Рабинович Григорий Аркадьевич: другие произведения.

Цунами тоталитарной идеологии

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Рабинович Григорий Аркадьевич (tsvi@rambler.ru)
  • Обновлено: 25/04/2009. 110k. Статистика.
  • Статья: Израиль
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Объективно имеющиеся в наличии на наш сегодняшний день, в этом все еще до того ж и по сей день диком и несовершенном мире, всеобщие и вроде бы повсеместно доступные - мораль и культура, это не более чем малоэластичный, но в целом довольно непрочный для интенсивного внешнего воздействия "хитиновый каркас". Причина его хрупкости очень четко очерчена самой людской сутью. Поскольку он служит лишь внешним скелетом для аморфных человеческих масс столь неразвитых, да и стиснутых как в тисках в тяжелые пудовые гири - трудностей всей нашей жизни. По большей части, именно по этой причине - моральные постулаты так предельно суровы в речах их непреклонных блюстителей. Причем - это относится не к какому-то вполне определенному индивидууму или к некой социальной или классовой прослойке общества, но ко всей человеческой цивилизации в ее подлинном несколько не приукрашенном иллюзиями естестве. Хотя и нельзя таким более чем огульным и безоговорочным образом отзываться, в подобном духе, сразу обо всем столь во многом разноликом человечестве. А в особенности на голом месте совсем ведь без всякого обдумывания и разбора конкретных факторов и всякого логического хода рассуждений основанного на тщательно продуманном взвешивании всего, что заложено в человека воспитанием, как и принято в дар от природы. Но что ж тут поделать раз уж все еще таковы в своем абсолютном большинстве довольно таки немалое число из рядовых представителей нашего подвида обезьян. Флагман мировой фантастики Роберт Хайнлайн в своем романе "Чужак в чужом краю" пишет об этом так. "Сами обезьяны ей не понравились - уж очень они были похожи на людей. У Джилл не осталось ханжества, она научилась находить прекрасное в самых прозаических вещах. Ее не смущало, что обезьяны спариваются и испражняются у всех на глазах. Они не виноваты: их выставили на всеобщее обозрение. Дело в другом: каждое движение, каждая ужимка, каждый испуганный и озабоченный взгляд напоминали ей о том, чего она не любила в своем племени". И все эта чистая, правда, безо всяких ненужных примесей, и известна она каждому, кто хоть сколько-нибудь, но вполне всерьез об этом задумывался. А из этого вытекает очень непрошенный, но вполне законный вывод. Никому из тех страдальцев, ну впрямь как от иссушающей жажды только лишь из-за того, что в этом мире нет быстрых как ураганный ветер перемен к лучшему, не следовало бы столь яростно и бескомпромиссно отнекиваться от этой простейшей житейской аксиомы. Не стоит силиться так с ходу и без всяких долгих об том раздумий, переустраивать все общество по более разумным и справедливым стандартам. Ведь для этого надо было бы всерьез устремиться не к мелким и поверхностным, а глубоким и внутренним изменениям в самом человеческом естестве.
    •   Цунами тоталитарной идеологии
      
       Мои дети не смогут жить в мире без национал-социализма.
       Фрау Геббельс.
      
      Объективно имеющиеся в наличии на наш сегодняшний день, в этом все еще до того ж и по сей день диком и несовершенном мире, всеобщие и вроде бы повсеместно доступные - мораль и культура, это не более чем малоэластичный, но в целом довольно непрочный для интенсивного внешнего воздействия 'хитиновый каркас'.
      Причина его хрупкости очень четко очерчена самой людской сутью.
      Поскольку он служит лишь внешним скелетом для аморфных человеческих масс столь неразвитых, да и стиснутых как в тисках в тяжелые пудовые гири - трудностей всей нашей жизни.
      По большей части, именно по этой причине - моральные постулаты так предельно суровы в речах их непреклонных блюстителей.
      Причем - это относится не к какому-то вполне определенному индивидууму или к некой социальной или классовой прослойке общества, но ко всей человеческой цивилизации в ее подлинном несколько не приукрашенном иллюзиями естестве.
      Хотя и нельзя таким более чем огульным и безоговорочным образом отзываться, в подобном духе, сразу обо всем столь во многом разноликом человечестве.
      А в особенности на голом месте совсем ведь без всякого обдумывания и разбора конкретных факторов и всякого логического хода рассуждений основанного на тщательно продуманном взвешивании всего, что заложено в человека воспитанием, как и принято в дар от природы.
      Но что ж тут поделать раз уж все еще таковы в своем абсолютном большинстве довольно таки немалое число из рядовых представителей нашего подвида обезьян.
      Флагман мировой фантастики Роберт Хайнлайн в своем романе 'Чужак в чужом краю' пишет об этом так.
      "Сами обезьяны ей не понравились - уж очень они были похожи на людей. У
      Джилл не осталось ханжества, она научилась находить прекрасное в самых
      прозаических вещах. Ее не смущало, что обезьяны спариваются и испражняются
      у всех на глазах. Они не виноваты: их выставили на всеобщее обозрение.
      Дело в другом: каждое движение, каждая ужимка, каждый испуганный и
      озабоченный взгляд напоминали ей о том, чего она не любила в своем
      племени".
      
      И все эта чистая, правда, безо всяких ненужных примесей, и известна она каждому, кто хоть сколько-нибудь, но вполне всерьез об этом задумывался.
      А из этого вытекает очень непрошенный, но вполне законный вывод.
      Никому из тех страдальцев, ну впрямь как от иссушающей жажды только лишь из-за того, что в этом мире нет быстрых как ураганный ветер перемен к лучшему, не следовало бы столь яростно и бескомпромиссно отнекиваться от этой простейшей житейской аксиомы.
      Не стоит силиться так с ходу и без всяких долгих об том раздумий, переустраивать все общество по более разумным и справедливым стандартам.
      Ведь для этого надо было бы всерьез устремиться не к мелким и поверхностным, а глубоким и внутренним изменениям в самом человеческом естестве.
      Дабы - это стало возможно, хоть как-то осуществить не на одних, лишь словах (какие бы они не были красивые), а на самом-то деле, в пример все же стоило бы брать не каких-то отдельных выдающихся личностей или же тех, кто хоть в чем-то, но всерьез возвышается над общей массой обывателей, а обычного серого человека.
      Он совсем же не схож с тем правильно мыслящим индивидуумом, которого окажется возможным, вот так взять, да изменить в одночасье.
      Причем его серость - это не самым что ни на есть естественным образом отражение, чьих либо низменных человеческих качеств, а канва во всем незатейливого, суетливого существования в котором мало творческого, а много житейского и неприметно серого.
      Но это так только сейчас, а сегодняшнее положение дел не вечно, как и каменный век с его уже во всеми нами позабытым бытом.
      Однако ж пройдет, не иначе, как еще не одно мелкое в общих масштабах всеобщего усовершенствования самого потока сознания у всего человечества тысячелетие, пока не сольются в некое единое духовное целое: мечты сегодняшних идеалистов и повседневная реальность наших крайне отдаленных потомков.
      Когда свет далеких звезд, излученный ими в этот самый момент времени доберется до наших 'палестин' - дети матери Земли станут уже несколько иными или же их не будет вообще.
      Хотя, в принципе на самом-то деле, к чему же отрицать такой простой и естественный факт, как то, что стремительный ход развития творческого сознания у отдельных личностей во многом схож с неким низвергающимся горным потоком.
      Причем он явственен и реален в своей истинной природе. Чье-то воспаленное воображение способно создавать только его блики и кидать их в толпу как помои свиньям.
      При этом хуже всего то, когда народные просветители сами верят в свою святую ложь.
      А этот подлинный по своему никем не выдуманному облику 'водопад величественных во всей его плоти и крови чувств' нисходит в наш мир с недоступных взору почти всех 'царей природы', вершин духовности.
      А людям вообще-то совсем не свойственно ни с того ни с сего вдруг вскарабкиваться куда-то высоко вверх, дабы зачерпнуть от некого духовного источника, даже самую малую толику от его волшебной силы.
      Уж чего-чего, а их ведь и на равнине совсем неплохо кормят.
      Так что не имеет ни малейшего значения, сколько еще усилий, кем и когда, тем или иным образом, будет задействовано, дабы приучить к 'альпинизму', слепую и самодостаточную в своих низменных и приземленных устремлениях толпу.
      Потому как она, при любом раскладе далее своего любимого корыта уйти никуда не сможет, да впрочем, и не захочет.
      Чехов в своем рассказе 'Ионыч' пишет об этом так:
      "Опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже не глупый человек, но стоит только заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например, о политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти".
      
      Но так оно было только до появления живых картин, а еще в древности было замечено до чего же Житие Святых описанные на иконах самым глубочайшим образом влияют на саму душу неграмотного человека.
      Товарищ Ленин не зря сказал 'Из всех искусств для нас важнейшим является кино'.
      Знал, что говорил, поскольку был хотя и тошнотворно гнилым, но все же вполне полноценным интеллектуалом.
      Да, вот так!
      Ничем нельзя опровергнуть тот непреложный факт, что кинематограф и музыка, и на самом-то деле, сколь же глубоко затрагивают сердца многих людей.
      Они и впрямь вполне способны и не на каком-то мнимом, липовом, квазиподобном уровне, а в реальной действительности придать человеческой натуре чуть большее совершенство и большую чистоту возвышенных помыслов.
      Подобные вещи в самой что ни на есть подлинной действительности могут пусть и в довольно незначительной степени, в чем-то посодействовать, изменить конкретного низменного и обыденного человека к чему-то все-таки несколько лучшему.
      Но это все ненадолго, если этому во всем противоречит окружающая его действительность.
      То есть подобным проявлениям высокого духа и вправду свойственно придавать человеческой душе все же несколько большую восприимчивость к высоким нотам необыденных частот, отличным по своему звучанию от мелкой суеты простых житейских проблем.
      Но их воздействие на жизнь в целом будет ничтожным.
      Потому что, несмотря на большую живость образов, кинематограф все равно так и остается перилами, висящими в воздухе малоспособными удержать человека от морального падения.
      Всякое воспитание личности за редким исключением может быть осуществлено лишь живыми людьми и никем более.
      И это можно попытаться сделать и в зрелом возрасте, вот только совсем недолго, если человек сам об этом никого не просил, а форсировать этот процесс означает вести борьбу с добром, а не наоборот.
      В принципе указав человеку на тот фильм, который ему стоило бы посмотреть, тоже его в чем-то воспитываешь. Причем это так в особенности, когда ему подскажут, на что же именно при его просмотре ему следовало бы акцентировать свое основное внимание.
      Все вышеизложенное в не меньшей, а может быть и в куда большей степени относятся и к сокровищам художественной литературы.
      Но никак нельзя навязать простым людям привычку к чтению книг, а нужно лишь было сделать - это для них более комфортным и удобным занятием. Этой цели и могут всецело послужить аудиокниги.
      Однако - это даже не вопрос, что же именно оказывает на человека большее влияние, прочитанная ли книга, уведенный ли фильм, или же все-таки то, как всегда вели себя, а так и ведут себя и впредь - его родные отец и мать?
      А кто вообще решил, что человеческое общество цивилизованно?
      Почти вся современная духовность и человечность - это плод стараний, довольно малочисленной группы интеллектуалов.
      Культура, в случае всеобщего катаклизма, что не дай-то Бог сотрет с лица матушки Земли все ее современное политическое устройство и часа не устоит перед натиском орд лишь вынужденно (без особого на то желания) переодевшихся и остепенившихся дикарей.
      Они степенны и учтивы только лишь из-за навязанных им кем-то извне законов общества.
      В случае, возникновения новой политической нестабильности в любой из технически развитых стран: процесс деградации культуры и возникновения новых врагов народа может занять не более короткого как миг в истории всего человечества - одного лишь в целом маломасштабного для всего летоисчисления - десятилетия.
      И все те же великие достижения разума, что потенциально могут приблизить человека к высокому и чистому с гораздо большей легкостью могут быть использованы, дабы привить ему любовь к самым грязным нечистотам себялюбия.
      Они же в прошлом посодействовали укоренению в нем беспочвенной веры в то, что хватит и того, чтобы толпа громко кричала халва, и тогда враз у всех во рту станет сладко.
      Коммунистическая и нацистская идеологии, создавшие в чьих-то близоруких глазах, заманчивый проект по ускорению политического и духовного преобразования рода людского, ставили во главу угла принципиальное отсутствие у человека души. Варварские диктатуры признавали одно лишь только наличие у него интеллекта, проявляющего себя в основных инстинктах присущих даже живущим в сообществе насекомым.
      При этом сугубо подчеркивалось его звериное родство, классовое или же этническое - никакого значения это не имеет.
      Главной их целью было сплотить людей по принципу наши и не наши, а всех чужих, не своих, значит, пустим в расход оптом и в розницу, как злобных вредителей более достойным, чем они сами представителям всего остального великого человечества.
      Необходимое количество этих зарвавшихся индивидуумов было не так чтобы очень большим, и им в обязательном порядке полагалось иметь свойства, что были совсем не по нутру подавляющей части общества, даже если это и проявлялось в довольно-таки мелких вещах.
      Но, то был немецкий вариант диктатуры.
      Русский же был не в пример страшнее.
      А заключался он вот в чем.
      Чем больше радости от смерти врагов, на которых пришлось веками гнуть спину тем больше ненависти и гнусности повисают в воздухе и отравляют гноем идеологии души и сердца.
      Потому что нельзя путем убийств и насилия над ближним (хотя он и был, а так ведь и останется, всегда в чем-то виноват) хоть сколько-нибудь приблизить эпоху всеобщего счастья.
      Таким образом, наоборот, отодвигаешь общество назад в пещеры к мамонтам и троглодитам.
      Именно это и произошло в России во времена ленинско-сталинской оторопи от всего, что относилось к проклятому прошлому.
      Процесс этот был не очень-то заметен, потому что большевики умели создавать в народе пароксизмы восторга в том же стиле, как это делают сегодняшние строители финансовых пирамид.
      Писатель Андрей Платонов в своей повести "Котлован" пишет об этом в таком ключе.
      'Я этих пастухов и писцов враз в рабочий класс обращу, они у меня так копать
      начнут, что у них весь смертный элемент выйдет на лицо... Но
      отчего, Никит, поле так скучно лежит? Неужели внутри всего
      света тоска, а только в нас одних пятилетний план?'
      
      Показухи было столько, что сами вожди удивлялись, а как это им удалось столь легко поднять народ на войну за его полнейшее порабощение в свете ослепительных иллюзий его будущего ни с чем несоразмерного счастья?
      Хотя на деле все - это являлось лишь скользким от крови прикрытием главной задачи для всех подходящих для этого хомо сапиенсов найти себе кумира, лучшего из людей и сделать его высшим существом, перед которым все остальные должны будут, молча склонить головы и колени, в жесте чрезвычайной преданности и любви.
      Современный диктатор, в своих собственных глазах - видится себе чем-то вроде муравьиной королевы, от которой зависит жизнь и судьба всего гигантского муравейника. Его мысли и чувства всесторонне отражают некое глобальное общее мнение, и устремление какой-то выдуманной не писателями фантастами, а гореидеалистами коллективной души всей его нации, так что категорически никак не может быть никакого другого мнения или же чувства.
      Вот как пишет об этом писатель Алексеев в его романе 'Крамола'.
      'Принцип коллективного, классового мышления напрочь уничтожал автономию
      личности, оставляя это качество только вождям'.
      
      Речь идет о наработках разума перевернутых вверх дном и использованных во имя старой как мир идеи идолопоклонства в его новой интерпретации, невозможной к осуществлению без новейших технологий ранее не существовавших в природе.
      Разумеется, что к идеальной диктатуре, человечество пришлось бы очень долго приучивать и, скорее всего, не одну только тысячу лет.
      Поскольку 'вымести мусор' восприятия себя как центра вселенной никак не получится даже при помощи самой тщательно продуманной пропаганды с самого нежного возраста.
      Единственным способом к быстрому переустройству психики в этом направлении было бы лишение детей их родителей, но это тоже б заняло немало времени, так как совершенно невозможно проделать это в одночасье с большей частью всего народа.
      Дети врагов, отнятые у своих родителей, постепенно могли бы стать значительной прослойкой нового механизма государственного аппарата. Именно из них лишенных обычной человеческой психологии и вышли бы лучшие строители коммунистической или же нацистской эры.
      Янычары или Мамлюки являются хорошим тому историческим примером.
      Гитлеровцы такого бы не учинили со своей нацией, а только максимум с чужими для этого подходящими!
      Такие вещи действительно имели место с народами Северной Европы.
      А впрочем, нацистский режим был изначально мягче коммунистического по отношению к своему народу и это не просто пустые слова, а истинный исторический факт.
      Именно по этой причине он и проиграл битву за свое существование!
      Объясняется это отсутствием взрыва подорвавшего все прежние устои общества, а одним лишь ухудшением его ранее существовавших, отвратительных черт.
      Кроме всего прочего - это было связано также и с кратковременностью существования нацизма, как и большей чем в России культурой немецкого народа, а не хоть в чем-то лучшими качествами его вождей.
      Нацисты не успели, как следует развернуться и показать себя во всей красе.
      При этом их злодеяния наглядны и потому столь хорошо известны широкой общественности.
      Но некоторые так до сих пор и верят, что, мол, не вышло ничего путного из коммунизма-нацизма только лишь потому, что как-то не так взялись за дело, а вот, если б все пошло гладко и как надо, то был бы сейчас рай на земле.
      Однако для подлинных, а не липовых изменений в человеческой натуре нужно было нечто большее, чем простые к тому благостные намерения, выдаваемые вождями за желание всемогущих масс.
      Толпа всегда глупа и безнравственна, потому что ей движут звериные желания и мысли ее просты и невзрачны.
      Для того чтобы создать из толпы обывателей личностей нужно не только время, но и усилия немногих поделиться с абсолютным большинством тем, что в них есть.
      Это можно сделать лишь сделав искусство массовым, и если приучить обывателей слушать классическую музыку в ее оригинальном виде вряд ли удастся, то можно сделать под нее многочисленные простенькие стилизации.
      А кроме того и аудиокниги тоже ведь могут приблизить народ к духовным ценностям интеллигенции.
      Конечно, кто-то может сказать, что человек может их слушать в вполуха и думать совсем о другом, но даже так оно лучше чем никак, а особенно хороши аудиоспектакли, они ведь тоже кино только без изображения.
      Эти вещи действительно в чем-то могут помочь сделать людей светлее и выше в их духовной сути.
      А как-либо иначе ему просто никогда не бывать!
      Поскольку уж так оно вышло, что раз душа человека заполнена до краев им самим, то все, что с ним можно сделать - это приучить его видеть в окружающих людях таких же полноценных разумных существ, как и он сам. Это и есть развитие в нужную сторону естественного для каждого человека эгоизма.
      Но ведь существует еще и такая вероятность, что кто-то все-таки принудит людей видеть человека исключительно в самом себе, а остальные значит, будут не иначе как просто обязаны стать сменными частями большого механизма все шестеренки, которого закрутятся только лишь для того, дабы всегда было хорошо исключительно лишь ему - великому вождю.
      А ради того чтобы успешно осуществить сей проект перестройки человеческой психики было бы до крайности необходимо лишить человека всяких его моральных устоев, а для этого мало было отобрать у него веру в Бога, надо было также и вовсе отменить само наличие у него души.
      Совершенно безразлично, что собственно представляет из себя душа человека, высшая ли - это деятельность коры головного мозга или же нематериальная субстанция, связанная с некими сверхъестественными силами для принципиального факта ее существования - это никакого значения не имеет.
      Важно только, то, что она есть и начисто отрицать само ее присутствие в теле человека, почти всегда означает прямое и бесповоротное попрание всех основных нравственных принципов, выработанных человеком в процессе развития его культуры.
      Лезущая во все углы и щели демагогия коммунизма-нацизма была нужна властителям дум лишь затем, дабы крепко-накрепко укрепить у каждого человека в мозгах восприятие высшей диктаторской правды как единственного образа мышления способного формулировать какие-либо выводы в любых проявлениях интеллекта.
      Неразумная и необоснованная концепция замены веры в Бога, обязанностью, неким табу первобытных племен есть не более чем закамуфлированная в красивый наряд тенденция вернуть человечество к его первобытным истокам.
      Именно тогда и наблюдалось такое вот железное подчинение воле вождя, и оно было, безусловно оправдано самими условиями существования первобытного человека.
      А ведь именно возвращение к дикости каменного века в ее цивилизованной интерпретации и было предложено обществу в трудах Маркса и Ницше.
      Их последователи могут утверждать, что намерения философа - это и есть, то к чему он тянет за уши своих легковерных читателей и почитателей, но это ложь.
      Нельзя сделать этот мир более созидательным и справедливым за счет отмены официальной доктрины оправдывающей угнетенное состояние масс, или догматических постулатов веры в загробную жизнь.
      Поскольку мечта переменить людей в лучшую сторону - взорвав храм их старой веры и создав им взамен светлый ореол нового вероучения - это не более чем утопия псевдогениев теоретиков.
      Воинствующий атеизм - воистину та же религия, он вполне явственно олицетворяет собой атеистическое исповедание, полного неверия в Бога.
      Абсолютное отрицание Всевышнего как данности имеющей хоть какое-то отношение к сотворению мира у недалеких людей сама по себе невольно приводит их к мысли о возможности быстрого переустройства всего мироздания.
      Особенно - это касается простых и невежественных натур, почти начисто лишенных знаний о физической природе вселенной. Они способны лишь сменить одну веру на другую, но никак не изменить их принципиальный подход к этой во всеобщем целом нелегкой и непростой общественной жизни.
      Это не только мое мнение вот что писал об этом выдающийся писатель.
      Ремарк "Три Товарища"
      '- Отто, - сказал я Кестеру, шедшему впереди меня, - теперь я знаю,
      чего хотят эти люди. Вовсе им не нужна политика. Им нужно что-то вместо
      религии.
       Он обернулся:
       - Конечно. Они хотят снова поверить. Все равно во что. Потому-то они
      так фанатичны'.
      
      А чего же еще можно ждать от толпы кроме желания быть ведомой она же с роду сама по себе не была, а тут ее старые представления о добре и зле в связи с техническим прогрессом стали понемногу разрушаться.
      Но это не значит, что кто-то может взять народы за ручку и отвести в дивный сад, где поют райские птицы.
      Нет не у кого такой возможности потому что - это могут сделать только сами люди без светлых учений, а лишь одной многовековой практикой взаимоотношений между собой на другой более усовершенствованной основе.
      А бредни про скорый рай на Земле ради торжества, которого, мол, надо только низвести на нет всякое рабство есть один лишь призыв к анархии, которую затем обязательно оседлают самые несносные прохиндеи и горлопаны.
      Оно так, а иначе оно и быть-то никак не могло, потому что одна голова пусть даже самая светлая только мелкий камешек способный обрушить гигантскую лавину, но не способный создать движение вертикально вверх.
      Чтобы приподнять небо над головой всему поколению надо стать атлантами!
      А вот даже если б какая-то жалкая горстка философов и представляла бы из себя настоящих в своей истинности великих как Боги гениев - это тоже ничего, в сущности, не изменило. Потому что нет, и не может быть одного или нескольких великих умов способных принести благо сразу же всему человечеству.
      А технический прогресс сам по себе не благо, а лишь удобство и не более того за него быть может еще придется заплатить слишком дорогую цену, и коли не нам, то многим последующим поколениям.
      Реальную великую пользу может дать исключительно один и только - могучий коллективный разум, а его суть вырабатывается столетиями глубоких раздумий с постоянной оглядкой на практическую сторону жизни.
      Перевоспитать все человечество или же, допустим, всего-то самую малую его часть в духе братской любви к ближнему, на данный момент задача совершенно немыслимая, а не только невыполнимая.
      Израильский кибуц - это лишь то исключение, которое во всем подтверждает железное правило.
      Сначала надо завести вокруг врагов, причем не вчерашних, а всегдашних и вдохновить людей идеей национального возрождения и тогда может что-то получится, но никак иначе.
      А вот наоборот низвести государственную структуру до стадии крайнего примитива - это совсем не составит труда.
      Будет до крайности легко совершить очень простой по-своему элементарному применению к общественной жизни любой страны - обратный процесс деградации государства к древним традициям абсолютной монархии.
      Причина тому заключается в том, что инерция мышления - это балласт от которого невозможно избавиться по мановению некой волшебной палочки, всего лишь выдуманной чьей-то одаренной на красивые мечты фантазией.
      Прошлое тянет нас как магнитом своими устоями и удобством переложить все государственные заботы на чьи-то чужие плечи и не о чем таком большом и главном совсем и никогда не думать самому.
      В общем и целом оно так и происходит с обычным обывателем, но принципиальность диктатуры в том, что она желает диктовать не только, что-то большое и существенное в общегосударственном плане, ни о чем при этом, не спрашивая простого гражданина, но и его самого в тайне желает отучить от принятия всяких решений в его личной жизни.
      А ему эти решения даются и вынашиваются с большим трудом, и если государство не станет подбирать ему невесту не по его вкусу, то в профессиональном и социальном плане он ему легко уступит при большом нажиме.
      Ведь основное желание обывателя - это благополучное и сладостное употребление всего того, чем его могут одарить жизнь и цивилизация.
      А абсолютная диктатура приучила бы человека, что он даже своей душе не хозяин, поскольку ее он получил от родного государства, а не с первым вздохом своей жизни.
      А раз душа чужая, то это государству, а не обывателю решать, как ей пользоваться.
      И даже озаботясь всеми его проблемами и нуждами государство не смогло бы дать ему что-то по-настоящему полезное и правильное, потому что это самое что ни на есть размытое понятие и его своим собственным интеллектуальным трудом должна нащупать каждая отдельная человеческая особь.
      А передать его откуда-то извне эта задача практически невозможная к своему осуществлению и это совсем неважно насколько для кого-то это затем окажется намного лучше и правильней.
      Конечно, бывают исключения на то правила и существуют, чтобы охватывать железным обручем всю жизненную правду, но не всецело все ее отдельные элементы.
      А основным законом социума является тот факт, что простые люди никак не могут толпой, устремиться к высотам возвышенной духовности, так как они в корне и понятия-то не имеют о том, что - это такое и с чем его едят.
      Потребление, однако, затрагивает все слои общества, а не является признаком принадлежности к некой серой массе обывателей.
      Человек создан всесильной природой с теми же функциями организма, что и всякая другая божья тварь. Причем иные объемы мышц, форма тела, врожденный уровень интеллекта ни на что не оказывают хоть сколько-нибудь даже самого малейшего влияния кроме чисто физических факторов.
      Хотя это тоже не без исключений.
      Воспитание человека расставляет все точки над i.
      Правда те или иные возможности по применению интеллекта у разных людей не идентичны.
      И ленивый гений может так и не оставить после себя ни малейшего следа в истории, а имя скромного труженика будет греметь в веках.
      А обыватели в своей серой массе - зачастую уж слишком они заброшены, предоставлены самим себе и потому способны разве что лишь к слепому подчинению верхам.
      Так что творческие люди в любые древние времена были всего лишь только светлячками в темном небе неизведанного и непройденного.
      Цивилизация создала новые возможности для развития человеческой личности, принципиально отсутствовавшие в эпоху каменного века.
      Новый мир, хотя это и могло быть иначе, создавался на одних давным-давно обглоданных костях старого.
      Ничего нового, кроме как быть может разве что невиданных (поскольку ранее не изобретенных) технических средств по усовершенствованию жизненных удобств и умерщвлению живых людей возникнуть просто не могло.
      Большую чем в первобытную эпоху человечность в фундамент нового дома с центральным отоплением никак не заложишь, а, наоборот, она еще от благ и жизненных удобств куда-то сама по себе улетучивается.
      Устои общества в целом меняются лишь с переменами в политическом климате.
      Причем нужно учесть, что художники или же ученые тоже нуждаются не в одной только пище духовной, но и в простой физической.
      Хозяева жизни, кто бы они ни были, всегда создают социальный заказ.
      Изображение ли животных для ползунков, еще не научившихся вылезать из пещеры или же ядерную бомбу для устрашения идеологического противника, главное, это то, что он есть всегда и так будет и далее. По крайней мере, в обозримом будущем.
      Важно лишь то, что между ядерной бомбой и пещерной живописью не пролегла та глубочайшая бездна времен, что отделяет обезьяну, впервые научившуюся делать самые примитивные каменные орудия от наскальных рисунков наших не столь уж и далеких предков.
      Расстояние - это было так ведь ничтожно, дабы люди, и впрямь хоть как-то иначе стали смотреть на окружающий нас мир и все в нем происходящее.
      Человек, сформировался как вид разумного сообщества, в холодных пещерах (вдали от огня), и его представления о среде его обитания и о людях, что плотным кольцом обступают его со всех сторон сверхпрочной нитью связано с этим его прежним бытием. Я имею в виду исключительно только последние 40 тысяч лет и не более того.
      Что же касается некого иного чем сегодня, светлого завтра, то его еще лишь предстоит создать тяжким интеллектуальным трудом, будущих последователей наших уж слишком головастых и чересчур любознательных ученых и философов.
      А наш уже слава Богу вчерашний день более чем объективно доказал, что незаслуженное разумом светлое будущее, способно оказаться разве что только мрачным как грозовая туча прошлым для нескольких грядущих поколений.
      Некоторым 'глубокомыслящим гениям интеллекта', которым оно грезилось, уже где-то там, на горизонте, похоже не было никакого дела до элементарных законов биологии.
      Всякий вид может трансформироваться в нечто новое или же приобрести некие другие, чем у него были всегда ранее привычки, только в течение бесконечно длинной цепи часто сменяемых "особей" звеньев.
      Высшие млекопитающие в этом вопросе, если чем и отличаются от других представителей животного мира так это одной лишь способностью к самообучению в очень скромных пределах, и могут обрести необходимые для жизни навыки, беря пример с родителей.
      А тех в свою очередь приучили к жизненным устоям и реалиям, их родители и эта канва тянется из прошлого в грядущее, бесконечной раз и навсегда проложенной тропой.
      Создание условных рефлексов путем прививания юным особям животных нужных для людей навыков, совершенно не подходит, когда речь идет о взрослом человеке.
      Людская психология безмерно сложнее психологии зверей, и потому создание нужных условных рефлексов у человека - это занятие в основном для одних только ближайших родственников, а не для кого-то еще. Хотя все же затруднительно во всем и до конца отрицать воспитательный эффект телесных наказаний, столь широко когда-то распространенных в школах 19 столетия.
      Но мысли и желания Фон Корена из повести 'Дуэль' Чехова - это зло в его наихудшем из намерений сеять добро и свет своими методами.
      '- И идеалы у него деспотические, - сказал он, смеясь и закусывая
      персиком. - Обыкновенные смертные если работают на общую пользу, то имеют в
      виду своего ближнего: меня, тебя, одним словом, человека. Для фон Корена же
      люди - щепки и ничтожества, слишком мелкие для того, чтобы быть целью его
      жизни. Он работает, пойдет в экспедицию и свернет себе там шею не во имя
      любви к ближнему, а во имя таких абстрактов, как человечество, будущие
      поколения, идеальная порода людей. Он хлопочет об улучшении человеческой
      породы, и в этом отношении мы для него только рабы, мясо для пушек, вьючные
      животные; одних бы он уничтожил или законопатил на каторгу, других скрутил
      бы дисциплиной, заставил бы, как Аракчеев, вставать и ложиться по барабану,
      поставил бы евнухов, чтобы стеречь наше целомудрие и нравственность, велел
      бы стрелять во всякого, кто выходит за круг нашей узкой, консервативной
      морали, и все это во имя улучшения человеческой породы... А что такое
      человеческая порода? Иллюзия, мираж... Деспоты всегда были иллюзионистами'.
      
      В этом я полностью согласен с Лаевским.
      Я вообще заметил, что, когда один нехороший человек говорит о недостатках другого, он совершенно объективен и справедлив.
      Он даже мог бы стать его прокурором и заклеймить его недостатки самым откровенным образом.
      Но ругать можно долго и без толку, а вот наказать официально физически некоторых людей совсем бы не помешало.
      В принципе исключительно для улучшения человеческой породы стоило бы иногда совершать публичные экзекуции.
      Не казни, не дай-то Бог, а именно экзекуции.
      К примеру, насильников, а особенно тех, что насиловали несовершеннолетних или действовали сообща целой стаей бесстыдных самцов.
      Но этот метод может быть применен с большой пользой для дела только к отдельным в чем-либо сильно провинившимся личностям, а не ко всему обществу в целом.
      При этом нужно будет отметить, что при всем нравственном неудобстве телесных наказаний, когда это происходит где-то там, на стороне, каждый ведь готов сурово покарать кого-то за недостойное поведение по отношению к самому себе, а ведь все человеческие задатки закладываются еще в самом детском возрасте.
      К примеру: побил ученика учитель указкой по рукам за то, что он поднял руку на девочку у него на уроке и можно надеяться, что чьей-то будущей жене перепадет несколько меньше.
      Причем наказания ни за что или же неоправданно жестокие все же до некоторой степени меньшее зло, чем принципиальное отсутствие кары за недостойные поступки.
      Даже словесные порицания имеют смысл, когда речь идет о людях не лишенных представлений о совести.
      Однако перевоспитание общества, в смысле серьезных перемен в его моральном облике - это непосильная задача для всего лишь одного какого-то шибко умного поколения мыслителей.
      Слишком много факторов вот так сразу изменить никак нельзя. Люди чрезвычайно любят постоянство, и любые резкие, откровенно навязанные им изменения в их жизни весьма однозначно воспринимают в штыки.
      Итак, поскольку человеческая психика, пусть и в довольно разной степени (смотря о ком, идет речь) отличается от психологии животных, все рассуждения о быстром культурном улучшении рода людского совершенно неуместны.
      Действительно в животном мире иногда возникают мутации, и когда они носят положительный характер, их черты оказывают благотворное влияние на будущие поколения какого-либо вида.
      И в случае неудачной мутации погибает лишь один, выбракованный самой природой индивидуум, что никак не повлияет на будущее популяции в целом.
      В 20 веке были предприняты жалкие до тихого ужаса попытки выбраковать всех недостойных жизни с чьей-то полуграмотной точки зрения наций.
      Евреи, цыгане и инвалиды были исключительно только первыми клиентами нацистских душегубок, если бы планы Гитлера сбылись, он бы уничтожил все не арийские расы.
      Самостоятельно (без всякой науки) решив о ком, собственно, идет речь.
      Акромя быть может разве что только тех несчастных, что нацистский режим превратил бы в рабов для самых черных и грязных работ, как и чем черт не шутит, содержал бы в качестве домашнего скота.
      Низвести простого человека до животного уровня не так уж и трудно для этого надо было бы всего-то в течение какого-то продолжительного времени его плохо кормить и перегружать работой. Но никак не выйдет заставить его 'уцепиться за подножку трамвая' спешащего в неведомое никому из нас светлое будущее. Поскольку ни трамваи, ни самолеты нас туда не доставят.
      Никаким искусственным путем, невозможно навязать человеку то, что он должен был осознать сам во взрослом возрасте или же смог получить в виде постоянного потока информации в его легко трансформируемое детское сознание.
      Промывание мозгов и чтение морали толпе пустое сотрясение воздуха, поскольку речь не может идти о чем-то вроде пересадки собаке, человеческого гипофиза. Ничего полезного не выйдет из прививания обывателям представлений о неких высоких духовных материях.
      Провести такую операцию даже с одним еще совсем юным человеком, ой как непросто. И самое главное - это было бы почти лишено всякого смысла. Он может всерьез воспринять все контуры и внешние схемы, но в лучшем случае это так и останется в нем лишь наружным придатком к его истинной натуре.
      'Яма' Куприна хорошо показывает, что выходит от самоотречения в пользу чего-то великого блага.
      Всякая стоящая, а не надуманная польза может быть связана только со своим личным интересом и его разумным сочетанием с чужим, возможно, что и ни в чем не схожим благом при общем счастливом для обоих душ конце всех их стараний.
      Что же касается попытки 'пересадки гипофиза' всему обществу, то подобный социальный эксперимент - это жестокое кощунство над всяким здравым смыслом.
      Эта гибельная (из-за ее вселенской глупости) идея могла зародиться исключительно в одних только умах, обделенных на всякое о том представление, что человек не есть высшая субстанция духа, а скорее слегка приподнявшееся над животным миром существо, предельно далекое от всяческого совершенства.
      Но речь идет о самом простом и естественном состоянии души человека. Привитые в детстве правильные навыки в корне изменяют состояние его духа.
      И этот процесс нельзя заменить ничем иным, в чем-то с ним пускай даже и довольно схожим, а в особенности, если все это будет происходить уже в чьем-то зрелом возрасте.
      В принципе, почти вся интеллигентность и культура, по сути, прививаются в течение детских лет, а не является признаком 'голубых кровей' их обладателя.
      Отталкивающая все чужеродное высокомерность таких людей не служит укреплению дела науки и искусства среди простого и невежественного населения.
      Пролетарская революция произошла в стране, где разрыв между интеллигенцией и народом достиг своего полного апогея, а тем самым были реально созданы все условия для тюрьмы народов усиленного режима.
      Разделяй и властвуй - это старая как мир уловка диктаторов.
      Есть еще одна очень древняя хитрость безжалостных завоевателей - согнать лучшую часть народа с его родной земли.
      А затем поселить на ней чужаков и тем надолго разрушить ту связь, которою создает у человека чувство собственного достоинства, поскольку он укоренился на своей земле, освященной памятью его далеких предков.
      Выселение лучших людей, прозванное большевиками раскулачиванием и было тем же, что и в седой древности способом ослабить народ, для того чтобы он не восстал против своих ужасных поработителей.
      Но древние правители занимались одним лишь только переселением лучшей части народа с родной земли, они ведь не отправляли людей помирать, скажем, в безводной пустыне.
      А 20 век стал самой жестокой из всех эпох цивилизованного мира.
      Рабы не мы - это чья-то злая шутка.
      Человек перестает быть рабом, только тогда, когда он приобретает право голоса, то есть волю говорить все что ему вздумается, не опасаясь, что из-за этого ему придется нести свою голову под мышкой или гнить в подземелье, царстве крыс.
      Новая большевистская власть, прежде всего, позаботилась о том, чтобы никто более и рта раскрыть не посмел, а того, кто по одному лишь недомыслию или из наивного до глупости коварства все же пытался это проделать, тут же получал успокоительное в виде девяти граммов свинца.
      Лучшего средства для разрешения любых политических дискуссий просто не было, и быть не могло.
      Какие же тогда 'Рабы не мы' раздельно - в букваре советской политической жизни - это словосочетание писалось слитно.
      Люди, смотревшие в этот букварь, видели совсем другие буквы, чем те, что им давали зубрить на уроках по устранению российской неграмотности.
      Сам Маркс был безграмотен в любых вопросах, которые касались реальной жизни, а не пустого мудрствования высосанного из его указательного пальца.
      А от его применения на практике в России рабство (на тот момент уже давно отмененное) только возродилось, причем в самой лютой его форме рабстве не перед людьми, а перед идеей.
      У самого лютого барина можно было, припав к его ногам, (когда он находится в добром расположении духа) выпросить себе милости. Однако у барчука из бывших холопов вознесенного ввысь благодаря величавой идее никакой милости было не выпросить, он был тверд и хладен впрямь как скала.
      А, кроме того, рабы были разных категорий и те, что назывались 'врагами народа' вообще никаких прав не имели.
      Их везде кормили одинаково, но охранники пуще лютовали в густонаселенных районах страны.
      Вот, что пишет об этом писатель Алексеев в его романе 'Крамола'.
      'Лагерь на канале "Москва - Волга" содержался в большей строгости, нежели Белбалтлаг. В Карелии, в этой первозданной стороне, некуда было бежать; тут же, в центре России, в окружении городов и деревень надежда на избавление от неволи казалась ближе и манила, и кружила головы людям. Что делается с мужиком, когда увидит он пахаря в поле, жнивье или просто крестьянскую избу!
      Как заболит сердце о родном доме, как вздрогнет душа об осиротевших детях. И вот уже вселилась дума о бегстве - обманчивая, призрачная вера - заплясала, закачалась перед глазами мечта, словно лодка под парусом. И невдомек мужику, что бежать-то некуда, что остановит его через десять верст холодная пуля продрогшего на морозе стрелка. Разве что душа долетит до милого крова, оставив на дороге коченеющее тело.
       Бежали часто, поэтому черные птицы привозили беглецов обратно и втыкали их в снег возле лагерных ворот, так что когда выводили на работы, идти приходилось сквозь молчаливый строй. Или подвешивали на колючую проволоку, как хороший хозяин подвешивает убитую ворону на огороде, в назидание другим, живым еще'.
      
      А черные вороны революции действительно считали зеков чем-то вроде птиц с подрезанными крыльями и тех, что улетали, они били влет как рябчиков.
      И никого неудачного или неправильного применения теории не было, а наоборот было ее некоторое смягчение, поскольку не была осуществлена мировая революция.
      ЕЕ постулаты были жестче, чем это было осуществлено на практике, но предназначались, оно не для шестой части суши, а для ее шести шестых.
      А этого не вышло вот и пришлось ограничиваться до поры до времени 'демоверсией', а не ее полноценной сутью.
      Одной из самых ложных предпосылок марксизма было мировоззрение, рассматривающее человечество как большое стадо, которое должно забодать всех своих прежних пастухов и вечный рай на земле будет буквально под боком от имевшего место во времена 'Великого Карла' по фамилии Маркс - прозябания общества.
      Такая трактовка, являлась ничем иным как слепым простодушием наивных теоретиков.
      Хотя можно взять под сомнение, были ли они столь наивны. Как говорит поговорка: "что посеешь то пожнешь".
      Наивность сеятеля не знающего, какой именно урожай пожнут те, кому доведется его собирать, не свидетельствует о его прозорливости и мудрости.
      Гораздо легче предположить, что дело было не только в одной лишь дичайшей (не свойственной истинным пророкам) наивности, но и в изначально заложенной еще в теории колоссальной жестокости, направленной против всех существующих в нашем мире общественных устоев.
      Причем фашизм - это ответная реакция старого мира на попытку его извести и уничтожить. Реакция вполне естественная и закономерная, поскольку третий закон Ньютона действует не только по отношению к физическим телам, но и в случае внезапных и сложных политических преобразований.
      Итальянская и германская буржуазия готовы были продать душу дьяволу, и римский папа нисколько не стал бы против этого возражать, лишь бы он избавил их от нависшей над ними красной угрозы.
      Это было что-то вроде лозунга 'Буржуазии всех стран соединяйтесь'.
      Все чего вообще возможно было ожидать от успешно навязанного извне интернационализма так это способности стереть с лица земли прежние традиции культуры и воспитать людей, отлученных от обычаев их праотцев.
      Потому что для такого подлинного фактора понадобятся целые поколения тех, кто выработают общую культуру с соседними народами, а не дурни с наганами готовые перестрелять кого угодно из тех, кто скажет хоть слово против их святой веры в светлое никогда.
      Англия отличный пример интернационализма возникшего не самого по себе, а за счет единения народов путем дружественных, а не насильственных методов.
      Это кстати одна из причин возникновения именно там первых зачатков демократии.
      Хотя, конечно, Греция и Англия именно в силу своих географических особенностей и относились к островкам новой жизни в океане древнего тоталитаризма.
      В то же время коммунистический интернационализм - это лучшее средство для создания люмпенов.
      Именно поэтому этого всеми силами и добивались в Советском Союзе.
      Оторванные от своих глубоких корней люди - это всегда люмпены или авантюристы, у них мало принципов, они лишены коллективной памяти предков, придающих любому народу, единую совесть.
      Однако без того чтобы подобные личности были созданы искусственно при помощи силы и загнаны в узкие клетушки общих квартир их дикость со временем отомрет, а вот чувство собственного достоинства и независимость не от кого - останется.
      В этом и есть разница между США и Советской Россией.
      И речь не идет о неких исконных душевных качествах, а только о том месте, где человек вырос и взрослел.
      Будучи перевезенным из Африки негр воспитанный в семье двух выдающихся профессоров гарвардского университета сам тоже еще может, станет профессором, а их сын, отправленный вместо негра в Африку, будет отличаться от других ее жителей лишь цветом его кожи и ничем больше.
      А о чем это нам говорит?
      На первом месте должно быть воспитание личности в духе правильных идей и именно поэтому царские прислужники так сильно этого боялись.
      Но декабристы - это пьяная рать зарвавшийся аристократии, они не страну хотели освободить от ига тиранства, а себя вознести на его почетное место.
      Может они стали бы править в чем-то мудрее, но для этого им надо было с головой немного более дружить и не устраивать публичных представлений, а тайно творить заговор.
      Но пользой от насильственной смены власти может явиться лишь малый переворот с минимумом человеческих жертв. От заискивания перед сверкающими истинами всеобщего блага только кровь польется неудержимым горным потоком, и так оно будет пока не закончится 'оттепель' ярой анархии, и мирные воды житейского быта не вернут все на круги своя.
      Ясное дело, что такой поток сеет только разрушения и нечего более.
      Менять свою страну к чему-то лучшему можно только новыми законами, в которых будет четко указано, что грозит тому, кто их не соблюдает, а также должен быть строгий надзор за их неукоснительным соблюдением.
      А все, потому что общество, возможно, изменить исключительно политическими методами, а не морально-этическим образом.
      А принуждение всех измениться при помощи насильственных методов - это вроде рыбалки, где вытащенную из родной стихии рыбину попробуют научить дышать в чужой ей среде.
      Человек тоже как рыба любит поглубже уйти в свои собственные дела, а интересы общественные ему до фонаря.
      Так что когда на этих самых фонарях начали качаться, те, кто новую власть не понимал и пытался ей чего-то возражать народ еще глубже ушел в свое и не стал от этого более чем ранее печься об общественных интересах.
      От всего этого бедлама жуткого нагромождения демагогии связанного с моральным переустройством общества может выйти один лишь только исключительно гигантский вред, а пользы не на грош.
      Мораль создается веками и тысячелетиями древних традиций, устоявшихся норм общественного поведения.
      Ведь в старом никем еще не измененном мире этика, основанная на оставшихся с незапамятных времен обычаях праотцев, обладала всеми свойствами закона, и пренебречь ей было весьма и весьма проблематично.
      Ярким исключением из этого правила могло стать одно лишь, и только наличие больших денежных средств, да и то молчаливое осуждение - давало свои плоды.
      Цивилизация приучила людей видеть вокруг себя совсем иные символы, чем те, что были им так привычны в доцивилизованный период; сострадание намного реже стало стучаться в сердца людей.
      Воланд не зря хотел показать москвичам шоу с отрыванием головы именно в большом зале варьете.
      Полное равнодушие к чужому горю - это следствие цивилизации. Поскольку человек в ее донельзя стесненных обстоятельствах, разучился видеть вокруг себя живых людей.
      Сложилась ситуация, при которой народные толпы превратились в шевелящуюся серую массу, кроме тех отдельных, что представляют для каждого из нас некий свой личный интерес.
      А в древности люди знали всех, кто жил от них по соседству.
      Куда же нам тогда до свободы, равенства и братства, если мы едва замечаем друг друга.
      Ясно, как день, что когда-нибудь после тысячелетий культурного развития человечество действительно придет к такому вот мироустройству.
      Однако ж - это будет не чудом из чудес, а одним лишь следствием естественного подъема, над сегодняшней обыденной скверной отдельных личностей являющихся законодателями мод и общественных отношений.
      Причем именно так, и никоим иным образом оно и может себя еще когда-либо вполне полноценно проявить, осуществившись на деле, а не в чем-то воспаренном воображении.
      С другой стороны, а как могли бы люди более достойные занять их место и при этом не упасть в грязь и не опошлиться?
      Но это касается только культуры, а не прочих сфер общественной жизни.
      А ведь она (культура) и ее рост кроме того еще в некотором смысле зависят и от технического прогресса, к примеру, чтобы наслаждаться прекрасным голосом Окуджавы (светлая ему память) достаточно нажать на кнопку 150 лет назад такое было бы просто невозможно. Но старое зло не спит, точно так же, как и деятели искусства, творящие для нас новый мир при помощи своего высокого таланта.
      Речь не идет о каких-то отдельных служителях высоких материй продавших душу сатане, но, и о любых других проявлениях человеческого духа.
      Практически любое новое направление культуры и разума, любая модернистская форма мышления тут же немедленно оккупируется древней нечестью духа, потому как она спит и видит свое естественное продолжение в современном, просвещенном обществе.
      Зло всегда любило маскироваться под добро, а с приходом новой эпохи и более сложных человеческих взаимоотношений его коммуникабельность в этом вопросе возросла в полном соответствии с новыми техническими возможностями.
      Внешне выраженная высокая культура может послужить грозным оружием в руках отпетого негодяя.
      Вот мне так кажется, что в будущем в России появится немало детей той черной плесени, что построило свое счастьице на обломках Советского Союза.
      Они своих деток в лучшие университеты мира учиться отправили, а душа у них от этого нисколько лучше не стала.
      Да и вообще не существует такой области человеческой деятельности, которую было бы нельзя в совершенно одинаковой степени использовать как во имя зла, так и ради самых чистых и благородных намерений.
      А конечный результат определяется не намеченными целями и поставленными задачами, а лишь средствами, при помощи которых они были, тем или иным образом, достигнуты.
      Цивилизация порождает варваров с чистыми руками, отличающихся еще большей чем у их предшественников изобретательностью по использованию в своих темных делишках, тупоголовых, услужливых исполнителей.
      Таких цивилизованных подонков отличает полнейшая беспринципность и холодный расчетливый ум или же наоборот горячее, но до крайности глупое сердце, что само по себе привело к возникновение почвы, для большей чем в прошлом жестокости основано на разделении функций между палачами.
      Причем были ли условия, в которых им было возможно себя злодейски проявить или же их вовсе не было - это ведь только жизнь, а не чьи-то моральные качества!
      При этом одни чувствуют себя крайне легко по причине полной непричастности к физическому процессу уничтожения людей, а другие всего лишь получили приказ, и честно служа своей родине, его выполняли - и не более того.
      А кроме того новая жизнь выбраковывала тех и других по каким-то лишь ей ведомым критериям быть тем самым звеном, которое по тем или иным причинам непримиримо с существующим положением вещей, а потому готово сделать все что угодно дабы его изменить в самом быстром и неизменно насильственном плане не просто к лучшему, а к его "естественному" началу.
      Вот как об этом пишет профессиональный революционер Савинков в его книге "То, чего не было".
      Болотов знал наизусть эти чистосердечные исповеди рабочих, стыдливо-искренние рассказы студентов,
      юношей, девушек, стариков, - тех бесчисленных рядовых террора, которые умирали за революцию. Но
      теперь, слушая Ваню, видя его доверчивые глаза, он почувствовал беспокойство. "Вот он верит
      мне, - думал он, - верит, что и я в любую минуту готов сделать то, что так просто, без размышлений
      сделает он, - готов умереть. Веря мне, он убьет и умрет, конечно. А я?.. почему я до сих пор жив?..
      Потому, - тотчас же мысленно отвечал он себе, - что я нужен всей революции, всей партии, и еще
      потому, что необходимо разделение труда..."
      
      Возникновение подобных ярко проявленных свойств у цивилизованного человека в довольно-таки элементарном и вполне объяснимом смысле может истолковываться одним лишь только отчуждением от его прежней природы. В связи, с чем и проистекает само умерщвление тех душевных качеств, что когда-то были более чем естественными у прежних, не затронутых книжными идеалами людей.
      А все это из-за того, что цивилизованный человек, имеет другие привычки, он чище от проблем совести неразрывно связанных с его моральным обликом в глазах окружающих его людей, чем это было у его далеких предков.
      Поскольку не близость к Богу или к вершинам власти облегчают ему тяготы моральных неудобств, в плане осуществления тех или иных действий, а мнение о себе как о создателе всего сущего, что его, так или иначе, окружает.
      А все от того, что некоторые авторы философских и литературных произведений ужасно спешат им ведь некогда, поскольку им же надо вот так на скорую руку переиначить все человечество за счет того мишурного блеска светлых идей, что только начали где-то брезжить далеко на горизонте!
      Заря - может стать закатом, если ее приближают кровавыми делами, а не более менее светлыми начинаниями в обществе.
      Однако для тех, кто уловил теоретическую суть может показаться, что практика - это только физическое осуществление теоретических выкладок.
      А между тем самый ярый коммунист в своей профессиональной области посмотрит как на идиота на того, кто скажет, что- то в этом духе по отношению к чему угодно не являющемуся его светлой мечтой об общемировом благе.
      Но именно в области философских измышлений не только коммунистам, но и вообще левым товарищам всегда почему-то грезиться, что раз уж оно такое светлое и красивое, то оно обязательно, где-то уже близко и надо только к нему руку протянуть.
      Если же кто это не приемлет, то он враг и еретик, а за это его в костер мировой революции.
      А всех других значит за счастьем в наш земной рай отправим!
      Бога нет, а ад кромешный - это наша прошлая жизнь.
      Но ведь не выйдет же ничего людей перестроить, внушив им какие-то мудреные идеи, а наоборот, они от них про свой обычный труд забывают или делают его из рук вон плохо.
      У них же на самом первом месте оказывается горлопанство, а остальное отходит на второй план.
      Цивилизация требует насыщения мира идеями?
      Не требует она этого!
      Если, она чего и требует так это большей человечности со стороны разных философов, а то напишут чего не поподя, а потом кровь льется как вода, а она не газировка в автомате, чтобы за идею, которой красная цена три копейки, люди своих братьев, а не врагов интервентов убивали как бешеных собак.
      А все, потому что кроме жестокости и легковерности в этом мире ничего быстро обороты не набирает.
      Человеческая сущность вообще собственно, не меняется от перемены составляющих элементарный быт людей компонентов. Скорее, наоборот, быстрые как вихрь изменения затормаживают процесс развития человеческой психологии. В конце-то концов, должен же был человек хоть за что-то уцепиться в этом и впрямь до того же стремительно изменяющемся мире.
      Сердце у людей всегда и во все времена остается одним и тем же, но все же, чувства, что его почти всецело заполняют, являются преломлением окружающей человека действительности.
      Любовь к ближнему, сострадание к страждущему, все это предметы воспитания, причем за редким исключением отдельных гениальных учителей, его фактически невозможно преподать в школе.
      Сознание человека формируют его родители, хотя и их никак нельзя обвинить во всех тех проступках или же хвалить за все те достоинства, что имеются у их детей.
      Среда, в которой живет каждый отдельно взятый индивидуум как раз таки и создает в нем все его отрицательные и положительные свойства.
      Конечно, книги могут оказать на него определенное влияние, но довольно незначительное и, кроме того, любовь к ним прививается той же самой средой или чаще всего родителями.
      Хотя и без них она тоже может как-то возникнуть, но не в том полноценном виде, в котором она проявляет себя у людей, получивших во всем должное воспитание.
      И все же взрослый человек даже по одному только легкому намеку может вдруг получить в руки крайне важный инструмент для должного развития своей личности.
      Однако, при всем этом неоспорим тот факт, что влияние литературы строго ограничено желанием читателя, хоть чему-то через прямое с ней знакомство научиться, а затем и применить свои знания на практике.
      Без такого искреннего желания, как и конкретного разъяснения, что именно там следует искать - человек в книге ничего кроме красивых картинок не разглядит.
      А они не смогут сделать его выше, а разве что только несколько разборчивее в средствах по достижению своих целей.
      Но это, же самое бумажное искусство может и наоборот, сделать кого-то гораздо беспринципнее и раскованнее, поскольку цель и средства в некоторых книгах связаны материнской пуповиной, а не разделены как две отдельные части кишечника.
      Для людей далеких от биологии объясняю, процесс переработки пищи отличается от ее подачи по трубопроводу от одного организма к другому.
      Может, кому и хочется стать кормящей матерью заботящейся о чьем-то будущем, но фактически от этого ничего кроме вреда не будет.
      Потому что любое двуногое существо должно приучиться думать своей, а не чужой головой.
      А иначе оно так и останется насекомым с изначально заложенными в него инстинктами, к которым будет присовокуплено социальное чутье, что не обманет, когда надо будет громить крамолу вольнодумства.
      А все от дерьма популизма привлекающего совсем не трудолюбивых пчел, а деспотичных мух на гнилые помои восторженных словопрений.
      А эти мерзкие насекомые должны были быть из общественного супа целиком и заблаговременно извлечены, а то от них зараза по умам так и поперла напропалую.
      Но в начале века не был еще пережит весь тот кошмар, что принес в этот мир огненный шар извращенного либерализма, буквально выжигающий все вокруг ради спасения пролетариев или же самой великой белобрысой нации.
      Как в большом, так и в малом от него было очень мало пользы, а вреда сколько угодно.
      Потому что оно задумывается как хорошее, осуществляется как плохое, а под конец извратилось в нечто совсем ужасное, причем из-за того, что его хорошие стороны на практике пишутся кровью, а не чернилами.
      А значит, ее надо не бояться, но действовать нужно было всегда с умом, а, не вооружившись лозунгами и заменив ими простой логический подход к общественной жизни.
      И вот тогда общество 'поварившись в чистках как соль' (слова Мандельштама) может принять на веру, что угодно, а если кто и не поверит, то смолчит в тряпочку.
      А для идиотов ощущение величия своего ума наиболее ценно от ощущения, что все вокруг подчиненно их логике и безвозвратно подконтрольно одному только напускаемому ими туману безумных словопрений.
      Вот конкретный пример:
      Взято из Норильских рассказов Сергея Снегова.
      'Итак, вера! Вера в мощь революции порождает
      ужаснейшее бездействие, непростительное легкомыслие. Вера в то, что нынешний
      НКВД ни в чем не отличается от старой ВЧК, превращает злодеяния в достойные
      поступки. Вот корень зла - вера, фанатическая вера! Этот корень надо
      выдрать из недр души, иначе гибель! Пусть лучше кровь сомнения, боль
      прозрения, чем сломанные кости при падении в пропасть! Страна неотвратимо
      катится под уклон, но никто не верит, что под уклон. Все так постепенно, к
      тому же - пышные фразы о полете вверх! Выход один - наддать скольжению
      вниз такого толчка, чтоб люди в страхе схватились за тормоза! НКВД
      истребляет революционеров, а страна верит, что идет выкорчевывание гнилья.
      Так помочь, помочь НКВД, заставить его совершить такие деяния, чтоб
      усомнились дураки, в ужасе отпрянули умные! Тебя арестовали но подозрению?
      Немедленно признавайся во всем, в чем заподозрили, навали на себя еще,
      обвини своих знакомых в чудовищных преступлениях, клевещи направо и налево,
      пусть разят направо и налево! А если следователи усомнятся, обвини и их в
      пособничестве врагам, истошно ори, что они в душе предатели. Внеси ужас
      безысходности и в сердце судей, чтоб они не смели не поверить тебе, не смели
      тебя оправдать. И пусть этот ужасный процесс как пожар охватит всю страну,
      тогда кинутся его тушить. На снедающий туберкулезный жар обычно не обращают
      внимания, пока не становится слишком поздно, но на открытый огонь несутся
      отовсюду. Ни перед чем не останавливаться, меньше всего заботиться об
      логике, любой абсурд годится, чем абсурднее, тем сильнее! Обвини в агитации
      немого, безрукого в диверсии, безногого в терроре, слепого в писании
      листовок, мать десятерых детей в шпионаже. Героя Социалистического Труда в
      саботаже, Героя Советского Союза в измене - это да! Говорю вам: чем
      нелепее, тем сильней! Чем хуже, тем лучше! Иного пути спасения нет!'
      
      А ведь и Гинзбург пишет о том, что старые революционеры советовали разжечь пламя террора еще сильнее, чтобы его захлестнуло волной крови.
      Такие вещи говорят о принципиальных свойствах психологии революционеров.
      Это, что значит, получается, заварили кашу все было хорошо, а потом, когда ее самим скушать самим пришлось, то вот что, продолжим-ка в том же духе все крушить.
      Раз чужие закончились, давай значит своих класть под топор, главное, чтобы на обломках здравого смысла чего-то там было написано или же были поставлены подписи под многочисленными протоколами.
      А раз мы сами под секиру революции попали, то значит, ее надо еще больше раскрутить, чтобы палачи, наконец, одумались и стали несколько разборчивее, а там может и наш вклад в дело уничтожения врагов оценят и выпустят на свободу.
      Вот она логика большевиков с дореволюционным стажем, а идею им, небось, сам Коба подкинул, чтобы затем их и расстреливать за оговор честных товарищей, когда пламя террора перейдет необходимую для него границу и возникнет этот самый перебор, о котором они так мечтали.
      Они жили одной только смертью всего минувшего!
      А все от того, что разрушение старого стало честью для литературных обывателей - на героев нашего времени они не тянули и потому старались привлечь к себе внимание иными методами.
      Подняв с пола грязную (а где ж ей быть чистой) идею социальной справедливости, они сумели оставить после себя теоретически обоснованную, а затем и использованную на практике веру в новую мораль никак не связанную с прежней и обыденной.
      Она, конечно, видоизменяется и заново организуется на практике, но не абстрактно, а полноценно жизненно во всем опираясь на реальность, а не на бесконечное хотение сделать общество счастливым изнасиловав его своими возвышенными чувствами.
      Все также и с нотациями, основанными на одних только книжных доводах, а не на житейском рассудке, как и желании, одарить кого-то счастьем абстрагируясь от своего собственного жизненного опыта.
      Книги дают общие представления о духовности и совести и оттуда можно почерпнуть только голословное, хотя и разумное, вечное, доброе.
      И это притом еще находится в прямой зависимости от явного желания читателя воспринимать жизнь с ее вечной суетой как данность, связанную с миром книг некой неразрывной нитью.
      Человек достает с полки книгу и уходит совсем в другой мир, более достойный, чем этот и покрасивше нашего - это совсем непорядок.
      Между этими двумя ипостасями бытия должна быть своя твердая взаимосвязь.
      Тогда может быть, и можно будет рассчитывать на то, что и другие люди далекие от светлых образов навеянных книгами, научатся вести себя хоть как-то, не в шутку, а всерьез иначе.
      Ведь просто нет смысла видеть в холеном и пахнущем одеколоном дельце, человека принадлежащего к нашей современности.
      Зачастую - это тот же дикарь, способный убить человека, лишь за то, что тот наступил ему на ногу или же в бизнесе дорогу перешел.
      То, что этому мешает, так это одни и только законы цивилизованного общества, в котором он живет, а не какие-то возвышенные моральные постулаты.
      Цивилизация и культура не порождены друг от друга, и они во все времена развивались почти ни в чем, не пересекаясь в своих духовных запросах.
      Их невольные столкновения не так уж и редко наносили культуре тяжелые потери и, прежде всего, в нравственном облике ее великих духом апостолов.
      Большой человек окружен со всех сторон почитателями его таланта и вместе с дифирамбами в свой адрес он слышит и множество довольно-таки искренне высказанных мнений возвышающих его в противопоставлении с кем-либо другим.
      Подобные заявления, ласково тешат его самолюбие, и он против всякой своей воли начинает придавать им хоть какое-то, но довольно-таки важное значение.
      Причем как, само собой разумеется, что темные силы зла, всегда с радостью брали в свой оборот, те случайные промахи гениев, которые те имели несчастье совершить.
      Уж не говоря о таких талантливых, но извращенных разумом и чувствами натурах как Маяковский и Вагнер.
      А дельцы от филантропии всеобщего маразма всегда были очень даже охочи до одаренных деятелей искусств, лишенных главной добродетели большого таланта - умеренности в политических взглядах.
      Без нее духовная польза от любого гения утопнет в бездне бед и горя, что он принесет своему или же последующему поколению.
      Виновата в злостном использовании волшебных чар чьего-то обаяния, прежде всего, нечистая на руку власть, а она то и олицетворяет собой физиономию речистой швали ставящей колесо прогресса в позицию, раздавливающую почти все цветы духовности, милосердия и сострадания к ближнему.
      Вполне достаточно, чтобы этот ближний оказался по ту сторону баррикад в войне классов или за забором у закона при каких-либо новых порядках.
      И, конечно же, не было никакой заслуги цивилизации в том, что после лихолетий тяжелых времен культура возрождалась и занимала прежнее место в сознании людей.
      Просто с отменой всей возрожденной дикости восстанавливалась, и система выработанная постулатами совести, никак не заложенная в фундамент римских амфитеатров эпохи гладиаторских боев.
      На данный момент все устремления цивилизации, ее мысли, а также чувства всегда целиком и полностью направлены на одно лишь только потребление.
      Причина этого в том, что цивилизация - это украшенная новыми перьями и замшей дикость, а культура, точно как и человеческий мозг на 75% состоящий из воды, на тот же самый процент состоит из совести.
      Один из побудительных факторов, из-за которых в 20 столетии у очень дряхлого, но вечно молодого змея Горыныча вместо трех прежних голов: жадности, хитрости, предательства их выросло девять, заключался в том, что совесть у многих культурных людей была отчасти вытеснена идеалами, вынесенными из прекрасных произведений искусства.
      Этот процесс был зарожден, ну впрямь как посаженное заново в созданных человеческой фантазией райских кущах дерево добра и зла.
      А случилось это несчастье (для разума) во времена эры просвещения и носило совершенно правильный, но крайне преждевременный характер.
      Надкусывать то же самое яблоко, как в свое время это сделала Ева, означало не быть изгнанными из рая, а ввергнуть весь мир в ад Люцифера, вырвавшегося наружу и по той же самой причине преждевременности, а не некой абсурдности выдвигаемых в книгах идей.
      А все это так поскольку, для начала надо овладеть всеми основными принципами творческого сознания, а уж потом вытеснять примитивную нравственность каменного века красиво изложенными на бумаге представлениями об окружающем нас мире.
      А то получается, что она, где надо может фиговым листиком прикрыть чудовищную чушь совершенно напрасных репрессий во имя вселенского добра и превратить - это в прагматический и справедливый аспект нового бытия.
      Правда некоторые, отсидев всю сознательную жизнь за решеткой без всякой на то вины под конец своего существования это все-таки поняли, но при мягком (без кавычек) сталинском режиме сидевших было немного, а тех, что что-то поняли еще меньше.
      Всякая идеЯ зависит от своего конкретного применения в существующей действительности и если за ее осуществление берутся отъявленные и прагматичные негодяи, то ее конечное целью окажется не заявленное в лозунгах и декретах, а нечто совсем иное.
      При этом те, кто пытаются остановить машину террора словами не понимают и не могут понять, как же при этом над ними насмехаются те, у кого слова служат только побудительным стимулом к дикой ненависти, что как огромная волна захлестывает общество диким варварством анархии.
      А насилие по достижению, каких либо общественных благ, а не по предотвращению зла за редким исключением ничем от бандитских вылазок за добычей не отличается.
      В то время как мирная стачка - это что-то совсем в корне иное, поскольку заставляя хозяина потерпев убытки из-за остановки производства, повысить рабочим зарплату никто ж тем самым не изнасилует его жену и дочь и не вышибет ему мозги во имя всеобщего добра и счастья.
      Пролитие крови, как внутренний общественный фактор может быть справедливым почти, что единственно в виде одного лишь оправдания - освобождения родины от врагов интервентов, даже если они там уже четыреста лет как окопались.
      В подобном случае - это действительно не является неправым делом.
      Овод не был революционером, он хотел освободить свою отчизну от австрийцев и его агрессивное безбожие - это следствие проступка его отца, а не его врожденный порок.
      Он жил ужасной жизнью, в которой насилие было наиболее важным, решающим фактором, но он борец за свободу своей родины, готовый отдать за нее свою жизнь, а не мостить чужими жизнями путь к славной победе над злом в уже мирно живущей стране.
      А вот начитавшись идеалистических сказок пытаться подогнать под их прокрустово ложе, окружающий мир это есть великое зло, а также не дикое, а образованное варварство.
      Так каждый курильщик опиума может начать под свои фантазии этот мир переделывать.
      Дай только ему власть!
      Аристократия духа считала для себя разумным прогибать общество под постамент своих о нем радужных мечтаний.
      И амбиции играли в этом деле роль мускулов у атлета, давая толчок немыслимо сладким грезам, вздыбленным к самым высоким небесам.
      Все - это от спеси и житья по иным принципам, чем все остальное общество.
      Оно кстати довольно во всем схоже с тем же давнишним лоском знатности происхождения рода, противопоставляющего себя серой массе простолюдинов.
      Вот только представляет оно из себя некие безмерно более сложно составленные эмоции напополам с непомерными амбициями.
      Так-то у стародавнего зла новые головы и отрасли
      Я могу назвать их по именам, первые три остались на своем прежнем месте к ним добавились: хвастовство красивыми мечтами, фанатизм, переходящий в экстаз, готовность умереть во имя мутной, невидимой взору идеи, боязнь власти как таковой, узколобое верхоглядство, лакейство перед общим мнением.
      Замена обыденной житейской совести суждениями, вынесенными из произведений искусства, это путь, ведущий к подмене реалистического восприятия мира, идеалистической верой в чудо.
      А она не более разумна, чем сама попытка заменить синее небо, выкрашенным в тот же цвет потолком.
      Приблизить небесные блага обещанные религией, но уже на этой столь грешной земле являлось голубой мечтой красивой души идеалистов 19-20 столетия.
      Однако как всем должно быть просто и понятно, мучаясь от жажды и увидев на линии горизонта прекрасный оазис нельзя ринуться туда сломя голову, совершенно не разбирая дороги.
      Да, действительно - это реально существующий объект, а не плод чьего-то больного воображения.
      Но до него слишком далеко идти, а если поторопиться, то так ведь еще вполне возможно и всем человечеством враз превратиться в груду черепов из фильма Терминатор 2.
      Ведь среднему интеллигентному человеку, так еще ж далеко до тех небес творческого восприятия, в реальности доступного лишь единицам из миллионов, а что же тогда говорить о простом честном народе.
      Именно по этой причине, некоторые великие деятели современного искусства до того одиноки и кончают жизнь передозировкой ужасных наркотиков.
      Это происходит, от того, что их искусство потребляют как вкусный пирог, а автору его произведения достаются кровавым потом из всех пор его организма.
      Еще и потому, что ему-то приходится иметь дело со всякой грязью и не отворачивать от нее взор как это делают те, кому всякая мерзость вовсе не по нутру.
      Сама мысль о том, что человеческий мозг нужно держать в избытке внешней духовности и в идеальной чистоте от всей окружающей нас плесени прошлых веков, а также заполнять его высоким искусством, не более чем чистоплюйство людей не понимающих, что чисто не там где убирают, а там где стараются не сорить, в том числе и высокими чувствами.
      Наш мир до того ведь еще полон всякой скверны, и прежде чем заполнять душу до краев искусством надо додуматься, как по возможности искоренить грязь в нашем до того ж еще несовершенном человеческом социуме.
      Любой архитектор вам скажет, что прежде чем перестраивать старое обветшалое здание надо тщательнейшим образом вникнуть во все недостатки его конструкции.
      Конечно же, можно этого и не делать, а начать реставрировать его так на глазок, лишь бы побыстрее его внешний вид стал более ласкать глаз, чем, это было всегда ранее в прежние нечестивые времена засилья грубого невежества и сурового примитива истлевших от древности обычаев.
      Вопрос только в том, а не рухнет ли оно в процессе его во всем до того ж вполне реально необходимого переустройства.
      Когда же - это попытались проделать с российской империей, то крушение было не иначе как абсолютно неминуемо, поскольку 'верхние этажи' не имели почти никакой связи с фундаментом.
      Ясно как божий день, что, кося головы тысячеголовой гидры последствий зла, человечество не добьется никаких сколько-нибудь существенных положительных результатов. Для его подлинного искоренения необходимо ликвидировать не людей им отягощенных, а причину его возникновения. Сделать - это чистыми руками, также легко, как найти в большой грязной луже маленькую иголку 'кощеевой смерти' без магнита.
      А таким магнитом может быть разве что твердое осознание, что именно там следует изыскивать, прежде чем разгребать голыми руками те горы мусора, что достались нам от прошлых времен. Вот для этого и надо было хоть как-то знать простой народ, а не отчуждаться от него как черт от ладана. При этом еще сыскалось предостаточно умников, что по одному лишь своему недалекому прекраснодушию приравнивали толпу невежественных обывателей к самим себе. При этом искренне считая, что их, возможно, как-то просветить высокими идеями, как будто их сознание обладает теми же свойствами и качествами, каким оно себя (и то не всегда) проявляет у человека образованного.
      Именно полная противоположность взглядов между различными группами интеллигентов мирно (ни во что, не вмешиваясь) плывших по этим двум совершенно отличным друг от друга течениям жизни и послужило одной из главных причин к возникновению тоталитарного государства на территории шестой части суши.
      А разве нельзя смотреть на окружающий мир без каких-либо розовых или же черных очков, сменяя их исключительно лишь в угоду своему веселому удобству?
      Люди с чистой и светлой душой, копошащиеся в грязи в поисках некого страшного источника зла - это крайне удручающее зрелище. Вагнер и Маяковский, по моему скромному мнению, таким вот образом, и стали теми, кем они оказались во второй половине своей жизни.
      Более того, эти деятели искусства распространили свои убеждения на довольно широкие массы общественности.
      А российской интеллигенции в целом всегда так нравилось придумывать себе мир, в котором творческое сознание делается легко доступным в плане чувственного восприятия. Что непременно означает этическое неприятие всех тех сторон жизни, которые не соответствуют прекрасной книжной морали.
      А ведь до многих высших человеческих ценностей, отраженных в кривоватом зеркале книг, как раз таки тех, что автор сумел отобразить на бумаге, нам всем только еще предстоит дорасти во вполне полноценной и здравой манере.
      И не так уж и редко подобный фактор во всем касается и самого автора.
      Поскольку создать правильный и разумный подход к жизни в литературных произведениях - это совсем не одно и то же, что и выказать его в реальных жизненных условиях.
      Хорошим примером является Булгаков, который по свидетельству его киевских соседей в жизни вел себя не самым достойным образом.
      Вот, что написал об этом Виктор Некрасов в своем рассказе 'Дом Турбиных'
      Первая фраза при упоминании о знаменитом писателе Михаиле Булгакове была такой:
      'На лице дамы выразилось еще большее изумление.
       - Как? Мишка Булгаков - знаменитый писатель? Этот бездарный венеролог
      - знаменитый русский писатель?'
      А далее:
      'Нет, дружить не дружили, он был значительно старше,
      лет на двенадцать. Дружила с самой младшей сестрой Лелей. Но Мишу помнит
      хорошо, очень хорошо. И характер его - насмешливый, ироничный, язвительный.
      Не легкий, в общем. Однажды даже отца ее обидел. И совершенно незаслуженно.
       - У Миши там вот кабинет был. - Хозяйка указала на стенку перед
      собой.- Больных принимал, люэтиков своих. Вы ж, очевидно, знаете, что он
      переквалифицировался на венеролога. Так вот, у него всегда там почему-то
      краны были открыты. И все переливалось через край. И протекало. И все на
      наши головы... Мы переглянулись. - Вы что, на первом этаже жили?
       - На первом. И все, понимаете, на наши головы. Чуть потолок не рухнул.
      Тогда отец мой, человек очень приличный, образованный и все-таки хозяин дома
      - квартиру-то они у нас снимали - (мы опять переглянулись...), - подымается наверх
      и говорит: "Миша, надо все-таки как-то следить за кранами, у нас внизу совсем потоп..."
      А Миша ответил ему так грубо, так грубо...'
      
      Уверен, что ответ Булгакова имел какое-либо касательство к венерологии и к тому, с чем ей, как правило, приходится иметь дело!
      Жизнь - это грязь, и потому нижайшие просьбы прекратить шабаш могут вызвать грубую и крайне пошлую нелепость.
      Однако - это не говорит о том, что Булгаков низменная личность, а лишь о том, что у людей воистину высоких, а не приподнятых культурой над безликою толпой обывателей низменное находится на той же плоскости, что и высокое.
      К этому можно соотнести и слякоть бездушного непонимания чьих-то возвышенных чаяний!
      И такие люди действительно, если у них имеется к тому возможность вполне способны создать высокое и светлое, несмотря на то, что в них рядом с высоким живет низменное и грязное.
      И дело тут не в том, что их литературные персонажи поведут себя как-то иначе, чем живые люди или что в момент творчества в них вселяется некий великий дух.
      Просто в реальности сам их взгляд на любые события повседневности, радости, печали, по сути, в корне иной, чем это столь красочно описано в ими написанных хороших книгах.
      Снегов, к примеру, отсидел девять лет в тюрьме и его это не сделало другим человеком, но нельзя сказать, что это никак не повлияло на его творчество!
      А ведь у многих создателей чего-то по-настоящему светлого и доброго тяжелый путь и, кстати, его отсутствие расхолаживает души и тогда ее тянет на всякие иллюзии.
      Вполне может быть, что это и произошло с великими прозаиками 19 века.
      Достоевский прошел тяжелый путь, но под воздействием внешних факторов тоже стал в результате прекраснодушным идеалистом, а это наихудший из всех возможных путей для человека окунувшись в мир зла, пытаться без разума одними чувствами преобразовать его в добро.
      А зло и добро происходят от одного корня и их нельзя разделить, не уничтожив в одинаковой степени как одно, так и другое, но добро надо выхаживать, а зло прорастет само дай только ему волю.
      Но некоторые думают, что их кроличьи души от него очищены, а на самом деле они зачищены от грязи, а это не способ уничтожения зла!
      Главное - это чтобы любая грязь была использована как удобрение для возвышенной духовности, а не вынесена всевозможными условностями за грань чьего-то бытия.
      Но есть же такие, что считают, мол, их духовность чиста как девственный снег зимой от пошлостей и мерзостей, свойственных низменному сознанию толпы.
      А на самом-то деле, они просто сложнее устроены, а так все их естество, точно такое же, как и у всех остальных простых смертных.
      Их просто вознесли обстоятельства их жизни, но они только глубже и более разносторонни, чем простые обыватели, а не по самой своей сути их лучше и значительнее.
      В одном из фантастических рассказов Снегова один ученый изобрел прибор способный читать чужие мысли, но поскольку тот был узконаправлен, то ему попадались одни грязные и мелочные мысли людей и он из этого сделал далеко идущие выводы обо всем человечестве.
      Я не помню названия рассказа, но иногда в литературе идет вот именно такое разделение на чистое и грязное, мол, у плохих хороших мыслей нет, а хорошие только значит о хорошем и думают.
      А ведь темное и низменное отнюдь не удел подлецов!
      Но есть же авторы, скажем, к примеру, тот же великий Булгаков, которые не препарируют людей, как лягушек деля их на добрых и злых, милых и жестоких.
      Хорошие люди просто-напросто умеют, справляться с почти тем же самым набором мерзостей, что и у плохих, но степень загаженности души и необходимость сопротивления злу внутри у них бывает совершенно разная.
      А в книгах довольно часто людские качества строго разделены по полочкам: плохие достаются моральным уродам, а хорошие тем, кто их более чем достоин.
      А в реальности все перемешано и зачастую зависит от сложившихся обстоятельств.
      А все, потому что как жизнь к человеку повернется - так он себя и проявит.
      На войне трус может получить боевую награду, а храбрец пулю в лоб за дезертирство.
      И это так из-за того что жизнь ни под военный устав, ни под чьи-то моральные устои не подгонишь, потому и надо ковыряться ногами в нехороших жизненных обстоятельствах, а не брать в руки камни и кидать их в кого-то жутко нехорошего.
      Но все-таки в мирной жизни времени и сил на разбирательство должно быть куда больше чем во времена великой беды.
      Ну, разумеется, у кого же собственно сил хватит во всем столь обстоятельно и долго разбираться?
      А во всем и не надо излишне подробно копаться, выискивая причины для чьих-либо грязных подлостей.
      Другое дело, когда речь идет о невоспитанности, развязности отсутствия должного умственного развития при явных к нему задатках.
      А то общественное брожение иногда поддерживают и люди несправедливо обиженные из-за их невежества в сфере социальных отношений.
      А ведь толпа без катализатора быстро успокаивается и возвращается к своим будничным делам и заботам.
      Оно собственно от них и во время бунта не отходит, а только откапывает свое первобытное родство с дубиной и идет крушить того, кто жить людям не дает.
      Толпа крушит не за здравие демократии, а за ее упокой!
      Причем демонстрации без убийств, надругательства над женщинами, выбитых витрин и окон - это не погром, а торжество подлинной народной воли, которой надоела коррумпированная власть.
      Однако чем больше сознание человека образованного живущего в данной стране подавлено его повседневными, личными задачами, тем меньше у него сил для изменения порядка вещей в том государстве, которое по любому вполне достойно лучшего будущего.
      Но тем паче оно ему не светит, если интеллигенция так и будет стремиться найти в той не так уж и редко обезличенной суете, в которой она живет - Жар-птицу, которая подарит ей свет другого более достойного мира.
      Это занятие отравляет душу образованного человека высокомерием к ближнему не получившему должной подпитки от его окружения, и соответственно эту часть мнимого забытья от трудностей жизни следует величать отрывом от жизни, а не ее великим благом.
      Причина в этой столь насущной необходимости кроется не в отсутствии друзей и близких, а в житии, бытии в век скорости, когда человеком начисто позабыта вся неспешность его прошлого спокойного существования.
      Конечно, и когда-то намного ранее сегодняшних развитых в техническом смысле времен тоже были войны и стихийные бедствия, но не было такого количества бытовых стрессов, сколько мы их имеем сегодня.
      Желание уйти в некую другую 'книжную вселенную', более светлую, более изысканную, чем этот наш обыденный мир послужило одним из наиглавнейших параметров, во многом поспособствовавших возникновению диктатур нового типа.
      Они были основаны на обещаниях рая на этой земле после объединения всего земного шара под флагом единой 'доброй' власти.
      Потому что, развивая свои душевные качества, параллельно сюжетам прочитанных книг человек теряет духовную связь между реальностью и высшей точкой его сознания.
      Растворяясь как сахар в чае, в красивых мечтах, люди могут совершенно не замечать, как дымит и ужасно портит природу химкомбинат, построенный на берегу живописной речки, где раньше водилась рыба. В принципе, такой подход к жизни свойственен почти всецело исключительно российской интеллигенции, безо всякой связи с национальной принадлежностью.
      В других странах причины пренебрежения к природе и к правам человека несколько иные, скажем в Китае - это вековая привычка стоять перед властью на одних полусогнутых.
      Конечно, отчасти в этом виновато само российское государство испокон веку стремившиеся вбить клин между различными прослойками общества.
      Однако российская интеллигенция всегда была склона к экстремизму, шовинизму, и идолопоклонству перед либерализмом.
      Разрываемая на куски между противоположными силами реакции страна, что была вполне способна оставить Японию далеко позади во всем, что в той или иной степени, относится к всеобщему техническому прогрессу, превратилась в зону эксперимента над людским долготерпением.
      А человек не может служить подопытной мышью для любых социальных экспериментов, проводимых без всякого на то его согласия.
      Политическое переустройство общества может проводиться только образованными, сведущими в государственных делах людьми, когда же за - это берутся грамотеи закулисных интриг или догматики ненависти ко всему что не мы было бы смешно, если бы не было так грустно говорить о каких-либо возможных улучшениях принципов сосуществования людей.
      Смерть плохого, совсем ведь не означает рождение чего-то хорошего!
      Вместо уничтоженного в чем-то нехорошего может родиться лишь что-то в конец плохое исходя из того, что переустройство общества надо начинать с себя.
      Нельзя растоптать старое зло, можно только найти его корни и выдернуть их из земли. Сделать - это возможно лишь сразу всем миром, а, не отдавая какую-то его часть на растерзание во имя высших, светлых идеалов.
      У общества в целом нет внутренних врагов, основным и самым страшным недругом человечества на данный момент является одно только грубое невежество, а наука покорно преклоняет перед ним свои колени. Причем - это не злая дерзость, а сам факт нашей жизни.
      Очень многое в данный момент сотворено в надежде на авось, это касается и медицины в плане создания новых лечебных препаратов, а также поисков новых путей развития общества.
      Проверка вредных влияний химических препаратов на человеческий организм не учитывает весь спектр различных факторов, которые соединяют в себе ранее никогда и ни в чем не влиявшие на жизнь в целом - химические соединения.
      А говоря о физике, то там вообще полный бред и кошмар, полнейшая дисгармония с природой окружающих нас вещей.
      Ядерная дубинка как решение политических конфликтов явственно доказывает насколько же человечество все еще в целом не готово к тем знаниям, которыми его одарили отдельные сверхгении интеллекта.
      Создать жизнь самим из коктейля аминокислот современным ученым пока что не под силу, а вот разрушить то над чем природа работала миллиард лет оно естественно гораздо проще, но всецело безумнее любого поступка неразумного живого существа.
      Надо бы еще заметить, что килотонная ядерная бомба - это всего лишь новое страшное оружие, а мегатонный ядерный арсенал - это заранее заготовленное дикарями в лампасах соломоново решение, порожденное одним лишь человеческим невежеством.
      Потому что если от первого рухнет воля народа к сопротивлению, то от второго ни народа не сопротивления уже больше в этом мире не останется.
      Сдерживание не может быть цианистым калием, ведущим к нашему всеобщему самоубийству.
      А, скажем, взять, к примеру, попытку добиться большей цивилизованности общества, путем уничтожения его прогнивший верхушки. Ну, никак же это не могло не привести к созданию новой власти с прежними принципами и новыми в корне отрицательными свойствами.
      Прямая побудительная причина этого в том, что низы не могут сменить верхи, не переняв всю их сущность и характер, только лишь усилив ее своим низменным плебейством.
      Так как, сколько не пытайся улучшить общество любыми разрушительными действиями, направленными не против отдельных людей, а против системы в целом добра от этого не жди, потому что выйдет все как раз с точностью до наоборот довольно значительное усиление застарелого и замшелого зла.
      Причем новые идеи послужили отличной приправой в тот же самый, что и раньше борщ из гнилых овощей первобытного рая, в виде легенд оставшихся в эпосе всех народов Земли.
      То есть произошла перекрутка давнего немого кино с новыми более прозаичными сценами и большим количеством участников.
      Сам Ильич показывал куда идти, а, по-моему, все предельно ясно!
      Идти предлагалось к тем, кто знаками объяснялся, а в принципе, чем отличается советская коммуналка от пещеры кроманьонцев, небось, сцены были точно те же.
      Людей силой вернули к прежнему житью в первобытную эпоху.
      Конечно же - для этого потребовался большой дутый энтузиазм, но кино, радио и газеты действительно такой мощью обладают, что ни в сказке сказать ни пером описать.
      Как показала история 20 века - эти новые средства воздействия на человеческий мозг оказались самым наилучшим способом вернуть в наш мир самые уродливые проявления средневековья.
      И это стало не простым повторением пройденного и пережитого в прошлом, а оказалось модернизированным и обновленным - лютым недобром.
      Времена чудовищных лихолетий сопровождались новыми факторами не присущими ни одной из прежних эпох.
      Технический прогресс послужил основной базой для создания более совершенных методов обработки человеческой психики в целях вдалбливания в нее достоинств тоталитарной политической системы и ее возвышенных целей по очищению мира от скверны.
      А наружно все это выглядело более чем благопристойно, но за красными плакатами в нелепое будущее катило не своим ходом, а прицепом коммунистических бредней все тоже грязное недобро застарелых пролежней дикого свинства и невежества.
      Писатель Андрей Платонов в его повести "Сокровенный человек" пишет об этом так:
      'Поэтому они жили полной общей жизнью с природой и историей,- и история бежала в те годы, как паровоз, таща за
      собой на подъем всемирный груз нищеты, отчаяния и смиреной косности'.
      
      Однако ж, как и растение, паразит тоталитарная идеология пристроилась всеми своими омерзительными присосками к красивым мечтам о вполне достижимом, но далеком от нас как мираж в пустыне.
      Человечество неоднородно. Оно также разнообразно, как коралловый риф и копошится в своих маленьких делах, не обращая никакого внимания, ни на какие философские течения. Заставить его глупо тараторить мысли свойственные отдельным развитым личностям, возможно только вселив в людей надежду, что это даст им гигантский скачок вперед в смысле материальных благ и условий работы.
      Причем некий блик этого светлого будущего должен будет блеснуть незамедлительно, иначе в него ну никто ж не поверит.
      Великие диктаторы 20 столетия были изумительными иллюзионистами.
      Ленин с товарищами по пятой колонне пообещали, прежде всего, конец войне, которая всем и каждому до смерти надоела в старой российской империи.
      Деньги, выделенные на революцию в России, а это 11 миллионов марок, были потрачены с большим толком и помпой, блестяще оправдав ожидания немецкого кайзера.
      Германия пошла по пути быстрого решения проблем с войной на два фронта и все ровно рухнула экономически, а, не проиграв Первую Мировую войну в ратном деле.
      А России при этом не досталось и ржавой копейки от тех репараций, что были выплачены Германией другим воюющим сторонам. Кроме тех денег при помощи, которых Германия заразила Россию чумой, от которой та так до сих пор и не оправилась.
      Германия, прародительница двух социализмов развитой был более долговременным, а националистический более благопристойным по отношению к своему собственному народу.
      Как не прискорбен этот факт, а вот никуда от него не деться.
      При этом нацизм в подметки не годится коммунизму в его варварской жестокости к тем, кто являл собой базовую опору, костяк для самого существования диктаторского режима.
      Ненависть к чужим действительно сочеталась у нацистов с внешне выраженной любовью к своим.
      Это, конечно же, был в основном сплошной популизм, на факты говорят, что и не только он один, но еще и вполне искреннее к тому стремление.
      Все-таки Адольф за свою страну кровь проливал, а не рэкетом партийную кассу пополнял как уголовник Коба.
      Гитлер, к примеру, наотрез отказался использовать немецких летчиков как японских камикадзе, а это говорит о том, что он свой народ в чем-то, но действительно любил.
      Правда, под конец он отдал приказ о разрушении всей немецкой инфраструктуры, но то могло случиться от помрачения его разума, когда он уже находился в бункере.
      Но все это не делает из него кормильца голодных масс немецкого народа.
      Гитлер, просто-напросто откормил свою нацию как бычка, перед тем как послать его на бойню.
      12 миллионов немцев погибшие во Второй Мировой войне могли бы жить и здравствовать, если бы не это великое побоище, а сколько же еще миллионов немецких граждан прошли через все ужасы войны? Стоило ли это нескольких лет некоторого благосостояния в связи с решением проблемы безработицы путем обилия военных заказов и строительства автострад?
      Диктаторская идеология - это камень, брошенный в житейскую лужу, в которой по той или иной причине оказались обыватели не знающие, как им из нее выбраться. Круги, которые расходятся в разные стороны - это отклики на нее.
      Это цунами стряхивает с людей их обычные представления о совести, и они становятся рабами возвышенной лжи.
      Самые доверчивые, как и самые жестокие на словах или же на деле, а это совсем не одни и те же люди - предстают апологетами нового режима, который без долгих дискуссий и прений начисто лишает свой народ разума.
      Подобными же методами руководствуются и махинаторы липовых финансовых сделок. Разница была только в несравненно большем промежутке времени и масштабах.
      Спасение утопающих в пучине житейских невзгод вообще самое любимое занятие жуликов всех мастей.
      У них всегда есть тысяча и один способ, как лоху выбраться из затруднительного финансового положения. А в результате фраер, остается с носом и с пустыми карманами, облегченный на тот капитал, который у него все же имелся в наличности. Однако, когда в роли фраера, оказывается все общество, и вытряхивают из него не денежные знаки, а веру в светлые мечты - это необходимо признать не неудачным экспериментом по переустройству общества, а грязным мошенничеством в любых вопросах духа и веры.
      Человеческое общество - это нерушимая и неизменная структура, которую просто невозможно изменить никакими резкими скачками и всполохами чьего-то тифозного сознания.
      Бацилла коммунизма забрела в Россию именно из траншей Первой мировой войны.
      Никакого толку от порожденного ей горячечного бреда не было, да и быть-то вовсе не могло.
      Так как можно лишь временно поставить общество с ног на голову, но прежнее скоро полностью вернется на круги своя и приобретет черты еще более устойчивой, просто-таки железобетонной конструкции.
      Причем вследствие сотрясения всех ее основ в ней возникает невосполнимый дефицит здравого смысла.
      Нельзя никоим образом изменить все общество, к лучшему высыпая ему на голову массы красивых цитат и возвышенных чувств. Только личный пример способен затронуть человеческую психику таким образом, чтобы все это там улеглось, став не второй натурой, а его внутренним естеством. И, все же, этот самый во всем разумный, как и доходчивый пример должен быть долговременным, а не случайным, а потому заживление язв общества в целом - это крайне тяжелый и затяжной процесс для него необходимо, чтобы сменились десятки и десятки поколений, живущих в условиях отличных от наших сегодняшних примитивных условий.
      А вот технический прогресс, в конечном итоге, действительно может обременить жизнь ворам и хулиганам, так как поймать их станет намного легче.
      Но дело даже не в этом - любую страну на земном шаре можно довольно быстро усовершенствовать в ее политическом устройстве, когда этим вопросом займется современная империя с развитой внутренней демократией. Но никак невозможно в считанные годы изменить к лучшему этические принципы, сложившиеся веками. Нерушимость оков стереотипов мышления невозможно побороть простым промыванием мозгов. Эра милосердия может наступить лишь после веков материального благоденствия и правильного воспитания детей и молодежи.
      Никому ведь не стоит расставлять частокол красивых моральных постулатов, а затем поведать народу, мол, от сих до сих, и чтоб далее никуда. Каждый человек должен осознать все сам без внешнего давления, если к этому, конечно, не принуждают самые крайние обстоятельства.
      Ведь все привитое извне, слетает с человека в момент истины, когда у него есть возможность определиться хороший ли он человек, или же он подлый мерзавец готовый на все что угодно, дабы спасти свою столь драгоценную для него самого шкуру. В человеческом обществе все либо да - либо нет и нужно уметь делать правильный выбор, как и понять саму необходимость его сделать.
      Неверный выбор или отсутствие умения его осуществить - является невежеством, а оно приводит к неразумным поступкам. Сознательная воля, направленная во зло свойственна лишь людям развитым, толпа же всегда готова разорвать на куски или ставить памятники при жизни тому, кому ей укажут.
      Страны демократии в этом смысле ничем от всех остальных в корне не отличаются.
      Речь не идет о скудоумии народа, а о его невежестве и ограниченности, поскольку человек, как и всякое высшее млекопитающие приобретает все социальные навыки от родителей и его способность выучить что-либо совсем новое в зрелом возрасте довольно часто равно почти что круглому нулю.
      Я имею в виду не навыки, а лишь новые свойства интеллекта у незатронутых культурой и большими хорошо усвоенными знаниями простых людей. Они ведь до того ж без конца и края опутаны всеми тяготами и заботами их обыденного существования.
      Однако сами изменения в области материальной культуры и быта - новые веяния из другого более развитого мира разлагают прежние, давным-давно сложившиеся в отсталом людском сообществе традиции.
      Понятное дело, что в случае, если бы европейцы не проникли почти во все уголки планеты, то в них так до сих пор еще процветало бы дикое людоедство.
      Но тут речь идет о крайностях и о первобытном строе общества, а такие люди в своем большинстве наивны как дети.
      Давным-давно укоренившиеся традиции цивилизованного общества, отнюдь не так легко изменить. Но новое поколение людей, не помнящих старого злого прошлого, кроме как по рассказам старших изменить гораздо легче.
      Американцы видоизменили внутреннее устройство японского общества и тем же самым образом изменят и лицо Афганистана и Ирака.
      Да, конечно западная массовая культура - это сладкая, но лишенная витаминов жвачка для незрелых умов. Она действует разлагающе, приучает к потребительскому подходу к жизни.
      С другой стороны именно полное отрицание свойств потребления, как естественного и извечного фактора свойственного всякой человеческой особи и послужило его всемерному усилению и преумножению.
      Имеется в виду государство, где все направленно против мещанского обихода, а напротив всячески как можно ярче вовсю подчеркивается вечное служение во благо общества в целом.
      В то время как даже у самых возвышенных натур все их стремление отдать свою жизнь за родную страну во время кровопролитной войны зиждется на самом элементарном эгоизме. При попытке поднять мораль выше этой вполне естественной для человеческого сознания ступени оно реагирует тем, что, возвышаясь душой выше чем ему это дано, создает многоликость одного и того же эгоизма. В своих высших формах он проявляет душевный энтузиазм совершить великий подвиг интеллектуального мученичества во имя всего общества. А на неком бытовом уровне он проявляет себя в подлейшей готовности разорвать в мелкие клочки все, что тормозит приближение того светлого будущего, что грезится ему в розовых лучах восходящего солнца. Дело может обстоять еще хуже, у такого человека может быть две души одна во имя вселенского добра, а другая мелкая и подлая, что сидит внутри и командует парадом, когда надо расправиться с тем, кто доставил какие-либо неприятности или же когда сильно чего-то хочется, а его нельзя.
      А настоящая высокая духовность должна зиждется исключительно на одном лишь вполне естественном для человека эгоизме. Возвышение над ним также противоестественно, как и попытка превратить все общество в единый организм с общими устремлениями и желаниями.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Рабинович Григорий Аркадьевич (tsvi@rambler.ru)
  • Обновлено: 25/04/2009. 110k. Статистика.
  • Статья: Израиль
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка