Проснулся я после полуночи от желания сходить в туалет. Сера ещё не начала работать, но температура слегка поднялась и место укола затвердело. Терпеть больше было невозможно, и я перевернулся на другой бок и сел на койку. Паша сидел на посту и читал газету. Взглянув на меня, он всё понял и кивнул головой в сторону уборной. Сходив по нужде, я вернулся в кровать и заснул.
Утро. В двери щёлкнул замок. Пришла новая смена. Я открыл глаза и боли не почувствовал, но голова уже стала тяжёлая как во время болезни и температура заметно повысилась, но пота нет. Несколько минут в отделении было тихо, а потом начался обычный бедлам: забулькал стерилизатор, зазвенели приборы, засновали больные и зашипели блатные.
Кто-то тронул меня за плечо.
- Эй, Нура, просыпайся, - стянул Андрей одеяло. - Ты живой?..
- Мг-г-г, - промычал я.
- Ссать хочешь?
- Да-а...
- Тебе помочь или сам встанешь?..
- Сам встану, - перевернулся я на спину и застонал от судороги в ягодице.
- Давай, помогу, - взял он мои ноги и поставил их на пол.
- Ой, Андрюха, полегче, - скривился я от острой боли в позвоночнике. - Уже колбасит.
- Ладно-ладно, потерпи, - потянул он меня за руки и усадил на койку. - Ну как, полегчало?..
- Как никогда, - прошептал я и уставился на пол. - Пиздец какой-то...
- Это ещё цветочки - ягодки будут впереди, - присел Андрей на кровать. - А пиздец наступит ночью, но к утру отпустит. Проснёшься другим человеком, братан.
- Ох, как долго ждать утра.
- Да ты нормально держишься, не скулишь, не ноешь. Взрослые мужики от серы воют, а ты нормалёк. Ну чё, пошлёпали потихоньку?.. Я тебе помогу, а потом сам ходить будешь. Скользи по полу как лыжник и не делай резких движений.
- Ладно, попробую, - встал я на дрожащие ноги, и мы поползли в уборную.
В процессе ходьбы я понял, как надо двигаться под серой и, подойдя к двери, я вполз в туалет без посторонней помощи. В углу в "рабочем кабинете" сидел на корточках Протас и докуривал сигарету.
- Ты больше двигайся, не лежи на шконке, - посоветовал Лёша. - Гоняй серу по организму, штоб она рассосалась быстрей.
- Якши, - подошёл я к дырке.
Андрей уселся рядом с Протасом и прикурил окурок. Кое-как стянув трусы, я встал над дыркой и упёрся головой в стенку. Сходив по нужде, я сполз с толчка и подошёл к компании.
- Курнуть хочешь? - спросил Андрей.
- Давай, - протянул я руку и застонал от острой боли под лопаткой.
- Терпи казак - атаманом будешь! - усмехнулся Лёша. - Это только начало, земляк.
- Курни из моих рук, - встал Андрей на ноги и поднёс окурок к моим губам.
- Спасибо, - сделал я пару затяжек. - Ладно, я пойду, не буди меня к завтраку, я есть не буду.
- Хорошо, - кивнул он головой. - Сам дойдёшь?
- Да-да, - развернулся я и пополз в холл.
Ходьба забрала у меня все силы, и я рухнул на койку и попробовал отключиться, но сразу этого сделать не смог. Полчаса я ворочался с бока на бок, пока не впал в полу-коматозное состояние: толи дрёма - толи смерть. Вроде бы сплю, но всё слышу, что происходит вокруг. Так я пролежал, не двигаясь до обеда, а потом сам сел на кровать и выпил компот. А под конец "тихого часа" начался "шторм": пот потёк отовсюду, и температура начала зашкаливать. Из меня начали выходить нервные шлаки и воздух под одеялом испортился. На ужин я встать с кровати не смог. Андрей кое-как напоил меня чаем, и я продолжил бредить и потеть. А к девяти часам вечера сера достигла своей апогеи: температура поднялась до сорока, и я не смог открыть глаза из-за пота, катящегося со лба. Моя задница превратилась в действующий вулкан, из которого извергались судороги-мигрени и расползались по телу кто куда. Несколько часов я стонал, корпел и бредил, а потом провалился в чёрную бездонную пропасть.
Очнулся я ночью от нестерпимого желания сходить в туалет. Я лежу, свернувшись калачиком под одеялом в луже нервных шлаков. Температура немного спала, и задница уже так не пульсирует. Тела своего я не чувствую, как будто отлежал, но где-то глубоко в голове тусклая лампочка сознания мерцает. Я приоткрыл глаза. Сквозь потёртое одеяло пробивается неоновый свет и назойливое жужжание ламп. Днём этого жужжания не слышно из-за шума и суеты в холле. Мне стало холодно, и я задрожал и застонал от боли. Место укола начало учащённо пульсировать, отдавая гулким эхом в голове. Судороги оплели меня как лианы, и я начал дрожать и выбивать зубами чечётку. Мигрень впилась в виски и из глаз брызнули слёзы. Уткнувшись лицом в матрас, я беззвучно заплакал, но боль усилилась и сковала меня. Несколько минут я находился в столбняке, а потом меня отпустило и сразу же захотелось сходить по нужде. Из меня уже начало что-то литься, и я быстрым движением руки передавил пенис. Трусы в этом месте уже были мокрые. От одной мысли, что надо встать и ползти в туалет мне становилось плохо, но терпеть было больше невозможно, и я заставил себя перевернуться на другой бок и сесть на кровать. Санитара на посту не было. Он спал в процедурной комнате на кушетке. Со второй попытки я встал на ноги и пополз к санитару. Подойдя к дверному проёму, я заглянул вовнутрь и что-то бессвязно промычал.
- Слить хочу, - опустил я голову и указал на трусы. - Я под серой...
- А-а-а, ну пойдём, открою, - вышел он в коридор и пошёл в туалет, позвякивая ключами. - Молодец, что под себя не сходил.
Я развернулся и как конькобежец поспешил за ним. Одной рукой я держал член, а другой - равновесие. Боль, которая тревожила меня, улетучилась и я, скрипя зубами, согнутый буквой "З", скользил по полу. Санитар открыл дверь, и я быстро взобрался на толчок и разжал руку, не успев толком стянуть трусы. В туалете было темно и прохладно. Меня сначала бросило в жар, а потом в холод. Моментально проснулась боль, и я задрожал и застучал зубами морзянку. Моча потекла по моим ногам, и я ничего не мог сделать. Упёршись головой в стенку, я стиснул зубы и зарычал, но это только усилило трясучку. Я попытался расслабиться, но лихоманка не отступала. Кое-как закончив с нуждой, я слез с толчка и пополз в отделение. При ходьбе я перемещал вес тела на правую ногу, и она у меня отекла и дрожала от напряжения. Вернувшись в кровать, я укрылся с головой одеялом и несколько минут дрожал и скрежетал зубами, а потом начал пукать и икать поочерёдно. Это ввергло меня в панику и паранойю. Я подумал, что сходил под себя по большому. Потрогав рукой трусы, я успокоился и задержал дыхание. Второй раз ползти в туалет у меня не было ни сил, ни желания. После нескольких остановок дыхания лихоманка отступила, и я впал в коматозное состояние, а к утру температура спала, и я крепко уснул.
***
Голоса и звон посуды вернули меня в реальность. Завтрак подходит к концу, а мне совершенно не хочется есть. Состояние непонятное, всё смазано и размыто, полное отупение и пустота. Мысли прыгают как попрыгунчики и исчезают без следа. Тела своего я не чувствую, правая нога онемела, левая - остолбенела, а задница задубела и изредка пульсирует как потухший вулкан. Боль где-то спряталась, притаилась, ждёт от меня действий.
"Как я эту гадость вчера пережил? - попытался вспомнить я, но не смог. - Странное лекарство. Для чего они серу людям колют, для страха или блага?.. Скорее всего - для страха. После таких мучений даже мазохист не захочет порядок нарушать. Хотя кто знает, мазохисты разные бывают. Да-а-а, хорошая у нас психиатрия. Всё держится на страхе и наказании. Как, впрочем, и вся наша огромная держава. Запугать, заставить, затравить и сделать из человека покорного раба, а в армии - оправданного убийцу. Вот такие нелюди нужны нашей стране. В школе меня пугали спецшколой, в техникуме - спец училищем, а в совершеннолетии - тюрьмой. Их запугивания меня не страшили, а только озлобляли и подталкивали на саботаж и вредительство. Хотя я отлично знал, что они могут загнать любого, но их задачей было сломать и приручить, а я не приручался: делал вид что поддавался, а потом делал всё наоборот. Чтобы избежать наказаний и принудительных сельхоз работ я корчил из себя юродивого-придурка жалуясь на хилое здоровье и слабый ум. Дураком быть нелегко, но для себя я давно решил, что лучше быть дураком - чем коммунистом. У этих лживых подонков ни совести, ни чести нет. Народ баснями кормят, а сами чёрной икрой давятся, твари. Вот и серу они используют не по назначению, а для запугивания и наказания пациентов. Клин клином вышибают - как у нас говорят. Мне от укола не стало лучше, но появился страх, а жить в страхе я не могу, не получается - придётся бороться..."
Я пошевелил рукой, и боли не почувствовал. Слегка подвигав ногой, я почувствовал слабые отзвуки боли в окаменевшей заднице. Перевернувшись на спину, я сел на кровать и уставился на пол.
- С крещением тебя, Нура, - подсел Андрей ко мне на кровать. - Ну, как ты?..
- Да так себе, - выпрямился я и скривился от боли в спине. - Ой, кажись отстрелялся...
- Ты крепкий орешек. Наверное, понял, как с серой бороться.
- Та не-е, не понял. Всё как в тумане: там помню, а там не помню. Бардак в голове творится.
- Это пройдёт.
- Когда?
- Скоро, не ссы, главное ты сам ходишь, - посмеялся Андрей. - Как чудовище ночью ползал.
- Кому смешно, а кому и не очень.
- Да ладно, ты бы меня видел, я вообще по стенкам ходил.
- Как это?
- Я не мог без опоры стоять. Приходилось за что-то держаться, а ты вон бегаешь как паук. Красава, бля.
- Та-то я уссыкался, поэтому так спешил, - пробубнил я. - Пиздец какой-то. Чуть под себя не сходил.
- Ой, ну здесь это не в западло. Я под первым уколом уссался. Так что не напрягайся почём зря. Просто на мокром матрасе придётся спать, а это неприятно, - прицыкнул Андрей. - Хотя здесь все матрасы пропитаны мочой. Ладно, почешу я к себе, полежу на койке, пока толчок откроют.
- А когда парашу откроют? Слить бы надо.
- Как баландёры свалят, так и откроют, - взглянул Андрей на Педро подсчитывающего ложки за столом. - Но, если тебе невтерпёж, попроси санитара. Сегодня нормальный дежурит.
- Да? Тогда схожу, - попытался я встать с кровати, но тут же рухнул обратно. - Вот блядь! Нога отказала.
- А завтра вторая откажет.
- Почему?..
- Дык я думаю, что ты второй укол в ту же половинку колоть не будешь.
- Нет, конечно, - передёрнулся я. - Уж лучше другую подставить.
- Значит, на обе ноги хромать будешь.
- Вот беда, - поникнул я. - Как поступить?..
- Да не парься, до вечера надумаешь. Но я советую в другую колоть. Так все делают.
- А мне што, сегодня колоть будут?
- А ты думал, когда?
- Я думал завтра.
- Нет. Серу через день колют. Курс такой...
- Вот уроды. Хоть бы передохнуть дали чуть-чуть...
- О-о, кстати, совсем забыл сказать, сходи в ординаторскую за таблетками. Сегодня серьёзная медсестра дежурит. За всеми пасёт, но в рот не лазает. А вчера я твои колёса все кашалоту скормил. Он остался доволен, и улыбаться начал сильней.
- Да-да, спасибо, Андрюха, щас схожу, - взялся я за спинку кровати и встал. - Заодно чаю выпью, а то просушило до копчика.
- И я пойду, - встал он на ноги. - Приходи потом ко мне на шконку, потрещим.
- Якши, - подошёл я к столу и опёрся коленом об лавку. - А чай остался?
- Конечно, - поднял Педро чайник. - Могу и каши дать.
- Да нет, спасибо, я есть не хочу.
Выпив кружку бромовой бормотухи, я пополз за таблетками. Двигаться было легче, но не сгибалась левая нога, и я подтаскивал её за собой. Подставку с таблетками из процедурной комнаты уже убрали, и я заглянул в ординаторскую.
- Здрасьте, а таблетки можно принять? - спросил я медсестру, сидящую за столом.
- А где ты шлялся? - уставилась она на меня. - Почему вовремя не приходишь?..
- Извините, я был под серой, только что проснулся.
- Как твоя фамилия?
- Басов...
- Ты новенький?
- Да.
- Понятно, так, Басов, вот она, - взяла медсестра чашечку с подставки и поставила на стол. - Ну заходи, принимай, дверь открыта.
Я толкнул калитку и подполз к столу.
- На вот запей, - подвинула она чашечку с водой. - И не забывай принимать лекарства даже под сульфазином.
- Хорошо, - закинул я таблетки под язык и запил водой.
Выйдя из ординаторской, я сплюнул транквилизаторы в руку и вышел в коридор. Там я столкнулся с незнакомым санитаром среднего возраста. Его внешний вид и физиономия не вписывались в больничный контингент. Он был чисто выбрит и аккуратно подстрижен и пах французским одеколоном. Одет он был в серые драповые брюки и джинсовый батник, а туфли на нём были "Саламандра". В такой одёжке в деревне не ходят. Тем более в психушке, в судебном бараке, в надзорном отделении. Он больше смахивал на научного сотрудника из закрытой шарашки, да и халат на нём был не больничный, а лабораторный.
- А не могли бы вы открыть туалет? - обратился я к нему. - Я проспал после серы...
- Так, а можешь ты обождать пару минут? - остановился он в дверях. - Мне надо кое-что сделать в ординаторской.
- Да-да, конечно, подожду, - кивнул я головой и пополз в холл.
Рядом с Андреем на койке лежал Футон и смотрел в потолок в разные точки.
- Здорово, Федот, - щёлкнул я двумя пальцами над ним. - Ты живой?..
- Сывой-сывой, Боря, - улыбнулся он. - А ты как?..
- Ну, как видишь, хромаю, но ползаю.
- Нисево-нисево, твоя хромота пройдёт, это не моя, - поднял Федя усохшую ножку. - Скоро пройдёт, не волнуйся.
- Надеюсь и жду, - подполз я к Андрею.
- Присаживайся, - поджал он ноги и сел к спинке.
- Та я постою, жопа болит.
- Не-не, не маячь, садись на шконку. Не забывай, что здесь постельный режим.
- Ах, ну да, режим, - присел я на здоровую ягодицу. - А шо это за санитар?..
- Он подрабатывает здесь иногда.
- А кем он вообще работает?..
- Откуда мне знать, Нура, - пожал Андрей плечами. - Я его второй раз вижу. Спроси у Футона.
- Он работает инсинером в депо, - высунулся Федя из-за спинки кровати. - Нас главврась ему родись какой-то...
- Угу, у нас в стране все родичи и инженера, - проворчал я. - А чё он ему такое поганое место нашёл?
- Не снаю, - задумался Федя. - А сто в нём поганого?..
- Ну, мог бы его на ту сторону устроить, - взглянул я в окно. - Там ведь спокойней и маньяков нет.
- Вообще бля да, - покивал Андрей головой. - Почему к нам?..
- Это надо у него спросить, - улыбнулся Федя.
- Не-е, тут што-то не то, - задумался я. - Инженера в такой одёжке не ходят.
- Посему не ходят? - изумился Федя.
- Зарплаты не хватит. Его туфли и рубашка двести пятьдесят рублей стоят.
- Да ну-у?! - не поверил он. - Где такие сены?
- В Ростове на барахолке, - ухмыльнулся я. - А в Москве на полтинник дешевле...
- Слы, Нура, а откуда ты цены знаешь? - улыбнулся Андрей. - Ты случаем не спекулянт?..
- Не-е-е, я торговаться не люблю, но друзья у меня были фарцовщики. А цены я знаю, потому што шмотки на базаре себе покупал.
- А у Пантелеиса есё масина есть, - оскалился Федя.
- Шо-шо? - не понял я. - У кого?
- Да у этого сан-инженера, - усмехнулся Андрей. - У него отчество Пантелеевич.
- А-а-а, машина говоришь, есть, - взглянул я многозначительно на Футона. - Какая?.. Надеюсь не чёрная Волга?
- Не-е-е, - похихикал он. - Москвись...
- То-то у него туфельки блестят. Наверное, рядом припарковался. А где он живёт?
- В Сехове. Он десурит сдесь по выходным. Пантелеис нормальный мусык... порядосный.
- Вертухай он и в Африке вертухай, - зевнул Андрей. - Валет бубновый...
- Слышь, Федя, а диссиденты у нас есть? - сощурился я. - Сахаровы, Солженицыны всякие?..
- У нас нету, а на той стороне, - задумался он, - не снаю...
- Как это не знаешь, - усмехнулся я. - Значит, ты подозреваешь кого-то?
- Ой, там много расного сброду. Мосет кто-то сатесался.
- Понятно, - покивал я головой.
Из коридора вышел Пантелеевич и махнул мне рукой.
- О-о, схожу, отолью, - взялся я за спинку кровати и встал.
- И я с тобой за компанию, - спрыгнул Андрей на пол.
Пантелеевич осмотрел туалет и открыл вентилем кран.
- Ребята, только не курите сейчас, пожалуйста, - попросил он. - Потом покурите. Сегодня туалет будет открыт.
- А мы курить не будем, - подошёл Андрей к рукомойнику. - Мы по-быстрому умоемся и сольём.
- Хорошо, я тогда пошёл за изолятором, - вышел Пантелеевич из туалета и прикрыл дверь.
- Слы, Нура, ты свои умозаключения громко вслух не высказывай в холле, - подставил Андрей руки под воду.
- О ком?
- Ну, о медперсонале и прочее, - набрал он воду в ладоши и обдал лицо. - Здесь у стен есть уши.
- Т-ю, а шо я сказал?.. Порассуждал, да и только.
- Слишком умно ты рассуждаешь, братан. Всё сечёшь и метишь. Могут в армию обратно отправить служить.
- Ой, только не туда, - передёрнулся я. - Ладно, постараюсь не умничать и фильтровать базар...
- А этот Пантелеевич и правда какой-то странный тип, - отошёл Андрей от рукомойника. - Наглаженный, напомаженный и вежливый дядя. Чё его сюда занесло?.. В первый раз, когда я его увидел, он всю ночь читал толстую книгу и делал карандашом пометки. Чё он там метил?..
- Может он диссертацию по нам пишет. Наблюдает за нами как за собачками Павлова.
- Всё может быть, - подошёл Андрей к двери и взглянул в окошко. - Через этот отстойник разное говно проходит. Могли и чекиста внедрить.
- Да-да-да, он смахивает на комитетчика, - слез я с толчка и подполз к рукомойнику. - Наблюдательно-обходительный такой и одеколон у него дефицитно-фартовый.
- Откуда ты знаешь? - усмехнулся Андрей.
- У моего дружка-фарцовщика такой был. Ван-мен-шоу называется. Очень стойкий и специфический запах. Ни с чем не перепутать. О-о, хочешь, я тебе историю про него расскажу, а точнее как его судили?
- Конечно, хочу! - обрадовался Андрей. - Только пошли к тебе на койку. У меня там ушей много.
- Пошли, но дай я сперва умоюсь, - набрал я воду в ладони и ополоснул лицо.
Мы вышли из туалета и уселись на мою кровать.
- Ну, значит так, - умостился я у спинки. - В моём подъезде жила одна добропорядочная семья и было у них два сына. Старший сын был на три года старше меня, а младший - на два года младше. Старшего Сергея я не очень хорошо знал, но с младшим Мишей мы были закадычные друзья с детства. Классный пацан.
- Ты чё, с младшими водился? - скривился Андрей.
- Ага, видел бы ты этого малыша. Хе-хе-хе! Он в пятнадцать лет уже брился и в бары ходил. Великан и брат его тоже.
- Чё очень высокие?
- Ну, не очень, под метр девяносто, но квадратные и сильные как быки. Сергей с детства занимался борьбой, а потом играл в регби. А Мишаня спортом не занимался вообще, но боролся и дрался как профессионал. Серёга на нём приёмы отрабатывал и научил его самообороне. В шестнадцать лет Миша наш дворовой козлятник вдребезги разнёс и двух козлов уложил в больницу.
- Да ну, чё такой крутой перец был? - не поверил Андрей. - Управы не нашлось?..
- Ну вот козлятники решили, что справятся с ним вчетвером, но не справились. Они Мишу с детства доставали своими стуками и криками рыба - мешали ему заниматься. Козлятник был практически под их окном.
- А чем он занимался?
- Математикой. Хотел на математический поступать.
- Акселерат-вундеркинд? - подивился Андрей.
- Ну да, и такое бывает. Он был как Ломоносов: впитывал в себя всё как губка. У меня дома была немаленькая библиотека, так он её почти всю за зиму перечитал. Полиглот Иванович. Кстати, а тут есть библиотека?..
- Нет. У нас читать нельзя.
- А на той стороне?
- Я не знаю, - покачал Андрей головой. - Может и есть. У Футона спроси. Он точно знает.
- Ладно, позже спрошу...
- Так, а чё с этим перекупщиком стало?.. Его за драку судили?
- Да нет, тогда менты с ним в первый раз познакомились и не смогли повязать. Миша их раскидал как цуциков и скрылся без следа. Менты дядю Ваню с работы вызвали и попросили поговорить с сыном, чтобы тот к ним с повинной пришёл.
- Ну и как, пришёл?
- Прийти-то пришёл, но вину не признал, сказал, что оборонялся от пьяных козлов, а менты попали под горячую руку. Два козлятника на Мишу с бутылками кинулись, когда их дружки улетели в кусты. Они пострадали больше всех: у одного рука была сломана, а у другого челюсть. Они "телегу" на него накатали, намекая на превышение самообороны, терпилы вонючие. Тогда весь наш двор на его защиту встал. Написали петицию от общественности и поговорили с козлятниками тет-а-тет. Короче, отмазали Мишаню всем миром. А на месте козлятника дядя Ваня стоянку для машины сделал.
- У них была машина?
- Ага, старая Волга. Дядя Ваня её битую взял. Сам всё сделал, и потом ездили на море по выходным и меня несколько раз с собой брали. А Миша как повзрослел начал на ней ночью с девками кататься. Старая Волга классная тачка. Броневик с оленем и диванами.
- Кстати этот сан-инженер принёс домино. Можно поиграть вечером. Ты играешь?
- Играю, но радости от таких побед не испытываю.
- А от каких побед испытываешь? - лукаво улыбнулся Андрей.
- Да ни от каких, наверное. В детстве, когда я ходил на дни рождения одноклассников, меня всегда поражало, как они бахвалятся своими грамотами, медальками и значками. У меня этого барахла не было и игрушки я не любил. Помню выбегу во двор найду палку и айда в балку гулять.
- Да-а, странный ты тип, Нура, что-то в тебе тёмное сидит.
- Та хай сидит! Мне та шо?!
- О-о, щас ты точно, как Протас сказал. Вот у вас речь похожа...
- Так, но я опять отклонился от темы. А-а-а, я про итальянцев говорил.
- Про каких итальянцев? - поморщился Андрей.
- Да про братьев Кацыло. Их на районе Итальянцами прозвали из-за смуглой кожи и кучерявых волос. Ну и одевались они конечно модно - как иностранцы. А вообще дядя Ваня был хохол, я слышал, как он балакал по-украински. Ну да ладно, это неважно, так вот, когда Сергей учился в институте, он занялся спекуляцией. В то время он уже несколько раз побывал заграницей и у него появились иностранные друзья и связи.
- А чем он занимался?
- Он был мастером спорта по греко-римской борьбе, а потом играл в регби. На турниры по Европе он ездил как регбист. Сначала он отдавал свои старые шмотки Мише донашивать. Вещи у него были стильные и не сильно поношенные. Миша в них был первый парень в селе. Хе-хе-хе! Девки кипятком писали, когда он рядом проходил. Благоухающий Ван-мен-шоу мальчик в велюровом пусере, в "бананах" на замках и кроссовках Адидас.
- В каких бананах на замках? - покосился Андрей.
- Джинсы с накладными карманами на молнии. У нас их ещё называли "гезби". Ты шо таких не видел?..
- Не-е-е. А пусер чё такое?
- Свитер под горло...
- Странные какие-то названия. Никогда не слышал.
- У нас так эти вещи называли, но это не важно. Для того времени Миша очень модно одевался, и физиономия у него была нестереотипная. Многие люди в городе путали его с иностранцем.
- А чё у вас в городе были иностранцы? - удивился Андрей.
- Ну да. В основном это были студенты из недоразвитых стран: арабы, негры, индусы и даже южноамериканские индейцы.
- Да ты чё, серьёзно?!
- Ага, из Эквадора и Перу. У меня был знакомый эквадорец. Звали его Ангел. Его папа был вождём племени коммунистов.
- Круто! Наверное, богатый?..
- Та не-е, негры и индейцы были бедные. Им платили стипендию и выдавали казённую робу как в профтехучилищах, и они в ней ходили. Прикидываешь?.. Очень смешно смотрелись. Особенно негры в зимней одёжке: в шапках ушанках и клетчатых пальто. А арабы и индусы были богатые и ходили в дублёнках и норковых шапках. Они одевались как с иголочки и занимались спекуляцией, но на них трудно было выйти. Всё реализовывалось в узком студенческом кругу или через близких знакомых. Один раз я у них купил "гезби". Хорошие были штаны и не дорогие, дешевле - чем на базаре. Я их год поносил, а потом за ту же цену продал.
- А у нас иностранцев в городе вообще не было. Честно сказать я негра никогда не видел. Только по телику.
- Ой, невелика потеря. Так, но я опять отклонился от курса. На чём я остановился? - задумался я. - А-а да, в конце восьмого класса Миша уже начал приторговывать джинсами. Сергей давал ему по паре, и он имел со штанов полтинник или чуть больше. Всё зависело от того за сколько он джинсы продаст. Ну а потом Мишаня раскрутился и начал у брата небольшие партии покупать. Учась в десятом классе, он делал двести-триста рублей в месяц чистого навара.
- Приличные деньги для школьника.
- А то. Всё у Миши шло хорошо пока менты его барыгу не взяли на базаре. У него было три продавца, которым он давал товар на реализацию. В основном они ходили по магазинам, парикмахерским и знакомым, а этот кретин попёрся в субботу на барахолку. Решил там подработать шитьём. Ну а там облава и его повязали с одеколоном и джинсами на руках. Менты в тот день сначала побывали в эйфории, а потом - в депрессии. Хе-хе-хе!
- Почему?
- Радовались нежданчику. Думали, что поймали китовую акулу. Ну а депрессия у них началась чуть позже. Всё не так пошло, как они хотели, но отреагировали они мигом. Барыгу утром взяли, а через пару часов уже выехала группа захвата. Сдал барыга Мишу со всеми потрохами и Серёгу как поставщика товара приплёл. Барыга был их общий знакомый из соседнего двора. Это у ментов вызвало эйфорию, и они без ордера поехали делать обыск. Они были уверены, что найдут товар в квартире. Но, увы, ни штанов, ни Миши дома не было.
- А где Миша был?
- В школе, - похихикал я. - Три бобика поехало его брать, а дома остались две легковушки. Менты цирк устроили. Постового возле подъезда поставили, а в школе все выходы и входы перекрыли и трёх лосей-оперов на переговоры отправили. Побаивались они Мишу после случая с козлятниками.
- А он сопротивлялся?
- Та не-е, сразу сдался. У него всё было шито-крыто, с первого взгляда. Но это только с первого, а со второго - были другие вещ доки...
- Какие?
- Три одеколона и этикетки от проданных штанов. Миша у себя в книжном шкафу из этих этикеток выставку сделал. Я насчитал тридцать две лейбы от разных фирм. Я его тогда предупредил, что это для ментов вещ доки, а он ржал и говорил, что у меня паранойя, а он коллекционер. Ой, Мишаня-Мишаня.
- А чё за этикетки? - скривился Андрей. - Кожаные?
- Да нет, бумажные. Ты джинсы когда-нибудь новые видел?..
- Нет, у меня джинсов не было. А у тебя были?
- Были. Дома остался джинсовый костюм.
- Да ты чё?! Круто! А какой?
- Курта Ли, а джинсы Райфл. Кстати куртку Миша подогнал. У нас в городе люди хорошо одевались, разнообразно и даже можно сказать пёстро порой. Но однажды я побывал в закрытом городке и очумел от местных аборигенов. Мужики все ходили в ватниках и кепках, а бабы - в тулупах и пуховых платках. Жуть! Мрак!
- О-о, у нас так в городе многие ходят, - улыбнулся Андрей. - Ещё мохеровый шарф под фуфайку надо...
- Ага, и фиксу с пыжиковой шапкой набекрень. Тогда вообще будет круто.
- Слы, Нура, а как эти этикетки выглядят. Ей богу никогда не видел.
- Да я и сам их редко видел. Только на новых штанах и то не всегда. У нас в стране даже коллекционеров такой херни не было, не отбрешешься никак. Они сделаны из картона в виде заднего кармана джинсов. На них рисунок-реклама: ковбои с индейцами на мустангах скачут или что-то в этом роде. У Миши было много одинаковых. Он мне как-то штук пять подарил, а я их на сигареты выменял. Многие людишки в домашние бары эти этикетки ставили. Красочные картинки.
- О-о, кстати, о куреве, - взглянул Андрей на Колю, беседующего с Протасом. - Сколько у тебя осталось сигарет?