Аннотация: Из истории тайных войн и установления дипотношений России с Афганистаном.
Из истории отечественных спецслужб. Разведчик капитан Иван Виткевич
Одна из недавних передач "Радио России" "Тайная война: из истории отечественных спецслужб" была посвящена судьбе российского разведчика Ивана Виткевича. Мы предоставляем вниманию читателей литературную запись этой передачи, поскольку весной следующего года исполняются сразу 2 знаменательные даты: 200 лет со дня рождения Ивана Викторовича Виткевича и 170 лет со дня первого установления дипломатических отношений России с Афганистаном. А опубликовать эту информацию сегодня уместно потому, что ровно 170 лет назад британская разведка начала разработку посланца русского царя Виткевича. Но, обо всем - по порядку.
В истории нашей страны есть немало событий забытых или почти забытых. Да и сама история наша, до относительно недавнего времени, была во многом "обезличена", лишена имен и характеристик ее участников, а порой и инициаторов, организаторов и непосредственных творцов тех или иных событий, ставших впоследствии историческими. Короче говоря, роль конкретной личности в истории, за очень небольшим исключением, была практически сведена к нулю. Но всегда ли оправдан подобный подход? Попытаемся взглянуть на некоторые события более чем полутора вековой давности именно под углом зрения персонально-личностного вклада конкретных исторических фигур в их развитие.
Работая над книгой "Государственная безопасность России от Александра I до Путина", мне хотелось не только рассказать о становлении и развитии отечественных органов безопасности, но и возвратить из небытия имена людей, внесших немалый личный вклад в историю страны, еще раз отдать заслуженную дань памяти и уважения людям, беззаветно трудившимся и служившим во благо России. Во имя ее будущего. Одним из таких сынов России был и капитан Иван Виткевич, имя которого почти забыто ныне...
Поляк по происхождению, Виткевич родился в 1808 г. под Вильно и учился в гимназии м. Крожи. В 1823 г. царские власти раскрыли среди старшеклассников гимназии "тайную организацию антиправительственного направления". У "злоумышленнников", к числу коих принадлежал и Иван Виткевич, были обнаружены стихи "возмутительного содержания".
Попечитель Виленского учебного округа настоял на строжайшем наказании "крамольников" и все они предстали перед военным судом. Двое из них были приговорены к пожизненному тюремному заключению, а остальные - к отдаче в солдаты.
На "деле" Виткевича царский наместник в Польше Великий князь Константин собственноручно наложил резолюцию "В солдаты. Без выслуги. С лишением дворянства. Навечно. Конст.".
Так 16-летний юноша в марте 1824 г. оказался рядовым 5-го линейного батальона Отдельного Оренбургского корпуса, стоявшего в крепости Орск.
Любознательный и пытливый от природы, Виткевич в свободное от службы время за несколько лет овладел персидским, узбекским и казахским языками, в дополнение к немецкому, французскому и английскому, которые он знал ранее.
В 1829 г. по приглашению российского правительства Оренбуржье посетил известный немецкий естествоиспытатель и путешественник Александр Гумбольд, переводчиком к которому был представлен И.В. Виткевич. К немалому своему изумлению, на квартире молодого солдата знаменитый путешественник обнаружил хорошую библиотеку по ориенталистике, которую тот собирал на деньги, присылаемые ему родственниками, в том числе и собрание собственных сочинений. Тронутый судьбой молодого человека, Гумбольд, по прибытию в столицу края Оренбург, хлопотал о смягчении поразившего его юноши перед оренбургским генерал-губернатором, а затем и в Петербурге. В силу этой протекции, в 1831 г. Виткевич был переведен в Оренбург и прикомандирован переводчиком к Пограничной комиссии, где и началась его разведывательная деятельность.
Уже в августе того же года он ведет переговоры с прибывшим афганским принцем Шах-Заде, и впоследствии докладывает генерал-губернатору о личности самого принца, его родственных и других связях в Афганистане и Бухаре, степени их влияния там на государственные дела, а также характеризующие данные на членов его свиты.
Генерал-губернатор и командир Отдельного оренбургского корпуса генерал-майор Василий Алексеевич Перовский планировал отправить Виткевича в Бухару еще в 1832 г. в качестве своего личного посланца, но кандидатура эта была отклонена лично Николаем I.
Через два года прапорщик Виткевич командируется вглубь "киргизской" степи для разбора различного рода претензий между казахскими родами, причем Перовский писал, что "пребывание его, в особенности на Сырдарье, может доставить нам полезные сведения и о странах Средней Азии".
В инструкции, разработанной начальником Оренбургской пограничной комиссии (ОПК) Генсом, Виткевичу предписывалось "личными внушениями и советами направить ордынцев к преданности правительству, покорности законам и послушанию начальству; ...для успешнейшего принятия мер к упрочению спокойствия в самой Орде и для ограждения ее от смущения со стороны внешних врагов... и притворных доброжелателей;... Самое бдительное внимание обратить на слухи и сведения о Средней Азии".
2 января 1836 г. Виткевич прибыл в Бухару, где занимался сбором информации о положении в Средней Азии, взаимоотношениях между ханствами, об отношении их правителей к России, и о британских агентах, все более активно проявлявших себя на сопредельных территориях Бухары, Хивы, Коканда и Персии.
Одновременно с Виткевичем в Бухаре находился и британский агент Низаметдин, ежедневно направлявший сведения своему резиденту в Кабуле. Встретившись с ним, Виткевич получил информацию о конкретных интересах англичан к российскому приграничью. Также он вел переговоры и с куш-беги (первым министром) бухарского эмира, настаивая на выдаче русских пленников. Куш-беги лавировал, угрожал сближением с Англией, ссылаясь при этом на ранее побывавшую здесь миссию британского посланника Александра Бернса.
Так, за тысячи километров от Петербурга, Лондона, Кабула и Калькутты, где располагалась штаб-квартира британской колониальной администрации, впервые пересеклись пути двух разведчиков.
Но Виткевичу удалось изменить настрой куш-беги, разъяснив ему, что англичане не станут покупать хлопок и сушенные фрукты, а больше Бухаре торговать нечем, но тогда эмират лишится железа, меди и других российских товаров, чего англичане ему доставлять не станут.
В апреле 1837 г. Виткевич возвращается в Оренбург, но не один, а с послом кабульского шаха Гуссейн-Али, с которым он был знаком еще с 1831 г., со времени пребывания последнего в России.
В мае Перовский направляет в Азиатский департамент МИДа письмо с предложением поддержать предлагаемый кабульским шахом Дост-Мухаммедом договор о дружбе и помощи, отмечая, что "англичане имеют агентов своих в Кабуле и даже в Бухаре, которые действуют там совершенно против нас и поэтому необходимо... чтобы наше правительство вошло в ближайшие связи с владельцами азиатскими, сопредельными владениям Ост-Индской компании, а ближайших к нам удерживало непрерывным наблюдением за действиями их и мерами твердыми в пределах уважения к могуществу и достоинству империи Всероссийской".
Репутация Доста была хорошо известна за границей. Британский агент Александр Бернс оставил следующую его характеристику: "Справедливость этого вождя являлась постоянной темой гордости всех слоев общества. Крестьяне радовались отсутствию тирании, горожане - безопасности своих жилищ и строгому соблюдению городских правил, купцы - справедливости его решений и защите их собственности. Властитель не может снискать более высокой похвалы, чем эта".
После визита совместно с Гуссейн-Али в Петербург, Виткевич получает назначение от Азиатского департамента МИДа в Афганистан. Но там при дворе Дост-Мухаммеда казалось, прочно обосновался хорошо известный в Оренбурге и Петербурге британский капитан А.Бернс.
Целью миссии Бернса было склонить Дост-Мухаммеда принять покровительство британской короны и превратить, тем самым, Афганистан в форпост и плацдарм для дальнейшего продвижения британского влияния в Среднюю Азию.
...Осенью 1837 г. лейтенант Генри Роулинсон, советник политической службы, прикомандированный к британскому посольству в Персии, будущий председатель Королевского географического общества Великобритании, с удивлением и тревогой обнаружил недалеко от Герата отряд казаков. Отрядом командовал "молодой человек, изящного телосложения, с прекрасным цветом лица, яркими глазами и очень живым взглядом". В результате короткого обмена любезностями, Роулинсон узнал, что русский офицер направляется в лагерь персидского шаха. Встреча показалась ему подозрительной, и Роулинсон поспешил проинформировать о таинственном русском своего посла в Тегеране, а тот - британского резидента в Кабуле.
Лорд Окленд, генерал-губернатор Индии, получив сообщение о таинственном русском, также встревожился не на шутку... Казалось, начали сбываться самые страшные предсказания о гипотетической угрозе со стороны далекой России.
Этим "таинственным русским" был отправлявшийся в Кабул Виткевич.
Так британская разведка начала изучение первой российской дипломатической миссии в Афганистане.
В декабре 1837 г. отряд Виткевича прибыл в Кабул и представился при дворце шаха.
Христианского единоверца пригласил на рождественский ужин советник шаха и по совместительству британский резидент в Афганистане уже знакомый нам подполковник Александр Бернс. Эта многозначительная встреча двух дипломатов-разведчиков перед их решающей схваткой вдали от родины, но во имя ее интересов, стала единственной.
О Виткевиче Бернс написал, что он "вполне джентльмен, приятен, интеллигентен и хорошо информирован". К тому же бывший "бессрочный рядовой" оренбургского корпуса по месту службы-сылки выучил турецкий и персидский языки.
Хозяин был велеречив, ведь он надеялся вызвать гостя на ответную откровенность, вызвать ответный поток честолюбивых признаний и стремление также "блеснуть" личной осведомленностью и значимостью...
Бернсу было чем поразить воображение и чувства молодого русского. Он красочно описал, как прибыл в Кабул в сентябре, хотя бывал здесь и ранее, а с шахом Дост-Мохаммедом вообще близко знаком более 5 лет. В знак особого уважения со стороны шаха, Бернса усадили на слона и торжественно провезли по городу к его резиденции в известной на всю Азию крепости Бела Хиссар. До Кабула, владевший персидским, арабским и хинди языками Бернс побывал также в Пенджабе и в Бухаре, но был разочарован, узнав, что его русский гость бывал в Бухаре трижды. Еще бы! Ведь его первому визиту "в сердце Азии" придавалось столь важно значение, что Бернс был вызван для доклада в Лондон и даже удостоился аудиенции у короля.
Выпущенная в Лондоне в рекордные сроки книга Бернса "Путешествие в Бухару", принесла автору известность и славу, а Королевское географическое общество наградило его золотой медалью.
Умолчал гостеприимный хозяин лишь о том, что в приложение к своей книге для соответствующих ведомств Его величества были представлены военный и политико-экономический доклады о путешествии, где доказывал необходимость расширения британского присутствия в Центральной Азии и ограничения "экспансии русского царя".
Бернс с уважением отзывался о храбрости афганских солдат, но в тоже время предлагал открыть в Кабуле миссию, которая помимо политической и разведывательной работы должна была содействовать продвижению британских товаров на Туркестанский рынок. Умолчал перед гостем Бернс и о том, что уже в следующем, 1835 г., в Лондоне появилась книга Дэвида Укварта, ранее тайно совершившего нелегальное путешествие в Черкессию, "Британия и Россия", в которой также отстаивалась идея необходимости борьбы с "русской экспансией".
А накануне прибытия Виткевича в Кабул лондонская "Таймс" так писала о России: "От границ Венгрии до сердца Бирмы и Непала (??! - О.Х.), русский дьявол неотступно преследует и терзает весь человеческий род и неустанно совершает свои злобные аферы, раздражая нашу трудолюбивую и исключительно мирную империю".
Ведя ни о чем конкретном не говорящую беседу, гость также сдержанно рассказал гостеприимному хозяину о своих многочисленных путешествиях по приграничным землям Оренбургского края, хотя главного - цели его миссии в Кабул, любопытному англичанину узнать не удалось.
В начале января русский посланник посетил шахский дворец и передал свою верительную грамоту.
Афганцы столь мало знали о России, а влияние советника Бернса было столь велико, что шах решил даже проконсультироваться у него по поводу подлинности верительной грамоты Виткевича и личного письма русского министра К.В. Нессельроде, с которых Бернсом были сняты копии и отправлены в Бомбей.
Таким образом, как окажется впоследствии, шах Дост-Мухаммед подорвал собственные позиции в глазах англичан, а Бернс станет заложником британских амбиций и еще невиданного в истории британского поражения и унижения.
Из разных источников осведомленный о таинственной миссии русского посланника в Кабуле, британский генерал-губернатор Индии лорд Окленд, наделенный всей полнотой власти в регионе, направил через Бернса Дост-Мухаммеду резкое письмо, в котором весьма недипломатичным тоном требовал "не иметь с русскими посланцами никаких дел без одобрения подполковника Бернса". А самому Бернсу предписывалось дополнительно устно предупредить правителя Кабула о крайне неблагоприятных для него лично последствиях его возможных "недружественных" действий в отношении интересов Британии. Бернс признавался впоследствии, что был поражен вызывающе-ультимативным тоном письма, но был вынужден подчиниться указаниям своего шефа.
Российский капитан при личной аудиенции 21 апреля 1838 г. произвел крайне благоприятное впечатление на шаха и последний удостоил его чести стать постоянным собеседником.
Так начался первый закат счастливой звезды подполковника Бернса.
Вынужденный подчиниться указаниям лорда Окленда, Бернс прибегнул к откровенным угрозам шаху и шантажу, но в ответ последовало лишь холодное повеление покинуть Афганистан.
В то же время кабульский правитель принял предложение российского посланника о союзе с Россией, гарантировавшем независимость и целостность Афганистана. А уже через неделю после приема Виткевича шахом, 27 апреля, разгневанный своей неудачей, Бернс вынужден был оставить Кабул.
Впрочем, здесь для наблюдения за русскими и шахом остался другой опытный британский агент - Чарльз Мессон, известный антиквар, историк-любитель, знаток и коллекционер древностей, едва ли не единственный европеец, проживавший в столице Афганистана уже 6 лет. Но победителем в разгоревшейся в далеком Кабуле политико-дипломатической схватке вышел российский разведчик и дипломат поручик Виткевич.
И не вина Виткевича в том, что позднее Петербург, под давлением англичан, отказался от достигнутых им договоренностей, дезавуировав заключенный им договор и, тем самым, открыв дорогу британскому вторжению в Афганистан.
Обеспокоенный фиаско в Кабуле, только что проведя вполне успешную "малую военную акцию" против Персии, когда англичанам удалось заставить войска шаха отступить от осажденного ими Герата (его оборона была организована британским офицером Элдредом Поттиджером), в сентябре 1838 г. Форрин Офис заявил российскому послу в Лондоне весьма энергичный протест против "враждебной деятельности" Виткевича, что "серьезно угрожает отношениям между двумя державами". Британский министр Пальмерстон потребовал отзыва Виткевича, а также и российского посла в Персии Симонича...
А что Виткевич? 1 мая 1839 г. с обширным архивом он прибыл в Санкт-Петербург и поселился в гостинице "Париж" на Малой Морской улице.
Советские историки писали, что в МИДе Виткевич был принят благосклонно, хотя его и обвинили в том, что он явно превысил свои полномочия, что вполне объяснимо в реально существовавших тогда условиях, в которых он один находился в Кабуле за тысячи километров от столицы империи.
Современный английский историк Питер Хопкирк, ссылаясь на донесения британской агентуры в Петербурге, отмечал, что наоборот, Виткевич был принят министром Нессельроде весьма холодно, что представляется нам вполне вероятным в свете произошедшего позже (Хопкирк П. Большая игра против России. М., 2003, с. 236-237).
Утром 9 мая Виткевич был обнаружен в своем номере застреленным, а привезенные им из Афганистана бумаги бесследно исчезли.
Впервые о нелегкой и драматической судьбе Ивана Виткевича широкой аудитории рассказал в 1959 г. другой наш востоковед, ставший впоследствии известным писателем, Юлиан Семенов в повести "Дипломатический агент".
По странному стечению обстоятельств, второе ее издание увидело свет только в 1995 г. в 10 томе посмертного издания собрания сочинений писателя.
Разумеется, далеко не все в повести основано на документах, и в ее сюжете присутствуют элементы литературного домысла.
В 1990 г. на киностудии "Казахфильм" был снят фильм "Служа Отечеству", в основу которого положены некоторые факты биографии Ивана Виткевича.Некоторые историки, в том числе и Ю.С. Семенов, придерживаются той версии, что смерть Виткевича была запоздалой британской местью за поединок, проигранный в Кабуле.
Но, помимо Виткевича, британское правительство не забыло и о "недружественном" Дост Мухаммеде.
Небезынтересен тот факт, что авторы британской энциклопедии Хатчинсон, в 2004 г. изданной в Москве, откровенно признают, что все три англо-афганские войны - 1838-1842, 1878-1880 и 1919 годов - были начаты "с целью ликвидации угрозы возрастающего российского влияния в Афганистане" (энциклопедия "Хатчинсон" была издана под названием Новый большой иллюстрированный энциклопедический словарь (М., 2004), сс. 72-73).
Подлинным "автором" и сценаристом первой афганской войны стал секретарь политического департамента британской администрации в Индии Вильям Макнагтен.
Жаждавший реванша за понесенные унижение и оскорбление, подполковник Бернс весной 1838 г. направился в Кабул с одним из отрядов британской армии. Хотя даже союзник, хан Белуджей предупреждал англичан, что они "затеяли дело огромных размеров и трудное для исполнения".
1 июля 1839 г., после ряда кровопролитных стычек, англичане вступили в Кабул. Осведомленный о вероломстве англичан, Дост-Мухаммед сначала скрывался в отрядах своих сторонников, а затем посчитал за благоразумие сдаться победителям, которые отправили его в "почетную" ссылку в Индию, подальше от Афганистана.
Однако возведенный англичанами на трон шах Шудшук своей жестокостью и мздоимством даже слишком быстро обратил против себя своих подданных. 1 ноября 1841 г. в Кабуле началось восстание, первыми жертвами которого стали Александр Бернс и его брат Чарльз. Восставшие не только разгромили кабульский гарнизон англичан, но и казнили ненавистного им фактического правителя-временщика Макнагтена.
Поражение англичан было столь значительным, что единственным подходящим вариантом сохранения своего "политического лица" в Азии они посчитали возможным возвращение на трон... свергнутого ими же тремя годами ранее Дост-Мухаммеда.
После понесенного поражения в Афганистане, пишет Хопкирк, "последовал период разрядки в британо-российских отношениях в Азии, который, несмотря на взаимные опасения и подозрения, продлился целое десятилетие. Но в борьбе за господство в Центральной Азии это была просто короткая передышка".
В 1858 г. Александр II миссию возобновления дипломатических отношений с Афганистаном возложил на Николая Ханикова. Но, ставший осторожным Дост-Мухаммед, к тому времени уже осведомленный о печальных для России итогах Крымской войны, отклонил "дружеское предложение русского царя", даже не приняв его посланника.