Моя институтская подруга написала мне: "Нахожусь под большим впечатлением, после прочтения последней книги Л. Улицкой "Даниель Штайн. Переводчик", настолько она попала "в тему", тем более, сразу после возвращения из Израиля".
А подруга детства, узнав, что я очень заинтересовалась и собираюсь прочесть эту книгу, написала, что тебе она, судя по тому, что я знаю о ее герое, вряд ли понравится. Я ей ответила, что неважно, о чём книга, главное, как об этом пишет автор.
Ещё одна добрая знакомая написала мне: "Она очень талантлива, но для меня она закончилась, когда я прочла ее высказывание абсолютно в духе Пастернака: горечь от того, что родилась еврейкой, это ей мешает... Отсюда и неприятие Израиля (очерк о поездке с группой писателей из России). Лучшие же ее образы это именно образы евреев".
Я была окончательно заинтригована. Я помнила, что случайно увидела по телевизору отрывок, который поразил меня и текстом, и прекрасной игрой Теняковой, и прекрасной режиссурой, а потом в титрах я прочла, что это поставлено по Улицкой!
Так как я не литератор и не искусствовед, то честно оцифровала весь каталог выставки Гаянэ Хачатурян, чтобы мир знал о таком замечательном художнике! http://berkovich-zametki.com/2006/Zametki/Nomer1/Gajane1.htm
Среди многих авторов был и очень тёплый и точный отзыв Улицкой. Как оказалось, она была знакома с Гаянэ ещё до меня (1)
Когда я начала читать, встретила знакомую библиотекаршу, которая тоже начала читать Улицкую. Она была очень растеряна: столько героев, столько мест! Но это меня как раз меньше всего смутило: это очень естественно, что в одном романе (Улицкая его называет коллажем) скрещиваются разные истории, разные судьбы. И даже, наоборот, у Улицкой роман чётко разбит на пять частей, в каждой пронумерованные главы.
Я пыталась, как и писала подруге, понять позицию автора.
Если Улицкая назвала свой роман "Даниэль Штайн. Переводчик", значит, он и есть её идеал?
Кто такой Даниэль Штайн? Да, это был реально существующий человек. Говорят, очень добрый. Что заставило его, еврея перейти в католичество? Благодарность католическим монашкам за то, что спасли его от немцев? Но мы все знаем историю о том, как польский священник велел своей прихожанке вернуть ребёнка, спасённого ею во время войны родителям-евреям. (Впоследствии он стал Папой Римским. У Улицкой он друг Штайна, которого не приняли в монастырь, а приняли именно его - Штайна). Но, ведь, до этого он уже несколько раз чудом спасался? А, если тогда не было чуда, а просто он ловко сообразил, когда, в какую дыру спрятаться, чтобы его не нашли, то и сейчас не было чуда.
Если верить другому персонажу Исааку Гантману, то "те психические сдвиги, которые я наблюдал в этом юноше, были направлены на "благородную" цель, и объяснялись они, вероятно, неприятием наблюдаемых видов активности. Неприятие это побудило его уйти в монастырь... Это было движение эскапизма". Какие психические сдвиги? Каких видов активности? Та деятельность, которую Даниэль впоследствии развернул на Земле Израиля, гоняя сначала на мотоцикле, а потом на машине, меньше всего говорит о его монашестве. Или всё-таки в нём взыграли его еврейские корни?
Может быть, Исаак Гантман и есть её идеал? Тот, который говорит: "от чего я не смог освободиться, - это национальность". Но неужели Людмила Улицкая с её крепкой головой не видит противоречия и нелогичности в её герое? Кстати, что значит фраза "Еврейство, вне всякого сомнения, шире, чем иудаизм"? Мой Рав всегда говорит: "Не люблю слово иудаизм, предпочитаю говорить еврейство". Что имеет в виду герой Улицкой? Он сам признаётся, что, даже выйдя за пределы еврейства, обнаруживал, что никуда не пришёл... И что в газовые камеры шли и крещеные евреи, и атеисты... Он - врач, спасшийся от расстрела в гетто, врач, участие которого в Нюрнбергском процессе, подорвало его европейское сознание, тут же пишет в своих записках: "Объявляя себя народом Книги (2), евреи запрограммировали себя на обладание, освоение и реализацию Торы". Эх, где эти евреи, которые реализуют Тору? И далее, полная непоследовательность: "Закон(3) вынуждал меня, атеиста, сознательно вышедшего из иудаизма, вернуться к национальной идентификации. Я с готовностью принял этот вызов, и результатом было моё нелегальное переселение в Палестину".
Тут возникает вопрос. Если уж человека заставили "вернуться к национальной идентификации",что же ему опять неймётся? Он мучается комплексом вины перед арабами, которые бежали в 1948г. из дома, который он затем купил. В Америке он мучается комплексом, что живёт на земле, ранее принадлежавшей индейцам. Он не может или не хочет понять, где его родной дом? Он предпочитает раствориться? Я не знаю, что Гантман (а вместе с ним и Улицкая) имел в виду, когда, ссылаясь на профессора Нойгауза, пишет: "Национальное самосознание в наше время обретает устойчивость не в почитании догматов, а в кулинарных рецептах, покрое одежды и способе мытья, а также в одном, но несокрушимом заблуждении, что именно традиционалистам принадлежит вся полнота истины".
Если он имел в виду тех, кого с презрением в Европе и Америке называют "пингвинами", то у меня тоже есть к ним свои претензии. Например, почему живут своим закрытым миром, почему не едут в Израиль осваивать свою Страну? Почему не понимают, что арабам в Европе прощается зарезать неугодного им режиссёра, а им нельзя даже ходить в своей традиционной одежде, хотя они живут по законам той страны, которая их приютила, как учили их мудрецы?
Да, конечно, Улицкой близок профессор Нойгауз, который снимает на лекциях в Еврейском университете кипу и говорит студентам, что это только текстиль. Он один из тех, которые подготавливают теологическую базу для желающих перейти в Христианство. А может, он близок ей, когда говорит, невозможно всё понять, невозможно ни в чём разобраться. Кто держит на службе профессора, который заменяет экзамен собеседованием, только потому что в его предмете невозможно разобраться? Впрочем, в Израиле всё возможно... Мы же демократическая страна, у нас даже серийные насильники ходят без оков, чтобы за 35 лет отсидки не поранилась их нежная душа, и конечно же, сигают через 3-хметровые заборы и привет...
Мне бы профессор тоже поставил зачёт, т.к. я, так же как и девушка из анекдота о нём, не смогла бы ответить только на один вопрос: сколько есть евангелий. Не знаю, и знать не хочу
Я всё ждала, когда появятся евреи, но не просто евреи, как родной брат Даниэля, атеист Авигдор, счастливый, что нашёлся его брат и принимает его таким, какой он есть. Приглашает его на еврейские праздники к себе домой и берёт с собой внуков на христианские празднества, устраиваемые Даниэлем. Я ждала появления еврея - теологического оппонента Даниэлю.
Где-то в середине книги героиня романа (еврейка-католичка) из Америки попадает на Шабат к евреям. (Очень известным в Израиле реставраторам). Он - когда-то писал в России иконы, она прошла гиюр, теща крестит еду после субботнего кидуша. Ну, этим нас не удивишь! Мы читали о внуках, которые крестятся после Кадиша на еврейском кладбище. Через пару строк понимаешь, что всё это надо было, чтобы показать, как трудно похоронить в этом злом Израиле бедную старую христианку. Проблема уже давным-давно решена. Мою свойственницу - молдаванку похоронили на специально отведённом кладбище, а новые её родственники, выходцы из Ирака, поддерживающие её до последнего дня, собрали миньян и прочитали Кадиш.
Где Улицкая откопала еврея-мазохиста, который поставил у себя дома фигуру свиньи только из-за того, что немцы заставляли его говорить про себя, что он грязная свинья? Я имела глупость читать этот отрывок на ночь и через 15 мин. проснулась от кошмарного сна: я видела во сне свинью и уже не могла уснуть до утра.
Появляется ещё один еврей. В России он сидел за сионизм, здесь стал поселенцем, женился на американской еврейке Деборе, а после смерти ребёнка от арабской снайперской пули семья перебралась в Хеврон. Кстати, если уж пользоваться документальным материалом, то тогда можно было бы и рассказать о профессоре Тавгере, благодаря энтузиазму которого, были восстановлены и кладбище, и синагога в Хевроне. Можно было бы ещё рассказать, как на благо пошло умение Переса находить решение в самых скользких ситуациях. Он отдал распоряжение солдатам: женщине (прототип Деборы), которая хотела похоронить своего ребёнка на Хевронском кладбище, не мешать, но и не помогать. И женщина сама, в одиночку, копала лопаточкой сухую землю...
Потом этого еврея Улицкая делает сообщником Баруха Гольдштейна. Вслед за тем он виноват, что сын повесился, когда он дал ему оплеуху... И в коллективном еврейском проклятии он участвовал. В общем, "всех собак на одного повесила".
Но больше всего меня возмутил еврей Ефим Давитас! В России он был сначала буддистом, потом принял православие, затем захотел на Святую землю служить православию в качестве священника. Но он не может получить сан, т.к. не женат. Для осуществления свой мечты он обманывает и своё христианское начальство - женится фиктивно на бывшей католической монашенке, и государство Израиль, т.к. въезжает в Израиль по Закону о возвращении, а в графе вероисповедание они оба пишут - атеисты. Допустим ли для христианина такой обман? Конечно, если тот же Ефим Давитас строчит доносы на всех подряд: на близких и далёких, на добрых, преданных ему и его жене, людей... Что им при этом движет? Дурная еврейская наследственность или христианский долг?
Я уже хотела, было, придраться и к образу немки Хильды, которая, вроде бы приехала искупать свою немецкую вину перед евреями, помогать им, но в результате помогает только тем евреям и неевреям, которые появляются у католика Даниэля. Но в конце книги Улицкая сама признаётся, что Хильду она придумала и, кстати, очень плохо придумала.
Пока я думала, что Улицкая как "хитрая еврейка" прячется за своими героями, она честно, смело, открыто по-христиански выступила сама, от своего имени. Очевидно, она боялась, что мы её неправильно поймём? К сожалению, её прямая речь ещё ужаснее, чем, когда она высказывается от имени своих героев. Она как бы отправляет каждую новую часть своей подруге и, пишет сопроводительное письмо. После третьей части она признаётся, что отравилась не томатным соком, а еврейским вопросом, "я выблевала все еврейские и нееврейские энциклопедии, которые за последние месяцы прочитала, весь еврейский вопрос, которым я отравилась сильнее, чем томатным соком". Сильный образ, правда? Ради красного словца - не пожалею и отца... Вообще надо сказать, что профессиональный язык - блестящий! Но дальше. "Лялечка! Я ненавижу еврейский вопрос, я отравилась им, а никаким не томатным соком. Это самый гнусный вопрос истории нашей цивилизации. Он должен быть отменён как фиктивный, как несуществующий". И т.д. в том же духе. Как удобно! Отменить и всё! И вперёд с песней!
Сначала я подумала, что Ляля - это её редактор и удивлялась, почему она как редактор не указала Улицкой на явные промахи (не теологические): множество повторов, обилие информации (библиотекарша оказалась права). Три раза к месту и не к месту упоминается работа известного израильского психотерапевта Иосифа Зислина "Иерусалимский синдром!" Каждый, даже самый известный писатель нуждается в редакторе, т.к. писатель пытается выплеснуть всё, что у него накопилось, на бумагу (в компьютер) и не всегда у него самого хватает мужества отказаться от уже написанных строк, а редактор должен безжалостной рукой убирать лишнее! Писать всё подряд могут себе позволить только такие графоманы, как я.
Улицкая просит у меня прощение за "полное неприятие".
- Не прощаю! Но она от моего непрощения и не расстроится, т.к. никогда о нём не узнает.
Улицкая надеется, что её работа не послужит никому соблазном. Но, если Улицкая пишет о соблазне, значит, она понимает, что мнение талантливого писателя может очень сильно повлиять на душу человека, не уверенного в том, по какому пути идти. Так же соблазнял неокрепшие души А. Мень, о котором упоминает Улицкая. Там же она пишет о потрясающих христианах, которых она встретила в молодости(4)
Обычно в Шабат я навёрстываю упущенное: читаю книги Танаха (Тора, Пророки, Писания), но сегодня я спешила дочитать книгу Улицкой, т.к. и соседка захотела почитать. На душе такое чувство, как будто я осквернила Субботу тем, что разбиралась в тонкостях христианских служб, в количестве направлений христианской церкви, как будто я весь день просидела в церкви. И не просто просидела, а как будто я одна из тех анусим - насильно крещеных евреев, которых заставляли сидеть в церкви и слушать проповеди о том, какие ужасные евреи.
Но я перечла недельную главу, сделала авдалу, наступил новый день, 5 кислева, значит, наступил мой юбилей, на который я никого не позвала. Впрочем, так же не позову и на юбилей по григорианскому календарю. Моя 90-летняяя приятельница, с которой меня связывает почти 26-летняя дружба уже второй месяц в реанимации. Мне не до юбилея... Но, если я доживу до следующего года, свой день рождения я буду справлять только 5 кислева! Спасибо Улицкой!
Госпожа Улицкая! Я не знаю, кто Ваши израильские друзья, которые так много сделали, чтобы блестяще показать Вам Израиль, но или Вы им в душу плюнули, написав: "...маленькое провинциальное государство, еврейская деревня, самодельное государство и поныне остаётся моделью мира". Или, скорее всего, они тоже живут с тем же ощущением, только в Москву к золотым луковицам вернуться не могут. Ну что ж, кошка на приеме у королевы может видеть только мышку...
Да, конечно, Ваши друзья так же чувствуют, как и Вы. И если и не носят под рубашкой нательный крестик (их Вы и не упомянули, "чтобы не навредить"), то разделяют Ваши взгляды, которые можно выразить одной фразой: "Его не так поняли...".
А, по-моему, это Вычто-то не поняли в Израиле и не могли понять. Его не могут понять эмиссары, которые возвращаются с докладами в свои европы и америки, а их правительства объявляют, что "они знают, как надо".
Эту Землю можно понять, только живя здесь, ощутить каким-то внутренним чутьём, что есть только один Вс-вышний и другого не дано!
Мы не учим никого, под каким соусом есть индейку в день Благодарения (кстати, почему именно индейка? В знак благодарности за окончательное решение индейского вопроса?). Мы не учим, когда лучше справлять Рождество, в декабре или в январе, а Новый год по старому стилю или по новому. Так почему же, каждый норовит дать нам совет, в кого нам верить и "Как нам обустроить Израиль?".
Когда приедете в следующий раз, я дам Вам ещё парочку технических объяснений. Например, бойлер, хоть в России, хоть в Израиле работает по принципу вытеснения, и весь вытечь, как Вы пишите, он не может. Вода перестанет идти только, если перекрыть всю систему.
***
Прошло несколько дней, я справила свой юбилей, немного успокоилась, окончательно поняла, что книга совсем не о толерантности в настоящем смысле этого слова. Терпимость по-улицки и многих согласных с ней, это, когда мы станем как все, не будем выделяться среди других народов, ни своей одеждой, ни своими Субботами, ни своими Законами, ни своими взглядами, тогда, может быть, к нам будут толерантны. А пока... Если я скажу: "Евреи! Будьте гордыми, не "выблёвывайте" память о своих предках, столько раз подвергавшихся насилию, не отказывайтесь от своего еврейства, стройте своё Государство на Земле, обетованной вам Вс-вышним, меня никто не услышит, потому что я человек маленький, живу в маленьком провинциальном государстве,дружу с христианами и иудеями, с русскими и армянами, с религиозными сионистами и светскими сионистами.
А Улицкую услышал весь русскоговорящий мир, её интервью охотно помещают на Православных форумах!
Улицкая давно хотела бы призвать нас перейти в христианство, но как умный человек понимала, что немедленно услышит в ответ: а крестовые походы, а инквизиция, а РПЦ? И тут появляется Даниэль. Я не знаю, что на самом деле проповедовал Даниэль, т.к. документальный материал плотно переплетается в романе с фантазией автора, но факт, что сейчас очень распространён призыв: назад, к истокам, к еврейской церкви. А зачем? Зачем нам еврейская церковь, когда у нас будет Третий Храм! Вот придёт Машиах, и он нас рассудит... А пока не надо так часто повторять: "Я не агитирую, я не соблазняю". К сожалению, книга доказывает обратное!
(2) Народом Книги нас назвали арабы - дословный перевод.
(3) "Закон о защите германской крови и чести" от 1935года
(4) Здесь я благодарна Улицкой за приятное воспоминание. Она упоминает Нину Бруни. Я её знала как Нину Константиновну Бальмонт-Бруни. Из-за меня она не смогла во второй свой приезд в Тбилиси опять остановиться у Маргвелашвили, т.к. в тот период я там временно жила. В воскресенье мы все пошли с ней в Александровский садик, я их всех там фотографировала. (Потом папин фотограф проявил мою черно-белую плёнку и напечатал несколько кадров в зелёном тоне. Мои Маргвелашвили потом смеялись: "Мы здесь все как в аквариуме". Жаль, что фото пропали в разграбленном багаже). А потом Нина Константиновна сказала, что она приглашена на обед к дочери Тициана Табидзе Ните. Она ей позвонила и намекнула, что она не одна, а с семьёй Гии Маргвелашвили. Нита, конечно, тут же пригласила не только дорогих её сердцу Маргвелашвили, но и меня, их гостью. Пока Нита с домработницей срочно добавляли столовые приборы, я выиграла в шахматы у хозяина дома, чем очень его смутила, но потом, как бы извиняясь, объяснила, что у меня первый разряд по шахматам. Я не помню, о чём мы беседовали в тот день (там ещё были какие-то командировочные - коллеги мужа Ниты - известного кардиохирурга), но общая атмосфера доброжелательности, тепла, сердечности осталась у меня в памяти на всю жизнь.