Война в Ливане должна была войти в историю в качестве величайшей победы еврейского государства. Пожалуй, ни один военный конфликт Израиль не начинал в столь выгодных для себя условиях: оптимальное соотношение сил, полный национальный консенсус, поддержка со стороны США, мирового сообщества и, чего никогда не было до сих пор, - понимание со стороны арабских стран.
Однако, несмотря на все эти преимущества, израильское руководство не сумело проявить себя. За всю богатую историю страны это была самая провальная военная кампания, которую иначе как "любительской" назвать сложно. Военные и гражданские инстанции то и дело меняли курс, колебались, запинались, всячески показывая неподготовленность и дилетантство. Один из министров охарактеризовал итоги войны одним словом - "поражение". И пускай кто-то говорит, что Израиль вышел из этого конфликта с ничьей: на Ближнем Востоке слово "ничья" также означает "поражение". С щитом или на щите. Середины здесь не бывает.
Статус Израиля как сверхдержавы регионального значения рухнул, как карточный домик. Премьер и его свита показали себя любителями, приведя в немалое замешательство палестинцев, иранцев, сирийцев и других "друзей" Израиля. Теперь все они задаются вопросом: неужели это и есть то самое мудрое и сильное государство, которое мы так боялись все эти годы?
В глазах американцев Израиль также потерял свой прежний статус. Не исключено, что скоро "большой брат" увидит в своем ближневосточном союзнике не ценность, а обузу.
Чем же обусловлена эта ничья, которую можно приравнять к поражению? Вспомним, как все начиналось. Сильное государство жестко отреагировало на действия враждебной шайки, состоящей из нескольких тысяч босяков. Правительство ставит перед армией три основные цели: изгнание врага из приграничных районов, уничтожение инфраструктуры террора во имя безопасности северных городов и возвращение похищенных военнослужащих.
Прошло немногим больше месяца, но ни одной из вышеназванных целей так и не было достигнуто, уже не стоит вопрос, будет ли создана следственная комиссия, вопрос только гласит, когда она будет создана.
Наш скромный вклад в работу этой комиссии - список вопросов, которые вскоре появятся у нее на столе.
Начнем издалека - с лидеров Израиля, правивших страной с 2000 по 2006 год. Как могли позволить себе два ветерана израильских войн, Эхуд Барак и Ариэль Шарон, с такой вопиющей безответственностью на протяжении шести лет закрывать глаза на беспрерывное вооружение "Хизбаллы" прямо на своей северной границе?
Как господин Барак может объяснить свое ночное бегство из Ливана в 2000 году? Как мог он бросить на произвол судьбы союзников из ЦАДАЛа (Армии Южного Ливана) и оставить в подарок террористам дорогостоящее военное оборудование, склады, наполненные военной формой, приборами связи и наблюдения, компьютерами? Неужели и теперь, оглянувшись назад, он не думает, что такое решение было колоссальной ошибкой, вынуждающей Израиль на постоянное бегство?
О чем думал Шарон, когда на Израиль были направлены 12 тысяч ракет? Как же он проигнорировал бессмертное выражение Чехова, согласно которому ружье, висящее на стене в первом акте, в конце спектакля обязательно выстрелит. Ну а если это и было выпущено из виду, то почему Шарон заморозил проект "Наутилус" по созданию установки, которая с помощью мощного лазера могла бы сбивать "катюши"?
А как мог опытный стратег назначить начальником Генерального штаба человека, не имеющего никакого опыта в наземных операциях? Человека, талант которого проявился лишь в непреклонном и бесчувственном изгнании 8 тысяч евреев Гуш-Катифа.
Не меньше вопросов и к нынешним руководителям Израиля. Чем глава правительства Эхуд Ольмерт может мотивировать передачу портфеля министерства обороны в руки лейтенанта запаса, который, получив заветную должность, заявил, что не нуждается "в генералах и адмиралах"?
Глава правительства менял свои решения раз за разом, говоря "да" и "нет" одновременно. "Да" наземной операции в Ливане - "нет" наземной операции в Ливане. "Да" расширению боевых действий - "нет" расширению боевых действий. Если бы самая крохотная лавка на иерусалимском рынке "Махане-Йегуда" управлялась таким образом, она бы не просуществовала и нескольких дней.
И в конце концов, почему Ольмерт так покорно согласился на прекращение огня, не получив обратно захваченных солдат и фактически подарив Насралле фермы Шебаа?
Военные руководители страны также заслуживают нескольких вопросов. Основной заключается в том, почему самая мощная на Ближнем Востоке армия в течение 30 дней не смогла провести практически ни одной успешной военной операции.
Как могло случиться, что за месяц ЦАХАЛ не смог поставить на колени маленькую партизанскую организацию, у которой нет ни авиации, ни бронетехники? Почему в руках командиров не оказалось никакой разведывательной информации о том, что происходит на государственной границе? Почему для Генштаба стал откровением тот факт, что у "Хизбаллы" есть фортификации и бетонированные траншеи, откуда при помощи кранов поднимали "катюши", предназначенные для обстрелов израильских городов? Как армия могла не знать о том, что Насралла имеет большой запас ракет "Фаджр", способных достичь Хадеры и Афулы? А что насчет иранских ракет, которыми был поражен флагманский катер израильского военно-морского флота?
Почему не нашлось никакого способа предотвратить запуск с территории Ливана четырех с лишним тысяч ракет, которые унесли жизни десятков человек, не говоря уже об ущербе инфраструктуре городов. И кто тот самый военный стратег, посчитавший, что исход войны можно решить исключительно с помощью авиации, не вводя в Ливан сухопутные войска? История не знает ни одного примера, когда война была бы выиграна только при помощи авиации, какой бы современной она ни была.
И уж если было принято решение о начале наземной операции, то для чего "Хизбалле" была дана неделя на подготовку? Неужели для того, чтобы враг успел вооружиться смертоносными противотанковыми ракетами?
Почему не был отдан приказ наземным войскам высадиться в тылу врага возле реки Литани, чтобы взять в клещи боевиков "Хизбаллы", давя их и с юга, и с севера? Вместо того чтобы пойти на этот шаг, командование предпочло продвигаться от пограничных районов по изнурительной и отнюдь не безопасной дороге.
Неужели жизнь врага важнее жизни своих солдат? Иначе как объяснить то, что бойцы ЦАХАЛа были отправлены прочесывать деревни, а не оставшиеся от них руины? А в чем смысл противоречивых и внезапно меняющихся приказов, которые отдавались солдатам в разгар военных действий?
Как израильская армия из года в год могла отказываться от призыва резервистов на учения? Многие служащие боевых частей не брали в руки оружие в течение нескольких лет. И почему солдаты были пущены в бой без бронежилетов, оптических прицелов, биноклей и прочего оборудования, которое могло спасти жизнь многим из них. Им дали устаревшее оружие и послали в атаку.
Почему сотни солдат на вражеской территории в течение двух-трех дней оставались без провианта и вынуждены были, рискуя жизнью, сами добывать для себя пропитание?
И в заключение - общий вопрос: на что тратились те миллиарды долларов в год, которые народ ежегодно платил министерству обороны для обеспечения своей безопасности