часть рациона карфагенян. Главными объектами промысла были тунцы, угри, сардины, анчоусы. Тунцов добывали близ острова Джерба, а также у берегов Сардинии и юго-восточного побережья Иберии (Испании)". "Вот, - подумал я, - стало быть, рыба в ресторане будет". Второй: "Ловлей мурекса - моллюска, из железистых выделений которого приготавливали пурпур, - карфагеняне занимались в районе острова Джерба". Всё, больше ничего. Ну, и зачем мне, собственно, пурпур?..

Спокойный и уютный аэропорт, недолгая процедура проверки паспортов, получение багажа без проблем... Вру, проблемка была: у чемодана кто-то отломал (буквально выломал с мясом!) длинную ручку, за которую обычно тащим нашу поклажу, когда ставим ее на колесики. И непонятно, где совершили этот акт вандализма: то ли ещё в Домодедово, то ли уже здесь, на Джербе. Вероятно, схватились за первую попавшуюся выпуклость на чемодане, когда грузили в самолет или выгружали оттуда, - ручка вылезла из чемодана вместе с металлическими трубками и какими-то скобками. В общем, весь "механизм" вывернулся наизнанку. Его, этот механизм, запихнули обратно. А саму ручку, "хваталку", за которую, в общем-то, и надо браться, видимо, послюнявили и с размаху всадили в ложе, где она и должна была до поры до времени покоиться, да ещё и кулаком волосатым и мясистым прихлопнули пару раз, чтобы была иллюзия, что всё в порядке, держится. И вот я за эту ручку потянул в аэропорту острова Джерба... Главное, и ругаться не будешь: непонятно, кто нахулиганил - тунисцы или наши. Если бы я был нервным испуганным пенсионером, который считает каждую копейку, - расстроился бы страшно. Сказал бы, что этот старый чемодан дорог мне как память. Что в нем я привез в Москву книжки, когда поступал в университет... Но я не расстроился. Моя жена - тем более. Она сказала, что у нее есть шарфик, привяжем его к чемодану и так потащим. Много ли надо? Добраться от автобуса до своего номера в гостинице. А там посмотрим.

Наша гостиница, кстати, называется "Miramar Djerba Palace". По крайне мере, должна была так называться... Сейчас объясню.

Перед тем, как отправиться в путешествие, я, конечно, почитал отзывы об этом отеле. Они были вполне хорошими: "Море в пяти минутах ходьбы, песок мелкий. Питание отменное, разнообразное, любое мясо, кроме свинины, рыба во всех видах, даже был рыбный день в четверг, оригинально. Часто давали морепродукты, каждый день фрукты и очень вкусные десерты. В номерах убирали ежедневно. Один недостаток - не было русского канала по ТВ, только спортивный, но это на любителя. Обслуживание в отеле на высоте, любое пожелание тут же выполняется. На "ресепшн" говорят по-английски, больше нигде, везде только французский и немецкий. Развлечения на французском языке, но лично мне это не мешало".

Но одна заметка на туристическом сайте меня насторожила: "У нашей "четверки" (4-звёздочный отель) и соседней "пятерки" ("Сезар Талассо") - общая территория, поэтому где начинается одна территория и заканчивается другая - понять трудно. Если у вас "всё включено", вы можете пользоваться барами обоих отелей".

Так... "Сезар", значит. Стал читать дальше.

"В наш заезд всех русских заселили очень своеобразно. Было два варианта: в основной корпус с видом на автостоянку (под окнами практически никакой зелени) и в корпус талассо. Последний вариант был лучше, море поближе, хотя номера не у всех были хорошие, постоянно что-нибудь ломалось. Нам с подругой "посчастливилось" получить номер на автостоянку, с общей кроватью и крошечным балконом на южную сторону. До моря отсюда топать минут 10-12".

Здесь моё любопытство достигло предела: мне было интересно, что же они предприняли? (А было понятно, что из этой ситуации они как-то выкрутились).

И вот я добрался до самого главного: "За 15 евро удалось поменять номер на бунгало в "Сезаре", а это уже "пятёрка" поближе к морю, с шикарным балконом и видом на живописный газончик. Мы и не думали, что столь малые деньги так кардинально изменят наше проживание в отеле в лучшую сторону".

Кроме того, я усвоил, что в том отеле хорошо живётся в номерах "на четыреста" (480, 481 и т.д.). Пока мы ждали в Домодедово самолёт, я прочитал жене прямо из телефона этот фрагмент моего конспекта по Джербе (а я всегда перед поездкой за границу составляю такие шпаргалки: куда пойти, где поменять деньги, когда открываются музеи и пр.). Наташа ответила загадочно:

- Надо обязательно учесть это обстоятельство. Приготовь французскую фразу "Я хочу получить комнату с видом на море".

Чтобы там не чувствовать себя "бессловесным", я полтора последних месяца учил французский. Но легко сказать "приготовь"... Стал я рыться в своем разговорнике (он у меня тоже в телефоне). Вроде бы нашел, что надо сказать. Потом снова забыл.

Когда мы вселялись в наш 4-звездочный отель, я всё думал о том, как бы попасть в 5-звездочный. Мы заполнили карточку постояльца, записали все свои данные - имя, фамилию, возраст, гражданство... Причём не в первый раз! Сначала нас попросили оформить такой "миграционный лист" в самолёте. Тогда, помнится, даже профессию и пол попросили уточнить, не говоря уж об остальном. В аэропорту Джербы пограничник, заглянув в этот квиток, весело поинтересовался у моей жены:

- Teacher? <англ. Учительница?>

- Yes, yes, - закивали мы.

- Мэтрэсс, - добавил я по-французски. Я ведь не зря учил полтора месяца.

- English? <англ. Английского?>

- No, physics. And astronomy. <англ. Нет, физика. И астрономия>

- Ньютон? - обрадовался пограничник. И отдал паспорт.

Кто Ньютон? Где Ньютон?..

Тунисцы впускают нас совершенно бесплатно. Даже не просят, как, например, египтяне, купить марочку фунтов этак за десять. Чтобы потом наклеить ее в наш паспорт. Это, типа, виза. У египтян. Тунисцы даже этого не делают: проверяют паспорт и - "бьенвеню".

И вот мы опять оформили бумажку - теперь уже в отеле, написали про себя всё, что знали, и теперь ждали своей очереди. Наши-то туристы почему-то торопятся, лезут вперёд, думают, что первым достанется номер получше. Мы, как охотники в засаде, терпеливо ждали. Я мучительно вспоминал, как звучит французская фраза "Могу ли я попросить номер поближе к морю и начинающийся на 4...?" "Могу ли я попросить" - так... "пью жё дэмандэ..." "Комната с видом на море" как будет? "Лё шамбр авэк вю сюр ля мэр". (Жене самой тоже неплохо бы подучить французский. Всё командует...) "Номер комнаты начинается на четыре..." В принципе, я уже должен был бы знать, все слова вроде знакомые... Гм... "нумэро дэ шамбр команс а катр".

И тут мы увидели, что возле портье никого уже нет, остались мы одни. Я подошел к нему и выпалил:

- Вю сюр ля мэр! <Вид на море>.

Он посмотрел на меня с недоумением. Из-за моей спины выросла рука жены. На столик перед портье опустилась худосочная пачка бумажек: два наших паспорта, две карточки гостиничного постояльца, а сверху - 15 евро мелкими купюрами (потому что крупными дать это невозможно). Сначала нам показалось, что портье тотчас же потерял к нам всякий интерес. Он взял деньги в руки. Несколько раз пересчитал, бормоча что-то себе под нос. Потом, бросив нам по-английски "Минуточку", подскочил к телефону и заговорил по-арабски. Я понял, что он совершенно искренне озабочен уютом нашего жилища. Портье опустил трубку и немедленно схватил другую. Мы с женой чувствовали себя двойным пупом земли. Может, и правда Джерба - это Огигия, "где пуп обретается моря"?..

- Видишь, как работают здесь 15 евро, - сказала мне Наташа.

- Ну а что, - пожал плечами я, - мы всего лишь доплатили за улучшение наших жилищных условий. Это не возбраняется.

Портье подошел к нам и сказал, что мы должны подождать пять минут: сейчас придет слуга, возьмет наши вещи!

- Ну, хорошо, - пробормотал я, - пять минут подожду.

Мы шли по тропическому саду за статным красивым арабом в бардовом сюртуке. Вдоль дорожек росли кусты с крупными цветами и пальмы с гроздьями зелёных фиников. В ветвях растений истошно верещали цикады. Слуга тащил два наших чемодана куда-то вглубь сада, подальше от главного корпуса и самого большого бассейна - туда, где, как я понял, и расположено наше бунгало. Правда, меня немного смущал тот факт, что номер комнаты начинается не "на четыреста", а "на четыре тысячи": 4880. Но потом выяснилось, что последняя (четвертая) цифра этого числа означала лишь одно: комната расположена на втором этаже ("коттеджи" в этой части тропического сада - двухэтажные). Оно и к лучшему: мало ли кто тут слоняется под окнами первого этажа, возле балкона, где я, видимо, буду сушить плавки и полотенца... Было ясно, что это уже "Сезар" - 5-зведочный отель, куда мы так стремились.

Ещё когда мы ехали из аэропорта в отель, нас предупредили, что жить мы будем в 4-звездочной гостинице и далеко не в каждой комнате есть сейф. Но ничего страшного, мол, все сейфы расположены на первом этаже возле стойки портье, и достаточно только подойти и назвать номер своей комнаты и показать ключ от сейфа. У портье будет ещё один ключ, и только вдвоем мы сможем открыть свой "кофр-фор" (это слово я выучил быстро). Едва только нам что-то понадобится в сейфе, мы можем спуститься к портье, и он поможет нам. "Ну, и зачем мне этот тухлый компот?" - подумал я. "Едва только понадобится"? Да мне всегда надо! Я беру из сейфа деньги, кладу их назад, прячу туда паспорт и бумаги из турагентства, меняю обычный объектив фотокамеры на любимый макрообъектив, а тот запихиваю в сейф, беру объектив из сейф, а предыдущий возвращаю туда, прячу в сейф видеокамеру и фотоаппарат... За границей я живу в сейфе! Там я чувствую себя в безопасности. Это сколько же раз в день я буду обращаться к портье только для того, чтобы взять из сейфа десять динаров? Я не уверен, что можно эти динары оставлять в комнате просто так, без сейфа. Я уже знаю, что дверь в любую комнату в любом отеле несложно открыть за две секунды...

Не считаю себя привередливым, но есть нечто такое, что требуется мне в отеле непременно: душ с горячей водой, кондиционер, удобная кровать, минибар, чтобы в доме всегда была прохладная вода... И сейф, гарант моего спокойствия. Я уверен, что кроме меня туда никто не сможет залезть, пока я живу в этом номере. Только я один знаю код замка сейфа.

И вот мы брели к нашему бунгало, и я очень надеялся на то, что уж в пятизвездочном-то сейф есть в каждом номере. И точно: мы зашли в нашу комнату, и я сразу его отыскал - на одной из полок старинного, пахнущего старушкой шифоньера с резными дверцами. Конечно, можно было унести сейф вместе с шифоньером. Но я хотел бы посмотреть на того идиота, который пожелал бы тащить по тропическому саду большой шкаф, а заодно и сейф, где лежат мой российский паспорт и 100 динаров со всякой прочей мелочью...

Шкаф [А. Петров]

Слуга опустил наши два чемодана на пол (среди них был, разумеется, и тот, без ручки, покалеченный рукастыми грузчиками аэропорта) и обозначил движение к выходу из нашего номера. Я уже знал, что в такой ситуации надо дать человеку несколько монет. Да хотя бы одну! Но у меня не было. Не было динаров, не успел наменять. Были только "еврики". Я, конечно, знал, что 2 динара - это примерно 1 евро. Но знал я и то, что на чай в Тунисе дают 100-200 миллимов. В одном динаре - тысяча миллимов. А значит следует дать одну пятую или одну десятую динара, а если в евроцентах, то это будет... Но я не стал считать, сколько это будет. Я просто дал арабу 1 евро, и он остался доволен.

- Надо положить в сейф паспорта и деньги, я уже устала за ними следить, - сказала жена.

Я открыл дверцу шифоньера и с удовольствием воззрился на металлические бока сейфа. Вот он, миленький. И нет никакой надобности по любому поводу бежать к стойке портье в главном корпусе.

- Сейчас придумаем код позаковыристей, - сказал я, - и ты перестанешь помнить о деньгах.

Дверца сейфа была приоткрыта. Я внимательно глянул на цифровую клавиатуру кодового замка и произнёс:

- Кто-то здесь жил до нас и хранил, небось, золото и брильянты в сейфе. Наверно, менял шифры каждый день, всё перекладывал барахло своё. А код этот, я думаю, курам на смех: день рождения жены или номер домашнего телефона, любой дурак разгадает.

И тут... Даже не знаю, как это получилось. Одно моё неуклюжее движение - и дверца захлопнулась! Ещё не очень понимая, что произошло, я потянул дверцу на себя. Чёрта лысого! Калитка не отворилась. Теперь, чтобы открыть, нужно было вспомнить код замка. Ведь те, кто жили здесь до нас, установили в сейфе какой-то код. Ну, не дураки же они, правда? Наверно, придумали шифр посложнее, чем 1-2-3-4-5. И мне, прежде чем закрывать дверцу, нужно было этот код поменять. А я... я закрыл дверцу и не поменял. И поди угадай теперь, когда день рождения у его супруги или какой у него номер домашнего телефона.

- Что случилось? - спросила Наташа.

- Да вот, что-то не то с сейфом, - ответил я.

- Ну, подёргай дверцу или что там у него...

- Да нет, тут, наверно, замок защелкнулся... случайно...

- Как это "случайно"?

- Откуда же я знаю, что у них тут за сейфы дурацкие! - разозлился я. И подумал о том, что вот теперь-то мне и придется вспомнить французский язык по-настоящему. Или, на худой конец, английский.

Я уже десять лет читаю в интернете о том, что скоро, буквально на днях, будет изобретён универсальный переводчик, что-то вроде карманного толмача, умной машинки, и тогда не нужно будет учить иностранные языки вовсе. Болтают, пишут невесть что... Сволочи.

Я выбежал из комнаты и понёсся по тропическому саду.

- Ты куда? - крикнула мне вдогонку жена.

- Найду кого-нибудь...

Я хоть и не ловец, а он не зверь, но этот "кто-нибудь" уже шёл мне навстречу. Бардовый сюртук, прямая спина, правильные черты лица, аккуратно подстриженные усы. Он тащил чемоданы какой-то европейской дамы. У дамы этой, скажу прямо, слишком уж до хрена чемоданов! Таскает с собой всякое барахло. Да и некстати сейчас эта возня с её чемоданами... Я кинулся к арабу. Нужная фраза возникла в голове сама собой. Правда, английская, а не французская. (Когда после долгих лет изучения английского принимаешься вдруг на старости лет за французский, английский язык кажется тебе почти родным.)

- I'm sorry, but I can not open the door of the safe.

Он попросил назвать номер моей комнаты. Я перечислил все четыре цифры: four, eight, eight, zero. По-простому. Смерть как не хотелось произносить по-английски правильно: "четыре тысячи восемьсот восемьдесят". Он сказал, что сейчас отнесёт чемоданы и зайдёт, - сказал по-французски и по-английски, и я его понял, конечно.

Мы с женой прождали его минут десять. Я уже лепил в своей фантазии ужасные картины. Ведь код замка не так-то просто угадать. Сейф хоть и маленький, но довольно прочный. А надо будет автогеном... потому что простые слесарные инструменты здесь не помогут. А если автогеном, то корпус сейфа будет искорёжен, а это убыток отелю! Заставят оплатить штраф. Хорошо ещё, если они вскроют аккуратно, сломают только замок. Замок можно заменить... Ну, не бомбу же они туда подложат, в самом деле!!!

Человек в бардовом сюртуке постучал в нашу дверь и попросил разрешения войти. Он был очень предупредителен и галантен. Он был красив, чёрт возьми! Я сказал "please come in" и "s'il vous plait". Он спросил, говорю ли я по-французски. Я сказал, что нет, почти не говорю, "je parle un peu" <франц. немного говорю>. Тогда он достал из кармана ключик вроде универсальной дверной отмычки, какая всегда есть в халате любого психиатра в дурдоме, и одним движением руки распахнул дверцу. Я был потрясен. Моя благодарность к нему не знала границ. И он это понял сразу, потому что решил не уходить. Этот арабский слуга прочитал мне, человеку с почти университетским образованием (теперь мой институт называется университетом), лекцию по-английски о том, как надо устанавливать секретный код в замке сейфа, чтобы никто не смог туда залезть с целью что-нибудь оттуда стащить. Он говорил, и я его понимал, конечно, я ведь образованный человек. Чтобы сбросить старый код, надо нажать на кнопку в торце дверцы, "press the button..."<англ. нажмите на кнопку> "The red button!" <англ. на красную кнопку> - уточнял я со значением в голосе, демонстрируя свою феноменальную сообразительность и виртуозное владение английским. Он охотно соглашался: "Yes, sir, the red button" <англ. да, сэр, красную кнопку>. И продолжал: "...and then" <англ. а потом>, - а я уже понимал, что именно надо сделать потом, кивал: "yes, yes, I understand" <англ. да, да, я понимаю>. А сам шарил в кармане в поисках монетки, потому что он, этот красавец в бардовом сюртуке, монетку, конечно же, заслужил.

Когда он увидел, что я дал ему 2 евро, - разразился ещё одной длинной тирадой по-английски. Он сказал о том, что если у меня вдруг появятся хоть какие-то проблемы в этом отеле, я должен немедленно пригласить его, и он обязательно мне поможет. Я поблагодарил его за это предложение, а сам подумал, что вряд ли у меня возникнут ещё какие-нибудь проблемы в отеле "Cesar Thalasso" (5 звёдочек).

Пока жена перекладывала вещи из чемодана в шкаф, я изучал наше новое жилище, где нам предстояло провести две недели. Прежде всего, обратил внимание на потолок: его не было. Вернее, был, но не плоский, как обычно, а... Представьте себе, что в католической базилике вы выходите в центральный неф, поднимаете голову и смотрите на купол изнутри. Над вами огромная полусфера. Примерно то же самое было и здесь, но, конечно, в других пропорциях. Абсолютно белые, как в процедурном кабинете районной поликлиники, стены комнаты переходили в такой же белый свод над головой. "Не падайте в обморок, - вспомнил я, - но, по-моему, мы все под колпаком у Мюллера".

Потолок [А. Петров] Мензель [А. Петров]

Многие отели на острове стараются повторить стилистику мензелей - здешних жилищ с куполообразными крышами. Как правило, стены таких домов выкрашены в белый цвет изнутри и снаружи. Кто-то из туристов, побывавших на Джербе до нас, сравнил эти купола с огромными сахарными головами. У меня же возникла ассоциация с яйцами в стандартной заводской коробке. А если подняться на какую-нибудь высокую точку и сверху посмотреть на "медину" (старинный арабский квартал), это наверняка заставит вспомнить кадры из научно-фантастических фильмов: шары и полусферы поселения космических исследователей на чужой планете...

Белизну стен комнаты подчеркивала совершенно черная спинка широкой двуспальной кровати, украшенная черными мусульманскими полумесяцами, которые повернуты рогами вверх, а ещё такие же черные столики у изголовья, предназначенные для больших ночных ламп (которые были красными!), черные стулья и трюмо, черная тумбочка с черным телевизором и даже рамки фотографий на стенах - тоже черные. На снимках, выполненных в сепии, были изображены всё те же мензели, но только лет сто назад (если судить по людям, стоявшим рядом с этими стенами). Черными были даже наличники на окне. Шифоньер, разумеется, тоже. В общем, в этой белоснежной комнате всё было чёрным, кроме стен, потолка и гардин.

Комната [А. Петров]

Рама зеркала над рукомойником оказалась, конечно, тоже черной, и дверь в ванную, и ручка на двери... Зато всё остальное выглядело вполне привычно, по-европейски: бежевая шторка над ванной, желтоватый кафель, светло-кофейный фен, прочно прикрепленный к стене, белые полотенца на сушилке и табурет. Я заглянул в туалет. Интересно, есть там это или нет... Конечно, как же без этого!.. Не подумайте, что я об унитазе. Зашел и сразу увидел это торчащее прямо из стены санитарно-гигиеническое приспособление: кран и идущий из него шланг с металлическим наконечником. Ну, ещё бы! Ведь мы в мусульманской стране...

Когда-то давно я жил под одной крышей с сирийцами. Это было студенческое общежитие, арабы оказались славными надежными парнями, мы подружились, но дело не в этом. Всякий раз в туалете я сбивал ногой бутылку, которая стояла возле унитаза. В тусклом освещении уборной было мудрено заметить ее. Пустая бутылка падала на кафельный пол с оглушительным грохотом. Чудо ещё, что не разбивалась. Я выбегал в комнату и ругался: "Какой идиот оставил бутылку возле толчка? Что за шутки?" Сирийцы загадочно молчали. Сцена повторялась много раз. Наконец Хайдару, младшему, это надоело. Он отвел меня в сторонку и пояснил: "Мы, мусульмане, туалетной бумагой не пользуемся, мы пользуемся чистой водой..."

Через много лет я попал в похожую ситуацию в Египте, в Долине царей на окраине Луксора. Наша группа ушла вперёд, а я задержался, потому что заметил вагончик с буквами WC. Решил зайти. У входа сидел египтянин. Он спросил вроде как по-английски: "Мистер, вам не нужен папир?" Я понял, что он предлагает бумагу (ну, уж точно не папирус!), и отказался. Не стал объяснять, что это сейчас без надобности. А потом, собираясь уходить, подумал, что я, как человек цивилизованный, должен включить слив воды. Рычага бачка не обнаружил, зато заметил какой-то металлический шланг сбоку на стене и кнопку на наконечнике. "Вот он, слив", - подумал я. И нажал. В меня ударила мощная струя воды. И я вспомнил ту бутылку под унитазом в студенческом общежитии.

"Займёмся обедом, займёмся нарядами, заполним заботами быт..."

Убедившись в том, что кондиционер работает исправно, а в телевизоре есть один русский канал (РТР-Планета), мы выбрались на улицу, чтобы хорошенько обследовать территорию отеля. Сделав несколько шагов, мы немедленно повернули назад, потому что поняли, что при таком солнце можно носить только шорты (а кое-кому и юбку) вместе с рубашками из самой легкой ткани. Переоделись, нацепили на головы кепки, а на нос - солнцезащитные очки, вышли.

Бунгало [А. Петров]

Странно, но мы пошли в противоположную от моря сторону. Если бы я был внимательнее на нашей лоджии, обратил бы внимание не только на "сахарные головы мензелей" отеля, но и на то, что справа, если вытянуть шею, видна тонкая полоска моря. Но мы туда не пошли. Направились к главному корпусу, где нам вроде бы полагалось жить, если бы не волшебная сила европейских купюр.

От нашего бунгало (да и от других тоже) по тропическому саду разбегались дорожки, выложенные плиткой. Где-то недалеко, за пальмами и кустами, гремела музыка. Мы туда и пошли. Выбрались к главному (самому большому) бассейну, где на лежаках под грибками лежали полуголые люди, накрыв лица шляпами, кепками и детективными романами. Пробираясь к акустическим колонкам, откуда доносился могучий хип-хоп, я украдкой пытался прочитать названия этих книжек, но моего французского почти всегда было мало. Впрочем, лиц в черных масках, заскорузлых лап с револьверами и гламурных красоток на обложках было достаточно, чтобы понять, что курортники читают отнюдь не Монтеня и даже не Дюма. Отовсюду лилась французская речь. Люди отдыхали...

Бассейн [А. Петров]

Пить захотелось почти сразу. Мы подошли к бару возле бассейна и обнаружили там аппарат с кранами, откуда лилась какая угодно жидкость - кока-кола, "Фанта", "Спрайт", кока "диетическая". Не сразу врубились, что всё это "уже уплочено". Мы слишком медленно привыкали к магической силе браслетов на наших запястьях. Эти яркие клеёнчатые полоски нам прицепили на две недели - сигнал барменам и прочему обслуживающему персоналу о том, что у нас "all inclusive", "всё включено" и денег с нас брать не комильфо. В голове вертелось: "И что, вот я сейчас подойду к этому агрегату, налью себе в пластиковый стаканчик кока-колы, и никто не попросит с меня парочки динаров?" Но тут к аппарату подбежала девица лет семнадцати, вся в бикини и в брызгах воды из бассейна, взяла стаканчик, налила себе пузырящегося "Спрайта", сделала несколько глотков... брезгливо сплюнула и бросила стаканчик с напитком в большую корзину для мусора.

- Слушай, - удивилась Наташа, - они тут что?.. - И не закончила фразу. Было и так ясно: за-жра-лись.

Мы не стали больше миндальничать, решительно подступились к аппарату. Колесо разврата закрутилось. Я выпил стаканчика три колы. Люблю колу, и мне не стыдно в этом признаться. И я понял, что здесь, на Джербе, буду любить колу регулярно.

Темнокожие аниматоры-затейники устроили на площадке возле бассейна что-то вроде аэробики. Потому, собственно, и включили музыку. "Ну, нет уж, - подумал я, - под таким солнцем задирать руки и ноги - самый настоящий мазохизм". Мы с наслаждением погрузились в голубую воду бассейна, я удивился тому, какая она тёплая... горячая, горячая! И подумал: "Моча, ей-богу... Но до чего же хорошо!"

Французы в бассейне даже не пытались плавать энергично. Они совершали усилие, чтобы добраться от одного бортика до другого, цеплялись за края бассейна и замирали в истоме, закрыв глаза и подставив носы и лбы солнечным лучам. Крикливый хип-хоп в такой атмосфере был совсем неуместен. Послушать бы гайдновские концерты для валторны... Я смотрел на медленно перемещающиеся по бассейну французские тела и вспоминал звонкую фразу из записок пожившей в этом отеле туристки: "Должна отметить, что возле моря загорали и купались в основном только мы и пожилые немцы, все французы тусовались возле бассейна. Очень изнеженная нация..." Тогда эти слова меня удивили, теперь же я едва не рассмеялся.

А правда, почему они не идут на море?

На море пойдём после обеда, решили мы. Нужно зайти домой, переодеться, повесить сушиться купальники.

Об обедах и ужинах в системе "всё включено", по-моему, не писал только ленивый. Над нашим курортным стремлением во что бы то ни стало "отбить бабки" в ресторане (то есть пожрать от пуза и с запасом, чтобы вернуть хотя бы часть затраченных денег) смеются сатирики и артисты-юмористы. Туристы же в своих мемуарах вспоминают кулинарные эксцессы за границей подробно и много.

Включаю как-то телевизор, а там - пальмы, полотняные шезлонги, а в них - трое пузатых, совсем уж бесформенных мужичков в шортах, в попугаистых рубашках и с коктейлями в руках. По всему видно, что это туристы, только что вышли с обеда (ужина). И один из них спрашивает: "На фига мы "олл инклюзив" брали?". "Ну, а что, - отвечает другой, с трудом дыша, - сейчас бы ты ходил, еду искал..." "Я хотя бы ходил..." - возражает первый. Третий говорит: "Жарко как! Надо бы в бассейн прыгнуть". Ему отвечают: "Не получится. После вчерашнего нашего прыжка туда ещё воду не накачали..." Зал смеётся. Шоу "Уральские пельмени". Спектакль называется "Худеем в тесте". Ну конечно, как не ржать? Ситуация узнаваемая... Дураки, откажитесь хотя бы от минеральной воды с газом, она слишком рано заполняет и раздувает желудок. Берите без газа!!!

Кстати, от тунисской минеральной воды "Jektiss" я так и не смог отказаться: уж очень вкусная... тем более, когда всё время хочется пить. Когда отправляешься на такой, в общем-то, недорогой африканский курорт, да ещё летом (например, как мы - в августе) - подумай о том, что жажда будет мучить тебя постоянно, а спасет только браслетка "all inclusive" на твоём запястье, позволяющая тебе пить минеральную воду или обычную профильтрованную, или кока-колу, спрайт, фанту, пиво, кофе и горячий шоколад из автомата, а ещё "коктейль дня" (нечто простенькое, но с ярким названием) - пить практически круглосуточно и "бесплатно" (то есть платить не надо - всё уже заплачено в Москве).

Обитатели обоих отелей - и "Сезара", и "Джербы" - столовались в ресторане 4-звёздочного. Удивительно, но очереди перед входом в зал не было никогда. Пришёл? Входи, садись, где накрыто. На белых салфетках стоят чистые фужеры и лежат вилка и нож. Можно подойти самому и взять бутылку - или воды, или тунисского вина (красного, розового, белого). Ты знаешь, где взять, поэтому можешь обслужить себя сам. А если просто сел и ждёшь, подойдёт официант. Спросит: "Vin rose?" (франц. Розового вина?) Слово "розовый" он произносит как "рози" (с ударением на первом слоге). Принесёт, поставит на стол. А может даже и налить в фужер немного - чтобы я, клиент, попробовал и кивнул: подходит, дескать (как будто у них есть другое вино). Всё нам игры... Но если уж принесёт, готовь чаевые. Обычно это 1 динар. Официанты почему-то активно пропагандировали вино "рози". Возможно, его у них было больше всего, или оно какое-нибудь этакое... скажем, экономичное, разбавленное, что ли. Но через неделю мы распробовали красное и с тех пор брали только его. Я говорил: "Вэн руж, сильвупле!" И повторял: "Руж!" (красное), а они понимающе кивали. Это вино даже пьянило немного. За ужином выпивали бутылку красного. Если его вообще брали. Но могли взять и пиво. Называлось оно "Сахара". Подходишь к крану с пустым фужером в руках и наливаешь. Оно пенится, пузырится... Очень неплохое пиво. Особенно когда берешь пиццу, которую в этом отеле делают прекрасно. Я дважды бывал в Италии, но самую вкусную пиццу ел в Сан-Марино и в Тунисе...

Ну вот, всё-таки не удержался и стал описывать жратву. Но, поверьте, это не просто так. Кто-то ведь обязательно задаст главный вопрос: "А чем кормили?" Надо бы как-то покороче ответить... поэтому скажу: ВСЕМ. (Только, кажется, свинины не было.) Постоянно предлагали птицу (курицу, индюшатину), рыбу, мясо, несколько видов салата, молочные продукты, рис, картошку, батат, морковь свежую, морковь тушеную, помидоры, огурцы. Приправа к салатам стояла отдельно - соль, перец, масло, майонез, уксус и так далее. Продукты жареные, вареные, пареные, масло оливковое, масло ещё какое-то, блюда, приготовленные на решетке, шашлыки на "шпажках", мидии, креветки, кальмары, йогурт, мёд, творог, мюсли, варенье, тёртый пармезан... о чем ещё забыл? Супы в отеле, откровенно говоря, были дрянь (впрочем, почти везде так - в Италии, например, тоже, - мы уже привыкли). Если вам угодно супов, поезжайте лучше в Польшу, в Краков, вот там накормят самыми разнообразными вкусными супами. А на Джербе похлебать "первого", "жиденького", как говорила моя бабушка, - даже не надейся. Это компенсировалось неплохой итальянской кухней: пиццей, лазаньей, пастой. Ещё была тунисская каша кускус и... сладкий кускус (масфуф, что ли). Тунисские финики - всегда! Прекрасные тунисские арбузы. Тунисские фрукты (надо ли их перечислять?). Десерт был по-восточному великолепен: пирожные, печенье, булочки, взбитые сливки... Мороженое выставляли в трёх ванночках, а рядом - металлический сосуд со специальной лопаткой, погруженной в теплую воду, чтобы мороженое не липло к лопатке. Мороженое зелёное, белое и розовое (или коричневатое). Фисташковое, ванильное, кофейное, ещё чёрт знает какое. Зачерпнешь лопаткой мороженое, и оно опускается шариком в твою вазочку. Но можно ведь зачерпнуть не один раз...

При обильной трёхразовой кормежке предлагался ещё и полдник между обедом и ужином! А это блинчики, пончики, булочки... Каково, господа? Мы не ходили. У нас в этом время была сиеста.

Представьте себе, какой это рай для маленьких детей, которых французы, итальянцы и немцы навезли на Джербу в огромном (или, как выразился недавно один сатирик на радио, "в товарном") количестве. Оно (дитя) ещё и до стола-то не доросло, а уже знает, как зачерпнуть шарик мороженого из ванночки. Оно ещё и до ванночки-то едва дотягивается, но я покорно занимаю за ним очередь и терпеливо жду, пока малыш поковыряет лопаткой в ванночке с моим любимым жёлтым мороженым (не знаю даже, из чего оно... я про мороженое говорю). Оглушенные продуктовым изобилием дети бродят с вазочками для мороженого, сжимая в другой ручке маленькую ложечку для десерта. Дети выгребают мороженое из ванночек, и вскоре по ресторану разносится скрежет, говорящий о том, что надо срочно поднести новую партию лакомства, потому что всё, что было, уже выгребли. Малыши берут "le verre" (бокал на тонкой ножке) и бегут к аппарату, где никогда не кончается кока-кола и "Фанта". Они в безграничном количестве поглощают пирожные и пончики. Да что там! Они умудряются устроить очередь даже за полюбившейся мне пиццей, которую готовят прямо здесь же, в зале ресторана. И я благодарю бога за то, что эти дети ещё не хлещут пиво и vin rouge. А то и там, возле аппарата, которое разливает пиво в стаканы, была бы очередь.

Мы обычно довольствовались вином или минеральной водой, а затем уходили в бар, чтобы выпить горяченького. Скажем, шоколаду или капучино. Бар - это огромный зал в восточном стиле с низкими столиками и мягкими диванами. У бармена за стойкой можно было заказать "коктейль дня" (бесплатно) или же коктейль посерьёзнее (уже за деньги). "Мохито" или "Пинья Колада" стоили 11-12 динаров (5-6 евро). Французы и немцы (особенно те, что постарше) усаживались на диваны, потягивали послеобеденные коктейли и играли в нарды или карты. Иногда я замечал, что в картишки дуется вся французская семейка. Карты, шахматы и прочие настольные игры выдавались прямо здесь же, в баре. Мы тоже решили не отставать от европейцев: затеялись кидать кости. Мы знаем пару игр в кости и всегда возим с собой эти маленькие кубики с маркированными гранями. Азартно швыряли кости и подсчитывали очки. Как я понял, это никого не удивило. У отдыхающих европейцев настольные игры были в чести.

Финики в Тунисе - это символ, еда, сырье и лакомство одновременно. У входа в ресторан висело грозное предупреждение о том, что выносить еду из зала ни в коем случае нельзя. Но мы выносили... выносили финики. Они нам заменяли семечки. Лежим в своем номере, смотрим телевизор и грызём финики. Это что-то вроде попкорна. Финики в Тунисе не такие, как в России: они сухие, не липкие. Это... как описать?.. такая овальная ягодка - зеленоватая, вкусная, сладкая, с легко отделяющейся от косточки мякотью.

После обеда еле доползали до своей комнаты. Территория отеля обширная, пока дойдёшь до своего бунгало, расположенного на отшибе, подальше от шумного центрального корпуса, - выпьешь полбутылки минералки "Jektiss", которую прихватишь с собой из ресторана (воду брать разрешалось). Приходилось всегда заботиться о запасе воды в комнате. Путеводители уверяют, что в Тунисе льётся из кранов вполне подходящая для питья вода и что местные жители даже гордятся её качеством. А на экскурсии нам сказали, что своей пресной воды на Джербе нет, приходится доставлять её с материка по трубе. В общем, рисковать не хотелось, тем более что "всё включено", выносить воду из ресторана можно, а в комнате есть "мини-бар", а по-нашему - холодильник типа "Морозко". Нет, ну правда: приспичит, допустим, ночью попить воды. Пить из крана? Нет. Куда бежать? В бар? А он с двенадцати ночи до девяти часов утра закрыт. В общем, запас питьевой воды хорошо бы иметь под рукой.

Мы выходили из ресторана и, от сытости и жары едва передвигая ноги, тащились к себе в бунгало, брели меж пальмами, которые совсем не создают тени или создают-таки, сволочи, но мало. Зной делал нас слабыми и вялыми. Что? На море? Обалдела? С ума сошёл? Сгорим сразу же. Нет, домой, в номер, "удалимся под сень струй" прохладного воздуха, льющегося из кондиционера.

В тропическом саду, где стоял отель, жили кошки. Прямо под открытым небом. Ну а что? Всегда тепло: днем под сорок, ночью - двадцать семь... Эти гордые твари явно не нуждались в домиках-переносках. Очевидно, их кто-то из персонала отеля кормил тем, что бог послал. А иногда угощали и постояльцы отеля: выносили колбасу или сыр из ресторана и разбрасывали под пальмами. Особенно много колбасы и сыра была на завтраках. Но мы регулярно забывали о кошках. Явившись на завтрак, мы подходили к усатому арабскому повару и произносили великое французское слово "омлет". А иногда и сам повар деловито осведомлялся у моей жены: "Омлет, мадам?" Странно: он говорил по-французски, но мы его понимали... Прямо у нас под носом он создавал что-то вроде яичницы-болтуньи, куда добавлялась только соль, а больше ничего, никаких сливок или муки. Всё равно вкусно было. Нам это настолько понравилось, что теперь по утрам, перед тем, как отправиться на работу, я вспоминаю это лукавое "омлет, мадам?" и готовлю себе... болтунью без молока или сливок.

Тропический сад [А. Петров]

Колбасу мы брали не каждый раз, поэтому о кошках регулярно забывали. Они лежали под кустами и деревьями, довольствуясь скудной тенью пальмы. О какой тени может идти речь, когда на часах полдень, а солнце в зените? На Джербе всегда жарко? Нет, после пяти часов вечера вроде бы становится полегче - не тридцать пять, а, скажем, тридцать градусов, самое время поваляться у моря. Но это вечером. А сейчас хорошо бы отдохнуть в своем номере, включив кондиционер на полную катушку. Мы ведь с утра на ногах! Нам ведь надо подниматься утром в восемь часов, чтобы не опоздать на завтрак! Я на работу позже просыпаюсь...

- А знаешь, как по-французски "кот"? - спрашивал я у жены, когда мы брели мимо валявшихся под пальмами животных. - Лё ша!

Она понимающе кивала головой: Лёша...

Но стоило остановиться на секунду, чтобы, к примеру, поправить сползавший с ноги шлёпанец, как эти шерстяные "лёши" окружали тебя плотной толпой, вопросительно заглядывали глаза и ждали съестного. Колбаски, например. И тебе становилось стыдно. Прости, родной, опять забыл. Увы, солнце, зной, обильная трапеза - совсем мозги набекрень. Завтра - непременно...

10.

В первый раз нам пришлось буквально искать море.

Мы прошли через главный корпус отеля "Джерба Палас", по небольшой площадке с автостоянкой подошли к нашей гостинице "Сезар", чуть дальше увидели ворота с охранниками. Я отважился на простенькую французскую фразу:

- Excusez-moi, mais ou est la mer? <Простите, но где же море?>

- La mer? - удивился стражник. И показал рукой в другую сторону. Он говорил по-французски, а я его понимал: надо пройти через сад (jardin), добраться до маленького бассейна (petite piscine) с морской водой, выйти за ограду, там тоже охрана... а дальше - детский клуб, спортивные площадки, пляж, вода.

После этого объяснения мы легко нашли море. Оказалось, что до него от нашего бунгало - всего минут пять ходу, но надо идти не к главному бассейну, а в противоположную сторону.

По пути обратили внимание на другой бассейн - маленький, скромный, тихий. И, к тому же, как сказал охранник, с морской водой (eau de mer). И всего в двух минутах от нашего домика. Мы поняли, что будем ходить сюда, а не к большому бассейну, где с обеда до ночи гремит "трескотека".

Вышли за ограду отеля, попали на небольшое шоссе (на котором мы никогда не видели транспорта). Здесь, на стульчиках, сидели "охранники". Конечно, они норовили спрятаться в тень и всё переставляли, переставляли свои стульчики. Но где же её взять, эту тень в три часа дня? Африка-с... Охранники совсем не выглядели "грозными": рубашка, брюки, сандалии. И чуть ли не газетка за поясом. Сравните с нашими русскими стражами офисов, автостоянок и магазинов: те все в камуфляже, в высоких ботинках, на пупке ремень, на ягодице кобура, на бедре дубинка, в кармане рация, на башке бандана! Что ты! коммандос! Мужики серьезно играют в войнушку. А тут... Но ничего, обошлось, никто на нас за две недели не напал, всё прошло спокойно. И было приятно, что нас охраняют.

Перед пляжем [А. Петров]

Пересекли шоссе, а дальше было что-то вроде филиала пустыни: песчаные барханы, сухие чахлые растения, забор из тростника. Выложенная плиткой дорожка вела мимо спортивного комплекса: детский бассейн, волейбольная площадка, поле для мини-футбола, теннисный корт. Я подумал: какой идиот на такой жаре придёт сюда играть в футбол? Представьте себе, нашлись желающие! И в теннис играли, и в футбол.

А маленький бассейн принадлежал расположенному здесь же детскому клубу. Детей ведь в отеле традиционно много. Расслабившимся родителям, как правило, не до отпрысков, вот и сдают малышей в этот клуб, принадлежащий отелю. И детям хорошо, и взрослым. С малышами занимаются молодые воспитательницы. Устраивают для них игры, викторины, спортивные состязания, водят на обеды и прочее. Детский сад, в общем. Или "группа продлённого дня", как в советской школе. Или, наконец, пионерский лагерь. Мы спросили: всех детей принимают? Оказывается, нет, только франкоязычных. Господа, учите, учите детей французскому! Это благородно. Это всегда пригодится. Даже в Италии или Испании нет-нет да и нужен иногда французский. Тунис - бывшая колония Франции, к этому языку здесь привыкли. Французы сюда ездят точно так же, как мы в Крым: с детьми, с бабушками-дедушками, даже с инвалидами на костылях или в колясках. От Франции до Джербы, небось, полтора часа полёта... А что делать этим молоденьким воспитательницам с нашими русскими детьми, которые - не графья ведь! - даже посчитать по-французски не могут?..

Но весь этот спортивно-воспитательный комплекс - справа. А слева, как я сказал, - почти пустыня. Песок очень горяч, поэтому надо идти обутым. Чтобы ноги не вязли, джербинцы постелили для туристов ковровую дорожку до самого моря. Помнится, наши бабушки стелили такие дорожки в домах и квартирах - по коридорчику от кухни до туалета.

Дорожка [А. Петров]

Выходим на пляж. Лежаков много, на всех хватает, платить за них не надо, это "наш" пляж. В горке матрасов выбираешь тот, который "покрасивше", укладываешь его на лежак, застилаешь пляжным полотенцем, которое получаешь (а потом регулярно меняешь) в отеле, устраиваешься в тени грибка - всё, ты приготовился к солнечным и воздушным ваннам.

Посреди пляжа - бар со столиками под навесом. Пляжники то и дело туда шастают - за водичкой, пивом, коктейлями. И опять замечаешь там аппарат с колой, "Спрайтом", "Фантой"...

Море мелкое и - разное. В первый наш день вода оказалось такой чистой и прозрачной, будто ее налили из крана. И было неприятно видеть свои ноги, идущие под водой по песку. Они казались короткими и кривыми. Никаких тебе медуз и водорослей, да и рыб, кажется, тоже. Я брёл по воде и думал: вот не взял маску с трубкой - и правильно сделал, она тут без надобности. Это тебе не Хургада, ничего интересного в этой воде не найдёшь (по крайне мере, в зоне пляжа)...

Позже, на 3-4-й день, усилились волны, нанесли водорослей на берег. Арабы потом собирали эту бурую растительность с помощью специального трактора и так и оставляли рыхлыми кучами на берегу. В бурном море и песок поднимается, залезает в плавки. Не понимаю, почему все восхищаются этим элементом отдыха на Джербе: "Пляж - белый мелкий песочек, африканское Таити!" Я ещё месяц удалял из карманов шорт этот белый песочек. Да и ноги горячий песок обжигает больше, чем крымская галька.

Впрочем, это я разворчался напрасно. Можно освободить свои телеса от песка в душе - хоть у себя в номере, хоть прямо здесь, на пляже, где льётся пресная вода. Я сам видел, как в пляжном душе, открытом всем ветрам, какая-то зарубежная туристка устроила себе долгое купание с мылом и шампунем, а заодно и постирушку - совсем как русская тётка в какой-нибудь деревне.

Зато как приятно войти в тёплое, отвратительно тёплое море и идти, идти, пока вода не дойдёт тебе хотя бы до плеч! Взрослым такой пологий берег, может быть, и не очень-то понравится, а вот детям - блаженство! Вошли в воду, легли у берега или давай гулять вперёд-назад по колено или по пояс в воде - везде неглубоко, и родители не нервничают. А взрослым, если хочется поплавать, надо добраться почти до буйков.

Первое, что мы увидели на пляже - верблюда. Верблюдов и лошадей с пляжа не уводят часов до семи вечера, когда солнца резко и решительно ныряет за горизонт и становится сумрачно. Тогда с пляжа уходят курортники, песок быстро остывает, небо темнеет, всадники на своих арабских скакунах уносятся на закат, а верблюды, построившись в небольшой караван (папа, мама и белый верблюжонок), понукаемые хозяином, уходят вслед за всадниками. В те дни, когда мы отдыхали на острове (а это был август), солнце вело себя так: вроде висит, висит себе над горизонтом, потом вдруг прыг! - и нету солнца. По сравнению с нашими европейскими широтами, в Северной Африке оно уходит за горизонт очень быстро. Ровно в семь вечера (как в нашем случае). Упало за горизонт - значит, пора на ужин. Потому что уже семь по тунисскому времени. А это значит, что через 15 минут навалится на пляж тьма египетская, и не будет видно даже горизонта.

А пока на пляже полно туристов, погонщики не уводят своих животных.

Пляж [А. Петров]

Лежишь ты под грибком, жара, солнце медленно ползёт по небу, и ты иногда передвигаешь свой лежак в тень. Надо бы встать и пойти купаться, но там, под африканским небом, такой зной, что... не хочется идти купаться. Лень. Ну, хотя бы полежать у моря и подышать свежим бризом. Ты лежишь и дышишь... зоопарком, скотным двором, верблюдами и лошадьми. Понятное, что это вроде как завлекалочка, приглашение покататься по побережью. Местные жители этим зарабатывают. Молодые парни иногда подходят к лежащим на пляже телам и по-французски предлагают совершить "один-два тура". Скакуны у арабов удивительно красивые! Поджарые, тонконогие, лёгкие, с длинными шеями. Верблюды тоже милы: спокойные терпеливые трудяги. Весь этот зверинец хочется фотографировать постоянно. Хозяева своих верблюдов любят. Вон на одного старичка-дромадера надели соломенную шляпу, чтобы не напекло голову. А другому нацепили на лоб солнцезащитные очки. Это уже юмор, надо полагать. Верблюжата вертятся рядом - белые, беззащитные, трогательные. С ними в обнимку любят фотографироваться дети. Верблюдов на пляже так много, что вскоре туристы перестают их замечать. Некоторые дромадеры бродят по пляжу сами по себе. Рядом с верблюдами возятся в песочке дети. Тут же лысый папа, задрав зад, помогает малышам строить замки из песка. Верблюд над ними - как гора, но люди на него не обращают внимания.

Верблюд [А. Петров] Пляжная семья [А. Петров]

Мы так и не спросили, сколько стоит это удовольствие - прокатиться на верблюде вдоль моря. Хотели, конечно, но всё откладывали на завтра, да так и не собрались. Впрок ведь у арабов не спросишь: они приставучие, решат, что нам хочется поторговаться, и уже не отлипнут.

Верблюжий аттракцион пользовался у курортников устойчивой популярностью. Желающих прокатиться на лошадях было не меньше. Особенно полюбили это девушки. Они думали, вероятно, что верхом на жеребце выглядят эффектно. На Джербу ведь приезжают девчонки из Франции, Германии, Италии, их, судя по всему, где-то учат верховой езде. Держатся в седле уверенно, задницу в такт прыжкам коня поднимают умело, спинку держат прямо. А мы-то, валенки, не знаем, с какой стороны к лошади подойти, не стоит даже соваться... Европейские девушки заводят знакомства с местными парнями, хозяевами эти скакунов. Арабы - парни красивые, статные, с правильными чертами лица. Жгучие брюнеты, спортивные, мускулистые - целый день они на природе, у моря, занимаются физическим трудом. Рядом с ними полноватые немки выглядят не слишком выигрышно. Но арабы европеек любят. Девчонки это общительные, у них есть деньги, лица не прячут, да и вообще, они для арабов - экзотика. Долго переговариваются, хихикают, переглядываются. Потом, видимо, приходят к соглашению: вскакивают в сёдла и так небольшой дружной компанией пускаются в лёгкий галоп вдоль кромки моря. Это красиво. Сколько времени длятся эти прогулки, не знаю. Они уезжают, и мы о них забываем.

Всадники [А. Петров] Арба-наездник [А. Петров]

Всё это выглядит мило и романтично, но хотелось бы ещё, ко всему прочему, не дышать верблюжьими нечистотами. В первый же день я сделал кадров семьдесят с верблюдами, а потом и мне надоели эти одногорбые флегматичные существа, украшенные бахромой, плетеными веревками и разноцветными помпончиками, словно свадебные кони.

11.

После обеда у нас встреча с нашим отельным гидом Катей П. Нужно выбрать какие-то экскурсии. Жить две недели в отеле на берегу моря и никуда не съездить - по-моему, опухнешь от скуки. А мы, к тому же, не взяли ноутбук. Решили в полном смысле слова "отдыхать". Но сколько можно отдыхать? В обычной жизни мы ведь не замечаем, что половину времени у нас отнимают телевизор, компьютер и прочие "гаджеты". А если нет компьютера, как, например, в отеле на Джербе? Нет в номере, а в вестибюле главного корпуса он есть. Но туда ходить не хочется, а в номере нет: не взяли с собой. Значит, нет и Интернета. Поэтому времени вагон. Остаётся телевизор. Там всего один русский канал. Украинских и польских, к сожалению, нет, а то я бы смотрел и их. Французские, итальянские и немецкие как-то не цепляют.

Однажды я завис на арабском канале. Там долго показывали передачу... об обрезании. День циркумцизии - большой семейный праздник. Выглядит это как первое сентября в Москве: сосредоточенные лица взрослых, вся семья в сборе, торжественные разряженные родители, да и дети тоже одеты "в приличное". Нам показали, как пацанов ведут в клинику, как встречают их там медсёстры и нянечки, как обставлен весь этот ритуал в операционной. Я вижу, как мальчики боятся всего этого. Вижу, как трогательно волнуются их папы и мамы, бабушки и дедушки. И я их понимаю: если бы я был мусульманином и отвел бы своего отпрыска в клинику на обрезание - нервничал бы тоже. Нам показывают интервью с прооперированными мальчиками, которые лежат на больничных койках. Малыши отвечают слабыми голосами, не отрывая голов от подушек, и явно ждут, когда же уйдут эти настырные телевизионщики. Я думаю, что мальчикам не очень комфортно в этот день. Видно, что тунисские мамки и бабки их втайне жалеют. Но это старинный обычай, ничего не поделаешь. "Невеста будет сопротивляться, брыкаться, даже кусаться, звать милицию - но вы не обращайте внимания, это старинный красивый обычай".

На канале "РТР-Планета" мы старались застать теленовости. А иногда смотрели кино. Нам напомнили вдруг старенький "Школьный вальс" с молодыми Е. Цыплаковой, Е. Симоновой, Ю. Соломиным. А ещё показали "Комиссара" А. Аскольдова. Удивительно, но я, кажется, в первый раз досмотрел этот фильм до конца. Гениальные Нона Мордюкова и Ролан Быков!.. Есть в этом что-то сюрреалистическое: лежу в африканской гостинице на берегу моря (до Сахары километров шестьдесят) и смотрю историю о том, как во время гражданской войны в многодетной еврейской семье города Бердичева родила русская комиссарша... "Кто же тебя, Клавдия, уделал-то?" - спрашивает в фильме командир Козырев (В. Шукшин) у комиссарши Вавиловой, когда узнаёт, что она беременна. А сначала ржал прямо ей в лицо... Вполне себе санаторно-курортное кино.

Катя пришла вовремя. У нее вообще всё четко.

- Четыре экскурсии, - говорит. - Обзорная по острову, морская на пиратском судне, двухдневная по пустыне и крокодиловая ферма.

Мы сразу поняли, что возьмём три, а в пустыню не поедем. Мыслимое ли это дело - шататься по Сахаре в такую жару? Да нет, ничего страшного (уверяли нас), в автобусе есть кондиционеры. Но мы в Африке не в первый раз. Мы помним, что больше тридцати минут возле пирамиды Хеопса, например, с непривычки вряд ли выдержишь. Да ещё водой запасаться на два дня, а потом эту воду таскать с собой. А воды надо много, потому что пить хочется всегда. При мысли, что надо экономить воду, хочется пить. А солнышко в Южном Тунисе такое, что аж в глазах бело. И никакая одежда не кажется легкой. Из-под кепки стекают на лоб струйки пота. Рубашка липнет к спине. И хочется не в автобус, а в свой гостиничный номер, под кондиционер на койку. И в гостиничный ресторан. Он нам как-то сразу по душе пришёлся. На один день ещё отважились бы - как говорит мой приятель, "закрыть вопрос с Сахарой", - но два дня слоняться по пустыне, как библейский еврей... Нет уж, в другой раз.

В общем, отказались мы от Сахары. Я немного жалел, честно сказать. Было бы не так жарко, да бодрости бы побольше... Приехать на Джербу зимой, что ли?.. Читаю рекламную листовку: "Увлекательное путешествие по бесконечным песчаным просторам... Здесь снимались многие сцены для киноэпопеи "Звёздные войны"... В городе Сбитла сможете осмотреть постройки римской и византийской эпох... Посетите один из древнейших городов Туниса - Гафсу... Вас ждёт отдых в тени оазисов... Насладитесь величественными пейзажами, встретите закат и восход солнца, покатаетесь на верблюдах, отправитесь в сафари на джипах... Ночёвка в 5-звездочном отеле... Стоимость двухдневного путешествия - около $150 (включено трёхразовое питание)". Конечно, это всё интересно. И если не видел этого - обязательно надо увидеть. Но мы с женой видели. В Египте нас вывезли на джипах в прилегающую к Хургаде пустыню, доставили в поселок бедуинов, где накормили простенькой едой и напоили чаем, спели нам национальную песню, а потом покатали на верблюдах... минуты две. Пока ехали к ним в посёлок, нам показали вроде как "мираж"... но я не разглядел. А на обратном пути неслись в кромешной темноте по утрамбованному грунту пустыни и любовались невероятным звёздным небом. Запомнилось надолго. Это стоит увидеть хотя бы один раз...

Правда, те, кто поехал на экскурсию с острова Джерба, потом рассказывали нам, что оплата за такую поездку - это только начало. А там за всё доплачивай - за квадроциклы, за зоопарк в оазисе и ещё за что-то. Но, говорят, всё было интересно. Поэтому никого не собираюсь отговаривать. Если есть силы и юный задор - вперёд! В конце концов, что ещё мы вспоминаем потом всю жизнь, если не поездки в дальние страны?

Мы выбрали обзорную поездку по острову, крокодиловую ферму и морское плавание. У нас получился очень удачный график экскурсий: через три дня на четвертый. Успеешь отдохнуть, отлежаться на пляже.

Катя показала прейскурант цен местного корпуса талассотерапии. Цифры я не запомнил. Обратил внимание только на сами услуги. Массаж простой, массаж в четыре руки (заинтриговало!), сауна, турецкая баня (хамам), косметические кабинеты, чайная комната, гидромассаж, струйный душ, душ Шарко, циркулярный душ, кавитосоник, софрология... Софрология? Придется заглянуть в справочник: "Современный метод телесноориентированной психотерапии, вобравший в себя традиции Востока и Запада, объединяющий йогу, тайчи, дыхательную гимнастику, аутогенную тренировку, методы психоанализа и гипноза, помогающий снять физические и психологические последствия стресса, состояния нервозности, тревоги, страха..." Кавитосоник? "...окружает пациента приятным туманом с восстанавливающими свойствами; пространство становится более эффективным и загадочно освещённым благодаря лампам Вуда..." Непонятно, но интересно. Неплохо бы как-то выкроить свободное время между обедом, ужином и пляжем и всё-таки изведать этого наслаждения хотя бы раз... Но мы так и не собрались туда.

Немолодой отельный массажист напоминал мне школьного физрука - подтянутый, жилистый, с прямой спиной и упругой походкой, со следами былых страстей на лице, с папочкой в руке. Каждый день ходил среди тел, плавящихся на лежаках у бассейна, и ненавязчиво - иногда словами, иногда одним только своим видом - призывал туристов познать и другие удовольствия тоже. Подошёл он и к нам:

- Дойч?

Я ответил:

- Рюс.

- А-а... - протянул он. И отчалил.

Русские, наверно, не очень склонны к софрологии, хамаму и кавитосонику.

12.

В эпоху неолита на Джербе обитали те, кого потом называли берберами. Некоторые исследователи уверяют, что ещё до основания Карфагена люди, жившие возле Эгейского моря, умудрялись добираться до африканских островов в заливе Габес, который в древности именовался Малым Сиртом. Финикийцы плавали сюда тоже. Жители Тира, главного города Финикии, бывали на землях нынешнего Туниса и Ливии ещё в IX веке до нашей эры, то есть раньше, чем возникло государство Карфаген. Не просто же так, наобум, финикийская царица Эллиса выбрала берег Северной Африки своим убежищем... Остров Джерба был плотно заселён уже во времена Древнего Рима и Византии. А евреи появились на острове в 586 г. до н.э. после того, как вавилонский царь Набу-кудурри-уцур, известный как Навуходоносор II, разрушил Храм Соломона в Иерусалиме.

Поэтому турист найдет на Джербе следы многих культур: берберской, пунической, римской, византийской, еврейской, мусульманской, - следы или хорошо сохранившиеся объекты. Но, опираясь на собственный опыт, скажу, что искать их ему придётся самостоятельно, благо, что такси на острове стоит недорого. Прежде чем ехать на Джербу, путешественнику понадобится изучить специальную литературу, карты и прочее. Существует ли хороший путеводитель по Джербе (именно по Джербе!) на русском языке? Мне не попадался. В книжных магазинах продаются путеводители "вообще по Тунису", а это значит, что о каждом городишке, о каждом острове или мысе - либо пару слов, либо ничего. В таких случаях иногда выручает "пиратский интернет", который активно занимается нашим просвещением. Неплохо бы поискать книги или познавательные фильмы там. Я поискал. Нашел один видовой фильм о Джербе - симпатичный, но слишком уж короткий и малоинформативный.

Так что, как говорили древние, "исцелися сам". Надеюсь, эти мои записки помогут любознательным путешественникам "копать" в правильном направлении - хотя бы укажут, что нужно почитать перед поездкой на Джербу.

Но я ведь езжу за границу каждый год. И везде мне удаётся купить подробный фотоальбом на русском языке, путеводитель по тому городу или по той местности, где я нахожусь. Очень надеялся, что и на Джербе найду то же самое. А вот и нет! Там, вероятно, ещё не поняли, что русские будут приезжать к ним всё чаще и чаще. В небольшом городишке Мидун я обошел несколько лавок в поисках такого буклета. Книжку на русском языке так и не нашёл. На польском и украинском (ими я владею свободно) - тоже. Пришлось взять "мультилингвальный" путеводитель - брошюру на английском, французском, итальянском и немецком. Спасибо и на этом. Как-нибудь разберусь (подумал я). Лишь бы только побольше полезной информации да картинки покачественней. Уже в отеле я принялся изучать эту книжку. Фотоснимков вроде бы много, но... Ищу слова помягче, чтобы охарактеризовать это издание, и нахожу их с трудом. Качество у фотографий самое плачевное. То и дело замечаешь композиционные ошибки и технические погрешности фотосъёмки: задран горизонт, завалена вертикаль, "пересвет", "нефокус", "шевелёнка", нерациональное использование вспышки, примитивная обработка снимка (кто занимается фотографией, меня поймёт). В общем, видно, что снимал непрофессионал. Фотографий много, а текста - 2-4 строчки по каждому объекту. Халтура, одним словом. В книжной лавке был выбор из нескольких брошюр. Этот буклет мне показался самым удачным: много снимков, мелованная бумага, 108 страниц текста, продублированного на нескольких языках. Теперь же вижу, что ошибся. Цена этого путеводителя, написанного, как указано на задней стороне обложки, учителем истории и соавтором многих книг - 14 динаров (7 евро).

Так что продолжим наш краткий исторический обзор. Надеюсь, пригодится.

До III в. н.э. остров назывался Менинкс (Meninx). Были и другие названия: Браксион, Фла, Менинг, Меникс, Гирба... Мы с вами помним, что это Огигия и Остров Лотофагов. О Джербе ведь писали многие: Скилак Кариандский, Полибий, Гомер, Геродот, Теофраст, - неудивительно, что и названий немало. Во II в. до н.э. древнегреческий ученый Клавдий Птолемей упомянул остров Герра; считается, что это описка, он хотел сказать "Герба". В конце правления древних римлян это название впервые появляется уже вполне официально - Герба, Гирба. Римский историк Секст Аврелий Виктор (IV в.) написал о том, что два римских императора оказали острову Гирба честь своим рождением...

Берем в руки труд Аврелия Виктора "Извлечения о жизни и нравах римских императоров" (книга "Римские историки IV века", М., РОССПЭН, 1997). Находим любопытный фрагмент: "Вибий Галл с сыном Волузианом правили два года. <...> При них в Мезии был провозглашён императором также и Эмилиан; против него выступили они оба, но близ Интерамны их убили их собственные солдаты; отцу было примерно сорок семь лет; родились они на острове Менинге, который теперь называется Гирба". И - издательское примечание к слову "Менинг": "остров в Малом Сирте, заливе в Ливии". Путаницы, конечно, много, но мы с вами знаем уже немало. Мы понимаем, что Малый Сирт - это тунисский залив Габес, а Гирба - это Джерба.

Фраза "родились на острове Менинге, который теперь называется Гирба" (лат. creati in insula Meninge quae nunc Girba dicitur) из римского указа 254 года считается первым полноценным упоминанием названия острова.

Начинаешь читать и выясняешь, что вышеназванный труд (Epitome de caesaribus) - оказывается, "ошибочно приписывается Аврелию Виктору". Зачем же издательство выпускает в свет книгу под таким названием и указывает, что автор её - именно Аврелий Виктор? Историкам известно ведь, что этот автор написал другой труд - "О Цезарях" (De caesaribus), а уж его текст был использован анонимными авторами "Извлечений..."

Когда ищешь что-то в публикациях на историческую тему, попадаешь в водоворот путаницы и догадок. Особенно в интернете. Например, на сайте nado.znate.ru я обнаружил следующее: "Марк Эмилий Эмилиан (лат. Marcus Aemilius Aemilianus), известный как Эмилиан (ок. 207- ?253) - древнеримский император, правивший в течение трёх месяцев в 253 году. Родился в 207 или 213 г. в римской провинции Африка. Согласно "Epitome de Caesaribus" (IV век), он родился на Гирбе (современный о. Джерба у побережья Туниса) и по происхождению был мавром..." И как прикажете это понимать? Мало того что мне пришлось исправлять грамматику (латынь и неправильное употребление русских падежей), так ещё выясняется, что Эмилиан - третий римский император, родившийся на "Гирбе"... Ошибка? Французы сообщают, что на Джербе родились два императора, а русский сайт обнаружил третьего? Мне захотелось это уточнить. Кстати, чтоб уже до конца всё прояснить: "Римская провинция Африка" занимала часть территории современного Туниса и побережье современной западной Ливии вдоль залива Малый Сирт (Габес) с центром в городе Утика.

Эмилиан []

Я зашёл на английскую Википедию и обнаружил, что только что процитированная мною фраза с русского сайта - слово в слово перевод с английского: "Aemilian was born in the Roman province of Africa. According to the 4th century source Epitome de Caesaribus, he was born at Girba (modern Djerba, an island off the coast of Tunisia) and was a Moor..." Другой английский сайт утверждает, что "Эмилиан родился либо на острове Джерба в Африке, либо где-то в Мавритании". Французы же стоят на своём: "Originaire de la province de Mauretanie (Algerie actuelle) ou il naquit au debut du IIIe siecle, Marcus AEmilius AEmilianus prit le commandement de l'armee..." <франц. В провинции Мавритании (современный Алжир), где он родился в начале III века, Марк Эмилий Эмилиан принял командование армией...> Но и французская Википедия, ссылаясь на "Извлечения о жизни и нравах римских императоров", слово в слово повторяет то же самое: о том, что император родился на острове Гирба (хотя "sa famille est originaire de Mauretanie" - "его семья происходит из Мавритании"). Английская "Онлайн-энциклопедия римских императоров" тоже предлагает несколько версий места рождения этого малозначительного правителя Древнего Рима. На русском сайте, посвященном нумизматике, утверждают, что Эмилиан был не мавританцем, а ливийцем... Остаётся только развести руками и сказать: "Учёные спорят, проблема обозначена - ждём более веских доказательств". А пока поверим в то, что на маленькой Джербе (длина береговой линии - 120 км) родились три римских императора.

Очевидно, что существование острова Джерба (Гирба) в Римской империи уже мало для кого было секретом. Вот фрагмент из "Памятной книжицы" ("Liber memorialis" - собрание заметок по истории, географии и астрономии) латинского писателя II в. н.э. Луция Ампелия: "Известнейшие острова: <...> В Ионийском море Эхинады и Строфады, Итака, Кефаления, Закинф; в Адриатическом море Кратейских островов около тысячи; в Сикулийском море Эолийских островов - восемь; в Галльском - Стоихад три, в Сиртском - Керкина, Меникс и Гирба" ("Малые римские историки", М.: Ладомир, 1996).

Итак, Луций Ампелий в своем труде назвал залив Малый Сирт морем, архипелаг Керкенна (6 островов в 80 км от Джербы на север) - "островом Керкина", а Джербу упомянул дважды: Меникс (но не Менинкс. - авт.) и Гирба... Голова кругом идёт, когда начинаешь присматриваться ко всему этому...

Карфагеняне устроили в Средиземном море несколько "перевалочных пунктов", торговых зон, удобных портов для своих судов. И один из них был на острове Менинкс. Римляне попали сюда во время Первой Пунической войны (войны с Карфагеном). В 253 г. до н.э. на острове появились военные суда под командованием Гнея Корнелия Сципиона. В те времена на острове было, по меньшей мере, три главных населённых пункта. Один из них, в 2,5 км от современного города Мидуна, называется Бургу: каменные останки поселения IV в. до н.э., керамика и развалины большого мавзолея, принадлежавшего, вероятно, нумидийской королевской семье.

Наш отель располагается в пяти километрах от Мидуна. Это значит, что на такси доехать от гостиницы до развалин Бургу можно было бы доллара за три и минут за десять. Но экскурсоводы почему-то даже не обмолвились о том, что рядом с нами есть такая интересная достопримечательность.

Второй населенный пункт располагался на юго-востоке острова, там островитяне делали пурпур - краситель из моллюска мурекса. Плиний Старший писал, что только в финикийском городе Тире делали пурпура больше. В этом месте обнаружено много обломков цветного мрамора, что косвенно позволяет судить о богатстве людей, которые здесь жили. Третий городок - Haribus - располагался на юге острова, там, где сейчас деревня гончаров Геллала, куда туристов возят регулярно.

13.

За тропическим садом ухаживали садовники-арабы. Или, может, берберы, не знаю. Идёшь, бывало, часам к двум на обед и видишь этих людей. Своим нарядом они напоминали пчеловодов: длинный голубой халат, широкополая шляпа и какая-то защитная накидка на голове, закрывающая шею, уши, плечи (вероятно, всё же не от насекомых, а от солнца). Я этих людей жалел: такая жара, тут бы добежать скорее до ресторана, до прохлады... а они стоят под солнцем, копаются в земле, подрезают кусты, поливают кактусы.

Аллея [А. Петров]

От домика к домику вели аллейки и тропки. От главного бассейна - воображаемого центра сада - разбегались веером мощёные плиткой дорожки и уводили к двухэтажным домам, возле которых росли кусты с яркими цветами. Бунгало располагались по периметру квадрата, небольшими "кварталами", дворами-колодцами. Из одного двора в другой можно было попасть через арку - совсем как в старой Москве. Каждый двор был похож на соседний, их легко можно было перепутать. Вечером, когда включали подсветку, всё это выглядело интригующе. Ты сворачиваешь на первую попавшуюся дорожку, проходишь в следующий двор и понимаешь, что угодил в лабиринт. Поначалу многие постояльцы терялись: куда идти? Сворачивали не на ту аллею, нервничали, даже пугались (я сам видел). Ну, просто потому, что уже вечер, все домики, кусты и пальмы кажутся одинаковыми, куда идти - непонятно. Сад подсвечивался большими, почти в метр высотой, "лампами Аладдина": внутри кубической оштукатуренной конструкции из бетона горел фонарь. Свет достигал, допустим, кактуса поблизости или ствола пальмы, стоявшей рядом, и тотчас же растворялся в темноте. "Дворы" освещались лампами, висевшими на стенах. В полутьме сада метались тени. Мы сначала шарахались от них: крыса! А потом поняли, что это кошки.

Ночью [А. Петров] Светильник [А. Петров]

Конструкция этого посёлка такова, что жильцы друг другу не мешают. Соседей почти не слышно - ну, только если они вдруг начнут громко разговаривать возле нашей тонкой двери. Во всём большом отеле (триста с лишним номеров) мы почти не встречали русских. Кроме французов, итальянцев и немцев были поляки, венгры, чехи, испанцы. Однажды я стоял в море и размышлял, идти ли уже на берег или "что там делать?", и тут рядом со мной женский голос произнёс певуче: "Дивись, яке сонечко, яка водичка!" Это была пышная, сдобная дивчина, она звала своего парня в море. I я усе зрозумiв: ребята приехали из Украины. Но я не стал приставать к ним с расспросами. В конце концов, это моветон: не будучи представленным, лезть знакомиться...

Несколько дней наблюдал такую картину: два старика-венгра устраивались возле бассейна поближе к бару и играли в шахматы, разложив доску на сидении стула. Можно было делать это где угодно: на лежаке, на траве под пальмой, на краю бассейна, но они предпочитали играть именно здесь. Не знаю, чем они так угодили местному бармену - обычно угрюмому неразговорчивому арабу в соломенной шляпе и старомодных штиблетах, - но он регулярно подносил им пиво. Ставил запотевшие кружки рядом с шахматной доской и с улыбкой кивал в ответ на одобрительный рокот венгерских стариков. Кажется, бармен и сам потягивал за компанию с ними из своей кружечки...

В кустах сада оглушительно орали цикады. В первые дни это радовало: мы на юге, мы в Африке... Потом стало раздражать, потому что пение цикад продолжалось почти круглые сутки. Идёшь по саду - трещат. Подойдёшь поближе к какому-нибудь кусту - замолкнут: тебя заметили, значит. Очень хотелось узнать, как они выглядят. Потрясёшь ветку - ничего оттуда не падает. Начинаешь внимательно разглядывать каждый листочек. Тишина, не поют. Ни одной цикады не увидишь, зато привлечёшь внимание других постояльцев, которые случайно окажутся поблизости: "Что он там нашёл?"

Я сказал, что цикады нас "раздражали"? Неудачное слово, давайте его вычеркнем. Потому что скрежет этих насекомых вскоре меня уже просто бесил! Это "пение" в больших дозах так же утомляет, как рёв Садового кольца, если твой балкон висит, скажем, над Павелецкой площадью Москвы. Китайская пытка! Тр-р-р, тр-р-р, тр-р-р... без остановки. В книжках по зоологии пишут, что самцы-цикады поют для привлечения самок. Что же они, кобели поганые, никак не угомонятся? И почему так громко верещат? Как это у них получается? Это что, особенность тунисского вида цикад? Снова заглянем в справочник: "Цикады используют специальную звуковую мембрану, приводимую в колебание мышцами. Получающийся металлический звук резонирует в специальных полостях внутри тела, достигая большой громкости. Южно-американская цикада способна издавать звук, похожий на свист паровоза". Что ж, спасибо, что мы не в Южной Америке... Хорошо, что в комнате есть кондиционер. Закроешь дверь на лоджию - в комнате становится прохладно, а самое главное - тихо.

Но иногда ведь хочется наслаждаться знойными ароматами тропического сада! Оставишь ненадолго дверь на лоджию открытой - набегут из сада в комнату странные существа. Большой черный таракан был мною задавлен немедленно: а вдруг в чемодан залезет, и я увезу его в Москву?.. Зашло в номер что-то корявое, страшное, нелепое, вроде медведки. А может это и есть цикада? Хотя нет, цикады вроде мух, что ли... Мы этого пришельца прогнали. Если оставишь в пепельнице на столе косточки от фиников - набегут муравьи. Похоже, они жрали всё подряд. А особенно им понравилось тунисское средство от последствий загара "Solar Bronze. Olive & Citron". Густое белое молочко, смесь оливкового масла и лимонного сока, приятно пахнет цитрусовыми - только дурак не соблазнится. А муравьи, судя по всему, в этом толк знали. До поездки в Тунис мы прочитали о том, что это "местное натуральное средство способствует приобретению волшебного шоколадного оттенка кожи с персиковой ноткой". Купили в магазинчике отеля. На бутылке много всего написано по-французски и по-английски, но и - о чудо! - по-русски тоже: "Заботиться загар. Загар лечение". Мы купили и испробовали на себе. Великолепное средство, скажу я вам! Не знаю, как там персиковая нотка на шоколадной коже, а вот от ожогов нас эта смесь спасла. Как бы мы ни обгорали на солнце - а помажешься этим молочком, и кожа становится мягкой, душистой, прохладной... И никаких ожогов. Пол-литра удовольствия, причём половина осталась на следующий сезон. А если бы не убирали бутылку со стола, не осталось бы ничего. Пришлось прятать в мини-бар всё: и средства для загара, и финики, и яблоки с грушами.

...Я лежал на своей кровати и смотрел в потолок, в глубину большого белого купола над головой. Заметил на потолке пятно. А я близорук, поэтому позвал жену:

- Наташа, глянь, что там?

Она подняла голову и говорит:

- Ящерица.

- Какая ещё ящерица? Только этого не хватало...

Навел на "пятно" приближающий макрообъектив моей фотокамеры и понял: геккон. Я читал Джеральда Даррелла, видел картинки в некоторых книжках. Сомнений не оставалось: точно геккон. Вроде не опасен, но...

- Надо как-то прогнать, - говорю. - Кто знает, что у него на уме. Вот возьмёт он ночью и упадет на морду.

- На чью... м-морду?

- Допустим, на мою, - отвечаю. - Не на свою же. Что он, дурак, падать на свою морду?

Геккон [А. Петров]

Брать геккона в руки что-то не хочется. А прогнать надо. Как это сделать? Мы стали хлопать в ладоши. Ноль внимания, фунт презрения. Даже с места не сполз. Вцепился лапками в гладкую поверхность потолка и висит над кроватью.

- Надо в него что-нибудь бросить...

Я свернул полотенце в большой рыхлый комок и кинул вверх. Хорошо видел, что попал полотенцем в геккона. Полотенце упало, а геккон нет. Я бросил ещё раз. С тем же результатом.

Интересно, как он держится, на каких соплях? Этот вопрос меня заинтересовал настолько, что, вернувшись в Москву, я полез в книгу и в интернет и, конечно же, быстро нашёл ответ. Оказывается, эту загадку ученые не могли решить почти сто лет! Да что там сто лет! Даже Аристотель (а он жил, как известно, ещё до Рождества Христова) ломал голову над этим вопросом. Никаких клейких веществ лапки геккона не выделяют, особых мощных присосок у них на пальцах нет... Выяснилось, что на лапках этой ящерицы так много тончайших щетинок, что каждый такой волосок способен контактировать с поверхностью стены или потолка буквально на молекулярном уровне! Эти взаимодействия молекул называются в физике "силами Ван-дер-Ваальса", но вряд ли маленькие гекконы знают такие мудрёные термины.

Ну, хорошо, а что же нам делать? Смешно же, право, звонить в главный корпус отеля и звать на помощь слуг. Да я даже не знаю, как по-французски "ящерица"...

Я в досаде махнул в сторону потолка расправленным на всю длину полотенцем... и геккон полетел жене на голову! Раздался визг (и визжал наверняка не геккон), жена отскочила в коридор, я рухнул на кровать, а геккон упал на пол и мгновенно исчез. Вероятно, уполз под кровать.

Ночь, тишина, ровно гудит кондиционер... мы двигаем кровати, ищем геккона. Но нет его, чёрта, нигде! Под плинтус ушёл, что ли?

Что делать? Надо ложиться спать. Лежим - а уснуть не можем. Не очень-то приятно проснуться оттого, что по твоему носу пробежал геккон. Понятно, это не скорпион и не ядовитая многоножка. Но приятного всё равно мало. Негромко переговариваемся: откуда он здесь взялся? Живёт он в этом отеле, хозяин он здесь... Куда он мог уйти? А может, и не ушёл вовсе...

Жена смотрит в угол комнаты и говорит:

- Да вот же он.

Точно, сидит, голубчик. Очень хочется верить, что это именно тот, "наш", а не какой-нибудь другой. Иначе что же - их тут много?.. Опять мы стали махать одеждой и полотенцами. Открыли дверь на лоджию: уж лучше пусть тараканы заходят и кричат цикады... Геккон заполз на портьеру, я эту портьеру сильно тряхнул (как ещё не вырвал карниз из стены?). Геккон упал на пол и уполз на лоджию. Навсегда.

14.

На площадке между бассейном и главным корпусом - танцевальный пятачок. Между двумя высокими динамиками - столик, на нем - ноутбук, над ним - экран, за столом сидит аниматор, включает музыку для танцев. Ни одной песни, которую он выбирает, я не знаю. Почти ни одной. Вот разве что "Александрия, Александра" Клода Франсуа. Эта песня со мной уже почти 35 лет. И почему-то всегда застаёт меня в экзотической обстановке.

Танцплощадка [А. Петров]

Когда мне было слегка за двадцать, я три месяца работал врачом в студенческом строительном отряде в астраханских степях. В олимпийский 1980-й год нас, "ненадёжный контингент" (студентов, учащихся ПТУ, завсегдатаев детской комнаты милиции и малолетних проституток), постарались скопом выдавить из "образцовой" Москвы, притом пораньше, уже в мае. Ждали наплыва большого количества иностранных гостей, обещали им сделать эту олимпиаду незабываемой, вот и очистили столицу от тех, кто мог создавать проблемы. Кого силой вытурили, кого (как меня, например) соблазнили романтикой дальних странствий...

К тому времени Клод Франсуа был мёртв уже два года. В 39 лет смерть выглядит нелепой: музыкант принимал ванну, замигала лампочка, он полез поправить, прикоснулся к лампочке мокрой рукой... Предполагалось, что в тот год песня "Alexandrie Alexandra" немедленно станет мегахитом, сшибающим с ног. Она таковой, в конце концов, и стала. Клод Франсуа сам назначил дату релиза песни: 15 марта 1978 года. Но он не знал, что в этот день его похоронят на кладбище коммуны Даннемуа в 46 километрах к юго-востоку от Парижа...

По вечерам в нашем студенческом отряде были дискотеки. Лагерь стоял в степи, на берегу реки Ашулук. Поблизости - деревня Тамбовка, но туда идти ещё километров десять. В тридцати вёрстах от отряда - районный центр Харабали, но туда ещё надо доехать. Бараки в лагере располагались по периметру прямоугольника. Когда наваливалась ночь, сразу становилось темно, и тогда нас спасало электричество из дизеля, спрятанного в сарайчике на окраине лагеря. Из всех развлечений - рыбалка, купание в речке, гитара и дискотека. "Александру" крутили каждый день по несколько раз. Три месяца! Наш "диджей" не уставал повторять, что поёт "тот самый Клод Франсуа, который в ванне утонул".

Покрывала на девушках,

а на Ниле лодки.

Я в твоей жизни,

я в твоих объятьях,

Александра из Александрии.

Александрия,

там, где любовь танцует с ночью.

Я был уверен, что эту песню давно забыли. И вот, пожалуйста: снова то же самое - южная ночь, дискотека, "Александра из Александрии".

Ночной бассейн [А. Петров]

Я смотрел на молодых французов, которые танцевали на пятачке возле бассейна, и удивлялся синхронности их движений. Поразительно (восхищался я): человек тридцать - и все двигаются одинаково, как будто долго репетировали! Их подбадривает резкими выкриками высокий чернокожий аниматор. Он тоже вертится среди танцующих. Похоже, что это единственное, что аниматоры отеля делают хорошо: танцуют. И с детьми работают неплохо. Остальное же не выдерживает никакой критики: всё по-французски (а иногда по-итальянски), всё предсказуемо и скучно, никакой выдумки, никаких сюрпризов.

Нет, эти ребята старались. Однажды, например, пригласили всех на "спектаклё". Заявили, что это премьера. Они так кричали, что все, кто сидел за столиками кафе возле бассейна, отставили свои чашки с кофе и стаканы с коктейлями, дружно поднялись и потянулись к театру. Да, на территории отеля есть театр! Сцена, "зрительный зал" (пятнадцать рядов стульев под открытым небом). "Спектакль" - что-то вроде художественной самодеятельности студентов-первокурсников политехнического вуза. Сценки ни о чём. Всё по-французски. Иногда не видно. Иногда не слышно. И всегда непонятно: почему так ржут интуристы. Если же смысл происходящего на сцене доходил до моего сонного сознания, мне было непонятно вдвойне: ну, не смешно же! Лучше бы кинуху привезли. Арабское что-нибудь: "Белое платье" или, например, "Я вернусь к тебе". Самое время и самое место для такого кино... Нам стало скучно минут через пятнадцать, и мы ушли.

А вот танцуют аниматоры хорошо. И они, и их подопечные, которых они вытаскивали на танцплощадку. Руки и ноги как на шарнирах, спинка, грация, слаженно поворачиваются, синхронно хлопают - смотреть одно удовольствие. Тем более что всё это сплошь молодые тела, стройные, крепкие, в лучших своих джинсах, провокационно-облегающих и интригующе потёртых, и в вечерних мини-юбочках. Ах, эти француженки, ах, эти французы...

Александрия,

этим вечером я танцую среди твоих простыней.

Я съем тебя живьем,

если ты не остановишь меня.

Но сначала была детская дискотека! Говорю же, такое ощущение, что в этом отеле всё предназначено, в первую очередь, детям: спортивный клуб, неглубокий бассейн с голубоватой водичкой (при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это не водичка голубоватая, а плитка бассейна), ванны мороженого, реки кока-колы, бродячий зверинец на берегу моря, удобный подход к воде, белые покорные верблюжата, блохастые щенки на пляже и кошки под кустами в саду. В ресторане предусмотрены специальные высокие стульчики "со страховкой" - для малышей, которые только вчера научились кушать ложкой самостоятельно. Есть там и территория детского кафе: низкие столики и стульчики, как для гномов. И вот - детская дискотека. И тут я обязан сказать, что девушка-аниматор дело своё знает. По-французски трещит без остановки, объявляет, если нужно, чьи-то дни рождения, вытаскивает детишек на площадку, мгновенно разучивает с ними танцевальные фигуры, и (чудо, чудо!) малыши и подростки постарше - вся эта живописная группа - тоже, как и взрослые, начинают двигаться слаженно и дружно, хлопать и поворачиваться синхронно. Я смотрел и думал: меня в этом возрасте ни за что на свете не вытащили бы на танцевальный пятачок, я был застенчив.

Помните, в романе "Война и мир":

"- Мама велела вас просить танцевать.

- Я боюсь спутать фигуры, но ежели вы хотите быть моим учителем..."

На лицах ребят - сосредоточенность и азарт, глаза сияют в ярких вспышках разноцветных фонарей. Музыка на детской дискотеке каждый день одна и та же, но подобрана со вкусом. В эти минуты я, как правило, укладывался чуть поодаль на лежаке у бассейна - там, где в полумраке меня почти не было видно, - слушал детские песенки, совершенно мне не знакомые, и пытался понять, о чём кричит детям бойкая аниматорша.

До слёз растрогало меня караоке. Подходили к микрофону молодые французы, по одиночке и группками, и, справившись со смущением, начинали петь. Иногда у них получалось хорошо, иногда плохо, но если я слышал "On ira ou tu voudras, quand tu voudras" <"Мы пойдём туда, куда ты захочешь и когда ты захочешь" - "Бабье лето" Джо Дассена> или "Tu me dis qu'on oublie le meilleur" <"Ты говоришь, что забывают лучших" - "Баттерфляй" Даниэля Жерара>, мне казалось, что вернулись восьмидесятые, когда я был юным "земским" доктором в уездном городишке М. и слушал не хард-рок и, упаси боже, не панк, а французские и итальянские песни.

Очередная юная парочка у микрофона запела нестройными голосами, но с воодушевлением и чувством:

La lumiere du phare d'Alexandrie

Fait naufrager les papillons de ma jeunesse.

<От света Александрийского маяка

Терпят кораблекрушение бабочки моей молодости.>

Снова "Александра из Александрии" - хит сезона, хит всех сезонов, который так понятен и близок всем, кто попадает в тропическую негу Средиземноморья. У подсвеченного бассейна с голубоватой, как целестин, водой вы слышите старые хиты французской эстрады, и вам гарантировано лёгкое электрическое покалывание вдоль позвоночника и ощущение особого уюта напоённой страстями южной ночи.

15.

На обзорную экскурсию по острову повёз нас тунисский гид Далиль. Парень хорошо говорил по-русски, красиво улыбался и, конечно, был обаятельным, как все арабы. Чтобы мы запомнили его имя, предложил нам мнемоническое упражнение:

- Вы знаете Даля и Дали. А я Далиль.

Поэтому я и запомнил. Поэтому и назвал это имя здесь.

Он сразу же признался, что приехал на остров во второй раз в жизни. А в первый раз он побывал здесь ещё в детстве: на Джербу его тогда мама привезла. Вскоре мы и сами поняли, что Далиль - новичок на острове. И что мы, по сути дела, живём здесь дольше, чем он. Наш гид почти ничего не рассказал о Джербе. Вроде бы должен был подготовиться, чтобы поразить заезжих русских удивительными историческими фактами... Но Далиль в основном исполнял обязанности организатора, но не просветителя. Он совсем по-южному - мило и всем нам понятно - филонил и только на улыбки не скупился. Вероятно, он считал, что самое главное - вовремя собрать нас в автобусе, пересчитать, никого нигде не забыть и показать магазины, куда следует зайти непременно. И, самое главное, не докучать нам излишней исторической информацией: эпохальными событиями, именами, датами... А если же он всё-таки что-то рассказывал (а он таки рассказывал), слушать его было непросто: нас было много, но нам не выдали никаких новомодных приспособлений, позволяющих хорошо слышать рассказ гида (я имею в виду радиоприемники с наушниками, какие обычно дают в Италии, например). Нужно было держаться поближе к Далилю, и тогда я, наверно, не написал бы здесь, что он нам почти ничего интересного не рассказал. Возможно, я просто что-то прослушал. Но мне хотелось фотографировать, и я постоянно отвлекался.

Сначала нас привезли на пустынный берег, где на спокойной воде качались рыбацкие лодки. По пологому склону мы спустились к морю. Картина успокаивала и даже усыпляла: редкие кустики почти высохшей травы на замусоренном грунте, кучевые облака, которые добавляли пейзажу живописности, заросшие тиной камни, легкая рябь на воде, лодки, которым снилась, наверно, успешная ловля тунца где-нибудь в четырех милях от острова...

ЭльКантара [А. Петров]

Именно это место описал Р. Сабатини в романе "Меч Ислама": "...они осадили лошадей на золотистом морском пляже, на который накатывали пенные волны. Слева раскинулся огромный залив; на берегу, тянувшемся в северо-западном направлении, возвышался единственный на Джербе холм". Откуда видно, что это именно то место, где мы стоим сейчас? А вот: фраза начинается со слов "Добравшись до внешнего края перешейка...". Какого ещё перешейка? - спросите вы. Но если повернёте голову направо, то увидите, что там берег узкой косой уходит далеко-далеко в море, за горизонт. Это что-то вроде дамбы, перекрывающей полморя. Склон этой насыпи укреплен валунами, и даже издали можно увидеть на перешейке столбы с проводами и низенькие строения...

Римская дорога [А. Петров]

- Что это, Далиль?

- Античная римская дорога.

- Да-да, читал о ней перед тем, как приехать сюда...

- Вот она. Соединяет остров с материком. И сегодня она нужна так же, как и тогда, во времена римлян.

- Тех самых - древних?

- Да. Они согнали сюда рабов и построили дорогу. Без нее нельзя было. На острове нет пресной воды. Римляне умели перегонять воду по акведукам. Нужно было как-то соединить остров с материком...

- В каком же веке это было?

- Надо сообразить, - отвечает Далиль и поднимает очи к небу. - Примерно, в третьем. Или четвёртом...

Наверно, он точно не знает. Впрочем, как потом выяснилось, не знают это и русскоязычные сайты в интернете, рассказывающие об острове. О дате появления здесь дороги они не сообщают. Да и об истории строительства тоже ни слова. Кто-то написал о том, что римляне топили в этом месте свои корабли, а потом засыпали их песком и камнями. Якобы, именно так возникла насыпная дорога, уходящая далеко в море. По-моему, это чушь. Какой-то странный метод строительства. Топить собственные корабли, чтобы потом засыпать их песком и камнями? А без кораблей нельзя было? Или римляне боялись, что рабы сбегут на этих кораблях?..

А позже, дома, я прочитал на французском сайте, что римскую дорогу (французы называют ее le pont, то есть "мост") построили в конце III века... до нашей эры! И кто? Карфагеняне! Ну, а правда, как перевести эту фразу: "Son trace, qui remonterait a la fin du III siecle av. J.-C., serait l'œuvre des Carthaginois"? Видимо, тогда, за триста лет до нашей эры, граждане Карфагена затеялись строить здесь дорогу на материк, а римляне уже пришли на готовенькое. Далее читаю, что "дорогу переделали римляне, которые назвали ее Pons Zita, и в некоторых местах они пробили отверстия, чтобы устроить foulons..." Этого я не понял, поэтому обратился к автоматическим переводчикам в интернете. Те с этим словом не справились. Помог большой французско-русский словарь, изданный в СССР. Выяснилось, что foulons - это "валяльная машина". (Чего только не узнаешь, чтобы рассказать своему читателю об острове Джерба). Мне оставалось только уточнить, что же такое "валяльная машина", и тут уж помогли энциклопедии другого рода - технические. Оказалось, что это "машина для свойлачивания шерстяных товаров". И что нередко в такой машине используется принцип действия водяной мельницы.

Да простят меня читатели, остановиться я уже не мог, стал выяснять дальше: что же надо было римлянам от карфагенского "моста" с Джербы на материк? Зачем они продырявили дорогу и устроили там foulons? Да и что такое, в конце концов, это самое "свойлачивание"? Нелюбознательные могут пропустить этот абзац, остальным же читателям сообщу следующее (чуть сократив мелочи): "Свойлачиванием и валкой вырабатывают разнообразный ассортимент чистошерстяных нетканых материалов. Производство нетканых материалов этим способом состоит из нескольких этапов: 1) подготовка волокнистого материала к кардочесанию, 2) кардочесание и формирование волокнистого слоя, 3) свойлачивание или предварительное уплотнение его, 4) валка и другие операции мокрой отделки <...>. Сущность свойлачивания состоит в сближении и перепутывании волокон под действием влажно-тепловой обработки. При этом происходит уплотнение и упрочнение волокнистого слоя..." И так далее. В общем, думаю, что валенки из этого получаются отменные. Но зачем они на Джербе? Могу предположить, что римляне с помощью энергии воды в отверстиях античной дороги обрабатывали верблюжью шерсть и добивались определённого качества тканей.

Вот ещё одно описание этого места в романе Р. Сабатини: "Возглавляемые бригантиной, галеры ползли на юг по неподвижной глади моря, в которой отражалась каждая паутинка. Полный штиль сопровождался страшным зноем. Пройдя мимо островов Сфакс и Керкенна, они пересекли обширный залив Габес и наконец вошли в мелкие воды у Джербы - острова гомеровских лотофагов. Галеры осторожно миновали узкий мелководный пролив и оказались в бухте еще до начала отлива. Эта огромная и почти круглая лагуна, двадцать миль в длину и пятнадцать миль в поперечнике, лежала между скалистым берегом материка и зеленой полоской Джербы". Описание не совсем соответствует истине. Да, залив, где лежит этот остров, называется именно так: Габес. Но отсюда совсем не видны "скалистые берега материка".

- Длина дороги около семи километров, - сообщает Далиль.

Если совсем уж точно, то 7,5 километров, а ширина - 10 метров.

"Эль-Кантара" - так арабы называют эту насыпь, а заодно и то место на острове, откуда начинается "мост" на материк. Рафаэль Сабатини пишет, что "руины Эль-Кантары" - это, возможно, "бывшая римская столица Джербы". Античная дорога была сильно повреждена в 1551 году во время конфликта испанцев с Драгутом, знаменитым пиратом, который жил на этом острове. Что же произошло в том году? С вашего позволения, расскажу об этом чуть позже и как можно подробнее.

- Долго, наверно, римляне строили эту дорогу? - спросил кто-то из нашей группы.

- Это сегодня строили бы долго, - ответил Далиль. - Чуть солнце припечёт - всё, "у нас сиеста", никто не работает. А тогда было так: согнали рабов и за три года построили дорогу. И можно было ездить на материк на колесницах. А сегодня тут ездят автобусы и автомобили. И по-прежнему по античной дороге доставляется на остров пресная вода.

Совершенно случайно я наткнулся в интернете на такую реплику русскоязычной жительницы острова Джерба: "Про римский мост и легенду о затопленных кораблях сильно насочиняли. Ибо этот "мост" был построен финикийцами, а римляне тут и рядом не стояли... Почему так назвали - вопрос к французам, которые и дали ему это название... аж в 1956 году, т.е. не так давно..."

Всё-таки я прав: не римляне строили эту дамбу.

Рафаэль Сабатини называет римскую дорогу "перешейком", "полосой топей" и утверждает, что... Собственно, дадим слово ему самому: "Строго говоря, Джерба была островом лишь во время приливов, потому что юго-восточную ее оконечность соединяла с материком полоса топей, где гнездились фламинго. Но и в прилив перешеек Тарик-эль-Джемиль обеспечивал безопасное сообщение между Джербой и побережьем. Поэтому Джерба, по существу, была не островом, а полуостровом".

Ну вот, а древние римляне зачем-то утопили здесь свой флот и засыпали его камнями и песком...

Роман "Меч Ислама" написан в 1939 году. Не думаю, что с тех пор здесь, в районе Эль-Кантара, что-то изменилось. Ну, разве что опоры электропроводов на античной дороге стали другими. Но насыпь, я полагаю, существовала и тогда... Интересно, был ли Сабатини на Джербе?

16.

Зайдите на любой туристический сайт, где говорится об острове, и вы обязательно найдёте эту фразу: ""На Джербе Вы откроете для себя пятый сезон года", - так сказал про этот волшебный остров Эммануэль Гревин".

Фраза о пятом сезоне меня заинтересовала, и я стал искать полный источник. Что за Гревин такой и какую книжку он написал? А вдруг удастся найти перевод на русский язык? Это ж какой простор для беллетриста: ничего самому сочинять не нужно - бери чужое да цитируй напропалую... Друзья мои, это шутка, заявляю официально. А вспомнил я о "Гревине" потому, что хотел хоть немного описать ход моих поисков (может быть, кому-то будет интересно, из какого "пальца" я всё это высасываю).

Русский интернет никакого "Гревина" не знает и ссылается на туристические сайты, которые переписывают друг у друга не только цитаты, но и ошибки в них. Потом меня осенило: возможно, Гревин - англичанин или француз. Значит, его фамилия - Grevine или Grevin. "Эммануэль"? Возможно, Emmenuel. В итоге выяснилось, что "Гревин" - француз (а значит он Эмманюэль Грэвэн) и его имя и фамилия пишутся так: Grevin, Emmanuel. Переключил Google на французский язык и сходу вышел на такую информацию:

Grevin, Emmanuel (1880-1948)
Nationalite(s): France (национальность: француз)
Langue(s): franГais (язык: французский)
Sexe: masculine (пол: мужской)
Responsabilite(s) exercee(s) sur les documents : Auteur (Отношение к документам, ответственность - автор)
Naissance: 1880-12-25 (дата рождения)
Mort: 1948 (смерть)
Auteur d'ouvrages sur le Maghreb (автор книг о Магрибе).

Серьезно у французов дело поставлено: надо только захотеть найти. (В скобках замечу: на одном из сайтов, где публикуются драматические произведения, без моего ведома поместили мою пьесу, а в комментариях написали: "Данных об авторе нет". "Ребята, но ведь вы же это где-то взяли! Неужели там обо мне ни слова?" - крикнул я... монитору компьютера, и меня никто не услышал.)

Магриб - это регион Африки к западу от Египта: Тунис, Алжир, Ливия, Марокко. Значит, Грэвэн писал об этих странах. Возможно, об острове Джерба есть книжка... Я не ошибся. Вскоре на "проекте" books.google.ru обнаружилась книга Грэвэна: "Djerba. L'ile heureuse et le Sud-Tunisien", ed. Stock, Paris, 1937, с фотоиллюстрациями автора ("Джерба. Счастливый остров и Южный Тунис"). Мне показали обложку тридцать седьмого года, но к тексту не допустили. Впрочем, много ли было бы проку от текста при моем уровне знания французского языка?..

Зато фамилия Grevin вывела меня на примечания к трёхтомнику Фернана Броделя "Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II". Книга Э. Грэвэна об острове Джерба указывается здесь среди источников. Удача: трёхтомник переведен на русский язык. А у Броделя много чего сказано о Джербе.

Кроме того, слово "Grevin" привело меня на несколько французских сайтов, и там обнаружились иные источники, а потом ещё, ещё... В общем, в нашем следственном деле самое главное - хоть за что-то зацепиться.

И раз уж я заговорил здесь о литературных источниках, закончу эту главу некоторыми фрагментами из книг, где упоминается остров Джерба.

Вот, например, полная цитата о "пятом сезоне" из книги Э. Грэвэна: "A Sfax, l'hiver vous aura quittes; A Gabes vous trouverez le printemps; A Tozeur l'ete; et A Djerba vous decouvrirez la cinquieme saison. Mais oui Monsieur, la cinquieme saison, ce climat special A l'ile de Djerba, si etrange, fait de secheresse extreme, de brise marine, de fraicheur et de rosees nocturnes, de quelque chose de rationnel, de tempere en tout". Эту фразу мне пришлось переводить самому:

"В Сфаксе зима оставила вас; в Габесе вы нашли весну; в Таузаре - лето; а на Джербе вы открыли для себя пятый сезон. О да, месье, пятый сезон - особый климат острова Джерба, странным образом созданный из сильной засухи, морского ветерка, свежести и ночной росы - нечто разумное, умеренное во всём".

Мы всё ещё стоим на южном берегу Джербы, возле бухты, откуда берет начало античная дорога, соединяющая остров с материковым городом Зарзисом, и мне хочется процитировать ещё один фрагмент из романа Сабатини "Меч Ислама" (фрагмент, касающийся, правда, поселка Аджим, расположенного чуть западнее). Цитата довольно длинная, но я надеюсь, что читатели меня простят, ибо мастер - Рафаэль Сабатини - написал красиво:

"Пройдя через обширную лагуну, флот Драгута проследовал вдоль побережья Джербы до деревни Хум-Аджим - кучки домов вокруг белокупольной мечети. Некоторые из них были построены из камня, другие - из самана, скрепленного навозом. Крыши были тростниковыми: на болоте в изобилии рос камыш. Здесь, в этой светлой бухте, обрамленной зарослями тамариска, возле серебристой береговой линии и бросил якорь флот корсаров. Обитатели здешней плодородной равнины воспользовались его приходом, чтобы наладить торговлю. Страна была похожа на сад. Сверкающие верхушки финиковых пальм возвышались над серо-зелеными оливами, инжиром и мушмулой. Берберские женщины, изящные, без паранджей, спускались к воде с ивовыми корзинами на головах, наполненными золотистыми сливами, сочной акациевой фасолью, финиками, арбузами, хлебом, яйцами, курами и прочей снедью. В лодках с высоко вздернутыми форштевнями их ждали мужья. Подплывая к кораблям, торговцы назойливо предлагали свой товар, криками привлекали к себе внимание" (перевод А. Шарова).

Арабский географ и путешественник Иоанн Лев Африканский (ал-Хассан бин Мухаммед ал-Ваззан, 1488-1554) в своей книге "Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть" (1550) сказал об острове так:

"Джерба - это остров, расположенный по соседству с материком, примерно в одной миле от него, весь плоский и песчаный. На острове находятся бесконечные владения с финиковыми пальмами, виноградом, оливковыми и другими плодовыми деревьями. <...> Жилища на острове - это дома, удалённые друг от друга, т.е. в каждом владении есть свой дом, где живет отдельная семья. Однако есть много посёлков, где дома стоят группами. Земли там скудные, так что лишь с большими трудами как по обработке, так и по орошению, черпая воду из глубоких колодцев, жители с трудом получают немного ячменя. Из-за этого здесь возникает постоянная нехватка зерна <...>. Мясо также очень дорого" (перевод В. Матвеева).

Ал-Ваззан жил в Марокко, служил по дипломатической и торговой линии, объездил всю Северную Африку и Малую Азию. В 1518 году возле острова Джерба был взят в плен корсаром Пьетро Бовадилья и обращен в рабство. У пленника нашли бумаги, которые через несколько лет легли в основу книги. Благодаря трудам этого путешественника европейцы познакомились с географией Африки.

Ал-Ваззана преподнесли в качестве подарка папе римскому Льву X, и тот марокканца обратил в католическую веру и дал ему имена Иоанн и Лев. Понятно, что человек с такой биографией смотрел на жизнь достаточно своеобразно. И мне хочется процитировать ещё один фрагмент из его книги, тоже пессимистичный:

"Джерба приносит 80 тысяч дублей таможенных пошлин и сборов благодаря большой торговле, которая там производится, и благодаря тому, что туда приезжает много александрийских, турецких и тунисских купцов. Но люди, которые в настоящее время управляют островом, ради обладания властью прибегают в отношении друг друга к величайшим предательствам, и сын убивает отца, брат убивает брата, так что за 15 лет было убито 10 синьоров".

Совсем иначе представлял себе Джербу Гюстав Флобер. В романе "Саламбо" писатель намекает на этот остров словами ливийца Мато:

"За Гадесом <имеется в виду город. - авт.>, в двадцати днях пути по морю, есть остров, покрытый золотой пылью и зеленью, населенный птицами. На горах цветут большие цветы, курящиеся благоуханиями; они качаются точно вечные кадильницы. В лимонных деревьях, более высоких, чем кедры, змеи молочного цвета алмазами своей пасти стряхивают на траву плоды. Воздух там такой, что нельзя умереть. Я найду этот остров, ты увидишь! Мы будем жить в хрустальных гротах, высеченных у подножья холмов. Еще никто не живёт на этом острове, и я буду его царем" (перев. Н. Минского).

Цитата из упомянутого мною раньше трёхтомника Ф. Броделя: "Как венецианские острова - острова вина, так и Джерба - остров растительного масла. При малоизученных обстоятельствах, в то время как континентальный Тунис лишился своих оливковых рощ, столь многочисленных в римскую эпоху, Джерба сохранила их на своей территории. Это сбережённое богатство позволило ей и в XVI веке пользоваться привилегией исключительности. Остров стал оазисом оливкового масла в окружении прилегающих к Тунису и Триполи земель, где в основном, особенно на юге, господствовало прогорклое сливочное масло. Здесь производилось отличное и недорогое растительное масло, пригодное на все случаи жизни, даже для обработки сукна и других тканей; масло, которое было легко экспортировать, как отмечает в начале века Лев Африканский. После 1590 года англичане обратились именно к Джербе в поисках оливкового масла, которое до тех пор поставлялось им из Испании" (перев. М. Юсима).

А Гарольд Лэмб в своей книге "Султан Великолепный" об острове Джерба (переводчик почему-то именует его Йербой) отозвался так:

"...он обосновался на плодородном и болотистом острове Йерба - мирном островке праздных обитателей".

"До сих пор Тунис, подобно "острову праздности" Йербе, расположенному рядом с ним, был спокойным местом".

"Драгут и Пьяли-паша перехватили испанскую эскадру в бухте сонного острова Йерба".

Сонный остров... спокойное место... остров праздности... мирный островок праздных обитателей... Для курортников, уставших от радостей мегаполиса, звучит просто великолепно!

17.

Я уже несколько раз упомянул это имя - "Драгут". Пришло время поговорить об этом человеке - возможно, самом знаменитом из всех, которые когда-либо жили на Джербе.

Предположим, что вы собираетесь поехать не в Тунис, а в Турцию, на полуостров Бодрум. Возможно, даже готовитесь: читаете путеводитель, изучаете карты. И вот вам попадается фраза: "Город Тургутреис (до 1972 г. - Каратопрак) своё название получил в честь родившегося здесь в XV веке выдающегося адмирала Османской империи Тургут-реиса, известного в Европе под именем Драгут. Он прославился благодаря участию в длительной осаде турками острова Мальта. В нескольких километрах от города, на берегу моря, находится памятник, отмечающий место, откуда Тургут-реис впервые отчалил в море". (Кстати, "реис" - в переводе с арабского "начальник", "голова".)

Допустим, вы заглянули в ещё один "источник", а там написано: "В Кульере (Валенсия) Драгуту посвящён музей. Памятник Драгуту установлен в Стамбуле, рядом с автомагистралью Kennedy Cad, у подножья дворца Топкапы. В Слиеме (Мальта) район, где находилась первая батарея Тургута, обстреливающая форт Сент-Эльм, назван в честь Драгута - Dragut Point".

О ком, о каком "начальнике" речь? Что ещё за адмирал Ушаков выискался?

Российские туристические сайты, рекламирующие Джербу, обычно посвящают Драгуту всего несколько слов. Говорят о том, например, что после того, как осмотрены все достопримечательности, остаётся только "любоваться стаями розовых фламинго и живописными прибрежными скалами, в которых, если верить легендам, до сих пор спрятаны несметные сокровища легендарного пирата Драгута-реиса". Вы будете смеяться, но на острове я не видел ни фламинго, ни скал! Это цитата явно из другой песни. Фламинго, говорят, туда всё же залетают иногда. Но скалы... На обзорной экскурсии нас провезли почти по всему периметру Джербы, и везде, где мы были, - только пологий подход к морю, мелкие бухты или же достаточно глубокий, но такой же "равнинный" порт с кораблями и пирсами в главном городе Хумт-Сук. Это вам всё же не Коста-Брава <обрывистый скалистый берег в Каталонии>...

Драгут []

Итак, речь идёт о пирате Драгуте, мореплавателе, который служил турецкому султану. Несколько лет пират жил на Джербе, здесь у него был дом, здесь же и женился. Обычно в рекламе острова пишут вот что: "Здесь в XVI в. находилась одна из баз легендарного Драгута-реиса, которого в тунисском фольклоре называют "сиртским соколом". Для одних он был кровавым пиратом, который в 1560 г. воздвиг страшную башню Бордж-эль-Рус из черепов пяти тысяч христиан, попавших в плен во время битвы за остров, для других - отважным борцом за независимость от испанского господства". "Да где же она, где эта башня! - уже начал было возмущаться я. - Почему нам не показали её?" И успокоился, когда узнал, что Бордж-эль-Рус простояла до 1848 года, когда останки христиан были похоронены на соответствующем кладбище.

О пирате Драгуте написано много, и я уверен, что все, кому надо, найдут эти книги и статьи: "Меч Ислама" Р. Сабатини, "Драгут Реис - гроза Средиземноморья" В. Губарева, "Сулейман Великолепный" Г. Лэмба, "Золотая эпоха морского разбоя" Д. Копелева, "Серебряный ятаган пирата" М. Палева... Вспомним, что "никто не обнимет необъятного", а нас, к тому же, интересует, главным образом, остров Джерба. Поэтому о "раннем творчестве" этого головореза упомяну лишь коротко.

Тургут-реис родился в 1485 году в семье греков-мусульман. С детства этот сорвиголова увлекался "военизированными играми": стрелял из лука, метал копьё, интересовался пушками и т.д. Когда парню было 12 лет, его заметил один из военачальников Османской империи и взял к себе в Египет. Драгут жил в Александрии, где, видимо, от света маяка терпели кораблекрушение бабочки его юности, потом в Каире. И учился, учился - искусству стрелять, убивать, управлять кораблями. Упрямые фанатики добиваются в жизни многого. Драгут приобрёл навыки канонира осадной артиллерии, был бомбардиром, потом капитаном на многих судах. А когда накопил денег, купил себе бригантину и пошёл служить к корсару Синан-паше. Позже Драгут уже командовал галиотом, хорошо оснащённым самой современной артиллерией; эти орудия он купил сам. Пиратствовал в Средиземном море, грабил торговые суда...

В первой половине XVI века в этом регионе столкнулись интересы многих государств. Шла война за "сферы влияния", за право контролировать торговые пути. С одной стороны - амбиции короля Карла V, императора Священной Римской империи (так называлось объединение многих территорий Европы - Германии, Испании, Чехии, Нидерландов, Италии и др.). С другой - Франциска I, короля Франции, не дающего покоя Габсбургам (Карлу V) и правителям итальянских герцогств. А тут ещё турецкий султан, у которого в Средиземном море, разумеется, были свои интересы. А ещё - взаимная ненависть Генуи и Венеции, Генуи и Неаполя... В итальянском споре принимала активное участие и Папская область. В самой Генуе знатные кланы боролись за корону дожа. Все "субъекты" этой апеннинской "федерации" заключали договоры то с французами, то с испанцами... Об этом можно говорить много, но всегда будет мало.

В 1520 году турецкий флотоводец Хайр-ад-Дин (Хайруддин) Барбаросса пригласил Драгута в Алжир и доверил ему командование эскадрой кораблей (12 галиотов). Пират совершал набеги на Сицилию, Корсику, Сардинию, Неаполь, перехватывал итальянские и испанские суда. Это продолжалось довольно долго - лет пятнадцать. Наконец Карлу V надоело смотреть на то, как в "его владениях" бесчинствуют турецкие корсары. Он направляет в регион флот под командованием адмирала Андреа Дориа. Чтобы справиться со страшной угрозой, христианам пришлось объединиться в "Священную лигу", куда вошли Венеция, Генуя, Папская область, Испания, Мальта. В 1538 году состоялась морская битва у залива города Превезы. У христиан было больше судов, но флот императора Карла проиграл. Драгут и его команда захватили папские галеры. После этой победы пират был назначен губернатором острова Джерба и командиром флота вместо Синан-паши, которого "перевели" на другой ответственный объект - в Красное море.

Обычно Драгут "работал" летом. Зимой же ставил свои суда в бухте Джербы и отдыхал до "нового сезона". Пиратские рейды к берегам Сицилии, Корсики и Испании продолжались. Карл V не отказывался от мысли поймать неустрашимого корсара. В 1539 году Драгут разграбил остров Капрая и остановился на Корсике на ремонт. Здесь он был взят в плен объединёнными силами под командованием племянников Андреа Дориа. Четыре года Драгут был рабом на галере. Четыре года каторжного труда... он это выдержал! Если не было ветра, а надо было развить большую скорость (в бою, например, или во время погони за противником), рабы гребли из последних сил, подгоняемы кнутами надсмотрщиков, которые стояли на носу судна, в середине и на корме. Когда требовалась скорость, приходилось совершать до тридцати гребков в минуту (по одному движению в две секунды). Если кто-то из рабов от усталости или голода терял сознание, его без лишних слов выбрасывали за борт. При попытке к бегству, если гребцу удавалось как-то освободиться от своих цепей, раба убивали часовые. Драгута кормили так же, как и всех гребцов на судне: тридцать унций сухарей (примерно 900 г) и ведро воды в сутки. Иногда давали бобовую похлебку. А работа могла продолжаться и десять часов, и даже все двадцать. После долгой изнурительной погони далеко не каждый раб находил в себе силы дотянуться до ведра с водой... Спали здесь же, на скамье, возле весла. Рядом со скамьями, где сидели гребцы, стояла такая вонь, что благородные господа, капитаны и штурманы, торопились побыстрее пройти это место на корабле и при этом нюхали ароматические шарики, которые были привязаны к их рукавам.

Потом Драгут попал в тюрьму Генуи (где, между прочим, за 250 лет до этого томился в неволе венецианец Марко Поло, продиктовавший там сокамернику свою знаменитую книгу о странствиях в Азию). Генуэзская тюрьма стояла (и стоит сегодня) на берегу Лигурийского моря, прижавшись серым мрачным боком к спине первого в мире банка - банка Сан-Джорджо (Святого Георгия). Из готических окон тюрьмы была видна бухта с лодками и парусниками. Драгуту оставалось только смотреть на море через решетку окна, тосковать и мечтать о скором освобождении.

Тюрьма [А. Петров]

На снимке: старинная тюрьма в Генуе (слева) и дворец Сан-Джорджо - первый банк в мире (справа)

Хайр-ад-Дин Барбаросса много раз предлагал выкуп за своего самого лучшего капитана, но всё время получал отказ. В 1544 году флот Барбароссы, согласно договору с Франциском I (турки и французы в тот момент были заодно в войне с Испанией), по пути из Франции остановился в бухте Лигурийского моря и осадил Геную. Помимо всего прочего, начались переговоры об освобождении Драгута. "Хозяин" города Андреа Дориа пригласил Хайр-ад-Дина в свои апартаменты, и адмиралы договорились о выкупе пирата за 3000 золотых дукатов. После этого турецкий вельможа немедленно отдал Драгуту несколько своих судов, в том числе и флагман. И пират принялся за свое. В 1546 году он опустошил остров Гоцо, годом позже - несколько деревень на Мальте. В этом время умер Хайр-ад-Дин, и Драгут вместо него стал главнокомандующим османским флотом Средиземноморья.

Драгут2 []

Вскоре пират добился новой победы. Головорезами Драгута была захвачена самая быстрая галера Ордена госпитальеров "La Caterinetta", которая везла из Мальты 7000 эскудо. Деньги предназначались для строительства укреплений города Триполи. Губернатор де Ла Валетт, будущий великий магистр госпитальеров, желал во что бы то ни стало удержать Триполи во власти своего Ордена. Но все 7000 эскудо попали к Драгуту. Экипаж галеры был доставлен на остров Джерба. Де Ла Валетту пришлось заплатить крупный выкуп за пленных. Через несколько лет губернатор вернулся на Мальту. Новую сумму для укрепления Триполи он так и не смог собрать...

Ф. Бродель пишет о Драгуте: "В 1550 году он поселился в Джербе. Именно туда он возвращается в перерывах между своими путешествиями, там он зимует, окружённый своими реисами, там набирает команды. С трудом уживаясь с джербинцами, он использует их внутренние ссоры, чтобы завладеть в нужный момент в 1550 году маленьким городком Африкой в тунисском Сахеле".

В 1551 году Тургут-реис на службе у Сулеймана I получает звание капудан-паши <командующий флотом Османской империи>. Пираты грабят Рапалло (городишко возле Генуи), захватывают африканские города Сус, Монастир, Тунис, Махдию...

Ф. Бродель (цитируя книгу XVI века) в качестве примера приводит такие подвиги Драгута в это время: "В июне 1550 года <...> три корабля причалили близ Искьи, у входа в Неаполитанский залив, наблюдая за арьергардом испанского флота дона Гарсии де Толедо, который только что двинулся в направлении Сицилии. И здесь их лёгкой добычей становится корабль с провиантом (за галерами всегда следовали интендантские службы на круглых судах, защищать которые было непросто). Затем настал черёд христианского фрегата. Потом, снова у берегов Неаполя, но на этот раз между островами Вентотене и Понца - черёд барки, везущей паломников в Рим. Бриг, отделившись от своих попутчиков, возвращается оттуда на Джербу. Две фусты, продолжая путь на север, чуть позже объявились в устье Тибра, затем направились на остров Эльбу..."

Вот так и гуляла по Средиземноморью эта банда, и продолжалось это много лет, и множился список городов и островов, атакованных и разграбленных пиратами Драгута: Пантеллерия, Понца, Палми, Сорренто, Поццуоли, Кастелло, Кротоне, Шакка, Каполивери, Марчиана-Марина, Бастия, Бонифачо, Пианоза, Вьеста, Рагуза, Оспедалетти, Сан-Ремо...

К декабрю 1550 года Драгут поставил свои поизносившиеся суда - три галеры и пятнадцать галиотов - в бухте Эль-Кантара на Джербе, именно там, где от острова до материка тянется отмель с насыпью - "римская античная дорога". Проникнуть в бухту можно было только через фарватер, и эти воды находились под прицелом пушек берегового бастиона. С запада доступ в бухту был закрыт песчаной отмелью, и казалось, что ничто не угрожает кораблям Драгута, которые нуждались в ремонте. "Драгут был уверен, что в этой лагуне его никто не потревожит до прихода подкрепления. Поэтому он воспользовался случаем и приказал кренговать галеры, по пять штук за раз, и смазывать жиром их кили. В первую очередь расснастили и вывели на мелководье корабли, потрепанные бурей и нуждавшиеся в ремонте. На берегу соорудили кузницу, и рабы приступили к работе" (Р. Сабатини "Меч Ислама").

Генуэзский адмирал Андреа Дориа решил воспользоваться слабостью позиции флотилии Драгута. Весной 1551 года суда адмирала вместе с галерами вице-короля Сицилии подошли к Джербе. Вечером 12 апреля эти корабли перекрыли фарватер, ведущий в бухту Эль-Кантара. Флотилия Драгута оказалась в ловушке. Выйти из залива можно было только в том случае, если принять бой с превосходящими силами противника. Побег в открытое море по той же причине был невозможен. Генуэзский адмирал предвкушал победу. Войти в бухту он не решался (мало ли каких каверз ожидать от пиратов), но и уходить с фарватера не собирался. На всякий случай послал трирему в Неаполь и Геную с просьбой прислать подкрепление, и стал терпеливо ждать.

Шло время, Дориа наблюдал за берегом Джербы. Он видел, что Драгут готовится к серьёзной обороне. Там велись инженерные работы. С бастиона иногда постреливали в сторону галер генуэзца, но Дориа только посмеивался: редкие вражеские ядра не пугали его. Драгут "увидел, что несколько императорских галер движутся, будто производя разведку, и приказал выпалить по ним из всех пушек. Эта мальчишеская выходка помогла ему разве что отвести душу. До галер было больше мили, и Драгут прекрасно понимал, что ядра не достанут их" (Р. Сабатини). Адмирал не сомневался, что на сей раз разделается с Драгутом навсегда.

По версии Р. Сабатини, бастион здесь начали сооружать уже после того, как у входа в лагуну появились вражеские корабли. Вот как он описывает это: Драгут "приказал выкатить на сушу дюжину самых мощных пушек и сам проследил за этим. Потом послал за старым Хадабом, шейхом Джербы, и убедил его прислать на помощь несколько тысяч берберов, чтобы быстро построить крепость на мысу у входа в пролив, где предполагалось установить пушки. Затем, забыв об обеде, Драгут помчался наблюдать за возведением укреплений. Берберы и невольники возились там, будто колония муравьев. Казалось, форт вырастает прямо из-под земли. Бурые стволы финиковых пальм в шестьдесят футов длиной прикрепляли к ещё более мощным стволам старого тамариска. Из них сооружали платформу за валом из ивовых прутьев, который берберские мужчины и женщины лихорадочно засыпали землёй. Работы были, словно по волшебству, закончены за считанные часы".

А потом, через пару недель, адмиралу доложили, что на корабли, которые шли ему на помощь, напали галеры Драгута! Дориа не поверил своим ушам, но, тем не менее, это было правдой: пирату удалось вырваться из капкана.

Оказалось, что инженерные работы на берегу острова были фикцией. Драгуту удалось убедить адмирала в том, что пираты Джербы готовятся к долгой обороне. А сам велел своим людям копать канал из бухты на запад, в сторону поселка Аджим, в соседнюю лагуну Буграра. Две тысячи жителей острова вырыли канал за восемь дней! Потом разгрузили корабли, всё снаряжение переложили оттуда на плоты, которые построили за эти восемь дней. Проволокли облегченные суда, а за ними и плоты по мелководному каналу и выбрались в открытое море.

...Теперь маленькое отступление. Если сравнить, как освещается эта история, скажем, в двух разных книгах, то можно заметить, что отдельные подробности событий далеко не всегда совпадают. Обращаешь внимание на это ещё и потому, что сам побывал на южном побережье Джербы и никакого канала не увидел (неужели за последующие полтысячи лет его засыпали?), гид нам о канале ничего не рассказал. И вот теперь сидишь ты в Москве и думаешь - да правда ли всё это?.. Всматриваешься в карты и в свои фотографии и пытаешься понять, где и как это было.

Например: откуда и куда тянулся канал? Кажется, чего уж проще: есть бухта, остров, берег, мыс... Направление канала, прорытого по приказу Драгута, я нашел в книге Д.Н. Копелева "Золотая эпоха морского разбоя". Читаю: "...было выиграно время, так необходимое Драгуту, чтобы... прокопать канал из бухты на запад, к Аджиму, в открытое море". А где же первоначально остановились корабли Драгута? В книге сказано так: "Его флотилия из трёх галер и пятнадцати галиотов стояла на якоре в маленькой бухточке, расположенной около залива Эль-Кантара в восточной оконечности острова". Закроем глаза на то, что Эль-Кантара - это всё же на юге острова, а не в "восточной его оконечности". Эль-Кантара... Этим именем называют то залив, то какую-то крепость, то посёлок - разобраться сложно. А на карте острова это населённый пункт. Остальное вроде бы верно: от Эль-Кантары до города Аджим нужно двигаться по берегу острова именно на запад.

Теперь откроем роман Р. Сабатини "Меч Ислама", где это же событие описано более щедрыми красками. Обращаешь внимание на такую фразу: "Когда они возвратились в Хум-Аджим, где стоял флот корсара..." Стало быть, по Сабатини, Драгуту уже не нужно пробиваться из Эль-Кантары в Аджим: его корабли уже стоят там. Куда же пираты прорыли канал? Автор даёт ответ на этот вопрос: "...он стал ждать, пока будет завершён внешний канал, идущий от моря к заливу и заканчивающийся возле Эль-Кантары". У Сабатини вообще в этом месте много загадок: "Они начали рыть канал с внутренней части лагуны..." (где это?), "со стороны моря его запирала каменная дамба" (если смотришь на карту - непонятно), "пока будет завершён внешний канал" (а это где?). Тут или перевод неточный, или автор не очень хорошо представлял то, о чём писал.

Он вообще, судя по всему, мыслил "в обратную сторону", не так, как Д. Копелев: по Р. Сабатини, пираты пробивались не с востока на запад, а с запада на восток. Когда главный герой показывает Драгуту путь к спасению, он ведёт пирата именно от залива Буграра, от Аджима в сторону Эль-Кантара: "...всадники скакали вдоль болота, через которое тянулся перешеек шириной в две мили. Он представлял собой заросшую песчаную отмель между синим морем и голубой лагуной. Близился прилив, и волны захлёстывали пучки трав и болотные кочки, перекатываясь через узкую полоску суши. Какие-то бедуины с дюжиной верблюдов и лошадей спешили перейти перешеек, прежде чем вода затопит его". Скорей всего, это и есть "античная дорога". Впрочем, Сабатини пишет так, словно никакой дороги, построенной за три века до Рождества Христова, тут и в помине не было. И вообще не очень понятно и довольно противоречиво: "перешеек шириной в две мили", а в то же время - "узкая полоска суши"...

Зато автор не забыл украсить свой рассказ дежурной фразой: "Из высоких камышей на краю болота поднялась стая фламинго. Ритмично хлопая большими крыльями, птицы полетели на запад, будто розовое облако на фоне голубого, отливающего сталью небосвода". Ну как обойтись без иллюзорных фламинго, без этого "розового облака на голубом фоне"? Известно, что события происходят во второй половине апреля. Интересно, живут ли здесь фламинго в апреле? Туристы в своих отзывах об острове уже откровенно смеются над этим заезженным штампом туроператоров: фламинго Джербы... А уже упомянутая мною русскоязычная жительница острова возражает им на одном из сайтов: есть, есть на Джербе эти птицы. "По поводу фламинго: я их наблюдаю регулярно с ноября по февраль - точно!" Но, вероятно, всё же не в апреле.

Итак, герои романа стоят возле античной дороги. "- Пошли дальше, - сказал Просперо и повёл его к руинам Эль-Кантары, некогда, возможно, бывшей римской столицы Джербы". Если от античной дороги к Эль-Кантаре - значит с запада на восток.

Вот и разберись, кто прав, Р. Сабатини или Д. Копелев. Мне кажется, что Д. Копелев. Роман Сабатини - беллетристика, увлекательное повествование, где есть супергерой, несгибаемый воин Просперо Адорно, есть заклятые враги - семейка Дориа, есть благородный и, в то же время, жестокий разбойник, "безвыходные" ситуации, лирическая линия, трудная любовь к умопомрачительной красавице Джанне... В общем, ещё один вариант "Капитанской дочки" А.С. Пушкина. Разве тут будешь обращать внимание, в какую сторону пираты рыли канал - с запада на восток или с востока на запад?

Я смотрю на карту острова и пытаюсь понять, какова была хотя бы длина канала. Интернет-сервис Google Earth позволяет увидеть остров, его южный берег и уходящую тонкой полоской на юг, к материку, римскую дорогу. А ещё измерить длину воображаемой линии - канала, который тянется из одной бухты в другую. Даже если взять самое узкое место - перешеек мыса, отделяющего бухту Эль-Кантара от Буграры, то получается 3,85 км...

Канал [А. Петров]

Предполагаемое направление канала, прорытого по приказу Драгута (показано жёлтой линией)

Если верить книге Р. Сабатини, то длина канала была немного больше: 1 лига (то есть 4,82 км). Диалог из романа:

"- И ты пророешь канал в целую лигу длиной?

- Что в этом чудесного, если за дело возьмутся семь тысяч человек?"

Семь тысяч человек... В книге Д. Копелева сказано, что их было две тысячи. Но Сабатини даёт точную бухгалтерию:

"- ...мне, кроме рабов, понадобятся все твои солдаты и матросы, способные работать, да ещё и островитяне в придачу. По моим подсчётам, берберов тут тысяч пять. Заручись поддержкой их шейха, и пусть твои солдаты сгоняют их сюда. Если надо, то и с помощью мечей".

И вот солдаты пошли по острову - сгонять на земельные работы не только мужчин, но и женщин с детьми, всех, кто мог держать в руках кирку, мотыгу или заступ. Гонцы ходили по деревням и скликали людей. "Этих глашатаев сопровождали солдаты Драгута, чтобы жители сразу поняли, что ждёт тех, кто откажется повиноваться".

Канал рыли не по всему перешейку. Там, где почва была каменистой, надеялись на помощь валков (выструганных стволов деревьев) и на тягловую силу рабов. Пятьдесят ярдов - вроде не такой уж длинный путь... но нужно было протащить тяжёлые, хоть и освобожденные от поклажи, суда - вперёд, к следующему заливу, к воде. Оставили на месте две бригантины, и они отвлекали внимание наблюдателей Андреа Дориа. А напоследок с бастиона дали прощальный залп по эскадре генуэзского адмирала, который всё ещё ждал активных действий пирата.

Драгут3 []

...Да, Драгут всегда сражался. Он и смерть свою нашёл в бою, во время осады форта Сент-Эльм на Мальте в июне 1565 года. Турки во что бы то ни стало желали разделаться с Орденом святого Иоанна, чья укрепленная база находилась на Мальте. Драгут был против осады форта, но к его словам не прислушались. Он словно чувствовал, что здесь, на Мальте, ждёт его погибель... То ли ядро попало в Тургут-реиса (пущенное из пушки своего же войска!), то ли отлетел после выстрела осколок камня и угодил пирату в голову - свидетели утверждали разное. Так или иначе, это ранение оказалось последним. Удивительно, что во время Великой осады Мальты Драгуту было уже восемьдесят, а это значит, что бывший губернатор острова Джерба состоял на военной службе 65 лет!

После смерти Драгута остров Джерба перестал быть пиратской базой. Корсары-мусульмане нашли более надежные убежища на материке, прежде всего в Алжире.

18.

И ещё одна история, связанная с пиратом Драгутом и островом Джерба. Мне хочется рассказать её отдельно, в специальной главе (руководствуясь, главным образом, книгой Ф. Броделя "Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II").

Османская империя упорно отстаивала свои позиции на землях Северной Африки, в том числе и в Алжире. Здесь располагались главные базы пиратов, служивших турецкому султану. Не менее важным для турок был и город Триполи, особенно после того, как в 1556 году там стал править Драгут. Пятью годами ранее он отобрал этот город у Мальтийского ордена. Вице-король Сицилии, испанский гранд Хуан Франсиско де ла Серда и де Сильва (а если короче - герцог Мединасели) агитировал христианский мир отправить карательную экспедицию в Триполи. Король Филипп II (сын Карла V, который умер годом ранее) обратился к папе римскому с предложением организовать поход против турок, чтобы вернуть Триполи Мальтийскому ордену.

Именно вице-королю Сицилии Филипп II поручил организацию всей экспедиции, а непосредственное командование флотом - внучатому племяннику Андреа Дориа, адмиралу Джованни Дориа. В создании объединенного флота участвовали Генуя, Тоскана, Мальтийский орден, Монако, Папская область и Сицилия - в основном, итальянские силы. Испанские галеры по приказу короля Филиппа II были отправлены на родину, чтобы защищать родные берега от набега корсаров. Было известно, что Триполи плохо укреплён, а в его военном гарнизоне - всего 500 человек. А ещё надеялись (и напрасно) на помощь "мавров", кочевников: те конфликтовали с Драгутом и перекрывали дороги, по которым из Судана доставлялись рабы и золото в Триполи.

Филипп II планировал послать в экспедицию 8 тысяч человек. Герцог Мединасели не знал об этом решении короля и просил 20 тысяч. Король с самого начала планировал скоротечный набег на Триполи в летний сезон - подойти, разогнать мусульман, укрепиться в городе... Герцог Мединасели собирался в более долгий поход и хотел подготовиться основательно. Король писал ему, что нужно закончить дело, "пока продолжается благоприятный сезон". Филипп II торопил вице-короля Сицилии, а тот убеждал монарха, что нужно увеличить количество моряков и пехотинцев, которые примут участие в экспедиции. Нужно было собрать корабли со всего христианского побережья Средиземного моря в одном порту. Началась долгая бюрократическая переписка между Неаполем, Мессиной, Миланом, а время шло. Лето кончилось. В октябре 1559 года Филипп II заявил, что его уже тревожит исход экспедиции. Командующий сицилийскими галерами предупреждал своего вице-короля о том, что успех экспедиции зависит от быстроты действий, а опоздание может нанести ей огромный ущерб.

Наконец 1 декабря флот отправился в поход. В нём насчитывалось 54 военных корабля и 36 грузовых судов; в экспедиции приняли участие 12 тысяч человек (другие историки эту цифру оспаривают). Но уже и речи не было о внезапном нападении на Триполи. Вся Европа знала о предстоящей экспедиции. Знали и турки... Драгут укреплял свои позиции в Триполи, а в Константинополе снаряжали флот - ходили слухи, что огромный (до 250 кораблей).

Едва христиане выбрались в море, начался шторм. Потом потянулись ненастные дни. Это продолжалось два с половиной месяца, до 10 февраля 1560 года! За это время личный состав флота потерял 2000 человек: они погибли от инфекционных болезней.

Первые галеры добрались до африканских земель 16 февраля. Зашли на остров Джербу и два соседних с ним, расположенных чуть севернее (архипелаг Керкенна). Там захватили два вражеских судна, гружённых оливковым маслом, пряностями и барканами <материя или покрывала из верблюжьей шерсти>. Но два турецких галиота всё же сумели оттуда сбежать; они отправились в Константинополь и подняли тревогу. Интересно, что Драгут в это время тоже был на Джербе, но ему удалось улизнуть в Триполи.

Если бы в этот момент христианская эскадра атаковала ливийский берег, у неё было бы больше шансов на успех. Но мало того, что промедлили, так ещё и выпустили Драгута с острова. Без своего командира гарнизон Триполи вряд ли оказал бы серьёзное сопротивление. Во второй половине февраля флот короля Филиппа застрял на мели; опять началась непогода и эпидемия. В начале марта командиры христианского флота решили вернуть все свои суда на Джербу. Почему? Стало известно, что там нет Драгута. А значит можно всласть пограбить остров, загрузить трюмы оливковым маслом и верблюжьей шерстью, а заодно отдохнуть и набраться сил перед атакой на Триполи. Спокойно высадились на Джербу 7 марта. Никто из местных жителей не сопротивлялся. Герцог Мединасели торжественно установил на острове власть испанского короля. В Европу доложили, что доблестный флот его величества "взял Джербу"...

Править островом назначили шейха из местных. Герцог заявил, что всё, что потребуется солдатам (еда, одежда и т.д.), будет возмещено. Но островитян обязали платить королю Филиппу дань в размере 6 тысяч экю. На северном берегу начали возводить форт. Задача не из легких, если учесть, что на Джербе не так-то много строительного камня, извести и дерева. Местные жители гостям не помогали; правда, дали им верблюдов. Моряки страдал от лихорадки, но им пришлось переквалифицироваться в строители. А наиболее дальновидные командиры (очевидно, на тот случай, если придётся драпать) приказали грузить на свои суда барканы (или "бараканы"), верблюдов, лошадей, кожу, шерсть, растительное масло... Несмотря на трудности, вскоре на северном берегу острова вырос форт в тысячу шагов по периметру, с четырьмя бастионами по углам: Тесьерес, Ла Серда, Гонзага и Дориа.

Турки очень активно готовились к ответному удару. Стало известно, что флот Османской империи выйдет в море гораздо раньше, чем ожидалось. Обеспокоенный этой новостью вице-король Неаполя обратился к герцогу Мединасели с просьбой, чтобы тот вернул неаполитанскую пехоту в Европу, иначе, дескать, придется проводить набор среди итальянцев, "а это новые расходы"... Он писал королю: "...на мой взгляд, не стоит дожидаться, пока придёт турецкий флот, в то время как силы Вашего Величества заняты на строительстве возводимого на Джербе форта..." Более того, неаполитанский вице-король отправил на остров фрегат, чтобы вывезти оттуда своих пехотинцев. Но тут стало известно, что турецкий флот вышел в море...

Разведчики докладывали королю о "графике" передвижения кораблей Османской империи по Средиземному моря, но флот турецкого адмирала Пияле-паши шёл к острову с той же скоростью, что и вести о нём, поэтому от донесений не было проку. Расстояние между Константинополем и Джербой турки покрыли за рекордный срок - 20 суток. Герцог Мединасели ждал неприятеля только в июне, а увидел его 11 мая 1560 года. Во флоте Османской империи насчитывалось 86 галер и галиотов. А на Джербе никто не собирался драться. Там решили, что лучше быстро бежать, чем храбро сражаться. Одним из первых струсил герцог Мединасели. Оставив на Джербе часть солдат, он направил свои корабли на север, стараясь избегать столкновений с турецким флотом. Пияле-паша начал преследование. Через 3 дня турки догнали корабли герцога возле островов Керкенна, и флотилия христиан была почти полностью уничтожена. Но герцогу Мединасели всё же удалось уйти на неприметном грузовом судёнышке.

Пока турецкий адмирал гонялся за кораблями герцога, на острове Джерба высадился десант Драгута. Европейцы даже сбежать вовремя не сумели: очень уж дорожили теми "богатствами" (шерстью, маслом, тканями и т.д.), которые успели награбить. Не будь этого "ценного груза", удрали бы с острова проворнее, и жертв было бы меньше. А когда подошёл турецкий флот, на Джербе началась паника. Чтобы облегчить свои суда, с бортов сбрасывали в море тюки шерсти, сосуды с маслом, верблюдов, лошадей... Но это не помогло. Из 48 галер были разбиты 28, а многие попали в руки турок. К 18 мая до Неаполя добрались всего 5 галер. Джованни Дориа заблаговременно пересел на скромный фрегат и обманул бдительность мусульман, поэтому ему удалось спастись. В этой битве погибли, по разным данным, от девяти до восемнадцати тысяч человек, и две трети из них - гребцы галер, которые были прикованы цепями к своим вёслам.

Вскоре турки атаковали форт острова Джерба. Там укрылись оставшиеся в живых солдаты. Считалось, что запаса продовольствия им хватит на целый год. А вот с питьевой водой было трудно... Помните "Остров сокровищ" Стивенсона? Готовясь к бунту матросов, герои романа перетащили оружие и порох поближе к своим каютам и запаслись едой. А о питьевой воде забыли. Поэтому, причалив к острову, им пришлось бросить корабль и перебраться на сушу, потому что там был ручей, простой ручей... Ф. Бродель пишет о Джербе: "Если бы форт был построен не на месте старого замка, а в Рошетте, где высадился флот, тогда в распоряжении осаждённых был бы глубоководный порт и источник питьевой воды; можно было бы пробраться к ним". (Не знаю, что такое "Рошетт", на моей карте этого пункта нет. Вполне возможно, что это где-то в районе порта в городе Хумт-Сук на севере Джербы, куда, скорей всего, и подошли корабли христиан.)

Осада этой крепости продолжалась два с половиной месяца. К солдатам Драгута присоединился семитысячный десант Пияле-паши, который вернулся на Джербу после погони за герцогом Мединасели. Командование защитниками форта взял на себя испанец Альваро де Санде. Держались долго. Если моряки проявили себя трусами, то сухопутные части были верны своему долгу. Но 29 июля де Санде, понимая, что силы на исходе, вместе с солдатами предпринял вылазку за стены крепости и был взят в плен. По свидетельству других историков, де Санде просто пытался покинуть остров. Через несколько лет он был выкуплен из турецкого плена (обычная практика - знатных пленников тогда, как правило, выкупали за крупную сумму) и снова вернулся к военной службе.

Де Санде выжил, а остальные защитники форта?

Поначалу турки не проявляли особого энтузиазма, они не верили, что возьмут форт. Никакого штурма не было. Они просто заблокировали ближайшие колодцы с питьевой водой. Стояла ужасная жара; вода в бочках, которую запасли осаждённые, быстро кончилась. И форт капитулировал. Ещё одна фраза из книги Ф. Броделя (где в кавычках он цитирует письмо 1563 года): "Прежде чем форт Джерба в 1560 году сдался туркам, множество испанцев перешло на сторону противника, "распростившись со своей верой и со своими товарищами"".

31 июля турки вошли в крепость и восстановили на острове власть султана. Пияле-паша вывез с острова в Константинополь около 5000 пленных. Многие защитники форта были казнены. О пирамиде Бордж-эль-Рус, сложенной из костей и черепов христиан, сегодня иногда пишут, что "это, вероятно, легенда". Хотя бы потому, что казнённых было именно 5000 человек - подозрительное совпадение с тем, сколько пленных было вывезено в турецкую столицу... О том, что такая пирамида ("крепость") всё-таки простояла до 1848 года, сегодня свидетельствует обелиск в городе Хумт-Сук. И вроде бы в 1838 году I.G. Martini по рисунку T. Allom сделал гравюру размером 15,5х10,5 см, где изображено это сооружение из черепов, которое стоит на берегу моря.

Башня черепов []

А что же Европа? О событиях на Джербе Филипп II узнал в начале лета. К тому времени турки уже давно разогнали флот христиан. Ходили слухи, что Филипп попросил помощи у французского короля, но тот испанцу отказал. Говорили, что испанский король не столько надеется на благоприятный ответ, сколько боится получить отказ, поэтому не очень-то настаивал. Филипп II решил оказать поддержку форту, где, как он думал, томится вице-король Сицилии герцог Мединасели. Стали собирать пехоту и артиллеристов для нового похода. Через 10 дней королю сообщили, что герцог спасся. И Филипп сразу же отменил свои распоряжения, заявив, что у осаждённых провианта хватит на восемь месяцев, а у турок - только на два, и они не смогут продолжать осаду. Многие богатые господа Италии и Испании предложили объединённому флоту свои собственные галеры, а герцог Мединасели организовал на Сицилии постройку новых кораблей. Но экспедиция так и не была организована...

1 октября Пиале-паша с триумфом вошёл в Константинополь. За его зеленым флагманом следовали 15 ярко-красных галер и прочие суда. Турки палили из пушек, били в барабаны и трубили в трубы. Ликующая толпа громко кричала. Город был украшен коврами и цветами; по улицам пошли длинные вереницы пленных, и это было опасное предприятие - пройтись христианину по торжествующему Константинополю... Ислам одержал победу в борьбе за господство в Средиземном море.

Поражение на Джербе заставило европейцев задуматься о своей силе и безопасности. Разговорился "флотоводец" Мединасели. В одном из писем он заявил, что нужно извлечь силу из слабости, и пусть король "продаст всех своих подданных с потрохами, меня первого", но он, христианский монарх, должно стать хозяином на море, обеспечить покой и безопасность и защитить своих подданных. На Апеннинском полуострове решили создать антитурецкую лигу с новым лидером - Венецианской республикой. Считалось, что только Венеция может вернуть западу господство на море. Ф. Бродель пишет в своей книге: "...катастрофа в Джербе оказалась в своём роде полезной. Она указала империи Филиппа II ее средиземноморские задачи. Она заставила предпринять ответные действия. Джерба в 1560 году была высшей точкой османского могущества. Это означает, что после 1560 года оно пошло на убыль. Но это происходило не по вине турок, а вследствие огромного морского строительства, развернувшегося с этого года, начиная от Палермо и Мессины, по всем западным берегам Италии и по всему средиземноморскому побережью Испании".

19.

Мы едем в Геллалу. Это посёлок гончаров, расположенный между Эль-Кантарой и Аджимом на юге острова. Там, где работают гончары, - естественно, идет бойкая торговля изделиями из керамики. Об этом мы узнали ещё до приезда на Джербу. Удивила фраза из рекламной заметки на туристическом сайте: "Деревня Гуэллала (иногда пишут это название и так. - авт.) - отличное место для шопинга". У нас в Гадюкино теперь куды ни плюнь - везде "шопинг": в сельпо, в керосиновой лавке, на дровяном складе... Шопинг в деревне Геллала? Я себе представляю. Наверняка будут хватать на улице за руки, приглашать в свою лавку "только посмотреть", а потом начнут втюхивать товар, увлекая покупателя в долгую и скучную торговлю.

Скажу сразу, что в Геллале ничего этого не было. Торговцы терпеливо ждали, когда заинтересуются их изделиями. Но раз уж в деревне идёт торговля кувшинами и тарелками из глины, гиды повезут вас туда непременно. Ещё не факт, что они доставят вас к древнеримским или пуническим развалинам, а вот к горшкам и мискам - обязательно. Поэтому вот мой совет: если владеете искусством аренды автомобиля - берите тачку и катайтесь по острову и прилегающей материковой части Туниса сами. Пункт проката есть в городе Хумт-Сук, от туристической зоны это минут пятнадцать на такси.

Итак, едем к гончарам. Наш гид Далиль рассказывает о Геллале. Нет, не об истории деревни и не о её достопримечательностях. Он рекламирует нам лавку, где продаются чашки и тарелки.

- Я вам покажу магазин, где нужно покупать керамику, - говорит он. - Я вам гарантирую высокое качество изделий. Да, немного дороже, чем в других магазинах, зато качество стопроцентное. А в других лавках - "фифти-фифти": может быть хорошо, а может быть плохо. Но там дешевле. А здесь дороже, но лучше...

Эту песню мы прослушала раза три. А хотелось бы услышать о том, например, что основное население десятитысячной Геллалы - берберы (местные называют их jerbi), и их культура и язык под угрозой исчезновения. И что это, по сути дела, и есть тот город Haribus (в переводе с латыни - "сосуд из земли"), о котором я упоминал чуть раньше в числе трех главных населенных пунктов Джербы в стародавние времена. Или о том, что "геллала" в переводе с берберского - "гончар". И что здесь - самая высокая точка острова, холм Dhahret Guellala высотой 54 м. Не грех бы рассказать о том, что местное гончарное искусство издавна находилось под влиянием культуры народов Эгейского моря и Кипра и что гончары здесь работают с глиной уже примерно пять тысяч лет. Разве это не интересно? Белую глину предварительно вымачивают в воде, и от этого зависит оттенок изделия. Если вода пресная - оттенок будет красноватым, а белые кувшины получаются после вымачивания глины в морской воде.

Геллала [А. Петров]

Я видел там много лавок, где продаётся керамика (они на каждой улице, а не только там, куда нас привезли), и удивлялся: зачем жителям Джербы столько горшков? А иные сосуды ведь кажутся огромными! Объём некоторых кувшинов достигает 300 л! Что в них хранить в наше время? Потом сообразил: оливковое масло! Традиция со времён карфагенян и древних римлян: с острова вывозили оливковое масло в огромных количествах. А привозили сюда пресную воду. Ведь только в 1960-х годах здесь появился современный водопровод. А до той поры островитяне вырыли 4000 колодцев... В общем, гончары Геллалы без работы не оставались. Думаю, и сегодня местные жители придерживаются старых традиций. Как выяснилось позже (а не на этой экскурсии), технология гончарного ремесла в Геллале мало изменилась с древних времён: те же столы для работы, те же печи... Но в своём ремесле эти мастера достигли поэтических высот. Между прочим, это не только моё мнение. Французский врач и писатель Жорж Дюамель, назвавший гончаров Геллалы "богами глины", написал так: "J'ai cherche des poetes. J'ai trouve des potiers. Nul metier ne fait mieux penser A Dieu, A Dieu qui forma l'homme du limon de la terre..." <франц. Я искал поэтов. Я нашёл гончаров. Ни одно другое ремесло не заставляет столько думать о Боге, который создал человека из грязи земной...> ("Принц Джафар", 1924).

Глину здесь приходится добывать из шахт с плохо укреплёнными, грозящими обвалиться сводами. Но джербинцы не боятся. Спускаются под землю на глубину 13-15 метров и там, во тьме, пробираются вперед при свете тусклого светильника, а иногда даже простой свечки. Идти приходится метров сорок. Нагружают корзину глиной так, что каждая потом весит 50 килограммов. Тащат эту тяжесть к обложенному крупным камнем выходу, выбираются на свет. Автоматизировать этот труд то ли не выгодно, то ли невозможно (нет денег на это). Глину надо высушить, иначе она не будет впитывать воду. Сгружают её небольшой горкой. Глина сохнет на солнце несколько недель. Затем ломают её на мелкие кусочки и замачивают в воде. В бак с водой насыпают 50 корзин такого сырья, тщательно перемешивают, отфильтровывают от грязи, добиваясь нужного качества замеса. Печи у гончаров, как и шахты, тоже старомодные. С одной стороны печки разводят огонь, с другой ставят вылепленные, но ещё сырые сосуды. Обжиг длится четыре дня. Три дня топят дровами из пальмовых деревьев, чтобы температура в печи поднялась до 800 градусов. На четвёртый день добавляют в топку пальмовые листья, и температура достигает 1200 градусов. Затвердевшие изделия переносятся в другое помещение, куда тоже доходит жар печи, которую закрывают заслонкой. Огонь пробивается сквозь трещины в стене. Через десять дней печь остывает, и посуду вынимают. После нанесения узора её снова помещают в печь, но теперь уже в электрическую.

Как я узнал позже, некое директивное учреждение, ведающее национальными ремёслами, строго регулирует этот промысел в Тунисе и каждому региону страны определяет "фронт работ": в каком стиле должны быть выполнены керамические изделия, какой на них будет рисунок и т.д. Словом, "финифть, гжель или хохлома". Сосуды, которые выходят из-под рук гончаров, нужны ведь для хранения не только воды или оливкового масла, но и фиников, пряностей, зерна, кускуса... Глиняная посуда используется на кухне. Местные жители ловят в керамические кувшины осьминогов: забрасывают сосуды на глубину, ждут, потом поднимают, достают оттуда добычу, продают её в рестораны. А ещё из глины делают des coffres a vetements (франц. сундуки для одежды). По давней традиции такие "кофры" широко используются в здешних домах, а вот платяные шкафы - реже (возможно, из-за недостатка или дороговизны дерева... но это лишь моё предположение). А кроме того, местные жители занимаются торговлей, рыбной ловлей (добывают кефаль, которая знаменита во всей стране), земледелием (производство оливкового масла и цитрусовых), художественным плетением... не обязательно из ивового прута - не знаю, из чего, но уж наверняка подходящее растение найдётся.

Геллала музей под небом [А. Петров]

Прежде чем направить в магазин, нас знакомят с местным этнографическим музеем, который открыт в 2001 году и занимает 4 гектара земли. Это то ли парк, то ли городок, то ли диснейленд по-тунисски - в общем, крайне любопытная экспозиция под открытым небом. Белоснежные сооружения в восточном стиле, купола, минареты, мензели, жилища крестьян, мастерские ремесленников, низкорослый садик на глинистой почве, красные цветы на ослепительно белых, нагретых солнцем стенах, сувенирные лавки, кафе и вожделенная тень под навесами, сводами и портиками. И всюду - на земле, у стен, под пальмами, под открытым небом - гончарные изделия, целиком или в виде осколков, самых разных размеров и форм. Всё это построено по инициативе четырёх друзей, которые выросли на Джербе, а потом расстались, но через некоторое время решили сделать музей на самой высокой точке острове - на холме Геллалы, нашли для этого деньги. Музей работает ежедневно с 8:00 до 18:00, в августе до 22:00, во время Рамадана - до захода солнца. Путеводители по музею написаны на пяти языках: английском, французском, арабском, итальянском и немецком. Но только не на русском.

Геллала музей [А. Петров]

Мы попадаем в одно из зданий и видим в отдельных павильонах людей, замерших в самых разных позах: ремесленников, рыбаков, музыкантов... Это манекены, большие куклы в национальных нарядах. Сцены из повседневной жизни островитян. Праздники, народные обряды, семейные события. Вот целительница лечит ногу своей пациентки. Вот женщина средних лет гадает по руке молодой девушки. Продажа рыбы на аукционе. Ткач и прядильщица за работой. Человек красит ткани в яркие восточные цвета, опуская шерстяные волокна в большую бочку. Двое босоногих мужчин в красных фесках скрестили клинки, дерутся. Адвокат в своём кабинете. Две женщины возятся на кухне. Сценка обрезания: отец держит визжащего малыша у себя на коленях, к ним приближается врач с ножницами в руках; на докторе торжественная белая туника, на голове у виска - цветок (праздник ведь всё-таки). Вероятно, так, по-простому, делали это в прошлом - без анестезии в операционной, без стерильного кафеля... А вот рыбак достаёт из воды вершу с рыбой.

Воск1 [А. Петров] Воск2 [А. Петров]

Музыкант держит в руках щипковый инструмент, напоминающий домру или бандуру. Гид, который принял нашу группу в музее, вероятно, и сказал, как это называется, но в павильоне тесно и душновато, людей много, я слушаю вполуха и тороплюсь туда, где можно фотографировать без помех. А теперь вот приходится искать в справочниках, чтобы моё описание было полнее. Я рассматриваю фотоснимок: у инструмента 9 струн или струны просто сдвоены. Читаю: "Важнейшие виды инструментов, в основном общие для стран Магриба: из струнных это несколько разновидностей лютни (уд) - 4-струнная, ладовая, безладовая, рабаб, канун (72-струнный щипковый инструмент типа гуслей, очень распространённый в Тунисе)..." Под описание лучше всего подходит этот загадочный "уд" (на Руси - так вообще неприличное слово), на нём и остановимся...

Вот явно сваты, уж очень торжественны их позы и одежды. Рядом - другая сценка: какие-то мамушки и дядюшки, "наш купец, ваш товар"... Вот невеста в современном наряде - красиво, очень красиво... Всюду демонстрируется "антиквариат" - старинная мебель, ковры, сундуки, одежда, бытовая утварь.

На территории этого музея есть и верблюды. Одного мы обнаружили в полутёмном подземелье, в подвале. Само собой, с ним был хозяин. Они показывали нам, как с помощью дромадера крутят жернова, давят оливки. Этот человек стоит здесь с верблюдом целый день. Работа у него такая, способ заработать на жизнь. На нём потертые тапки и длинный черный халат, как у завхоза. На верблюде - верёвочный намордник. Неужели кусается? В подвальном сумраке моя жена подходит к человеку и верблюду, я нажимаю на затвор камеры, подвал на миг освещается фотовспышкой. Все мелкие монеты высыпаю в ладонь хозяину верблюда.

Во дворе, на солнцепёке, от которого не спасал слабый тростниковый навес, работал бербер в таком же халате и в такой же обуви, как у первого. Вдвоём с верблюдом они показывали, как обмолачивали зерно на Джербе. Дромадер тащил по кругу салазки с валами-колёсами на днище, хозяин усаживался на салазки и ехал. Колёса молотили, зерно высвобождалось из колоса. Возможно, и сегодня так делают: верблюдов на острове много, все при деле. Когда наша группа подошла, чтобы посмотреть, крестьянин стал приглашать детей, чтобы те прокатились на салазках. Он надеялся получить за это мелкую монетку.

Обмолот [А. Петров]

С площадки, где остановился наш автобус, открывалась экзотическая картина: редкие пучки запылённой агавы, кактусы и почти высохшие кусты на желтой глинистой почве; дорога, уходящая вниз, к посёлку, а вдали - синяя полоска моря и чуть изогнутый дугой горизонт, заставляющий поверить в то, что Земля круглая... Мы стояли на самой высокой точке острова - на холме Геллалы.

Геллала4 [А. Петров]

Наконец добрались до магазина, где продавалась керамика. И это был, по заверению гида, магазин какой надо, предназначенный для нас, туристов. Сначала я ведь думал: а на кой черт мне керамика? Мне что, негде хранить мои 300 литров оливкового масла? Да и что там может быть за керамика, прости господи? Горшки и плошки?.. Но когда вошёл в торговый зал - понял, что не всё так просто. Там было, было, что купить. Кувшины и другие сосуды - самые разные. Раскрашены они затейливо, рисунок непривычный, тунисский стиль узнаваем. Если глаз приучен к экзотике подобного рода, если есть предрасположенность к коллекционированию таких изделий - наверняка что-нибудь придётся по душе.

Товар был разложен на полу, на полках стеллажей у стен или на стойках в центре зала. А кое-что было даже привязано к потолку: глиняные шарообразные светильники с ажурными прорезями. Кухонная утварь самая разнообразная, и иногда мудрено было догадаться, для чего предназначен тот или иной предмет. Блюда и тарелки настольные, тарелки настенные, декоративные. Солонки, маслёнки, перечницы. Керамические модели мечетей с куполами и минаретами. Глиняные верблюды, которые не просто там ерунда какая-то, а... шейкеры для коктейлей! Предназначение этого предмета доходчиво растолковал гончар, который в этом же зале дал показательное выступление: залез на высокий подиум и, вращая свой круг, при нас сначала слепил кувшин, а потом показал, как пользоваться верблюдом. В отверстие на спине верблюда вливается один напиток (скажем, ром), а снизу, из отверстия на животе, эта жидкость не вытекает. Переворачиваем верблюда и заливаем в нижнее отверстие другую жидкость (допустим, сок). Из отверстия на спине тоже не вытекает. А потом из пасти верблюда льётся в чашку "коктейль" - смесь обеих жидкостей. Тунисские торговцы и гончары, кажется, очень гордятся этим своим гениальным изобретением. Вокруг гончара собралась толпа и благодарно поаплодировала ему за интересное шоу.

Гончар из Геллалы [А. Петров]

Мне очень понравились некоторые столовые сервизы - тарелки, блюдца, миски и блюда, вылепленные и раскрашенные в одном стиле. Но я не купил ни сервиз, ни верблюда. Не хотелось поддаваться всеобщему психозу: приехали, и не абы куда, а в саму Геллалу (!), в специальную лавку, где предлагается самый лучший в посёлке товар - значит надо купить. Потому что "когда в следующий раз?" Следует воспользоваться счастливой возможностью и купить. Тем более что можно поторговаться...

Но иногда вовремя приходит в голову самый простой вопрос: а зачем мне всё это нужно? На память? Да, неплохо бы... Но куда я это поставлю в своей маленькой квартирке, где и так уже тесно от книг и сувениров. И ещё один вопрос: как везти это в самолёте? Из памяти не выходила ручка от моего чемодана, которая в аэропорту Джербы отвалилась, как гангренозная стопа. Наши чемоданы сами по себе катаются в аэропортах на лентах транспортёра, бьются о бортики этого желоба, каким-то образом проникают в багажные отделения, долетают до Африки без нашего участия, багаж кидают грузчики на тележки - наши баулы, рюкзаки и сумки чудом живы. Во всех странах нам предлагают купить что-то хрупкое: в Египте - алебастровых котов, дешёвые кальяны и керамических скарабеев, в Венеции - изделия из стекла "с острова Мурано", в Тунисе - глиняных верблюдов, кувшины и модели мечетей... И всегда сомневаешься: вряд ли долетит до Москвы, вряд ли...

К тому же очень не хотелось торговаться с продавцами. Назойливый арабский сервис серьезно отравляет отдых в Северной Африке. Хочется побродить по лавочкам, поглазеть на заморские товары. Кто знает, что придёт мне в голову. Может, и куплю что-нибудь - скорей всего, ненужное, но необычное. Но здешние торговцы ведь никогда не отлипнут по-хорошему. Они обязательно убедят тебя в том, что ты верблюд! И вот ты сам себе уже кажешься скрягой, тебя раздражает этот бойкий сын Востока, который беззастенчиво актёрствует перед тобой, изображая то усталость, то недоумение, то искреннюю расположенность к тебе... А ты ещё должен вспоминать, как по-французски "тридцать пять", "тридцать два", "двадцать девять"...

Геллала3 [А. Петров] Геллала2 [А. Петров]

Всё же мне пришлось помочь немного нашим туристкам в торговле с арабами: я переводил с русского на английский и обратно. Уж английские-то числительные я выучил назубок ещё в детстве. Девушки покупали настенные тарелки, миниатюрные кувшинчики, керамические колокольчики и просили сбросить цену. Их, как и меня, предупредили: если не торговаться, продавец сочтёт это за оскорбление.

Мы вышли из лавки. У входа, на улице, на земле был тоже выставлен товар: кувшины от маленьких до огромных, горшки, тарелки, чашки. На сей раз не разукрашенные, а просто глиняные, желтоватые, чуть шершавые. Наверно, это и есть "белая керамика". Всё выглядело старомодно, но по-домашнему уютно, особенно на фоне горячих стен, кучевых облаков на небе и низкорослых пальм, растущих поблизости. А когда мы ехали по поселку, увидели ещё пару десятков таких же лавок с керамикой. И все торговцы, которые стояли у своих магазинов в тени дома, среди горшков и кувшинов, хмуро поглядывали на наш автобус, на нас, заморских туристов, уже, вероятно, где-то отоварившихся, и, должно быть, костерили нас, простофиль, за то, что мы покупаем всякую ерунду, покупаем где угодно, только не у них в лавке...

20.

Местных жителей и их начальство несложно понять: им хочется, чтобы туристов было больше, тогда будет развиваться инфраструктура острова, Джерба станет красивее и богаче. Того же, вероятно, хотят и российские туристические фирмы: хорошо бы, чтобы туристы интересовались островом, с удовольствием ездили туда отдыхать, тогда бойчее шла бы продажа туров. Сегодня отдых на острове не так уж и дорог. Две недели нашего пребывания в отеле "Сезар" в блаженном режиме "всё включено" обошёлся нам в 1200 долларов с человека (включая перелеты, "трансфер" из аэропорта в отель и обратно, пляжи, бары и прочее), и мы остались довольны гостиничным сервисом, кухней, климатом, солнцем и морем. В августе, в самое курортное время, пятизвездочный "Сезар", в отличие от соседнего, четырёхзвёздочного "Miramar Djerba Palace", был почти пуст...

Наверно, желанием привлечь туристов на остров и объясняется существование устойчивых легенд о Джербе, кочующих из одной рекламы в другую: скалистые берега, стаи розовых фламинго, "пятый сезон года", "можно купаться в море всегда", "самая древняя синагога в мире"... На острове вполне хорошо и без этих баек. Нужно только выбрать подходящий сезон. Например, раннюю осень или конец лета (хотя и в другое время года температура воздуха здесь не бывает ниже 15 градусов). И настроиться, понять, чего вам хочется.

В "самую древнюю синагогу" Эль Гриба нас повезли из Геллалы. До приезда на остров мне казалось, что это главный объект, который надлежит увидеть. Ещё бы: самая-самая древняя... Гид не разрушал наши иллюзии, он вообще рассказывал нам мало. Это потом уже, в Москве, выяснилось, что древнейшая синагога расположена всё-таки в Израиле; она построена в 70 году нашей эры, а значит ей почти две тысячи лет.

Ну, а этой, на острове Джерба, якобы две с половиной тысячи лет. Понятно, что отсчет идет от деяний Навуходоносора, который сжег Храм Соломона и заставил некоторых евреев эмигрировать куда глаза глядят. Эта легенда была впервые опубликована в 1849 г. в книге раввина Авраама Хаима Аддади из Триполи. И вроде бы с развалин Первого храма в Иерусалиме были привезены на Джербу несколько камней и вставлены в конструкцию сводов нынешней синагоги. Этот факт не доказан, но почему бы и мне не повторить то же самое? Или я напрасно туда ездил? Известно, однако, что от древней синагоги сегодня остался только фундамент и крохотные фрагменты стен, остальное же было заново построено в двадцатых годах XX века.

Ну, хорошо, а пусть даже и не самая древняя. Неужели из-за этого она становится менее интересной? Ой, я б вас умолял, бросьте этих глупостей. Когда ещё мы побываем в Южном Тунисе и посетим синагогу в километре от деревни Эр-Рияд, которая раньше называлась Hara Sghira? <Хара-Сгира?.. точно не знаю, как это произнести, а наш гид почему-то забыл сказать.> Вообще, господа, как часто вы ходите в синагогу?..

С этими названиями сплошная путаница. У деревни Эр-Рияд есть и берберское название, которое происходит от слова "дверь" на одном из еврейских языков. Но я не знаю, как берберское слово звучит по-русски, поэтому не назову его. На арабской карте острова есть и Эр-Риад (Erriadh), и Hara Sghira (обозначено как Hara Essghira, что, якобы, переводится как "маленький квартал"). Возможно, первое название - имя конкретного населенного пункта, а второе - местности (вроде "деревни" и "волости"). Обе точки расположены в нескольких километрах южнее главного города Хумт-Сук. Сама же синагога обозначена на карте ещё южнее, поскольку стоит в чистом поле возле деревни. (Пишу это для тех, кто будет ездить по острову на арендованной машине.) Роясь в интернете, я узнал, что "гриба" в переводе с арабского означает "странный". (Что-то слишком уж много переводов для этой деревушки...) И что на острове Джерба есть два населенных пункта с компактным проживанием евреев: Эс-Суани (старое название - Хара Кбира) и Эр-Риад. В Эс-Суани евреев больше, чем в поселке Эр-Риад. Там тоже есть синагога и еврейское кладбище. А ещё - ювелирные мастерские. Далиль сказал нам, что именно у евреев следует покупать на острове украшения из золота и серебра. И даже показал желающим ювелирную лавку, но не в поселениях Эр-Риад или Эс-Суани, а в городе Хумт-Сук...

Две еврейские деревни были заселены коэнами (иудейскими священниками)... в XX веке, и вскоре те заявили, будто Эль Гриба построена древними беженцами из Иерусалима. А вот Авраам Хаим Аддади утверждал, что коэны появились на острове за пятьсот с лишним лет до нашей эры. Ну как тут разобраться во всём этом?

Пришло время рассказать какую-нибудь легенду о синагоге. Легенды украшают записки путешественников. Итак... На том месте, кто сегодня синагога, был пустынный холм, а на холме - хижина из древесных веток. Здесь жила в одиночестве красивая девушка. Евреи быстро догадались, что она святая, но никто не решался подойти к ней, потому что относились к отшельнице с уважением. Однажды они увидели, что вся хижина охвачена огнём, но и тогда не пришли туда: они подумали, что девушка совершает магический обряд. А после пожара обнаружили на пепелище тело мёртвой отшельницы. Оно совсем не пострадало от огня. И тогда евреи решили построить здесь святилище - синагогу Эль Гриба.

Такие истории - хлеб для гида, но наш Далиль почему-то промолчал. О том, что в синагоге хранится древнейший свиток Торы, он, кажется, упомянул, но не очень громко: знал, наверно, что нам этот свиток не покажут. В Эль Грибе покоятся мощи одного из авторов Талмуда - Шимона Бара Ясхаи. Но их нам не показали тоже.

Более того, нам мало что рассказали даже о недавних террористических актах в этой синагоге.

В 1985 году во время праздника Симхат-Тора поставили тунисских солдат поддерживать порядок. Один из них смотрел, смотрел на это столпотворение евреев да вдруг открыл огонь по ним. Погибли пять человек.

А 11 апреля 2002 года исламистский смертник Низар Науар (ему было 25 лет) подогнал к воротам синагоги грузовик - цистерну, в которой перевозят газ. В 9:35 раздался взрыв. Погибли 19 человек. Большинство из них - немецкие туристы, которые, так же, как и мы, приехали посмотреть "древность" в поселке Эр-Рияд. Ответственность за это преступление взяла на себя Аль-Каида. Следствие установило, что Низару помогал его дядя, Белгасем Науар. В своей предсмертной записке Низар сказал, что действовал в одиночку и что это джихад против Израиля, и что он вообще ненавидит евреев и американцев. Белгасема арестовали и посадили в тюрьму в Тунисе. Он заявил, что его племянник знал обо всём за два дня до террористического акта. В 2006 году Белгасема приговорили к 20 годам лишения свободы за соучастие в преднамеренном убийстве и изготовление взрывчатых веществ. Позже Белгасем утверждал, что не поддерживал террористические наклонности своего племянника, а машина, дескать, была приобретена не для того, чтобы взорвать синагогу, а для бизнеса. Следствие продолжалось во Франции и Испании, были обнаружены и другие соучастники преступления, в том числе и члены семьи Низара. Ровно через 10 лет, 11 апреля 2012 года, президент Туниса М. Марзуки, французский посол Б. Буайон, посол Германии Х. Керлль и жители острова Джерба прошли "маршем молчания" в память о жертвах этого теракта.

После этого взрыва какое-то время на Джербе не было туристов, но потом всё вернулось на круги своя.

Интересно, почему нам обо всём этом рассказали лишь вскользь, между прочим? Чтобы не пугать, не "делать нам нервы"? А что, мы ведь психи: а ну как прознаем о взрыве да пустимся наутёк? А то ведь там, у ворот, ещё подрагивают тени погибших немцев, французов и тунисцев, взывают к отмщению... Когда я выходил из синагоги, меня словно остановило что-то - как выяснилось потом, именно там, где взорвалась цистерна с газом. Я сфотографировал ворота Эль Грибы и площадку перед ними. К сожалению, не хватило терпения дождаться, когда у ворот совсем не будет туристов. Мне вообще почему-то хотелось снимать территорию синагоги пустой, свободной от людей...

Синагога 3 [А. Петров] Синагога [А. Петров]

Пока Далиль говорит о том, что взаимоотношения между евреями и мусульманами острова очень спокойные, ровные, я рассматриваю табличку у входа, которая напоминает о преступлении 2002 года. Она написана на арабском, немецком и французском. "En hommage aux victimes de l'attentat du 11 avril 2002. Ils resteront A jamais dans nos coeurs" <франц. В память о жертвах теракта 11 апреля 2002. Они навсегда останутся в наших сердцах>. Фотографирую табличку автоматически, перед тем как войти в храм: надеюсь, что дома сумею прочитать, что на ней написано. Я всегда так делаю: снимаю мемориальные доски, названия улиц, дорожные указатели, расписания работы некоторых учреждений... Когда-нибудь может пригодиться. Кстати, благодаря этому могу сказать вам, что синагога открыта летом с 8:00 до 18:00, зимой с 9:00 до 16:00, по пятницам - до 15:00, а в субботу закрыта.

Служащий синагоги [А. Петров]

У входа в зал нас встречает колоритная личность - очень худой усач с огромным носом, в белой рубашке и чёрных брюках. Он раздаёт головные уборы: мужчинам - кипы (ермолки), женщинам - платки. Многие дамы вынимают из сумки собственные платки. Я давно уже собирался примерить кипу: интересно, каким бы я был евреем, если бы евреем был. В Кракове, например, есть еврейский район - Казимеж, а там - десятка полтора синагог и старинное кладбище Рему (ему почти 500 лет). От посещения этого кладбища меня удержало то, что на входе с меня попросили пять злотых за кипу (а без неё нельзя!). Не жалко пяти злотых... но какого чёрта? Кто они, эти люди, пытающиеся нажиться на мне, когда я собираюсь войти в краковскую синагогу, на кладбище Рему или, скажем, в православный Исаакиевский собор в Петербурге? Тогда я отказался от кипы, а потом жалел.

И вот на острове Джерба этот час настал: я таки надену кипу. Страшно ведь любопытно, как она держится. В интернете я даже обнаружил дискуссию на эту тему. Самый записной остряк высказал такое предположение: "На жвачке".

Но мне не дали кипу. На мне ведь была кепка с надписью "Barcelona", повернутая козырьком назад. Я всегда поворачиваю её козырьком назад, когда фотографирую. Человек, раздававший головные уборы, посмотрел на меня и объявил, что "можно и так" ("Vous pouvez"). У меня не хватило духу настаивать. И никто нам не сказал, что кипу можно купить в качестве сувенира (за десять динаров, кажется)!

В синагоге Эль Гриба два крытых зала, выполненных в сине-зелено-голубых тонах. Первый зал был сначала открытым, но позже для верующих сделали крышу и здесь. Двумя рядами по-провинциальному скромных колон, окрашенных в голубое, зал разделен на три части, подобно нефам католической базилики. Стены облицованы голубыми изразцами. Через арки посетители синагоги проходят в главный молитвенный зал с колоннами, скамейками и окнами. Сначала окон было двенадцать, что символизировало двенадцать колен Израилевых, но потом синагогу перестраивали, и окон стало больше. Оба зала невелики; потолок окрашен в интенсивный зеленый цвет. Кое-где висят на цепях несколько светильников, и какой из них - нер тамид, "неугасимый", тот, которому положено гореть над Ковчегом со скрижалями, да и где сам Ковчег... остаётся только гадать. Мы увидели металлические таблички на стенах, что-то вроде модной в 1970-х годах чеканки в наших квартирах. И кто-то нам подсказал, что надо подойти к этим табличкам, прикоснуться к ним, загадать желание. Наверняка сбудется, говорят. Потом все заняли очередь, чтобы войти в биму - возвышение в центре зала в виде беседки, откуда читается Тора. И мы с женой вошли туда по очереди, прикоснулись ладонью к табличке, загадали желание и там...

Мехицы не было <барьер, разделяющий мужскую и женскую часть синагоги>, мы все - и мужчины, и женщины - бродили по залу стихийной стайкой, разглядывали стены, масляные светильники и надписи на иврите. И мы не нашли раковину, где можно было бы помыть руки перед молитвой. Может, она есть, но нам не показали. Потому что знали, что никто из нас не собирается тут молиться. Ну что ж, "ничто не совершенно, кроме божественного"... Зато, когда выходили, увидели в первом зале сидевших на лавке двух толстяков в белых кипах. Они держали перед собой книги и изредка громовыми голосами зачитывали оттуда небольшие фрагменты. Читали они слишком уж импульсивно, громко и исступленно, и я, прежде чем понять, что происходит, даже подумал было, что кто-то из наших совершил что-то неподобающее, зашёл не туда, куда нужно, и ему сделал замечание охранник. Вот так в Сикстинской капелле Ватикана или, допустим, в Каирском музее древностей, там, где лежит золото Тутанхамона, грозный надсмотрщик каждые тридцать секунд орёт дурным голосом: "No photo! No video!"

Синагога 2 [А. Петров] Чтец [А. Петров]

Когда я вышел на улицу, Далиль показывал на длинный ряд окон за голубыми ажурными решётками на втором этаже здания напротив и рассказывал что-то про гарем. Мы стояли и слушали про несчастную судьбу дочерей востока, а гид говорил о том, что "туда женщина входит один раз в жизни - после свадьбы, а выходит только... не дай бог, конечно... на кладбище". А когда новые впечатления в моей голове и в моём воображении легли аккуратной стопочкой, как полотенца в комоде, я подумал: "А при чём тут гарем? Это же иудеи..." А потом нам показали oukala (укала) - караван-сарай для размещения паломников из Ливии. Здание было построено в 1950 году, а через десять лет в Ливии уже не было еврейской общины, поэтому oukala в Эль Грибе, как правило, пустует. Зато появилась высокая глухая стена вокруг территории синагоги и несколько сторожевых площадок на возвышении - для вооруженной охраны.

Есть легенда, что эта синагога была построена на месте упавшего с неба "райского камня". Даже не знаю, что думать. Речь идёт о метеорите?.. Считается, что, как только последний еврей покинет остров, ключи от синагоги возвратятся в рай. Тунисские иудеи приезжают сюда каждый год во время Песаха - праздника в память Исхода из Египта. Но я где-то прочитал, что на Джербе всё меньше и меньше евреев.

21.

В книге Льва Африканского "Описание Африки..." о Джербе сказано так: "На острове есть крепость, построенная на берегу моря, где живёт синьор и его семья. Рядом с крепостью находится большое поселение, в котором размещаются иностранные купцы: мавры, турки и христиане. Раз в неделю в этой деревне бывает базар. Он похож на ярмарку, потому что там собираются все жители острова и туда приходит также много арабов с материка, приводя свой скот и привозя в большом количестве шерсть. Островитяне живут по большей части от торговли шерстяными тканями, которые изготовляются на острове. Они доставляют их в Тунис и Александрию. Они вывозят также сушёный виноград". "Крепость с базаром" - это наверняка столица острова Хумт-Сук. Лев Африканский писал свою книгу в XVI веке. А город стал развиваться с XV века, когда на берегу построили крепость Бордж Эль Кебир. Думаю, что о ней и говорит автор. Эту крепость стали строить Хафсиды (берберская династия, правившая в Тунисе в XIII-XVI веках) после того, как прогнали отсюда солдат Альфонсо V, короля Арагона, Сицилии и Неаполя.

Но и до XV века здесь городишко был. И назывался он Гирба, и это название дало потом имя всему острову. В III веке, ещё при древних римлянах, сюда приходили корабли, здесь же и торговля велась. А на противоположной стороне острова был другой населённый пункт: Менинкс. Там людей насчитывалось побольше. И остров сначала называли Менинксом, а потом - Гирбой. Нетрудно понять, почему. Представим себе такой диалог: "Твои пентеры уже готовы к отплытию, Марк Септимий. Куда это ты собрался? Кво, как говорится, вадис?" - "В Менинкс" (или "В Гирбу"). - "А где это?" - "У северных берегов Африки. Там есть один райский островок, там порт и рынок на берегу..." Марк уезжает, а в Риме все думают, что Менинкс (Гирба) - это название острова. А позже историк Аврелий Виктор садится и пишет книгу, где упоминает остров Гирбу. А другой "малый" историк - Луций Ампелий - в своей "Памятной книжице" называет даже два острова: Гирбу и Меникс. И пошла писать губерния...

То, что здесь, на территории нынешнего города Хумт-Сук, жили древние римляне, подтвердили раскопки в крепости Бордж Эль Кебир. В 1975 году здесь откопали древнюю стелу из белого мрамора, посвященную римскому императору. А в средние века арабские путешественники писали, что "Гирба - это мёртвый город, он хорошо сохранился, но его покинуло население". Потом пришли купцы и корсары, у города появилось другое имя - Хумт-Сук, жизнь закипела... Сегодня здесь насчитывается 45 тысяч жителей, есть порт, аэродром и рынок. И развалины крепости Бордж Эль Кебир.

Я так часто упоминаю название этой крепости... Думаете, нам её показали? Щас! Нас потащили в очередной универмаг! Мы быстренько прошли через мастерские каких-то ткачей, создающих свои яркие ковры, бросили беглый взгляд на женщину, которая работала, закрыв своё лицо полностью - отгородившись от мира тонкой, но, вероятно, всё же прозрачной белой тканью. И как этой даме не жарко там, внутри?.. А потом мы пошли за сувенирами в магазин. Мы уже знали, что надо обратить внимание на сумки из верблюжьей кожи, на оливковое масло и на местную косметическую глину, которая в "дьюти-фри" аэропорта стоит гораздо дороже, чем в Хумт-Сук. Цены на глину и в самом деле нас не испугали, жена взяла даже две баночки: одну - невестке, другую, поменьше - себе. Купили-таки керамического верблюда с дырками на брюхе и на спине - "шейкер" для коктейля. Зачем? Не знаю. Теперь верблюд стоит у нас на полке рядом с другими сувенирами. Ничего мы в него не наливаем, нам лень возиться. Да и не увлекаемся мы коктейлями.

Я выбрал себе традиционный магнитик на холодильник (ничего лучше не придумал), а потом мы пошли покупать сумку для дочери. Верблюжья кожа выглядит гладкой, лакированной, и на ней стоит круглый штамп: выдавлен рельефный верблюд и по-французски написано "cuir" (кожа). Тунис жил под французским протекторатом до 1956 года; французский язык здесь, видимо, надолго, если не навсегда. Покрой сумки мне не показался верхом совершенства, но это же - что ты! - верблюжья кожа! cuir! Мы стали торговаться. Крутившийся возле нас продавец до этого момента изображал, будто мы - лучшие его друзья, в его отделе всё очень дешево, да и скидки просто нереальные, "дешевле только даром". Но когда он увидел, что мы вцепились в верблюжью кошёлку, сразу стал цепким, запросил 60 динаров (30 евро). Мы просили снизить. Он делал это неохотно (восточные ребята мастера торговаться!). Жена разговаривала с ним... через меня, а мне приходилось вспоминать французские числительные. Потом я плюнул и перешел на английский. Парень увидел, что madame очень хочет купить эту сумку, и согласился на 30 динаров. Заявил, что это уникальная скидка. "Only for you" <англ. Только для вас>, - сказал он. И показал нам калькулятор, где горели две цифры: 3 и 0. Мы взяли сумку и пошли к кассе.

А возле кассы к нам подошел другой продавец, постарше. Он ткнул пальцем в сумку и спросил:

- Combien? <франц. Сколько?>

"А то ты не знаешь", - подумал я. Мы сказали, что продавец согласился на 30 динаров. И услышали в ответ:

- Нет, это стоит гораздо дороже. Это 60 динаров.

Ума не приложу, на каком языке он говорил, но я его понял. Когда попадаешь в такую ситуацию, поймёшь и по-албански, потому что она обязывает вас говорить на чужом языке. И делать это серьёзно, без дураков. Никакие лингафонные кабинеты и новейшие методики обучения не заменят вам такую встряску, заставляющую немедленно вспомнить весь словарный запас Франсуа Рабле и Ги де Мопассана. И вам уже глубоко плевать, какую глагольную конструкцию применять - Imparfait или Passe compose. Я повторил, что мы с продавцом уже обо всём договорились. Но наш собеседник просто выхватил у нас сумку и понёс её в отдел кожаных изделий. И тут к нам на помощь пришёл Далиль.

- Какие-то проблемы? - спросил он.

Мы объяснили ему всё, он немедленно перевёл наши стенания на арабский, молодой торговец подтвердил тот факт, что готов продать сумку за 30 динаров. И строгий наш "контролёр" вынужден был согласиться, что-то проворчал, вернул нам сумку, поставил её на столик возле кассы, где уже лежали другие товары, которые были выбраны нами. Вероятно, это всё же был спектакль. Наверно, они надеялись, что мы сломаемся в самую последнюю минуту и заплатим 60 динаров.

А потом начался цирк! Это было великолепное представление - престидижитация с обёртыванием товара в старую потёртую газету. К кассе подошли аж шесть продавцов. Они хватали вещи, помогали друг другу запихивать каждый предмет в отдельную бумажку. Потом качали головой (не так, мол, не эстетично), разворачивали, брали другую газету, такую же затасканную и мятую, будто в ней хранили старые башмаки, и опять перебрасывались нашими банками с глиной, верблюдом, магнитом, сумкой... Жонглёры советского цирка отдыхают. Мы не успевали следить за траекторией движения выбранных нами предметов. Всё это напоминало трюки картёжного шулера. Когда гора газет с арабским текстом перекочевала в нашу сумку, мы радостно расплатились и вышли. А дома не обнаружили маленькой банки с косметической глиной, которая стоила примерно 5-6 динаров. Эти жулики всё-таки вернули себе часть скидки за сумку из верблюжьей кожи.

Хумт-Сук переводится как "большой рынок". Рынок и есть: узкие улочки, лабазы, лавочки, магазины, склады, столы с товаром прямо на улице, навязчивые торговцы, которые в первую очередь спрашивают у вас "Чех? Дойч?", а если слышат в ответ "Russia", начинают свои лингвистические экзерсисы: "Привьет, руски! Как деля? Карашё? Эксклюзив скидка. Давай, давай!.." Далиль привёл нас в центральную часть города, на рынок, напомнил, что ждёт нас в автобусе, который стоит там-то (мы кивнули: знаем, мол, где он стоит) и отпустил в свободное плавание.

ХумтСук3 [А. Петров] Хумт [А. Петров]

Арабский городок - это ослепительное солнце, путаница улиц, где почти нет растительности, всё камни, камни... это маленькие магазины с по-восточному яркими товарами, толпа людей в арабских и европейских одеждах, мопеды и мотоциклы на каждом шагу, унылые ослики, привязанные к дереву, надписи на языке, который ты никогда не поймёшь... Мы оторвались от своих, пошли по лабиринту рынка, заглядывая в каждую лавку. Странно, но мы не знали, куда идём и зачем. Нам ничего не нужно было в этих лавках, мы не собирались устраивать здесь "шопинг", да и колоритом североафриканского городишка нас уже не удивить. Заглядывали в магазины только для того, чтобы хоть на несколько минут спрятаться от жгучего солнца - ходили вдоль стеллажей, перебирали товары и... скучали.

Забрели в сувенирную лавку, купили декоративную тарелочку на стенку - для какой-то приятельницы жены, которая всегда привозит ей маленький гостинчик из зарубежных поездок. Сувенир с надписью "Djerba" стоил два динара. Хозяин лавки, когда пробивал товар в кассе, тихо произнёс себе под нос:

- Дуз...

"Дуз" по-французски "двенадцать".

- Il n'est pas douze, mais deux! - поправил его я. <франц. Это стоит не двенадцать, а два динара>

Он засмеялся и ответил мне по-французски, что "дуз" - по-арабски "два". Ну, не знаю. Потом я проверял: "два" по-арабски звучит как-то иначе - "иснани", что ли... Может, это местный диалект? Странно: позже я воспользовался словом "дуз" несколько раз в разных обстоятельствах, и все местные жители меня понимали.

Наташа вспомнила, что собиралась купить футболки сыну и зятю. Мы решили, что в Тунисе можно найти хорошие лёгкие футболки из хлопка, pourquoi pas <франц. почему бы и нет?>? Ведь это жаркая страна, и здесь легкая "дышащая" одежда наверняка есть. Потом подумали, что вряд ли, откуда здесь взяться хлопку? Всё-таки зашли в несколько магазинов. Оказалось, что там - то же самое, что и у нас на вещевых рынках: якобы хлопок, якобы "брендовые" модели, на деле же - всё тот же Китай или же полулегальные поделки местного производства. Общаться с этими торговцами практически невозможно: они словно не слышат. Скажешь: "Найди размер XXXL и с такой же пальмой на груди", - он охотно кивает и тащит футболку размера M с крокодилом вместо пальмы. Скажешь ему, что это не то, это намного хуже и маленькая, - он хмурится, пытается натянуть на тебя футболку во что бы то ни стало, злится по-настоящему! Наш уход напоминает бегство: пробираемся сквозь завалы арабского барахла и чуть ли не отстреливаемся на ходу, а он преследует нас вместе со своей женой (сестрой, служанкой, помощницей) и, ругаясь, предлагает на бегу ещё штук пять-семь таких же дрянных футболок, как и та, которую мы забраковали.

Хумт4 [А. Петров] Хумт3 [А. Петров]

Вдруг захотелось кофе. Ну, это уж запросто, подумали мы. Всё-таки здесь восток, они в этом напитке толк знают. Стали искать любую - любую! - кофейню. Нашли несколько. Но все были закрыты! Мы так и не поняли, почему. То ли была сиеста (не знаю, есть ли в Тунисе сиеста), то ли долгий обеденный перерыв, то ли священный праздник Рамадан не способствовал коммерции... От жары, пыли, духоты очень хотелось пить. Наверняка можно было найти какой-нибудь продуктовый магазин, где продавалась бы минеральная вода... но тут мы поняли, что, пока слонялись по торговым точкам, заблудились. Мы абсолютно не понимали, в какую сторону идти.

- Да ладно, не волнуйся, я запомнила, - сказала мне жена. - Это на площади... за тем углом, кажется.

А там все площади и углы одинаковые. Было ощущение, что улицы отходят от рынка во все стороны, как лучи солнца на детском рисунке, а это значит, что наш автобус мог стоять где угодно. Мы шли по улочке, по самому её центру, где с непонятной для нас целью был устроен желоб, какие в иных местах обычно предназначаются для стока воды. На стенах висели игрушки, мячи, шланги для полива клумб, зонтики (господи, да бывают ли здесь дожди?), банные принадлежности, одежда - всё это почти закрывало витрины магазинов, где тоже было выставлено всё подряд: посуда, сувениры, кепки, сумки, обувь... В глазах рябило от торговых вывесок. Арабская вязь на них странным образом сочеталась с неумелыми рисунками, обозначавшими, очевидно, доминирующий вид товара в этой лавке.

О вывесок базарных мир, висящий криво,

А в нем сапог и шило или в кружке пиво.

Кустарь, их малевавший, о шедевре грезил,

А создал шик базарный и на крюк повесил.

(В. Слободник "Вывески", пер. А. Эппеля)

Нам пришлось отскочить в сторону: по улице, узкой, тесной, по самому желобу с независимым видом пробирался на мопеде парень лет семнадцати - видимо, больше негде ездить. Мы понимали, что в этом городе люди ходят везде, где хотят. То же самое и транспорт: прёт туда, куда только может протиснуться.

Торговая улица [А. Петров]

Свернули за угол, выбрались на какую-то площадь - кажется, здесь должен быть наш автобус... Нет, не здесь. Даже смотреть на площадь не хотелось: было жарко, солнце ослепляло, дышалось тяжело. Тут, прямо на улице, подлетел к нам торговец с каким-то разноцветным тряпьём в руках. Молодой, резвый, общительный.

- Хай! Дойч? Чех?

Нам тут бы сразу и отмахнуться, ответить "эскимос" да и пойти себе дальше. Но мы воспитанные люди, мы не привыкли хамить в гостях.

- Раша, - отвечаем.

- О! Привьет! Как деля?

И трясёт перед нами своим товаром. Тощий, энергичный, весёлый - душка.

- Ай эм Марок, - говорит он и тычит пальцем себе в грудь.

Ясно, ты из Марокко. Но нам-то что? Нас не интересуют твои тряпки. Мы больше не хотим покупать в Тунисе одежду. Как тебе это объяснить, чтобы ты понял, наконец?

Он не понимает ничего. Он познакомился с русскими туристами и жаждет общения.

- Можете мне помочь? - спрашивает марокканец на неплохом английском. Ответа не дожидается. Словно из воздуха, в его руке возникает монета ценою в один евро. - Что это такое? - И смотрит весело так, с ленинской хитринкой.

Ну, актёр! Гафт! Смоктуновский!..

- Как что? - недоумеваем мы. - Один евро.

- А сколько это динаров?

- Два.

И ведь ещё не чувствуем подвоха! Нам, европейцам, хочется сохранить лицо перед этими людьми.

- Помогите мне, пожалуйста, - просит он. - Я дам вам один евро, а вы дайте мне два динара.

Что ж, ничего странного в этой просьбе нет. Мы несколько раз сталкивались с этим на Джербе: европейские туристы суют местным жителям чаевые в размере одного евро, потому что нет мелкой тунисской монеты. А джербинцы потом не знают, куда деть эту экзотическую денежку: в магазинах не принимают, а с обменом валюты сложно. Вот и просят у первых встречных туристов купить у них евро за динары.

Марокканец суёт мне еврик, я автоматически беру монету в руки, получается это у меня не слишком ловко, или это дрогнула вдруг рука моего суетливого собеседника - в общем, монета падает на асфальт, и я слышу, что... она ненастоящая! Она из пластмассы! Другой звук, неметаллический! Как будто шоколадная медаль покатилась по тротуару. А на ощупь и на вид монета какая надо... Марокканец стремительно подбирает еврик, прячет его в складки своего тряпья, совершенно меняется в лице - улыбка исчезает, и видно, что он совершенно не понимает, кто мы такие и почему стоим рядом с ним. Он скучно смотрит куда-то вдаль и быстро уходит. Оно и понятно: если "баба хипеж поднимет", прибежит, чего доброго, полиция, и у жулика будут крупнейшие неприятности. Я иду по улице и поначалу смеюсь, а потом на меня накатывает волна злости. Вот ведь свиньи, все эти деловые восточные торгаши! Да разве можно к этим прилипалам относиться с симпатией? Почему я сразу не сказал ему: "Пошёл вон! Обратишься ко мне, когда я позволю тебе это"?

Мы ищем наш автобус. Даже приблизительно не понимаем, куда идти. Никаких зарубок в памяти. Была площадь, там стояли штук шесть автобусов... но мы, как стадо баранов, пошли за нашим Далилем в универмаг, потом попали в паутину проулков рынка, а теперь не знаем, где север, а где юг. Трагедии, конечно, нет никакой. У нас есть деньги, а такси на Джербе - основной вид транспорта. От города Хумт-Сук до нашего отеля километров пятнадцать, доберёмся до дому легко. Но в автобусе осталась моя фотосумка (сам аппарат всегда со мной). Она стоит дорого, да и дорога мне, это подарок друга, туда помещается не только камера, но и запасной объектив, фильтры, бленды и другие мелкие аксессуары. Если автобус уедет без нас, где мне искать мою сумку, у какого шофёра? И ведь не подойдёшь к джербинцу (островитяне, между прочим, называют жителей своей столицы souaga, суага), не подойдёшь же к суаге, не спросишь: "Где мой автобус? Он стоял на какой-то площадке, а у вас тут таких площадок туева хуча". Да и на каком языке с ними разговаривать? И на каком ответит мне суага?

Мы бродили по центральным улицам города, закрывались от солнца и задыхались от жары. Заглядывали в каждый переулок, пытаясь определить, где вообще может стоять туристический автобус. У меня в голове вертелась фраза приват-доцента Голубкова из булгаковского "Бега": "Ужасный город! Душный город! Никогда нет прохлады, ни днём, ни ночью. Ночью уеду в трюме..." Мы уже совсем утратили ориентиры. Попали в какую-то совсем уж унылую дыру: горы ящиков для бутылок, здесь же - тележки, мопеды, мотоциклы, а ещё маленькие грузовички с арбузами и толпа молодых арабов, которые кричали, спорили, ссорились. А рядом - белые низкорослые здания с голубыми наличниками на окнах. И такие же низкорослые пальмы - кое-где, редко, как большое одолжение. И надписи на арабском. Не хватало только мальчишки-шарманщика. И вопля "Жульничество! Артурка пивом опоил Янычара!" <Цитата из пьесы М. Булгакова "Бег">

Хумт2 [А. Петров]

Свернули в переулок, и тут прямо у нас над головой - "Ла иль Алла!.." Муэдзин с минарета созывал правоверных на молитву. И как-то совсем уж тоскливо стало на душе: заблудились, проголодались, отстали от своих, православных... И вспомнился вопль генерала Чарноты: "Боже мой, до чего же сволочной город!" <М. Булгаков "Бег"> Потом случайно заметили на улице двух дам из нашего автобуса - а ведь не пытались их запомнить нарочно, это удачно получилось, выручила зрительная память моей жены (а у меня память на лица катастрофическая, иногда не узнаю даже соседей). Пошли за ними, добрались до автобуса.

Тут сапоги сбегают с жести той скрипучей,

Отправившись скитаться в сумрак неминучий,

Сбегает кружка с пивом, метя тусклой пеной

Булыжные печали улицы согбенной.

(В. Слободник "Вывески", пер. А. Эппеля)

Далиль нас терпеливо ждал. Мы даже не опоздали, кажется.

Жалко только, что форт Бордж Эль Кебир так и не увидели. Короткие заметки в интернете сообщают об этой крепости мало. Форт был захвачен бравыми молодцами пирата Драгута в 1560 году. Затем преемник пирата Гази Мустафа стал перестраивать крепость (поэтому она сегодня имеет и второе название: Бордж Эль Гази Мустафа). Размеры крепости старательно выпишу из доступных мне источников для вас, мои читатели (уж простите, самому повидать не довелось): 68 м в длину, 53 м в ширину, высота стен - до 10 м, толщина - до 4 м. По периметру стен вырыт ров, на дне которого, говорят, валяются старинные пушки и ядра. Странно, не правда ли? "Валяются"... А внутри крепости нет никаких экспонатов, и это тоже удивительно: уж могли бы устроить какое-никакое шоу, инсталляцию для туристов. Тем не менее, вход в крепость платный - кажется, 4 динара.

А ещё мы не посмотрели турецкую баню и турецкую мечеть Джамаа Эттрук. Джамаа Эль Горба ("Мечеть иностранцев") - храм последователей малекизма, учения Малика ибн Анаса, которое возникло после смерти Мухаммеда. Да и другие мечети тоже. И католическую церковь. И старые караван-сараи. И несколько мавзолеев. Краеведческий музей возле крепости Бордж Эль Кебир. Да мало ли... В мечети Сиди Зитуни, говорят, джинны живут. Они появляются вечером, поэтому суаги стараются уйти оттуда на закате солнца. Оказывается, среди джиннов и женщины есть (джинири) - вроде бы красоты необыкновенной. И если какой-нибудь суага отважится переночевать в мечети, ему позволяют взять джинири в жёны. Именно этим, утверждает легенда, и объясняется неотразимая красота жителей острова Джербы.

Всадник [А. Петров]

Да ведь и я говорил, что арабы - красавцы все поголовно. Не знаю, как кто, а я бы не отказался когда-нибудь заночевать в мечети Сиди Зитуни.

22.

Перед поездкой на остров обнаружил в интернете маленькую заметку, которая называется "5 вещей, который нужно сделать на Джербе". В ней было вот что.

1) "Посетить старейшую синагогу Ля Гриба, чей возраст переваливает за 2500 лет". Посетил. Увидел. О возрасте "Ля Грибы" (название на французский лад) мы уже говорили.

2) "Подкрасться к розовым фламинго в Лагуне". Подкрадываться не к кому было. Кстати, а бывают ли другие фламинго, не розовые? - вдруг подумал я. Открываю книгу, а там написано, что существует только один род фламинго - Phoenicopterus (Краснокрыл), а в нём - 6 видов: фламинго малый, красный, андский, обыкновенный, чилийский и фламинго Джемса. Обыкновенный фламинго - по-латыни Phoenicopterus roseus. Должно быть, этого "розеуса" и называют "розовым".

Никаких розовых фламинго мы на Джербе не видели, зато через пару дней сами стали "розеусами", хотя тщательно закрывались от солнца. Наши лица приобрели цвет флорибунды сорта "Боттичелли". Во время ужина рассмешил своего официанта: попросил у него розового вина. "Рози?" - переспросил он. Я ответил: "Да, потому что я и сам рози", - и показал на своё румяное, точно у гимназистки в Москве златоглавой, лицо. Молодой араб оказался смешлив. Он даже не пытался сдерживаться. Воображаю, какими нелепыми кажемся ему мы, европейцы, с нашими белыми ножками, торчащими из шорт, с нашими брюшками под футболками, с нашими розовеющими щёчками... Это всё равно что в тридцатиградусный мороз увидеть на Красной площади негра в ушанке.

Вернёмся к списку.

3) "Попробовать рис по-джербински". Не знаю, о чём речь. Если о кускусе, то это не рис, а скорее манка, истомлённые на пару пшеничные крупинки с мясом, овощами или морепродуктами, с соусом и приправами. Я пробовал неоднократно, но поклонником этого блюда не стал. Рис в ресторане нам давали тоже. Он был приготовлен хорошо. Но что такое "по-джербински", я не знаю.

4) "Замотаться в традиционное джербинское покрывало "мельхафа" с игривыми оранжевыми полосками". Замотаться? В честь чего? Даже ночью стоял такой зной, что хотелось рухнуть в бассейн. Да и не было у нас "мельхафы". Тем более с игривыми полосками... Хотя купить можно было, я думаю. Но мы даже не искали.

солнце за грибки [А. Петров]

И последнее: 5) "Увидеть, как огромный огненный шар опускается в воды Средиземного моря". Сформулировано не без пафоса. Почти как "...утомившееся за день светило нырнуло в реликтовые воды океана Тетиса..." Но нам не повезло: в нашем случае (мы на северо-востоке острова) солнце пряталось не в воду, а за белые полусферы на крышах отеля. А я, между прочим, притащил с собой фотоштатив. Надеялся снять поэтические закаты и восходы. Эти снимки уже жили в моем воображении: розовеющее небо, склонённые к морю пальмы, высокие скалистые берега, белый песок пляжа... А что в итоге? Искал на острове, что бы такое снять со штатива. Не зря же я его притащил. Пару вечеров, когда весь личный состав отеля уже разлагался в барах и на танцплощадке, я таскался со своей аппаратурой по территории гостиницы и занимался "ночной съемкой" пальм и бунгало. "Огромный огненный шар" тоже снял, но на моих снимках он висит не над горизонтом, а над грибками пляжа.

23.

Иногда у центрального бассейна устраивали ярмарку. Торговцы расстилали свои бараканы и выкладывали на них обувь и одежду. Возвращаясь с завтрака или обеда, мы старались быстро миновать этот опасный участок: не хотелось отвечать на уже набивший оскомину вопрос "Чех? Дойч?" Они предлагали "только посмотреть" на их товар, мы отрицательно качали головой, и тогда торговцы произносили привычное: "Саботаж! Контрабанда! Мафия!" Однажды всё-таки мы сглупили: попросили подобрать моей жене босоножки. Обувщик предлагал нам такие модели, которые не налезли бы даже на ножку Золушки. Потом до него дошло, что размер должен быть больше. Но обувь оказалась слишком узкой. Мы сказали "мерси" и пошли себе. Они с напарником нас догнали, бросили к нашим ногам несколько новых пар и стали своими заскорузлыми лапищами растягивать босоножки вширь. Они ползали по асфальту, пыхтели, терзали обувь так, словно от этой продажи зависело их будущее. Смотреть на них было неприятно. Такой навязчивый сервис мы видели только в двух странах: в Тунисе и в Египте. И ведь никто не подскажет им: "Ребята, да вы не приставайте к клиентам, не лезьте им в глаза. И тогда у вас будет больше покупателей".

После завтрака шли... нет, не на море - к ближайшему бассейну с морской водой. Обычный наш утренний диалог:

- Ну, что, на море?

- Нет, там опять верблюды, собаки, песок в воде, песок в плавках...

Компания [А. Петров] Погонщик верблюдов [А. Петров]

Ленились. До пляжа - пять минут пешком, а мы ленились. Мы стали понимать "изнеженную нацию" (французов), которые предпочитали предсказуемый сервис и чистейшую солёную водичку, слегка отдающую хлоркой. Мы укладывались на лежаки и читали наши телефоны. В бассейне скорее не плавали, а отмачивали чресла. Плавать было сложно: на бортиках висели люди в кепках, которые изредка перебирались к бортику противоположному, рискуя столкнуться с теми, кто всё-таки решился проплыть эти десять метров. А один из углов бассейна, там, где мелко, облюбовала француженка менопаузального возраста: надев соломенную шляпу, очки и нашлёпку на нос, она, стоя по пояс в воде, с выражением странной брезгливости на лице читала бумажную книгу. Наташа заметила, что она читала всегда одну и ту же страницу. Я же предположил, что француженка таким вот экзотическим способом пытается направить концентрированный пучок солнечных лучей себе на лицо... Всё наше плавание мы откладывали на вечер, когда постояльцы уходили на ужин, а мы оставались. После бассейна шли под кран с пресной водой, который был тут же, под открытым небом. Не хотелось, чтобы липла кожа. Нажмёшь на кнопку - вода из лейки льётся... секунд двадцать. Приходилось нажимать несколько раз. Хозяева отеля нам, стало быть, не доверяли: они были уверены, что мы откроем воду, ополоснёмся, а потом забудем её закрыть, поэтому устроили нам этот аттракцион с прыжками от лейки к кнопке и обратно.

Мазались средствами от загара, как недобитые буржуи, ананасы-рябчики. Читали без интереса, скорее по инерции. Днём у бассейна почему-то не читалось: мешало солнце. Зато вечером только и хотелось, что читать. Иногда подходили к бару у бассейна, лениво размышляя по пути, чего же такого выпить. Пива? Кока-колы? Бармен (он же уборщик) зорко следил, чтобы возле нас не скапливалось что-нибудь непотребное: кофейные чашки, блюдца с ложечками, картонные стаканчики, в которых на донышке плескались остатки "Спрайта"... Он выносил из-под нас эти артефакты, тяжело шаркая своими штиблетами. Я не наблюдал на его лице выражения радушия. Наверно, мы его раздражали. Он и говорил-то с нами сквозь зубы, тихо и невнятно. И только к концу "заезда" я понял, что это обычная его манера. И что он владеет не только французским, но и английским. Я догадался об этом в тот момент, когда какая-то дама, которая, вероятно, приезжает в отель часто, поздравляла его по-английски с окончанием праздника Рамадана, а он ей отвечал, охотно и сердечно.

Бар [А. Петров]

В полдень бежали, не одеваясь, в свой номер, чтобы лечь под кондиционер. А после обеда шли в бар, чтобы посидеть с нашим отельным гидом Катей за чашкой кофе. Катю её собеседники интересуют, поэтому разговаривать с ней легко. Она замужем за тунисцем, он работает на материке, а она - на острове. Катя пьёт кофе и рассказывает нам о всякой всячине, о каких-то мелких деталях жизни на Джербе, которые нам, конечно, неведомы. Изредка к ней приходят смс-сообщения от бывших подопечных. Я на расстоянии чувствую, что эти люди Катю любят. Да она и сама ничего не скрывает, кое-что читает нам из телефона:

- А вот интересно: "Любим, с нетерпением ждём новой встречи". А я даже не могу вспомнить, кто это.

- Ну, а по номеру определить?

- Нет, не узнаю...

Пишет им sms-ку и вскоре получает ответ.

- А, вспомнила: они приезжали сюда в прошлом году. Собираются на Джербу снова. Спрашивают, что мне привезти из России.

Я смотрю на неё и удивляюсь: такая молодая, а у неё почти взрослые дети. Жалуется, что в Тунисе русские книги в большом дефиците.

- Но мы не знали, - развожу я руками. - А то привезли бы.

Катя из Петербурга. И что-то подсказывает, что она настоящая петербурженка. Окончила Некрасовский педагогический колледж. Владеет арабским и французским. Я даже приблизительно не могу представить, как такие девушки из Петербурга находят себе работу на жарком острове Джерба. И мне очень хочется расспросить, как ей здесь живётся, не скучно ли, не тоскует ли по родному городу. Но я не решаюсь. Говорю ей, что многие книги можно скачать в русском "пиратском интернете"... пока ещё можно, пока ещё не закрыли. Называю несколько сайтов, она записывает. Понятно, что в городе Хумт-Сук вряд ли будут продаваться книжки на русском языке. Поэтому всякого рода "сетевые библиотеки" - спасение для тех русских, которые долго работают за границей.

Пока мы сидим за низким столиком и пьем кофе, к Кате несколько раз подходят наши соотечественники, постояльцы отеля. У них много вопросов. Катя терпеливо и подробно отвечает.

- Однажды сопровождала группу, - рассказывает она нам, - зашли в магазин, наши стали торговаться по-французски и по-английски, я слушала... Потом вмешалась, заговорила по-арабски. Продавец посмотрел на меня волком, как будто его застали за чем-то неприличным, и процедил сквозь зубы: "Сразу бы сказала, что говоришь по-арабски". Что-то явно обидело его. Он повернулся и ушёл, представляете? Совсем ушёл!

- Значит, рыльце в пуху, - предположил я, вспомнив бойких торговцев города Хумт-Сук.

Мы сказали, что хотели бы купить кое-какие сувениры для своих детей, но во время экскурсии не нашли ничего интересного. Она посоветовала взять такси и доехать до супермаркета "Аль-Джазира".

- Отсюда недалеко. Но я не помню, как они работают. Во второй половине дня - уж точно.

В названии "Аль-Джазира" мне чудится что-то экстремистское, что-то вроде этого: "Телекомпания "Аль-Джазира" заявила, что ответственность за террористический акт взяла на себя..." Боже, сколько мусора в наших головах! Позже я узнал, что "джазира" - это всего лишь "остров" по-арабски.

После обеда - два часа сиесты, здорового глубокого сна под кондиционером. Мы умудрялись быстро засыпать и днём, и ночью. А всё потому, что вели здоровый образ жизни по расписанию: ранний подъём на завтрак, отдых у бассейна, солнце, регулярное питание, экскурсии, сытный обед, полноценный ужин, вечерний релакс у моря...

В пять часов вечера нас начинала мучить совесть: мы ведь приехали на остров Джерба, в тропики, в Африку, а торчим в своём номере, прячемся от жары. Шли на пляж. Двух часов до сумерек нам вполне хватало, чтобы насладиться морем. На обратном пути подходили к "нашему" бассейну с морской водой.

- Ну, что, окунёмся?

- Обязательно.

К этому времени в бассейне включали подсветку. Солнце пряталось за стены отеля, жара спадала, и все, кто целый день нежились здесь, у голубой водички, уходили в свои комнаты. Я даже предполагаю, что все эти немцы, итальянцы и французы малость опасались залезать в бассейн, когда в нём включались подводные лампы: а вдруг током шибанёт, мало ли как там устроено... Я, по правде сказать, пару дней посматривал на подсвеченную воду с недоверием: фонари горят под водой - и не "коротит". Я хорошо помнил, как погиб Клод Франсуа. Потом увидел, как какой-то пацан вылезает из подсвеченного бассейна. Стало ясно, что купаться можно, можно. В бассейне - "нашем", персональном - дозволяется купаться и вечером, и ночью. Немцы и французы - народ дисциплинированный, в семь часов вечера уходили на ужин. И тогда бассейн принадлежал уже только нам! Нас никто не останавливал, нам не намекали, что надо, дескать, почистить воду, приготовить её к завтрашнему дню, как это было у нас в Испании, например. Надо было привести себя в тонус и нагулять аппетит к ужину. Я давал себе "нагрузочку": делал кролем десять бассейнов подряд без остановки. Он маленький, поэтому спортивным подвигом это не назовешь. Работник отеля собирал матрасы с лежаков и хмуро поглядывал на нас, розовых европейцев, которые на ночь глядя занимаются такой ерундой и не дают навести порядок.

После ужина всё больше скучали. Пойдём сыграем в бильярд, что ли? В другой раз. Но танцевать-то мы не будем? Тогда просто посмотрим. Принести тебе кофе? Лучше горячего шоколаду. И кока-колы обязательно! Какие скучные здесь аниматоры! Просто мы ничего не понимаем в их трёпе...

Бассейн ночью [А. Петров]

Повадились вечером ходить к нашему персональному бассейну. Но теперь уже не купаться. Усаживались у воды на легкие переносные скамеечки с высокими спинками и читали телефоны. В темноте были видны редкие фонари, освещающие стволы пальм, да ещё голубоватая вода бассейна. Где-то журчало вкрадчиво и деликатно - видимо, меняли-таки воду. Ярко горели экранчики наших телефонов. Было уже не жарко, было хорошо. Жалко только, что вскоре по нашим ногам начинали ползать муравьи. Они очень отвлекали. Наконец, мы сдавались: поднимались и уходили в своей номер.

Однажды зашли в кафе отеля, чтобы попить кофе у турка. Может, они и не турок вовсе, но шальвары на нем и феска - турецкие. "Кофе по-турецки" стоил 3 динара. Хозяин готовил его долго. Кипятил воду, подмешивал в молотый кофе какие-то пряности, засекал время, принюхивался. Мы терпеливо ждали на низком диванчике, заваленном подушками. Кафе пользовалось популярностью. Многие приходили сюда для того, чтобы покурить "шишу" (кальян). Пахло приятно, по-домашнему: хорошим кофе, горячей печкой, травами и дымом из кальяна. Я решил воздержаться от "шиши": с февраля вообще не курю. Нам принесли кофе, вкусный и ароматный. Мы по неопытности выдули его слишком быстро. Хозяин заработал чаевые. А потом Наташа не могла заснуть полночи: кофе оказался уж очень бодрящим.

Мы слонялись по территории отеля и искали себе занятие. Связаться с Москвой по Скайпу, что ли? Подошли к стойке портье, сказали, что нам нужен интернет. Вроде бы рядом есть комната с компьютером и можно за 5 динаров купить пароль для выхода в Сеть на полчаса, но интернета всё равно нет, не получается подключиться. Через пару дней выяснилось, что истёк срок какой-то карточки, которая вставляется в некое устройство на стойке дежурного, а без этого ничего не работает. Странно: у тех, кто привёз с собой планшеты и подобные им гаджеты, wi-fi есть, а в компьютере отеля - нет...

Дискотеки и караоке нас уже не удивляли, посещать любительские "спектаклё" не хотелось. Обычно шли к себе в номер и читали, пока глаза не слипались. За две недели осилили по пять детективов.

светило упало [А. Петров]

Перед ужином иногда меняли доллары на динары. По вечерам ненадолго, часа на три, открывался гостиничный пункт обмена. Утром, кажется, тоже часа на два. В пункте обмена обязательно записывали фамилию клиента и номер его комнаты, заносили данные в компьютер. Непременно выдавали квитанцию, и мы, конечно, её брали. Мы где-то прочитали, что без такой квитанции вряд ли нам сделают обратный обмен в аэропорту: не поменяют лишние динары на евро или доллары. При этом строго предупредили, что вывоз тунисской валюты из страны запрещён. А я теперь жалею, что не вывез: сейчас любовался бы крупной экзотической монетой достоинством в один тунисский динар...

Мы давали чаевые горничной и официантам, поэтому мелкие деньги скоро кончились. Я пошёл менять в ювелирную лавку, расположенную рядом с рестораном. Продавец посоветовал обратиться в соседний магазинчик сувениров. Там хозяин кивнул на газетный киоск, а оттуда отправили в пункт обмена валюты. Валютчик отказался дать мне немного мелких динаров, и мне пришлось вернуться к продавцу сувениров. Тот с большой неохотой разменял мне десятку на большие тунисские монеты мелкого достоинства, да и то только тогда, когда я сказал, что готовлю чаевые для femme de chambre (горничной).

закат [А. Петров]

...А иногда ходили к ночному морю. Брали на пляже пластмассовые стулья, усаживались поближе к прибою и смотрели вдаль. Собственно говоря, дали не было: какая может быть даль, когда не видно горизонта? Но иногда далеко в море, во мраке, мерцали какие-то огни. А справа, на берегу, им отвечали прожекторы маяка. Море флегматично накатывало к нашим ногам, а мы сидели и гадали, кто же там, во тьме, сигналит берегу.

- Это, наверно, рыбаки.

- Вряд ли. Скорей всего, пограничники.

- А зачем они здесь нужны?

- Далиль говорил, что отсюда до ближайшего итальянского острова всего километров сто.

- Что-то не верится.

Дома, в Москве, я посмотрел по карте. Верно, от Туниса до итальянского острова Лампедуза всего 113 километров. Но это самый короткий путь - от Ла Шеббы. А от Джербы путь длиннее: 235 км. Но всё равно не так уж далеко. Достаточно юркого катерка с хорошим двигателем и запаса горючего. Поэтому присутствие пограничников в море, на севере от острова, в той стороне, где Европа, вполне оправдано.

24.

Наверно, французы принимали меня за кого-то другого. Потому что они то и дело пытались заговорить со мной. И, между прочим, не только французы. Рядом с нами пристраивалась у бассейна живописная троица тучных молодых итальянцев: два парня и девушка. Они вели себя мирно и говорили тихо, но я быстро понял, что это итальянцы, потому что они всегда были рядом с нами: валялись, подставив животы, на лежаках, негромко переговаривались, читали, дремали. А я слышал их беседы и жалел, что за год начисто забыл итальянский: мне он почти не требуется. Однажды они всё же загородили мне проход в бассейн: девушка сидела на ступеньках, и я не мог войти в воду. А прыгать с бортика не очень-то солидно. Она увидела, что мешает, поднялась и сказала:

- Excusez-moi monsieur. <франц. Простите, месье>

Глядя на пышную апеннинскую красавицу, я почему-то оплошал, не вспомнил вовремя стандартное "Ce n'est rien"... <франц. Ничего> Рядом с этой Данаей было бы кощунством произнести столь несоответствующее случаю французское слово "rien" (ничего).

А началось всё с маленькой французской девочки, которая вдруг подошла ко мне на пляже и о чём-то спросила. Видно было, что она немного испугана и что для нее ещё нет деления на французов и чужаков, на наших и ненаших - видно было, что она ещё ангел. Может быть, она потеряла маму или игрушку. И мне очень хотелось ей помочь. Но как помочь, когда ни слова не понимаешь? Сам-то скажешь хоть что-то, но что ответит она?

Потом там же у моря со мной заговорил молодой, но уже начавший седеть мужчина. Он всегда приходил на пляж с красивой девчонкой лет десяти, и я размышлял, где может быть их мама, а главное - какая она, их мама, если папа и дочка - словно из французского кино про беззаботную курортную жизнь? И вот этот мужчина спросил у меня что-то по-французски, потом увидел, что я не понимаю, и перешёл на английский:

- Tell me, please, when the sun goes down here? - И добавил: - Sunset... <англ. Скажите, пожалуйста, когда здесь садится солнце? Закат...>

Я ответил, что в семь часов вечера. Он переспросил:

- Ровно в семь?

И поблагодарил.

Я наблюдал за ними. Они всегда улыбались друг другу. Он трогательно ухаживал за ней: приносил ей из бара сок, подавал полотенце, следил, чтобы она далеко не заплывала. Она с удовольствием позировала, когда он фотографировал её: без всякой опаски приваливалась к лежащему на песке верблюжонку - так, будто это старый домашний сенбернар, - и терпеливо ждала, когда отец прицелится и нажмёт на кнопку. Если бы она была лет на восемь старше, я подумал бы, что это красивый пляжный роман... А так рождались версии: папа с мамой в разводе, дочку "делят", он взял её с собой в отпуск, он приехал сюда только ради неё. А она смотрит на него с восхищением и думает: "Mon pere, ce heros". <"Мой папа - герой", название французской комедии с Ж. Депардье в главной роли>

отец и дочь [А. Петров]

А однажды эта девочка подошла ко мне и заговорила. Я, конечно, ничего не понял.

- Pardonnez-moi, mais je ne parle pas franГais <франц. Простите, но я не говорю по-французски>, - ответил я. И добавил слово, которое как раз в эту секунду всплыло в моей памяти: - Malheureusement. <франц. К сожалению>

Это "малёрёзман" очень нравится мне. В длинном звучном слове - всё изящество французского языка. А самое лучшее слово французов - aujourd'hui (сегодня). Я узнал его давно, ещё в школе, когда половина нашего класса (в том числе и я) училась английскому, а другая половина - французскому. И я подслушивал, о чём говорят наши "французы", приставал к первым ученикам, чтобы они мне написали какие-то фразы русскими буквами, с помощью их составил для себя маленький французский разговорник, который помню до сих пор. Слово aujourd'hui поражало меня тем, как оно пишется и как произносится (ожюрдьи). Полагаю, во французском языке нет слова прекраснее. И вообще, в жизни самое лучшее - это сегодня. Потому что никогда ничего не будет потом...

И вот я произнёс: "Malheureusement", - так, словно передо мной стояла юная Изабель Аджани. А она, эта малышка, которая и впрямь чем-то напоминала мне французскую актрису, только маленькую, вдруг кокетливо, абсолютно по-женски, улыбнулась, что-то ответила - ласково, снисходительно - и отошла от меня. И я ещё долго буду ломать голову, что же такое она сказала мне напоследок.

Мне было интересно, почему они думают, что я француз. Я не похож на русского? Или я на вид не опасен? Я пытался увидеть себя их глазами: совсем не истощён, довольно высок, русоволос, часто лохмат, с короткой седоватой растительностью на подбородке в виде эспаньолки (не представляю, откуда она там берётся), глаза близоруко щурятся... Такой большой дядя вряд ли будет грубить. А может быть, они думали, что я профессор или доктор? Ну, насчёт доктора они не ошиблись... Молодые дамочки иногда спрашивали меня о чём-то (надеюсь, не по моей специальности), но я, разумеется, не понимал и был вынужден отвечать дежурной фразой:

- Excusez-moi mademoiselle, mais je suis Russe. Je parle en russe, ukrainien, polonais, anglais... <франц. Простите, мадемуазель, но я русский. Я говорю по-русски, по-украински, по-польски, по-английски>

И это, должно быть, казалось им странным: ведь я всё же говорил по-французски! А у меня - какой там французский? В школе нахватался отдельных фраз у тех, кто изучал этот язык. В тридцать лет принялся читать самоучитель, но осилил только фонетику. А за полтора месяца до Джербы решил взять французский штурмом. Я трудился целыми днями - дома, в транспорте, на прогулках. Срочно прослушал и законспектировал 16 телевизионных уроков Дмитрия Петрова (между прочим, это очень полезно). Прочитал самоучитель С. Матвеева "Французский язык за 4 недели", выписал оттуда все слова, которые он предлагает (получилось всего-то 800 штук, но, говорят, этого достаточно для комфортного общения), и даже учил их в метро. Нашёл в интернете несколько разговорников, объединил их в один, удалив то, что мне наверняка не пригодится на острове: деловые контакты, банк, офис, наследство, кредиты. И начал читать "Лё доктор Айбобо" - "Доктор Айболит" по-французски. Пытался запомнить как можно больше. Но в изучении языка очень важна регулярная практика. А у меня её не было. Вернее, уже не оставалось времени на неё.

А вообще я понял, что разговорный французский можно освоить месяцев за пять-шесть. Для начала достаточно тысячи слов, а то и меньше. Можно запросто учить по 20-30 или даже по 50 слов в день. Если котелок варит, почему бы и нет? Фонетику можно усвоить за неделю, не торопясь, потому что это важно. Грамматика - тонкая книжечка: настоящее время, два будущих, два прошедших, повелительное наклонение, согласование прилагательных и существительных, особенности употребления артиклей, путанная ситуация с личными местоимениями, числительные до ста, образование наречий, сравнительные степени прилагательных - вот, пожалуй, и всё. Это общий план изучения романских языков. Самая большая проблема - неправильные глаголы (которые нужны больше всего) и, может быть, согласование времен. А дальше требуется практика для пополнения словарного запаса и доведения своих навыков до автоматизма. Где её взять, практику, если ты живёшь в России? Я определил для себя четыре источника, откуда можно черпать языковый опыт: 1) читать детские книжки с картинками (тогда лучше запоминается, к тому же в памяти впечатывается самое необходимое, и ты проходишь тот же путь, что и маленькие дети, когда постигают родной язык); 2) смотреть французские фильмы с русскими субтитрами (на слух узнаёшь иностранные слова - хоть и задним числом, но ведь всё равно узнаёшь!); 3) учить наизусть любимые французские песни (в них говорится о главном); 4) наладить электронную переписку с носителем языка и вообще почаще гулять по французскому интернету.

Тут ведь самое главное - не лениться. Лень - вот проблема, барьер, который нужно преодолеть. Наваливается лень, и ты начинаешь уговаривать себя, что, мол, есть дела поважнее, "времени совсем нет", "да и зачем мне это?" и т.д. А когда вот так, как на Джербе, понадобится французский, молча стоишь перед очаровательной "мамзель" и смотришь на неё, как баран. Надо, надо учить языки - всегда, до конца жизни! Времени у нас у всех полно! Но мы тратим его на телефонную болтовню, компьютерные игры, просмотр нескончаемых сериалов и детективов, терпеливо ждём, когда окончится телевизионная реклама, транжирим время на кутежи, безделье и регулярное выяснение отношений... Времени у нас - вагон. И лени столько же...

И вот девушки в бикини обращались ко мне по-французски, а мне оставалось лишь одно - вспоминать хохму Владимира Винокура: "Она нарисовала кровать. Как простая французская женщина так быстро догадалась, что я работаю на кроватной фабрике?!" Барышни слышали мое "малёрёзман" и недоверчиво улыбались. На их лицах было написано недоумение. Как это ты не говоришь? А это что такое, если не французский? Ты не хочешь с нами разговаривать?

На другой день я увидел мою малолетнюю Изабель Аджани в обнимку с щенком. Следом за ней бежала пляжная собачка с перерастянутым выменем: сука терпеливо ждала, когда ей отдадут её детеныша. Мне захотелось крикнуть девочке: "Брось, он блохастый!" У меня большой стаж собачника, я такие вещи замечаю сразу. "Он имеет блох..." - как же это будет по-французски? Я был уверен, что "блоха" - это "флё". Представьте себе, вспомнил заметку в "Литературке", опубликованную в 1970-х годах! Вот память была у ребенка!.. В статье рассказывалось про альтернативную рок-команду с политическим уклоном, которая называлась "Кёльнские блохи". Известно, что "о де Колонь" (одеколон) - это "вода из Кёльна" (eau de Cologne). А эти музыканты назвали себя "Флё дэ Колонь". В газете перевели это как "Кёльнские блохи", "Блохи из Кёльна". Игра слов. И с тех пор я запомнил: вода - "о", блоха - "флё" (мой электронный переводчик в компьютере произносит слово flea как "фли"). И вот - всплыло... Но я почему-то постеснялся крикнуть девочке о блохах. В самом деле, удобно ли приставать к ребёнку с такими пустяками?

25.

Вуди Аллен в своём рассказе "Диета" написал: "...узнав, что у Рихтера беглый французский, ему доверили всю парижскую бухгалтерию. Через пять лет выяснилось, что он не знает по-французски ни слова, а просто несёт ахинею, грассируя и гундося". К чему это я? К тому, что я знаю по-французски примерно тысячу слов, но на Джербе связно картавить и "гундосить" не получалось, поэтому меня понимали плохо.

Однажды осмелился заговорить первым. В жертву себе выбрал девочку-подростка, которая вместе со своей небольшой компанией вертелась возле игральных автоматов и бильярда. Мы с женой решили-таки сыграть в бильярд. Подошли, посмотрели, но так и не поняли, где взять шары. Ясно было, что следует бросить в щель монетку. Вероятно, два динара. Но я подумал, что надо на всякий случай спросить у ребят, и соорудил такую фразу:

- Je voudrais jouer au billard. Je dois faire quoi? <франц. Я бы хотел сыграть на бильярде. Что я должен сделать?>

Она посмотрела на меня так, будто я стоял где-то в сторонке. "Косенькая", - догадался я. Девчонке было лет пятнадцать. Тощая, в простеньком лёгком платье, с мальчишеской стрижкой, острым носом и тонким губами. Не belle. Она попыталась сфокусировать на мне свой взгляд, это у неё не получилось, и она, болтая головкой, присела на корточки. Её товарищи, мальчишки и девчонки, были помладше; они смотрели на неё настороженно и с лёгким сожалением. Я пригляделся к ней внимательно. "Глупенькая", - понял я.

Орешек знаний тверд, но всё же мы не привыкли отступать. Я повторил вопрос:

- Что я должен сделать? Combien Гa coШte? <франц. Сколько это стоит?>

Похоже, убогая и слова-то произносила не очень уверенно. Она слегка разжала губы и, по-прежнему не глядя на меня, выдавила сквозь эту узкую щель два слова:

- Deux dinars.

Ну, точно: два динара. Подумать только, как мне везёт! В первый раз заговорил с французской девушкой, а она оказалась дефективной!

Мы опустили в автомат два динара. В нижний лоток выкатился шарик. Остальных не было. Я нажал на кнопку, но ничего не изменилось. Тут к бильярду подскочила группа французских подростков, с которыми мне только что довелось так неуклюже пообщаться. Они стали колотить по бильярду, нажимать на кнопку, шарить руками в лотке, куда должны были выкатиться шары. Они, эта банда, искренне хотели мне помочь. Но мы быстро поняли, что автомат испорчен, и отошли прочь.

Удивительно, но французские дети болтались по отелю до глубокой ночи. Плясали на дискотеках, доили аппарат, который выдает кофе или колу, небольшими стайками носились вокруг бассейна. У этих детишек была своя жизнь, и взрослые, похоже, в неё не вмешивались. Дескать, захотят спать - пойдут спать. А я думал о том, что дома, в России, мы наших детей излишне опекаем и вечно дёргаем, когда нам кажется, что они своими криками и беготнёй доставляют, понимаешь ли, неудобство посторонним. Даже на курорте дёргаем.

В сумраке бара ко мне подошёл мальчик лет тринадцати. Наташа потом у меня спросила: "Чего хотят от тебя французские дети?" Этот хотел найти пакетик с чаем. Почему-то решил, что я могу ему помочь. Заговорил со мной по-французски. Заметив, что я испытываю затруднения, деловито направил на меня палец и спросил:

- Parlez-vous franГais? <франц. Вы говорите по-французски?>

Я сказал, что "инглиш" лучше. Он изобразил досаду, скривился, покачал головой - по-английски не разговариваю, мол. Потом его осенило. Он громко произнёс:

- Tea! <англ. чай>

- Voulez-vous du the? <франц. Вы хотите чаю?> - спросил я.

Он кивнул. Я остановил официанта, который пробирался через толпу людей в баре, и сказал ему по-английски:

- Этот месье желает выпить чаю. Помогите ему, пожалуйста.

Французский парень поблагодарил. Мы расстались с ним друзьями. Мне он понравился: прямой, открытый... Позже я увидел его на танцевальной площадке. Мне захотелось спросить: "Нашёл?" И я спросил. Но перепутал глаголы. Вместе trouver (находить) употребил хорошо известное chercher (искать, шерше ля фам), и получилось: "Ищешь?" Вместо ответа он показал мне чайный покетик и пожал плечами: не знаю, мол, что это за пойло.

В общем, вот так и общались. Мне показалось, что если бы я владел французским хоть чуточку лучше, для этих людей не был бы чужим. Они мне доверяли. А может, это такая особенность европейцев? В Африке все мы братья...

По утрам к нам заходила горничная. Каждый день меняла полотенца, подметала пол, перестилала постель, вытирала пыль. В это время мы обычно нежились у бассейна. Для горничной оставляли один динар на одеяле.

Однажды мы решили пойти к бассейну попозже. Лежали под простынями и смотрели телевизор. Раздался стук в дверь. Было ясно, что пришла горничная. Я не успел натянуть шорты - вошла; я поспешно закрылся полотенцем. Увидев, что помешала нам и что я в набедренной повязке, она несколько театрально заохала, заахала, затараторила по-французски. Боже мой, в Тунисе даже прислуга говорит на двух языках! Почему же мы никак не выучим? Горничная говорила бегло, и я понимал очень мало. Мне даже было неловко. Я переходил на английский, но в Тунисе этот язык не в чести, она качала головой. Я недоумевал: ничего ведь особенного... почему я её не понимаю? И только в последние дни на Джербе догадался: наша горничная произносила французские слова "по-латыни", так, как написано. Утро (matin) у нее было "матин", "завтра" (demain) - "демайн"... Надо было к этому приноровиться.

Во время ужина заняли очередь к стойке, где при нас всегда что-то готовилось на плите. Обычно это были экзотические блюда: жареные мидии, кальмары в кляре, креветки с овощами, рыба из тунисских заливов. На сей раз повар вертел на сковороде какие-то белые рыхлые шарики. Было очень интересно, что это такое. Мы стояли с женой в очереди и тихо переговаривались:

- Любопытно, что это будет?

- Возьмём, попробуем, определим.

Напичканный за эти дни французским по самые брови, я сказал жене:

- И всё-таки знать бы заранее, кес ке се.

И, не долго думая, я повернулся к мужчине, который стоял за нами, и спросил:

- Qu'est-ce que c'est? <франц. Что это такое?>

Он охотно вступил в диалог; французы вообще народ общительный. Пожал плечами, что-то ответил - я уловил только одно слово: interessant, "интересно". Чтобы нам помочь, он громко обратился к повару, спросил, что тот готовит. Повар ответил - я, как обычно, ничего не понял. И тогда мой собеседник произнёс медленно:

- Fromage special. <франц. Особый сыр>

Я поблагодарил и повернулся к жене:

- Компренэ ву?

И повторил:

- Ву компренэ? <Вы поняли?>

Стоявший перед нами человек (он, оказывается, внимательно прислушивался затылком к разговору) повернулся к нам и засмеялся. Ему показалось это забавным: русские пытаются говорить друг с другом по-французски.

Я объяснил обоим:

- C'est la pratique de la langue francaise.

Дескать, это практические занятия по французскому языку. Они понимающе кивнули и даже, кажется, нас зауважали всерьёз.

Вечером на пляже ко мне подошла молодая француженка и что-то спросила. Я, как водится, развёл руками. Тогда она показала на своё запястье: интересовалась, который час. Я опять покачал головой: у меня нет часов, не взял. Потом я вспомнил, во-первых, недавние телевизионные уроки французского, а во-вторых, что время на Джербе можно определить по положению солнца на небе. Я увидел, что "утомлённое за день светило" висит аккурат над горизонтом. И сказал француженке, показывая рукой на солнце (совсем как Чингачгук Большой Змей):

- Il est sept heures du soir. <франц. Семь часов вечера>

Она посмотрела на меня с интересом. Занятно ведь: moujik russe <франц. русский мужик> на часы не смотрит - он смотрит на небо. Но мне ли не знать, в какое время солнце нависает над горизонтом? Я торчу здесь уже вторую неделю... Она кивнула, улыбнулась, сказала "мерси", отошла.

Потом смотрю, спешит к нам снова. Подходит и говорит, улыбаясь:

- Oui, monsieur, oui, sept heures. <франц. Да, месье, да, семь часов>

Где-то глянула на часы и поразилась тому, что я назвал время точно. Её это очень удивило. И она даже не поленилась подойти и подтвердить, что время названо с точностью до минуты. Она посмотрела на меня с ещё большим интересом. "Ах, эти дикие русские cosaques <франц. казаки>", - читалось во взгляде француженки.

26.

После римлян на остров пришли вандалы, затем византийцы. А в середине VII века Джерба попала в руки арабов. Некоторое время последователи разных течений ислама вели здесь ожесточённый спор, а потом на Джербе появились ибадиты. Ибадзим - умеренная фракция в движении хариджитов. Эта мусульманская группировка возникла после Сиффинской битвы 657 года между армией халифа Али и мятежниками под командованием сирийского губернатора Муавии... В общем, в тот момент в исламском мире наметился раскол, началось что-то вроде смуты, и часть мусульман (хариджиты) пошли "не таким путем", отделились от остальных своих единоверцев. Ибадиты боролись против Халифата (исламского теократического государства), создавали свои имаматы и строили храмы. Например, главная мечеть ибадитов в городе Хумт-Сук называется Эх-Шейх (Ech-Cheikh, Echikh - на картах названа по-разному). Их вера отличается и от шиизма, и от суннизма. Ибадиты считают, например, что имамом <духовное лицо, возглавляющее мечеть> может стать любой мусульманин и что Коран - это не извечная речь Аллаха, а сотворённый памятник искусства и человеческой мысли. Ибадиты, в отличие от суннитов, полагают, что Бога в раю увидеть невозможно, потому что его вообще никогда нельзя увидеть, он не ограничен ни пространством, ни временем... На мой вкус, сформулировано красиво. А вот другой постулат ибадитов звучит слишком уж сердито: попавший в ад останется там навечно. Сунниты же считают, что мусульманин в аду очистится, а потом попадет в рай... Среди мусульман всего один процент ибадитов; почти все они живут в Омане (75% населения этой страны), а ещё в своих общинах в Ливии, Алжире и на острове Джерба.

Долгое время остров переходил то к мусульманам, то к христианам. В XI веке в Ифрикию <территория Северной Африки, в том числе и Джерба> вторглось из Египта бедуинское племя бану-хиляль. С 1104 по 1121 гг. остров находился во власти султана Абд аль-Азиза ибн Мансура из берберской династии Хаммадидов. В средние века христиане Сицилии и Арагона спорили с ибадитами за право владеть Джербой. В 1134 году остров был захвачен первым королем Сицилии Рожером II, затем власть над Джербой перешла к его сыну - Вильгельму I Злому. В 1154 году жители острова подняли восстание против завоевателей, но оно было жестоко подавлено. Однако через шесть лет джербинцам, возглавляемым Альмохадами <династия халифов в Северной Африке и Испании>, удалось изгнать захватчиков со своего острова.

В 1284 году арагонский адмирал Руджеро Лауриа захватил Джербу и объявил сюзереном острова Святой Престол. А соседние острова архипелага Керкенна присоединились к владениям папы двумя годами позже. Ф. Бродель пишет в своей книге: "...анжуйцы и арагонцы <...> не раз высаживаются на африканское побережье, облагают данью эмиров Туниса и владеют Джербой с 1284 по 1335 год. Христиан-ские купцы тем временем закрепляются повсюду, особенно на тунис-ских и триполитанских souks <базары>, получая здесь привилегии за привиле-гиями". В 1289 году Р. Лауриа построил возле города Менинкса, на южном мысе, далеко уходящем в море, крепость Костелло (позже она стала называться Бордж Эль Кастиль, Бордж Гастиль). После смерти Р. Лауриа Джербой правили его сыновья. Но члены семьи понимали, что они вряд ли смогут сдерживать бунты островитян, подначиваемых Хафсидами, и передали власть над Джербой королю Сицилии Федериго II. А тот назначил губернатором острова каталонца Рамона Мунтанера (Ramоn Muntaner <возможно, произносится "Мунтане", как и фамилия выдающегося каталанского архитектора Л. Думенека-и-Мунтане>). Между прочим, губернатор был не только чиновником, но и писателем, историком, автором одной из четырёх наиболее известных и самых длинных хроник того времени. Его сочинение повествует о событиях в Каталонии и Арагоне в XIII-XIV веках - от рождения Хайме I Завоевателя (1207) до коронации Альфонсо IV Кроткого (1328). Книгу "Crоnica de Muntaner" издают и читают до сих пор; отдельные фрагменты переведены на русский язык (удивительно, что не всё). У этой "Хроники" стойкий аромат прошлого и изящество средневековой литературы:

Господин король Арагона имел старинное право на дань с короля Гранады, с короля Тлемсена и с короля Туниса. И поскольку в течение долгого времени господину королю Арагона эта дань не присылалась, он взял четыре галеры, оснащенные в Валенсии, и поставил названного дворянина Эн Конрадо их командующим. Он пошёл к порту Туниса и к Бужи и всё время вдоль побережья, разграбляя и разрушая все порты. Он пришёл в море короля Тлемсена, к острову, называемому Абибас, и направился туда, чтобы взять воды. И когда он прибыл в то место, чтобы взять воды, десять вооруженных сарацинских галер короля Марокко также прибыли в то место, чтобы взять воды. <...>

И все стали кричать: "Давайте атакуем их! давайте атакуем их! они все будут наши!" И с такими словами они вооружились, и сарацины сделали то же самое. И когда обе стороны вооружились, Эн Конрадо сильными ударами вёсел двинулся к сарацинам. Некоторые из них сказали своему командующему, что галеры направляются к ним, чтобы сдаться, и многие сарацины придерживались этого мнения, потому что среди них находился очень знатный витязь, и они не думали, что христиане будут столь безумны, что пожелают сражаться с ними. Но адмирал сарацин был мудрым моряком, бывал во многих вооруженных столкновениях и знал, каковы каталонцы, и он покачал своей головой и сказал: "Бароны, ваше предположение глупо; вы не знаете людей короля Арагона так, как знаю их я. Будьте уверены, что они готовятся отчаянно и разумно сражаться с нами; и они приближаются в такой готовности умереть, что горе сыну матери, ожидающему их..." (Р. Мунтанер, "Хроники", перевод С. Вдовиченко и Л. Колоскова).

Мунтанер стал губернатором в 1311 году, а в это время на Джербе свирепствовал голод, и островитяне, при поддержке тунисцев с материка, подняли бунт. Губернатору удалось удержаться на острове до 1314 года, а потом Джерба перешла в руки Хафсидов - султана Абу Яхья Абу Бакр аль-Мутаваккиль.

В конце XIV - начале XV веков хозяевам Джербы пришлось отстаивать своё право на остров у кастильцев, арогонцев и генуэзцев. Новые атаки флота Альфонсо V Арагонского в 1424 и 1431 годах были отбиты мусульманами, которыми командовал султан из династии Хафсидов Абу Фарис Абд аль-Азиз аль-Мутаваккиль. Именно в это время на северном берегу острова возле древней Гирбы был построен остров Бордж Эль Кебир.

Во время правления султана Османа (1435-1488) Джерба входила в состав Хафсидской державы. В 1480 году островитяне подняли восстание против султана Абу Умара Усмана и перекрыли римскую дорогу, соединяющую остров с материком. А тут ещё началась борьба между двумя кланами ибадитов (Вабия и Наккара); одни располагались на северо-западе острова, а другие - на юго-востоке. Впрочем, "не было бы несчастья..." После смерти султана местные жители отказались признавать власть Хафсидов, основали на острове республику, платили дань и оставались свободными.

В 1503 году Джербу захватили турецкие братья-пираты - Арудж и Хайр-ад-Дин Барбаросса. Здесь они устроили базу для отдыха, ремонта кораблей, складирования добычи (Драгуту не первому пришла в голову такая идея). По сути дела, остров стал территорией Османской империи. Правители Джербы относились к корсарам без неприязни: те исправно платили островитянам торговые пошлины, а джербинцы получали от гостей товары по низким ценам.

Европейцы решили вернуть себе остров. 30 июля 1510 года к Джербе подошли восемь галер под командованием Педро Наварро. Утверждают, будто в молодости он и сам был пиратом. Но позже дон Педро служил королям Франции и Испании, прославился в вооруженных столкновениях в Средиземноморье, первым удачно применил пороховые мины и даже успел уничтожить пиратскую базу на острове Пеньон-де-Велес-де-ла-Гомера близ Марокко. Так что опыт участия в "освободительных" военных операциях у него был. В 1510 году Джербу возглавлял шейх Абу Закария Яхья ас-Семумни. Испанцы послали на остров своих представителей для переговоров. Островитяне отказались капитулировать. Власть испанской королевы они не признали, а парламентёров попросту убили. Педро Наварро увёл свои суда в Триполи (который находится в 220 км от Джербы), чтобы собраться с силами и дождаться помощи. Вскоре его флот насчитывал 150 судов. 30 августа испанцы высадили на Джербе многотысячный десант и пошли в атаку. Но мусульмане, среди которых, по всей видимости, были братья Барбаросса, сражались как звери. Лев Африканский пишет в своей книге: испанцы "ужасно страдали от сильной жары и жажды, так как у них не было питьевой воды, и они высадились в то время, когда прилив достиг высшей точки, а при их возвращении вода отступила, и корабли, чтобы не остаться на суше, отошли вместе с морским отливом, так что открылось пространство в 4 мили, которые, вместе с теми, что оставалось пройти, подвергли солдат такой опасности и страданию, что те безо всякого порядка отправились к кораблям. Их преследовали мавританские всадники, так что большая их часть погибла или была взята в плен, за исключением немногих, которые направились вместе с флотом на Сицилию". По другой версии, на море поднялась буря, которая разметала испанские корабли. 18 из них были выброшены на берег и попали в руки защитников острова ("мавров", как называл их Лев Африканский).

Но через десять лет испанцы добились своего: захватили остров, и он принадлежал им с 1520 по 1524 год. Затем остров снова перешёл в руки пиратов - Хайр-ад-Дина, потом Драгута. В 50-х годах XVI века на Джербе снова хозяйничали испанцы. Но в 1560 году случилась знаменитая битва, о которой я рассказывал прежде; она завершилась победой турок.

В сентябре 1611 года на остров напал флот Генуи, Мальты и Неаполя. Около 500 жителей Джербы погибли в этом бою. Через три года было подписано соглашение о присоединении острова к Тунису. Джерба подвергалась нашествию кочевников, несколько раз здесь была эпидемия чумы (1705, 1706, 1795, 1809, 1864 гг.). В течение двух месяцев в 1794 году авантюрист по имени Али Бургуль грабил остров и терроризировал его население. В 1864 Ахмед I, бей (правитель) Туниса, запретил рабство.

Джерба входила в состав Османской империи до 1881 года, затем 75 лет находилась под протекторатом Франции, а в 1956 году Тунис получил независимость. Некоторое время на острове не развивалась инфраструктура, джербинцы были недовольны качеством своей жизни и реформами в сфере торговли. В 60-е годы XX века около 6000 островитян эмигрировали в Европу (почти все - во Францию). В это время значительно опустели и Геллала, и Аджим. И всё же с 1960 года на Джербе перестраиваются аэропорт и дороги, улучшается электрификация отдельных территорий, растут населённые пункты, которые раньше были маленькими сёлами, а на северо-востоке острова начинается строительство туристической зоны. Старый облик сохранили лишь некоторые деревни, которые расположены вдали от берегов острова, да ещё отдельные поселки на юге.

Прошлое у острова было бурным. Здесь есть что посмотреть: мозаику и обломки, оставшиеся от римского порта, который располагался на территории нынешней туристической зоны; крепость Бордж Гастиль (Костелло); останки города Менинкса - фрагменты форума, вилл, театра, статуй (непременно надо туда попасть! это почти Помпеи!) - и древние гробницы в Сук Эль Кебли возле Эль-Кантары; руины пунического города Гизен и римского портового города Хауай на дороге между Геллалой и Аджимом; древние оливы, неохватные и корявые стволы которых впечатляют даже самых равнодушных людей; известняковые гробницы Фамин и останки византийского поселения Бумердес, которые можно увидеть по пути из Эль-Кантары в Геллалу; древнеримское кладбище Гардая; подземные давильни оливок и подземную мечеть... Всё это я "обнаружил"... уже потом, в Москве, в книгах, потому что слишком поздно купил на острове путеводитель, да и тот оказался на каком угодно языке, только не на русском. Стало быть, надо наметить план самостоятельных экскурсий заранее, приобрести хорошую карту, где обозначены основные достопримечательности Джербы, и арендовать автомобиль. Видимо, сегодня можно надеяться только на свои знания, энтузиазм и энергию. Похоже, что к Джербе надо готовиться так же, как к поездке в Краков или Венецию. Когда я читаю о том, что с 1995-го по 2000-й год на острове обнаружено более 400 археологических памятников и многие из них относятся к временам Карфагена и Древнего Рима, - пытаюсь вспомнить, а сколько таких развалин нам показал наш экскурсовод?..

27.

Вместо того чтобы купаться, решили с женой прогуляться по берегу. Нам хотелось новых впечатлений, потому что один и тот же пейзаж изо дня в день - это утомительно.

Проваливаясь по щиколотку в мокрый песок, мы шли на маяк, и я фотографировал всё, что попадалось на пути. Иногда нас догонял небольшой "караван" верблюдов или настигали всадники, которые неслись бог знает куда - вперёд, вперёд, ветру навстречу. Маяк был пёстрым, полосатым: горизонтальная полоса белая, такая же полоса красная... До него от нашего пляжа идти, пожалуй, километра четыре. Но при желании добраться можно было легко. На берегу, у самого прибоя, лежали парусные лодки - то ли перед выходом в море, то ли уже после морской прогулки. Здесь же, у воды, то и дело попадались бурые горки водорослей, которых нанесло за последние дни. Люди бродили по мелководью, флегматично рассматривая песок. Море потихоньку успокаивалось, шум прибоя убаюкивал, солнце светило нам в спину - идти было приятно.

прогулка берег [А. Петров] Прогулка берег 2 [А. Петров]

Я искал новые сюжеты для своих снимков. Не считаю себя мастером фотографии. Но даже если ты не профи - всё равно нужно куда-то двигаться, искать новое: сюжеты, темы. Новое хотя бы для самого себя. А это может быть всё, что угодно: большая раковина в пене волны; рыбаки, изучающие улов, попавшийся им в сеть; да просто заросшие водорослями камни, которые лежат здесь уже тысячу лет... "У берега море взбивает степенно, как прачка в лохани, шипучую пену..." <Леопольд Стафф, пер. А. Эппеля>

То ли так на меня действовал шум морского прибоя, то ли праздность занятия навевала меланхолию - в памяти всплывали отрывки полузабытых стихотворений, всё больше польских: как раз перед поездкой на Джербу я их много прочитал. В голове звучала музыка - аккордеон, валторна, в последнее время я эти инструменты полюбил особенно, - но опять же, всего лишь фрагменты мелодий, и не поймёшь, откуда они.

А в дальней дали, под безоблачьем синим

Оно стекленеет в тугой парусине,

Мерцает муаром в кисейном тумане,

Лениво пленяет, манит и дурманит...

<Л. Стафф, пер. А. Эппеля>

Слева от нас было море, справа - отели. Потом вдруг отелей не стало. Мы вышли на глинисто-песчаный пустырь, который выглядел весьма непривлекательно, как строительная площадка. Наверно, так оно и было: кто-то выкупил эту территорию, чтобы построить здесь новый отель. А может, на этом месте просто нельзя строить, мало ли что... Но именно здесь, на пустыре, купались местные жители: отцы семейств в длинных трусах, шумные арабские детишки, которые, точно так же, как наши, устраивали возню в воде... Вы спросите, купались ли мусульманские женщины? Да, купались. Но даже в море они были одеты с головы до ног: шальвары, длинное платье до колен, платок, закрывающий лоб. А лица были открыты. Как правило, женщины держали на руках своих голеньких малышей. Впрочем, девчушки чуть постарше, лет этак четырёх, тоже были одеты, по нашему разумению, для морских ванн нелепо: чуть ли не в платьица. Иногда арабская семья так и держалась вместе: полуголый отец, разодетая, словно к приёму гостей, мать и несколько детишек.

мусульманский пляж1 [А. Петров] мусульманский пляж2 [А. Петров]

- Смотри, - сказал я жене, - мусульманский пляж...

- Наверно, тут не надо фотографировать, - предположила она.

А мне хотелось снимать именно это. Я делал это украдкой, но когда торопишься, вечно что-то не получается: то в кадр попадает не то, что хочешь, то фокус не удаётся навести.

Банный день [А. Петров]

На стульчике у моря сидела пожилая женщина. Она тоже была одета; ее длинное чёрное платье достигало земли, хиджаб закрывал уши, затылок, лоб. Волны омывали ноги старушки, подол уже был мокрым, но женщина не обращала на это внимания: она внимала шуму прибоя и смотрела вдаль. Потом к ней подошел парень лет семнадцати, крепкий детина в длинных пляжных трусах. Наверно, внук. Он что-то спросил у старушки, а потом снова ушёл в море, где его товарищи купали своих скакунов. Эта картина до сих пор у меня перед глазами: бурые кучки водорослей на берегу; низкое закатное солнце над горизонтом; одетые мусульманские мамаши с детишками на руках; купальщики в море - как стайка экзотических млекопитающих; арабские кони на мелководье. И медитирующая бабушка на раскладном стульчике у самой воды...

бабушка [А. Петров]

Чуть дальше мы увидели картинку из фильма "Белое солнце пустыни": бритоголовый мужчина, а рядом с ним четыре женщины, закутанные с ног до головы в платки и тёмные одежды, сидели на песке и смотрели на море. "Вот оно, - подумал я. - Гарем".

- Чем больше я наблюдаю всё это, тем острее понимаю, что мы попали в совсем другой мир, - тихо сказала Наташа.

гарем [А. Петров] мусульманский пляж3 [А. Петров]

Мы прошли мимо очередной живописной группы навьюченных верблюдов, которые, прижавшись брюхами к серому грунту, терпеливо ждали хозяев. Судя по всему, те всецело доверяли своим животным. Верблюды не были привязаны, но, тем не менее, никуда не уходили, лежали смирно или стояли на месте - ждали. Умные и спокойные помощники человека.

Мы добрались до маленького плоского мыска - низкой, ни на метр не возвышающейся над пляжем каменистой площадки у воды. Потоптались немного, подумали... да и решили возвращаться. До маяка оставалось всего, может быть, километра полтора, но... зачем он нам нужен? Солнце опустилось ещё ниже; приближался вечер. Было по-прежнему жарко. Теперь наш путь лежал в обратную сторону - на закат. Приходилось закрывать ладонью глаза от слепящих лучей. В таких условиях снимать сложно. Нужно было избегать "контрового" света и заботиться о том, чтобы бленда защищала снимки от ненужных бликов. Но, когда слишком светло, не так-то просто рассмотреть что-либо на дисплее фотоаппарата, когда проверяешь качество кадра.

И опять мы размеренно шлёпали по воде босыми ногами и старались обходить горки водорослей, изредка преграждавших нам путь. И опять были море и песок, и снова в моей голове звучали мелодии... на сей раз времён барокко, кажется. И снова сами собой вспоминались прочитанные недавно стихи Леопольда Стаффа:

В пучину кидаться за перлом бесценным,

К миражу пустыни влачиться в тоске,

Затем, чтоб оставить, ушедши со сцены,

Круги на воде и следы на песке.

<Перев. А. Эппеля>

посадка [А. Петров]

В небе появилось яркое пятно: большой цветастый парашют, прикреплённый фалом к катеру. К стропам была привязана парочка европейских туристов - он и она. Катер мчался по морю, тащил за собой парашют - туристы летели над водой, аки чайки белые. Девушка держала фотоаппарат, цифровую "мыльницу": снимала остров с высоты птичьего полета. Было понятно, что сеанс подходит к концу. Я фотографировал пустые сети на корме лодки, засмотрелся, зазевался и не заметил, что парочка почти опустилась мне на голову "перлом бесценным". Вообще-то их ждали чуть дальше: метрах в тридцати от нас готовились поймать их три крепких парня. Но парашют начал снижаться прямо надо мной; я поднял голову и автоматически щелкнул затвором фотокамеры. Мне открылся забавный вид снизу: босые пятки и обтянутые плавками попки в трех метрах от моей макушки. Катер всё-таки дотащил эти задницы до нужного места на берегу, где клиенты упали в заботливые руки хозяев аттракциона.

негр рыболов [А. Петров] Покажу улов [А. Петров]

Опять потянулась полоса пляжей туристической зоны. Курортники катались на водных мотоциклах. Здесь, возле купающихся туристов, какой-то чернокожий чудак закинул в море спиннинг и, по всей вероятности, надеялся на улов. Вскоре выяснилось, что заинтригован не только я: к парню подошла парочка голых немцев - вероятно, муж и жена; они стали уговаривать его показать рыбу. Негр вдруг засмущался... потом махнул рукой: ах, ладно, что уж там, - и полез в полиэтиленовый пакет за своей скромной добычей.

По пляжу разгуливал молодой араб с папкой и карандашиком в руке: высматривал желающих на какой-то очередной аттракцион. Ни дать ни взять старший пионервожатый в лагере детского отдыха. А вот интересно, как они, арабы, вообще терпят обнажённые тела европейских гостей? Теперь ведь священный праздник Рамадан, да и вообще... Мусульманские женщины купаются в одежде, а наши закроют зад тонкой тряпицей и победно выставят солнцу остальные телеса... Однажды я не поленился, спросил об этом у нашего отельного гида Кати, когда мы пили кофе в баре. Она засмеялась и ответила:

- Да привыкли. Глаз у них уже замылился, не обращают внимания.

Девок из Европы [А. Петров]

Спросили мы и о "гареме", который увидели на мусульманском пляже. Оказалось, что всё это наши смешные фантазии: многоженство в Тунисе запрещено в 1957 году. А женщины, которые сидели на песке рядом с бритоголовым мужчиной, были ему, очевидно, родственницами, сёстрами или дочерьми, только и всего.

Мы шли на закат, мимо нас то и дело проносились ловкие наездники, охотно демонстрирующие белокожим девушкам свою удаль, а я думал о том, что эти люди смотрятся гармонично именно здесь, на родной земле: лихо носятся на мускулистых жеребцах, умеют управлять верблюдами, работают на сорокаградусной жаре, говорят на нескольких языках и умудряются быть вышколенными слугами и корректными хозяевами. А мы, курортники, выглядим здесь как барахло: пьём, жрём, плавимся на солнце, бездельничаем... А в Москве, в Европе уже сами джербинцы казались бы чужими, нелепыми, ненужными. Каждому овощу, как говорится, свой фрукт.

Мы прошли ещё километр, наблюдая, как солнце опускается к земле и как становятся оранжевыми крыши и стены отелей. Всюду было одно и то же: лежаки под тростниковыми навесами, расплывшиеся в последних лучах солнца белые и розовые тела; загорелые островитяне, приглашающие прокатиться на верблюде; у ангаров - лёгкие лодки с бело-зелёными парусами. Людей было много; кто-то купался, другие фотографировали или просто шли, как и мы, на запад, гуляли. Я с иронией вспомнил свои недавние иллюзии: собирался ведь как-нибудь вечерком побродить с фотокамерой в одиночестве под умиротворяющий шорох волн, подышать морем в тишине, поснимать, как солнце опускается за пальмы. Провинциальный остров на окраине Туниса... Но кто же знал, что вечером здесь "бродвей", ялтинская набережная? Девушки надели лучшие свои наряды - яркие купальные костюмы, которые плотно обтягивали круглые задницы и выгодно подчеркивали особенности их фигуры. Парни прикатили на "личном" транспорте - на взятых напрокат жеребцах или же на полусонных верблюдах, увешанных цветастыми метёлками и верёвками. И вот молодые люди встретились, взялись за руки и дружной семьёй народов потащились по пляжному променаду на закат, сверкая передо мной белыми спинами, обнаженными лопатками и упругими ягодицами. А я пошёл за ними, щёлкая затвором фотокамеры и фокусируя своё внимание, а заодно и объектив на совершенно случайных предметах...

Бродвей [А. Петров]

28.

Опять с утра пораньше терпеливо ждём автобус, потом долго собираем по отелям всех, кто записался на экскурсию, катаемся по туристической зоне, растянувшейся в северо-восточном углу острова. Наш путь лежит на крокодиловую ферму. Мы ещё не знаем, что водоём с зубастыми рептилиями - это только часть музейно-развлекательного комплекса "Djerba Explore Park", куда, помимо фермы, входит этнографический музей "Лалла Хадриа" (Lalla Hadria Museum) и парк "Djerba heritage". Для посещения всех трёх зон нужно купить один билет. Совсем недавно он стоил 12 динаров (6 евро), к нашему же приезду подорожал на 3 динара. Но нам всё равно: мы уже оплатили эту экскурсию. Мы не знаем, что надо зайти сначала в музей, потом в парк, а уж напоследок - на ферму. Мы-то настроились сразу к рептилиям идти, тунисскими горшками и черепками уже любовались в другом музее, так что уж так уж фанатеть-то от них?..

Нас, между прочим, опять сопровождал Далиль, но на сей раз он не был главным. Он охотно занимался тем, что нравилось ему, кажется, больше всего: пересчитывал туристов. Экскурсию должен был вести другой гид, тоже молодой и ладный араб (мы поленились узнать его имя), и он тоже, как и Далиль, хорошо говорил по-русски, но и он не очень-то загружал наши головы лишней информацией: два слова скажет там, три - здесь...

Когда мы расселись в автобусе, в салон вошла молодая женщина в джинсах и футболке. Она остановилась возле шофёра и обратилась к нам с короткой речью. Ее выступление, я полагаю, было посвящено организационным нюансом экскурсии. Но мы ничего не поняли, потому что она говорила не по-русски. Когда дама закончила свой спич, наш гид спросил:

- Всё понятно?

Возможно, он даже не заметил, что экскурсовод обратилась к нам не на языке Пушкина и Толстого. А может, решил, что это какой-нибудь диалект "великого и могучего", который русским хорошо известен, а арабам нет.

Я сказал:

- Понятно. Но какой это был язык?

Я был уверен, что тут какая-то путаница: девушка вошла не в тот автобус и, не разобравшись, начала экскурсию. И я даже приготовился позубоскалить всласть. Люблю комедию ошибок. А у нас как раз начиналась буффонада: мы с умным видом выслушали иноземного экскурсовода, не поняли ни слова, но не подали виду.

Ответ на вопрос, что это за язык, я, как ни странно, получил от туристки, сидевшей от меня слева... Нет, не от жены: на этой раз нам с ней не удалось сесть вместе, все двойные места были заняты. Моя соседка тихо сказала:

- Чештина.

И тут до меня дошло, что в автобусе собрались туристы из нескольких стран и нам почему-то прочитали короткую лекцию по-чешски. В итоге для нас так и осталось тайной то, что мы едем не только на крокодиловую ферму, но и в музей с парком.

буклет []

План парка из рекламного буклета

Узловые элементы комплекса "Djerba Explore Park" (музей, ферма и т.д.), словно кусочки мяса на шампур, один за другим нанизаны на туристическую тропу. В такой ситуации трудно избежать посещения музея. Но это и хорошо. Хотя бы потому, что прохладу и туалет путешественник найдёт именно в "Лалла Хадриа". К тому же в этом музее есть что посмотреть.

Автобус остановился на площадке перед торговым комплексом. Это было первое, что мы увидели (кто бы сомневался): сувенирные лавки, кафе, ресторан и даже, как потом выяснилось, отель. Могу себе представить такой диалог:

- А где ты остановился на Джербе?

- В гостинице "Hotel Explore". На крокодиловой ферме.

- Ну и как?

- Всё бы ничего, но... По вечерам не гуляем. Ну его к лешему. Крокодилы всюду...

А может быть, там и уютно, в этом отеле, если забыть, что в трёхстах метрах от твоих апартаментов живут пятиметровые чудовища. Наверно, любителям острых ощущений и африканской экзотики это может понравиться. Будет что вспомнить. Отель в Парке Юрского Периода...

В общем, первый кусок этого шашлыка, который поднесли к нашим носам, как всегда, оказался торговым комплексом. Продавцы стояли в тени здания и предлагали нам разложенные на лотках кепки и футболки с изображением крокодилов, бижутерию в виде крокодилов, игрушки, на которых были нарисованы крокодилы, крокодилов надувных, пластмассовых, стеклянных, медных и даже, ну, вроде как золотых...

муравей [А. Петров]

Под палящим солнцем мы прошли по нашему "шампуру" к следующему "кусочку мяса" - к музею. Экскурсоводы предложили нам подождать полчаса и погулять по территории комплекса, потому что "ещё не наше время". "Займись чем-нибудь. Ну, хотя бы считай муравьёв, ползающих по улице". <К. Коллоди "Пиноккио"> Гулять негде было: прекрасно обустроенная территория, засаженная пальмами, кустарниками и кактусами, оказалась всё же слишком маленькой для содержательной прогулки. Минут десять я фотографировал пестики и тычинки цветков гибискуса. Под ногами, по-паучьи расставив лапки, мельтешили муравьи, крупные, длинноногие, со странно приподнятыми головами и грудками - я таких никогда не видел. Потом нам с женой это надоело, и мы пошли в музей. Оказалось, что правильно сделали: там было просторно, чисто и прохладно. Работал кондиционер. В центральном вестибюле мы увидели на стене огромное панно, написанное в манере, которое пародировало, кажется, творения Пикассо "африканского периода". (Ну, не сам же Пикассо намалевал это, в самом деле!)

Пикассо2 [] Пикассо1 []

Я только что с иронией отозвался о музейных "горшках и черепках", но моя ирония оказалось неуместной: "Лалла Хадриа" - экспозиция занимательная. Для тех, кто понимает, конечно. Я думаю, что увлекателен любой музей, если ты, посетитель, сам интересен - хотя бы самому себе. В тоненьком рекламном буклете, который в вестибюле выдали всем желающим, было написано по-английски: "Шедевры, созданные за 13 веков Истории Искусства - от Персии до Андалусии". (Любопытно, что в том же тексте, но на итальянском, немецком и французском языках, срок назван более скромный - 1000 лет.)

Вся экспозиция делится на несколько разделов: тунисская керамика, изделия из меди, восточная каллиграфия, персидское и османское искусство, ковры, одежда, искусство племён Магриба, тунисский декор в прикладном искусстве, предметы, связанные с религией, керамика времён династии Хусейнидов, "геометрические фигуры". Название последнего раздела экспозиции звучит немного загадочно, на самом же деле демонстрировалась домашняя утварь какой угодно формы и самого разного назначения.

Рубаха2 [А. Петров] Музей кувшины [А. Петров]

Сначала музей кажется пустоватым: слишком уж много в нём свободного пространства, - но потом начинаешь понимать, что в этом-то и проявляется вкус организаторов экспозиции. Я уверен, что возле любого предмета, выставленного в "Лалла Хадриа", будь то персидский меч XVIII века "Килидж", золотая турецкая ваза "Шербетлик", церемониальный персидский шлем из серебра, рубаха-талисман "Hirz", созданная в Османской империи в XVII веке, или турецкий ковёр для молитвы "Империал", расшитый золотой нитью, - возле каждого экспоната увлечённый экскурсовод рассказывал бы нам долгие истории, похожие на сказки из "Тысяча и одной ночи". Но мы гуляли по "Лалла Хадриа" фактически самостоятельно. Наш молодой гид пытался заинтересовать нас хотя бы самыми общими сведениями о предметах, перед которыми останавливался, но его слушали лишь некоторые туристы из нашей группы. Изредка подходил к экскурсоводу и я, но стоял рядом с ним недолго, думал всё больше о своём и искал глазами экспонаты, которые можно было бы сфотографировать без посторонних гостей в кадре. Сегодня я думаю, что напрасно уходил от гида, надо было послушать. Но всему виной, очевидно, то, что настроились мы на встречу с крокодилами, а не с удивительным искусством Персии, Турции, Туниса и племён Магриба. Да и кто мог ожидать, что здесь, в глухомани, на острове Джерба, мы увидим старинные расписные кофры для одежды; деревянные резные двери из марокканского дома, которым лет двести, не меньше; великолепные османские кувшины из посеребренной меди; бронзовые светильники для еврейского праздника Ханука или образцы персидской каллиграфии XIII века? "И он <...> увидал большую дверь из чёрного железа, на которой был серебряный замок, а в замке - ключ из золота. И Хасиб подошёл к двери и посмотрел в щели и увидал великий свет, блиставший из-за двери. И он взял ключ и отпер дверь и вошёл внутрь помещения и, пройдя немного, дошёл до большого бассейна и увидел, что в этом бассейне что-то блещет, точно вода. И он шёл до тех пор, пока не достиг того, что блестело. И увидел он большой холм из зелёного топаза, а на холме было поставлено золотое ложе, украшенное различными драгоценными камнями..." <Тысяча и одна ночь: Рассказ о Хасибе и царице змей, пер. М. Салье >

Мы шли по музею, и я, немного скучая, рассеянно фотографировал кувшины, ковры и рубахи, спрятанные в стеклянных витринах, и стекло очень мешало навести фокус, "бликовало", многие снимки просто не получились. Запомнились почему-то старые дверные ключи с бородками какой-то неправдоподобной формы; высокие сосуды с изящными тонкими ручками, а к ручкам этим неизвестно зачем были приделаны точно такие же сосуды, только очень маленькие, миниатюрные; а ещё дамские деревянные башмачки на двух высоченных - сантиметров двадцать! - подставках, которые крепились отдельно к носку и к пятке...

музей туфли [А. Петров] музей ключи [А. Петров]

Наконец мы выбрались из этой пещеры Али-Бабы и по асфальтовой дорожке пошли дальше, в парк "Djerba heritage". Слово heritage переводится как "наследие" или "фамильная ценность". "Вернитесь в прошлое и познакомьтесь с традициями и ремёслами Джербы с помощью наших ткачей, гончаров и других мастеров", - призывал рекламный буклет.

И вот мы снова, как и в музее Геллалы, попали в мензель, традиционное жилище джербинцев. Комнаты высокие и узкие, как колодцы, с крошечным окошком под потолком. Это не от нищеты - просто островитяне всю жизнь борются со зноем и очень ценят прохладу и тень. На всякий случай я уточнил это у Далиля, и он подтвердил мою догадку. Об этом же пишут и хозяева парка: "Вы имеет возможность познакомиться со скрытой от посторонних глаз жизнью островитян - жизнью, хорошо приспособленной к непростым условиям существования на Джербе..." Комнаты расположены по кругу вокруг внутреннего двора, где за высокими стенами проходит вся жизнь семьи. Некоторые каморки мензеля по площади не больше кладовки в советских малогабаритных квартирах. Жилье обставлено скромно: коврики на полу, сундуки у стен, навесные полочки - что-то вроде этажерки, самая простая посуда, самая необходимая мебель. Для жаркого сезона предназначена специальная комната - горфа. Вероятно, она самая прохладная. Кухня из соображений безопасности и гигиены располагается отдельно. Для доступа свежести и прохлады в сводах потолков проделаны отверстия. Кровати стоят в специальных нишах спальни; французы называют эту архитектурную деталь альковом (alcove, от арабского алькуба), а жители острова - духаной. Под водосточной трубой дежурят глиняные сосуды для сбора воды, если Аллах пошлёт дождь. Снаружи и внутри преобладает белый цвет с постоянными вкраплениями голубого. Зажиточная семья могла позволить себе керамическую плитку на полу, крашеное дерево на потолке, красивую резьбу по штукатурке. "Главный жилой дом" такой конструкции называется на Джербе houch (по-французски читается "уш"; возможно, по-арабски произносится так же). Войти на территорию дома можно через единственную дверь, своеобразный "шлюз", сторожку: за дверью - что-то вроде комнаты, а дальше - выход во двор. Такая конструкция называется махсен диаф (судя по тому, что мой огромный французский словарь не знает этих слов, они - арабские). Запрёшь эту дверь - и никто не проникнет в дом. Со стороны это кажется маленькой крепостью. Рекламный буклет называет такую архитектуру "странно прекрасной в своей простоте" (etrangement belle dans sa simplicite).

В этом парке мы попадаем в одну из подземных маслобоен (маасара), о которых немного слышали и раньше. К маасаре подвозился урожай. Оливки загружались в хранилища через отверстия снаружи. Возможно, в первые 3-4 недели оливы отмачивались в рассоле, чтобы исчезла горечь, а потом уже их привозили на маслобойню. Входная дверь была высокой и располагалась на уровне земли, чтобы в маслобойню могли войти не только люди, но и животные. К самой мельнице, стоявшей в центре маслобойни, вёл высокий подземный коридор. Оливки измельчались с помощью больших каменных жерновов, которые приводились в движение ослами или верблюдами. Полученную мякоть в виде отдельных лепешек помещали в пресс и выжимали из нее масло. Но почему всё это делалось под землей? Объяснение даётся такое: чтобы создать подходящий температурный режим, который соответствовал бы работе в зимний условиях (когда, очевидно, созревал урожай). Вот и пойми, что тут имеется в виду: то ли добивались, чтобы было теплее, чем на поверхности земли, то ли, наоборот, чтобы было прохладнее. Может, это и есть тот самый "холодный отжим", о котором пишут на бутылках с маслом? Не знаю, не уверен. Сегодня, во всяком случае, оливковое масло производят с помощью другой техники и в иных условиях. Оливки измельчаются в специальных мельницах, в которых крутятся гранитные ролики. Это, якобы, дает возможность извлечь масло из плодов без дополнительного их нагревания. Но пишут, что термин "холодное прессование" - от лукавого, потому что любое аппаратное измельчение плодов сопровождается нагреванием сырья.

Многое из того, что я только что рассказал, нам поведали... по-польски. Да, я слушал чужого гида - маленькую женщину со смеющимися глазами; в её голосе угадывались интонации опытной учительницы. По парку бродили туристы из России, Украины, Чехии, Польши, Франции... Где бродил в этот момент наш гид, я не знаю, я его не всегда видел. Иногда, впрочем, он появлялся в поле зрения, его окружала небольшая стайка наших туристов, более дисциплинированных, чем я. Так что не могу утверждать, что наш экскурсовод не рассказывал то же самое.

гончар [А. Петров] Кушин [А. Петров]

Попали мы и в гончарную мастерскую. Там сидел мастер, одетый в полотняные штаны и тонкую серую футболку. Он лепил кувшин. На лбу этого человека блестели крупные капли пота. Чтобы он хорошо видел свою работу, стол поставили поближе к окну. Было светло, но и очень жарко. Колонны из плохо отёсанных каменных блоков поддерживали своды потолка; всё это заставляло вспомнить о подвалах инквизиции. Вероятно, именно так выглядела гончарная мастерская когда-то давным-давно. Раньше на острове было около 400 таких мастерских, а сегодня осталось примерно двадцать. Сушильня для ещё сырой продукции представляла собой длинный коридор, косо уходящий под землю; стены коридора были обложены огнеупорным кирпичом и землёй из Геллалы (там ведь не абы какая земля!). Чтобы поддерживать жар в сушильне, жгли пальмовые листья. У низкого наружного входа в этот коридор (надо было согнуться, чтобы войти), да и по всему парку лежали на боку большие керамические сосуды с очень маленькими, с блюдце диаметром, днищами (поэтому, собственно, они и лежали, а не стояли).

Весь парк был засажен финиковыми пальмами, оливковыми деревьями, гранатами, которые как раз в тот момент плодоносили (но никто из туристов не отважился сорвать плод). В саду работал очередной дромадер, которым управлял парень в соломенной шляпе и чёрном халате. Верблюд тянул канаты и приводил в действие какой-то механизм (возможно, качал воду из колодца), но я не стал вникать в подробности, потому что моё внимание привлекла группа немецких туристов, которые дружно фотографировались на фоне экзотического животного. Хозяин верблюда, заметив интерес гостей и желая, очевидно, немного подзаработать, дал возможность некоторым женщинам и детям сняться в обнимку с дромадером. Пасть животного была закрыта намордником из толстых веревок. На лицах женщин, прижимавшихся к верблюжьей щеке, было написано умиление: "Ах, какой же он всё-таки лапочка!" А на лице хозяина читалась ирония.

лапочка [А. Петров] Ткач2 [А. Петров]

Мастерскую ткача легко узнать по треугольному фронтону. Мастер сидел за станком и, кажется, не обращал на нас никакого внимания. На нём был красный жилет, и это, если я правильно понял, отличительный признак местных ткачей. В помещении под сводчатым потолком были выставлены образцы продукции. Джерба ведь славилась своими шерстяными изделиями ещё в средневековье. На острове было много таких мастерских. Шерсть чесали снаружи, во дворе, а ткацкие станки стояли внутри.

Мы вышли из мастерской и направились к центральной аллее, которая вела к конечному пункту нашей экскурсии - к крокодиловой ферме. По пути я совершенно случайно заглянул в один из полутёмных сараев и увидел там женщину средних лет. Она сидела на полу и вращала какой-то круг; на центральной оси круга была нанизана плотная лепешка, которая вращалась вместе с осью. Женщина прижимала к лепешке что-то вроде резца, от лепешки отслаивалась тонкая стружка вперемешку с крошками... в общем, это напоминала работу токарного станка. Стружки сыпались в большой каменный таз и измельчались в мелкое зерно. Заметив наш интерес, женщина подняла голову и сказала:

- Кускус.

Вот так в старину делалась эта "каша". Надеюсь, в наше время всё это выглядит иначе. Я подумал о том, какую всё же странную работу выбрали для себя эти люди. Или, может быть, работа нашли этих людей, а другой работы попросту не было...

29.

"И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи". <Тысяча и одна ночь> А дальше пошла недозволенная лексика, выражающая наш ужас и восторг, потому что мы добрались, наконец, до крокодилов.

Вышли из парка "Djerba heritage" возле большой беседки или, я бы сказал, крохотной башенки, которая стояла на аллее, ведущей к ферме. О предназначении этого архитектурного сооружения оставалось только догадываться: в этот момент рядом с нами не было гида. Мы подошли к воротам, странной арке, слеплённой из неотесанных рыжих камней и украшенной металлическими "моделями" крокодилов, которые тянулись к небу, как антенны на крышах хрущёвок. Перед воротами росли пальмы и кактусы, и всё это напоминало небольшую арабскую крепость где-то на подступах к знойной Сахаре.

Ворота2 [А. Петров] черепаха [А. Петров]

Мы вошли на ферму. Первое, кого увидели, была большая черепаха. Для неё отвели вольер слева от входа. Шея и голова животного напоминали детали огромного пениса. Черепаха ползала по соломе, разбросанной среди выбеленных солнцем камней.

А потом мы увидели крокодилов.

Сначала показалось, что это муляжи, чучела. И - погодите, погодите - крокодилы должны быть зелёными, а эти... Лежат неподвижно, даже не моргают. Я подошёл к ограде. Ну, и чего их боятся? Дрыхнут, ни на кого не обращают внимания. Вода зелёная, а звери... серые, что ли.

Потом некоторые из них открыли пасти и показали зубы. Да, они живые... Проголодались? Я посмотрел на часы в моём телефоне: до кормления оставалось минут сорок. Мы знали, что крокодилов кормят ровно в 17:00. Именно к этому времени и стараются попасть сюда посетители - группами или самостоятельно. В тёплое время ферма работает с 9:00 до 20:00, а с октября по март - до 18:00. Но лучше всего приехать сюда после обеда: побродить по музею "Лалла Хадриа", по деревне мастеров, успеть к кормлению рептилий.

крокодилы1 [А. Петров] Крокодилы4 [А. Петров]

Вспомнил, что крокодил регулирует температура своего тела именно так: открывает или закрывает пасть. Лежит и вспоминает школьные уроки физики. "Значит, так: есть три вида теплоотдачи, - размышляет крокодил. - Теплопроводность, конвекция и излучение. В воде, конечно, важнее всего теплопроводность. Ну, или конвекция. Всё зависит от температуры воды, камней, воздуха. Но когда вываливаешь свою морду и грудь на бережок, да при таком-то солнышке - тут уж нет ничего полезнее излучения... А вообще, чёрт его знает, тут всё вместе: и первое, и второе, и третье. В жаркий день зевать охота. Раздвинешь челюсти поширше, зевнёшь сладко и долго, минут этак двадцать зевок длится - влага за это время из пасти испарится, вот телу сделается прохладнее..."

Ладно, ерунда, ни о чём таком он не думает. Крокодилы живут на планете двести миллионов лет. Динозавров помнят. За это время научились не думать о чепухе. У них всё получается автоматически: подошла, допустим, антилопа к реке, замешкалась - крокодил вылетает из воды как ракета, прыжок высокий получается, метра на два. Хвать антилопу зубами за шею - и под воду её! А когда надо подкрасться, плывёт тихо, водичка не шелохнётся, только лёгкая рябь разбегается в стороны. Глаза и ноздри над водой приподняты, остального великолепного тела крокодильего не видать. А можно ему и не выныривать. Крокодил жертву, которая на берегу топчется, заметит и со дна реки.

Кто сказал, что царь зверей - лев? Чепуха. В бескормицу крокодил может выбраться на сушу и спокойно, деловито отобрать у львов их добычу. Просто подойдёт и возьмёт, не спросив фамилию. Положит лев лапу свою на спину крокодилу, чтобы приструнить соперника, напугать... почувствует шиповатость, прочность, основательность его кожи - не порвать, не прокусить, - и поспешно уберёт лапу, понимая, что тут без шансов. Да и подходить к крокодилу надо осторожно. Сто раз подумать, прежде чем подойти. Зубы у зверя огромные, чистые, крепкие, а движения молниеносные: кивок в сторону - моргнуть не успеешь, а уже ты в вонючей пасти у чудища. А он вроде и не смотрел в твою сторону... Да кто же его разберёт, куда он своими бельмами таращится? Кажется медлительным и флегматичным, да и грации в нём ни на грош, и весит тонну, - а плывёт легко и быстро и скорость развивает как лодка с мотором. И, между прочим, лодочка не маленькая, до семи метров длиной. Идеальная машина для убийства.

Крокодилы3 [А. Петров] крокодилы банкет [А. Петров]

Жутко наблюдать, как мамаша-крокодилиха прячет своих детёнышей в минуту опасности: чуть что - в пасть к себе запихивает. Смотришь и думаешь: проглотит ненароком, сожрёт. Пасть огромная, страшная, зубы сомкнуты, и оттуда маленький хвостик крокодильчика свисает.

Но на ферме мы не видели ни мамаш с детёнышами, ни крокодильей охоты.

крокодилы2 [А. Петров] люди и крокодилы [А. Петров]

Трудно сказать, что такое эта ферма за высоким каменным забором: то ли пруды среди суши, то ли островки на воде. Так или иначе, бассейнов здесь, пожалуй, четыре. Когда входим на ферму - один бассейн слева (первый, который видим), остальные три - справа. Самый дальний - для молодняка. Но и эти крокодильчики - уже хищники будь здоров какие! Мясо рвут зубами решительно, это у них в крови: дернул головой, и сломан у жертвы позвоночник... Бассейны разделены участками суши с теми же пальмами, тростником и прочей африканской атрибутикой. Люди ходят здесь как по рельсам: ни шагу в сторону. Над водой нависают мостики, смотровые площадки, террасы. Чтобы какой-нибудь чудак или ребёнок не свалился вниз, за перилами растянута страховочная сетка - совсем как в малых и больших академических театрах (но там это нужно для того, чтобы сверху не свалился в партер бинокль или веер).

В центре всего этого каскада водоёмов - деревянная конструкция вроде беседки, чтобы можно было спрятаться от солнца. Нас набилось под эту крышу человек пятьдесят. Остальные бродят по мосткам и закрываются от солнца, которое жарит от души, как в последний раз. Я уже нервничаю: приехал с приближающим объективом, и хочется снять хорошо. Важно, чтобы никто не мешал и чтобы солнце не било прямо в линзу. Но откуда снимать? Как определить, где будут кормить крокодилов? Оглядываюсь, ищу Далиля. Нет Далиля. Но слышу знакомый женский голос, вещающий по-польски. Возле экскурсовода группа поляков. Подхожу к польке и спрашиваю, откуда лучше всего снимать.

- Где здесь будут кормить зверей?

- Вшендже <польск. Везде>, - отвечает она. И рукой показывает: - Тут, тут... там...

- А где лучше всего стать с фотокамерой?

Она смотрит на меня чуточку насмешливо: понимает мои затруднения.

- Можно и здесь, pod dachem <польск. под крышей>. А вообще везде хорошо видно.

Приближается время кормления. Крокодилы заметно оживляются: собираются в группы, толкаются, залезают друг на дружку, переползают через тонкие перешейки суши в соседние бассейны, копошатся на отмелях живописной серо-бурой массой. У них наверняка есть любимые места приёма пищи; эти звери знают, откуда полетят сочные куски. И лишь некоторые из них, какие-то бледные, выцветшие, по-прежнему валяются неподвижно, будто давно уже умерли. Старики, наверно. Разморило на солнышке, спят, сердешные.

крокодилы маленькие [А. Петров] крокодилы едят [А. Петров]

Стоять на одном месте скучно. Пока не началось кормление, бродим по мостикам, любуемся крокодилами, молодняком, мой фотоаппарат трещит, не умолкает. Подходим к стеклу, за которым, как нам сказали, можно увидеть крокодиловые яйца, а если повезёт - то и детёнышей. Инкубатор. Мы прижимаемся к стеклу, но там, в глубине помещения, темно, ничего не видно. Да и не хочется заглядывать куда-то в темноту, когда прямо перед тобой, на ярком солнце, лежат такие красавцы длиной метра четыре. Чуть в стороне от водоёма - здание оранжереи, но сейчас оно никого не интересует: построено для того, чтобы любоваться животными в зимнее время. Потому что нильским крокодилам на Джербе бывает прохладно. На самой большой ферме Средиземноморья созданы, как гласит рекламный буклет, "условия пустыни Сахары и глубинных территорий Африки". Здесь обитают 400 нильских крокодилов, но нас сразу предупредили, что их держат не для того, чтобы делать из них сумочки и сапоги. Кто-то спрашивает:

- А суп... суп из них делают?

Наверно, спутали с черепахой, живущей у ворот фермы - с флегматичной старушкой, у которой складчатая кожа на шее и голова в пупырышках.

- Нет, - улыбается Далиль, - здешних крокодилов никто не будет убивать. Этих животных выращивают специально для зоопарков.

Мне не верится. Кормить за здорово живёшь такую ораву доисторических ящеров? Четыреста зубастиков с потрясающей кожей - и ни один из них не пойдёт на сумочку мадам Рокфеллер? Такие деньжищи по ферме ползают! Я думаю, от нас что-то скрывают. Вернее, не от нас, а от Общества защиты животных.

Хлестаков. А что?

Осип. Несут обед.

Хлестаков (прихлопывает в ладоши и слегка подпрыгивает на стуле). Несут! несут! несут!

Слуга (с тарелками и салфеткой). Хозяин в последний раз уж даёт.

Хлестаков. Ну, хозяин, хозяин... Я плевать на твоего хозяина! Что там такое?

<Н. Гоголь. Ревизор>

Среди нильской братвы Хлестакова нет, и никто не спрашивает "Что там такое?", и никто не кричит, что плевать хотел на хозяина. Они знают, что принесут мясо - какое надо мясо. Работник фермы тащит в ящике куски размером с голову взрослого человека - останки небольшого копытного, барашка, что ли; в ящик свалены развороченные грудные клетки, бёдра, позвоночники. Крокодилов кормят с возвышенности, из центральной конструкции под крышей. Другой зоолог бросает мясо в воду с мостика на противоположной стороне пруда. Их, кормящих, тут, наверно, несколько человек: иначе как же ублажить 400 прожорливых чудищ? Правда, не все крокодилы едят. Некоторые даже не шевелятся. Обожрались уже, что ли? Возле араба, который кормит крокодилов, собрались туристы. Главным образом, девушки. Наверно, для них, для их женской впечатлительности это незабываемый аттракцион. Кто-то из них активно фотографирует крокодилов, а кто-то просто смотрит - с усмешкой, брезгливостью или с затаённым ужасом.

кормят крокодилов [А. Петров]

Пока я целюсь объективом, возбуждённая толпа незаметно выдавливают меня из-под крыши, и вот я стою под солнцем, которое греет мне затылок. Но мне уже всё равно. Я фотографирую без остановки. Некоторые снимки получаются смазанными, особенно когда крокодил хватает зубами кусок мяса с костями: уж очень стремительное это движение. Какую же выдержку поставить? 1000, что ли? 1500? Думать некогда: крокодилы разохотились и пиршествуют прямо подо мной - хорошо бы туда, вниз, не свалиться, - а меня то и дело толкают те, кто не догадался вовремя найти удобную обзорную площадку.

Рядом со мной стоит молодая польская мама с девочкой лет пяти. Малышка не замолкает ни на минуту, а мама терпеливо отвечает на её вопросы. Девочка что-то лопочет о крокодилах и о том, что такие большие зубы нужно обязательно чистить. Я не показываю вида, что понимаю по-польски, слушаю девочку. Мама этой малышки принимает меня за кого угодно, только не за поляка. На мне бейсболка с испанским флажком. Если не поляк - значит, по-польски не бельмес. А потому можно говорить о чём угодно.

- Бася, а ты пи-пи ещё не хочешь? А то пойдём, пока есть куда. Да и я заодно...

- Нет, мамочка, будем смотреть, как кушают крокодилы.

- Но ты ведь выпила целый стакан сока.

- Мама, потом, потом...

- Но мы уже всё посмотрели.

- А куда крокодилы какают?

- O rany! <польск. Господи!> Да сюда и какают.

- А кто за ними убирает?

- Кто кормит, тот и убирает.

Я уже не сдерживаюсь, улыбаюсь, отворачиваюсь к жене, чтобы полька не увидела мою улыбку. Наташа мне говорит:

- Некрасиво подслушивать.

Она тоже немного понимает по-польски и давно заметила, что я навострил уши.

Потом появляется польский папа, берёт дочку на руки, и все они уходят.

Кормление заканчивается, лавочка вот-вот закроется. Туристы бредут к выходу, напоследок фотографируя друг друга на фоне бассейна с рептилиями.

крокодилы 5 [А. Петров]

Мы опять пробираемся мимо торговцев. Там, с лотков, кажется, даже зубы крокодильи продаются, и я бы купил, если бы не нужно было торговаться с арабскими коммерсантами.

Долго рассаживаемся в автобусы, нас пересчитывают несколько раз (а вдруг кто-то остался на крокодиловом острове!). Наконец едем в отель. И снова долго ждём, пока нас довезут до нашего "Сезара". Мы едем куда угодно, только не к нам. Почему-то наш отель - самый последний в очереди.

Наконец узнаём знакомые здания возле шоссе. Я поворачиваю голову и замечаю маяк. Вчера мы, когда гуляли по берегу, почти дошли до него. Минут через пять автобус останавливается у ворот нашего отеля. И тогда мы понимаем, что комплекс "Djerba Explore Park" расположен недалеко от "Сезара". "По вечерам не гуляем. Ну его к лешему! Крокодилы всюду..." Мы этого не знали. От отеля до крокодиловой фермы могли бы дойти самостоятельно. Минут за двадцать. По асфальту. Пешком!

30.

После обеда заставляем себя выйти на шоссе и остановить такси. Потому что надо двигаться, а не валяться в койке и "завязывать" жирок. Когда я был маленьким, моя бабушка, помню, после обеда всегда говорила мне:

- Ты бы, Алёха, полежал трошечки.

- Зачем, бабуля?

- Пусть завяжется жирок. А то вон какой тощий ты...

Дозавязывались... Теперь боремся с лишним весом.

Два часа дня. Жарко. От асфальта парит. Но я уверен, что в такси есть кондиционер. За рулем сидит молодой араб. Как всегда, яркий и обаятельный. Молодой Омар Шариф. Я говорю ему по-французски:

- До супермаркета "Аль-Джазира"... сколько стоит?

Он искренне недоумевает, показывает на счётчик: сколько будет, мол, столько и стоит. Это здорово: не нужно торговаться с водителем, как в Москве. Почему-то только в Москве нужно торговаться перед тем, как сесть в такси. Как будто они, таксисты, нам одолжение делают.

До магазина добираемся быстро. Шофёр подвозит нас к обычному зданию, каких на Джербе сотни, и, пока я пытаюсь найти хоть какую-то надпись на латинице, чтобы убедиться в том, что это именно "Аль-Джазира", виновато разводит руками и произносит:

- Ferme. <франц. Закрыто.>

Интересно, зачем же он привёз нас сюда, если закрыто? Но я не произношу это вслух. Во-первых, не уверен, что он знал, а во-вторых, не помню, как сказать это по-французски. И тут вспоминаю один из рассказов Тэффи и спрашиваю у водителя:

- Ке фэр? Фэр-то ке? <франц. Que faire? - что делать?>

Он, конечно, не слышит этой игры русских и французских слов. Возможно, он думает, что гость виртуозно владеет каким-то диалектом. Пожимает плечами и говорит:

- Мидун?

Я киваю головой.

- Oui, Мидун.

До городишка доезжаем минут за десять. Расплачиваемся с таксистом (получилось примерно 5 динаров) и выходим у очередного супермаркета. На Джербе всюду, куда ни глянь, супермаркеты и торговые центры. На вид провинциальные универмаги в глубинке России, но названия громкие, помпезные.

Мы оглядываемся по сторонам. Уютная улочка, чистенькая, узкая. Здания невысокие. Везде много такси - ждут клиентов.

Входим в торговый зал. Не успеваем сориентироваться - к нам подлетает щуплый пожилой мужчина, широким жестом приглашает спуститься на "нулевой" этаж, а попросту в подвал. Там тоже торговый отдел.

- У нас фиксированные цены, fixed prices, - повторяет несколько раз он. - Эксклюзивные товары.

Вот и отлично, думаем мы. Значит, не будем торговаться. Зайдём, посмотрим на цены и товары... как в Европе. Да нам и нужны-то одни футболки. Сувенирные. Чтобы на них был верблюд и слово "Джерба".

- Дойч? - спрашивает продавец.

Мы ещё не чувствуем подвоха. Говорим, что приехали из России. Уже устали это повторять.

Торговец неплохо владеет бытовым английским.

- Только что, - говорит он, - буквально полчаса назад, одна дама из России купила у нас два кожаных пальто. У нас отличный товар. И цены самые низкие.

Ну, думаю, понеслась...

- Мы бы хотели посмотреть, - я показываю на футболки и рубашки. Намекаю, что ему, хозяину этого шикарного бутика, хорошо бы пока свалить к едрене фене, заткнуться и не маячить перед экраном. Я не нуждаюсь в рекламной паузе, которая длится дольше, чем сама телевикторина.

- Конечно, конечно, - охотно соглашается он. И снова давай долдонить: - Лучший товар в Мидуне. Скидки пятьдесят процентов на всё! Но можем скинуть ещё больше.

Ах, значит тут всё же не fixed prices... < англ. фиксированные цены> И как же не стыдно ему? Пожилой человек, а суетится, кивает, как болванчик...

Мы скучно перебираем футболки - ничем не примечательные, такие же, как на любом вещевом рынке в Москве... Да что там Москва! Такие же, как в городе Хумт-Сук! Тихо договариваемся, что надо отсюда уходить, потому что нам всё понятно. Потом проходим к стеллажам с сувенирами. Там всё тот же фрайерский набор: верблюды, оливковое масло, настенные тарелки, кувшины, чашки.

Торговец чутко улавливает, что сейчас птичка упорхнёт из клетки. Он подбегает к нам и спрашивает у меня:

- У вас какой размер?

Можно было бы спросить "Размер чего?", но я понимаю, что он имеет в виду не обувь.

- XXXL, - отвечаю.

- Есть! - восхищается он чересчур уж театрально. - Именно ваш размер. Пойдёмте!

Тащит меня к зимней одежде - к пальто и курткам.

- Я не собираюсь это покупать...

- Вам надо только примерить. Я не предлагаю покупать.

- Это слишком маленький размер для меня. - И добавляю по-русски, потому что не знаю, как это сказать по-английски: - На мне не застегнётся.

- Это настоящая кожа! Cuir! - суетится он. - Это ваш размер.

А сам буквально насильно натягивает на меня чёрную куртку, которая не сходится у меня на пузе.

- Нормально, нормально, - бормочет он и, изо всех сил растягивая полы куртки, пытается застегнуть молнию. - Это настоящая кожа. Антилопа! Потому что вот... - достаёт зажигалку, подносит ко мне огонёк, желая проверить, очевидно, мой кремастерный рефлекс.

Я ничего не понимаю. Зачем жечь куртку? И что я должен увидеть? Антилопа прямо на мне заорёт от ужаса и конвульсивно задёргается? Спрыгнет и удерёт в Сахару (тут недалеко)? Никогда не вникал в такие нюансы. Потому что вообще равнодушен к кожаной одежде. Да и вообще к барахлу! Мне неинтересно ходить в магазины одежды! Я с детства терпеть не мог это! Я нестандартный, для меня трудно подобрать одежду. Мы пришли за футболками... Отцепись ты от меня, ради Аллаха!

Но что это? Куртка на мне застёгнута! Продавец пытается разгладить складки, тянет за нижний край, чтобы сделать куртку подлиннее. Этот упрямый потомок османских флибустьеров обхаживает меня нежно и страстно, словно я "жемчужина несверленая, кобылица необъезженная" <Тысяча и одна ночь: Рассказ о лже-халифе>. Но куртка слишком мала. Мой живот слегка выпячивает. Он не так уж велик, поэтому выпячивает лишь слегка. Но мне и это не нравится. Представляю себе, какой я прощелыга в этом кожаном изделии.

- Ну, всё, снимай, - шепчет мне жена. Вижу, что это ей уже надоело.

Торговец что-то кричит мальчику-подростку - своему помощнику. Я с ужасом наблюдаю за тем, что мальчик толкает из дальнего угла магазина в мою сторону огромное зеркало на крепкой металлической стойке. Оно выше, чем мальчик. Подростку тяжело, но он сопит и молча тянет ко мне зеркало. Какой тонкий приём: не я иду к зеркалу, а зеркало тащат ко мне, потому что я - уважаемый клиент. Ясно, что меня хотят поставить в неловкое положение: теперь уже мне стыдно отказываться, потому что меня обслуживают несколько человек, предлагают уникальные скидки, тащат ко мне зеркало... А если бы я захотел, то ко мне приволокли бы и шкаф!

- И вот, смотрите, - торжественно объявляет торговец. - Куртка стоит... - называет цену. - Обычно мы делаем скидку такую... - все расчёты демонстрирует мне на калькуляторе, - получается вот сколько... - цена становится меньше. - А вам мы предлагаем дополнительную скидку - вот так...

Он жмёт на кнопки калькулятора и делает это что-то слишком долго. Я теряю нить разговора и уже не слежу за скидками и процентами. Похоже, что он и сам сбился со счёта. Наконец он называет окончательную цену, и я вижу, что она уменьшилась процентов на тридцать.

Но мне не нужна куртка.

Я понимаю, что быть джентльменом не получится. Моё терпение на пределе. Решительно стаскиваю с себя кожу антилопы, вешаю её на плечики, и мы направляемся к выходу. Я не оглядываюсь, но чувствую, что и он, и его мальчик, и какая-то девушка, которая тёрлась в отделе сувениров и, возможно, следила, чтобы мы ничего не спёрли, - все они смотрят нам вслед с неприязнью. Я даже предполагаю, что в их взгляде застыл вопрос: "И что же вы нам голову морочили? Понаедут, понимаешь, и голову морочат..."

Слегка оглушённые, мы идём по улочке города Мидуна. К нам то и дело цепляются торговцы из других лавок: "Чех? Дойч?" Мы скользим взглядами по кепкам, тарелкам, африканским маскам, морским губкам... Отрицательно качаем головой и слышим в ответ тихое "саботаж..."

Мидун выглядит аккуратнее и чище, чем Хумт-Сук. Но, боже мой, как, наверно, скучно здесь жить! Чем тут можно заниматься, кроме рыбалки и торговли? И за счёт чего можно выжить? В Мидуне тридцать тысяч жителей, а если с сёлами всего "муниципалитета" - то все пятьдесят. Эти люди нуждаются в работе, еде, жилье, развлечениях, лекарствах. Впрочем, живут ведь, живут тысячу лет... значит, нашли себе занятие.

Отдышавшись немного, заглядываем ещё в пару лавочек. Но это либо торговля оливковым маслом в бутылочках, либо канцелярские принадлежности и газеты с журналами. Мы покупаем, наконец, путеводитель по Джербе, о котором я рассказывал раньше. Здесь уже никто не пытается натянуть на меня кожаную куртку, всё проходит спокойно. Когда джербинец видит, что вокруг клиента не надо суетиться, навязывать ему товар и изображать радушие, он становится симпатичным человеком.

А последний торговец нас просто удивил.

На свой страх и риск заглядываем мы в ещё один магазинчик, чтобы выбрать рубашки или футболки. Продавец похож на интеллигентного инженера средних лет: благородная седина на висках, очки, европейские манеры. Я говорю ему, что ищу подарок для сына.

- О, месье говорит по-французски! - радуется продавец.

Он тоже говорит на этом языке, да так бегло, что я его не понимаю. Объясняю, что я русский и французским владею плохо. Он терпеливо выполняет все наши просьбы: ищет на стеллажах футболки нужного размера, освобождает их от "фирменной" упаковки, даёт рассмотреть как следует, пощупать ткань. Он видит, что у него нет того, что просим мы, но до последней минуты остаётся вежливым и исполнительным. Он похож на доброжелательного преподавателя в вузе: знает, что студент не готов к семинару, но всё же надеется на лучший исход. Наконец, мы сдаёмся, просим нас извинить и направляемся к выходу. Он и в эту минуту остается самим собой. Сдержанно кивает, улыбается и говорит:

- Avec plaisir. <франц. С удовольствием>

И даже провожает нас до двери.

31.

"Это самое отстойное место!!! Половина того, что указано в описании отеля, нет. Убирают ужасно, если это вообще можно назвать уборкой. Постели за две недели не сменили ни разу. <...> Если вы захотите заняться с аниматорами степом, обязательно захватите кроссовки, потому что в сандалиях не пускают, сама через это прошла! Не понимаю, как люди отдыхают в этом отеле по нескольку раз, я бы даже врагу этот отель ни пожелала! Сама Джерба - остров помоек! К тому же ещё и море грязное!"

Это о чём? Представьте себе, об отеле "Miramar Djerba Palace". Надо сказать, что грамматика в вышеприведённом фрагменте текста исправлена. Если бы я оставил "стилистику и пунктуацию автора", на вас хлынул бы более мощный поток негатива. Да, об острове и этом отеле пишут разное, и мнения иногда бывают в корне противоположными. Я не собираюсь ничего утаивать от своего читателя, мне хочется быть прозрачным, как дочь стекольщика. Да вы и сами знаете, что эти отзывы об отеле несложно прочитать в интернете.

Я, разумеется, вовсе не собирался заниматься с аниматорами степом, поэтому о кроссовках говорить не буду. А с остальными претензиями не согласен. Убирали в моей комнате ежедневно. Правда, я не жалел чаевых. Но если иногда и не давал их из-за того, что не было мелочи, на следующий день горничная всё равно приходила. Я не шарахался от неё, как от неприкасаемой, мы с ней мило беседовали в меру наших возможностей и, в итоге, остались довольны друг другом. В предпоследний день я объявил ей, что завтра мы уезжаем домой, она поняла, сказала, что тогда придёт убирать комнату позже, после двенадцати, даст нам спокойно собраться. А если бы никто из нас не знал ни слова по-французски? Вполне допускаю, что могли быть проблемы...

Я уже писал здесь, что на любой вид отдыха надо соответствующим образом настроиться. Не ждите от отеля на острове Джерба роскоши и блеска семизвёдочного "Бурдж Аль Араб" в Дубае. Прежде чем ехать в Тунис, спросите у себя: а оно вам надо? Интересует ли вас восточная культура и история, арабский язык, минареты и мечети, верблюды, пальмы и зной с утра до вечера? Проживёте ли вы один сезон без посещения католических базилик и европейских музеев с фламандской живописью? Хотите ли вы увидеть крокодиловую ферму, этнографический музей стран востока и самую старую синагогу, которой нет и ста лет? Если да, то Джерба подойдёт. Нуждаетесь ли вы в том, чтобы в вашем номере были зеркальный потолок, кровать-трансформер для сексуальной эквилибристики, чёрное постельное бельё в мелкий красный цветочек и запах ванили в ванной? Если вас устраивает курорт и без этих сомнительных понтов, то отдых на острове может вам понравиться. Вы дочитали мой многословный репортаж до этих строк - значит, уже знаете, как выглядит вакация в этом отеле. А то ведь испугаетесь заранее, обнаружив в Сети, например, такое высказывание:

"Джерба - не райский остров. Но разок можно посетить. Только жить не в этом отеле. Номер очень маленький, шкаф один, вещи пришлось большей частью хранить в чемодане. Кондиционер на холод не работает во всех номерах отеля, очень душно. На холод включают только после 15 июня. В туалете вытяжка не работает. При заселении номер был грязный. Чуть позже его убрали. Мы всегда оставляли 2 динара. Пол у нас мыли хорошо, но только в номере, а на балконе только подметали, убрали только тогда, когда мы поймали горничную и ткнули пальцем. Шампунь и гель для душа давали только по требованию..."

В общем, целый перечень претензий. И вот я думаю: неужели же мне так повезло, что ни один пункт из него я не могу поддержать?

Особенно критикуют аниматоров:

"Это самая большая ложка дёгтя в отеле: аниматоры развлекали только себя, остальным они просто мешали отдыхать. Было бы намного лучше, если бы их вообще не было, у всех они вызывали только раздражение. Детской анимации вообще в этом отеле нет! Более ужасной анимации я не встречала нигде!!! То, что всё на французском, не беда, ни один француз никогда в этом безобразии не участвовал".

О детской анимации и о том, как взрослые французы по вечерам поют и танцуют вместе с аниматорами, я уже рассказал, поэтому повторяться не буду.

А вот ещё одно любопытное наблюдение (мы этого не видели, но вполне допускаю, что так может быть):

"Горки (так называемый аквапарк) работают два раза в день по 2 часа. Туда съезжаются местные тунисские дети и тётеньки, прямо в одежде и хиджабах прыгают в воду..."

Смешная картинка описана, правда? А ещё занятно, но мы с женой обнаружили этот "аквапарк", а попросту горки, на которых можно съезжать в бассейн, только перед самым отъездом. Видимо, не очень нуждались в развлечении подобного рода. Туристам с детьми этот аттракцион наверняка пришёлся бы по душе. А всё-таки жалко, что я не увидел, как мусульманки в своих хиджабах и длинных балахонах, обняв визжащих от восторга малышей, съезжают на задницах в воду по желобу горки...

горки [А. Петров]

А ещё все вспоминают о водорослях и верблюдах:

"В начале июня море ещё холодное, но за два-три дня заметно теплеет. В первую неделю нам не повезло с погодой. На третий день море сильно штормило, по этой причине все последующие дни плавали водоросли, похожие на чёрное сено. <...> На пляже возле моря всегда обитало стадо из 4-6 верблюдов и 2-4 лошадей. Пахло фермой. Поначалу не обращаешь на это внимания, потом начинает раздражать, приходится осторожно проходить "заминированную территорию"... Некоторые отели нанимают трактор и, похоже, платят верблюжатникам, чтобы те не паслись напротив пляжа отеля, наблюдали за этим, прогуливаясь по берегу. Но море везде было грязновато, а обычно от острова ожидаешь именно чистого моря..."

"...на берег вынесло огромные кучи водорослей. Это надо видеть! Просто горы! К воде доступ был перекрыт! Несколько дней ходили купаться на соседний пляж. Там убирали, чего не скажешь о нашем пляже! Но потом нас оттуда попросили..."

Тут ведь важно ещё угадать с сезоном. Вот, оказывается, в июне море холодное... И ветер дует "все дни". А нам в августе повезло: вода была тёплая, как моча молодого поросёнка, а часто и прозрачная; штормило же всего каких-то три дня. Но на то оно и море, чтобы иногда штормить и выбрасывать на берег водоросли.

водоросли как сено [А. Петров]

От времени года зависит и оплата за комнату. В пятизвёдочном "Сезаре" (а наверняка и в других отелях) существуют два "низких", дешёвых сезона (basse saison, 1 ноября - 19 декабря и 5 января - 31 марта), когда за номер платишь меньше всего. "Высокий" (дорогой) сезон (haute saison) - с 1 июля по 31 августа. В это время, очевидно, и море самое лучшее, и солнце самое тёплое, ветер дуют не всегда, водоросли плавают далеко от берега, да и штормит реже. Остальное же время - сезон "средний" (moyenne saison), когда платят за комнату больше, чем в "низкий" сезон, и меньше, чем в "высокий".

Справедливости ради процитирую положительный отзыв, чтобы не создалось впечатление, будто все только и делают, что ругают этот отель:

"...всё мило, чисто. Русского языка никто не знает. 20 долларов в паспорте - и у нас хороший номер в бунгало, с видом на маленький бассейн с морской водой! В номере новая сантехника, сейф бесплатно, телевизор - плазма. Еда в ресторане приличная, голодным точно не будешь, выбор есть! Официанты проворные, убирают и обслуживают хорошо. Территория отеля большая, чистая, ухоженная - приятно прогуляться..."

Эти люди остались довольны сервисом. Мы, между прочим, тоже. Обслуживающий персонал вежлив, внимателен, многие владеют не только французским, но и английским, и каждый сотрудник знает свой манёвр. Нам не в чем их упрекнуть.

Представьте себе такую ситуацию: вы хотите умыться перед сном, но не можете войти в ванную, потому что заперто. Никого там, в ванной, нет, но дверной замок не впускает. Заклинило. Что делать? Знаю, знаю, вы скажете: "Позвони дежурному консьержу, он пришлёт рабочего, и тот откроет". Вот ещё счастье: в первом часу ночи болтать по телефону с незнакомым человеком, да притом по-французски - на языке, которым владеешь очень неуверенно...

Так было у нас. Собрался я зайти в ванную, чтобы умыться перед сном. Пытаюсь открыть дверь - не открывается. Спрашиваю у жены:

- Наташа, ты этот замок трогала?

- Когда ты отлучался в главный корпус, я заходила в ванную, запиралась.

- Зачем? Кто может войти туда, кроме меня?

- Ты и можешь...

Женская логика. За это их и любим.

Я и правда уходил в главный корпус. Было полдвенадцатого ночи, когда вдруг смертельно захотелось кока-колы. Смертельно! Я не поленился - вылез из постели, оделся, причесался и под звёздным африканским небом в таинственном полумраке тропического сада потащился в бар главного корпуса пить кока-колу.

К моему удивлению, в столь поздний час в отеле бурлила жизнь. Возле бассейна, чуть сторонке, во тьме, прячась от света жёлтых фонарей, жались друг к другу чьи-то тени. Изредка до меня доносился возбуждённый женский смех, сопровождаемый страстным мужским бормотанием. В воздухе улавливался запах кофе, тонкого парфюма и дыма хороших сигарет. Колесо разврата по-прежнему вращалось. "Изнеженная нация" гуляла... Где-то негромко звучала музыка. За низкими столиками бара сидели пожилые постояльцы отеля, играли в шахматы или карты. Кто-то пил коктейль, а кто-то пиво. Возле аппарата, раздающего бесплатную коку, была очередь! Опять эти французские подростки! Когда же они спят? Один из них стоял у крана минут пять. И как только не лопнул, чтоб он был всегда здоров! Я дождался своей очереди и неспешно приступил к священнодействию: наливал в картонный стаканчик ледяную душистую коку и тут же, не отходя от аппарата, пил медленно, с наслаждением. Это был слишком маленький стаканчик, скажу я вам. Поэтому я снова наливал и снова пил, не обращая внимания на то, что за мной образовалась очередь. Да пусть подходят и хлещут, я им не мешаю. Чем же нас накормили во время ужина, что так пить хочется? Не помню. Трескали всё подряд... Я выдул четыре стаканчика и, побулькивая животом, поплёлся в свое бунгало.

А там узнал, что дверь в ванную заперта. Можно было бы, конечно, подождать до утра, но... А вдруг понадобится вода? Например, руки помыть. Мало ли что.

Надо было сообщить работнику отеля. Я не стал доверять столь ответственное дело телефону. Снова запрыгнул в шлёпанцы и, мысленно чертыхаясь, пошёл в главный корпус. На ходу пытался заранее сконструировать фразу, с какой обращусь к портье. "Закрыто" по-французски "ferme", а как будет "заперто"? Как будет "не могу открыть"? Забыл. Всё из головы вылетело. Да ну его, французский. Есть же нормальный, без изысков - английский. Я подошёл к стойке и сказал, что не могу открыть дверь в ванную. Английская фраза слетела с языка сама собой, как будто я говорил на родном суржике. Портье понял меня сразу. Потому что это подготовленный, хорошо обученный специалист. Он спросил у меня номер комнаты и велел ждать дома, к нам, дескать, скоро придут. Диалог был коротким, и я даже засомневался, всё ли ему понятно.

У себя в номере я сидел на лоджии, смотрел в чёрное небо и размышлял, каким способом можно открыть дверь. Мог бы и я, конечно, будь у меня молоток и стамеска. Но такое грубое вмешательство непременно повредит дверь, да и замок тоже. Наверно, нужна крестовая отвертка, чтобы выкрутить шурупы и болты, разобрать замок. Ну, или плечом с разгону... Дверь рухнет в ванную комнату и разобьёт зеркало или рукомойник...

Я увидел, что по аллее сада передвигается в нашу сторону высокая стройная фигура в бардовом сюртуке. Прямо крупье из казино! Мне показалось, что я уже где-то видел этого араба. Прямая спина, правильные черты лица, аккуратно подстриженные усы... А не он ли открыл нам сейф, когда мы заселились в отель? Ну да, ну да... Должно быть, известный специалист по запертым дверям...

К нам постучали. Я открыл, сказал "сильвупле", он улыбнулся, вошёл и без лишних слов поднёс руку к двери в ванную. Это был фокус из репертуара Игоря Кио. Гость не прилагал никаких усилий. Он просто повернул свою ладошку - мне даже показалось, что в воздухе - градусов на десять, и дверь отворилась. В последнюю секунду я заметил, что он держит тонкую проволочку, какой-то миниатюрный инструмент. Этот стерженёк он просунул в маленькое отверстие на ручке двери и слегка повернул его. Я ждал грохота, столбов пыли, тяжёлой мускульной работы, а оказалось, что дел-то тут секунд на пять: чик - и готово.

Он снова улыбнулся, сказал нам "Bonne nuit!" <франц. Спокойной ночи> и ушёл. И не стал даже ждать чаевых. Я их не приготовил, потому что думал, что мы проваландаемся до утра.

32.

Застоялась наша бригантина в тихой гавани. Поникли паруса, забыли о ветре, о свежем дыхании моря. Фок-мачта кажется голой и спящей, а грот возвышается над палубой, словно облетевший тополь. Тоскуют без дела юферсы, фалы и шкоты. К деревянному планширю не прикоснуться - горячо, перегрелся на солнце. Форштевню грезится, как пенятся волны под ним; в своих снах он слышит бодрящий шум воды. Бушприт упрямо смотрит вперёд, в необозримую даль морскую. Заскучало наше судно в порту. Пора, пора выйти в море - расправить плечи, поднять голову, дышать полной грудью и мечтать о неоткрытых ещё островах!..

начало плавания [А. Петров]

Я сказал "бригантина"? Ну, не знаю, может, наш парусник вовсе не бригантина. Поди разбери, какая она, бригантина... Обычно ведь её описывают так: паруса на фок-мачте прямые, а на грот-мачте - косые. А у нас совсем нет парусов! У нас мотор. Мачты есть, а парусов нет.

Пожалуй, наше судно "Карфаген" ("Carthage") похоже на галеон: две палубы, две надстройки - передняя и задняя. Кормовая, разумеется, повыше; там же расположена и рулевая рубка. Корма прямоугольная, а не круглая. Гальюн... гальюн, кажется, на носу, как и положено. Или нет, он в задней надстройке, что ли, это нам предстоит ещё узнать. Есть ли блинд на бушприте - не знаю: мы идём вообще без парусов. Носовая надстройка не нависает над форштевнем. В заднем помещении вполне можно укрыться от дождя или солнца, а стало быть, это место для пассажиров или офицеров.

В общем, хочется думать, что мы плывём на галеоне.

Но это наверняка не галеон.

Начало плавания 3 [А. Петров] начало плавания 2 [А. Петров]

Мы - пленники джербинских корсаров. Они везут нас бог знает куда. Думаю, что в рабство. Это игра такая. Садо-мазо. Пираты - бойкие парни в чёрных футболках с изображением черепа на груди. Некоторые из них совсем ещё пацаны. Подрабатывают на каникулах, что ли. Или вообще... работают! Ими командует молодой ловкий мужчина, он постарше: строго следит за порядком, незаметно дирижирует всем этим шоу.

Сначала, как всегда, была тягомотина. Привезли нас в порт города Хумт-Сук, в гавань с парусниками, где к пристани подъезжают туристические автобусы и жёлтые такси. По сходням мы перебрались с берега на "Карфаген", расселись на задней палубе. Предвкушаем третий удар в рынду, как третий звонок в театре. Но - не звонят, ждут кого-то. Мы вовремя не догадались спрятаться под крышу: хотелось рассмотреть порт, парусники... А потом уже в надстройку было сложно пробиться. Мы изнывали от зноя, от солнечных лучей, бьющих в наши лбы и затылки. Пытались закрываться одеждой, чтобы не обгореть. Куда там! Разве закроешься, когда приехал почти голым: рубашка с короткими рукавами, шорты, кепка, шлёпанцы на босу ногу? Один из наших туристов, угрюмо посасывая пиво, разделся совсем, до плавок, выставил объёмистое брюхо солнцу, смельчак. Через минут двадцать он стал розовым, как фламинго обыкновенный, но уже не замечал этого, потому что упрямо потягивал пиво из очередной банки (откуда только он их брал? неужели у пиратов?).

Звякнула рында: вероятно, отбили очередную "склянку" (полчаса), как принято. Ждём. Подъезжает ещё один автобус. Оттуда выгружается новая партия туристов - взрослые, дети, даже малыши в колясках. Боже мой, эти карапузы сгорят сразу же! Новенькие тоже поднимаются на судно.

Прошло ещё полчаса. Мы на грани солнечного удара. Пить хочется всё время. На море полный штиль. Нас обрадовал бы даже лёгкий ветерок...

Тунисский флаг [А. Петров] рыбачки [А. Петров]

Наконец, намечается какое-то оживление. Уверенно звякает судовой колокол. Заводится двигатель корабля. Мы медленно выходим в море, и через пять минут забывается всё: жара, утомительное ожидание, жажда, раздражение... Мы идём по фарватеру. За нашей кормой развевается красный тунисский флаг со звездой и полумесяцем. Позади остаётся маяк на каменистом, сложенном из морским валунов мысе. К этим булыжникам причалены лодочки. Нас провожают взглядами рыбачки со спиннингами. Для них это будни, для нас - праздник. Вода пенится в кильватере. Параллельно с нами, а затем в едином с нами строю идёт другое такое же судно - "Улисс". На море лишь лёгкая рябь, волн нет, поэтому кажется, что видишь очень далеко. Бушприт, к которому привязана крупноячеистая рыбацкая сеть, тычется в горизонт, будто указка учителя в карту западного полушария. Лазурные и зелёные оттенки воды заставляют жмуриться. Хочется петь! Кстати, хозяева включают нам музыку, из репродуктора доносится "Va, pensiero, sull'ali dorate" <итал. "Лети, мысль, на золотых крыльях...", хор из оперы Д. Верди "Набукко">. Это очень кстати! Именно эта мелодия и звучит в моей голове: "...туда, где воздух напоён теплом и нежностью..." Море здесь неглубокое. Чтобы выбраться на глубину 5 метров, нужно отойти от берега Джербы километров на десять. Вода чистая, прозрачная, в ней видны рыбёшки, водоросли.

начало плавания 4 [А. Петров] акробаты пираты [А. Петров]

Пираты развлекают нас без устали: залезают высоко на ванты и там устраивают акробатические этюды; поют, танцуют на палубе и привлекают к этому действу молоденьких пассажирок, разумеется. Забрасывают сеть и объявляют, что на обратном пути нас ждёт хороший улов. Я заинтригован. Мы уже в открытом море, суши не видно, на безбрежной водной равнине замечаешь лишь редкие лодочки местных рыбаков. Кто знает, какая рыбина попадётся к нам в сети в этих диких местах! Морское чудище, запутавшись в сети, перевалится через борт, неловко, с тупым стуком рухнет на палубу, перевернётся на спину и подставит небесам своё белое брюхо... Но, увы, оказалось, что это лишь фантазии. На обратном пути пираты вытащили сети; там не было ни одной рыбёшки. Ничего, я думаю, и не должны были поймать: слишком уж крупными оказались ячейки в той снасти...

пираты фото1 [А. Петров] Пираты фото2 [А. Петров]

После ритуальных танцев флибустьеры (якорь им в глотку) прибегли к насилию, надругались над пленниками: сфотографировали каждого из нас, никого не забыли! Два молодых корсара обрядились в красные мундиры с золотыми позументами и чёрные треуголки с черепом на лбу. Прошли по всему судну. Хватали пассажиров под белы рученьки (а иногда и под чёрны рученьки, потому что на судне плыли люди всех рас), цеплялись с двух сторон, изображали пленение, истязание, захват заложника... Наёмный фотограф был в жёлтой соломенной шляпе пасечника. Зловеще скалясь, он снимал всех, к кому подходили пираты. "Невольники" смеялись как дети. Захватили в клещи и меня; один из корсаров вцепился в воротник моей рубашки, другой держал за руки, фотограф равнодушно щёлкнул. Я чувствовал себя аистом, которого насильно окольцевали. Удивительно, но они умудрились напечатать все снимки до конца плавания! Напечатать и вывесить на специальном стенде. А может, ничего удивительного тут нет: принтер с картриджем, бумага, электрическая розетка - в наше время это возможно даже на "парусном" судне. "Невольники" подходили к стенду; те, кому понравилось, покупали снимок. Мне не понравилось: я отнёсся к этому вопросу безответственно и, когда меня фотографировали, скорчил предсмертную рожу, а потом не мог на это смотреть.

Когда в первый день мы покупали экскурсии, отельный гид Катя сказала, что плавание с пиратами на необитаемый остров "понравится, прежде всего, детям". Я понимаю, что она имела в виду: не ждите, мол, каких-то глубоких открытий от этого путешествия, потому что это всего лишь развлечение, прогулка. "Недурное место этот остров. Недурное место для мальчишки. Ты будешь купаться, ты будешь лазить по деревьям, ты будешь гоняться за дикими козами..." <Р. Стивенсон "Остров сокровищ", пер. Н. Чуковского>

Мы с женой, конечно, даже не догадывались, что нас ждёт.

Не знали этого и те туристы, которые взяли с собой на судно маленьких детей.

33.

Детям, я думаю, было несладко.

"Улисс" поплыл куда-то дальше (полагаю, там вспыхнул мятеж), а наш "Карфаген" причалил к высокому дощатому мостику. Пленников погнали с палубы на песчаный берег. Судя по коротким теням, солнце было в зените. Невольники разных национальностей - французы, итальянцы, немцы, испанцы, чехи, русские - выстроились в колонну и плелись, едва передвигая ноги. Мамаши, обливаясь горючими слезами, прижимали к груди своих малышей; некоторые женщины толкали перед собой коляски.

Ну ладно, предположим, что никто не обливался слезами. Всё равно стоял такой зной, что с лиц сползли улыбки.

высадка на острове [А. Петров] по болотцу [А. Петров]

Оказалось, что островок необитаем. Да там и незачем было "обитать" кому бы то ни было. Там даже пальм не было! Одни только дюны, кочки и колючки. Потом, дома, я узнал, что этот клочок суши туристы называют Островом Фламинго. Что ж, охотно поверю, что здесь устраивают свои сборища фламинго, марабу и пеликаны. Но нас они не уважили: в августе этих птиц на островке не оказалось.

Не удержусь и ещё раз процитирую фрагмент рекламы с туристического сайта: "По пути сможете встретить самых загадочных существ нашей планеты - дружелюбных дельфинов и насладиться потрясающим зрелищем, как они плывут перед носом вашего корабля. Далее Вас ожидает демонстрация искусства традиционной рыбалки местными рыбаками. Сможете принять участие в этом увлекательном процессе и получить неимоверное удовольствие и адреналин. Ещё чуть-чуть - и вот вы на необыкновенном Острове Фламинго. Любуйтесь, наслаждайтесь видом стай розовых фламинго, которых не пугает присутствие людей. И не упустите возможность искупаться в кристально чистой воде и понежиться на солнышке. А пока Вы будете отдыхать, местные рыбаки будут готовить для Вас превосходный обед из рыбы". Вот вы и прочитали это вранье. А теперь сравните с тем, о чем я рассказываю, чтобы понять, что вам туда всё равно надо. Надеюсь, вы по достоинству оценили литературные потуги и изящество стиля неизвестного сочинителя: "встретить самых загадочных существ нашей планеты", "далее вас ожидает демонстрация искусства", "принять участие в увлекательном процессе", "получить неимоверное удовольствие и адреналин", "наслаждайтесь видом стай"...

Насладились? Продолжаем.

Пираты повели нас по тропинке на противоположный берег островка. Они сказали, что там у нас будет party <англ. вечеринка>. А мы ничего такого не ждали; нам хотелось покататься по морю и вернуться к обеду в отель. Когда шли по острову, привелось намочить ноги в мутном болотце - мелком, до щиколоток; непонятно, откуда здесь, посреди тропы, взялась вода. Странно, что к нам не присосались пиявки. Когда через несколько часов возвращались на корабль, этого болотца уже не было: испарилось под солнцем.

Остров был плоским - ни кустика, ни деревца, - негде даже укрыться, чтобы надеть плавки. Если бы нас предупредили об этом, мы, конечно, экипировались бы заранее. Оторвались с женой от общей группы и пошли по песку и сухой колючей траве вглубь острова. Нам показалось, что там можно спрятаться за дюной.

- Внимательно смотри под ноги, - сказал я. - А то наступим на какую-нибудь сколопендру или скорпиона, и получится, что мы поменяли трусы в последний раз...

Вспомнилась первая фраза из фильма "Джентльмены удачи": "Тут, наверно, змеи..." Но мы всё же добрели до холмика, который оказался слишком низким. Он был открыт всем ветрам. Стало ясно, что это обман зрения: там нельзя было спрятаться, если стоишь в полный рост. Пришлось сесть на песок и переодеваться сидя. В таком положении стаскивать с себя штаны не очень-то удобно. Особенно когда прикасаешься белой гладкой кожей к колючкам на выжженном грунте. Но если бы мы делали это стоя, торчали бы, как два тополя на Плющихе, у всех на виду.

Столько неудобств! А всё потому, что нам не сказали, что мы будем купаться в море!

Пираты принесли с собой большие красные зонтики с рекламой кока-колы. У берега стояли штук десять пляжных тростниковых грибков. Но нас-то было человек сто! Где укрыться от солнца? На море штиль, жара неимоверная, тени нигде нет в принципе, дети ноют, мамаши нервничают, их никто не предупредил, что на острове не будет кондиционера и напитков со льдом. Ты понимаешь, что всё это придётся терпеть ещё несколько часов. Вот тебе и романтическая морская прогулка... Попали.

Грибки на острове [А. Петров] лазурь выпас [А. Петров]

Чтобы спастись от зноя, все полезли в море. Вода и вправду была очень чистой. Ни волн, ни медуз, ни поднятой со дна мути - полное ощущение, что ты дома принимаешь тёплую ванну. Было мелко: идёшь, идёшь, а всё ниже колен. Но именно это и привело в восторг! Казалось, что тебе принадлежит вся эта водная равнина, все эти дали необозримые - и море, и небо, и воздух... Вообразите себе, что кто-то рисовал бирюзовой акварелью, а потом окунул кисточку в стакан с водой - примерно таким был цвет моря. Люди брели по нему, как стая птиц. Кто-то фотографировал, кто-то целовался, кто-то брызгался. Многие же просто сидели, спрятав под водой спину и плечи. Тут бы и нам лечь в море, накрыться им, как одеялом, чтобы не сгореть. Но у меня дорогая фотокамера, не хочется оставлять её на пляже. Что же делать? Купаться по очереди?

Хорошо, что был отлив. Мы отошли чуть дальше от берега и обнаружили песчаную отмель. Вода ушла, и там, на мокром песке, вполне можно было оставить свои пожитки. Рядом с ними, на мелководье, мы легли в воду, как поросята в лужу. И всё забылось: жара, колючки в песке, нытьё малышей... Кепки закрывали наши головы от солнца. Между пальцами ног шершаво просачивался мелкий песочек. Вода ласково колыхала нас, обняв своими тёплыми ладонями. Мы чувствовали себя детьми в колыбелях. И как только не уснули? Провалялись часа полтора. Потом встали и побрели по отмели. Искали крабов и красивые раковины. Нашли всё, что искали. Когда наши тени падали на краба, он, дурачок, пытался сбежать, да всё бочком, бочком... но куда тут сбежишь, когда такой отлив? Всюду мелко для тебя, членистоногий. Я развлекался, как маленький: прижимал пальцем краба к песку и уворачивался от его клешней. Потом отпускал и наблюдал, как он удирает.

в воде [А. Петров] Один на острове [А]

Когда это надоело, я взял фотоаппарат и пошёл прочь от людей. Вдали увидал на волнах каких-то крупных водоплавающих птиц. Хотелось подкрасться к ним как можно ближе. Но я всего лишь гость, а они - хозяева. Птицы заметили меня издали. Они не стали дожидаться, когда я подойду. Я шёл по мелководью, любовался лазурью воды, и мне уже не было жарко, и казалось, что я один на острове. Наверно, это же видел и Робинзон Крузо. Представляю, как ему было одиноко. И он вряд ли радовался так, как я...

Откуда-то вдруг появились верблюды. Как всегда, их было трое: он, она и детёныш. Молодой араб тянул их по мелкой воде за верёвку. Как попали сюда эти корабли пустыни? Не поверю, что они здесь живут. Наверно, их привезли на другом судне. Нашлись желающие покататься на отце верблюжьего семейства. На самца взгромоздилась упитанная тётка с толстыми короткими ножками. Хозяин, посмеиваясь, водил свой небольшой караван по мелководью, а подруга пассажирки бегала вокруг них и весь этот цирк фотографировала на цифровую "мыльницу".

Верблюды на острове [А. Петров]

Потом, очевидно, начался прилив. Поверхность моря заволновалась. Отмели стали медленно таять, уменьшаться. Но всё это выглядело по-прежнему умиротворённо и сонно. Не так, как у Леопольда Стаффа, например: его волна "шумит, ошалелая, шамкает жалясь и мучась, и в криках души её - звуки всего алфавита" <перевод с польского А. Эппеля> Наверно, нам повезло: в тот день не было волн. Почти не было. Разве можно назвать волной низкий холмик на поверхности воды, который несмело накатывает на пологий берег своей пенной макушкой и сразу сникает, слабеет, отступает назад?

Но вот наконец после долгой-предолгой разлуки

Достигнет земли

И сомлеет в поспешности бега,

И, мёртвая, пенясь на мелях песчаной излуки,

Напишет: омега, омега, омега, омега...

<Л. Стафф "Алфавит моря">

Волна добралась до последней буквы греческого алфавита, а мы дождались обеда. Пираты привели нас в большую хижину под тростниковой кровлей. Пожалуй, это больше похоже на огромную беседку: дырявая крыша на столбах, листья тростника вместо стен, песчаный пол. Эта постройка только притворялась хижиной. По периметру стояли деревянные столы и лавки. Нас рассаживали по национальному признаку: русские с русскими, итальянцы с итальянцами. А "малые" народы - куда придётся. К нам, например, подсадили парочку чехов. Они держались замкнуто, стеснялись, чувствовали себя в нашей компании чужаками. А может, просто не знали, на каком языке с "этими русскими" разговаривать. Но когда я предложил даме минеральной воды, она поблагодарила по-английски.

До этого момента и мы, русские, сидевшие за одним столом, не были знакомы. Наши соотечественники жили в другом отеле, а в России - в других городах: в Петербурге и Беломорске. Но мы быстро нашли общий язык. Северяне рассказывали нам, что летом купаются в Белом море, когда вода прогревается градусов до пятнадцати. "Тогда здесь, на Джербе, вы можете в море парить ноги, если вдруг насморк", - подумал я.

Один из флибустьеров вышел на середину хижины и объявил:

- Пока вы купались в лагуне, нам удалось застрелить парочку антилоп. Мы приготовили славный обед. Но нам нужны несколько рабынь, чтобы помочь на кухне. Иначе останетесь без угощения.

Игры продолжались.

Полуголые европейские прелестницы бросились помогать этим красавцам. Нужно было что-то там разложить по кастрюлям, разогреть, разнести напитки... Зазвучала вдруг музыка, а наши пираты стали в такт мелодии бить в барабаны. Работорговцы пошли от стола к столу и вытаскивали невольниц в круг. Начались танцы. Несколько корсаров присоединились к танцующим, чтобы, очевидно, разбавить своими смуглыми торсами это ослепляющее изобилие белокожих тел. А другие рабыни разносили по столам посуду и напитки: минеральную воду и (ну, наконец-то!) кока-колу.

еда на острове [А. Петров] танцы на острове [А. Петров]

Когда объявили, что можно подходить за пайком, первыми бросились к своим мучителям народы свободной Европы: французы, итальянцы, немцы. Немедленно образовалась очередь из людей, которые держали в руках жестяные миски и ложки. Это мне напомнило один рассказик М. Жванецкого: "Больные и врачи создают болезненно-радостное гулянье по коридору. В половине второго, гремя кружками и ложками, выстраивается кашляющая и пукающая очередь в "кассу", откуда протягивается тарелка с супом и каша". Моя соседка-северянка посмотрела на представителей демократического запада с недоумением:

- И всюду, где харч раздают, они первые... Я вот думаю: у них там что - голодный край?

- Да, - согласился с ней я, - уж что-что, а отъелись мы на родине за последние лет десять - мама не горюй. La grande bouffe! <"Большая жратва", название фильма М. Феррери> В последнее время меня мутит от сёмги и авокадо...

Пираты кормили нас рыбой, кашей "кускус", какими-то "чебуреками" (не знаю, как это называется в Тунисе), овощным салатом. Запах жареной рыбы показался мне неприятным. Когда подошла моя очередь, я протянул миску и сказал:

-- S'il vous plait, pas de poisson. <франц. Без рыбы, пожалуйста>

При этом следил, чтобы вместо "пуасон" не произнести ненароком "пуазон". франц.>

- No poisson? - переспросил не без ехидцы пират. Он, кажется, был немного задет моим отказом.

Нам бы уже домой, в отеле кормят гораздо лучше... а они вздумали устроить обед тут, в антисанитарных условиях... Согласен, ворчу не по делу: всё было вполне сносно и мило, этим можно насытиться. Но я не взял рыбу и мне не понравился кускус... Думал, быстрее управимся - быстрее сядем на корабль, быстрее доберёмся до отеля, мы к нему уже привыкли. Но не тут-то было! Гульбарий продолжался! Оказалось, что наши корсары не лишены драматических талантов. Прямо здесь, в точке общепита, они стали показывать нам "спектаклё"! Это было что-то из репертуара студенческой самодеятельности: один араб сидел за столиком и изображал капризного посетителя ресторана, а другой играл тихо звереющего гарсона с полотенцем на руке. Туристы подсели поближе, окружили господ артистов кольцом, а те проиграли сценку сначала по-итальянски, потом по-французски. Зрители покатывались от хохота, а мы скучали. И скучали, наверно, не потому, что всё это выглядело бездарно. Нет, ребята старались как могли, и грех упрекать их в том, что они выкладываются согласно прейскуранту услуг. Наверно, в другой раз, настройся мы на эту дурашливость и неспешный ритм робинзонады, - приняли бы пиратский театр и прочий их "спектаклё" иначе. Но в том-то и дело, что мы не знали заранее, к чему готовиться; распорядок дня не был нам известен. Многое оказалось для нас сюрпризом. К тому же, в самом деле уже хотелось "домой". Там, в отеле, уютный номер с кондиционером, освежающий бассейн с морской водой, колоритный зоосад на пляже, успокаивающее пение цикад в кустах гибискуса...

- И они набрались дерзости показать это нам - народу, у которого есть МХАТ и БДТ! - проворчал я. (Не всерьёз, разумеется.)

- Хорошо сформулировано, - одобрила моя соседка-северянка.

Мы не стали ждать повторения сценки на немецком языке. Скорей всего, на русском не будет. Мы встали и пошли на "Карфаген". А там не полезли на бак <возвышение в передней части корабля> или на корму - заняли лавки в палубной надстройке, под крышей, в тени. Когда минут через двадцать на судне появились добросовестно досидевшие до конца спектакля граждане Евросоюза, они были крайне недовольны, что их опередили.

Но мы с женой всё же потеснились, чтобы дать возможность сесть странной парочке: он и... он. Кажется, это были французы. С ними плыла маленькая чернокожая девочка лет трёх, забавная и трогательная: курчавая, с золотыми сережками в ушах, с бусами на шее, в длинном цветастом сарафане. Пока я фотографировал маленькую негритяночку, моя жена тихо сказала мне:

- Уже не в первый раз это замечаю: одни мужики. Интересно, где их жёны?

Я чуть не засмеялся.

- Кто-то из них двоих и есть "жена".

Она посмотрела на меня с недоумением. Потом до неё дошло. Она приложила ладонь ко лбу:

- Боже мой!..

Девочка2 []

"Жену" я вскоре вычислил: этот мужчина был моложе, строже, внимательнее, заботливее, симпатичнее, почти не улыбался, зорко следил за девочкой, вытирал ей носик, поправлял на ней сарафан. А папа... ну, папа и есть: чуть скован, расслаблен, рассеян, стесняется своего счастья. Человек на отдыхе, не приставайте. Впрочем, оба они с одинаковой радостью возились с малышкой, и вся наша кают-компания с интересом наблюдала за девочкой и ее "родителями".

Мы плыли в порт, и высоко на мачте пираты снова изображали из себя воздушных гимнастов. А когда устали от эквилибристики, опять танцевали на шканцах с молодыми европейками. Потом (не поверите) команда "Карфагена" стала играть в "Титатник"! Судно, как молодой дельфин, резво неслось по морю, разрезая носом водную гладь; Селион Дион пела "My heart will go on"; малолетние флибустьеры, стоя на баке, повторяя трюк Ди Каприо, держали полуодетых девушек сзади, а те, подыгрывая этим корабельным затейникам, в романтическом порыве разводили руки в стороны, подставив лица потокам свежего воздуха... Вот впечатлений-то им! (Я про пиратов.) На суше священный праздник Рамадан, тунисские женщины закутаны с ног до головы, а европейские девки упорно фланируют голыми. А потому что лето! Понимать надо!..

титаник2 [А. Петров] краб во рту [А. Петров]

Хозяева судна пошли с соломенной шляпой по рядам: собирали деньгу, как на деревенской свадьбе. Подойдут, скорчат рожу, и... хочешь - давай монетку, а хочешь - не давай. Командир пиратов на потеху пассажирам таскал живого краба у себя во рту, зажав его зубами, и позировал фотографам. У меня был динар - не жалко...

Когда подходили к порту, корсары устроили прощальный танец... на планшири (планке по верхнему краю бортика, 8 букв)! Делали они это бесстрашно, без подстраховки, не держась за канаты: хлопали в ладоши, приплясывали на "перилах" своего корабля и даже слегка подпрыгивали, всё такие же бодрые и веселые. И иногда кто-то из них стоял на одной ноге, потому что, как "Спиноза какой-нибудь", другой ногой выделывал кренделя. У борта шумела вода, и можно было легко свалиться туда. Чуть накренится судно, чуть дёрнется... Но ничего не случилось. Ловкие ребята. Пассажиры наградили своих "мучителей" долгими аплодисментами.

на одной ноге [А. Петров]

"Омега, омега..." Рейс подошёл к концу. Мы спустились по сходням на сушу, где возле пристани нас ждали автобусы. После обычной процедуры ("Все на месте? Никого не забыли?") мы поехали в отель.

А по пути вдруг остановились посреди неприметного пейзажа. Метрах в ста от дороги в горячем мареве африканского дня вырисовывались десятка два домиков. Это было обычное село, каких, должно быть, немало в глубине острова. Туда и ехал один из пассажиров автобуса - самый молодой "пират", который плавал с нами на "Карфагене". Видимо, попросил водителя подкинуть до села. Молодой корсар вышел из автобуса и по тропинке пошёл домой. К маме.

34.

В день отъезда нужно освободить номер до двенадцати часов дня, даже если твой самолёт - поздно вечером. Для тех, кто ездит по заграницам, это, конечно, не новость, привыкли. Хотя, признаться, всё равно радости мало. Можно было бы ещё полдня поваляться на пляже, потом принять душ, отдохнуть, посмотреть телевизор... Вместо этого собираешь чемоданы, чтобы оттащить их в главный корпус и оставить на полках в помещении без окон позади стойки портье. И неизвестно, кто потом заходит в эту комнату, которая, кажется, никем не охраняется.

последняя прогулка [А. Петров]

В это утро мы решили не купаться - ни в бассейне, ни в море. Просто потому, что не успеют высохнуть купальники. Оставили чемоданы и пошли слоняться по территории отеля. Мне пришло в голову обойти весь сад и проверить всё досконально: а вдруг что-то не заметили за две недели. Фотокамеру я стараюсь не выпускать из рук. Теперь, когда остаётся только скучать, она пригодится мне особенно. Буду снимать всё, что покажется интересным.

И точно, в этом большом парке обнаружились уголки, куда ещё не ступала наша с супругой, фигурально выражаясь, нога. Какие-то кактусовые композиции на жёлтой почве, да и кактусы такие, каких я никогда, кажется, не видел. А может, это и не кактусы вовсе: зелёные шарики, что-то вроде раздувшихся хвощей или, скажем, маленьких кустиков можжевельника. Ау, ботаники! Что это перед нами, скажите на милость? Мы не знаем, мы слабы в ботанике. Идём дальше, видим "скульптурную композицию": огромный тунисский сосуд стоит вертикально, на нем - такой же, но уже в горизонтальном положении, а к боку последнего прикреплен кувшин поменьше. Вся конструкция держится на круглой каменной кладке, и если бы оттуда бил фонтанчик - я бы не удивился...

скульптура [А. Петров] можжевельник [А. Петров]

Возле бильярда суетились рабочие. Вероятно, хозяевам отеля сообщили, наконец, что бильярдный стол сломан, выдаёт только один шарик в обмен на монетку достоинством в два динара.

Мы пошли по самым отдалённым дорожкам сада, куда нас не заносило ни разу за две недели. А там тоже домики, и садоводы, и кусты с цветами, и пальмы с зелёными финиками, и кошки, и цикады... Треск цикад уже не казался безобразным и назойливым. Было жалко, что завтра мы его уже не услышим.

Заглянули в главный корпус пятизвёздочного "Сезара". Там гораздо тише, чем в "Джерба Палас", да и интерьер как-то побогаче: диваны, торшеры, растительность в кадках, живопись... И ни души. Отель стоит пустой, что ли? Никого не видно ни в холле, ни в баре. Поэтому здесь скучнее. В этих стенах рекомендуется отдыхать богатым мизантропам. После жаркого сада воздух отеля "Сезар" кажется переохлаждённым, и мы не задерживаемся здесь, идём дальше. Это ведь так интересно - изучать территорию, которая на время становится "твоей". И что мешало нам сделать это раньше?

Закрытый бассейн [А. Петров]

Находим крытый бассейн. Круглый зал с колоннами, стеклянные стены с видом на пальмы и кустарник, круглый бассейн, шезлонги вокруг него... И опять никого. Только две какие-то девчонки у дальнего окна... Они вдруг "проваливаются" сквозь пол, как две Алисы за Белым Кроликом, и мы догадываемся, что там джакузи! Подумать только, а мы не знали! Была мысль пойти поискать, вспомнилась даже рекламка на туристическом сайте, там писали, что джакузи есть. Но мы, верные поклонники этой бурлящей ванны, поленились, не спросили, нам хватало других удовольствий: бассейнов под солнцем, моря, экскурсий, ароматов сада... А ведь я когда-то даже стишок написал о джакузи! Он начинался такими строчками:

Господи Иисусе!

Я сижу в джакузи,

и ладонь на пузе,

а вернее две...

(Далее неприлично.) А теперь - такое вот неожиданное открытие... Но поздно, поздно. Уже нет времени принимать тонизирующие ванны.

цветок [А. Петров] финики [А. Петров]

Мы выбираемся на автомобильную площадку перед двумя отелями. Приходит в голову мысль подойти, наконец, к бассейну с "горкой", рассмотреть получше. Да, очередной бассейн! И это притом, что рядом с отелем - море. Даже если будет прохладно, плавать можно каждый день: большой бассейн возле главного корпуса, маленький с морской водой - за белой стеной двухэтажных бунгало, крытый и круглый - в отеле "Сезар Талассо", ещё один, с "аквапарком" - недалеко от центральных ворот отеля... На всех хватит.

Но нам уже поздно об этом рассуждать: купальники в чемодане, чемоданы - на складе, мы сдали ключи от номера дежурному портье - всё кончено. Скоро приедет автобус и заберёт нас в аэропорт. Правда, впереди ещё обед и ожидание в холле главного корпуса, и нервное поглядывание на часы, потому что иногда кажется, что наши организаторы что-то перепутали, забыли о нас, вот автобуса и нет.

Когда сдавали ключи, я вспомнил, что у нас на руках остались клеёнчатые браслеты, сообщающие миру о том, что мы - респектабельные граждане, у нас "всё включено". Зубами такое колечко не перегрызть, нужны ножницы. Я протянул руку портье и, не вспомнив вовремя, как по-английски или по-французски звучит фраза "Перережьте, пожалуйста", произнёс только одно слово:

- Liberte <франц. свобода>.

Молодой араб прореагировал живо. Он засмеялся, взял со стола ножницы и повторил за мной:

- Liberte.

35.

Мы ехали в аэропорт. Я смотрел в окно и старался запомнить эти камни и агавы, кактусы и пальмы, дороги и высушенные солнцем поля. Оказалось, что на севере острова, недалеко от города Хумт-Сук - самые красивые пейзажи: заливы, лодочки на водной глади, набережные, фонари, невысокие строения у моря. Нас сюда не возили, а жаль. Хорошо было бы прогуляться здесь вечерком. Вспомнились вдруг набережные Ялты, Мариуполя, Барселоны, Генуи, Неаполя, Гданьска, Севастополя... Я надеюсь, до набережной города Хумт-Сук мы доберёмся в другой раз. Я очень на это надеюсь.

Самолёт, конечно, задержали. Часа на четыре. По-моему, "Тунисские авиалинии" вообще не отличаются педантичностью в этом вопросе. Ко всему остальному у них не придерёшься, а самолеты нам подавали всё же с опозданием. "В чём причина заминки? Где самолёт?" - "Летит..." Да ничего страшного, подождём. Мы ещё на острове Джерба... как хорошо! В Москву, конечно, хочется, но там нет такого солнца и таких знойных ночей...

Аэропорт острова Джерба - это сплошной зал ожидания. Места хватает всем. Быстро изучив всё тот же, изрядно надоевший уже, ассортимент джербинских торговых лавочек, мы уселись в жёсткие кресла, стараясь выбрать место подальше от гомонящих детей. Чтобы хоть как-то компенсировать наши моральные издержки, хозяева выдали нам по банке холодного напитка. Можно было выбрать: спрайт, фанта... Я, конечно, взял колу.

лангольеры [А. Петров]

Мы сидели в зале ожидания, читали наши "гаджеты", потягивали из банок сладкую водичку. Потом, чтобы размяться, поднимались, подходили к стеклянной стене. Оттуда была видна взлётно-посадочная полоса. Я продолжал фотографировать. Снимки напоминали кадры из фильма "Лангольеры". Я не подгадывал нарочно, но выглядело это примерно так: у окна - десять человек, дети, мужчины, девушки. Все прижались к стеклу и в томительном ожидании смотрят на взлётно-посадочную полосу аэродрома. А там автобус, самолёт и окрашенное в тревожные закатные тона небо. И ни души...

Аэропорт [А. Петров]

Потом солнце опустилось ещё ниже и стало красным. Я наблюдал, как оно медленно уходит за горизонт: такое большое, но вот от него осталась только половина... вот уже только верхушка... На фоне этой картины, повторяющейся миллионы лет, бегущий по полосе самолёт казался хрупким. Скоро и мы вот так же - разгонимся, поднимемся в воздух... Я смотрел на солнце и самолёт, и в мою память тихо стучались последние слова стихотворения Леопольда Стаффа: "Омега, омега, омега, омега..."

Карта 1200 [А. Петров]

Фото автора

2013, октябрь - ноябрь

Буквы с диакритическими знаками и лигатуры во французском тексте упрощены, т.к. на сайте эти сложные символы передаются некорректно

Комментарии: 19, последний от 01/08/2024. © Copyright Петров Алексей Станиславович (aspetr2002@mail.ru) Обновлено: 08/12/2013. 405k. Статистика. Очерк: Тунис Иллюстрации: 137 штук.		Оценка: *7.845** Ваша оценка:
Аннотация: Две недели на острове Джерба (Тунис). Очерк с историческим экскурсом в прошлое Джербы.

Петров Алексей Станиславович: другие произведения.

Джерба. Пиратский остров для отдыха с детьми