Попов Алексей Викторович: другие произведения.

Глава 3. Деметра и Ловелас

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Попов Алексей Викторович (popov.alex@yahoo.co.uk)
  • Обновлено: 07/03/2021. 88k. Статистика.
  • Повесть: Великобритания
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Несмотря на приглашение ребят присесть за обеденный стол мы не смогли этого сделать, не проведя поверхностную уборку в столовой, которая превратилась в зловонную свалку недоеденных продуктов и мусора. А их стол превратился в пёстрое полотно художника-экспрессиониста, сотканное из одноразовых бумажных тарелок, которые слиплись между собой и облепили крышку стола как папье-маше, скрепленное майонезом и кетчупом. На "холсте" повсюду были разбросаны объедки, банки, склянки, грязные салфетки, одноразовые столовые приборы и пластиковые стаканчики с разноцветными напитками, в которых зачастую мариновались жвачки и окурки. Весь этот натюрморт был обильно посыпан чипсами и жареной картошкой, сдобрен пеплом с окурками и залит кока-колой и коричневым кетчупом, брызги которого виднелись на стене. А под столом у них была свалка пластиковых бутылок и коробок из-под бюргеров и пиццы.
    •   Глава 3. Деметра и Ловелас
      
      
      - А шо цыган напоследок сказал? - затянулся я.
      - Отдай мою самокрутку, Лёха! - выхватил Давид окурок.
      - Ох, ты и резкий, Циклоп! - подивился я. - Ладно, так шо он сказал?..
      - Пообещал камеру наблюдения в кухне установить.
      - От, курва! - присел я на стул. - Ну, не беда, мы заставку перед камерой повесим.
      - Какую заставку?..
      - Сделаем фотку с ракурса объектива камеры и повесим, - достал я из кармана пачку табака. - Будут смотреть на ресепшн заставку.
      - А ты это когда-нибудь делал? - покосился Давид.
      - Нет, конечно, я эту мульку в фильме увидел. Кажется с Ален Делоном или Бельмондо.
      - А-а-а, понятно.
      - Однако я думаю, шо индус камеру не повесит.
      - Почему?..
      - Накладно выйдет, - положил я щепотку табака в бумажку. - Это же надо мастера вызывать и кабель тянуть из кухни. Ты шо, павлин удавится.
      - Безусловно, это немалых денег стоит. У него камеры даже на входе нет.
      - Вот-вот, на понт берёт, фашист индусский, - положил я фильтр в заготовку. - Цыганщину разводит. А кабель я могу за несколько секунды испортить.
      - Как?.. Перерезать?
      - Та не-е, это уже хулиганство и вандализм, - послюнявил я бумажку и скрутил самокрутку. - Иголку надо в кабель вставить и обломать. Показывать не будет. Снова придётся мастера вызывать.
      - Хм-м, логично. Ох, ты и диверсант, Лёха!
      - Кто на што учился, братан.
      - А ещё он сказал, что подыщет для нас другой номер...
      - А где он его найдёт?! - ухмыльнулся я. - На чердаке свободных номеров нет, а к платёжным о нас не поселит, харам.
      - Ясный перец, харам, - потеребил Давид нос. - Может я его неправильно понял.
      - Правильно ты его понял, Циклоп. Пора нам отсюда валить. Засветились мы здесь уже...
      - Куда валить, Лёха?.. Легко сказать, но нелегко сделать. Будто у нас варианты есть. Да и мне этот район нравится. Здесь тихо, зелено и хорошо.
      - Нам нельзя жить в спальных районах, - щёлкнул я зажигалкой и прикурил.
      - Почему? - выглянул Давид в окно. - Нас здесь за своих принимают. Мы же белые.
      - Да хоть зелёные!.. Мы - наркоманы, батенька. И рано или поздно местные нас вычислят и начнут пальцами тыкать. Нам надо жить на слободке или окраине на крайняк. Поговори с Майклом по этому поводу.
      - С каким Майклом, Лёха?..
      - Ну, с нашим жилищным агентом.
      - Его зовут Крис, а Майкл - это его фамилия.
      - А-а, а я думал, наоборот. А он не родственник Джорджа Майкла?.. Тот же тоже грек.
      - Нет, он британец. Его настоящая фамилия Панайотов. У него отец киприот, а мама англичанка. Кстати, он родился и вырос в северном Лондоне, неподалёку от нас, на East Finchley.
      - М-да?.. А откуда ты такие подробности про него знаешь?
      - В журнале прочитал, - затушил Давид окурок. - А с Крисом я говорил на прошлой неделе. У него нет квартир, только дома.
      - На скольких человек? - раскурил я самокрутку.
      - Минимум на четверых. Поэтому я подумал съехаться с питерцами, если они захотят, конечно.
      - Не-не-не, их дустом не отмоешь и заклинаниями не возьмёшь, зачуханные чухонцы! Я с ними на одном гектаре срать не сяду.
      - Так они же ещё тинейджеры, Лёха. Вспомни себя в их годы...
      - Простите, но я таким конченым не был никогда, - приложил я руку к сердцу. - И ты, кстати, тоже. Они инфантильные мальчики - напомаженные пи*оры!
      - А с чего ты взял, что они педики? - скривился Давид. - У них что, это на лицах написано?..
      - Конечно, написано! Плакатным шрифтом на лбах! У Эдика - ПИ, а у Димы - ДАР! Им нужен тритий. По кличке СКИ, шоб получился скипидар. Чухонское тримурти.
      - Ой, не смеши меня, Лёха. Вечно ты как скажешь. Хоть стой, хоть падай.
      - Открой третий глаз и не смеши меня тоже. Ты ещё в баню с ними сходи, попарься. Дима под молодого Давида Боуи в закосе, а Эдик - под американского щелкунчика.
      - Под какого щелкунчика? - поморщился Давид.
      - Та ну этот из "R.E.M.".
      - Вокалист, Майкл Стайп?..
      - Ну, наверное, я его имя не знаю. Вертлявый педик. Эдик на него смахивает.
      - А чем он тебе щелкунчика напоминает?..
      - Скорее всего манерами и внешним видом. Однако суть не в этом. Ты ванную их видел?..
      - Ну-у, видел, конечно, - покосился Давид. - Беспорядок и раскардаш.
      - Это мягко сказано, братан. У меня сложилось впечатление што я попал в гримёрку или будуар в борделе. Только плёток с корсетами не хватало. Наверное, успели спрятать, засранцы.
      - Да не гони ты, Лёха, какие корсеты?!
      - Из китового уса!.. Ты обратил внимание, как этот Дима манерно ходит?.. Вышагивает как фламинго. Поясничный прогиб держит и за попкой своей через плечо пасёт. А как он страстно грызёт ногти и ломается, покусывая губку, бедняжка.
      - Не спорю, манеры у него женские, - согласился Давид. - Порой аж сквозило.
      - То-то и оно! Они оборотни-трансвеститы: ночными бабочками в Сохо работают. Надо их данью обложить.
      - Да перестань ты, Лёха, до бабочек им ещё далеко.
      - Ошибаешься, уж близко, они давно личинками стали. Я уверен, што они голубки с детства. Вместе в ванной купались и заигрались в джиги-джиги. Эдик активный Жигало-педераст, а Дима пассивная гейша-мазохист. Он себе кремовые маски на рожу делает: на лице у него шкура белая, а на руках - нет. Тьфу, мерзкие извращенцы!..
      - Дима мне сказал, что у него из-за смены климата волосы и кожа испортились: не может ни крем, ни шампунь подобрать.
      - Хорошая отмазка, но она не катит. Я помню, как он завёл разговор о своей болячке, будто мы его об этом спросили. Он заметил нашу негативную реакцию на их уборную и начал придумывать на ходу отмазки. В начале гулянки Дима следим за каждым нашим шагом, а Эдик пребывал в прострации и варнякал как одичалый пингвин.
      - Он в ту ночь до четырёх утра работал, не выспался.
      - Та шо ты их выгораживаешь, Дэйв?! Надо было отменить нашу встречу. Он же мог нам оставить сообщение на ресепшн. А то мы припёрлись к ним, а нас там не ждали. Эдик вообще о нас Диме ничего не сказал. Почему?.. Как так можно?!
      - Ой, не знаю, Лёха, не знаю, - тяжело вздохнул он. - Странные они ребята, но выбора у нас нет. Других знакомых у нас здесь нет.
      - Да-да, нет, конечно. Однако с ними в одной хате я жить не буду. Это исключено. Я думал, што ты понял это по умолчанию.
      - По какому умолчанию?.. Когда мы с тобой молчали?
      - Ты шо, забыл?.. После той гулянки мы два дня похмелялись и о чухонцах не вспоминали вообще. Вот я и подумал, што мы забыли о них по умолчанию. Или этот свинарник невозможно забыть?..
      - Бесспорно, в номере у них было грязно, - покивал Давид головой.
      - Как в хлеву! - захрюкал я. - А в будуаре как душегубке: скользко и выедает глаза.
      - Да-да, воздух у них там был спёртый. Хотя окно есть в ванной.
      - Ой, ну при чём тут окно, Циклоп?! Шо ты свиней отмазываешь?.. У них всё завалено парфюмом и смазано вазелином. Што-то подобное я видел у валютной проститутки в ванной, но у неё было чисто и не воняло потом и ссаньём.
      
      
      Познакомились мы с питерцами в посольстве Южной Африки, которое находилось тогда на Трафальгарской площади в центре Лондона. В четверг утром Дима с Эдиком забежали туда за иммиграционными анкетами и столкнулись с нами возле информационного стенда. Увидев наши угрюмые постсоветские лица, они взяли по флаеру и поспешили на выход, но я остановил их на лестнице и завязал знакомство. Через три дня мы должны были выехать из отеля и вернуться на поезде в умирающий Советский Союз. Эта мысль меня удручала и мучила, и подталкивала на бессознательные поступки. В среду вечером я уговорил Давида сходить в посольство ЮАР, хотя я знал, что из этого ничего не выйдет. В девяностых годах белая эмиграция туда практически прекратилась. Давид нехотя согласился сходить, прогуляться, но в своих мыслях он был уже дома. Однако эта встреча с соотечественниками радикально изменила наши планы.
      
      
      Питерцы оказались дружелюбными и болтливыми ребятами. По моим обречённым глазам и речам, они поняли на каком распутье мы стоим и постарались ответить на все наши вопросы. Дима с Эдиком были первыми советскими "ласточками", прилетевшими в Лондон в девяностом году. Они уехали из СССР из-за нежелания служить в армии и своей нетрадиционной сексуальности, которая преследовалась законом. Осенью их должны были призвать в армию, но обстоятельства сложились иначе, и военкомат разрешил им выехать в августе за границу. Планировать свою поездку ребята начали после падения "Берлинской стены" и разрешения выезда за границу. Однако до введения этих поправок Эдик трижды побывал за кордоном. В Болгарии и Финляндии он с родителями отдыхал, а в Англии - месяц жил в семье и ходил в колледж. Там он подружился с парнем, который сделал ему потом приглашения.
      
      
      - Я в их гримёрке со счёта тюбиков и аэрозолей сбился, - прикурил я потухшую самокрутку. - Чего там только не было. Прикинь, я даже крем для ногтей нашёл.
      - Да ты чё, серьёзно?! - удивился Давид. - А как ты понял, что он для ногтей?..
      - Тюбик был маленький и на нём была инструкция нарисована в картинках. Наверное, противогрибковый крем. А пены для бритья я у них насчитал шесть наименований. Зачем им столько?.. Они же не армяне. Как-то нелогично выходит.
      - Что нелогично?..
      - Да с пеной этой. Напрашивается единственный вывод: они бреют ноги и гениталии.
      - Странный ты вывод вывел, кружевной, - усмехнулся Давид.
      - Зато логичный и подтверждённый личными наблюдениями, - пыхнул я пару раз и выпустил дым в окно. - Брить им на лицах особо нечего, а пеной они пользуются регулярно. Все аэрозоли стояли залапанные, противно трогать.
      - Наблюдательный ты, Лёха. В гости с тобой не ходи. Всё сечёшь и метишь.
      - Будто ты этот бардак не заметил. У них в головах такой же бедлам творится. Это лайно не выметешь метлой и не выбьешь дубиной. Я не собираюсь заниматься их перевоспитанием. Это упущение родителей: вырастили грязных нарциссов.
      - А Эдик себя за Ловеласа считает, - посмеялся Давид. - Такое мне заливал: мачо из себя корчил.
      - Он мачо-пуча среди петухов! - топнул я ногой. - Плешивый нарцисс! Чухонская амёба!
      - Тс-с, тихо-тихо, не кричи, - выглянул он в окно. - Голуби пугаются.
      - Вонючий Ловелас в красном носке, - прорычал я. - Я хотел ему ногу сломать в колене, чтобы он дольше мучался и почаще меня вспоминал.
      - Да перестань, Лёха. Зачем это нужно?.. Чем он тебе так насолил?
      - А он тебе на ноги не наступал?! Или я один такой везунчик?..
      - Ну-у, наступил пару раз, - открыл Давид портсигар и достал самокрутку. - У Эдика проблемы с координацией.
      - У него проблемы с головой: рассеянный склероз и детская деменция. Он три раза по моим ногам прошёл, не моргнув глазом. В первый раз я промолчал, проглотил его хамство, но во второй - сделал ему замечание. Знаешь, какая у него была реакция?
      - Какая? - прикурил он.
      - Он даже не захотел меня выслушать. Вытащив из уха наушник, он отмахнулся от меня как от бешеной собаки. Мол, сиди там тихо и не тявкай, Шарик. Я тогда чуть с цепи не сорвался.
      - А Эдик за столом был?
      - Та не-е, он на балконе курил - это его и спасло. Не хотел я кипиш поднимать. Я думал он извинится, когда вернётся за стол, но он этого не сделал и продолжил борзеть.
      - А как он борзел? - поинтересовался Давид.
      - Он снова наступил мне на ногу. После этого мне пришлось его обломать. Вылезая из-за стола, я лягнул Эдика по берцовой кости и пошёл в туалет.
      - Теперь я понимаю почему он под столом очутился, - покачал Давид головой. - И скулить там начал как цуцик.
      - Шо-шо, он там ныл?!
      - Ну, не навзрыд, но всхлипывал, привлекая внимание Димы. Он в тот момент со мной разговаривал и тоже не понял, что произошло. Всё случилось так неожиданно.
      - Значит, в яблочко я попал! - щёлкнул я двумя пальцами. - Удачный момент поймал.
      - Мг-г, я потом тоже момент поймал, интимный, - содрогнулся Давид. - Аж страшно вспоминать.
      - Какой такой интимный? А ну-кась, расскажи.
      - Ой, Лёха, это словами не описать. Этот акт надо было лицезреть.
      - Шо-о, совокуплялись?!
      - Не-не, до этого не дошло. Всё началось с загадочного исчезновения Эдика из-за стола. Ты встал и пошёл в туалет, а он как воду канул. У Димы на время дар речи пропал, и он наконец-то заткнулся. Болтливый он как наседка.
      - В профиль он мне напоминает фламинго: нос у него крючковатый, а тело - вопросительное. Он, наверное, дистрофик, нездоровая у него худоба...
      - Непохоже, но всё может быть, - сделал Давид пару затяжек, и выпустил дым в окно. - В общем, после минутного молчания Дима козлиным голоском позвал Эдика, и мы услышали скуление под столом. Но как он там очутился - мы не могли понять.
      - Я вам специально обзор спиной закрыл. Вы так мило беседовали. Не хотел вас беспокоить.
      - Мы о музыке говорили. Музыку Дима слушает прикольную. Мне его подборка кассет понравилась, а у Эдика сплошная Металлика.
      - Оттого он дёрганый такой, - задёргался я. - У него в голове постоянно Металлика играет...
      - Возможно, - покивал Давид головой. - Так вот, Диме пришлось лезть под стол, успокаивать Эдика. Он наотрез отказался оттуда вылезать.
      - Фу ты, ну ты! - фыркнул я. - А шо случилось?!
      - Откуда мне знать?.. Может он меня стеснялся или боялся, что ты из ванной выйдешь. В тот момент я вообще не понимал, что происходит вокруг. Эдик капризничал как ребёнок и требовал к себе особого внимания. А Дима материнским тоном уговаривал его вылезти из-под стола и рассказать, что случилось.
      - У них у обеих деградация процветает, конченые подростки.
      - Лёх, а ты сильно Эдика ударил?..
      - Та нет, костыльнул слегка с носака, - соврал я. - У меня не было ни времени, ни пространства для размаха.
      - Ох, ты и ниндзя! - подивился Давид. - Снял бесшумно Эдика и ушёл в туалет.
      - Если бы я хотел его снять - то он бы не ныл под столом. Я не ожидал, што он сольётся от тычка в ногу. Он сначала на стулья прилёг, а потом как слизняк на пол слился. А я его слегка подошвой тюкнул. В надежде, што он осознает, прочувствует и перестанет по ногам ходить. Любой нормальный человек так бы поступил. Однако Эдик решил разыграть драму с соплями и нюнями.
      - А чё ты так долго в ванной делал?..
      - Прислушивался и выжидал. Я думал, шо чухонцы скооперируются и попробуют меня выгнать. Но у них што-то пошло не так... А потом я начал их будуар потрошить. Бесцветный лак для ногтей нашёл, чепчик для душа, щипцы для волос, свечки для романтики и клизму для дупы. У меня сложилось впечатление, шо я попал в бабскую уборную.
      - А у меня там возникло ощущение, что их мама скоро придёт с работы, - заметил Давид.
      - У меня тоже такая мысль промелькнула, когда я увидел махровый халат на двери. Чей это лапсердак помпезный?..
      - Ох, Лёха, не вспоминай про этот халат. Я до сих пор в штопоре от тех событий. У меня в памяти много пробелов и непонятных отрывков. Если новое поколение всё такое - то я не знаю, что будет с последующим. Они так откровенно говорили об интимных отношениях, что мне часто становилось не по себе. В наше время такие вещи не обсуждались и не выносились на всеобщее обозрение.
      - В наше время тоже недоносков хватало. Сейчас их стало больше. Расплодились. Условия позволяют... Но забыть про этот халат я не могу. Слишком много неясностей в голове: мозаика не складывается. С виду одёжка-то бабская и казёнщиной отдаёт.
      
      
      В гости к питерцам мы поехали через три недели после того, как мы устроились в отеле. Встреча наша была заранее запланирована и обговорена с Эдиком по телефону, однако он забыл об этом проинформировать Диму, и мы стали непрошеными татарами. В понедельник в три часа дня мы припёрлись к чухонцам в отель и начали им трезвонить из ресепшн в номер, но на другом конце провода никто не брал трубку. А Давид договаривался с Эдиком встретиться в три часа в холле. Поэтому он поднялся по лестнице на шестой этаж и разбудил спящих голубков, уснувших в девять утра после очередной пьяной ссоры. Эдик пришёл домой с работы в пять утра с открытой бутылкой вина, которую они распили и поругались.
      
      
      Однако в номер нам сразу не разрешили войти и попросили обождать в холле, где мы просидели полчаса, пока к нам не спустился заспанный Эдик в рубашке на левую сторону и носках разного цвета. Причём один носок на нём был красный, а другой - чёрный. Он сходу пошёл на нас в наступление и начал утверждать, что мы перепутали день нашей гулянки. Чего мы сделать не могли, потому что дата, время и адрес у нас были записаны в записной книжке, которую мы предъявили Эдику. А для полной ясности картины Давид напомнил ему о субботнем телефоном разговоре, в котором обговаривались все детали предстоящего банкета. Наши доказательства слегка охладили пыл Эдика, и он начал со скрипом ломаться. Но увидев две бутылки португальского портвейна и два "косяка", он согласился с нашими вескими доводами и повёл нас в номер, предварительно позвонив Диме с ресепшн.
      
      
      - Почему Дима выкинул этот халат из ванной и крикнул Эдику убирайся к ней мерзавец? - продолжал я. - Кого он имел в виду?.. Чей это лапсердак?.. Я думал это Димин халат.
      - Как я понял этот халат подарила Эдику гёрлфренд из Австралии, - затянулся Давид. - А если быть точнее: забыла, когда ночевала в номере.
      - Какая такая гёрлфренд? - сморщился я. - А как же Димон?..
      - А что Димон?.. Я думаю, он играет для Эдика роль мамы.
      - Так-так, Деметры. В таком случае как он позволил какой-то шлюхе в номере ночевать?! Кто она такая?.. Ну хоть убей, но я не верю, што у Эдика есть тёлка.
      - Почему нет?.. Выглядит он нормально, не урод.
      - Не-не-не, это должно быть што-то такое изысканное и извращённое, - заметил я. - С изюминкой в пупке или родинкой на соске. О-о, а скока ей лет?..
      - Эдик сказал, что под сорок, - усмехнулся Давид.
      - От, курва-матка! - ужаснулся я. - Так она ему в мамки годится!
      - Ну-у, не совсем. У Эдика пожилые родители. Он поздний ребёнок.
      - Это заметно, откачанный выкидыш. Инкубаторы стали работать лучше. А точный возраст он её не сказал?..
      - По-моему, тридцать восемь.
      - Ага, значит, ей под сорок пять. Баба ягодка опять. А Эдику под девятнадцать. Боже, какой маразм!
      - Ему в этом месяце стукнуло девятнадцать...
      - Ну вот, славная парочка, под венец пора, - причмокнул я. - Молодая бабушка и старый тинейджер.
      - Селяви, Лёха, селяви, - похихикал Давид.
      - Ах, Ловелас-Ловелас-Ловелас, ай да Альфонс плешивый! - запел я. - Фигаро там, Жигало здесь! О-о, mama-mia, let me go!
      - Любви все возрасты покорны. Эдик сказал, что она хорошо сохранилась.
      - Сохраниться она могла как мумия, не спорю. Но у неё проблемы со зрением или головой. Как можно было клюнуть на такую амёбу?.. Он же безликий и тупой.
      - По-видимому, такой был нужен...
      - Так-так, возможно. А где она его подцепила?..
      - В ресторане. Она там с подругами ужинала, а Эдик их обслуживал.
      - А почему она к нему ночевать пошла? - удивился я. - У неё шо, своей хаты не было?..
      - На тот момент не было. Она только на берег сошла. Хотела пару дней перекантоваться у подруги, а потом встретила Эдика.
      - Ух-х, коварная пантера!.. А как Деметра отреагировала на Багиру?.. Надулась, поди?
      - Прекращай меня смешить, Лёха, - затрясся Давид. - Клички ты мастак раздавать.
      - Всё!.. От теперь у меня картинка проясняется, и мозаика складывается в голове. Тяжёлый случай, конечно, классическо-клинический с токсикозом головного мозга. Любовный треугольник: Деметра, Багира и Пи*арас. Ой, пардон, Ловелас... Взрывоопасная ситуация. Надо срочно делать трепанацию. У Димы открытая душевная рана, а Эдику всё по х*й!..
      - Эдик пришёл с пантерой ночью и поставил Диму перед фактом. А потом два часа облизывал её в ванной.
      - А за стеной стенала Деметра! Какой форсаж! Какая драма. Как лихо закручен сюжет.
      - И не говори, трагикомедия.
      - Однако этот лапсердак парадный мне всё равно покоя не даёт, - задумался я. - В чём Багира его принесла и зачем?..
      - У неё с собой был маленький чемодан как у стюардессы, - пояснил Давид. - Она работала на коротких рейсах по Скандинавии. А халат она с лайнера снесла.
      - То-то он казёнщиной воняет, - скривился я. - На рукавах кренделя золотом вышиты, а на кармане - монограмма, помпезный лапсердак. А зачем она цыганщиной занимается, ворует?..
      - Багира Эдику сказала, что некоторым работникам позволяют забирать с собой халаты, когда они сходят на берег.
      - Сомневаюсь я в этом, однако всё возможно. Она может быть на особом счету у капитана или боцмана.
      - Всякое может быть. Она занималась на лайнере макияжем: beaty-therapist.
      - Слы, Дэйв, а откуда ты столько подробностей знаешь? - прищурился я. - Когда тебе Эдик успел всё это рассказать?..
      - Когда я выходил с ним в магазин. Не помнишь?..
      - Помню-помню, - не поверил я.
      - За полчаса он мне про всю свою жизнь поведал, - заливал Давид. - Честно сказать я такого откровения не ожидал. А на тебя он пожаловался и сказал, что ты злой и нехороший.
      - Ага, бяка-бука! Буга-га!
      
      
      Войдя к чухонцам в номер, мы были шокированы вонью и бардаком внутри. Складывалось впечатление, что у них не убирали несколько месяцев. Хотя во всех отелях горничные это делают еженедельно для постоянных жильцов, но достучаться к ним с утра порою было невозможно. Поэтому их номер не был убран на прошлой неделе. Питерцы вели ночной образ жизни и были очень плохо подготовлены к самостоятельной жизни. Дома за ними ухаживали родители, которые не научили их ни стирать, ни убирать, ни готовить. Эдик предпочитал питаться в "Макдональдсе" и "Бюргер-Кинге", а Дима - в "Сальной ложке" и пиццерии. Однако в прачечную они всегда забывали сходить - времени не хватало. Посему у них в номере начали скапливаться нестираные вещи, которые они зачастую одевали, вспрыснув их предварительно парфюмом или дезодорантом для свежести. Хотя свою сменную униформу из ресторана Эдик каждую неделю сдавал в химчистку.
      
      
      Питерцы тоже жили на крыше, но номер у них был двойной и просторный: с небольшой столовой и телевизором в рогатке на стене, с современной ванной и маленьким балконом, выходящим во двор. Их отель был фешенебельный и находился в двухстах метрах от Гайд-парка. В основном там останавливались интуристы, но несколько неходовых номеров арендовались беженцами и бездомными. Ребятам нравилось жить в центре Лондона, и они не хотели переезжать из первой зоны. В сентябре у Димы начинались занятия в колледже, и ему надо было быть резидентом в этом районе. А Эдик по вечерам работал официантом во вьетнамском ресторане неподалёку, и переезжать далеко от работы никуда не хотел.
      
      
      Несмотря на приглашение ребят присесть за обеденный стол мы не смогли этого сделать, не проведя поверхностную уборку в столовой, которая превратилась в зловонную свалку недоеденных продуктов и мусора. А их стол превратился в пёстрое полотно художника-экспрессиониста, сотканное из одноразовых бумажных тарелок, которые слиплись между собой и облепили крышку стола как папье-маше, скрепленное майонезом и кетчупом. На "холсте" повсюду были разбросаны объедки, банки, склянки, грязные салфетки, одноразовые столовые приборы и пластиковые стаканчики с разноцветными напитками, в которых зачастую мариновались жвачки и окурки. Весь этот натюрморт был обильно посыпан чипсами и жареной картошкой, сдобрен пеплом с окурками и залит кока-колой и коричневым кетчупом, брызги которого виднелись на стене. А под столом у них была свалка пластиковых бутылок и коробок из-под бюргеров и пиццы.
      
      
      За несколько минут мы собрали четыре пакета мусора со стульев и стола, а свалку из-под стола нам пришлось передвинуть под другую стену. Бутылки и коробки были объёмные и не влезали в стандартные пакеты, которые валялись везде на полу - как перекати-поле. В жилой комнате у чухонцев творился такой же бардак, как и в столовой. Загадив стол до основания, они перебрались кушать на кровати, где вещи перемешались с объедками и благоухали потом и тухлятиной. Тумбочки у них превратились в зловонные урны, утыканные окурками, а кровати - в замызганные шконки с грязным бельём. А два небольших радиатора служили у них сушилками для носков, которые они иногда стирали вручную. Однако Эдик всегда свои носки на свежесть проверял, прежде чем их одеть. Сегодня он перенюхал все потники на батарее и выбрал чёрный и красный носок. Они были самые свежие и благоухали как омули с недельным душком. А остальные носки продолжили гнездиться на батарее и испускать тошнотворный аромат, к которому невозможно было привыкнуть.
      
      
      - Так, а шо у них случилось под столом? - поинтересовался я.
      - В общем, несколько минут они там шушукались и ворочались, а потом неожиданно стихли, - отложил Давид самокрутку в пепельницу. - Я хотел туда заглянуть, но как-то постеснялся.
      - Лобызались, поди, вуайеристы, - усмехнулся я.
      - Я тоже тогда так подумал. Напряжённая стояла тишина...
      - Надо было их шугануть, шоб их заклинило как шавок при случке. Вот тогда бы была потеха. Буга-га!
      - Ну, перестань, Лёха, можешь ты дать совет.
      - Так они извращенцы, Дэйв! Выродки! Уроды! Шо один, шо второй!
      - Всё, тихо-тихо, не кричи, тебе надо принять лекарство, - достал он из портсигара кусочек гашиша. - А то ты буянишь и входишь в раж.
      - С удовольствием, дохтур, - глотнул я слюну.
      - Тогда дай я здесь приземлюсь.
      - Ага, сидай, дядька, - встал я со стула и подошёл к окну. - А где ты гашь надыбал?
      - Селим подогрел, - присел Давид на стул, и положил портсигар на тумбочку.
      - Часто он тебя подогревает. Надо будет у него план купить, попробовать.
      - Давай попробуем. Пыльцу греть не надо, сама рассыпается.
      - Главное штобы она была фартовая и не воняла кирзой.
      - Не-не, план кирзой не пахнет, - склеил он три сигаретные бумажки в одну. - И прёт иначе. Кстати, меня тогда гашиш конкретно вставил. Глюки начались, я такого не ожидал.
      - Та ты шо, серьёзно? - удивился я.
      - Мг-г, неприятные были видения.
      - А меня гашиш, наоборот, поправил и поставил на праведный путь. Как говорят православные: на меня сошла божья благодать.
      - Каким Макаром? - щёлкнул Давид зажигалкой, и подогрел гашиш.
      - Зелёная тяга взяла верх над синей пургой. Ты же знаешь, мне лучше не бухать. После первого стакана я уже хотел Эдика по голове бутылкой въ*бать. Представляешь, што бы там было?..
      - Могу себе представить. Так, Лёха, не описывай эту картинку.
      - Я коротко. Сирены! Кровь! Плач! Вертолёты с мегафонами в небе кружат. И собаки с полицаями воют на крыше.
      - Ну-ну, понятно, полный атас.
      - Однако курнув гашиша, я решил пойти мирным путём, - заговорил я с кавказским акцентом. - За несколько минут я разработал план превентивного нападения на Ловеласа и приступил к его исполнению. Вот чем трава от алкоголя отличается, коллега. Она миролюбива и не несёт тяжёлых последствий.
      - Не могу с Вами, не согласиться, профессор, - раскрошил Давид гашиш на бумажку. - Это лекарство от войны.
      - Я-я, натюрлих, антидот для солдат. Ладно, с марафетом решим на досуге, возьмём. А какие у тебя галочки начались?.. Расскажи.
      - После косяка с портом у меня начались приятные пастельные галлюцинации. В глазах всё запестрило, зацвело и птички зачирикали в окошке. Минут десять меня так сладко пёрло, а потом начался bad-trip.
      - А шо это такое?..
      - В дословном переводе: плохое путешествие, - положил он табак в заготовку. - Начался у меня этот трип, когда я увидел Эдика под столом. Он лежал на спине в позе ребёнка и беззвучно корчился от боли. Одной рукой он закрыл глаза, а другой - схватился за голень.
      - Вот фигляр чухонский! - ухмыльнулся я.
      - В тот момент он мне напомнил капризного подростка, - скрутил Давид фильтр из картонки. - Однако, когда я к нему пригляделся - виденье у меня изменилось. Эдик превратился в злобного карлика, делающего гадости исподтишка.
      - В таких случаях не стоит напрягать глаза, коллега, - посоветовал я. - Надо смотреть на пациента рассеяно, но быть всегда начеку. А то я как-то раз к Диме присмотрелся и мне померещилось, шо он богиня Деметра.
      - Прекращай меня смешить, Лёха, дай слепить косяк, - похихикал он.
      - Внатуре!.. В анфас он вылитая Деметра, приглядись.
      - Когда он заговорил с Эдиком материнским тоном - у меня волосы на затылке дыбом встали, - послюнявил Давид бумажку и скрутил "косяк". - А потом чуть истерика не началась.
      - Вели они себя тогда отвратно. Как супруги на грани развода. Лет шесть как окольцованы, поди.
      - А чё ты так думаешь?..
      - Потому што я был женат. Помнишь?
      - Да я не о женитьбе, а о шести годах, - утрамбовал Давид табак в самокрутке.
      - Так это легко подсчитать. От их возраста надо отнять тринадцать.
      - Ах да, половое созревание по Торе.
      - Так-так, оно самое, коллега.
      
      
      Первая серьёзная ссора у питерцев произошла через полчаса после того, как мы зашли в их номер. Выпив полстаканчика вина, Дима по-женски захмелел и выведал у Давида причины нашего банкета, о котором он ничего не знал. По непонятным причинам Эдик скрыл от него почти всю информацию о нас и намечающейся гулянке. Хотя мы с ним неоднократно общались по телефону и всегда передавали привет Диме. Этот факт очень взбесил Диму, и он начал обзывать Эдика "Плешивым педиком" и отпускать ему затрещины и оплеухи, от которых тот ретировался на балкон, покурить. В ходе этой стычки ребята забыли о нашем присутствии и перешли на домашний жаргон, который нас поразил и сконфузил. Дима превратился в разгневанную гетеру и загнал словесно Эдика за поребрик, а когда тот начал отнекиваться и огрызаться - применил физическую силу. Дима был выше и сильнее Эдика, но драться он не умел, однако мог за себя постоять.
      
      
      Дима был выше среднего роста, а весил шестьдесят кило, но анорексией он не страдал и аппетит у него был завидный. Он мог съесть с утра два английских завтрака и попросить добавки. У Димы были видимые нарушения с нервной системой и щитовидной железой. Начались эти недуги у него в школе из-за постоянного страха и грубого отношения одноклассников. В десять лет он начал сильно сутулиться и прятать голову в плечи. Из-за этого у него не раскрылась грудная клетка, а шея и позвоночник стали выпукло-вогнутые. Неправильная осанка привела Диму к раннему сколиозу с лордозом и увеличенной щитовидной железе. А затем у него появился нервный тик на лице и судороги на шее и в лопатках. Всё это негативно сказалась на комплектовании его фигуры и характера в целом.
      
      
      В четырнадцать лет Дима окончательно понял, что он гей и начал засматриваться на мальчиков, хотя ранее он это тоже делал, но исподтишка. Взоры его не прошли незамеченными, и один акселерат из параллельного класса совратил его в подсобке, а потом рассказал об этом своим дружкам, которые в свою очередь сделали то же самое. После этого по школе поползли нехорошие слухи, и многие школьники перестали с Димой общаться. Постепенно он стал изгоем и невзлюбил школу и одноклассников. Здоровье у него было слабое и он часто болел, пропуская занятия. Учился Дима в школе без охоты, потому что не видел смысла жить в такой стране. По советским понятиям и законам он был психически опасным преступником. За свою сексуальную ориентацию он мог получить несколько лет тюрьмы или принудительное лечение в психушке.
      
      
      А в шестнадцать лет Дима попытался покончить жизнь самоубийством. Он закрылся в ванной и расцарапал себе запястье иголкой. Родители тогда хотели его положить в больницу, но своевременно одумались и выслушали сына. К тому времени у него уже развилась хроническая депрессия и появились частые суицидные мысли из-за надвигающейся армии. На призывной комиссии Диму признали годным к нестроевой службе и зачислили в строительные войска. А он надеялся, что его признают непригодным из-за нервного тика и других болячек. Его даже положили на обследование в неврологический диспансер, но серьёзных отклонений не обнаружили. Дима был неглупым парнем и понимал, что через два года его заберут в стройбат, а оттуда он домой не вернётся, а если вернётся - то в цинке или калекой.
      
      
      К счастью, его родители это тоже вовремя поняли и помогли Диме уехать за границу. Мама оплатила ему поездку и дала двести долларов в дорогу, а отчим дал взятку в военкомате и получил для ребят разрешение на выезд за границу. Для питерцев эта поездка была как манна небесная. Эдика тоже зачислили в нестроевые войска из-за слабого здоровья. Он был плохо развит физически и никогда не занимался спортом. Однако он рассчитывал на помощь отца, который пообещал его устроить в элитные войска в Подмосковье.
      
      
      Прилетев в Англию, ребята погостили две недели у друга Эдика в Брайтоне, а потом сняли комнату в Лондоне и решили жить нелегально. Несколько месяцев они кое-как протянули, но такая подпольная жизнь их не устраивала. Дима не хотел вечно прятаться и работать посудомойкой по-чёрному. Он хотел пойти учиться в колледж, а затем - в институт, а нелегальное существование этого ему не позволяло. Поэтому он посуетился и нашёл в среде лондонских геев юриста, который помогал геям всех стран с иммиграционными тяжбами и вопросами.
      
      
      Малколм Грин был активным гей-активистом и ведущим адвокатом в Лондоне, представляющий геев на эмиграционной арене. Он провёл с ребятами несколько консультаций и собрав нужную информацию, поехал с ними в Хоум Офис. Их прошение было подготовлено профессионально, и Малколм гарантировал девяносто процентов успеха, если они смогут достать повестки из военкомата. Спустя месяц родители им выслали повестки, и Малколм отправил их специальной почтой в Хоум Офис. А через полгода по их делу было вынесено положительное решение. Питерцев не признали политическими беженцами, но признали их причину исключительной и дали им вид на жительство в Великобритании. В этом была большая заслуга Димы, потому что он был инициатором этого процесса и неплохим фантазёром, который придумал легенду о двух влюблённых геях, которым грозило тюремное заключение на родине.
      
      
      Однако помог ему в этом иммиграционный советник и переводчик Александр Марков, который работал в адвокатской компании "М. Коган & М. Грин". Он провёл с Димой вводное интервью, на которое тот пришёл без Эдика и объяснил свою ситуацию на родном языке. С пониманием английского языка у Димы были проблемы - поэтому ему пришлось пользоваться услугами переводчика. Но зато к первой встрече с Малколмом у питерцев уже была написана неплохая история, которую Алекс впоследствии драматизировал и усилил бытовыми прецедентами и статьями из уголовного кодекса СССР. Вследствие этого Хоум Офис быстро вынес решение по их прошению. В иммиграционном департаменте Великобритании хорошо знали Малколма Грина и его партнера Мориса Когана. Их компания занималась исключительно эмиграцией и имела безупречную репутацию.
      
      
      - А второй раз меня накрыло, когда они зачавкали под столом, - щёлкнул Давид зажигалкой, и "взорвал косяк". - Таких глюков у меня не было никогда.
      - Та ладно, никогда, - ухмыльнулся я. - А под Манагуа или Сузьмой?..
      - Под ними меня уносило в космос. А здесь я словно в угольную шахту попал.
      - Как это?..
      - В один момент у меня что-то клацнуло в голове и переключило на чёрно-белое изображение.
      - Та то тебя, наверное, кумарило, братка, - усмехнулся я. - Больше месяца прошло с момента нашего отъезда.
      - Ну да, поносило и температурило по ночам, - затянулся Давид, и задержал дым в лёгких.
      - Кстати, ты после чухонской гулянки на клумбу полез.
      - На какую клумбу? - выпустил он дым в окно.
      - На центральную, на кольце. Не помнишь?..
      - Ах, ну как же, как же, помню, - улыбнулся Давид. - Сочный там был мачок.
      - После той попойки мы долго не могли в себя прийти. А потом ты исчез ночью и всё.
      - Что всё?..
      - Всё вернулось на круги своя...
      - Значит, это судьба! - передал Давид "косяк". - Карма-кома.
      - Чья карма-кома? - взял я самокрутку. - Твоя?
      - Окей, моя, но и твоя тоже. Будто ты на котиках не торчал. Ты ведь раньше меня начал.
      - Так я баловался, а ты сидел на системе.
      - Ой, Лёха, только не надо ляля. А ты бухал по-чёрному...
      - Было дело, два года на синьке торчал, - согласился я. - Ну, да ладно, забыли, проехали, как говорят в Санкт-Ленинграде. Лучше расскажи, как тебя глючило.
      - Ах да, так вот, после приятной пастели у меня начались готические галлюцинации. Мне почудилось, что я попал в прошлый век, а их номер превратился в мрачный чердак, где под столом прятался Эдик. А Дима сидел рядом на стуле и был одет в чёрное женское платье.
      - Вах-вах-вах! - раскрыл я пальцы веером. - Чёрный фламинго... вестник перемен.
      - Вид у него был, конечно, трагикомичный, но реалистичный, - заметил Давид. - У него даже грудь выросла, и платье ему было к лицу.
      - Без сомненья, подлецу всё к лицу, - сделал я глубокий "напас".
      - Он говорил с Эдиком по-английски, но с французским акцентом...
      - А о чём они базарили? - выпустил я дым в окно.
      - Дима уговаривал Эдика вылезти из-под стола и заманивал его разными обещаниями. Как я понял, он играл роль гувернантки, а Эдик - непослушного школьника. Это надо было видеть. Бунюэль нервно курит в стороне. Такого бреда я никогда не слышал.
      - Так это было на самом деле или глюк?..
      - И да, и нет, профессор, - парировал Давид. - У меня были визуальные галлюцинации, но бред они несли на самом деле.
      - А Эдик не фальшивил?..
      - Ты знаешь, было дело, но под конец. Под столом он вёл себя тихо: только отнекивался и скулил. А чё ты спросил?..
      - Взгляд мне его не понравился. Глаза у него как у замороженного судака. То ли он выродок, то ли недоносок, не пойму. Странный поц.
      - Да уж, чудной парень. Вёл он тогда себя как семилетний ребёнок. Мы с Димой не могли понять, почему он не хочет из-под стола вылезать. Лёх, мне кажется, что ты ему ещё что-то сделал.
      - Шо-о?! - шарахнулся я. - Наступил на хвост?..
      - Эдик мне сказал, что ты его ударил в ногу, а потом придушил. Это правда?..
      - Та я его двумя пальцами за яблочко взял, когда вылазил из-за стола. Он хотел сразу устроить истерику, но я его успокоил и попросил помолчать.
      - Могу себе представить эту картинку, - покачал Давид головой. - Ох, Лёха, тебя без присмотра нельзя оставлять.
      - Я поступил достойно, как джентльмен, без крика и крови, - пыхнул я и передал "косяк". - Всё благодаря котикам. А под синькой я бы его изувечил, удавил.
      - А как ты его успокоил?.. Что ты ему сказал?
      - Я ему сказал, шо я его сначала кастрирую, а потом кадык вырву без наркоза.
      - Свят-свят-свят! - запричитал Давид. - Теперь я понимаю почему он боялся из-под стола вылезать.
      - У меня не было другого выхода. Он мне все ноги оттоптал. Причём делал он это специально.
      - Да нет, Лёха, нет!.. У него с координацией проблемы.
      - С думилкой у него проблемы, - покрутил я пальцем у виска. - Все вказивки оттуда исходят. Ловелас не уважает людей и нарушает чужое пространство. Таких, как он в дурках в изоляторах держат. Ради их же безопасности. Я не представляю себе, как бы он служил в армии. Его бы там убили.
      - Необязательно. Стирал бы два года портянки. У нас таких двое в части было: лазали по помойкам.
      - Они шо, ходили дедушкам по сапогам?
      - Не-не-не, за это бы их изувечили.
      - О чём я речь веду. В армии Эдика быстро бы отдуплили или покалечили.
      - В этом ты, пожалуй, прав, Лёха. Наступить дедушке на сапог - это смерти подобно.
      - Та ото ж!.. А как бы у вас с мадам Фламинго обошлись?
      - Не знаю, затрудняюсь ответить, тяжёлый случай, - задумался Давид. - Из моего призыва одного озабоченного типа после карантина сразу в госпиталь увезли.
      - С порванной дупой?
      - Да нет, не успели порвать. У нас в части с этим было строго...
      - Так-с, ну ладно, но мы опять съехали с темы, - заметил я. - Ты мне не рассказал о своих глюках.
      - Одну минутку, - послюнявил Давид палец, и "подлечил косяк". - В общем, когда они зачавкали под столом, я заглянул туда и онемел. То, что я увидел не укладывалось в моей голове...
      - Ну, шо?! Шо-о?! Не тяни, говори, зараза!
      - Да погоди ты, Лёха, дай мне хапануть! - затянулся он.
      - Ладно, покури, Циклоп.
      
      
      Выйдя из посольства ЮАР, мы присели с питерцами на скамейку и около часа там оживлённо беседовали. К концу нашего разговора я понял, что нам крупно повезло. Ребята ответили на все наши вопросы и рассказали нам подробно как надо просить политическое убежище и какие материальные пособия мы можем после этого получить. Эта информация взорвала наш мозг и все познания, основанные на слухах и болтовне, но она нам показалась фантастической. Нам не верилось, что беженцам в Англии платят пособие и оплачивают учёбу и жильё. Но ребята нас не обманывали - их искренность была очевидна. Несколько месяцев назад они сами об этом не знали, пока не пошли на приём к адвокату.
      
      
      Узнав об их трудном финансовом положении, Малколм не взял с них плату за свои услуги и объяснил, где и как надо заявлять на пособия. Его адвокатская контора имела государственную лицензию для неимущих людей, по которой он через три месяца получил оплату. Этот факт перевесил все мои сомнения, и я начал уговаривать Давида поехать "сдаться" в Хоум Офис сегодня. Паспорта у нас были при себе, и я не видел смысла с этим тянуть. Однако Давид колебался и не хотел бросаться в омут головой. Посему я включил своё красноречие и убедил его это сделать. Ребята даже нарисовали нам карту, по которой мы без проблем добрались в Кройдон в "Лунный Хаус", где до сих пор находится иммиграционный департамент Великобритании.
      
      
      Процедура сдачи наших паспортов заняла у нас не более получаса. В девяносто первом году очереди в Хоум Офис ещё не было и отпечатки пальцев у заявителей не брали, поэтому некоторые ушлые беженцы "сдавались" по несколько раз под разными фамилиями. С нами провели короткое интервью, выяснив причины нашего прошения и как мы очутились в Англии. Затем нам объяснили наши права и обязанности и выдали удостоверение личности в виде листа бумаги формата А4. Там же нам дали адрес иммиграционного консула в Лондоне, где мы могли получить жильё и другую помощь. Этим вечером мы позвонили Эдику на работу и сообщили о нашей удачной "сдаче". А на следующий день мы поехали к консулу, где нам дали адрес жилищного агентства в северном Лондоне, в котором работал киприот Крис Майкл.
      
      
      - Короче, у меня сложилось тогда впечатление, что они целуются в затяжной засос, - выпустил Давид дым в окно.
      - Малолетние извращенцы, - просипел я. - Чухонские вуайеристы.
      - Однако я на сто процентов не уверен. Лиц я их толком не видел, но головы их срослись в поцелуе. В тот момент мне показалось, что они превратились сиамских близнецов.
      - Бы-р-р! - скрутил я пальцами рожки. - Сиамские пи*децы!
      - Ну-у. Мне тогда стало так жутко, что я захотел в ванную сбежать...
      - Надо было постучаться. Кстати, я там странный аппарат нашёл. То ли квач, то ли доилка какая-то, не пойму.
      - Это помпа для удлинения члена! Ха-ха-ха!
      - Шо-шо? - оторопел я.
      - Да-да, помпа, Эдик ей свою пипиську вытягивает! - хихикал Давид. - Хочет половым гигантом стать!..
      - Боже мой, какой маразм, квач для х*я, - взялся я руками за голову. - Он так может весь спиной мозг у себя высосать. Хотя у него там ничего нет, бесхребетная инфузория-туфелька.
      - А Дима в следующем году хочет себе пластику сделать: выровнять нос.
      - Хай заодно себе кадык и гениталии удалит. Эти вещи его выдают. Хотя с кадыком и носом я ему могу за полцены помочь, но без наркоза.
      - Отстали мы с тобой от моды, Лёха. Молодёжь нынче другая: без комплексов и предрассудков.
      - А чё это они с тобой так разоткровенничались? - покосился я. - Со мной они всё больше молчали.
      - Дык ты ж на людей волком смотришь, - ухмыльнулся Давид. - И за ногу цапнуть норовишь. Будь проще и люди к тебе потянутся.
      - Дякую, не треба. Уж лучше одиноким волком быть, чем со свиньями из одного корыта баланду хлебать. Я не смогу с ними жить в одном доме. Надеюсь, они это поняли, засранцы.
      - Конечно, поняли. Эдик чуть калекой не стал, а Дима - заикой.
      - Знаешь, к Деметру у меня антипатия меньше, чем к Ловеласу. У него есть чувство такта, и он не ходит по ногам. Он гей и этого не скрывает. Такой он уродился. Хай живёт. Он мне не мешает.
      - Бесспорно, в Диме очень много женского... особенно руки.
      - Ага, я таких щупалец не видел никогда, - закатил я глаза. - Иногда, мне казалось, шо он гермафродит какой-то.
      - Всё может быть. Мы ж его не обрезали.
      - Слышь, Дэйв, а прикинь, заходишь ты утром в ванную, а там Деметра Гермафродитовна в душе купается. Мыльные пузыри изо рта пускает и пропаренной попкой манит.
      - Фу-у, Лёха, прекрати!
      - Так можно и перепутать спросонья. Буга-га!
      - Не обламывай мне тягу, не гони, - скорчился он.
      - Один раз - не п*дарас, простительно. Так петухи на зоне говорят.
      - Да угомонись ты, покури лучше! - передал Давид самокрутку. - Тебе нужна двойная доза.
      - Якши, дохтур, якши, - взял я "косяк" и сделал пару "напасов". - Так, а шо там дальше происходило?..
      - Для уверенности я заглянул под стол ещё раз, но сбоку и увидел другую картинку. В этот раз Дима целовал Эдика в ухо, в засос. Причём выглядело это так, словно он из него мозги высасывал.
      - От письки-сиськи, сраные сосиски! Соскучились по острым ощущениям, засранцы!..
      - Меня тогда чуть не вырвало. Хотел в ванную побежать, но вспомнил, что ты там забаррикадировался...
      - Надо было на чухонцев срыгнуть. Охладить их рыгалиями, а затем окропить золотым дождём. Вот это бы им понравилось. Буга-га!.. Пригласили бы на бис.
      - Ой, ну прекрати, Лёха, - перекосился Давид. - Можешь ты описать финал.
      - Хай радуются, шо я их фекалиями не закидал. Ох, и срач они в хате устроили, кошмар.
      - Неряшливость сейчас у молодёжи в моде...
      - Это свинство, а не неряшливость, - скривился я. - Ловелас тухлятиной воняет.
      - Не спорю, попахивает иногда, - потеребил Давид нос. - Багира его туфли выставила в коридор, не смогла спать из-за вони.
      - Шо-шо, внатуре?!
      - Ну-у.
      - А где она их выставила, в отеле?..
      - Нет, она квартиру сняла. Эдик к ней раз в неделю приходит...
      - Вот не укладывается это у меня в голове, - передёрнулся я. - Его же дустом не отмоешь.
      - По-видимому, можно отмыть.
      - Ага, туалетным ёршиком с хлоркой, - поморщился я. - Это неуважение к себе иметь такое тухлое Жигало. Багира явно захирела и впала в старческий маразм. О-о, а Эдик тебе её фотку показывал?..
      - Не-е, - покачал Давид головой. - Зачем мне это?..
      - Хотелось бы взглянуть на бабулю. Ей, наверное, за пятьдесят.
      - Почему ты так думаешь?..
      - Потому што у Эдика фамилия Эдипов, - усмехнулся я.
      - Да нет. С чего ты взял?.. У него фамилия Эйдер.
      - Я имею в виду Эдипов комплекс, коллега. У тепличных мальчиков это часто случается. Внешне Багира ему напоминает маму, за которой он подглядывал и дрочил в кулачок.
      - Лёх, тебе надо было следователем работать или психоаналитиком. Попробуй, ещё не поздно... Может в Скотланд Ярд возьмут.
      - Не возьмут, я ливрею не одену, харам. Да и с подчинением у меня проблемы. Так шо обойдутся в конторе без меня.
      - А на дело бы униформу одел? - подмигнул Давид. - К примеру, банк брать или почту.
      - Нет, я штатский человек. На мне форма не сидит как надо - не заточен я под мундир и фуражку. Кстати, помнишь я тебе рассказывал про домушника, который сморчки с асфальта собирал?..
      - Помню, конечно, сосед твой, вор-рецидивист.
      - Давайте не будем вешать ярлыки, коллега, - предложил я. - Он у нас ничего не украл. Назовём его клептоманом со стажем.
      - Да-да, профессор, вы правы, как всегда.
      - Так вот, сижу я как-то днём в кабаке - доедаю лангет. Смотрю в фойе мент заплыл в парадной форме. Сказав метрдотелю пару слов, он продефилировал в зал и просканировал посетителей взглядом. У меня лангет в горле застрял - пришлось выковыривать вилкой. Вова вырядился в капитана милиции, и зашёл в Интурист поохотиться. А там наш сосед из кооперативного дома швейцаром работал, а он об этом не знал.
      - Ох, и артист этот Вова, - подивился Давид.
      - Не то слово, редкий факир, - затянулся я.
      - А где он форму взял?
      - Украл, конечно, - выпустил я дым в окно. - Хорошо, шо пушку не утащил. Так бы сходу пятёрка. Ну, да ладно, это его проблемы. Так вот, а вычислил я его по фигуре и походке, толком не видя лица. Форма на Вове сидела как седло на корове, и походка была нестроевая: выправка не та. А когда я его рожу в фуражке рассмотрел - у меня истерика началась. До слёз довёл, мерзавец.
      - Прямо в ресторане?
      - Та не-е, я вышел в туалет, а Вовчик за мной увязался. Меня по дороге смех душил, еле сдержался.
      - Отчаянный чувак. А он хоть смахивал на мента?..
      - Для обывателей он выглядел как настоящий мент, не придерёшься. Но для меня нет, потому што я его с детства знал. Я от его прикида в истерике бился в кабинке - ждал пока он очистит туалет.
      - От кого?
      - От посетителей. Вова двух мужиков выставил за дверь и попросил подождать минутку.
      - Наглый отморозок.
      - Та не-е, нормальный тип. Отблагодарил меня потом за наколку: дал травы на пару косяков.
      - За какую наколку? - не понял Давид.
      - Я ему сказал, шо дядя Коля на центральном входе швейцаром работает. Вова сразу же исчез из Интуриста. Он недавно откинулся и не знал ничего про него...
      - Понятно. А это правда, что все швейцары стукачи?
      - Конечно, все, без исключений. Они для этого на дверях стоят, халдеи двуличные. У дяди Коли сын в КГБ шофёром работал, да и он бывший вертухай. Все они из одной конторы, но из разных отделов. Простой человек швейцаром в Интурист никогда не устроится. Нужны соответствующие рекомендации.
      - Безусловно, работа ответственная и прибыльная.
      - Ага, рыбное место, - пыхнул я пару раз и передал "косяк". - В среднем четвертак за смену выходит.
      - Неплохая прибавка к зарплате, - причмокнул Давид.
      - Это зарплата прибавка к чаевым. А в столицах у швейцаров заработок в два-три раза больше. В Москве за вход в ресторан запросили с двоих червонец. Пришлось дать, жрать хотелось.
      - В столицах жизнь всегда дороже, но качественней, - подметил Давид.
      - Ладно, но мы опять съехали с темы. Мы говорили о тухлом Жигало и бабушке Багире. О-у, а это он тебе про туфли рассказал?..
      - Ну да, а кто же, - затянулся он и выпустил дым в окно.
      - А в каком контексте это звучало?..
      - Я сейчас уже не припомню. Мы говорили о чём-то, и Эдик ляпнул про туфли.
      - Странный поц. Постыдился бы о таком вспоминать. Он што этим хвастался?..
      - Не похоже, но всякое может быть.
      - Затрудняюсь ему диагноз поставить, коллега, - задумался я. - Но скорее всего у него детское мышление с прогрессирующей деградацией.
      - По сути, Эдик ещё ребёнок. Дима намного умнее и старше его...
      - Деметра Премудрая бесится, што Ловеласа теряет, - похихикал я. - Однако мавр сделал своё дело, мавр может уйти.
      - Лёх, ты чё, Шиллера читал? - изумился Давид.
      - Начинал, но до конца не осилил. А ты?
      - Нет, но фразу эту слышал.
      
      
      Сексуальные отношения у Димы с Эдиком начались в семнадцатилетнем возрасте. Хотя знали они друг друга с раннего детства. Их квартиры находились на одной лестничной клетке в старом доме возле Финляндского вокзала с видом на памятник Ленину. Несколько лет Эдика родители жили в этой квартире, а потом купили кооператив в новостройках. Родственники у Эдика были зажиточные и уважаемые люди. У его дедушки по материнской линии была старая "Волга" и дача на Карельском перешейке. Квартира на "Финбане" тоже принадлежала ему и прописывать в неё зятя он не собирался. По тем временам и понятиям Эдик был поздний и нежданный ребёнок, рождённый тридцатидвухлетней разведённой женщиной от пятидесяти трёхлетнего женатого мужчины, который долго не мог получить развод от своей супруги. У них было двое взрослых детей, и куча имущества, которое они не могли разделить.
      
      
      Эдика отец был известным языковедом и в совершенстве владел пятью иностранными языками. Родился он в Вильно в большой еврейской семье, в которой домочадцы общались на четырёх языках. А во времена НЭПа его родители переехали в Петроград, где он впоследствии окончил университет и с первыми эшелонами ушёл служить на фронт переводчиком. После лёгкого ранения в ногу его перевели служить в штаб армии, а затем - в генеральный штаб. Войну он закончил на Нюрнбергском процессе, где он занимался синхронным переводом. После войны он десять лет работал переводчиком и объездил с правительственными делегациями весь мир. Однако после рождения второго ребёнка он получил хорошую должность в университете и осел в Ленинграде.
      
      
      Дима с раннего детства завидовал Эдику, у которого было всё для счастливой жизни. Вещи и игрушки у него были почти все иностранные, о которых простому ребёнку можно было только мечтать. Его отец периодически выезжал за границу и привозил ему много подарков. Все мечты и желания Эдика исполнялись родственниками, и он жил в своеобразном коконе, который защищал его от окружающего мира. В детский сад он не ходил и не гулял во дворе с мальчишками. Родился он семимесячным и в первые годы часто болел. Из-за этого его мама не смогла защитить диссертацию и потеряла любимую работу в университете. Позднее она восстановилась на свою должность, однако, наверстать упущенное время было уже невозможно.
      
      
      А их четырёхкомнатная квартира на "Финбане" была похожа на дом-музей коммуниста-революционера с бутафорным кабинетом, где в шкафах пылились непрочитанные сочинения Маркса, Ленина и Сталина, а на письменном столе стояла настольная лампа с зелёным абажуром как в Смольном. Квартира их была вся обставлена трофейной утварью и мебелью, которую дедушка экспроприировал в Германии после войны. На потолках у них везде висели хрустальные люстры и даже в туалете был хрустальный плафон. Вся эта роскошь и изобилие резали глаза Диме, у которого не было своего угла в доме. Вырос он в коммунальной квартире и до десяти лет жил с мамой и бабушкой в одной комнате. Потом им дали вторую комнату, но в третью - подселили соседа, который впоследствии стал гражданским супругом Диминой мамы.
      
      
      После попытки покончить с собой Дима сильно изменился и заметно повзрослел. Он понял, что у него есть только один выход - это бегство на Запад. Однако сделать это в восемьдесят восьмом году было нелегко. "Берлинская стена" ещё не рухнула и для простых людей границы были закрыты. Но привилегированное сословье уже начало налаживать связи и шастать по ближнему зарубежью. Английская школа, в которой учился Эдик сразу наладила обмен студентами с Англией. В первую поездку набрали самых лучших и проверенных учеников, в числе которых оказался Эдик. К тому моменту английский язык у него был на хорошем уровне, потому что отец с ним дома часто разговаривал по-английски.
      
      
      - Так, а чем эта мелодрама закончилось под столом? - поинтересовался я.
      - Я потом туда ещё раз заглянул для уверенности, - раскурил Давид "косяк". - Однако в этот раз Эдик целовал Диму в ухо, но делал он это как-то неестественно.
      - Вот-вот, фальшиво. Плохо играл свою роль: брехливые глазки выдавали.
      - Да-да, я неоднократно ловил его блуждающий взгляд. А иногда мне казалось, что они спектакль разыгрывают.
      - Зачем?! - хмыкнул я. - Для кого?..
      - Мне кажется они хотели, чтобы мы побыстрее ушли.
      - Ну, сказали бы нам в лицо.
      - Может они постеснялись сказать, - предположил Давид. - Хотели дать нам понять по-другому.
      - Для этого не надо в дёсны лобызаться и серу из ушей сосать!
      - Фу-у, Лёха, прекрати! Меня щас вырвет!..
      - Это хорошо, шо я этих засосов не видел. Я бы их мустангом затоптал: иноходью по лбам настучал.
      - Этого я и боялся, - посмеялся Давид. - Ты бы не сдержался.
      - У них в головах химический баланс нарушен. Таблетки в их случае не помогут. Надо применять шоковую терапию...
      - И всё-таки я думаю, что они попросту нас испугались, - подытожил Давид. - Мы же для них взрослые дядьки.
      - Э-э нет, под испугом так по-хамски себя не ведут. Они нас не уважают и это сквозило в их поведении.
      - Что ты имеешь в виду?..
      - Их отношение к нам. Они нас за лохов считают. Мы для них хохлы с окраины.
      - Я такого пренебрежения не почувствовал. Мне кажется, ты ошибаешься.
      - Крестись, когда кажется, сын мой! - осенил я его крестом и звякнул в колокол. - Б-о-ом!
      - Не юродствуй, Лёха, перестань. Питерцы нас не чуждались и носы не задирали.
      - У большинства столичных людей комплекс избранности присутствует. Даже у нас в Запорожье это есть. Как мы наших селян называем?.. Рогули, быки да бычки. Разве не так?..
      - В большинстве случаев так, конечно, - согласился Давид.
      - Однако с чухонцами мы сами лоханулись. Это был наш фак-ап. Мы не должны были им звонить и тем более их будить.
      - Возможно, ты прав, Лёха. У нас с самого начала всё не заладилось.
      - Это у них не заладилось. А мы хотели их искренне отблагодарить и попали впросак из-за своего желания. То, што они сделали для нас невозможно оценить. Правда, они этого не понимают, дурашки.
      - Да-да, если бы не они - то сидели бы мы уже дома.
      - Ага, на общей зоне, - передёрнулся я. - Роковая встреча была, однако.
      - Судьба, наверное, - размечтался Давид. - Может нам их Всевышний послал.
      - Тогда меня он тоже послал: людям нервы портить. В моём понимании религиозный человек назовёт эту встречу провидением божьим, а атеист - стечением обстоятельств. Кто на што горазд, батенька.
      - Значит, ты думаешь, что это было стечением обстоятельств?..
      - И да, и нет, коллега, - парировал я. - Но если бы у меня не свербело в дупе - то всё сложилось бы иначе. Мы бы не пошли в посольство ЮАР и не встретились бы там с чухонцами. Вот как я думаю. Всё очень просто - не надо колдовать...
      - Логично, практично, не подкопаешься, - заметил Давид. - И всё-таки я думаю, что не всё так просто под луной.
      - Окей, давай рассмотрим твою теорию - божественную. Тогда кто нас к питерцам послал?.. Аллах или Шайтан?.. Эта встреча может стать для них роковой тоже. Или для одного из них.
      - Почему ты так думаешь?..
      - Чуйка у меня есть такая, ясновидение, - поворожил я руками. - Колдуй баба, колдуй дед, колдуй серенький ведмедь!
      - Перестань стебаться, Лёха.
      - Если Аллах это всё предвидел и подстроил - то он преследовал много целей. Он же не обязан только нам помогать. Мы же не избранный народ. Всё могло быть немного иначе, наоборот. Што по этому поводу скажут мудрецы-богомолы?
      - Ой, отстань, зануда! - отмахнулся Давид.
      - Пути господни неисповедимы! - пропел я на церковный манер. - Инша Алла! Буя каша! Барби бия! И жареная картошка с сало-о-ом!
      - Почему ты так негативно относишься к религии, Лёха?..
      - Потому што в ней нет ответов. Одна мистика и словоблудие. Фокус-покус. Алик-малик. И вера в чудеса...
      - Многие люди находят в религии для себя ответы, - возразил Давид. - В мире верующих людей больше, чем атеистов.
      - Это не укрепляет позицию бога и этих людей.
      - Почему нет?..
      - Потому што большевиков в России было тоже больше, - скрутил я пальцами кавычки. - А до них вся империя кошерная была и вмиг стала свинофермой. Как же так?.. Плохо, наверное, молились, холопы. По идеи бог должен был знать, какая катастрофа ожидала православный мир с приходом краснопёрых. Он же всеведущий. Как ты думаешь, Дэйв?..
      - Я не хочу с тобой эту тему обсуждать. Ты вечно откопаешь прецедент.
      - Таких прецедентов в истории много - не надо глубоко копать. Ну, да ладно, забыли, проехали, но с богом решили - не стоит его вспоминать. Он умер. Так сказал Ницше, и я ему верю больше, чем проходимцам попам.
      - Окей, замяли, проехали, - покивал он головой. - Будь, по-твоему, не спорю...
      - А Ловеласу тогда крупно повезло. Я ещё в фойе хотел ему по печени настучать, но сдержался, не захотел конфликтовать.
      - Да-да, я помню, как ты забуксовал в кресле, - похихикал Давид. - Как Харлей Дэвидсон по бездорожью.
      - Меня от его внешнего вида в ступор ввело, а от наглой брехни - кинуло в кондрашку. Вонючий маланец! Удавил бы его скакалкой, шоб руки не марать.
      - Почему ты такой агрессивный, Лёха?.. Зачем людей душить?
      - Он нелюдь, выкидыш, отбросок, - просипел я. - Ошибка акушерки, мерзкий смерд.
      
      
      По своей натуре Эдик был нечистоплотный и неаккуратный парень. Он не любил водные процедуры и забывал о личной гигиене. Дома ему об этом каждый вечер напоминала мама, приглашая его в тёплую мыльную ванную. Горячие ванные Эдик не принимал из-за слабого сердца и панического страха. В семилетнем возрасте он перепарился и чуть не утонул в ванной. Мама оставила его на минутку без присмотра, и он потерял сознание и ушёл под воду. До пятнадцати лет мама купала его голышом в ванной, а потом сама одела на него плавки, но купать продолжила до отъезда.
      
      
      В Ленинграде за Эдиком ухаживали родственники и выглядел он нормально, но приехав в Лондон он сразу начал чахнуть и хиреть, превращаясь в грязного вонючего подростка. Он перестал стричься и отрастил козлиную бородку и тараканьи усики, которые сделали его на несколько лет старше и у него перестали просить удостоверение личности при покупке спиртного и сигарет. Вырвавшись из-под опеки родителей, Эдик сразу начал курить и выпивать. Он хотел побыстрее попробовать все запретные плоды и стать брутальным мужчиной. Однако его комплекция и физиономия не позволяли этого сделать. Роста он был ниже среднего и весил пятьдесят кило.
      
      
      Внешне Эдик смахивал на лилипута с выпученными белёсыми глазками и глупой улыбкой до ушей. Конечности у него были короткие, а голова маленькая с глубокими залысинами по бокам. Волосы у него были светло-русые, жидкие и сальные. И такая же редкая растительность пробивалась у него на губе и подбородке. Эдик не умел и не хотел следить за собой. Поэтому многие вещи он делал неправильно или не делал вообще. Принимать душ после сна он забывал, а если принимал - то по-быстрому без шампуня. Он даже не мог сам себе подстричь ногти. Посему на руках он ногти обгрызал, а на ногах - отращивал до закручивания и врастания в кожу. Вследствие этого у него появился грибок, которым он заразил Диму.
      
      
      - Слышь, Дэйв, а как тебе их гнёзда из носков?! - ухмыльнулся я. - Ты хочешь, шоб у нас в хате такие же появились?
      - Ой, нет, не дай Бог! - зажмурился он. - Дух там стоял отвратный.
      - А какой срач у них был в столовой: страшный суд и тухлая вечеря. А Эдик сучил под столом ножками как в дупу раненый сагайдак, а потом начал кривляться и хамить.
      - А как он кривлялся?..
      - Он показал мне средний палец и сказал fuck off. Я такого хамства не ожидал. Поэтому мне пришлось его приструнить.
      - Ты, наверное, его сильно придушил, да-а, Лёха? - полюбопытствовал Давид. - Эдик мне сказал, что он на время стал глухонемым.
      - Брешет, пёс смердящий! Не мог я его сильно придушить. У него шея жирная была. Кадык выскальзывал из пальцев. Пришлось средним пальцем поджать.
      - Боже мой, какой кошмар!
      - Ловелас весь сальный как гондон в смазке, - скривился я. - Я потом долго руки в ванной отмывал.
      - Ох, Лёха-Лёха, вечно ты что-то учудишь. В гости с тобой не ходи.
      - Это был поход в свинарник!.. А мы вырядились как на свадьбу, но без цветов.
      - Кстати, питерцам недавно какой-то статус дали.
      - Какой ещё статус? - поморщился я. - Признали их супругами?
      - Не-е, - посмеялся Давид. - Дали вид на жительство.
      - Та ты шо?! Внатуре?!
      - Ну-у.
      - А откуда ты знаешь?..
      - Эдик мне вчера отставил сообщение на ресепшн. Я ему вечером перезвонил.
      - Ты поддерживаешь с ним связь?
      - По телефону. Он пообещал мне с работой помочь.
      - М-м-м, понятно, - кивнул я головой.
      
      
      Благодаря знанию английского языка Эдик быстро нашёл неофициальную работу в Лондоне. Несколько месяцев он поработал мойщиком посуды в ресторане, а затем переквалифицировался в официанта. Вместо себя на мойку он устроил Диму, но тот долго не продержался и после первого рабочего дня ушёл в отставку. Дима не собирался работать, ему хватало денег, которые зарабатывал Эдик. Дима быстро научился руководить и манипулировать Эдиком, у которого память была как у гуппи, и он не умел считать деньги. Поэтому часть его зарплаты оседала в Диминых карманах.
      
      
      Эдик был бесхарактерный и слабовольный подросток, выросший в тепличных условиях под строгим надзором родителей, которые за него всё решали, думали и делали. Посему он быстро попал под дурные чары Димы, для которого он стал спасительной соломинкой, появившейся внезапно на его горизонте. После поездки в Англию Эдик зашёл к Диме в гости и подарил ему сувенир из Лондона. Дима был очень польщён подарком и посмотрел на Эдика с другого бока. Внешне он ему не нравился и сексуального влечения он к нему не имел. Однако Эдик имел друзей за границей, которые могли им в будущем помочь. За это Дима уцепился и начал обрабатывать Эдика, который был тогда ещё девственником и не хотел никуда уезжать из СССР. Он чувствовал себя комфортно в Ленинграде и знал, что родители его в беде не бросят, но стать независимым ему тоже хотелось.
      
      
      Поэтому в начале девяностого года Эдик написал письмо своему другу в Англию с просьбой сделать ему приглашения. Его товарищ быстро откликнулся и через месяц Эдик получил два приглашения. Оформление документов у ребят заняло несколько месяцев. Они успешно прошли интервью в Британском посольстве и получили частные туристические визы. Первоначально Эдик не хотел оставаться жить нелегально в Англии и тем более не думал "сдаваться". Он планировал поработать несколько месяцев в Лондоне, и до истечения полугодичной визы вернуться домой. Однако у Димы были другие планы, о которых Эдик ничего не знал. Дима, ни под каким предлогом не хотел возвращаться на родину. Он ненавидел всё что, олицетворял этот псевдонародный режим и правящая элита дегенератов. На самый крайний случай он думал обратиться в полицию и объяснить им свою ситуацию.
      
      
      - Подфартило чухонцам, однако, - прицыкнул я. - А когда они сдались?..
      - В декабре прошлого года, - прикурил Давид "косяк". - Восемь месяцев прошло.
      - Быстро с ними разобрались. Интересно о чём они в своей заяве писали?.. На чём базировалась их история?..
      - Не знаю, Лёха, не знаю. Надо встретиться с Эдиком, поговорить. Они завтра идут к адвокату, хотят выяснить всё за статус.
      - Так, а шо с ним не так?..
      - Они не могут понять, что он им даёт. Им дали вид на жительство на четыре года. А потом что делать - они не знают. Хотят выяснить все нюансы и заодно отблагодарить адвоката.
      - Правильно, похвально. А они могут нам его телефон дать?.. Мы к нему тоже на консультацию сходим.
      - Я могу спросить у Эдика, - пыхнул Давид и передал "косяк". - Но я думаю, что он не скажет.
      - Почему?..
      - Этого юриста Дима нашёл... по своим каналам.
      - Понятно, профильный коллега, - покивал я головой. - Ладно, телефон брать не надо. Попробуй узнать фамилию этого адвоката. Мы его сами по справочнику найдём...
      - Зачем это нужно, Лёха?
      - Как зачем?! - хмыкнул я. - Нам тоже нужен урист, если он дармовой и фартовый.
      - Эдик сказал, что бесплатный и продуманный адвокат. Они ему в подарок коньяк и ручку с золотым пером купили.
      - Молодцы, одобряю. Слышь, Дэйв, а это неплохая идея. Нам надо справочник достать. Сами найдём адвоката, если шо...
      - Жёлтая книга лежит возле телефона в холле. И не одна. Их там штук пять.
      - Нищтяк! Значит, нам надо узнать его имя или адрес. Сами вычислим.
      - Его контора находится на улице Семи Сестёр. Возле станции метро Финсбури парк.
      - Откуда ты знаешь? - удивился я.
      - Эдик сказал. Он завтра туда поедет, а потом нам звякнет, расскажет. Кстати, Криса агентство на той же улице находится. Оттуда к нам прямой автобус идёт: пятнадцать минут езды.
      - Ясно, круг сузился. Значит, нам надо только его фамилию узнать.
      - Слушай, Лёха, а давай завтра Эдика в гости пригласим, - предложил Давид.
      - Наконец-то ты разродился!.. Долго ты меня вокруг да около водил.
      - Никуда я тебя не водил, не гони.
      - Окей. Тогда зачем он здесь нужен?.. Я его видеть не хочу. Он воняет и разлагается как падаль. Проказу можно подхватить.
      - Ну, расспросим его обо всём подробно, - пробубнил Давид. - Может он и проговорится за адвоката.
      - Он што, жидовский камикадзе?! - оскалился я. - Сам просится на кукан?.. Отчаянный поц!
      - Прекращай, Лёха, не трогай его, плиз, не загоняй парня. Я ему вкратце рассказал твою биографию - Эдик всё понял. Он будет обходить тебя стороной.
      - Ты в этом уверен? - передал я "косяк".
      - Конечно, это в его интересах, я его защищать не буду...
      - Тебе-то я верю, но Ловеласу нет. Он прибывает в прострации и всё забывает, как рыбка. К нему никак не достучаться, я пробовал - ничего не вышло. О-у, а шо ты ему про меня рассказал?..
      - Ну-у, что ты два раза торчал в дурдоме и был судим.
      - Прикольно, - усмехнулся я. - И какая у него была реакция?
      - Он был в шоке и не мог понять, как тебя выпустили из Совка, - вытащил Давид зубами фильтр и скрутил небольшую "пятку". - Эдик думал, что психам и ранее судимым выезд из страны запрещён.
      - Всё зависит от болезни, срока и статьи.
      
      
      В восемьдесят седьмом году я был осуждён на один год исправительных работ за мошенничество. А светило мне от двух до пяти, но пять тысяч рублей сыграли свою роль и мне скостили срок до минимума. Правда, мне пришлось устроиться работать грузчиком в овощной магазин, который взял меня перед судом на поруки. Поработав несколько месяцев, я договорился с начальством и стал появляться в магазине раз в месяц, когда надо было расписаться за зарплату, которую я отдавал завмагу и доплачивал ещё сто рублей из своего кармана. В конце восемьдесят восьмого года я благополучно отбыл наказание и уволился из торга. А летом следующего года, будучи уже профессиональным безработным я полетел отдыхать с друзьями в Болгарию на "Золотые пески". Заграничный паспорт туда не требовался, и работать было необязательно. Меня попросили только принести справку из ЖКО, которая обошлась мне в двадцать пять целковых.
      
      
      - Эдик хочет научиться крутить косяки, - передал Давид "пятку".
      - Шо-о, понравилось? - ухмыльнулся я.
      - Мг-г. А крутить не умеет.
      - Хай мне скажет фамилию адвоката, и я его быстро этому делу обучу. Кручу-верчу, пыхнуть хочу.
      - Ой, Лёха, да выясним как-нибудь, не волнуйся. Эдик пообещал мне письмо из Хоум Офиса показать. Там должно быть написано.
      - Это надо узнать по любому, - затянулся я и добил "пятку". - Нам тоже нужен адвокат.
      - Зачем?.. Чем он нам сейчас поможет?.. Мы же уже отправили наши анкеты.
      - Он нам может поправить легенду и посоветовать, на што опираться в случае интервью. А то мы как-то всё в общем писали: без конкретики и фактов.
      - А какие факты мы можем предъявить? - покосился Давид.
      - За тебя я не знаю. Но я могу документально доказать свою судимость и то, шо я не служил в армии.
      - Как?
      - Я с собой военный билет и трудовую книжку взял.
      - Зачем? - удивился Давид.
      - На всякий случай. Я все свои документы из дома забрал...
      - Окей, я поговрю с Эдиком, но гарантий не даю. Он этого адвоката два раза видел. Дима этим делом занимался.
      - Ага, понятно, значит тягачом была Деметра, а Ловелас прицепом пошёл. Вот ему фартит.
      - Мажорам всем по жизни прёт...
      - Пожизненного фарта не бывает. Родичи не вечны и здесь их связи не работают. В один момент может всё потерять.
      - Ну, вернётся домой. У него родители запакованные. Две машины в семье, а Эдик водить не умеет. Вот дебил!..
      - Олигофренам нельзя транспорт водить, коллега. Для этого нужно иметь концентрацию и физическую силу, а у Ловеласа этого нет. Помнишь, как Деметра надавала ему тумаков и загнала в цветочник?..
      - Да-да, помню, прикол, - посмеялся Давид.
      - А Деметра Гермафродитовна тоже придёт?! - задорно рявкнул я.
      - Ой, нет, она тебя видеть не хочет. Тьфу, shit! Он, а не она. Запудрил ты мне мозги, Лёха.
      - Она-она, всё правильно ты сказал. А почему мадам Фламинго меня видеть не хочет?
      - А ты не помнишь, что ты пообещал им сделать, если увидишь их снова?..
      - Нет, што?! - ощерился я. - Трепанацию или кадык без наркоза?..
      - Ты пообещал Эдика в унитазе утопить, а Диму на кактус посадить.
      - Хм-м!? Смотри, как я с ними цивильно хотел поступить - по-ангельски. Вот как Англия на меня хорошо влияет. Постепенно становлюсь джентльменом.
      - Мг-г. У Эдика сразу падучая началась, а Дима начал дёргаться и заикаться.
      - Это называется словесная шокотерапия, коллега, - подметил я. - Олигофренов и извращенцев надо испугом лечить. Иначе они не понимают: страх теряют и начинают хамить.
      - Возможно Вы правы, профессор, в карательной психиатрии у вас глубокие познания.
      - В наших дурках эта шокотерапия приоритетная. Дисциплина зиждется на страхе наказания и это, как ни странно, работает. Даже до оголтелых дебилов доходит.
      - А смирительные рубашки сейчас используют в психушках? - поинтересовался Давид.
      - Не-е, это дореволюционная практика. Щас один укол и сутки в отключке, а потом двое суток приходишь в себя. После серы с аминазином не захочется дисциплину нарушать.
      - А буйно помешанных как усмиряют?..
      - Привязывают полотенцами к кроватям и колют галоперидолом. Лежат потом смирно, уставившись в потолок... Быр-р-р! Ох, и тему мы затронули. Жах!..
      
      
      Вторая серьёзная ссора у питерцев произошла в конце нашего банкета. К тому времени я уже вышел из ванной, а Эдик вылез из-под стола и сел рядом с Димой, который прикрыл его от меня своим тщедушным телом. Мы решили забыть все недоразумения и открыли вторую бутылку вина. Выпив по сто грамм за дружбу народов, мы "взорвали" второй "косяк" и у чухонцев началась смеховая истерика, которая продлилась довольно долго. Ребята впервые покурили гашиш, и мы это понимали и не мешали им веселиться. За это время мы допили весь портвейн и "заморозили косяк", в который Давид забил двойную дозу. А первый "косяк" мы выкурили без участия питерцев. Дима был категорически против наркотиков и запретил Эдику этим баловаться. Однако захмелев чухонцы осмелели и решили попробовать гашиш.
      
      
      В ходе их затянувшейся истерики Эдик ляпнул что-то неуместное и Дима, расчувствовавшись убежал в уборную. На минуту в номере установилась гробовая тишина, а потом из ванной донесся плач "Деметры". Мы с Давидом потупили глаза, а Эдик вскочил со стула и побежал в ванную. Спустя несколько минут он выскочил оттуда, как ошпаренный, а следом за ним вылетел махровый лапсердак. Вслед за халатом из будуара полетели туалетные принадлежности Эдика, от которых он уворачивался и пытался ловить их на лету, бегая по комнате между кроватей. Этот кордебалет сопровождался ревностными репликами Димы и успокоительными речами Эдика, который слышал это не в первый раз. Затем из ванной полетела старая косметика, которую Эдик забрасывал обратно, а Дима бросался ей снова.
      
      
      Эта дуэль геев ввела меня в состояние грогги, а Давида - в глубокий транс. Он застыл на стуле с полуоткрытым ртом и потухшим "косяком" в руке. От перебора спиртным левый глаз у него закрылся, а правый - сузился и припух. Мы выпили почти по пол-литра портвейна, а питерцы - по двести грамм, которые у них наложились на старые дрожжи, и они устроили этот гей-перформанс. Дима вёл себя как ревнивая девка-истеричка, потерявшая контроль над своим любовником, а Эдик - как похотливый мальчик, которому всё равно с кем сношаться. Общались они между собой на странном наречье с ласкательными и старомодными выражениями. Дима называл Эдика Эдвардом и обращался к нему как к принцу: уважительно и чуть ли не на "Вы". А Эдик звал его Димоном, а в интиме и склоках - Димуля.
      
      
      После первой встречи с чухонцами у нас сложилось о них положительное впечатление и подумать, что они геи - мы не могли. Хотя некоторые манеры и интонации выдавали тогда Диму, но мы не обратили на это внимание. В тот момент они были нашими ангелами-спасителями. Каждое их слово и совет мы запомнили, как мантру, а важные рекомендации записали в блокнот. Вся информация, полученная от них - подтвердилась и оказалась ценной. Сами о том, не ведая, ребята провели с нами подготовительную консультацию и объяснили нам многие нюансы, о которых мы не ведали. После этого выбор встал за нами, и мы его сделали.
      
      
      В конце концов Эдик собрал всю ненужную парфюмерию в халат, который всё это время валялся на грязном полу, а Дима сел на унитаз и начал ныть и требовать таблетки от головной боли. В тот момент я хотел вывести Давида из транса и предложить уходить, но Эдик опередил меня и попросил его выйти с ним в магазин за вином и аспирином. Давиду было неудобно отказаться, и он положил недокуренный "косяк" в портсигар и вышел с Эдиком из номера. А Дима демонстративно заперся в ванной и сидел там тихо до их возвращения.
      
      
      Скрутив самокрутку, я подошёл к окну с балконом, который был предназначен для цветов и был на метр выше уровня пола. Цветник был полметра в ширину и полтора метра в длину и был обнесён невысокой оградкой со всех сторон. Однако Эдик забирался в него с ногами и садился как в люльку, а ночью становился в полный рост, который был у него метр шестьдесят с инчем. Макушкой он упирался в черепицу и стоял как купидон, подпирая крышу. Цветник служил для него курилкой и убежищем от скандалов, которые начали случаться по несколько раз на день.
      
      
      После полугода совместной жизни Эдик понял, что Дима его обманывал и вёл двойную игру. С политическим убежищем он обхитрил Эдика и представил это всё в виде экономической выгоды и забавы, за которую не придётся отвечать. По своей наивности Эдик в это поверил и согласился стать беженцем. Однако он не подумал о своих родителях, которые занимали ведущие должности в государственном университете. Через несколько месяцев после их прошения Эдика папу отправили на давно заслуженную пенсию, а маму вызвали на "ковёр" и намекнули насчёт сына, но в должности не понизили. А на Диминой семье это никак не отразилось, потому что его мама работала на заводе, а отчим был дальнобойщиком.
      
      
      
      - Продолжение следует -
      
      
      
      
      Лайно - дерьмо, грязь и тому подобное.
      Жах - ужас, кошмар, страх и т.п.
      Так-так - да-да.
      Маланец - еврей.
      Дупа - задница.
      Дякую - спасибо.
      Не треба - не надо.
      "Сальная ложка" - английская сеть кафе "Greasy spoon".
      Вказивки - приказания, указания.
      Напас - глубокая затяжка.
      Shit - дерьмо.
      Инч - 2.54 сантиметра.
      "Заморозить косяк" - затушить.
      "Взорвать косяк" - закурить.
      "Добить пятку" - докурить.
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Попов Алексей Викторович (popov.alex@yahoo.co.uk)
  • Обновлено: 07/03/2021. 88k. Статистика.
  • Повесть: Великобритания
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка