У человека должна быть мечта, и последнее время для меня этой мечтой было еще раз побывать в Таиланде. Похоже, эта мечта безраздельно овладела не только мной. Разговор на любую тему (даже безобидную на первый взгляд тему погоды и урожая на даче) с нашими друзьями Володей и Ириной заканчивался дежурными долгими воспоминаниями о том, как ТАМ было хорошо и как бы ТУДА еще раз вырваться.
Бесконечно тянулась зима, неспешно пробуждалась весна, лето все никак не могло одержать победу над непогодой, а где-то далеко-далеко в теплых краях нас все ждало голубое море с белоснежным песком и пальмами. Пальмы плавно шевелили огромными листьями, а под ними смуглые туземцы призывно махали нам руками, обещая райское блаженство, массаж и жемчужные бусы. Но все это было без нас, и поэтому солнце не грело, а море не ласкало.
У каждого из нас была своя главная цель повторного посещения этой дивной страны. Ирина все же хотела совершить сплав по реке Квай, и чтобы мы ее сняли на видео. Правда, она сильно опасалась, что бурное течение обязательно снесет ее хрупкое тельце в лучшем случае в Андаманское море, а в худшем - прямиком в Мировой океан. И это ее слегка напрягало, потому как дороги обратно она не знала.
Володя же склонялся к "Полету Гиббона", похоже, он не в полной мере хватанул адреналина при спуске на канатке с башни Паттайя Парка. А, может, просто хотел присмотреть с высоты 300 метров местечко поприличнее для ПМЖ среди младших братьев по разуму. Все же, почти родственники, если верить старине Дарвину.
Ну, а про себя даже рассказать стыдно. Вечно меня губит любопытство. Я так и не увидел, как эти тайские искусницы открывают своими нежными организмами пивные бутылки и курят гаванские сигары. Ну, хоть убейте меня, но, как говорил Станиславский: "Не верю!". Не верю - и все, что курят они именно гаванские сигары. Шибко в них никотину много, а это очень вредно для здоровья. Похоже, дурят нашего брата наши тайские сестры. Нужно проверить. Вот именно этим я и думаю заняться в свободное от пляжного отдыха время.
А жена моя разлюбезная, Елена (чуть не написал Катерина Матвеевна, прямо как красноармеец Сухов), подозреваю, решила посвятить поездку тому, чтобы у меня не получилось наоборот - пляжный отдых в свободное от важной научной работы время.
Но вот наступил этот сладостный момент - мы летим в ПаттайЮ, именно так, с ударением на последнем слоге - ведь мы же не какие-то новички в Таиланде, знаем, как правильно произносить ее имя. Самолёт размеренно гудит, стрелки часов все ближе подбираются к времени прилета. И совсем не страшно, что мы летим лишних два часа, потому что нас заворачивали в Ханой для дозаправки. Самое главное - мы летим.
Наконец-то мы сели. Я вышел из самолета, хлебнул теплого и густого, как кисель, горячего воздуха и еле удержался, чтобы не крикнуть громко и протяжно: "Та-а-и-л-а-анд! Я к тебе вернулся!" Не знаю, как Таиланд жил тут без меня, а я по нему соскучился.
ПОЛЕТ ГИББОНА.
Приключение разгоралось, как костер из сырых дров - медленно и лениво. Неспешно собрали из отелей будущих братьев по разуму - гиббонов, без лишней торопливости ехали к месту волшебного превращения гомо сапиенса обратно в неразумное существо с цепкими руками и трясущимися от страха ногами. Дорога заняла около часа, и вот он - долгожданный момент слияния с первобытной природой.
Всех кандидатов в гиббоны - а нас было в группе семеро - обрядили в банданы, каски и туго стянули ремнями вдоль и поперёк. Подозреваю, это делалось, чтобы некоторые малодушные гиббоны не развалились в воздухе на части от дрожи ужаса, овладевшей ими ещё на земле.
"Человек - это звучит гордо". Вот я и попробовал выглядеть гордым человеком, а не сгорбленной обезьяной. Что-то сильно мешало этому. Похоже, калибр среднего тайца, на которого были отрегулированы ремни подвески, сильно отличается от тактико-технических характеристик существа, изготовленного ещё во времена холодной войны и Советского Союза, тогда еще самой мощной державы мира, поэтому ремни несколько изменили мой облик. Они притянули плечи к бедрам, оставив конечности болтаться по бокам. Теперь я был похож на гиббона как никогда, ну разве что лицо посимпатичнее. Я постарался улыбнуться - вроде получилось. Это меня слегка успокоило - если что, на фотографиях я останусь молодым и веселым.
Неожиданно оказалось, что мы не сразу бросимся в пучину удовольствий от полёта. Пришлось для начала пилить в гору минут десять. Высокая влажность и температура окружающей мокрой среды (воздухом ее назвать было нельзя - джунгли, однако) не давала сделать вдох полной грудью. Тропа петляла, да еще и приходилось переступать через корни, переползавшие через тропу словно гигантские змеи. Я уже посбивал о них костяшки на пальцах рук, свисавших из-за изменившейся осанки до самой земли. Сходство с гиббоном росло с каждым шагом.
Вот и вершина горы. Но на этом испытания не закончились. По винтовой лестнице, обвившейся вокруг ствола огромного дерева, мы заползли на стартовую площадку, расположенную на высоте тридцати метров. Стало тихо и страшно, только поскрипывали доски пола в такт чьей-то нервной дрожи, да сипело сбитое подъемом дыхание. Все как-то незаметно отодвинулись от края площадки, сделав вид, что им просто интересно рассматривать панораму джунглей, раскинувшихся под нами сплошным зеленым ковром. Инструктор выбрал первую жертву, это был Володя: - Ну что, папа-гиббон, поехали, - сказал рейнджер, хищно оскалившись. Он и не предполагал, что шутки на этом закончатся, и он столкнется с беспощадной реальностью. Пристегнутый карабином к тросу и влекомый неумолимой силой земного тяготения и каким-то законом Ньютона, Вольдемар понесся куда-то в пропасть. Забыв про все инструкции, плюнув с высоты вековых деревьев на то, какую ногу подгибать, а какую вытягивать вперёд, он не стал заморачиваться и обеими ногами аккуратно вонзился в принимающего инструктора и деревянную площадку. Себя не пожалел, но и тому досталось - знай наших! Ну ладно, смазали раны Володе, перестал икать инструктор - едем дальше.
Таких пролетов было двадцать три, и все разной длины - были и по сто метров, и триста метров на финише. Кроме того, при переходе на другие линии, приходилось, как в метро, делать пересадки, когда тебя на веревке опускают с площадки на грешную землю с высоты метров этак сорок пять. Мастерство росло с каждым этапом. Под конец все уже, не моргнув глазом, отправлялись в полёт. Дрожь в коленках исчезла, особо одаренные пытались грациозно сложить ножки, пролетая на высоте полёта молодого орла мимо самцов из других групп, бодро шагающих в начале своего пути где-то внизу, под нами, а некоторые даже стали пытаться повторять трюки, которые нам демонстрировали инструкторы. Но сами инструкторы почему-то опасливо косились на нас. Мамы и папы-гиббоны обладали, мягко говоря, некоторой массой, которая сильно умножалась на ускорение, и это вызывало проблемы у щуплых рейнджеров. Они, конечно же, самоотверженно бросались принимать нас на площадке, но это сильно напоминало Анну Каренину, пытающуюся остановить поезд. Несмотря на их усилия, при спуске с дерева на веревке я крепко приложился к шершавому тросу. Но за меня отомстила жена - она хладнокровно вывернула инструктору палец, ухватившись за него, как утопающий за соломинку, чтобы остановить своё плавное скольжение мимо дерева. Если бы не страховочный трос, у них стало бы на одного рейнджера меньше. Жестоко, но справедливо. Таков закон джунглей - кто не спрятался, я не виноват. Извинения от мамы-гиббона в виде стобатовой бумажки он принял и даже назвал ее доброй мамой, но осадок, похоже, остался. Палец смотрел совсем не в ту сторону, в какую положено смотреть среднестатистическому пальцу человека.
Сняв на конечной станции боевое снаряжение, мы начали считать раны. В итоге получилась ничья - два : два, победила дружба.
![[]](/img/p/popow_a_s/tailand21/p1010383a.jpg)