В утренней тишине звонко лязгнул замок, и в отделении началась возня и суматоха: захлопали двери, закряхтели больные и застучали каблучками медсестры. Открыв глаза - я вспомнил, где нахожусь и мне захотелось заснуть навеки, но шум и утренняя суета не давали покоя. В ординаторской забулькал стерилизатор, и зазвенели приборы. Дурдом начал оживать, ухать-охать и стонать. В коридоре кто-то громко гикнул и щёлкнул замок. Стянув с головы одеяло, я приподнялся на локти и посмотрел в коридор. Долговязый санитар открыл кладовку и запустил туда мужиков с матрасами. Сдав постель, мужики вернулись в холл и сели за стол, а Рахим продолжал спать под кроватью. По-видимому, Боцман про него забыл и не предупредил сменщика.
Дверь из свободного отделения открылась, и в холл вошёл маленький, но крепкий санитар. Волосы у него были ярко-рыжие, и внешне он смахивал на конопатого Антошку из мультфильма "Весёлая карусель".
- Паша, ты где?! - крикнул он и запер дверь. - Я к тебе на подмогу!..
- О-о-о, непрошеный гость пожаловал, - проворчал Лёша и повернулся лицом к стенке.
- Юр, я в мавзолее! - открыл Паша изолятор и гаркнул: - Ахтунг-ахтунг!!! Гутен морген, немчура! Ссать хотите?!..
- Я-я-я, - в два голоса ответили больные.
- Гуд-гуд, научились, как правильно отвечать надо, - отошёл Паша от двери. - Так, Адик, ты первый пошёл, а ты Царёк за ним. Фирштейн, фашисты?!
- Я-я-я, - встал Гитлер с кровати.
- Ну, тогда шнеля, Адик! - притопнул он ногой. - В темпе джаза! Гоп-ца-ца!.. Юра, парашу открой, немцы идут.
- Яволь, май фюрер, - усмехнулся рыжий и подошёл к двери.
Павел Семёнович Григоренко служил в армии в Восточной Германии, где нахватался немецких слов. Многие медработники ему подыгрывали, отвечая по-немецки иногда. После демобилизации Паша несколько лет работал в милиции в Чехове, но потом не выдержал и вернулся к родителям в деревню. Работа во внутренних органах и семейная жизнь ему быстро опротивели. На службе он начал превращаться в пьяницу-садиста-мазохиста, а его жена из стройной девушки после родов превратилась в толстую, неряшливую бабу, которой всегда чего-то не хватало. А тёща была настолько похотлива и соблазнительна, что Паша опасался оставаться с ней наедине в доме. Павел с юношеского возраста нравился женщинам и недостатка в этом никогда не испытывал. Он был не глуп, правильно сложён собой и внешне походил на викинга, осевшего на берегах Днепра. Отец его был родом из Канева, и Паша частенько бывал у родственников на Украине. В Германии у него была подружка Хельга, которая даже подумывала выйти за него замуж. Паша был высокий, темно-русый и голубоглазый как настоящий ариец, и немецкая культура ему была по вкусу: особенно пиво и копчёные сосиски, но жить в Германии он не хотел, а Хельга не хотела ехать в варварскую Россию, да и не могла. Такие браки не приветствовались в то время, если не было детей.
- Опаньки, осечка, - сунул Юра ключи в карман. - От вашего сортира у меня ключа нет.
- Айн момент, камрад, - достал Паша связку и бросил её санитару.
- Опля! - поймал он связку и выбрал ключ.
Из изолятора выскочил сгорбленный мужичок с усами как у Гитлера и засеменил в туалет. За ним неторопливо вышел толстый Царь без трусов, но в длинной майке прикрывающей задницу, а гениталии у него были прикрыты большим трёхслойным пузом. На лице у него сияла глупая улыбка, и он шёл не спеша - топая, как слон ногами и балансируя руками как канатоходец. Александра Павловича Романова прозвали Царём из-за имени и интеллигентных замашек. Родился и вырос он в академической семье в Москве, но отец его умер молодой и мама воспитывала его одна. Она так рьяно оберегала сына, что это переросло у неё в болезнь. Она вырастила тепличного ребёнка и не хотела отдавать его другой женщине, да и желающих было не много. Саша не был красавцем и физической силой не блистал. С детства он был пухленький и близорукий мальчик, не отходящий от мамы ни на шаг. Во дворе и школе ему частенько доставалось от мальчишек, и он рос замкнуто-домашним ребёнком. Один раз его попытались женить, но из этого ничего не вышло. Саша был застенчивый и не хотел жениться. С юного возраста он был влюблён в свою маму и мечтал на ней жениться.
В восьмидесятом году с Сашей произошёл несчастный случай, и жизнь его радикально изменилась после этого. Одним майским вечером он возвращался с работы домой, а у проезжающего троллейбуса на повороте слетела штанга и шлёпнула его по голове. Травма у него было незначительная, но последствия были серьёзные и непредсказуемые. Из кандидата технических наук он превратился в деградирующего подростка-онаниста. Как ни старалась его мать, но держать его в доме было невозможно и не безопасно. Он каждую ночь залезал к ней в постель и сексуально домогался. Два года его лечили в столице, а потом отправили в эту клинику пожизненно, но почему он очутился в судебном бараке - никто не знал, наверное, судьба забросила или мест свободных не было. Мать его приезжала в больницу каждый месяц, но видеть она его не могла. В глубине своего деградирующего рассудка Царь помнил её и при встречах начинал плакаться и проситься домой, а перед уходом устраивал истерику. Выдержать такое свидание могла не каждая мать. Она оставляла передачи, которые к нему не доходили - медперсонал их делил между собой. Три раза в день ему давали по сигарете "Дымок" из больничного запаса, и он был доволен жизнью. Иногда конечно медсёстры жалели его и давали что-нибудь невкусное из передач, но это случалось не часто. Зато местной баланды для него не жалели и кормили как хряка на убой. Поэтому Царь распух и стал весить полтора центнера.
- Просыпаемся, архаровцы! - пошёл Паша по коридору, стуча рукой по спинкам кроватей и заглядывая в палаты. - Но с коек не встаём. Кто хочет ссать, поднять руки?!
Все пациенты, лежащие в коридоре и холле, подняли руки и загалдели.
- Вы чё бля, пива обпились, касатики?! - вышел Паша в холл и осмотрелся. - Ну, тогда как всегда, в обратном порядке. После изолятора идёт коридор, а потом палаты. Всем понятно?!
- Мг-г-г, - промычали больные.
- А мы когда, начальник?! - крикнул кто-то из первой палаты.
- А козырные - в последнюю очередь, - ухмыльнулся Паша и подошёл к дверному проёму. - Фирштейн, рецидивисты?..
- Так невмоготу, срать очень хочется.
- У тебя чё, недержание?! - заглянул он в палату. - Понос?!..
- Да нет, только по пояс, начальник, - усмехнулся зек с гусарскими погонами-наколками на плечах и звёздами на коленях.
- Значит, у тебя дизентерия, гусар! - поставил Паша ему диагноз. - Погоди, я щас звякну в инфекционный барак, за тобой архангелы быстро приедут. Ну как, срачка прошла?.. иль есть ещё позывы?
- Натюрлих?! Так быстро?.. Если в следующий раз захочется, ты подумай, прежде чем спрашивать. Понял, умник?!
- Яволь-яволь, начальник.
В судебном бараке находилось две категории осуждённых пациентов. Первая категория были подсудимые отправленные судом на медэкспертизу - их в бараке было большинство, и к ним медперсонал относился нормально - потому что они не были ещё заключёнными, а вторая - были зеки с общего режима, посланные в клинику на обследование и лечение. К ним медики относились с опаской и старались избавиться как можно быстрее. В свободном отделении зеки не имели права выхода на улицу, а в надзорном - для них выделили первую палату, которая контролировалась санитаром, потому что выходила в холл. В данный момент в палате лежали четыре зека; двое были хронически больны болезнью Паркинсона и ждали отправки в спец интернат, а другие - были матёрые волки, прибывшие в дурдом отдохнуть и зализать раны.
- Очнись, гугенот! - прикрикнул Юра на застывшего над дыркой Гитлера. - О чём задумался?! Ссы давай! Срать после завтрака будешь!..
- Хорошо, - сошёл он с толчка и побрёл на выход.
Гитлер в отделении был "тёмной лошадкой" и никто о нём ничего не знал. У него случилась полная амнезия, он даже не помнил своего имени и кем он был, но блатные ему не верили и говорили, что он "косит", хочет инвалидность получить. Привезли его в больницу грязного и заросшего, менты его поймали в лесу, он там жил несколько месяцев. Во время стрижки санитары для прикола подстригли его под полубокс и сделали усы как у Гитлера, чему он не возражал.
- Царь, а ты не умащивайся там, на унитазе, - поманил Юра его рукой. - Иди сюда. Курить не будешь, у тебя сигарет нет.
- Дай мне закурить, опричник! - возмутился Царь. - Я курить хочу! Мне положено!..
- Так я не курю, ваше величество, - поклонился ему санитар. - Испражняться будете, месье Романов?..
- Нет, не хочу, я курить хочу, - встал он расстроенный с унитаза и подошёл к санитару стоящему в дверях. - Ну, дай мне, пожалуйста, сигарету. Ну, я тебя очень прошу.
- Ну, ты же знаешь, я не курю, - улыбнулся Юра. - Пробовал, не понравилось...
- Да-а-а-й!!! - затопал Царь ногами и завибрировал телесами.
- А если будешь капризничать, накажу! - припугнул его санитар. - Понял?!..
- Ну, возьми, пожалуйста, у него сигарету, - указал Царь пальцем на Пашу. - Он курит. Ну, я тебя очень прошу, возьми.
- Паш, дай этому чудику сигарету, - усмехнулся Юра. - А то пристал как банный лист...
- Чё-чё?!! - подошёл Паша к туалету и уставился на Царя. - Хвост, завёрнутый в газету, заменяет сигарету! Хвост свой кури, а газета за бидоном. Понял, царская морда?!..
- У меня нет хвоста, - промямлил он.
- Есть-есть, он у тебя спереди вырос, - потрепал Паша его за щёку. - Ты ж у нас не нормальный царёк. Поищи в своих складках под пузом... кручёный поросячий хвост.
Царь обиделся, опустил голову и засопел как маленький мальчик перед истерикой.
- Ну, чё сопишь как паровоз? Пилюль давно не получал?! - пригрозил Паша пальцем и топнул ногой. - Так я щас выдам! А где мой кнут?! Айн-цвайн-драйн!
- Ай, не надо! - взвизгнул Царь и неуклюже потопал в коридор. - Не хочу кнута!..
- То-то, смотри мне, лунатик, кстати, а где мой арапник? - взглянул Паша на свой пост, где лежало длинное полотенце, и краем глаза заметил спящего под койкой чурбана. - О-па-на-а?!! - присел он на корточки и разогнал руками видение. - Чур, меня, чур! Вай-вай-вай!.. По-моему у меня начались глюки.
- Гы-гы-гы!!! - заржал Лёша и сел на спинку кровати. - С такой работой скоро с нами загорать будешь...
- Под чем загорать, Лёха? - взглянул на него санитар.
- А под этими блядскими лампами! - вскочил он на койку и ткнул пальцем в потолок. - Выруби их! Нахуя они днём горят?!! Они меня кумарят! Эти лампы врачам надо в жопы всунуть! Хай там горят как факела!..
- Сдались тебе эти лампы, - встал Паша на ноги. - Кто там лежит?!
- Я там лежу! Это моя хата! - забегал Лёша по кровати. - А меня неоном облучают! Эксперименты проводите, да бля-я?!! Светлячком хотите меня сделать?! Не получится! Я не буду светить!..
- Боже мой, как я устал от этого цирка, - присел Паша на лавку и взялся за голову руками. - Светлячки-маньячки. Куда бы свалить?.. Я бы в армию пошёл по второму кругу. Так не возьмут.
- А ты думаешь, я не устал?!! - запрыгал Лёша как сагайдак по койке. - Я в степь хочу! Коня мне и шашку! Гой да-а-а!..
- А по паху не хочешь, Чапай? - усмехнулся Юра.
- Шо-шо-о? - замер Лёша и выставил вперёд корявые пальцы. - А-а-а, это ты, Юсуф Шакиров, а я тебя как-то не заметил...
- Стареешь, Кощей, к окулисту пора.
- От окулиста и слышу! - огрызнулся он и плюхнулся на спинку кровати. - Слышь, Юсуф, а почему ты до сих пор не женатый? Ты случаем не голубой?..
- Нет, я рыжий, - посмеялся он.
- Это я вижу, не слепой. А ориентации ты, какой?..
- Коммунистической.
- Свят-свят-свят! - перекрестился Лёша. - Антихрист! Шайтан! Ей Богу! И во лбу звезда горит. Кстати, мой дедушка в гражданскую краснопёрых клеймил как скотину. Звёзды им на лбах выжигал. Во-о-о как.
- Ты, наверное, в дедушку пошёл, - заметил Юра.
- Нет, я в бабушку. Она взвод пьяных будёновцев в хлеву спалила - говорила, визжали как свиньи. Хрю-хрю-хрю!..
- Да-а-а, хорошая у тебя была семейка, - подивился санитар. - Добрые люди... нечего сказать.
- Ой-ой-ой, родичей не выбирают, - закинул Лёша ногу на ногу и начал рассуждать: - Твои предки двести лет Русь в хвост и гриву ебли. Целые города сжигали и людей в рабство угоняли. Ну а про зверства я уж молчу. Азиаты в этом деле преуспели. Ты ведь татарин, не так ли, Юсуф?.. Не стыдно тебе за твоих дедушек?..
- Нет не стыдно, это давно было.
- Шо-шо?!! Эта отмазка не катит! Время роли не играет - это было и всё! Поэтому на Руси говорят, што непрошеный гость лучше татарина, ну или хуже. А по мне - одна мать! Все гости одним говном мазаны. Я, например, ни к кому в гости не хожу и на подмогу тоже. Вот так бля!
- Так, Лёха, хватит лекции читать, кто там лежит?! - встал Паша с лавки и подошёл к кровати чурбана. - Не выёбуйся, говори!..
- Чурки! Вонючие чёрные чурки! - затопал он ногами по койке. - В топке их надо спалить или утопить в помойке! Понаехали, бляди поганые! Жить нам не дают, славянам православным!
- Так я думал вы в курсе, - посмотрел я в непонимании на санитаров.
- А кто под койкой лежит? - спросил Паша.
- Рахим...
- Почему?..
- Он мне уступил место, хочет с земляком рядом спать.
- Ага, знаю я, как здесь уступают, - рассмеялся Паша и посмотрел на Протаса. - Лёха, твоя затея?..
- Их надо всех в изоляторе сгноить! - вскочил он и неистово забегал по кровати. - Нахуя их тут держат?! Они же ёбнутые! Закройте их в кладовку! Хай там молятся и ссут!
- Так, Лёха, не выступай, - скривился Паша. - Ты не на танке...
- Я на коньке-горбунке, - прогарцевал он по кровати. - И-го-го! Кричит лошадка! Спи Алёшка сладко-сладко!..
- Но без папахи, - подметил Юра.
- Ох, как ты меня заебал своими подъёбками, Юсуф, - перекосился Лёша и сел на спинку кровати. - И шо ты тут делаешь? Хто ты? Зачем ты здесь?.. Иди к себе на слободку и остри там до всырачки.
- Не тебе решать, где мне острить, Кощей, - ухмыльнулся Юра. - Ты сбродом своим руководи и в наши дела не суйся. Понял?..
- Нет, не понял и не пойму! У меня думилка не работает - я болен! Надеюсь доказывать это тебе не надо.
- Кончай базар! - рявкнул Паша и посмотрел на мужиков, сидящих за столом. - Чё с чуркой делать?..
- Я предлагаю его убить и съесть, - с умным видом заявил Лёша. - Сделаем из него люля-кебаб или расчленёнку. Ням-ням-ням. Вкусный барашка.
- Третий здесь явно лишний, - покачал Паша головой. - А свободные койки есть только в изоляторе.
- Ну, так закрой его туда, - посоветовал Юра. - Спокойней будет для всех...
- Ну, наконец-то додумались! - спрыгнул Лёша на пол и подошёл к кровати, где лежали чурбаны. - Давно надо было так сделать. Всех чучмеков в шизо! Хай там совершают намаз!.. Слышь, Юсуф, а ты ведь мусульманин, не так ли?..
- Нет - я атеист!..
- Атеисты - народ плечистый! - встал Лёша в позу культуриста и напряг бицепсы. - Их не заманишь сиськой мясистой! Их не заманишь девственной плевой! Устала правая - дрочи левой!
- Рад стараться, братва, рад стараться, - раскланялся он на все стороны. - Я ещё могу на бис исполнить...
- Ну и к чему ты это сказал? - взглянул Юра злобно на Протаса.
- Ни к чему, Юсуф, это стихи, современная поэзия. Маяковский написал. Если не веришь, спроси у него сам. Маяк, подтверди.
- А то-о, - покивал Костя головой. - Детская работа.
- А я ещё один прочту, более взрослый, - поднял Лёша руки вверх. - А мне хочется! Хочется! Хочется! К голой жопе прижаться щекой! Я люблю - когда женщина мочится! Я люблю - когда пахнет мочой!.. Ну как, Юсуф, нравится?
- Маразм крепчал, - покачал Юра головой.
- Так, заканчиваем самодеятельность, - подошёл Паша к посту и взял полотенце. - Начинаются тяжёлые будни дурдома. Надо поднимать чебурека. Пускай пока посидит на лавке, а к вечеру что-нибудь придумаем.
- Ты здесь фюрер, тебе видней, - согласился Юра.
- А он не сможет сидеть на лавке, - запрыгнул Лёша на свою койку. - Могу поспорить. Забьём, Юсуф, на пачку сигарет?..
- Я не курю...
- Ну, давай на червонец поспорим, - сел он на спинку. - Или на четвертак.
- У тебя таких денег нет.
- Ошибаешься, есть. Маяк со мной в доле.
- Я в спорах не участвую, - насупился Юра.
- Ах, ну да, ты ж у нас правоверный-атеист, - усмехнулся Лёша. - Не пьёшь, не куришь и не споришь. А сколько раз в день ты молишься, Юсуф?
- Ой, отстань от меня, Бессмертный! Достал уже! Сил нет!..
Юсуф Харисович Шакиров родился и вырос в семье верующих татар. С раннего детства отец приучал его к Исламу, но сильно палку не перегибал и не наезжал на сына по поводу соблюдения религиозных законов. Харис понимал, что живя в обществе, где религия под запретом, его сыну не светит ничего, поэтому он дал ему возможность самоопределиться. До армии Юсуф рос как все дети, но отличия у него всё же были. В его семье никогда не пили, не курили и не ругались матом. Родители его жили скромно, но дружно и "мусор" из избы не выносили. Коммунистические праздники в его доме никогда не праздновались, а религиозные - проходили тихо и скромно, без драк. Всё это отпечаталось на Юсуфе, и он был спокойный уравновешенный мальчик. В юности он, как и все попробовал табак и алкоголь, но сразу же от этих наркотиков отказался. А в армии он стал верующим и начал регулярно молиться. В жизни и работе Юсуф не афишировал свою веру и национальность, поэтому всегда представлялся Юрой.
- Религия - это опиум для народа, - прицыкнул Лёша. - Это ваш картавый сказал. Он, небось, у тебя дома на самом видном месте висит вместо иконы. Хотя у вас запрещены образы, не так ли, Юсуф?..
- Ох, ты и нудный, Кощей! - скривился Юра. - Ты мёртвого из могилы достанешь...
- Моя милая в гробу, я достану и ебу! - запел Лёша частушки и задёргал конечностями. - Нравится - не нравится! Спи моя красавица!
- И дурной вдобавок ко всему, - покачал Юра головой.
- Благо, шо ты у нас умный, Юсуф. Иншалла!
- А где мой шанхайский леопёрд?! - посмотрел Паша по сторонам и пощёлкал двумя пальцами. - Лео, ты где?! Ко мне! Живо!..
Из коридора выскочил даун-альбинос и встал перед санитаром навытяжку. Кожа у него была в пигментных пятнах, и он постоянно дёргался и моргал.
- Я тута! - приложил даун руку к уху.
- Эх, Лёва-Лёва, ну сколько раз я тебя учил, - поправил Паша его руку. - Ханд э хох!.. И так держать.
- Убирать после завтрака будешь, смочи мой кнут хорошенько, - передал санитар ему полотенце. - И узел покрепче завяжи, понял?
- Угу, - схватил даун полотенце и побежал в туалет.
- Юр, открой ему воду, - попросил Паша. - Вентиль у тебя на связке.
- Сделаю, - зашёл тот в туалет и открыл кран.
- Эй, баран, а ну вылазь оттуда! - заглянул Паша под койку. - Кому сказал?!..
- Он сам не вылезет, но я могу помочь, - присел Лёша на корточки и начал пинать Рахима ногой. - Вставай тварь! Подъём!
- Лёха, прекращай! - оттащил его Паша от койки. - Не трогай его. Забьёшь, а мне потом отвечать. Иди на место.
- У меня нет места, - огрызнулся он и сел на лавку, закинув ногу на ногу. - Я не собака...
- Юр, давай из-под него матрас вытащим, - присел Паша на корточки.
- Давай, - подошёл Юра и взялся за матрас.
Санитары резко вырвали из-под Рахима матрас, и он выкатился из-под кровати как полено.
- Вставай, чурка! - пнул Паша его ногой. - Неси бельё в кладовку! Быстро!
Рахим собрал с пола бельё и, прикрывая голову одеялом, поспешил в кладовку. Паша взял у Юры ключи и пошёл в коридор. Открыв кладовку, он запустил туда Рахима.
- Оставь одеяло там, - попытался Паша сорвать с чурбана одеяло, когда тот вышел в коридор.
- Ёх-ёх-ёх! - вцепился Рахим в одеяло и упал на пол.
- Ну ты чё, озверел, баран?! - вырвал санитар у него одеяло и забросил его в кладовку. - Пшёл вот отсюда! Бегом!
Рахим вскочил с пола и побежал в холл. В это время я стоял спиной к коридору и его не видел и не ожидал, что он бросится на меня. Но инстинктивно я почувствовал, что сзади на меня что-то надвигается и пригнулся. Рахим упал мне на плечо и свалился на пол, но в падении он схватил меня за руку и укусил туда, где были наложены швы. Инстинктивно я ударил его два раза в лицо и, потеряв равновесие, завалился на него. Юра отреагировал как десантник: прыгнул на меня, одной рукой закрутил мою руку за спину, а другой - взял шею в "замок".
- Не рыпайся, салага, - прорычал он мне на ухо. - Шею скручу...
- Я никого трогать не буду, - поднял я левую руку. - Отвечаю за свои слова...
- Ну, смотри, - отпустил меня Юра. - Ложись на койку.
- Якши, - встал я с Рахима и лёг на кровать.
- Чё случилось, Юрчик?! - крикнул Паша и запер кладовку.
- Да обычная кутерьма, - развернулся Юра и пошёл в коридор. - Потасовка...
В это время Протас прыгнул с койки на стол, а потом на Рахима, и начал топтать его ногами, пытаясь попасть пяткой в глаз.
- Ах, ты тварь! - прыгал он на орущем чурбане. - Замочу! Затопчу! Покалечу!
- Эй, Кощей, не трожь его! - развернулся Юра и приготовился к прыжку. - Отойди от него, а то щас получишь...
- Шо получу?! - оскалился Лёша и отошёл от Рахима. - Конфетку?! Кто похвалит меня лучше всех! - запел он. - Тот получит сладкую конфету!..
- Что тут творится?! - вышла в холл молодая симпатичная медсестра. - Опять Протасов?
- Он самый, Татьяна Петровна, он самый, - промурлыкал Лёша и осмотрел её с ног до головы. - Вы сегодня хорошо выглядите. Сексуально.
- Павел, что здесь происходит?! - покраснела она. - Наведите в холле порядок!
- А чё-чё?! - выскочил он из-за её спины. - Я был в кладовке. Юр, а чё тут стряслось?
- Да этот придурок прыгнул на этого, - указал Юра на Рахима, а потом на меня. - Ну а этот ударил его пару раз, а Лёха уж потом подбежал...
- Всё понятно, - покивала Таня головой и взглянула на меня. - Как ваша фамилия?
- Басов, - ответил я.
- Вы новенький?
- Он старенький! - крикнул Лёша. - Постарел за ночь!..
- Я не дрался, я защищался. Он на меня сзади прыгнул и укусил за руку, - показал я повязку с проступившей кровью. - Што мне оставалось делать?..
- Всё что угодно, но руки не распускать, - заявила Таня. - О случившемся будет доложено вашему врачу. Вам ясно?..
- Ясно, - кивнул я головой. - В следующий раз постараюсь руки не распускать.
- Да уж, постарайтесь, это в ваших интересах.
- Распускай другие конечности! - посоветовал Лёша. - Можно членом чурку по лбу бить. Бум-бум-бум! За это ничего не будет.
- Не юродствуйте, Протасов, идите к себе на кровать, - покачала Таня головой. - Павел, наведите порядок в отделении. Пускай все больные лягут по местам.
- Яволь, - кивнул он головой, - щас всё сделаю.
- А я не больной, я притворяюсь, - запрыгнул Лёша на лавку и сел на корточки. - Можно я уйду отсюда?.. Здесь плохо пахнет.
- Не устраивайте клоунаду, Протасов, - пошла медсестра в коридор. - О вашем поведении тоже будет доложено главврачу.
- Ой-ой-ой, а мне насрать на всех врачей с высокой горки! - спрыгнул он с лавки и запрыгал по полу как лягушка. - Ква-ква! Я лягушка, я квакушка, я неведома зверушка. Ква-ква! Передавайте Юрию Николаевичу от меня ква-ква с жидким поносом!
- Боже, и откуда такие люди берутся?! - затрясла Таня руками и вошла в процедурную комнату.
- Из народа, Танюша, из народа, - усмехнулся Лёша и поскакал к лежащему на полу чурбану.
- Водопьянов, а вы что здесь делаете?! - вскрикнула медсестра. - Почему вы здесь?!!
- Я воду пью, - поставил Федя кружку на бидон. - Вы выскосили и меня не саметили, а я сдесь в углу стоял... правда-правда.
- Что-то я вас здесь не припомню, - открыла Таня калитку и вошла ординаторскую. - Сейчас же выйдите отсюда! Идите к себе на кровать!
- Конесно-конесно, - улыбнулся Федя и выскочил в коридор.
Когда медсестра выбежала в холл, Футон незаметно проник в ординаторскую. Там он запрыгнул на шкаф и вытащил из резинки трусов загнутый гвоздик и скрепку. Поковырявшись отмычкой в замке, Федя понял, что замок плёвый и сделать его можно за несколько минут. Услышав, что медсестра возвращается, он спрыгнул со шкафа и встал в углу возле бидона с водой. А концерт этот Лёша устроил по его заявке, потому что тоже хотел выпить спирта с Футоном.
- Ну шо, ещё не обосрался? - понюхал Лёша воздух над чурбаном и зашевелил корявыми пальцами. - Я тебе щас жопу на немецкий крест порву.
- А-а-а!!! - заорал Рахим.
- Бе-е-е!!! - заблеял Лёша.
- Так, Лёха, успокойся, прекращай его пугать, - подошёл Паша к Рахиму. - Я его в изолятор закрою, чтобы он тебе глаза не мозолил...
- Правильно, давно пора, и этого урода туда тоже закрой, - попрыгал он к койке, где лежал привязанный чурбан. - Всё молишься своему Аллаху?.. Он здесь тебе не поможет. Шайтану молись! Он здесь балом правит! Га-га-га!!!