Позднее возвращение не запоздало

Позднее возвращение не запоздало

Памяти Нины Елиной

1916-2007

В эти дни мы отметили шестую годовщину со дня смерти

Нины Генриховны Елиной

0x01 graphic

Слева направо: Элла Гутина, Нелли Портнова, Тамара Каплинская

0x01 graphic

Последнее фото. Нина Елина с Анечкой, внучкой Нелли Портновой.

Фото Н. Портновой

Хочу напомнить, что отмечая четвертую годовщину со дня смерти Н. Елиной, мы с Шуламит Шалит поместили в качестве иллюстрации обложку книги Данте "VITA NOVA" с её предисловием.

0x01 graphic

Москва, "Художественная литература",1985 г.

А в мае 2012 года Санкт-Петербургское издательство "Азбука-Аттикус" переиздало эту книгу (разумеется, с согласия всех наследников: автора предисловия, переводчика, комментаторов).

0x01 graphic

Санкт-Петербург, "Азбука-Аттикус", 2012

И хотя изд-во "Азбука-Аттикус" не могло себе позволить издать эту книгу так же роскошно, как она была издана в 1985 году, событие это важное. Книги серии "Азбука-классика" - это небольшого формата брошюры, предназначенные исключительно для чтения, они не поражают читателя особой эффектностью, но недорогая цена позволяет приобретать их студентам и пожилым людям. Нина Елина безусловно была бы рада переизданию...

***

В моём компьютере есть папка под названием "Ниничка". Через много лет нашего общения Нина Генриховна вдруг потребовала, чтобы я обращалась к ней без отчества, в противном случае и она будет называть меня по отчеству. Разумеется, я выбрала первый вариант. Но "Нина" мне казалось слишком фамильярным. "Ниночка" - слишком большая разница в возрасте, и тогда я придумала называть ее так, как называла свою подругу одна милая, ныне покойная, женщина - Ниничка. И Нина Генриховна с радостью согласилась.

В этой папке я собрала не только её работы, но и выделила в отдельную папку все отзывы о ней и её работах. Она не была тщеславным человеком, но кому не приятно, когда о тебе пишут? А имена пишущих были вполне достойными: Шуламит Шалит, Валентина Брио, Борис Черняков (благосл. память), Михаил Копелиович, В. Кулакова из Кирьят-Арбы, Ян Топоровский писал о её маме, Полина Соловей (благосл. память) написала интересный очерк о её дружбе с Мариной Густавовной Шпет (до 120!) в течение 75 лет.

С 22.01.13. российский телеканал "Культура" начал показ четырёхсерийного документального фильма "Дочь философа Шпета" http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/37285/video_id/207463

0x01 graphic

Нина Генриховна Елина и Марина Густавовна Шпет (2004 год)

Юрий Сонин о книге Н. Елиной "О давнем и недавнем".

Об этой книге в моём архиве есть ещё одна заметка, опубликованная 24 октября 1997 года. Газета "Новости недели", приложение "Еврейский камертон", но почему-то не указан автор. В поисках автора я обратилась к "всесильному" Гуглу. Автора я не нашла, но зато нашла несколько тёплых слов о Нине Елиной из "Мемуаров" Ирины Вячеславовны Корзун (благосл. память).

Ирина Вячеславовна Корзун была первой советской женщиной-альпинисткой, достигшей высоты почти 7000 м (6910 м) в составе Памирской экспедиции 1937 года. Написала замечательные воспоминания.

В этих воспоминаниях есть небольшая глава под названием:

Израильская вставка N 1

И наконец есть у меня еще один человек, с которым я познакомилась уже здесь в Израиле, но с которым я вижусь последнее время чаще, чем с кем бы то ни было (раз в неделю). Это писательница Нина Генриховна Елина. Нас познакомила Шура, но так случилось, что сейчас у меня с Н.Г. сложились, пожалуй, более близкие отношения, чем были между ней и Шурой. Н.Г. приехала в Израиль в 1992 году после смерти своей матери (самого близкого для нее человека). Приехала совершенно одна, в возрасте 74-х (76 - БП) лет, не имея здесь ни одного родственника, почти не имея знакомых, не зная языка. Не убоявшись трудностей, связанных с началом новой жизни в чужой стране, она уехала из Москвы, от налаженной спокойной жизни. В Москве у нее была хорошая квартира, устойчивое положение в обществе благодаря защите кандидатской и докторской диссертаций, было много друзей. Она была профессором Московского института иностранных языков и Московского университета. За все время ее жизни в России она никогда не испытывала никаких проявлений антисемитизма к себе лично. И все-таки уехала, захотела испытать на себе жизнь среди своего народа. Уже в Израиле она выпустила написанную еще в Москве книгу "О давнем и недавнем": сборник новелл из жизни своей семьи и ее окружения в России в разные временные периоды.

В Израиле же Н.Г. написала и выпустила книгу "Василий Гроссман", очень хорошую книгу о творчестве Василия Гроссмана. Собственно с чтения этой очень понравившейся мне книги и начался мой интерес к ее автору. В Израиле она подготовила и прочла курс лекций для русскоязычной аудитории об истории еврейства в странах Европы: в Италии, Франции, Испании, Германии и Англии и сейчас работает над тем, чтобы оформить эти лекции в виде книги. Несмотря на то, что жила она здесь весьма скромно, была у нее потребность помогать своим друзьям в России, и я постоянно возила с собой ее письма с денежными вложениями. Очень постепенно у меня устанавливались с Н.Г. все более близкие отношения. Мне она была интересна, и общение с ней доставляло мне удовольствие. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что и ей общение со мной было интересно. Сейчас, когда у Н.Г. началась полоса болезней (надеюсь, временная), и когда она, из-за внезапных падений, не решается одна выходить на улицу, я стараюсь наше с ней общение переносить на улицу и совершать прогулки с ней раз в неделю.

Всё так и было. Могу только от себя добавить, как любила Нина Елина Ирину Вячеславовну, как восхищалась её физической формой, добротой и преданностью. Рядом с ней (И.В. была на 2 года старше Нинички) ей было стыдно расслабляться. Как она любила её внука Мишу, который помогал ей в качестве "почтальона": приносил и отправлял корреспонденцию. И умилялась, когда Миша по израильской манере обращался к ней на "ты"!

Но среди отзывов есть одна неопубликованная нигде в интернете статья Тамары Каплинской, написанная более 10 лет назад. Елина была очень тронута теми словами, которые подобрала Тамара в своём очерке о ней.

Когда-то Елина мне сказала, что познакомилась с одной милой женщиной, которая приехала в Израиль из Узбекистана. Она - журналист-газетчик с большим стажем. И приехала, как и я, услышав своё "Лех леха". И я с интересом познакомилась с Тамарой Каплинской. Увы, это было в день похорон нашей дорогой Нины Генриховны Елиной (светлая ей память).

Тамара Каплинская

Позднее возвращение не запоздало

Газета "Новости недели",

приложение "Еврейский камертон", 12.12.2002.

Где это мы теперь? Кто мы здесь? А та страна, где родились и прожили большую часть жизни? Она ведь родина и может ли остаться только в прошлом? И чего там было больше - хорошего или плохого для нас? И без сомнений ли правильным было решение её покинуть? И всё ли было взвешено: за что быть благодарным ей и за что - в обиде на неё? А могут ли быть у человека две родины, два родных дома? А что оно для меня - еврейство? И как я ощущаю его в себе?.. И ещё, и ещё вопросы, сомнения - всё о том же. Мало кого из нас не донимают или, по крайней мере, не донимали они в своё время. И хотя у каждого был свой путь в Израиль, но ведь несомненна и общность судеб, а значит, и общность этих вопросов. И далеко не всем удаётся прийти к определённым ответам на них.

А вот только что я прочла книгу, которая помогает в поиске ответов на эти вопросы, помогает прояснить эти сомнения. Книгу - из тех, где многое и, что важно, главное в них примеряешь на себя, соотносишь с собственной судьбой, с пережитым, передуманным, прочувствованным тобой самим.

То, о чём рассказала в книге, пережила сама или была тому очевидцем её автор Нина Елина. В книге, названной без претензии - "О давнем и недавнем", она рассказывает о времени - давнем и недавнем, о жизни и прошлом страны, народа, о взаимоотношениях людей, определяемых тогдашним строем, атмосферой в стране. Рассказывает, обращаясь к истории своей семьи, к пережитому самой и близкими, к услышанному от друзей, знакомых, а то и от случайно встреченных людей, попутчиков в дальней и недальней дороге.

Книга вышла в Иерусалиме пять лет назад, теперь её трудно найти (мне дала почитать приятельница Нины Генриховны), и говорю сейчас о ней потому, что хочу рассказать о самой Нине Генриховне Елиной, с которой вот только познакомилась, а знакомство это заставило задуматься о важных вещах далеко не личного характера.

...У девочки, родившейся за год до революции в еврейской семье, семье образованных интеллигентов, выстроилась успешная, даже очень успешная судьба - в том, что касается реализации способностей самоутверждения и достижений в профессии.

Родилась, жила и училась в Москве. Окончила ИФЛИ, филолог. Затем аспирантура при университете, защита кандидатской диссертации. Специализировалась по английской литературе, тема кандидатской - английская народная баллада. Работала в Академии педагогических наук, в отделе иностранной информации.

Нина знает несколько европейских языков: французский, английский, немецкий. Изучала их дома в детстве, потом в школе и вузе.

Её мама Надежда Филипповна получила медицинское образование в Италии и через десять лет поехала туда с дочкой (тогда, в 1925 году, такие поездки ещё были возможны). Оттуда Нина вернулась, зная немного итальянский.

Работая в Академии педнаук, Елина устроилась в Институт иностранных языков - преподавать французскую литературу на французском языке.

Когда в 1948 году в институте открылось итальянское отделение, не оказалось специалиста по итальянской литературе. Вызвалась Нина Елина. Преподавала, одновременно занимаясь итальянским. Овладела и им. Приходилось ей вести и курс перевода. Получила звание доцента.

В 1961 году Елину пригласили читать спецкурс по итальянской литературе в университете. Она преподаёт в двух вузах и всё основательнее изучает итальянскую литературу. Написала книгу о Данте, которую выпустило издательство "Художественная литература". Творчество великого итальянца она избрала и темой докторской диссертации.

0x01 graphic

Защитила её в университете в 1974 году. Оппонентом от ВАКа - их называли "чёрными оппонентами" - был академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв.

0x01 graphic

Почтовая открытка на имя Елиной от Д.С. Лихачёва, 1971 г. (из архива Н. Елиной)

"Чёрный оппонент" для диссертанта - засекреченная фигура. А Дмитрий Сергеевич, приехав в Москву, позвонил Елиной: "Ваша диссертация у меня. Напишите, на что я должен обратить внимание". В своём отзыве Лихачёв дал диссертации очень высокую оценку.

Через два года после защиты Елиной присвоили звание профессора. В специальных изданиях постоянно появляются её публикации.

0x01 graphic

Почтовая открытка на имя Елиной от Д.С. Лихачёва, 1974 г. (из архива Н. Елиной)

Уважаемый преподаватель ведущего университета страны, профессор, известный в кругах специалистов, знаток и исследователь итальянской и английской литературы. Даже в те годы, когда всё перевернулось, затрещало и стало разваливаться, она могла вполне достойно жить - продолжать работать, получая пенсию, имея прекрасную квартиру в центре Москвы, квартиру, где прошла вся её жизнь. Но, оставив всё это, 76-летняя Нина Генриховна репатриируется в Израиль. Такая крутая перемена собственной жизни и в этом возрасте не редкость и удивления не вызывает: причина, как правило, известная - дети, внуки. У Нины Генриховны же - ни детей, ни внуков, а в Израиле - из родни никого. И решение её друзья, знакомые - как в России, так и в Израиле - считали безумием, о чём говорили прямо.

Возвращение к своим еврейским корням. Конечно, это двигало ею. Но не всё тут просто, не однозначно. Западная литература, английская народная баллада, Данте - то, чем она занималась, чему отдала десятилетия, не имело отношения к народу, которому она принадлежала по крови, по происхождению. Она жила в городе, пронизанном русским духом, в русской столице. Она любила Москву, любила Россию. Культура, которой она питалась, - русская мировая. Еврейская - лишь редкие капли в этом безбрежном море. Круг её друзей, знакомых, сослуживцев - по преимуществу не евреи.

Но свою причастность к еврейству она осознала ещё в детстве. Дяди Нины, братья её мамы, были сионистами, ездили на Базельский конгресс. Девочка впитывала услышанное от них. Сестра мамы Соня (она умерла, когда Нине было тринадцать лет) старалась вложить в неё национальные идеи. Но, пожалуй, больше всего на это её осознание повлияла сама жизнь, то, что происходило в стране, в мире. Дважды, в разное время, она испытала то, что стало толчком к внутренней перемене, подобной озарению, - к пониманию судьбы своего народа в то время, в той стране, где жила.

...1933 год. В Германии пришли к власти фашисты. Нина узнаёт о преследованиях там евреев. В своей книге она рассказывает:

Едва вернувшись из школы, я схватила "Известия", вчерашние и сегодняшние. Вот. Громкие, кричащие заголовки: "Погром в Берлине", "Поджоги в Мюнхене" от нашего собственного корреспондента. На улицах Берлина, Мюнхена, Гамбурга штурмовики в коричневых рубашках поджигают еврейские магазины, вламываются в дома, вытаскивают перепуганных людей на улицу, избивают их, плюют им в лицо, а тех, кто пробует сопротивляться, застреливают на месте.

Я читаю и читаю с лихорадочной поспешностью и не могу оторваться. А в сердце всё глубже и глубже вонзается длинная острая иголка, и так больно, что хочется закричать...

"А вообще антисемитизм, до каких пор он будет существовать?" - вдруг вырвалось у меня.

И тут они, не старые, но уже и не очень молодые люди, помнившие отголоски дела Дрейфуса, пережившие погромы 1905 года, процесс Бейлиса, гражданскую войну, петлюровцев, махновцев, посмотрели на меня и замолчали.

А потом мама, которая всегда утешала меня во всех моих огорчениях: "Ничего, и на нашей улице будет праздник!" - вздохнула и негромко, но убеждённо сказала: "До тех пор, пока будут существовать евреи".

"До тех пор, пока они будут жить в рассеянии", - и дядя легко стукнул рукой по столу. На этот раз ему никто не возразил... И всё было, как всегда, только где-то внутри, там, где, говорят находится сердце, колола и колола невидимая иголка. Видно, глубоко она вошла.

И второй толчок, через десять лет. 1943 год, война.

Слушай, - говорит Муся вполголоса, - мне совершенно точно сказали, что в некоторые учреждения евреев не принимают. Как это тебе нравится? А? У меня сжимается сердце. "Это действительно правда?" - тихо спрашиваю я. "Да, ты понимаешь, я сама не хотела этому верить, но мне разные люди рассказывали о разных случаях". И она начинает приводить один случай, другой, третий... Я удручённо слушаю... "Как же так? - растерянно шепчу я. - Чем мы хуже их? Сколько наших мальчиков полегло на фронте!" - "А ты разве не знаешь, что они говорят: Иван на фронте воюет, а Абрам в Ташкенте торгует! Сама своими ушами слышала... И сколько бы наших ни полегло, они всё равно будут твердить своё, всё равно мы для них чужие... ну, вроде как жильцы", - с горечью замечает Муся. "Но ведь мы же сражаемся с фашистской Германией, а значит, и с антисемитизмом!" - "Это мы с тобой так рассуждаем, а они иначе"... "Но кто же так распорядился? Ведь до войны этого не было! Да и теперь прямо об этом никто не говорит..." Муся пожимает плечами: "О таких вещах прямо не говорят. Между прочим, ты особенно на эту тему не распространяйся, а то ещё на Лубянку угодишь!.." Над головой всё то же спокойное вечернее небо, с обеих сторон всё те же липы, знакомые с детства. Но они вдруг куда-то отдаляются от меня... Будто и для них тоже я стала чужая, как и все другие жильцы, незваные и непрошеные, хотя они и приносят какую-то пользу... Почему мы чужие? Ведь я родилась здесь, в этом городе, и всю жизнь живу здесь. Чем я отличаюсь от друзей, соседей? Чем я хуже их? И как жить дальше? Всегда помнить, что ты чужая? Вот так и живу, никогда об этом не забывая".

Когда пришла весть о создании Государства Израиль, Нина Елина сказала себе: "Когда-нибудь я туда уеду!.." Тогда, в сорок восьмом, даже подумать так было страшно. Но глубоко-глубоко это оставалось с ней. А в памятном шестьдесят седьмом выросшая в сионистской семье Надежда Филипповна, припадая к приёмнику, сказала дочери: "Хватит жить в чужой стране. Надо ехать". Она умерла в семьдесят четвёртом, и Нина уже как о реальности стала думать об отъезде, но тут занавес опустился...

А перед ней возник и не отпускал вопрос - упрёк себе: "Как же так? Всю жизнь я занимаюсь культурой. Изучаю, несу её людям. Но это культура не моего народа. А культурой его, еврейского народа, я не только не занимаюсь, я её не знаю. Перед своим народом я в долгу. И надо думать, как его выполнить".

Началась Большая алия. Тогда требовался вызов из Израиля, а у Елиной никого здесь не было. Случайно встретила давнюю подругу, русскую, чей сын, женатый на еврейке, уехал в Израиль. Нина Генриховна попросила о вызове. Он прислал приглашение в гости. Она поехала, посмотрела и собралась насовсем: "Как уж будет - хорошо ли, плохо ли - всё равно должна жить здесь".

А как же Россия, где прошла жизнь? Уже в Израиле Нина Генриховна оглянулась на неё. И вгляделась. Перебирала годы, события, всё, через что прошла и что прошло через её жизнь, через её сердце. Всматривалась новым взглядом, и по-иному увиделось то, чему когда-то не придавалось такого уж большого значения.

Об этом в заключительной главе книги "О давнем и недавнем". Название главы - "Мать-и-мачеха". Выбор такого названия, думается, объяснять лишне. Елина рассказывает о себе, о том, с чем сталкивалась сама, но кто из нас не мог бы рассказать о том же самом, только заменив адреса, фамилии, названия, заменив факты - на аналогичные.

...преподаю в двух "престижных" учебных заведениях, читаю доклады в академических институтах, печатаюсь, легко защищаю докторскую диссертацию, беспрепятственно получаю степень доктора и звание профессора. Я - член Учёного совета филфака МГУ и член правления общества "СССР-Италия". Я побывала в Италии и могла бы при желании ещё куда-нибудь съездить... Какие у меня могут быть претензии? Оказывается, есть.

За сорок лет, с 1951 по 1991 год, в инязе и в университете у меня училось 10-12 евреев (процентная норма даже ниже, чем в царской России). Почти все они учились очень хорошо, а я никого из них не могла оставить в аспирантуре".

Кто из нас не слышал расхожую фразу: "Бывают евреи, а бывают жиды". Увы, редко в ответ звучала достойная отповедь. "Не говорю им в ответ, что бывают русские, а бывают "русские свиньи". И не только им, и не только людям моего племени, а я даже мысленно не произношу эти оскорбительные слова. Я бы сочла это неприличным и недостойным... И когда близкие мне люди, которых никак нельзя заподозрить в антисемитизме, мимоходом и вполне справедливо отмечают некоторые неприятные еврейские черты, мне никогда не приходит в голову так же мимоходом отметить неприятные русские черты. Мне это показалось бы бестактным...

Недалеко от Овира, на тихой улице, примыкающей к Девичке, на стене кирпичного пятиэтажного дома отчётливо выведена большая аккуратная надпись: "Жиды, убирайтесь вон!" Вот я и убираюсь. Нет, не убираюсь, ухожу... Прямо со старой дворянской московской улицы Остоженки переступаю на узкую азиатскую иерусалимскую улочку Кфар-Барам. И пусть остались там, в далёкой России, близкие люди, знакомые улицы, прожитая жизнь - мой Дом здесь".

В гостевой поездке Нина Генриховна познакомилась с Монусом Соминским (благосл. память) - главным редактором серии "Евреи в мировой культуре". Он попросил её поучаствовать в этом проекте - написать о советском писателе-еврее - Эренбурге, Бабеле или Гроссмане. Она выбрала Гроссмана. Приходится только удивляться, как за такой сжатый срок - меньше года, (Елина задержалась на год, чтобы дописать книгу - Б.П.)уже в предотъездных хлопотах, можно было написать книгу, требующую поиска, сбора и анализа колоссального объёма. И написать так, что трудно от неё оторваться. Получив из Москвы рукопись, М. Соминский стал готовить её к изданию. Книга вышла в Иерусалиме в 1994 году и быстро разошлась (О трудностях, с которыми она столкнулась при издании книги, как-нибудь в другой раз - Б.П.)

А изданием книги "О давнем и недавнем" Нина Генриховна занималась сама. Какого труда, сил, да и собственных денежных средств, требует здесь издание книги - знают те, кто сам решился на такое дело. Ну, а читателям остаётся поверить, что нередко бывает написать книгу легче, чем издать. Случай Нины Генриховны из подобных.

Издание книги - не единственное дело, которым она занялась, приехав в Израиль. Елину попросили читать лекции по еврейской истории в "Маханаим" - это известный в Иерусалиме Центр еврейского образования на русском языке. Выбор темы определили её профессиональные знания: зная литературу, а значит, и историю западноевропейских стран, она могла взяться за изучение истории западноевропейских евреев. Начинать пришлось с нуля. Нина Генриховна отыскивала материалы на итальянском, французском, английском - в университетских библиотеках, в библиотеках синагог, других источниках. Для первой лекции - о Венецианском гетто - пригодилась книга, подаренная бывшей ученицей. Лекция раз в неделю, а вся неделя - подготовка. Эта работа продолжалась три с половиной года. Весь цикл охватил историю евреев пяти европейских стран - Италии, Испании, Франции, Германии, Англии со средних веков до окончания Второй мировой войны. Оплачивалась эта трудоёмкая работа символически. Да не в деньгах дело, считает Нина Генриховна:

- Платили, конечно, мало, но ведь главное - сама работа. Люди были довольны, говорили, что им интересно, задавали вопросы.

Так интересно, что к ней обратилась группа женщин, которым не удалось прослушать лекции в "Маханаим", с просьбой познакомить и их с историей западноевропейских евреев. И теперь в определённые дни и часы они приходят к Нине Генриховне домой, где она читает им лекции. Конечно же, на общественных началах, как было принято называть их в Советском Союзе.

Женщины немолодые, разных профессий: биолог, экономист, инженер, преподаватель английского языка... Ведь история западноевропейских евреев нам незнакома. А необходимость знать историю своего народа мы особенно остро почувствовали здесь, в Израиле.

Об истории, которой она сейчас занимается, Елина публиковала и статьи в газетах, альманахах, в "Вестнике Еврейского университета". Публикации её - не только на эту тему. Недавно, в июле, "ЕК" напечатал рассказ Нины Генриховны "Суд". Рассказ интересный, вызывающий размышления, - это мнение знакомых, прочитавших его.

Сколько людей, приехав сюда в золотом, как тут принято его называть, возрасте и оставшись без любимого дела, не могут найти себя, тоскуют, страдают оттого, что оказались ненужными, невостребованными их знания, умение, опыт.

Прежде всего им адресован рассказ о Нине Генриховне Елиной, чей профессиональный опыт и знания, вроде бы далёкие от здешних запросов, тем не менее оказались востребованы здесь.

Видимо, всё зависит-таки в первую очередь от самого человека.

Выступление Нины Елиной на вечере памяти Павла Гольдштейна и Леи Мучник 09.06.05. в зале Дома наследия Ури Цви Гринберга (запись любительская)

http://www.facebook.com/photo.php?v=396690460425553&set=vb.100002538069695&type=2&theater

Оставить комментарий © Copyright Победина Белла Обновлено: 01/02/2013. 27k. Статистика. Обзор: Израиль Иллюстрации: 8 штук.		Ваша оценка:
Аннотация: Она не была тщеславным человеком, но кому не приятно, когда о тебе пишут?

Победина Белла: другие произведения.

Позднее возвращение не запоздало