1. Забежал в "Дьюти фри" - и потом ничего не страшно
-Ты боишься летать на самолёте?
-Не знаю. Не помню. Давно не летал. Тогда, пятнадцать лет назад, не боялся, кажется...
-Боятся почти все. И чтобы забыть об этом страхе, совершают такой манёвр: как только после всех паспортных и таможенных контролей пропускают внутрь здания аэропорта, все галопом несутся в "Дьюти фри".
-Куда?
-Магазин такой внутри аэровокзала. Бес-пош-лин-ный. Там все товары дешевле, чем в городе.
-Намного?
-О, брат!..
-А зачем туда... гм... нестись галопом?
-А чтобы успеть до посадки на самолёт.
-Да нет, я не о том. При чём здесь предполётный страх?
-Ну как же! Быстро покупаешь батл виски, коньяка или что там ещё... в укромном местечке наливаешься этим добром по самые брови - и уже ничего не страшно!..
Мой товарищ летает на отдых в Испанию почти каждый год, а я лечу впервые. В турбюро нам не смогли достать билеты на один и тот же рейс (слишком много русских стремятся в Испанию в сентябре), поэтому всю эту премудрую науку - перелёт из Шереметьево-2 в Барселону - нам с женой приходится постигать самостоятельно.
Пока стоим в длинной очереди, ожидающей паспортного контроля, я скуки ради рассматриваю очередь соседнюю, на самолёт в Осаку. Аккуратные низкорослые бабушки и дедушки из Японии стоят почти что по стойке смирно, не дёргаются. Терпеливы до безобразия. Мы же, русские, то и дело поглядываем на часы, в сотый раз проверяем зачем-то замки чемоданов и пересчитываем документы, сквозь зубы возмущаемся, что очередь двигается слишком медленно. Хотя, между прочим, совсем не медленно. Нормально. Кто-то в сторонке обматывает свою поклажу широким скотчем. Наверно, для того, чтобы никто потом не влез к ним в чемоданы. Сразу видно, люди опытные, предусмотрительные... Я никак не могу справиться с волнением, то и дело промокаю ладони носовым платком, но вскоре они снова становятся влажными. "Ну вот, - думаю, - и у нас жизнь налаживается. Вон японцы, а вот мы..." Три года копил доллары на эту поездку. И вот - свершилось!..
А потом идём в "Дьюти фри". Там народу не то чтобы много, но - толкутся, толкутся, что-то даже покупают. Я присматриваюсь к ценам. Бутылка довольно банального вина - 30 долларов! Пачка сигарет - пять баксов! Шоколад, конфеты... обойдёмся. И пить не буду. К чёрту! Не боюсь я ничего.
2. Пристегните ремни безопасности!!!
В самолёте, едва усевшись на свои места, начинаем изучать газеты и журналы, которые нам предлагает "Аэрофлот". Очередная глянцевая муть. Но если ты не взял с собой какого-нибудь Акунина или Кундеру - это, пожалуй, выход, спасение от скуки ожидания. Отвлекают мысли о том, что всего часа через три-четыре мы будем в Барселоне. Нет, этого быть не может. Этого просто не может быть! Неужели Барселона - легендарная, великолепная Барселона - так близко?..
Всё же беру себя в руки и достаю из сумки разговорник испанского языка. Нужно кое-что восстановить в памяти. Например, "сколько стоит?". Или "как пройти до...?" Или, наконец, Basta, todo tiene sus limites! - "Хватит, всему есть предел!" То ли оттого, что поджимает время, то ли просто потому, что некуда бечь, я чувствую, что запоминается слишком уж хорошо. Вот оно, благотворное влияние экстремальной ситуации! Словно перед экзаменом по фармакологии: информации - на всю жизнь хватит, а в голове, тем не менее, укладывается аккуратненько, ровными слоями...
Соседи справа и слева возятся с наушниками, пытаются их воткнуть хоть куда-нибудь. Присоединяюсь к этому увлекательному занятию и я. Ага, вот: нашли какую-то дырку в кресле. Втыкаем, но - не работает. Нажимаем на сенсорные кнопочки, дёргаем штекеры - не работает, собака. Спрашиваем у проплывающей мимо стюардессы: а чё, мол, не работает? Она улыбается заученно и стерильно и... молча проходит мимо. Что ж, думаю, вот и у нас жизнь налаживается: вот уже и нам улыбаются стюардессы международных авиалиний.
Как только взлетаем, в наушниках начинает бубнить чей-то голос. Кажется, по-французски.
-А у тебя по-каковски? - спрашиваю у жены.
-По-английски.
Вскоре до нас доходит, что надо переключить кнопочки "на другой канал" перевода. Вернее, канал озвучки, потому что по-русски звук идёт напрямую, без перевода. Из потолка салона спускаются телевизоры, и нам показывают "Джентльменов удачи". Вот это сервис! Все народы мира в этом самолёте смотрят Крамарова, Вицина и Леонова на своём языке! Когда фильм подходит к концу, я начинаю жалеть о том, что смотрел по-русски, а не, скажем, по-английски. Интересно всё же, как на языке Шекспира будет "Редиска! Канай отсюда! Моргала выколю!"
Когда самолёт набирает высоту, нам разрешают отстегнуть ремни. Я замечаю какое-то оживление в салоне и оглядываюсь по сторонам. Э-э, а народишко-то вокруг уже "питой", пьяненький! Эти-то точно после хорошего "шопинга" в "Дьюти фри". Мы сидим в среднем ряду и в самом центре салона, нам всё видно. Два соседа слева хлещут коньяк из небольшой плоской бутылочки. Сосед справа, из крайнего ряда у окна, кругленький низкорослый бритоголовый "нью рашн", то и дело толкает меня в бок и просит, чтобы я привлёк внимание к его персоне моих соседей слева. Тех, что пьют коньяк. Видимо, они познакомились ещё в аэропорту. Познакомились и начали пить. У этих, слева, уже глазки в кучку. Долго фокусируют взгляд и пытаются понять: кто же это их зовёт?
-Вон, вон, справа, парень с девушкой у окошка, - направляю их взор туда, куда надо.
-Ага! Привет! Вот и летим, да?.. Ну как?
-Нормалёк!
-Я же говорил!
-Ну что, за успешный взлёт?
-И за мягкую посадку...
Это они переговариваются громко друг с дружкой через мою голову. С двух сторон в мою сторону протягиваются ладошки с маленькими мельхиоровыми стопками, в которых плещется коньячок. Разве что только не чокаются у меня на переносице. Заглатывают не морщась. Идёт славно. Пахнет клопами и тормозной жидкостью. В таких условиях изучать испанский невозможно. Тодо тьенэ сус лимитэс. "Ну и ладно, не хрена тут, - говорю себе, - не в библиотеке..." Откладываю книжку в сторону.
-Ну что, живы бум? - это справа.
-Бум! - доносится слева.
Славно идёт. Даже не морщатся. Правда, чем-то всё-таки закусывают. Предлагают выпить и нам. И даже наливают нам в крохотные стопочки. Мы отказываемся. Даже не знаю, почему. Просто отказываемся и всё. Спасибо, конечно, говорю им, но... И неопределённо верчу рукой где-то в области желудка. Сам не понимаю, на что намекаю. На панкреатит, что ли? Но они понимают, глубокомысленно кивают головами.
Чуть впереди такие же бравые мужички стоят в проходе, словно меж ларьков на рынке, и мило беседуют о том о сём, очень мешая стюардессам ходить. Сразу видно: это хозяева жизни. Слоняются по салону так же буднично, как по вещевому рынку. Пожимают друг другу руки, зубоскалят, громко переговариваются, обсуждают какие-то свои финансовые делишки. Бизнес-ланч да и только! То и дело бегают в туалет или в курилку (хотя их призывают не курить, поскольку "на самолётах "Аэрофлота" это не принято"). Иногда устраивают возню, толкаются, ржут... Никакой торжественности момента. Господа, мы летим над Европой!.. Ах, понимаю, понимаю, для вас это не в диковинку. Для вас этот самолёт - всё равно что для меня электричка до Востряково... Вон, даже командир корабля перед полётом что-то такое пробормотал в микрофон совсем буднично и невнятно - наверно, поприветствовал нас, только мы не расслышали все эти традиционные подробности: маршрут, высота, температура за бортом, время полёта. Микрофон у него ни к чёрту, что ли, акустика некудышняя - ну, совсем как в подмосковной электричке.
-Ну что, бум здоровы? - это слева.
-Бум! -отзываются справа.
К моим ушам справа и слева протягиваются стопки. Я оборачиваюсь вправо и предлагаю совершить "чендж", поменяться местами, чтобы выпивохи пообщались, допили всё, что осталось... "Нью рашн" (тот, что справа) почему-то отказывается, машет на меня руками - не надо, мол. Те, что слева, уже не всё воспринимают с полуоборота, кемарят в перерывах между стопками, никак не реагируют на моё предложение.
Я предпринимаю попытку посетить WC в задней части самолёта. Очень долго стою у двери, там занято. Жду, когда оттуда выйдут. Наконец, выбирается один из "бравых мальчиков". Он совершенно пьян. Шатаясь, бредёт меж рядов. Я провожаю его взглядом, потом забегаю в туалет. Минут пять пытаюсь понять, как запирается дверь. Дёргаю какие-то ручки. Дверь всё равно не запирается. По картинкам я всё-таки догадываюсь, в чём моя ошибка. Ну, мне простительно, я здесь в первый раз.
Вот стюардессы покатили по рядам тележки с едой. Предлагают мясо или рыбу на выбор, вино красное, вино белое, сок такой, сок сякой, минеральную воду, сёмгу, макароны, картошку, плавленый сыр, салат, майонез, перец и соль отдельно в пакетиках, чай, кофе, сахар, шоколад, вафли. Мы берём. Предварительно стюардесса, совсем как операционная сестра перед радикальным вмешательством в брюшную полость, подносит нам влажные салфетки, зажав их пинцетом. Ну, типа, чтобы мы руки протёрли. Вся снедь, весь этот скромный ужин помещается в одноразовой пластиковой посуде, да и ножи-вилки-ложки тоже пластмассовые. Сервис. Мы начинаем страшно жрать, хотя поначалу не очень-то хочется: всё-таки уже третий час ночи. Но аппетит приходит во время еды. Мы успешно справляемся с предложенными нам объёмами. Только шоколад и вафли рассовываем по сумкам.
Я смотрю направо. Куда-то делся бритоголовый "нью рашн"! Его жена заметно беспокоится, то и дело оглядывается на туалет. Минут через двадцать поднимается, отправляется его искать. Соседи слева уже спят, нагрузившись коньяком из "Дьюти фри". Помочь ей они уже не могут. Куда же он делся? Ничего, думаю, от самолёта не отстанет, стоп-кран не дёрнет...
Нам разносят какие-то анкеты, которые нужно непременно заполнить. Вопросы сформулированы на каком угодно языке, только не по-русски. Впрочем, и не по-английски тоже. Арабский я не знаю, разве что только "секир баб" - "закрой дверь". По-испански узнаю одно слово из двадцати. Я пытаюсь спросить у стюардессы, что мне делать. Она улыбается - красивая улыбка, хорошая такая, "модельная", - но толком ничего объяснить не успевает: очень торопится куда-то. Мы с женой на свой страх и риск заполняем анкеты латинскими буквами, не очень-то веря в то, что сделали всё правильно. Я наблюдаю за другими пассажирами. Кто-то заполняет серьёзно, скрупулёзно, кто-то вообще откладывает анкету в сторону. Позже выясняется, что правы вторые. Никто нигде в Испании у нас не спросил эту анкету. Да что там анкета! Никто не поинтересовался, сколько у нас валюты, никто не заставил нас открыть чемодан, а на наши паспорта испанские таможенники в Барселоне взглянули лишь мельком, тиснули печати, вот и всё.
Я пытаюсь выглянуть из окна, но ничего там не разобрать. Жаль: пол-Европы пронеслось под крыльями авиалайнера, а хоть бы церквушку разглядеть...
Вот тащат бритоголового соседа (того, что справа). Он уже почти в наркозе. Усаживают в кресло. Его жена злится, но в дискуссии с ним не вступает: он всё равно ни черта не слышит.
В полной отключке и соседи слева. Коньяк выпит, теперь и баиньки пора. И ничего не страшно!.. Стюардесса изредка подходит к ним и просит пристегнуть ремни. Один из них, с трудом приоткрыв око, однократно кивает и начинает совершать магические пассы руками. Но застегнуться ему всё равно не удаётся: не попадает в замок ремня. Голова его товарища безвольно лежит у него на плече. Нет, даже не лежит, а валяется. (Помните, у Довлатова: "Он у тебя не то чтобы не стоял, он даже не лежал - он валялся!").
Заканчивается наш романтический полёт. Я оборачиваюсь вправо. "Нью рашн" уже не сидит в своём кресле. Он стоит на коленях, уткнувшись лицом в мякоть сидения. На лице его жены брезгливая и чуть растерянная улыбка. Впрочем, видно, что глава семьи всё-таки он, а не она. Она уже привыкла...
-Что это с ним? - тихо спрашивает у меня жена (моя, разумеется, а не его.) - Он... боится?
-Нет, - качаю головой я. - Ему ничего не страшно: он в ужоре.
-Наш полёт приближается к концу, - сообщает командир в микрофон (это нам удаётся расслышать). - Просьба оставаться на своих местах и пристегнуть ремни.
Мы (те, кто может, конечно) выполняем это указание. Наши соседи слева не могут. Они ничего уже не слышат. К ним подходит стюардесса - глазастая, широколицая ренуаровская барышня - и будит того, кто чуть трезвее.
-Скажите вашему товарищу, что нужно обязательно пристегнуть ремни безопасности.
-Э-мэ-мэ... - отвечает сосед.
-Ещё раз прошу вас разбудить вашего товарища...
-Л-ладно... б-будя...
Кое-как вдвоём расталкивают спящего. Тот предпринимает отчаянную попытку попасть застёжкой ремня хоть куда-нибудь. Стюардесса оскорблённо пожимает плечами, по-солдатски разворачивается и уходит.
Уезжают вверх, в потолок, и закрываются, словно крышками танковых люков, все телевизоры. Стюардессы рассаживаются по своим местам. Все ждём посадки. Все нервничаем. "Нью рашн" стоит раком перед своим креслом, уткнувшись лицом в сидение.
...И вот в иллюминаторах по правому борту возникают тысячи огней большого города и чёрная кромка ночного моря. Это Барселона! Чужой, загадочный мир. Я чувствую себя Олдрином и Армстронгом одновременно - сейчас, сейчас моя нога опустится на мягкий грунт Луны... Я ощущаю себя героем романов Уэллса и Жюля Верна. Я понимаю, что мы быстро снижаемся - чувствую это кожей, кишками, ушами, желудком. Стремительно приближаются огни Барселоны...
И вот - толчок, ещё один, лёгкий подскок вверх и опять короткий прыжок вниз... какой-то резкий звук доносится откуда-то извне, со стороны шасси, что ли... мягко и достаточно тактично самолёт опускается на посадочную полосу и несётся вперёд, к зданию аэропорта... И все пассажиры нашего лайнера начинают неистово аплодировать: "Браво, командир! Браво, "Аэрофлот"! Ур-р-ра-а!"
В самом деле, браво, ребята! Усадили, напоили, накормили до отвала, показали смешное кинцо, довезли весь этот хмельной вертеп до столицы Каталонии... Здорово!
Аплодирует даже мой сосед - "нью рашн" справа. Он улыбается и кажется почти трезвым...
Мы поднимаемся и лезем в багажные отсеки за сумками. В проходе толкотня, все торопятся поскорее выбраться на воздух, но двери всё ещё закрыты. Мы стоим и ждём.
Я оборачиваюсь влево и вижу своего бывшего соседа, того, который был самым пьяным и никак не мог проснуться и застегнуть ремни безопасности. Его белая рубашка в пятнах крови. Очевидно, что-то повредил себе во время посадки, ударился носом или губой об плотный предмет.
Но нет времени разбираться, какой орган у этого пьянчужки не в порядке. Двери уже открыты, мы спешим выйти из салона...
3. "Шведы придут - я уйду"
Кто-то верно заметил: шведский стол не для нас, русских. Уверен, что и другим народам он вреден.
Судите сами: вы приехали на отдых, вы горбатились ради этого год или больше. Вы заплатили бешеные "бабки". Вас впустили в ресторан гостиницы и сказали: "Ешьте, сколько влезет". Вы идёте вдоль ряда с тарелками, супницами и подносами, наполненными всякой жратвой, и понимаете, что в вас влезет достаточно много. Позади заботы, связанные с домом, работой, родственниками, Россией, а здесь - солнце, море, беззаботное существование... Вы только что с пляжа. Вы ныряли, плавали, плескались - в общем, двигались. Аппетит волчий! А у вас перед глазами... внимание! Четыре сорта хлеба, по пять (или больше?) сортов колбасы, ветчины и сыра, два вида супов (один другого вкуснее), десяток салатов, помидоры, огурцы, свёкла, морковь, папайя, авокадо, креветки, паштеты, сливочное масло, сметана... паэлья - с мидиями, креветками и прочими морепродуктами... отдельно на блюде - мидии, чуть присыпанные живописно зеленью и другой растительностью... кальмары в тесте (это блюдо, пожалуй, не очень удалось, кажется сыроватым)... три сорта йогуртов, какие-то сладкие пасты и сырки, кремы и муссы, но это уже десерт, не отвлекайтесь, не отвлекайтесь... Приближаемся к мясным продуктам. Pescado (рыбное блюдо то есть) как правило, двух видов, но названия рыбы узнать не удаётся. Просто вкусно, и всё. Нежнейшая телятина, крольчатина, говядина по-домашнему, свиная отбивная или вырезка, индейка, что-то ещё (не всё, конечно, сразу, но три-четыре наименования в день - это точно), и всё полито отменным соусом. Картофель "фри" (в "Макдональдсе" это называется "картошка по-деревенски"). И, наконец, всё-таки десерт: два вида мороженого (не больше, не меньше, но в неограниченных количествах), пирожные, виноград, персики, яблоки, груши, дыня, арбуз, сливы... Два-три сорта чая в пакетиках и кофе - чёрный, с сахаром, без сахара, с молоком... Молоко без кофе. Минеральная вода с газом или без газа. Просто кипячёная вода. Соки трёх-четырёх сортов и оттенков... И - неограниченное количество подходов к кормушке! Только с собой выносить нельзя, разумеется.
Входим в зал ресторана, чинно рассаживаемся. Вилку - туда, ножик - сюда. Торопиться не надо. Сначала для разминки берём салаты и лёгкие бутерброды с сыром и "хамоном" (ветчиной). А ещё яичницу, тортилью (омлет) или яйцо всмятку. Можно и свежих помидоров парочку. Соки - обязательно. Желательно апельсиновый и персиковый. Я беру ещё и томатный (что поделаешь: у меня к нему слабость). Ну, может быть, взять ещё что-то вроде оливье...
Подходит официант, предлагает напитки:
-Агуа минерале, сэньорес?
-Си, сэньор, сэйс бутельас пекеньас, пор фавор. Кон гас. Грасиас.
(Через неделю подобные диалоги как от зубов отскакивают.)
Нас в компании шестеро, всем берём по маленькой бутылочке минералки с газом. Вода почему-то очень возбуждает аппетит, не хуже водки. Кстати, водку совсем не хочется. Из-за жары, что ли? Можно заказать вино.
Следующий подход - за супчиком. На "раздаче" стоит симпатичный румяный шеф-повар с добрыми близорукими глазами, говорит на всех языках. Нам объясняет по-русски, какой суп с фасолью, какой с шампиньонами, какой с чечевицей, а какой... вообще, по-домашнему. Подумать только: он знает, как по-русски "чечевица"! Жена беседует с поваром, выбирает. Я стою рядом. Когда подходит моя очередь, произношу "А ми ло мизмо" ("Мне то же самое"), чуть бравируя перед поваром-полиглотом знанием... нет, не языка - всего лишь этой фразы.
Откровенно говоря, после супа и разминочных салатов есть уже не хочется. Но мы ведь только пришли. И ещё не пробовали кальмаров, паэлью, мясо... Совершаем третий подход. Берём по два вида мясных блюд - просто из любопытства, какое из них вкуснее. На нашем столе уже гора использованной посуды. Но ненадолго. Минута, две - и вот уже нет этой горы. Официантки снуют по залу, убирают грязные тарелки. Но мы ещё не готовы оставить этих девушек без работы. Желудок каждого из нас уже где-то под гортанью. Мы тяжело дышим и готовимся к решающему рывку - за десертом.
-...Бедный богатому говорит: "Знаешь, - говорит, - я уже пять дней ничего не ел..."
-Знаем, знаем! А богатый ему: "Так нельзя, брат! Нужно себя заставить!"
Мороженое... Тут и выбирать нечего, накладываем оба вида. Зачерпываем большой поварёшкой из эмалированного корытца столько, сколько нужно. Так, чтобы повторно не возвращаться. Густо поливаем шоколадной глазурью и клубничным сиропом. Сверху кладём маленькие изящные пирожные, увенчанные игривыми ягодками клубники. В отдельной тарелке приносим каждому по ломтику дыни, по паре персиков, по груше, по грозди винограда. Всё съесть уже не можем. Но - уплочено! Яблоки, сливы и персики прячем в сумки, чтобы вынести из ресторана. Знаем, что нельзя, но... не бросать же на столе! Оглядываемся. Вроде бы никто из персонала не заметил. Или сделал вид, что не заметил. (А если заметили - воображаю, как они там, в подсобке, развлекаются, наблюдая за нами!..) Впрочем, с персоналом не шути. Они только кажутся добренькими. Одного из нас в первый день они просто выпроводили из ресторана. За что? За то, что он пришёл... в футболке без рукавов. Мужчинам нельзя. Утром, в пляжном городе, на отдыхе, в Испании, под пальмами, под жгучим солнцем - нельзя, и всё тут! В шортах можно, а без рукавов - ни в коем случае. Хоть маленькие, короткие, едва прикрывающие дельтовидные мышцы, но должны быть! Странно...
Так выглядит завтрак или ужин (почти одно и то же), а обеда у нас нет: у нас "полупансион". От обеда мы отказались ещё при покупке путёвки, чтобы не быть привязанными к гостинице. Днём мы жаримся на пляже или разъезжаем по Каталонии, изучая достопримечательности. Поэтому по привычке решаем проблему обеда в городе. Заходим в кафешки и ресторанчики и всего за 5 долларов наедаемся всё той же картошкой с курицей, всё теми же колбасами, сырами и кальмарами, напиваемся пива или минеральной воды. Потом еле доползаем до гостиницы и уже там решаем серьёзную проблему: как проголодаться до ужина? Можно, конечно, во время ужина поубавить прыть, ограничить себя, съесть, скажем, йогурт и персик... но обидно как-то, честное слово! За что, в самом деле, боролись весь год?.. Нет уж, во время ужина отыгрываемся по полной, берём всё!
Да, но после ужина хочется посидеть где-нибудь в кафе на берегу Средиземного моря, выпить коктейль или отведать настоящей "сангрии" со льдом и фруктами, закусить её паэльей, послушать "живое" пение парагвайцев или посмотреть представление какого-нибудь фокусника. Просто так ведь в ресторанчике сидеть не будешь, нужно что-то заказывать... Проблема.
Дней через пять мы понимаем, что в обеде попросту не нуждаемся, настолько полноценен завтрак. Ещё дня через два мы находим новый остроумный ход: во время завтрака или ужина заказываем себе минералку без газа, а не с газом. В самом деле, эта газированная водичка так раздувает желудки, что десерт туда входит болезненно и с великим трудом. Вот мы и указываем строго нашему официанту, что агуа минерале теперь только син гас! Не "кон", а "син". Чуть ли не хором кричим ему вдогонку: "Син гас!". Чтоб не перепутал.
Дней через восемь мы уже становимся гурманами, дэнди, приличными господами. Являемся на ужин разодетые с иголочки (какие там, к чёрту, шорты!), после душа и тщательной укладки волос, выбритые (мужики), в макияже (это наши дамы, конечно), слегка надушенные парфюмой. Очень жалеем, что у нас нет галстуков, бабочек, запонок. Усаживаемся неспешно, затем минут десять обсуждаем меню, советуемся друг с другом.
-Я сегодня отведаю телятинки. На вид очень нежна.
-Рекомендую вот эти тосты. Приглядитесь: сверху лежат три икринки...
-А я, пожалуй, начну с малинового йогурта: весьма, знаете, полезно для пищеварения.
-Салат из авокадо нынче на редкость удался, господа!
-...Мужик ввалился в ресторан и - прямиком к раздатке. Стул подставил, уселся, жрёт...
-Да знаем, знаем. Метрдотель ему: "Дружище, это шведский стол, между прочим". А он: "Ничего, шведы придут - я уйду".
Дурачимся, конечно. Но и в самом деле уже не обжираемся, не хватаем всё подряд. Привыкаем к цивилизации.
...В последний день узнаём, что наш чартерный рейс отменяется. Вылетаем на родину не утром, а через часов пятнадцать, вечером. Мы согласны продлить наше пребывание в этой гостеприимной стране ещё на полдня, но... тут вспоминается фраза Полиграфа Шарикова: "Где же я буду харчеваться?". И сакраментальный вопрос Чебурашки: "А где я буду жить?"
За гостиничный номер приходится доплатить. Берём один номер на шестерых, чтобы перетащить туда все свои вещи и как-нибудь перебиться до вечера.
-А об ужине не беспокойтесь, - говорит нам один из портье, русскоязычный парень (эмигрант, очевидно), к которому мы идём по любому поводу и по любому вопросу, как к мамке. - Если вы доплатили за номер - имеете права на бесплатный ужин. Вернее, в суточную цену номера входит и оплата за ужин в нашем ресторане.
Весь день прощаемся с чудесным городом Льорет-де-Мар, где мы жили две недели, со Средиземным морем и Пиренеями, покупаем подарки и сувениры близким, а вечером отправляемся на прощальный ужин. Едьбу набираем вдумчиво и неторопливо, опираясь не благоприобретённый опыт. Сидим, беседуем, делимся последними впечатлениями.
И в тот момент, когда мы заканчиваем первую смену блюд и размышляем о второй, к нам подходит официант и показывает нашу квитанцию о дополнительной уплате номера на этот день (эту бумажку мы оставили мэтру на входе в ресторан, и мэтр был хмур и неприветлив). Мы понимаем, что что-то произошло... но что? В испанском языке никто из нас не силён. Я две недели пытался общаться с этим официантом по-испански, но всё общение ограничивалось формулировками "дэмэпор фавор" (дайте мне, пожалуйста), "агуа минерале син гас" (или "кон гас"), а потом "мучасграсиас, муй сабросо" (большое спасибо, очень вкусно). Тем не менее, парень решил, что я знаю испанский. Он минут пять что-то втолковывает мне на непонятном диалекте (по-каталонски, что ли?), я же смотрю на него пустыми глазами и пытаюсь расслышать хоть какие-то знакомые слова. Вдруг официант резко умолкает, смотрит на меня подозрительно и спрашивает:
Давай, дескать, лучше по-английски, потому как по-испански мы не в дугу.
И он переходит на английский и говорит мне о том, что этот документ, который он нам принёс, даёт право на проживание в номере гостиницы, а отнюдь не на ужин. И если мы хотим поужинать в ресторане гостиницы, то обязаны заплатить по десять евро на брата.
Мы не кочевряжимся. Мы понимаем, что кто-то что-то напутал, поэтому просто выкладываем деньги и опять возвращаемся к своему столику. Хорошо ещё, что хоть какие-то деньги у нас оставались, а то, чего доброго, опозорились бы напоследок - не дай бог!..
Тут уж прибегает мэтр: улыбка до ушей, глаза блестят, душка, душка!.. Что-то пытается сказать нам по-английски, но мы уже заняты едой, нам некогда.
-Йес, ви андестэнд, о'кей, о'кей! - отвечаем мы нечто неопределённое.
Он, довольный, кивает, отходит. Инцидент заглажен. Это он так думает. Мы тоже так думаем, но всё же... А что, ребята, коль пришлось заплатить, так чего уж там выпендриваться? Оторвёмся по полной, а? Покажем им, каковы возможности русского желудка? И все дружно решаем: оторвёмся! покажем! По рукам!
Весело поднимаемся со своих мест, подходим к "раздаче" и набираем всё, что попадает в поле зрения - мясо, рыбу, салаты, бутерброды, колбасные ассорти, сыр, йогурты, фрукты и прочий десерт. Едим сосредоточенно и самоотверженно, как шахтёры после изнурительной смены в забое. Возвращаемся снова за понравившимися блюдами. Что-то берём и в третий раз. Официантки, сбившись с ног, убирают наши использованные тарелки седьмой или восьмой раз. Отваливаемся на спинки стульев только тогда, когда понимаем: больше не ле-зет!
Выходим в вестибюль гостиницы, отдуваемся. Славный ужин получился! Будет что вспомнить.
И тут замечаем, что все портье на "ресэпшн" выглядят какими-то расстроенными, злыми. Огрызаются друг другу, в глаза друг другу не смотрят. Мы понимаем, что инцидент не остался не замеченным. Мы догадываемся о том, что уже состоялся предварительный разбор полётов и кто-то, кого определили виновным, получил нагоняй за то, что пострадала честь фирмы. Мы видим, как взвинчен наш русскоязычный портье, хороший парень, он и в самом деле часто помогал нам...
Не знаю как кому, а мне становится стыдно. Впору было подойти и извиниться... Вот только за что? А правда, кто виноват в том, что произошло? Мы или они? Так или иначе, мы не хотели зла испанцам и тем более этому портье. Мы и в самом деле благодарны этому народу, благодарны этому городу и персоналу гостиницы: мы прекрасно провели время и отлично отдохнули. А что же касается последнего ужина... Мы просто хотели напоследок повеселиться всласть, только и всего. А вышло всё как-то по-дурацки...
4. "Давай-давай, русский!"
А в самом деле, интересно, что они, испанцы, о нас думают? Какими видят нас? Пожалуй, что и вовсе не отличают нас от других - от немцев, поляков, французов, которых в этом городишке пруд пруди.
В Льорет-де-Мар всего 35 тысяч населения, зато около 200 гостиниц (от одной звёздочки до пяти). Сотни ресторанов, дансингов, кафе, пивных, баров. Бассейны, бассейны, бассейны... А ещё - боулинги, бильярдные, аттракционы, дискотеки, площадки для мини-гольфа... В горах, в противоположной стороне от моря - аквапарк под открытым небом, среди цветов и хвои: платишь 18 евро за человека и можешь развлекаться хоть целый день, с десяти утра до шести вечера. В недавнем прошлом рыбацкая деревушка (а раньше, должно быть, и пиратская), сегодня Льорет живёт за счёт туристического бизнеса.
Когда на город опускаются сумерки, на узкие улочки выплёскивается разноязыкая толпа, говорящая по-английски, по-немецки, по-польски, по-французски, по-русски, по-испански... Вавилон! Туристы бродят по улицам, заходят в лавчонки и бары или просто сидят на лавочках и скамейках в уличных кафе, потягивают пиво и вино. Никакой враждебности, настороженности или агрессии. Все друг друга любят, все друг другу улыбаются.
Вот перед лифтом в гостинице остановилась пожилая французская пара. Да что там "пожилая" - просто старики. Видно, что они очень устали. Наша очередь входить в лифт, но я останавливаю жену и жестами показываю французам, что они могут воспользоваться "ассенсором" первыми.
-Сильвупле, - единственное, что приходит мне в голову.
-Но, но, гран мерси, - категорически отказывается старик и улыбается.
-Сильвупле, мадам, месье, чё уж там...
-Но, мерси.
Это настоящий французский комильфо, он не может позволить, чтобы другие из-за него испытывали неудобства. Пока мы расшаркиваемся, лифт уезжает без нас.
...Вечером по телевизору транслируют футбол. В Испании это - святая святых, тем более, когда играет "Барселона". Испанское телевидение старается показать все матчи, особенно международные, в Лиге европейских чемпионов. На сей раз "Барсу" (испанцы произносят "Варса") показывают почему-то в записи, поздно вечером. Все матчи случились в одно и то же время, но, говорю ведь, это - святое, нужно показать всё. Поэтому "Барса" идёт в записи.
На слово "футбол" у меня срабатывает рефлекс: хочется пива.
-Поздно уже, магазины закрыты, нигде не купишь, - сомневается жена.
-Всё-таки пойду поищу...
-Темно ведь, ночь уже...
Но мы уже неделю здесь, я теперь настолько смел и так уверен в том, что уж как-нибудь столкуюсь с любым испанцем, что готов идти в ночь за пивом.
Продуктовые лавки и магазины и в самом деле закрыты. Приходится тащиться в бар. Там почему-то безлюдно. Спрашиваю сэрвэсу (пиво) у официанта, но он только разводит руками. Странный какой-то бар... Потом камарэро, не желая ударить в грязь лицом перед иностранным гостем, всё же лезет в холодильник, достаёт банку немецкого.
-Куанто эс? - спрашиваю.
Он не знает, сколько это стоит. Открывает какую-то тетрадь, долго читает, ищет в списке нужный сорт пива. Э, да ты официант ли, братец?.. Он объявляет приговор: что-то около двух с половиной евро за баночку! Ну, нет уж, это чересчур.
-Грасиас, - благодарю я и поспешно ретируюсь.
Чёрт знает что, восемьдесят рублей за банку пива...
Я понимаю, что дешевле мне не найти, и расстраиваюсь. Ноги сами выводят меня к морю, к площади у городской ратуши. Там дают концерт какие-то музыканты. Площадь ярко освещена. Горожане встали в круг и танцуют сардану - национальный танец каталонцев. Кажется, в числе танцующих - не только местные жители, есть и туристы. Этот танец - символ независимости и взаимовыручки каталонцев. Недаром ведь на набережной Льорета стоит скульптурная группа "Сардана". Они поставили памятник своему танцу! Сардана объединяет людей всех национальностей. Танцующие становятся в круг, кладут руки на плечи соседей, а ногами выделывают какие-то замысловатые па - то быстро, то медленно, подчиняясь ритму, лично для меня скрытому, непонятному. Я не чувствую особого желания тоже войти в этот круг (хотя могу, конечно), но мне нравится, что люди всех возрастов с таким удовольствием танцуют. Постояв минут десять и понаблюдав за танцующими, я принимаю решение не сдаваться, искать пиво опять.
И - о чудо! В ближайшем же баре нахожу литровую бутылку отличного светлого пива "Lager" всего за евро и двадцать центов! Об этом гласит скромная табличка на окне, а рядом стоит пивная бутылка (пустая, конечно) - для наглядности. Смело вбегаю в зал (футбол, между прочим, уже идёт, надо торопиться...) и сходу выдаю на чистом кастильском:
-Буэнос ночес, сэньор!Дэмэ, пор фавор, уна сэрвэса муй фриа. (Дайте, пожалуйста, очень холодное пиво.)
И, чтобы мне не подсунули что-нибудь другое, дорогущее, уточняю:
-Ун эуро и бэйнтэ! (За "рубль-двадцать", значит.)
(Если бы ещё неделю назад мне сказали, что скоро я буду в одиночку шататься по ночному испанскому городишку и болтать с каталонскими барменами по-испански, я бы только покрутил пальцем у виска...)
И тут бармен оглушает меня вопросом... Скажем так: каким-то вопросом. Смысл которого я не понимаю (что-то вроде "йевар", "йегар", "йамар", "йорар" - все эти глаголы путаю). Поэтому слегка теряюсь. Я умею спрашивать, но ответ понимаю не всегда. А тем более вопрос, обращённый ко мне. Но бармен профессионален. Он настроен доброжелательно к иностранному туристу, который уважил его, каталонца, заговорил с ним по-испански. Поэтому переводит фразу на английский:
-Take away? (С собой?)
-Йес! - киваю с облегчением, забираю вожделенный бутылёк и бегу назад, в гостиницу. Бармен провожает меня улыбкой. Хорошие они ребята, испанцы!
В лифте гостиницы встречаюсь с подвыпившим пожилым немцем, возвращающимся из бара к себе в номер. Рубаха на его волосатой груди расстёгнута почти до пупа, а физиономия румяная, довольная. Увидев бутылку у меня в руках, широко улыбается и восклицает в хмельном кураже:
-О! Бир! Бир!
-Я, я, - соглашаюсь я, - гут бир!
Давненько я не пил пиво с таким удовольствием!.. Давно не смотрел футбол с таким восторгом.
А если бы не футбол, по телевизору и смотреть-то было нечего. Лежишь себе на кровати в гостиничном номере, скучно переключаешь каналы с английского на французский, а оттуда на немецкий или испанский - и ничего такого, что могло бы тебя зацепить, не находишь. Коротенькие новости, потом викторина, потом - ток-шоу, потом кино про маньяка... Случайно наткнулся на знаменитую "Лихорадку субботнего вечера". Это было событие! В Москве ведь даже видеокассету с этим стареньким фильмом вот уже который год купить не могу...
Но однажды что-то заставило меня задержаться на телеканале, присмотреться. Отчего-то кольнуло за грудиной... картинка на телеэкране показалась знакомой... Я увидел плацкартный вагон. Пассажиры лежали на полках, порой даже без матрацев и постельного белья. Лежали, а не сидели по-буржуйски в мягких креслах с высокими спинками, как в поездах просвещённой Европы, где по вагонам во время поездки проводники или бармены то и дело развозят тележки с кофе, чаем и бутербродами и активно предлагают это путникам, ибо оплата за подобный перекусон входит в стоимость билета... Нет, там, в том телесюжете, пассажиры ели сурово и приземлённо: рвали руками белое мясо курицы и руками же запихивали его в рот, заскорузлыми пальцами пробивались сквозь яичную скорлупу к сваренному вкрутую желтку, потягивали что-то алкогольное, закусывали солёными огурчиками. Весь дорожный провиант был небрежно разложен на газетах или, в лучшем случае, на куске фольги. Водку глушили из стаканов. Те, кто уже улёгся, не снимали с себя даже пальто и куртки. Было видно, что в вагоне холодно. Так они и лежали - на жёстких досках полок, закутавшись в телогрейки и сверкая голыми пятками, выставленными в вагонный проход... А за окном - располагающий к депрессии пейзаж: тусклое мутное солнце, низко зависнув над горизонтом, летело следом за поездом, скакало через снежные холмы пустынной и бесконечной равнины... "Боже мой! что это? - волновался я. - Что за страна такая?" Показать такое сейчас, в разгар туристического сезона, в жаркой субтропической Испании!.. Диктор что-то увлечённо рассказывал телезрителям, я прислушался и понял, наконец (давно пора было догадаться), что это Россия. Передача посвящалась семидневному переезду на поезде из Москвы во Владивосток...
...Но сервис всё же в этом городе чуточку навязчив. Ничего не поделаешь: в частных лавочках всегда так.
Входим с женой в магазинчик одежды - просто так, из любопытства, чтобы как-то провести время. Лавчонка представляет собой что-то вроде бывшего гаража на первом этаже жилого дома - ни окон, ни дверей, никакой особенной рекламы и прочих наворотов. Заведение украшено лишь одним - товаром. Это выглядит весьма живописно. Тут и одежда, и шляпы-сомбреро, и немудрящая обувка, и буклеты-путеводители, и почтовые открытки, и сувениры, и какие-то фривольные игрушки в виде пениса... На ночь такой магазин закрывается просто: сверху опускаются жалюзи, вот и всё.
Рассматриваем кофточки, свитера, рубашки, куртки, что-то обсуждаем. Немедленно подбегает приказчик. Смотрит слегка кокетливо, словно зажатый в смущении ребёнок, исподлобья, косовато, как бы стесняется. И вдруг спрашивает у меня:
-Русский?
-Си, - говорю. - Сой русо. Э бэнидо дэ Моску.
-О, Моску! - притворно восхищается он.
Потом, после короткой паузы, произносит:
-Привьет, русский!
-Привет, привет, - смеюсь я. Должно быть, это и весь его словарный запас по-русски.
Но нет! Он не унимается. Он смотрит на меня всё так же игриво (я уже начинаю ёжиться: уж не педик ли он?..) и говорит:
-Как дела?
Я только руками развожу. Что тут скажешь?
-Грасиас. Хорошо.
-Карашё?
И тут он берёт быка за рога. Он вываливает перед нами гору одежды. Он суёт нам в лицо куртки и платья. Он многозначительно тычет карандашом в ценники. Он трёт пальцами ткань, выворачивает товар подкладкой наружу, что-то бормочет по-своему.
-Хорошо, хорошо, - торопливо отвечаю я. - Сейчас посмотрим...
Но он продолжает наседать. Подносит нам куртку и фломастером зачёркивает ценник, пишет другую цифру, в полтора раза меньшую.
-Спасибо, спасибо, - отмахиваюсь я. Мы уж и не рады, что зашли.
-Русский, карашё, - размахивает он своей шмоточкой. И вдруг - на чистом русском: -Давай-давай, русский! Уникальная скидка!
Вот это темперамент! Вот это напор! Мы уж и не надеялись сбежать оттуда. Кажется, я спросил, работают ли они ещё хотя бы час. Сделал вид, что бегу за деньгами. Он печально кивает - да, мол, магазин будет открыт, - но, судя по всему, понимает, что мы больше не вернёмся... Мы не оправдали его надежды. А он так старался!..
...В другом магазине продавец долго рассматривает мою бородку, а потом произносит что-то вроде "Комбэлада?".
-Чего? Какая ещё баланда?
Он произносит более чётко и медленно:
-Комо Бен Ладен? (Как у Бена Ладена?).
И ладошкой себя по подбородку трёт, улыбаясь при этом светлой детской улыбкой.
Этот вопрос отчего-то не доставляет мне удовольствия. Тоже мне, сравнил козлиную бороду террориста-миллиардера с моей благородной... как это называется?.. эспаньолкой.
Отвечаю жёстко и понятно:
-Комо р-руса тур-риста!
И выхожу из магазина.
...Идём по одной из улиц города. Этот район облюбовала молодёжь. Здесь и проезжая часть пошире (можно даже на автомобиле подъехать), здесь и иллюминации побольше. Здесь много рекламы, шумно и многолюдно. На одном из балконов стоит манекен Мэрилин Монро с задранной, по обыкновению, юбкой. Гремит "трескотека". Какие-то африканцы снуют в толпе и продают часы, ремни и другую мелочь. В отличие от старой части города, где на узких улочках вполне комфортно и патриархально, здесь ощущается некоторое напряжение. Очевидно, это признак того, что ты сам уже не юноша. Нет, молодые парни и девчонки отнюдь не агрессивны... но всё же каким-то непокоем веет. Здесь запросто могут толкнуть (случайно, случайно) и не заметить. Здесь могут подойти со странным (для тебя) предложением...
Подошла девушка, стала зазывать на дискотеку. Суёт какие-то билеты, предлагает сходить потанцевать. Что ты, милая, ну какие, к лешему, танцы? Мы совершаем неспешный променад по этому живописному пасэо, дышим морским воздухом, к вам, в ваш район угодили случайно... Вообще-то мы себя старыми не чувствуем, в сорокалетних жилах ещё, так сказать, бурлят соки, и, может быть, в других обстоятельствах, в другой компании... но не теперь.
-Но, мерси, - отвечаю почему-то по-французски. А потом и по-английски: ґ - We don't want to dance.
(Не случайно ведь по-английски dance - это и "танцевать", и, того хуже, "плясать", и даже... "скакать".)
Она понимает. Улыбается, отходит, оглядывается в поисках нового кандидата.
Впереди плетётся долговязая сутулая фигура. Девушка подходит к молодому человеку, что-то говорит, предлагает билет. И слышит в ответ:
-Нах... т-твою мать! Отъе... бля... ё-о-о!!
В общем, полный лексический набор. Ясно, русский парень не в духе. Или перепил.
Тысячу раз мы порадовались тому, что в гостинице "Анабель", где мы жили две недели, почти не было молодых русских. Если хотите покоя, тишины и порядка, селитесь там, где живут старички-немцы. У этих всё по часам. Если ужин начинается в семь вечера, то они выстраиваются у входа в ресторан без пяти семь. Поскольку ужин длится до десяти часов, то в восемь вы уже свободно пробьётесь к кормушке. В девять вечера эти бабушки и дедушки, нарядившись, как сказал бы Бабель, во всё свое самое приличное, слушают музыку в баре, танцуют танго, пьют "глиссе" и лёгкие вина. В одиннадцать они уже спят.
5. "Галя, Галя! Йды сюды!"
Кто-то скажет: чего это он всё о еде да о шмотках? Неужели больше ничего интересного не увидел в Испании?
Отвечу так: не о том сегодня разговор. Когда-нибудь расскажу о чудесах Каталонии. О монастыре на святой горе Монтсеррат и о нашем восхождении к подножью деревянной фигуры черноликой Девы Марии Моринеты. О поездке в Фигерас к Сальвадору Дали, в его уникальный Театр-музей на площади, где почти сто лет назад родился и был крещён великий художник. О прогулке по печальному замку жены Сальвадора Дали ГалА в деревушке Пуболь. О чудесном каталонском Диснейленде - парке Порт Авентура. О милом городишке Тосса-де-Мар, где когда-то жил Марк Шагал. О любопытном парке "Каталония в миниатюре" в пригороде Барселоны. О дегустационном подвальчике на окраине Льорета - там, у огромных бочек, оснащённых краниками, мы, помнится, тогда так надегустировались хересу, ликёров, сангрии и других испанских вин!.. (Стоп, договорились же: о питье и еде больше ни слова!) Да и о самой Барселоне - великом городе на берегу Средиземного моря, городе, который теперь снится мне по ночам - тоже расскажу когда-нибудь...
А впрочем, кое о чём можно и теперь. Самое время.
...Есть в двадцати минутах от Барселоны городок Торрельес-де-Льобрегат. Кто-нибудь слышал о таком? А тем не менее, туда едут тысячи туристов, потому что там стоит архитектурный парк "Каталония в миниатюре". Не устаю удивляться, как в Каталонии (да и не только там, наверно) в любом городишке местные жители (а скорее испанские власти) умеют устраивать выгодные для себя туристические предприятия. В городишке Фигерас - Театр-музей Сальвадора Дали. В Салоу - Порт Авентура. В Пуболе - замок ГалА. В Тоссе - старинная крепость на берегу моря. В Бланесе - великолепный ботанический сад. И так - через каждые пятнадцать-двадцать минут езды по побережью.
А у нас почему-то как футбольный матч какой, фестиваль, выставка или театр хороший - так обязательно в Москве или, на худой конец, в Питере... Другим городам не надо, что ли?..
Ну так вот: Торрельес, парк "маленькая Каталония". Бродим по аллеям. Знаменитые здания, замки, храмы и прочие архитектурные объекты уменьшены до уровня роста человека. Кажется, что ты летишь над этими домами, как птица. Чувствуешь себя Гулливером. Здесь есть речушки, озёра, луга, горы. Деревца уменьшены в соответствие с масштабом зданий и кажутся настоящими (а возможно, так оно и есть!). По шоссе едут игрушечные автомобили. Самолёты в аэропорту медленно выруливают на взлётную полосу. По реке плывут катера и яхты...
Хочется снимать фотоаппаратом или на видео без остановки. Но объекты парка имеют ограждения - символические такие цепочки на столбиках, хозяева просят не заходить за ограду. Возможно, испанцы так и делают (не видел). Но наши "быстрые разумом Невтоны" - это наши! Вот, воровато оглядываясь, полезла через ограждение девица в мини-юбке и чуть ли не на крышу дома уселась, закинув ногу на ногу: позирует. Вот кто-то оседлал самолёт. А там турист из России (или бывшего СССР?) обнялся с собором Святого Семейства великого архитектора Гауди... Снимки, конечно, получатся эффектные... но испанские гиды просто из себя выходят.
-Девушка, там ведь есть цепь! Зачем вы туда залезли?
Им неудобно за нас. Они возмущены. Но - ничего не могут сделать. Туристическая группа разбрелась по парку и пасётся, как племя неандертальцев.
Справедливости ради замечу: говорят, что и другие группы, не только из России, ведут себя так же. Сама экспозиция этого музея под открытым небом провоцирует их.
Я пытаюсь снимать на видеокамеру. Для тех, кто не знает: камера записывает не только изображение, но и звук. Хочется какой-то тишины в микрофоне. Благоговейной восторженной тишины... Но вдруг:
-Галя! Галя! - под самым ухом (в камеру!)
Кстати, вы как прочитали? По-московски? С твёрдой "г"? Нет, надо не так, а вот как: [Halia]! По-малороссийски. Или, скажем, по-южнороссийски.
-Галя! Ну хде ты там? Йды сюды!
Я нажимаю на кнопку "стоп". Пусть этот горлопан откричится... Ну вот, вроде умолк. Опять включаю камеру. И тут опять над ухом:
-Галя! Ну йды!
Что он - за мной ходит, что ли? И куда делась Галя? Где она болтается? Когда я слышу это "Галя", тотчас же на память приходит "Каким ты был - таким остался, орёл степной, казак лихой..." Да ладно вам, я ничего не имею против этого говорка. Я и сам редко когда произношу "г" твёрдо. Я и сам почти хохол... Но что же так орать?
Чуть в стороне пожилая туристка менторским тоном отчитывает гидшу.
-Вы что-то произносите, а ничего не понять! Очень тихо говорите. Непонятно, кому вы это говорите! Говорите громче - сюда, к нам, а не в сторону...
И так далее. И голос у этой дамы - ну совсем как у пожилой учительши. И манера речи такая же. Того и гляди прозвучит: "Встань ровно, вынь руки из карманов и говори так, чтобы все тебя слышали. Не мне, не мне - своим товарищам, всему классу..." Гидша мнётся, как нашкодившая первоклашка, и пытается что-то ответить в своё оправдание: ветер, мол, относит звук в сторону, под открытым небом ведь это... а вы разбрелись по всему парку, не докричаться...
...Барселона. Сидим на корриде. За час до этого зрелища нам объяснили, что собираются убить ровно 6 быков. В течение двух часов. По двадцать минут на быка. Не меньше и не больше. И всё будет по сценарию: подразнят бычка острыми предметами, попугают всадниками с копьями, попугают-пободают и лошадок, пустят бычку кровцу, станет он слабеньким, вот тогда и выйдет матадор и заколет слабое животное острой шпагой прямо в сердце через холку. Только так! По самую рукоять! И желательно с первого раза. А сначала матадор куда-то бросит свою шляпу, через нужное плечо это сделает, примета такая. И красиво эдак встанет, спиной или бочком к бычку. И покажет свою храбрость и удаль. И, дескать, это есть красивейшее зрелище (для тех, кто понимает, конечно). Тысячелетние традиции... Ещё сам Юлий Цезарь... И так далее.
Усадили нас наверх, под козырёк стадиона. Здесь самые дешёвые билеты (около 15 евро), и это хорошо. Видно прекрасно и есть тень от козырька. Только жаль, что мало публики. Наверно, одни только туристы сюда и ходят. Говорят, есть особые дни, когда на корриду собираются знатоки. Вот тогда начинается настоящая потеха. А так - раз в неделю, по воскресеньям - рутина... Где напастись на всех хороших специалистов по убою быков? В Валенсии они, в Мадриде, где-то ещё. Но оттого, что мало публики, как-то скучновато.
Зрелище и в самом деле красивое: торжественный парад участников в качестве прелюдии, костюмы, шляпы, петушиные позы тореадоров, впечатляющее облачение пикадоров, огромный чёрный бык, который сначала резов и силён... Заключительный удар, правда, удаётся не всем матадорам. Первый, например (в шоу принимают участие трое - по два быка на брата)... так вот, первый заколол быка раза с пятого, всё куда-то в кость попадал. В публике кто-то свистел (знатоки, очевидно). Другие (всё больше наши) смеялись и требовали мороженого и колы у разносчиков сладостей и напитков. Разносчики сначала выливали колу из жестяных баночек в пластиковые стаканчики. Наверно, чтобы зрители ни кидали банки в матадора.
Всё было буднично и предсказуемо. Правда, второй бык поддел-таки матадора на рог, но, кажется, всё обошлось, рог зацепил мякоть бедра. Матадор захромал, но бой продолжил. Его наградили заслуженными аплодисментами. Смелые они мужики...
После третьего быка, которого, мёртвого, привязали верёвками к тройке лошадей и утащили за кулисы, оставив на песке широкий кровавый след, мы с женой сбежали смотреть Барселону. Сидеть и тупо наблюдать, как мачо методично мочат быков в то время, когда рядом - собор Святого Семейства архитектора Антонио Гауди, всего в пятнадцати минутах пешком! Это нонсенс!
И мы ушли с корриды. Добрались до храма "Саграда Фамилия" и долго ходили вокруг, удивлялись, восхищались, фотографировали... но ни одного путного снимка так и не получили. Это невозможно снять с земли. Это - великое творение, грандиозный замысел гения, к сожалению, не осуществлённый до конца (и неизвестно, будет ли осуществлён), тут нужен вертолёт или самолёт, тут снимать надо с Божьего облака...
...А вечером на площади Испании нам показывали "Поющий фонтан": эффектнейшее шоу, красота которого затмит, пожалуй, любой фейерверк. Путеводитель по Барселоне иронизирует по поводу того, что ходят смотреть этот фонтан в основном одни только русские туристы. Но посмотреть-то есть на что! Фонтан меняет форму каждую секунду, и уже одно только это приводит зрителя в оцепенение. А тут ещё и подсветка - десятки красок и оттенков, и звучит прекрасная музыка! И всё это - в окружении великолепного архитектурного ансамбля, на возвышении, у подножья могучих зданий, который расположены ещё выше, в начале широкой аллеи, полной причудливого света... (Не стану загружать читателя именами бывших владельцев зданий и названиями улиц. Любой гид или путеводитель расскажет об этом в пять минут.)
Нам повезло: мы попали туда как раз в тот день и час, когда фонтан работал в полную силу, со всеми своими "примочками". А случается это только по выходным, трижды за вечер, по пятнадцать минут на сеанс.
Всё бы хорошо, но опять не дали снять на видео, как надо!.. Слышу, слышу упрёк в мой адрес: не будь таким индивидуалистом! Но послушайте: я выбрал удобное место для обзора, специально залез на холм. Я настроил камеру и стал ждать. И вот, когда стемнело, фонтан вдруг взорвался струями воды и вспышками света, и зазвучала прекрасная музыка. Зрелище не для слабонервных. Немеешь от восторга. Но в том-то и беда, что не все немеют. Кто-то продолжает галдеть и обсуждать мелкие свои делишки, пытаясь перекричать музыку Верди, Моцарта и Штрауса, а потом и пение Монсерат Кабалье и покойного Фредди Меркури. И всё это, весь этот бездарный гомон болтливых туристов, записывается на микрофон видеокамеры. Говорят они всё больше по-русски (прав путеводитель), и я слышу, как кто-то рассказывает супруге или подруге о том, сколько стоит гамбургер в ближайшем киоске, а мамаши, словно квочки, созывают своих не в меру резвых детишек под крыло, да и детишки дают жару, визжат и орут, как ужаленные.
6. "И тут от вас нет покоя!"
В последний раз в Барселону выбираемся рано утром. Решили доехать туда вшестером самостоятельно и там не спеша побродить по улицам. Есть карта, есть путеводитель, есть деньги - так зачем нам гид? От Льорета до столицы Каталонии всего час езды, билет стоит 6 евро. Обратные билеты взяли заранее... но это уже детали.
В автобусе собираемся было вздремнуть, чтобы сэкономить силы. Уже даже почти отключились, но тут вдруг, прямо у нас за спинами, с задних мест:
Что такое? А-а, ясно... Итальянцы. Целая стая. Пара молодых мужичков, две молодухи, тётушка постарше, несколько ребятишек. Чем-то напоминают цыган. Перекрикивают друг друга, размахивают руками. От тётушки до её собеседника не больше метра, но она кричит ему так, словно он находится по ту сторону от Пиренеев. Шум стоит такой, будто в московское метро спустился целый табор с медведями, гитарами и гадалками.
-Рагацци-тоцци-сфорци!.. Чао-мао-какао!
И вдруг... Что опять такое? Тихо стало! Разрази меня гром, тихо! О мадонна! О святой Януарий!.. Не может этого быть! Осторожно оглядываюсь: спят, сморенные монотонным гулом двигателя и лучами утреннего солнца! Уснули сразу все! Пожилая итальянка откинулась назад и широко открыла рот. Детишки лежат друг на друге вповалку. Мужички клюют носом. Молодухи уронили головы им на плечи.
"Вот и прекрасно", - радуюсь я, поудобнее пристраиваюсь в своём кресле, намереваясь тоже соснуть минут сорок.
Но тут лёгкий толчок подбрасывает пассажиров нашего автобуса, и сзади немедленно раздаётся оглушительный вопль:
-Чиполлини-мончини-кончини!!!
Проснулись... И десяти минут не спали. Проснулись - и тотчас же возобновили свой эмоциональный искромётный диспут. Тихо разговаривать не умеют. Смотрят в лицо друг другу, едва не уткнувшись носами, и орут, орут. Не думаю, что все они сплошь страдают тугоухостью... Уснуть так и не дали. После итальянцев испанцы кажутся... шведами, ей-богу!
На автостанции в Барселоне выбираемся из автобуса и ворчим негромко:
-Макаронники, штоб вас!..
...Бредём по барселонской Рамбле, главному променаду столицы Каталонии. Это нечто вроде нашего Арбата, только пошире и есть проезжая часть. Вертим головами, фотографируем, снимаем на видеокамеру. Площадь Каталонии, фонтан Каналетас (место триумфальных сборов фанатов "Барсы")... Дворец Можа, дворец вице-королевы, дворец Гуэль, театр "Лисеу", где поёт Монсерат Кабалье... Рынок Бокерия - на прилавках фрукты мыслимые и немыслимые, мясо всех самых аппетитнейших оттенков, морепродукты с жабрами, щупальцами, присосками, раковинами и плавниками... На самом бульваре - и художники со своими работами, и диковинные оживающие фигуры (бросишь монетку - выдадут целое шоу!), и цветочные лавки, и птичий рынок - свистящий, орущий, чирикающий, поющий... Впереди, там, где море, маячит памятник Христофору Колумбу, который в этом городе, всего в двух шагах от этого бульвара, возложил к ногам венценосных Изабеллы и Фердинанда новый континент - Америку, - но мы пока туда не торопимся (не в Америку, конечно, а к памятнику). Позже мы рискнём, подберёмся к самому подножию этой колонны и обнаружим внутри её лифт наверх, к фигуре Колумба, заплатим по полтора евро и поднимемся к ногам мореплавателя, чтобы оттуда, из смотровой кабины насладиться зрелищем величественной Барселоны... Но пока - не торопимся. Бродим среди толпы, слушаем пение птиц, наблюдаем за выступлением уличных артистов...
А это кто? Ого! напёрсточники! И тут они есть, оказывается! А мы-то думали, что только у нас, в СНГ... Вокруг ловкача собралась большая толпа. Подбираюсь к напёрсточнику сзади, незаметно включаю камеру, подношу окуляр к глазу - интересно, удастся ли заметить его трюк, тот момент, где он жульничает, прячет шарик в руке? Приеду домой, внимательно рассмотрю. Может быть, пойму, в чём его секрет...
Но тут объектив моей камеры заволакивает чем-то серым. Я ничего не понимаю и отрываю глаз от окуляра. На меня смотрит глумливая шкодная рожа совсем не пиренейского происхождения. Грязной ладошкой парень прикрывает объектив камеры. Ах, простите, сеньор, я вам помешал рубить "капусту"...
-Пэрдонэмэ,сэньор , - извиняюсь я.
И пытаюсь отступить назад, чтобы уйти.
Но он не отпускает меня. Он тычет в меня кривеньким пальцем, глазки его лучисто сверкают, он ухмыляется ещё шире, чем прежде, и вдруг спрашивает:
-Русский?
От неожиданности я не нахожу ничего лучше, как кивнуть.
-Да...
Он больше не даёт мне сказать ни слова. Он возбуждён, весел и, кажется, чуточку пьян.
-А мы тут такими "бабками" ворочаем! Я поставил десять евриков - проиграл. Поставил ещё пять - опять проиграл. Поставил последние - и выиграл! И отыграл свои! А потом даже оказался в плюсах! Поставь и ты - не прогадаешь. Отвечаю! Там легко догадаться, где шарик. Никакой хитрости. Внимательно посмотришь - и поймёшь. Ставь, земеля, ставь, не сомневайся...
Э, нет, думаю я, чёрта с два. Вы тут, видать, одна шайка-лейка. Господи! И здесь нет от вас покоя. И ведь добрались же, черти, сюда! До Барселоны! До Рамблы! До Христофора Колумба! Не поленились...
-Мерси, - говорю, - не люблю азартные игры. Да и времени нет... Да и не везёт мне никогда...
В общем, порю чушь. А как от него, бандита, отвязаться?
...После гастрономических потрясений Бокерии страшно хочется есть. Ищем в Готическом квартале какую-нибудь харчевню (и находим, разумеется), но там всё очень дорого. Даже кофе, который в Испании стоит от 70 центов до одного евро (между прочим, гораздо дешевле, чем в Москве), здесь тянет на все полтора! Кофе, впрочем, прекрасный. Нигде в Каталонии мы не пробовали плохого кофе. В любой простейшей кофейне Льорета, например (три столика, прилавок, кофейный автомат, голые стены и до побережья целый километр, что для этого городка слишком уж далеко, а потому заведение отнюдь не считаться фешенебельным) - даже там кофе ароматен, крепок, вкусен. Как же они его делают? В чём их тайна?..
Не удерживаемся мы от дегустации этого напитка и в Готическом квартале Барселоны. Сидим за столиком под гулкими сводами какой-то бывшей то ли конюшни, то ли пыточной, то ли и вовсе хозяйственной пристройки (ныне же это - изысканная кофейня в средневековом стиле). Сидим в Готическом квартале, слушаем музыку барокко и потягиваем крепчайший кофеёк, от которого потом сердце колотится в груди, как у пубертатного мальца на первом свидании. Полтора евро за чашечку. Правда, вместе с кофе здесь вам подадут маленькую шоколадку и... граммов сто чистейшей водички в стаканчике. Удивляюсь, что здесь угадали мою привычку: запивать кофе холодной водой. За догадливость оставляю хозяевам на блюдечке чаевых чуть больше, чем положено.
-Входишь во вкус, - смеётся жена. - Ты полюбил давать чаевые...
Но после кофе хочется есть тем более, поскольку активные ингредиенты этого тонизирующего напитка очень стимулируют секрецию желудочных желёз и вызывают рефлекс, который... Но не будем отвлекаться. Лучше поищем какую-нибудь закусочную.
Заходим в "Макдональдс". Присматриваемся, переводим евро в рубли - дорого! За такие деньги можно перекусить гораздо лучше и не столь стандартно. В одном из узеньких переулков Готического квартала (переулок Монсьо) случайно выходим к кафе "Els Quatre Gats". Стоп! что-то вертится в голове... что-то знакомое... где-то читал... Срочно перелистываю путеводитель. Боги мои! Да ведь это знаменитое кафе "Четыре кота"!!! Здание - одно из первых творений великого архитектора Пуч-и-Кадафалка! Рамон Казас, некоронованный король барселонских модернистов, открыл здесь когда-то кафе. Завсегдатаями заведения была вся местная богема, включая Пабло Пикассо! Великий художник получил здесь свой первый заказ (оформил меню), а чуть позже, в 1901 году, устроил тут свою первую выставку...
Но мы не решаемся перекусить в "Четырёх котах": там довольно дорого. Мы идём дальше и ищем что-нибудь попроще.
И вот я вспоминаю, что если после рынка Бокерия свернуть направо, то немедленно попадаешь в злачный квартал Баррио-Чино. (Карту я изучал заранее и читал путеводитель.) Название переводится как "Китайский квартал", но сегодня там уже почти не осталось китайцев. Теперь там живут другие эмигранты: арабы, филиппинцы, пакистанцы, индийцы, афганцы, эквадорцы... Когда-то здесь располагались главные притоны Барселоны. Когда-то Жан Жене, вор, бродяга, гомосексуалист и классик французской драматургии, нарядившись девочкой, отдавался здесь пьяным английским матросам. (Теперь его имя носит одна из площадей квартала.) Когда-то тут был любимый бордель Пикассо "La Suerte Loca". Когда-то здесь собирались сотни наркоманов, воров, шлюх, трансвеститов, профессиональных нищих и прочее околопортовое отребье. Когда-то, когда-то... "С распространением героина в 1970-е годы колорит Чино принял гораздо более угрожающие оттенки, и городские власти всерьёз взялись искоренять порок. Сейчас от того легендарного Баррио-Чино мало что осталось. Сносятся целые кварталы... проституток худо-бедно загнали в несколько менее заметных переулков... И хотя в общем и целом новое Чино - далеко не такое опасное место, бесцельно шляться по боковым переулкам квартала после заката, пожалуй, всё же не лучшая идея", - сообщает нам путеводитель по Барселоне.
Вот туда-то мы и идём перекусить. Мы рассуждаем так: до заката ещё далеко, а поскольку в квартале живут небогатые эмигранты, пообедать у них будет гораздо дешевле.
Неспешно передвигаемся по узким и грязным улочкам, переступая через кучки мусора и лужицы помоев. То и дело нам встречаются шатающиеся неряшливые субъекты - очевидно, пьяные. Выстиранное бельё висит прямо над узкими тротуарами. Пешеходные дорожки тут и там мечены размазанным собачьи дерьмом. Прохожих здесь заметно меньше, нежели на Рамбле, и гулять по этим улицам, в общем-то, довольно неуютно... Выходим на площадь перед церковью Сан-Пау-дел-Камп ("лучший в городе образец романской архитектуры"!), но почему-то в ближайшей пиццерии под открытым небом не задерживаемся, отважно продвигаемся вперёд, ищем более или менее приличное кафе под крышей.
Ноги сами выводят нас в ещё один переулок Баррио-Чино, и мы сходу попадаем... в толпу разукрашенных и разодетых девиц. Сапоги выше колен или туфли на высоченных каблуках, короткие курточки и юбочки, обтягивающие шортики, джинсы и блузки, густая косметика на лице, полуоткрытые бюсты и выставленные напоказ пупки, запах дыма сигарет и терпких дезодорантов. Моя рука уже дрогнула было, почти уже подняла видеокамеру до уровня глаз, а палец нажал на кнопку "play", но тут как будто кто-то шепнул мне на ухо: "Стой, идиот! Это ведь - раздача! Девки тут стоят не просто так. У них наверняка есть ревнивые хозяева, которые зорко следят за всем, что происходит в переулке. И если ты в гуще этой толпы начнёшь снимать на камеру, немедленно получишь по репе, а ещё, чего доброго, и камеры лишишься..." Я тотчас же прекращаю съёмку, и мы торопимся прочь от этого места, провожаемые вопросительными взглядами барселонских шлюх.
А перекусить всё же удаётся и довольно-таки дёшево. Уже на подходе к Рамбле (мы сделали большой круг по Баррио-Чино) находим маленькую забегаловку. Встречает нас то ли индиец, то ли пакистанец, то ли выходец из республики Бангладеш. Во всяком случае, всё то время, пока сидим в кафе (между прочим, мы с женой оказались там одни, больше никого не было), по телевизору показывают видеозаписи музыкальных фрагментов из индийских фильмов. Подают нам меню, но я сразу же заявляю официанту, что "но йо сэ кэ эс эсто" (не знаю, дескать, что это тут за блюда указаны), и он меня понимает, кивает. Я тычу пальцем в несколько строчек (кое-что всё-таки понимаю, перевожу с английского "подстрочника"), он у меня что-то спрашивает, я на всякий случай отвечаю "си" (то есть "да"). Официант терпеливо повторяет вопрос, и я узнаю только три слова: "... о кон пан?" ("...или с хлебом?"). На слове "или" официант делает ударение и чуть задерживает фразу. Тут я смекаю, что хлебу предлагается какая-то альтернатива, и поспешно отвечаю: "Кон пан". Потому что кто его знает, что там у них вместо хлеба может быть... Нам приносят блюдо из мяса цыплёнка, щедро политое острейшим (и вкусным к тому же) соусом, от которого сразу же загорается у нас внутри, до самых желудков. Но мы заливаем этот огонь холодным пивом, соус собираем весь до капельки всё тем же хлебом и закусываем чуть суховатым растительным ассорти, что, по всей видимости, именуется здесь овощным салатом. Пока едим, из подсобного помещения выходят ещё несколько таких же, как официант, парней, усаживаются за ближайшим к стойке бара столиком и, негромко переговариваясь, совершенно по-бандитски косятся на нас. А мы слушаем громкое блеянье звёзд индийского кино и ломаем голову над вопросом: почему в этой забегаловке нет посетителей? А вдруг это тоже какой-нибудь притон, что-то вроде нелегальной курильни опиума или дешёвого борделя (не здесь, конечно, а там, в задних комнатах)? Обед обходится нам всего в 11 евро на двоих, и мы уходим сытые и довольные, оставив официанту чаевые. Правда, потом после этого соуса хлещем воду часто и помногу, словно с бодуна.
...За границей иногда вспоминается эпизод из фильма "Особенности национальной..." чего-то там. Кажется, рыбалки. Два российских мужика по пьяне дела случайно заезжают в Финляндию и всё удивляются тому, что всё там как-то не так, не по-нашему. А потом, когда догадываются, что попали за границу, один из них говорит примерно следующее: "То-то я смотрю: и это не так, и то не так. И ещё вот что... ностальгия!.."