Рабинович Григорий Аркадьевич: другие произведения.

Грустные размышления об ушедшей эпохе

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Рабинович Григорий Аркадьевич (tsvi@rambler.ru)
  • Обновлено: 24/04/2009. 90k. Статистика.
  • Статья: Израиль
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начиная еще где-то с середины 19 столетия в вечно неугомонный духовный мир праздной европейской мысли с криком "долой все прежнее" ворвались ярые как огонь борцы с наисквернейшим из всех, какие только есть в человеческом обществе - социальным недугом. Они сверкали ярчайшим и вполне от всей широты души искренним светом высших социальных истин некой абстрактной лишенной элементарной житейской логики - справедливости.Кроме того их мучила угрюмая истома скорейших перемен в облике всего существующего общества.Они просто не ведали, во что обойдется их изящное свинство братания с Робеспьером и Кромвелем.А между тем писатели гуманисты такие как, например: Сергей Довлатов совершенно правильно нам говорят, что невозможно обустроить весь наш быт на основе одних лишь логических доктрин.На бумаге, они выглядят крайне заманчиво, но жизнь - это река, а не костер и в особенности не доменная печь.Так что как оно выходит, чем ближе к очистительному огню, тем дальше от естественных норм жизни.Прекрасные идеалы хороши только как дальние маяки в одиночном, а не общественном "заплыве" по безмерному морю нашего всеобщего невежества.Когда же их искусственно приближают к обыденной действительности, то они ведут нас к одним лишь рифам разрухи во всепоглощающую бездну безумного зла.Ведь только разум, основанный на принципах силы ума, а не сердца может ниспослать миру благоденствие, использовав душевный энтузиазм в его самом разумном ключе - сострадании к ближнему.Конечно, Сергей Довлатов и другие говорят это как-то иначе, но суть та же, они просто раскрывают ее не в одном каком-то произведении скажем в "Иностранке", Довлатова, а во всем их прекрасном творчестве.Далее цитата из классика эмигрантской литературы Довлатова "Иностранка"."Так что же выше справедливости? - Да что угодно, - отвечаю. - Ну, а если более конкретно? - Если более конкретно - милосердие..."Милосердие отнюдь не поповское слово просто оно должно проявляться к людям достойным, скажем, к будущим жертвам кровавого маньяка, если он не дай-то Бог сбежит.А уж политических смутьянов в старой России надо было выкашивать как сорную траву для всеобщего счастья и благоденствия.
    •   Грустные размышления об ушедшей эпохе
       Книга посвящается светлой памяти Василия Гроссмана чье великое мужество послужило для меня славным примером.
      
       Никогда в этом мире не было, а как оно, по-видимому, так и вовсе совсем уж не предвидится - лучшего мусорного бочка для пылесоса красной пропаганды, чем оба полушария мозга простого советского человека.
       Потому что в истории мира не было более отвратительного государства, - сказал Кетшеф.
       Братья А Б Стругацкие. "Обитаемый Остров".
      
      Начиная еще где-то с середины 19 столетия в вечно неугомонный духовный мир праздной европейской мысли с криком 'долой все прежнее' ворвались ярые как огонь борцы с наисквернейшим из всех, какие только есть в человеческом обществе - социальным недугом.
      Они сверкали ярчайшим и вполне от всей широты их души искренним светом высших социальных истин некой абстрактной лишенной элементарной житейской логики - справедливости.
      Кроме того их мучила угрюмая истома скорейших перемен в облике всего существующего общества.
      Они просто напросто не ведали, во что обойдется их изящное свинство братания с Робеспьером и Кромвелем.
      А между тем писатели гуманисты такие как, например: Сергей Довлатов совершенно правильно нам говорят, что невозможно обустроить весь наш быт на основе одних лишь логических доктрин.
      На бумаге, они выглядят крайне заманчиво, но жизнь - это река, а не костер и в особенности не доменная печь.
      Так что как оно выходит, чем ближе к очистительному огню, тем дальше от естественных норм жизни.
      Прекрасные идеалы хороши только как дальние маяки в одиночном, а не общественном 'заплыве' по безмерному морю нашего всеобщего невежества.
      Когда же их искусственно приближают к обыденной действительности, то они ведут нас к одним лишь рифам разрухи во всепоглощающую бездну безумного зла.
      Ведь только разум, основанный на принципах силы ума, а не сердца может ниспослать миру благоденствие, использовав душевный энтузиазм в его самом разумном ключе - сострадании к ближнему.
      Конечно, Сергей Довлатов и другие говорят это как-то иначе, но суть та же, они просто раскрывают ее не в одном каком-то произведении скажем в "Иностранке", Довлатова, а во всем их прекрасном творчестве.
      Далее цитата из классика эмигрантской литературы Довлатова 'Иностранка'.
      "Так что же выше справедливости?
       - Да что угодно, - отвечаю.
       - Ну, а если более конкретно?
       - Если более конкретно - милосердие..."
      
      Милосердие отнюдь не поповское слово просто оно должно проявляться к людям достойным, скажем, к будущим жертвам кровавого маньяка, если он не дай-то Бог сбежит.
      А уж политических смутьянов в старой России надо было выкашивать как сорную траву для всеобщего счастья и благоденствия.
      Но толстовцы предпочитали не марать руки насилием, потому что оно мерзко испачкало бы их изнутри, а между тем грязи только тогда может стать несколько меньше, если кто-нибудь возьмет, да всерьез позаботиться об общественной гигиене.
      Но это же дело не для чистокровных чистоплюев ведь в него нельзя окунуться, не испачкавшись по самые ушки в грязи общественных нечистот.
      Но ведь не всем же нужно в это дерьмо лезть!
      Но тому, кому в нем все же надо плавать должен вести себя по общим для всякого общества правилам и тогда разгул коррупции в ее полном анархическом плане станет уже невозможен.
      Но этого представители российской интеллигенции так до сих пор и не поняли!
      Им все еще требуется, чтобы все возникло само собой - сразу автоматически, поскольку так оно будет чище и благороднее.
      Причем это мнение абсолютного большинства.
      У автора вообще сложилось такое мнение, что Льва Толстого просто унесло рекой общего мнения, и он тщательно скрывал свои истинные взгляды, чтобы не услышать гусиное шипение в свой адрес, что правда нисколько не оправдывает его конформизм из страха перед толпой культурных и просвещенных обывателей.
      Хотя в принципе он и сам был плоть от плоти своего общества и ему так ведь хотелось его излечить от всех его социальных недугов. Да к тому же еще и большая волна общего мнения подхватила его, и понесла влекомая ветром в сторону быстрого вытеснения древних тысячелетних обычаев европейскими скороспелыми взглядами на жизнь.
      Да вот только в их самой сладкой внешней теоретической стороне, а не во всей их полноте довольно разумного осуществления на практике. К тому же российские недотепы западники нисколько не собирались отказываться от старой дубины для их и без того забитого народа.
      Разница была лишь в том, а для чего же собственно ее собирались применять? Ради добра и счастья, как и торжества либерализма или же с точностью до наоборот как то было у правых сил - славянофилов.
      Раскол мнений между диаметрально различными в своем подходе группировками в итоге привел к смерти государственности как таковой и всеобщей анархии.
      А истинная в своей разумности борьба с общественными язвами могла иметь лишь один вполне явственный характер.
      Она могла бы заключаться в том, чтобы ярко высказываться в прессе, как и в личных беседах против засилья лживого корыстолюбия священников, взяточничества чиновников, непосильных условий труда для рабочих и все такое прочие.
      Это как раз то, что и должно было производиться людьми, ищущими истинную справедливость!
      Но легче ведь ругать власть, а она от этого начала шататься задолго до первой революции.
      Если бы в листовках не про царя шла речь, а про местное руководство с подробным описанием его грехов и просчетов все могло быть совсем иначе чем оно, потом вышло.
      А главное нужно было создавать фонды для нуждающегося населения, а не бубнить что-то про власть самодержавия и ржавые цепи, которые надо разорвать, дабы достичь ранее неведомого всему человечеству счастья.
      А на деле было что?
      Подпольные типографии деньги жрали как свинья помои, а сеяли одну лишь смуту и разобщенность в обществе.
      Но именно это и есть тот самый хлеб насущный для всякого рода политических авантюристов, главной задачей которых, (а скорее даже и темной своекорыстной мечтой) являлась одна и только смена власти в их отсталом, аграрном государстве.
      Его величайшие на все последующие времена небесные блага интересовали только исполнителей чужой воли, а среди них было немало обиженных, желавших отомстить. Такие люди нередко деконструктивны в своем подходе к действительности и от них нельзя ожидать ничего созидательного.
      Но от них ничего такого и не ожидалось, а скорее, наоборот, от них и требовалось разрушение всего ранее созданного.
      Ведь как раз вот этого революционеры первого сорта и добивались прямо-таки исходя как паровоз паром - лютым пылом борьбы с социальной несправедливостью.
      Они-то ведь не в Сибири в ссылке обитали, а в эмиграции щи лаптем хлебали, аж за ушами трещало.
      Причем, тот, кто их там поил да кормил экспроприациями, а проще говоря, обыкновенным грабежом, в конце концов, и стал их же мясником, придя к безудержной и абсолютной власти.
      Ну а как же те, кто прежнюю власть расшатывал, они ведь вели борьбу не прокламациями, а шли на верную смерть?!
      Эти боевики эсеры были фанатиками народного мщения, и как всегда в таких случаях, они мстили непонятно кому и за что.
      Потому как метафизическая вина перед народом или абстрактными идеями добра вообще очень непонятная субстанция ее может быть буквально сколько душе угодно. И все ж таки зло еще никогда не испускало дух после удачной мести, не настоянной на невинно пролитой крови, кем-то осознанно загубленного - близкого человека.
      Глупость любой другой кровавой мести очевидна, потому что, мстя за свое, отомстишь и за чужое, а оно потом тем, кто об этом просил еще в десять раз дороже выльется, таков уж общий для всех закон природы.
      Вот оно как, пуская в расход царских чиновников, народные мстители подготавливали захват власти людьми с твердыми и несгибаемыми как гвозди убеждениями.
      Всякое кем-то организованное насилие подразумевает его значительное усиление в будущем!
      Поэтому одной из важных исторических вех в истории России стали еврейские погромы, подстрекаемые царским правительством, они-то отчасти и привели, в конечном итоге, к бунту.
      Нельзя полностью прижать к ногтю целый народ, и это вполне касаемо любого уважающего себя национального меньшинства, оно в конечном итоге обязательно на все это отреагирует ответными насильственными действиями.
      Царская власть ненавидела буквально всех инородцев и травила их, почем зря, а своих ставила по струнке, чуть ли не седло на них надевала.
      Так что было, куда новому сатрапу примоститься, и главным было то, что Сталин вовсе не использовал все возможные средства по закабалению народа, все могло быть еще куда как хуже, но главный вождь не позволил бы тех зверств, до которых могли бы опуститься его ретивые приспешники на местах.
      Деникин в его "Очерках русской смуты" пишет об этом так.
      "Московская власть кроила по живому телу страны новые, небывалые формы организации, издавала и отменяла декреты, и одновременно вела борьбу против всех. Борьбу против самовластия мест, где комиссары, комитеты, советы с их чрезвычайными комиссиями расхищали власть центра, проявляя нетерпимый областной, местный партикуляризм. Где по выражению Ленина правила не коммунистическая партия, а просто трехвостка. Откуда с низов общественной иерархии, из волости доносился вопль. 'Члены советов губят нас, насилуют нашу волю. Над нами издеваются, как над бессмысленными скотами'.
      
      Местные деятели, так и не пробившиеся наверх были куда хуже чем ОН, у них только власти такой никогда не было, а душевные качества, что позволили бы им стать российским Пол Потом были.
      А у того всего лишь страна 'Камбоджи' была слишком маловата, разойтись по-настоящему было негде, а то бы он и полмиллиарда в кратчайший срок уничтожил.
      А в России тоже такие были, но на ее величайшее счастье оказались они не у дел.
      Но все же мощнейшую атомную дубину в руки получили дикие выродки типа Хрущева и Брежнева.
      Они могли при ее помощи всех на тот свет отправить, потому что люди не умеющие отличить свои руки от чужих ног, после принятия своей ежедневной или еженедельной (Брежнев) дозы, в принципе не были в состоянии осознать, что такое атом и все его ужасающие свойства.
      Вот так и самой революцией, она сама по себе есть атомный взрыв после накопления критической массы, только не между частицами, а между живыми людьми в человеческом обществе.
      Хотя вожди эту разницу вовсе не ощущали.
      А идеалисты, что им стелили дорожку к власти, вообще не представляли себе мирной жизни, потому что их судьбой стало восстание, а как им жить после него, они собственно и не ведали.
      Зато дабы издавать возгласы типа "долой" весь существующий порядок для того ж много знать было не надо, а значит стоит только переполниться верой, а далее ей все что угодно можно обосновать и оправдать.
      И эти деятели добра и всеобщего счастья были до того ж огненосны очами, что от их сверкающих огнем речей реально могли воспламениться ковры в чертогах иуд буржуев и помещиков.
      Что собственно и произошло, не принеся при этом никакой истинной пользы трудящемуся пролетариату.
      Вышло то, наоборот, эта дурь, а не истинная вера в человека лишь воспитывала в нем инстинкт собственничества и отсутствие страха перед Богом и судом собственной совести, который были зачастую самым прямым образом связаны с религией и золочеными куполами ее храмов.
      А теперь они были порушены и осквернены, а вместе с ними оказались втоптаны в грязь все духовные ценности, которые просто нельзя не украсть, отобрав то, во что человек верил всю свою сознательную жизнь.
      Вместе с религией отмерла и мораль, а ее нельзя воссоздать на некой общественной основе, потому что главные постулаты зиждутся внутри человека, а не создаются отдаленными от его повседневности факторами.
      Лозунги о всемирной пользе и свободе, оказались яростными воззваниями о свободе от совести и пользе грабителей и насильников.
      Вот уж они разгулялись по матушке России!
      А главные разбойники у народа еще и его душу украли, выдав ему на сменку грязное белье диких иллюзий.
      Их снизу поддерживали 'честные воры' желавшие украсть так чтобы хватило на всех поровну!
      Что те, что другие, как правило, никаких материальных ценностей сами не создавали, поскольку были слишком заняты борьбой за социальную справедливость.
      От их выспоренных синим пламенем словопрений вроде, как и взаправду могло вот так сразу и вдруг сгореть в диком аду всякое насилие над каждым без исключения человеческим я.
      Но все это были одни лишь глупые и никчемные слова верующих в несуразную ахинею восторженных утопистов. Поскольку это не могло быть хоть сколько-нибудь реальной картиной дальнейшего развития человечества и будущего миропорядка.
      Но убедительность глупости в ее слепой горячности.
      Ведь душевный настрой этих горемечтателей был впрямь как у узников, вдруг вырвавшихся из темного подземелья на столь долгожданную свободу.
      И не медля, ни минуты, эти "достопочтенные благожелатели рода людского" тут же преступили к своему "одаряющему весь мир добром и светом " с их личной точки зрения занятию.
      А именно, как подлинный заклятый враг общественного спокойствия, они как тот еще репей, тотчас же стали ко всему на свете привинчиваться и присобачиваться, дабы распространить как можно шире и раздольнее семена своих сплошь надуманных в угаре винных паров и спертого воздуха идей.
      И было их великое множество, и оказались они до ужаса разношерстны во всей своей красе и без конца и края обильны в своей цветовой гамме.
      Декабристы и якобинцы были представителями несколько иной человеческой формации, потому как не имели столь четких убеждений, а только лишь чувства и желания изменить мир и не более того.
      Они хотели лишь очищения, света вместо тьмы, а не разрушения всех устоев существующего общества.
      А большевики смотрели на мир иначе им бы только старое разрушать.
      Деникин в его книге "Очерки русской смуты" пишет об этом так: "Этот упрощенный большевизм - с типичными чертами русского бунта - проводить было тем легче, что он отрешился от всяких сдерживающих моральных начал, поставив целью первоначальной своей деятельности одно чистое разрушение, не останавливаясь при этом перед угрозой военного разгрома и разорения страны".
      
      А все потому что, они себя на место Бога поставили, так как его по их представлениям просто никогда не было в природе.
      А более ранние пташки "народной воли" были в основной своей массе сторонниками деизма, учения считавшего, что Бог есть, но он не никак не вмешивается в управление миром, а сидит себе где-то в сторонке, на завалинке.
      А этих новых осветителей тьмы египетской незапамятного от глубины веков рабского и господского быта, от всех прежних отличала одна на всех и с виду довольно-таки невзрачная деталь, а именно - святая вера в блаженное бытие, причем гарантированное всем и каждому, акромя отпетых кровопийц и подлых душителей свободы.
      И не в ту загробную, светлую жизнь, что в былом и ушедшем, завсегда была столь сладостно наобещана попами, а в ее вполне земной по воде вилами писаный аналог.
      Вот только надо было перекроить все заново, по своему, и тогда уж точно счастье грянет на нас само.
      Его приходу в наш век образования и культуры мешает, мол, разве что, одно лишь только засилье старого рабства и замшелого варварства, всевозможных унижений и лизоблюдства.
      Дело тут не в атеизме, а в абсолютной убежденности, что мир скроен плохо, и потому его надо по-быстрому на скорую руку переделать, так как оно ему пойдет на всемерную пользу, а также окажется всенепременным благом для всего достойного того человечества.
      А ведь нельзя же это окрестить хоть как-то иначе кроме как наиполнейшим идиотизмом, как впрочем, и самое скоротечное лечение мигрени, путем отсечения головы.
      Вот именно этим всякая революция и занимается с огромным размахом, судорожно благословляя и боготворя вождей, которые дали ей такое великое право.
      Да, говоря во всем откровенно и более чем объективно, как впрочем, и без всякого ненужного пафоса, угнетение, и на самом-то деле, дикий как бурый медведь шатун враг духовного прогресса.
      Но белые медведи лживой коммунистической демагогии его лишь сильнее и прожорливее.
      При этом оно такою властную рукой уже столь немыслимо давно пришло с самим исподним в человеческой натуре в такие укоренившиеся отношения, что тем самым всерьез являет собой ничем неотделимое от нашего всеобщего жития бытия, единое целое.
      Можно сказать, как те кандалы, что влитую срастались с несчастными узниками старинных подземелий.
      И от него насилием никак не избавиться!
      И очень важно, не забывать по то, что именно это самое такое ведь лютое и вызывающее сильнейшее чувственное отторжение недобро, в сущности, никак не проистекает из самой сути животного происхождения человека, как вида живых существ.
      Рабство, некогда, теперь уже в самом отдаленном от нас первобытном прошлом - вовсе не было изначальным уделом человека-зверя.
      Угнетение, и не только в его современной интерпретации, это насквозь явный продукт цивилизации и шлак того возвышенного величия, которое можно лицезреть воочию - посещая великие исторические места.
      Да, - это более чем естественно и понятно, что подобное прискорбное положение вещей, действительно во многом противоречит лучшим человеческим чувствам.
      И именно по этой причине разум культурных и просвещенных людей столь агрессивно и воинственно противопоставил свои возвышенные принципы этому до того ведь поистине плачевному, но веками устоявшемуся, социальному состоянию общества.
      Нашлись же умники, что без всяких там лишних бесед и прений, вооружившись до зубов тяжеленным, как булыжник 'Капиталом' и впрямь вознамерились привести весь этот многоликий совсем не бесплотно окружающий нас мир, во вполне однозначное соответствие чьему-то лучезарно-возвышенному облику и подобию.
      А этому эксперименту по наивысшей степени многозначительному изменению в самой сути обыденной человеческой психологии и переустройству всей структуры общественного здания уже заранее была уготована кромешная тьма всех на свете благих начинаний, основанных на одних лишь наилучших чувствах.
      Без соответствующей смекалки и многолетней практической подготовки, как и обкатки, такие вещи до добра никак не доведут, даже если речь, и пойдет всего-то что о создании какой-нибудь доморощенной артели на экспериментальных принципах производства.
      Вот и этому великому почину уже, по-видимому, на роду было написано - возродить повсеместно процветавшее в древности идолопоклонство со всеми его атрибутами и прежде всего человеческими жертвоприношениями во имя лучшего, 'светлого' будущего.
      Вот как пишет об этом Савинков в его книге "То, чего не было".
      "Только тот делает революцию, только тот поистине творит будущее, кто готов за други своя положить душу свою.
      Слышите? Душу... Все то, что вы говорите, очень верно, очень благоразумно, но совесть моя не может принять ваших слов. Понимаете, совесть... Надо отдать все, уметь отдать все. Только в смерти - ценная жертва..."
      
      Умереть во имя революции или за родину можно всегда, если к тому побуждает внутренняя, а не сугубо внешняя причина.
      Однако принять с олимпийским спокойствием эту жертву от других могут только негодяи ни во что не ставящие всякую человеческую жизнь.
      Но они не только отдельных людей слали на смерть во имя всеобщего блага, но и все свое поколение хотели положить на плаху всеобщего будущного процветания.
      Для преуспеяния на этом поприще оно и понятно, что, они были готовы обещать хоть Луну с неба достать. Вот точно также и пылкий любовник склонявший женщину к физической близости в тот момент готов был обещать ей, все что угодно после, но в результате, будучи проходимцем, мог поступить с ней сколько угодно подло и жестоко.
      Я имею в виду те нравы не сегодняшние.
      Деникин в своей книге "Очерки русской смуты" пишет о том, что толпа слепо шла за обещаниями, но такова принципиальная суть обезумевшего от невзгод народа.
      Он жаждет быть обманутым любым лучиком светлой надежды, а те, кто жрал от пуза на вольных швейцарских хлебах на обещания не скупились.
      Вот слова Деникина на этот счет.
      "Хотя суровая действительность стояла в разительном, вопиющем противоречии с обольстительными посулами большевистской пропаганды, но она имела действительный, известный успех. И не только в силу ошибок проявленных противниками советской власти, но и потому что не встречала равноценных по демагогической сущности обещаний с другой стороны. Потому что не улеглась еще вырвавшиеся из берегов народная стихия. Народ жил еще миражами, хотел быть обманутым и поддавался соблазну".
      
      Большевики обитали, а лучше было бы сказать с жиру бесились в далеких от российских реалий эмиграциях, а эсеров боевого крыла время довольно-таки серьезно выкосило, потому, как они рвались в бой с царизмом, а не языком мололи обильно всякие яства поглощая...
      Но одно эти деятели и вправду умели делать более чем первосортно, а именно разглагольствовать о всяких высоких материях и, хотя они были крайне далеки от народных масс им удалось полностью овладеть его сознанием.
      А те, кто с царской властью действительно боролись сыпать словами не умели их лозунгом было дело, а не демагогия.
      Вот потом, они за то что боролись на то и напоролись, тех, что царская власть не казнила, Коба новый царь жизни лишил.
      Но где же первопричина для всей этой дикой лютости?
      Все дело лишь в том, что в старом диване узурпаторства в великом множестве завелись алчные до рабоче-крестьянской крови клопы?
      Ну, так они там же и при сталинизме остались, только обивка куда как жестче стала.
      Причем и не могло быть хоть сколько-нибудь иначе!
      Уже исходя из того, что гораздо более кого угодно другого, в большой барабан войны с общественным злом бьют, именно те, кому всего-то до самой крайности было охота играть роль главной скрипки в общественном оркестре. А если уж что тут поделаешь, ну никак ведь не сподобилось в смысле общественного положения, то, что ж тогда делать?
      Не сидеть же и плакать у разбитого корыта своей нищеты?!
      Правильно идею в зубы и на щит и марш вперед за правое дело!
      Так что аристократическое происхождение вполне смогла заменить лиана фальшивой идеи.
      Вот потому облезлая, взлохмаченная обезьянка, единственное, что до конца гениально умеющая так это виртуозно строить рожи своему вконец обнищавшему народу в весьма короткий срок сумела взгромоздиться на импровизированный, новый трон.
      Или же, как то было в ином, российском случае - таких макак кривляк оказалось хоть отбавляй, и они, в конечном счете, оказались одним лишь только преддверьем хитрому коту, что сумел превратить всю свою страну в большой аквариум, где он мог запросто сожрать любую рыбку, вне всякой зависимости от ее величины и значимости.
      Вот что может выйти от желания досадить злу при помощи его же свежих сил.
      А сам разрыв между желаемым и возможным, пролегал через глубочайший овраг совершенно различного подхода в мышлении низов и пресловутых деспотичных верхов, причем по всем своим формам и проявлениям - в плане самой обыденной, житейской логики.
      А по-иному и быть-то никак не могло!
      Ведь у в корне разных социальных групп человеческого общества в каком-то ином ключе - это могло существовать в одних лишь сказках либерально настроенной литературной и окололитературной братии.
      Причем их родоначальное древо не является аристократическим в неком духовном смысле, вот потому все Герцены, Белинские, Чернышевские и набросились на истину, рвя ее зубами на мелкие части.
      Об этом еще Чехов писал:
      '- Вот они каковы, макаки... - начал фон Корен, кутаясь в плащ и
      закрывая глаза. - Ты слышал, она не хотела бы заниматься букашками и
      козявками, потому что страдает народ. Так судят нашего брата все макаки.
      Племя рабское, лукавое, в десяти поколениях запуганное кнутом и кулаком; оно
      трепещет, умиляется и курит фимиамы только перед насилием, но впусти макаку
      в свободную область, где ее некому брать за шиворот, там она развертывается
      и дает себя знать. Посмотри, как она смела на картинных выставках, в музеях,
      в театрах или когда судит о науке: она топорщится, становится на дыбы,
      ругается, критикует...'
      
      Я, конечно, не могу быть уверен, что Чехов одобрил бы мою цитату из его повести 'Дуэль'
      это уж пусть читатели сами для себя решат прав ли я, используя - эти его слова.
      Но в любом случае следуя доводам разума, а не чувств необходимо признать, что никогда не существовало ни малейшей связи между процессом мысли у любителей помечтать, вкусно пообедав и простого люда, прозябающего в болоте оскуделости и крайней нищеты.
      Просто с жиру беситься свойственно всем кому интеллектуальная лень не позволяет искать исторические примеры развития общества ненасильственным путем.
      А они были, и их надо было только лишь адаптировать на русской почве.
      И не пытаться при этом поднять весь народ до своего уровня, а лишь отдельных его представителей вывести в люди, дав им образование и бразды правления.
      А то толпу хотели научить саму собой управлять, а в результате только короткое время анархии, а затем отсутствие всякого здравого смысла под соусом будущего блаженства в коммунистическом раю.
      А пока пусть люди с голоду пухнут, они ведь всего лишь уголь в топке мировой революции.
      Они должны были в ней сгореть для счастья будущих поколений, что будут жить в сказочно прекрасном воздушном замке несбыточных, существующих в одном лишь воспаленном воображении яростных как ястреб, устремляющийся на добычу грез.
      Обнищавшая от войн и воровства Россия увязла по самое не хочу в зыбучем песке отчаянно зовущих за собой наивных Нечаевых, просто-таки влюбленных в дикое насилие.
      Они не стремились облегчить рабочим жизнь, а только лишь засорить им мозги лживой пропагандой об их великой значимости.
      Именно так ведут себя те, кто хочет обчистить лоху карманы путем навешивания ему ушной лапши.
      Но рабочим хоть как-то надо было подфартить, ведь они были рядом, и имели хоть какой-то опыт классовой борьбы, а крестьянина можно было хоть в бараний рог скрутить, он же ко всему этому был давным-давно привычный.
      Он ведь и расписаться-то за себя толком не умел, как-либо иначе, кроме как кривым крестиком зачастую не вскользь обозначавшим его удел.
      Именно для такой вот бедноты насколько это известно автору и была совершена ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ революция, которая целая десятилетие затем именовалась октябрьским переворотом.
      Да только вот на бесчисленных и безымянных крестьянских могилах никто из большевиков крестов не ставил, а было и такое, что и родным и близким это было уже совсем не по силам. И они гнили душевно рядом с трупами своих любимых людей, не будучи в состоянии их похоронить.
      Вот уж оно счастье с голоду опухнуть за советскую власть!
      Осчастливленные ею отправились в рай, как оно вроде и положено всем тем, кто много безвинно страдал при жизни!
      Ну, так может, эти 'заморенные голодом массы' еще должны были от всего сердца отблагодарить большевиков за то, что те своими действиями обеспечили им вечное блаженство в ином мире?
      Я думаю, что когда комиссары сами в свою очередь отдали Богу душу, они эту святую 'благодарность' получили сполна и с сторицей!
      А память об их ужасных делах поможет очиститься от грязи прошлых иллюзий.
      Ведь надо ж хоть теперь наконец-таки опомнившись возводить храмы за упокой души всех убиенных антихристом, изошедшим из ада в наш и без него во многом ужасный мир.
      А Советская власть - это Люцифер в его самом отвратительном из всех его сатанинских обликов!
      Зло, объявив себя, добром творит чудовищную разруху, и прежде всего в головах.
      Однако натворив страшных дел в личной жизни человеку свойственно сожалеть об этом, а на государственном уровне все должно быть точно также и никак иначе.
      Но каяться за все содеянное в проклятом прошлом, похоже, что никто так и не собирается.
      И кто-то ведь все-таки должен, в конце концов, подвинуть новую власть к пониманию данного факта?
      Ведь несмотря на то что президент Медведев первым доказал: что российской власти более не безразличны сталинские репрессии, но им все-таки похоже еще лет так на 20 вперед уготована все та же доля быть народным горем, а не тяжкой как гиря ужасной страницей истории. Похоже что для официального Кремля так ничего и не изменилось и им плевать с кремлевской стены на уничтожение своих граждан прежде никогда не виданное за всю историю человеческого бытия.
      А давно вроде как уже более чем пора осознать всю столь насущную необходимость дать большевизму именно ту же самую оценку, неистовой и подлой заразы, что и во всем гиблому для всего цивилизованного мира нацизму.
      И не было бы лучшего средства продемонстрировать осознание всей уже давно назревшей в том потребности, нежели чем в сносе всех до единого памятников Ильичу.
      Может кто, скажет, что он, мол, не виноват идею уже после него Сталин извратил, но с самого начала большевики ленинцы вели себя хуже монгольских ханов завоевателей.
      Вот конкретный пример их действий.
      Пишет писатель Алексеев в своей книге "Крамола"
      "- Большевики применили систему заложников! Бесчеловечный прием!
      - Замолчи, иуда! - оборвал Бартов. - От хорошей жизни применили! Республика на грани смерти!.."
      
      Как говорится, если республика на грани смерти ведет себя подобным образом, то каковой же при ней окажется жизнь?
      Зачинателем всего этого зверства был картавый ирод рода людского.
      Вот как описал его писатель Куприн, который не сбежал из России, как только там повеял первый ветер революции.
      Его маленький рассказ "Ленин. Моментальная фотография" иллюстрация ко всей революции!
      "В сущности, - подумал я, - этот человек, такой простой, вежливый и
      здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем
      своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и
      колебаниям характера. Этот же - нечто вроде камня, вроде утеса, который
      оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на
      своем пути. И при том - подумайте! - камень, в силу какого-то волшебства
      - мыслящий!. Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая,
      сухая, непобедимая мысль: падая - уничтожаю".
      
      И до сих пор этот камень возвышается над центральными улицами очень многих городов бывшего Советского Союза, хотя его давно уже пора вымести как мусор былой, отжившей свое эпохи, оставив только основания, на которых эти штампованные статуи опираются о пропитанную кровавым тираном Лениным - русскую землю.
      И на этих постаментах должны быть установлены монументы всем жертвам антипролетарской революции!
      Причем памятники должны быть разные, учитывая местный колорит и события, имевшие место именно в этом городе.
      Те, кого эта злая, чудовищная несправедливость ни в чем (и, слава тебе Господи, что такие есть) так и не коснулась, до сих пор еще никак не возьмут в толк, что же именно произошло с их страной.
      Кто был никем, тот завладел всем и превратил немалую часть своего общества во что-то очень даже себе подобное.
      Ведь и образованные люди, невинно отбывавшие длинные, а подчас и недолгие, как впрочем, и сама их жизнь сроки в условиях ГУЛАГа в эпоху лихолетий - сталинских времен более чем обо всем прочем были заняты одними лишь мыслями о еде, тепле.
      Причем именно за этим они и были отправлены за колючую проволоку и обложены псами с зачастую нечеловеческими лицами или же с собачьими мордами.
      А если говорить о народе, то, несмотря на всю его хватку и зоркий взгляд на все то, что происходит с его страной - он никуда не пойдет без того поводыря коим и должна быть высокая духом интеллигенция.
      Я имею в виду путь разума, а не бешенство, крушащее все до чего только дотянутся руки.
      Истинный мозг нации не ведет каждого в отдельности за ручку по жизни, а все необразованное население страны в неком общем аспекте бытия, через школу, армию и место работы.
      Именно там и должна проявляться в своем вполне естественном, а не в неком выдуманном, фальшиво патетическом виде - забота о простом, необразованном человеке.
      Такие люди, даже будучи сытыми равнодушно пассивны и почти невосприимчивы к любым позитивным изменениям в духовной сфере.
      Научить, а не при помощи одной физической грубой силы втиснуть силком в данных непривилегированных особ умение достойно мыслить, как и вывести их из тьмы глубокого невежества, более всего вероятно, лишь во времена становления и возмужания их личностей, то есть, в детстве или же отрочестве.
      Да, российские обыватели зачастую пребывают в полнейшем неведении относительно всего, что касается их человеческих прав и достоинства, а кто ж их к этому когда-либо приобщал?
      Как раз таки, наоборот, в школе, в казарме, да и в институте всегда существовала система крепостнического рабства во многом процветающего и по сию пору.
      А ведь именно молодое поколение, можно хотя бы попытаться перевоспитать в несколько ином духе.
      Но это, ни в какой мере не может быть навязано, а всего лишь предложено и непременно в виде свободного выбора.
      Нечто подобное уже когда-то было с большим успехом осуществлено первыми проповедниками христианства среди детей язычников.
      Разве воскресный день, став выходным, не облегчил тяжкие тяготы народа?
      А все попытки российской интеллигенции посеять семена европейского либерализма на великодержавной почве мелкокняжеской Руси были грубы и безмерно далеки от той реальной помощи, в которой Россия в те времена так сильно нуждалась.
      Интеллигенция могла бы бить во все колокола по поводу безграмотности русского народа.
      Однако ж воистину, массовые походы студентов в деревню начались никак не ранее подлинного и глубокого укоренения - советской власти.
      А само угнетение бедноты привилегированными классами ликвидировать на сегодняшний день просто невозможно, поскольку оно имеет слишком глубокие психологические и социальные корни.
      Ведь зиждется-то оно в самой глубине души бедняка, его прямая и неизменная зависимость от хозяина и любых его прихотей. И что же еще остается тому, кто беден и должен работать 'на дядю' кроме как надеяться, что этот самый власть имущий начальничек будет с ним добр, мудр и справедлив.
      Власть всякого развращает, так что подобные надежды зачастую себя не оправдывают.
      Но все ж таки лучше управится с делами тот, кто знает своего работника в лицо. А вот потому он и сможет выслушать все его жалобы на те или иные встречающиеся в процессе работы трудности.
      А тот, кто безвылазно сидит у себя в высоком кабинете и уж если вообще чем-то занят так это одной лишь тупой возней с бесчисленными бумажками для такого дела, никак не сгодится.
      А как же собственно ему обойтись без них? Когда без отчетности в своих действиях нельзя было буквально и шагу ступить?
      Необъятный бюрократический аппарат являлся крайне необходимой опорой для становления и процветания государства вечных обещаний.
      Потому что советское государство по своей форме было организовано в виде шагающего экскаватора, где то, что наверху, оно человек, а все остальные только грязь под ногами.
      Ее бы только утрамбовать, как следует, и светлое будущее на целое тысячелетие для кучки олигархов было бы этим более чем обеспечено.
      А подотчетность - это тоже средство утрамбовки человеческой массы в единый организм с одним мозговым центром.
      Вот отсюда и скованность - отсутствие всякой хозяйственной инициативы, а как следствие этого бедлам и разорение.
      Кроме того в условиях революции рабочий, а тем паче крестьянин всего лишь меняет одно ярмо на другое, что явно не в его пользу.
      Новые хозяева жизни не могут оказаться хоть в чем-то, (пусть даже и на самую малую кроху казенного хлеба) лучше и честнее тех, что были всегда прежде. И это так уже исходя из того плачевного факта, что власть достается им незаконно, а соответственно сему дабы укрепить свои позиции им потребовалось ликвидировать всех как видимых, так и невидимых их зоркому глазу врагов.
      И это элементарно раз уж так оно вышло, что новые веяния все перевернули вверх дном и зашвырнули на верхний этаж общественной пирамиды подпольщиков.
      Они ведь всю общественную жизнь начали мерить своими мерками. Никто же не сумеет выйти за рамки своего ни в чем так и не ставшего другим из-за новых условий существования - прежнего жизненного опыта.
      А, между прочим, крысы тоже ведь подпольщики, хотя люди и не интервенты в ими же построенных домах. Эти хитрые молодчики (как и всем известные грызуны) орудующие принципиально новыми доселе некому неведомыми понятиями, вполне естественным образом до конца осознавали, что большая часть общества способна проявить себя явным врагом для очень многих нежданных, а зачастую и нежеланных перемен.
      Обмануть людей не прожженных в политических интригах было дело нехитрое, но, поняв обман, они ясен пень, что возликовали бы, подняв на вилы прежних кумиров, навравших про скорый рай на земле.
      И именно ради предотвращения любых возможных впоследствии мятежей и нужно было, чтобы все боялись всех и не доверяли никому даже самому себе.
      А также было крайне необходимо наладить систему тотального контроля, а это соответственно, отвлекало от производственных мощностей людей занимавшихся совсем другим - новым и более ответственным делом - вылавливанием врагов народа.
      А эти враги народа - были, как правило, людьми мыслящими и полезными обществу, и без них ему стало жить трудней и безрадостней.
      Причем постепенно для отчетности и поощрения сверху все местные органы начали этих недругов Советской власти, просто напросто изобретать.
      Ведь сталинская клика, введя эту превентивную меру для ликвидации на самой что ни на есть ранней стадии любых против себя заговоров постепенно и на самом деле прониклась глубочайшим убеждением, что кругом одни враги.
      А кроме того НКВД стало самостоятельной структурой способной вершить суд не только над судьбами уже попавшими в ее сети, но также на полную катушку всей своей разросшейся плотью, стремиться заполучить дополнительный человеческий материал ради его усвоения в недрах северных широт.
      Потому что это давало возможность этой организации безмерно расширить свою деятельность, а всякий бюрократический аппарат лишь о том и мечтает, дабы его кипучая деятельность процветала как можно шире и охватывала как можно более дальние заоблачные горизонты.
      А вождю все это было на руку он ведь для того и выкармливал своих шакалов, дабы они за ним его добычу доедали.
      Как политик Сталин шагал по просторам своей страны, волоча за собой дохлую коммунистическую клячу, а дутый энтузиазм в таких случаях лучшее подспорье для успеха ведения за нос максимально большого количества народа.
      Он выплясывал чечетку по сердцам своих граждан, и гордостью его было их переполненность любовью к нему их поработителю и угнетателю.
      Резкое усиление террора было связанно еще и с тем, что чем круче вираж тайной хитрости доказывающей, что все у нас хорошо в противовес реальной действительности, тем больше должен усиливаться процесс подавления народного гнева задолго до того как он набрал обороты и вырвался наружу.
      А, кроме того, враждебные устоявшейся власти интриги в высших сферах советского государственного аппарата было возможно надежно предотвратить, лишь выделив из своей когорты одного самого великого вождя.
      И именно таким вот образом всякая попытка его переизбрания выглядела бы откровенным святотатством и покушением на все сложившиеся устои общества.
      Сергей Снегов в своих Норильских рассказах пишет об этом так:
      '- Поэтому нового-то своего обряжаете чуть ли не в божество: и гений
      человечества, и отец родной, и спасибо за счастливую жизнь, и вождь народов
      всего мира... Нет, брат Виктор, если у кого и есть сейчас эсеровское
      понимание личности, так у вас. Взяли, взяли вы наш старый культ вождя, да в
      такую руководительскую религию раздули - даже мы руками разводим'.
      
      И было от чего!
      Никто из подготавливающих почву для революции никак ведь не мог ожидать, что она приведет к появлению такого вот кровавого деспота как уголовник Коба на самом пике лишь крайне малого государственного переворота.
      И он совершенно ничего не изменил, кроме того, что рычаги былого узурпаторства были вновь всецело приведены в действие.
      Это событие только впоследствии было прозвано великим именем общемирового грабежа, потому что главной цели в ее вселенском масштабе добиться так, и не удалось.
      А значит, надо было всерьез и надолго обустраиваться на отхваченной волчьей хваткой территории.
      Из чего следует один единственно возможный вывод - такое государство должно было быть начисто отсечено от всей остальной цивилизации, а затем и тяжелой пятой террора всецело прижато к ногтю.
      Во имя того, чтобы никто даже и помыслить-то, не посмел о возврате к старым временам прежнего режима.
      Так что выходит, что в большую политику совсем супротив их воли и всякого знания о том оказались, вовлечены люди о ней вовсе и не помышлявшие.
      И никакая преданность идее, не была панацеей от всех бед, так как эта дутая фикция постоянно видоизменялась и человек, чтобы выжить должен был стать бесхребетной и безынициативной единицей большого общественного механизма.
      Причем полное согласие ожидалось от одних лишь только получивших из рук большевиков "свободу и равенство" пролетариев, а от любого представителя 'народной власти' требовалось согласие продуманное и идейно обоснованное.
      А ко всему прочему экономические рычаги такого государства настолько слабы, что со временем вполне всерьез возникла прямая необходимость в каторжниках, тех, что будут почти без отдыха трудиться за очень бедную калориями баланду, а иначе такая страна со столь неудобоваримым для человеческой психологии режимом хозяйствования очень скоро оказалась бы полным банкротом.
      А с кого же их набирать и загонять за Можай?
      Что за глупый и неуместный вопрос?
      Конечно же, из классовых врагов, сомневающихся, подозрительных и тех на кого люди кажут.
      Лес валили не для освоения целины, а ради того чтобы продать проклятым капиталистам и тем поддержать донельзя шаткую социалистическую экономику.
      Россия стала экспортировать в другие страны свои природные богатства, а при царе она вывозила зерно, снятое с одних и тех же посевных площадей, без необходимости расчистки новых земельных участков.
      А тут все на целину, как будто народу стало в два, три раза больше и потому с прежних полей урожая всем прокормиться уже не хватит?
      А может все от того, что при крайне плохом хозяйствовании, чтобы своих прокормить, куда уж там чужих, где ранее хватало малого пяточка земли, теперь надо было целых полгектара?
      Да, и то с трудом хватало!
      Вот потому работа и закипела в виде огромного внушаемого извне энтузиазма правда с крайне низким КПД.
      Вот так право на труд в Советском Союзе и стало правом раба, человек был лишен каких либо иных (не показных) социальных прав, и прежде всего ранее существовавшей свободы организованного протеста против непосильных условий труда, скажем, на производстве чугуна и стали.
      Людей там гибло и калечилось уйма, а все для того чтобы выковать меч способный защитить великие социалистические завоевания.
      Но как это не странно в дореволюционной России забастовщиков, не гнали табуном в тюрьмы и не расстреливали на месте, как это частенько случалось во времена становления советской власти.
      За саботаж ставили к стенке, а это та же забастовка разве что только переименованная большевиками в некое более жуткое преступление против власти, чем при царе являлось убийство его жандармов.
      За такие дела революционеров приговаривали по суду после следственного разбирательства, а рабочего отошедшего от станка из-за голодного обморока ожидала пуля в висок, безо всяких прений и дискуссий.
      "Раз спит гад, значит от работы отлынивает"!
      И это не какие-то там пустые слова за этими речами стоят конкретные расстрелянные, изголодавшиеся люди и их умершие в нищете семьи, а бывало и того хуже.
      Я уверен, что некоторая часть сегодняшних озверелых уголовников - это потомки тех людей, что были сброшены в эту страшную яму.
      Предки этих зверей в человеческом облике были честными тружениками, являвшими собой лучшую часть пролетариата, а не тех, что были безропотными рабами, готовыми вкалывать за жалкие медные гроши.
      А вот и подтверждение моих слов от сына века, видевшего все происходящие своими глазами, а не услышавшего все это с чужих слов.
      Снегов 'Норильские Рассказы'.
      "После великого раскулачивания дети расстрелянных либо ссыльных
      отцов... Куда им деться? На всех жизненных дорогах - красные огни. Можете
      поверить, я эту бражку-лейку хорошо знаю. Вся молодежь "воров в законе" из
      таких: единственный им путь - в бандиты.
       - Среди ваших тоже хватает кулацких сынков.
       - Даже больше. Блатной мир - социальные отходы революционных переворотов".
      
      Вот так на радость кремлевскому бандиту в стране разбойников развелось видимо-невидимо и, стало быть, народ льнул к власти в поисках защиты от их ужасного произвола.
      А то, что рабочие плохо до революции жили так, то еще не повод бучу устраивать.
      80 процентов в прежней России составляли крестьяне, а не рабочие и были они основным костяком российской империи.
      Землевладение при царе после отмены крепостного права, уже более никогда не было одной лишь привилегией богатых помещиков.
      До революции не наблюдалось никакого недостатка в хороших хозяевах, умевших и любивших работать.
      И никого не надо было неволить, подгонять, дабы кто-то взял встречные обязательства, выполнил и перевыполнил пятилетний план.
      Сергей Снегов в своих 'Норильских Рассказах' описывает как интеллигенция, в конце концов, начинала постигать, а чего же собственно от нее вообще хотят.
      Главное было как можно больше показухи, а не реального труда ведь из-под палки силком, сколько не трудись все равно результат будет гораздо хуже чем при проклятой частной собственности.
      '- Вот это туфта так туфта! Почти вдесятеро! Процентов сто тридцать
      нормы - ручаюсь головой! Боже, какие мы кусочники в сравнении с Михаилом
      Георгиевичем!'
      
      Вот так оно, а кто не понял тот помер!
      Это ж пока панов было хоть отбавляй, и им нужна была их личная выгода, и никак не в размерах целой страны очковтирательство им было ну совсем ведь не к чему.
      А вслед за революцией паны вдруг откуда-то снова нашлись, и гораздо чванливее прежних.
      Потому что они начинали свою жизнь в качестве холопов, а теперь вынуждены были прикрываться фиговом листочком дурной филантропии всеобщего счастья в счет неких будущих поколений, а не нынешних людей.
      Даже будь это истинная правда, как можно топить людей в дерьме ради тех, кто еще не родился?
      Но большевикам ведь было не до здравого смысла у них же идея и все только ради нее!
      А царем-то ж вообще самый страшный бай оказался совсем нежелающий ничего знать.
      'Если факты против нас тем хуже для фактов' - это его крылатое выражение.
      А до революции во владении зажиточного (читайте работящего) крестьянства имелась своя земля, да и было у этих людей вполне искреннее желание этот свой надел обрабатывать и не из-под палки и не за трудодни вместо денег.
      Они были не кулаки, а люди умеющие жить как надо, а голь теснилась в покосившихся избах, потому что трудиться как надо, дабы жить по-людски никак не желала.
      При царе Россия кормила своим зерном пол Европы.
      Колхозным кнутом и мизерной платой, (да и то не деньгами) Советская власть никогда б таких успехов не добилась.
      А лучшее азотное удобрение - это все ж таки навоз.
      В СССР, как доподлинно, на личном опыте известно, автору этих строк к коровнику было просто за версту не подобраться, так там все было завалено этим самым, что ни на есть естественным удобрением, а в это же время заводы производили миллионы тонн химической отравы.
      А ведь все равно для производства водки качественного зерна, никак не хватало и его стали в больших количествах закупать в Канаде.
      Новые времена, новые веяния, поскольку отрицать покупку зерна невозможно ему дали следующее, скользкое определение, мол, зерно было фуражное.
      Но фуражным (на корм скоту) было как раз таки в своем большинстве зерно советское, и для производства хлеба и водки оно по своему качеству нисколько не годилось.
      Власть большевиков навсегда избавила сельских жителей от рабского труда на чужого дядю?
      Чего же тогда русский крестьянин этого так и не оценил?
      Может у него все до того отобрали, что он уже не знал, как у него душа в теле держится?
      А батрачество, а иначе говоря, сезонные работы в поле отменить - ну никак пока еще невозможно.
      В будущем людей смогут сменить разве что роботы.
      А сегодня, как и вчера можно лишь заменить прежних батраков, на новых более образованных.
      Надо ж было ликвидировать разницу между городом и деревней, а это подразумевает движение с обеих сторон.
      В советские времена при новых сатрапах такими сезонными рабочими оказались студенты различных вузов. Что же касается ликвидации безграмотности советской властью, то это было осуществлено с одной единственной целью, а именно ради того, чтобы стала реальностью возможность беспрепятственно промывать сельчанам мозги при помощи наглядной агитации. Поскольку все новые 'иконы' были с восторженными воззваниями.
      Что же до мнимой свободы от царской власти, то это вообще полнейшая белиберда.
      Так как, если на какое-то короткое время избавить лишь вскользь затронутых культурой людей от угнетения, то, прежде всего, отдаляешь их от так и не слившихся с их духовной сущностью всех признаков цивилизации.
      И вскоре, насладившись всласть беззаконием, они создадут себе ярмо во стократ крепче, чем было-то прежнее.
      Конечно же, возвышенные личности, мечтавшие о революции, имели в виду, прежде всего, справедливое общество без нищих и рабов, однако реальность далеко не всегда столь однозначно адекватна нашим наилучшим устремлениям и всем таким распрекрасным на бумаге возвышенным чувствам.
      Сама попытка превратить Шарикова в некую чрезвычайно развитую личность была уже заранее обречена на полнейшую неудачу. Не помогло б даже, коли уж достопочтимый доктор Борменталь и великомудрый профессор Преображенский извратились настолько, что вывели бы Шарикова в виде Гомункулуса, а затем всю жизнь воспитывали как их общего отпрыска.
      Это и хотел сказать врач, а не только писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, но не стал подробно развивать эту свою мысль в данном неблагожелательном для него направлении, так как до конца осознавал, до чего ж на него взъедятся все истово верующие в неудержимость лавины духовного прогресса.
      А сегодня нет никакого недостатка в таких людях, что используют имя Шариков как нарицательное и делающих из Шарикова жупел. Они собственно совсем уже позабыли, как Шариков вообще смог очутиться в профессорской квартире.
      Преображенский, как умный человек, никак не мог узреть в приведенной им с улицы дворняге заклятого врага. Поскольку образованным и умудренным жизненным опытом людям, обычно не свойственно ненавидеть то, что было создано их же собственными руками, как и на совершенно добровольной основе.
      Исключением могут быть разве что люди до крайности амбициозные и эгоистичные.
      Профессор Преображенский таким не был.
      Но кто ж посмеет отрицать столь аксиомный факт его буквально лютой ненависти к Швондеру? И это притом, что она была начисто лишена всякой черносотенной окраски!
      А ведь именно Швондера, профессор Преображенский, грозился сначала пристрелить, а затем и повесить на первом же суку.
      Причем я так думаю, что, то была не просто слепая ярость, а вполне искреннее и конкретное устремление его высокой и светлой души.
      Швондер, вручил в руки Шарикова, маузер и полномочия.
      Не заручившись помощью услужливого управдома, Шариков всего-то, что вообще смог бы так это разве что занять вполне естественную для него социальную нишу.
      Швондер, олицетворяет собой крайне низменную натуру, во всем своем подходе к жизни, опиравшуюся на авторитеты полоумного большевизма.
      Без них он всего лишь чистый лист бумаги весь 'исчерканный грязными чернилами' имперского шовинизма. Подобное отношение не было 'привилегией евреев', а в той или иной степени относилось и ко всем прочим чужим инородцам. Достаточно вспомнить мытарства Тараса Шевченко в его ссылке.
      Шевченко старались извести как творческую личность за то, что он осмелился развивать украинскую национальную идею.
      Не имело ни малейшего значения, пытался ли он противопоставить ее русской национальной идее или же вовсе нет. Сам этот факт был тягчайшим преступлением в глазах царских чиновников, которые в национальном вопросе были завзятыми шовинистами. 'Бей чужих, чтобы свои боялись', было их главным постулатом и данью памяти предков.
      Народ в России прост, невежественен и замордован еще 'со времен царя гороха', но интеллигенции все же стоило бы хоть иногда, но вдумчиво припоминать такое имя 'Михайло Ломоносов'!
      Деятельность сына поморского рыбака позволила открыть другие имена помельче, но эти ученые мужи тоже ведь внесли свой весьма ощутимый вклад в дело науки.
      А в случае принципиального отсутствия Ломоносова как исторической личности эти люди, так бы и сгинули безвестными, никчемными простолюдинами 18 столетия.
      'Ломоносовых', конечно, раз-два и обчелся, но гениев всегда было мало и оттого они так бесценны.
      Королев, выдающийся гений советской космонавтики при Сталине махал кайлом, а вот дал бы он там дуба, и тогда что? Стал бы тогда Гагарин первым человеком в космосе?
      А сколько же еще имен никому не известных, как и открытий, никогда так и не осуществленных сгинуло за колючей проволокой сталинских лагерей?
      А все, потому что сочетание чего-то очень ветхого от древности и совершенно нового - это огромное социальное бедствие для отдельно взятого государства.
      Общество являет собой крайне сложную и хрупкую структуру и любая его реконструкция должна осуществляться исключительно в виде легкого изменения в ныне существующем порядке вещей.
      Поскольку любые перемены должны быть тщательно согласованы и обдуманы по принципу 'семь раз отмерь - один раз отрежь'. В точности, как это с успехом происходит уже на протяжении многих и многих столетий в старейшей во всем мире британской демократии.
      Разрушение каких-либо устоев цивилизованного общества, даже если оно где-то в чем-то так до сих пор и находится на стадии глубокого примитива, как бы это ни было печально - неизменно приводит к его моральной деградации.
      Зло нужно выкорчевывать до самых глубоких его корней, доискиваясь до затаенной в дебрях дикости его главного первоисточника, а вот яростно сражаясь со всеми его последствиями, добро часто терпит поражение и само засоряется злом изнутри.
      Потому что насилие порождает ответное насилие и им нельзя разумно воспользоваться без пряника за хорошее поведение.
      И тогда люди не будут изгаляться, дабы бросить в кого-то еще один камень, возможно, что и поувесистей предыдущего.
      А самым наиопаснейшим положением вещей, можно так вот прямо и остро охарактеризовать ту жизненную ситуацию, когда террористы фанатики не только не порицаемы культурным и образованным обществом, но и более чем явственно всем своим нутром ощущают не очень-то скрываемое сочувствие к их черным делам.
      Их целью было уничтожить всех, кто по своей должности не соответствовал их узколобым представлениям о чести и благородстве - от министра до полицмейстера.
      Эти люди по их революционным понятиям уже самой историей были заранее обречены на скорую погибель и только из-за того, что они олицетворяли собой лицо ненавистного всем левым либералам государства.
      Первая же кровь, даже в том пиковом случае, когда речь шла о самом распоследнем негодяе, которого (и по всей на то справедливости) следовало бы казнить по приговору суда, могло означать лишь одно - уже приближается ужасная буря, которая надолго накроет алую мглою всю огромную страну. И почти все последующие жертвы террора окажутся, как бы это ни было печально главными хранителями законности, ярыми противниками кровавой вакханалии, а потому ради торжества царства мрака их было архиважно уничтожить первыми из числа всех остальных - лучших из целых миллионов граждан империи.
      Борьба с религией, также является страшной бедой для неразвитого в смысле культуры общества.
      Достоевский не зря предупреждал об этом в 'Братьях Карамазовых'.
      Ведь обычный ничем не выделяющийся из толпы обыватель просто не может остаться без надежды на лучшее будущее, что обязательно грядет и уж тогда точно затронет ласковым крылом и его. Отобрав у него эти пусть для кого-то и кажущиеся мнимыми чаяния, придется тут же найти им некую вполне подходящую замену.
      И когда она выявляет себя в виде кровавого божка, которому приносятся человеческие жертвы, то назвать такое государство царством свободы можно разве что, если в отличие от некоторых не делить истину по принципу грязного и чистого, удобного и неудобного к чьему-либо духовному восприятию.
      Да то было царство свободы, но не более чем царство свободы зла, прикрывшего свой больной триппером гнилого популизма идеализм лозунгами во имя добра и справедливости, как и во славу всех трудящихся в поте лица своего.
      Лес реальной жизни заболачивается, и в нем заводиться всякая нечисть, когда интеллектуальная элита живет за высокими облаками, лишь изредка спускаясь вниз для беглого осмотра и не более того.
      Братья А и Б Стругацкие коснулись своим пером данного совершенно неуместного во многих аспектах жизни - положения вещей - в их повести 'Улитка на склоне'.
      Домик 'человеческой улитки' - это ее накопленный веками опыт цивилизованного существования.
      В России он был уж слишком-то мал, так что нет ничего удивительного в том, что во время приключившейся дикой непогоды российской государственности просто напрочь снесло "крышу".
      Совесть и религия являются единым целым у человека, которого не коснулась широкая длань просвещения.
      Воинствующий атеизм в России, привел к нивелированию 1000 летнего развития гуманности.
      Бывший ученик духовной семинарии создал из самого себя новый языческий культ. На его портреты, правда, никто официально не молился, но в его честь произносились дифирамбы воистину религиозного содержания.
      По всей стране зазвучали истерические покаяния тех, кто в чем-либо даже и невзначай (без всякого на то помысла) согрешил против родной коммунистической партии, а сказать точнее - против ее бессменного, пожизненного генерального секретаря Иосифа Сталина.
      Это также было признаком нового культа, причем не культа личности, как это принято считать, а культа языческого идола, непогрешимого и грозного, как сама богиня Немезида.
      Этот обожествленный идол требовал крови не только ради устранения врагов, но и для доказательства своей насущной необходимости народу, которым правило не правительство и даже не один человек, а железная маска бесчеловечной идеологии отрицающей само право человека на его личность.
      Да, правда, кто же может сказать хоть слово супротив того, что христианство в руках католических фанатиков превратилось в явное орудие уничтожения всего того, что хоть в чем-то возвышалось над безликой серостью в дни фактического правления средневековой Испанией апостолами дьявола святой инквизиции.
      Но тут сама собой напрашивается прямая параллель с советской системой зомбирования личности.
      В те темные времена даже бывали случаи, когда пастух, у которого волки загрызли овцу, спешил довести до сведенья святой в его глазах инквизиции, что он проклял в горах, вдали от всякого человеческого жилья одного из святых мучеников.
      Дело тут было в том, что для него инквизиция олицетворяла собой всевидящее око Бога.
      А люди, придающие себе некий 'божественный облик', служат одному лишь культу своего озверелого садизма и ничему иному.
      Ни что другое и не могло быть их предназначением или воду из колодца носить, или людей пытать до смерти, заставляя их признать дружбу с дьяволом и к его проявлениям на этой земле.
      В другом же случае им вменяли в вину козни против новой власти - лучшей из всех, что когда-либо существовали на этой земле. Что в человека нальешь, то из него затем наружу и выливается.
      А сама причина нелюбви духовных вождей этого откровенного быдла к ярким выдающимся личностям проста и понятна. Эти люди были потенциально способны отнять у них столь вожделенную ими власть.
      Как в свое время это делали инквизиторы, советская режим, опирался на наивных детей своего времени, поверивших, что на пути к всеобщему счастью и прогрессу костью в горле стоит не косность человеческого мышления, а весьма конкретные подлые личности - эксплуататоры.
      В представлениях рядовых большевиков о мире начисто отсутствовал любой хоть сколько-нибудь конструктивный подход к жизни, они апеллировали к вере в светлое будущее, как к оправданию любых, самых невообразимо диких зверств настоящего.
      На их действия не было, да и не могло быть никакого суда, так как революционеры по их же убеждениям действовали во благо всего остального человечества, и им было дано в силу их глубокого невежества - истово и всей душой поверить в этот наглый и нелепый бред.
      Точно также их предки молились Богу, прося у него милости, а теперь они, значит, решили взять их все сами и без всякого спроса.
      А все, потому что в душе эти люди во многом так и остались язычниками, сменив идола на холме на идола в храме.
      Я не оскорбляю чувства верующих, а только указываю на проблематичность восприятия христианских догм людьми, не знавшими ни грамоты, не своих человеческихъ прав.
      Но ведь и Гоголь об этом писал в его "Мертвых душах".
      "Говорили они все как-то сурово, таким голосом, как бы собирались кого прибить; приносили частые жертвы Вакху,
      показав таким образом, чти в славянской природе есть еще много остатков язычества; приходили даже подчас в присутствие, как говорится, нализавшись, отчего в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе не ароматический".
      
      Язычество действительно осталось на Руси в виде старого похмелья - это Гоголь отлично подметил недаром гением был. Язычества давно нет, а похмелье от него и его тяжкий дух так и остались.
      Вот так оно было и с крепостничеством, так что надо было только его по-новому обосновать и всего делов.
      А идеологии социальной справедливости - это как раз и есть бич 20 века, он стал временем засилья демагогии и именно из-за нее и были предприняты горькие по их плодам попытки в кратчайшие сроки добиться всего того, что только начало зарождаться в виде теоретических выкладок.
      Для практического осуществления этих идей уйдет еще не одно тысячелетие.
      Одного желания, да и собственно понимания, как именно все это должно, в конце концов, выглядеть мало, нужны также и конкретные знания, как все это надо осуществить, на деле, а не на одних лишь высоких облаках самых наилучших намерений.
      Не зная ничего об управлении государством продвинуть его вперед по пути прогресса никак нельзя, а можно лишь повернуть его вспять в темные века средневековья.
      Бывшие кухарки и лакеи стали заправлять в новом государстве. Однако им и часа не удалось бы удержаться у власти кабы, они не заручились активнейшей поддержкой небольшой, но ярой части интеллигенции.
      В России жили люди, которые с радостью встретили революцию как самое наиблагое избавление от вековых пут царизма.
      Главная беда заключалась в том, что в их очах горел огонь, позвавший за собой других - просто наивных людей.
      Есть ведь еще такие, что до сих пор впрямь без ума от 'сладких пирогов книжных истин', и, как и всегда ранее эти люди по сей-то день, буквально на дух не переносят 'сажу из печи' жестокого опыта их практического воплощения в жизнь.
      Поэтому все, что неприятно их взору такие сияющие внутренним светом индивидуумы, запросто во всем игнорируют, как несуществующее в самой природе вещей.
      Подобный подход обусловлен желанием превратить будущее в настоящее, не ожидая пока сама собой отомрет всякая дикость прошлого.
      А ускорить этот процесс возможно, только искореняя невежество, а, не вытаптывая сады райского блаженства, построенные на народных костях.
      Потому что такие вещи должны быть подготовлены в моральном, а не убогом ампирно-эстетическом ключе как того всегда хотели классики русского либерализма.
      И дело тут вовсе не в том, что высокохудожественные идеалы хоть в чем-то грешат против святых истин социальной справедливости, а скорее все же в том, что всякая теория зачастую опережает, как правило, плетущуюся у нее далеко в хвосте - обыденную практику.
      Именно поэтому удачные социальные эксперименты могут являться одним лишь следствием накопленного опыта по ведению житейского быта, а не чьей-то, 'ослепленной молнией прозрения' горячности.
      Причем, неважно происходит ли это в заводской столовой или на политической кухне огромной империи.
      После театрального захвата Зимнего дворца новая власть, тут же начала повсюду завинчивать гайки, уничтожая в самом зачатке всякую возможность ей сопротивления.
      Вот в этом и был заложен весь прагматизм этих конспиративных правителей, а во всем остальном коммунистический строй был дурнем с печи слезшим, и не более того.
      Так что лишенная поддержки со стороны думающих людей - эта диктатура была бы свергнута белым движением и осталась бы в истории, как большевистский мятеж в период безвластия.
      Однако Россия в те времена буквально разрывалась на части между силами реакции, и в связи с этим была весьма легкой добычей для любого тиранства, как левого, так и правого.
      Важно было лишь подобрать ключик к общественному сознанию, а в какую сторону делать поворот было делом техники и чьего-то хитроумного проворства.
      Чуть ли не первым шагом временного правительства, которое было временным не только по одному своему названию, но и по самой своей безотрадной сути явилась мартовская амнистия уголовников, что привело к дестабилизации общественного спокойствия в стране в целом и в столице в частности.
      Это было сделано исключительно ради того, чтобы народ попросился обратно в хомут и не рвался бы более с цепи.
      Ярмо было-таки найдено, и Россия была превращена в огромный острог, тюремщики которого в своих мечтаниях расширяли его до размеров всей планеты.
      У "проклятого прошлого" на это нашелся очень даже внушительный и весьма достойный ответ.
      Дикость как культ стала противоположностью 'красивым словам' о светлом и недалеком будущем. Фашизм в 20 столетии возник в виде 'антител' старого мира супротив величавых коммунистических сказок о близости оазиса счастья. Конечно же фашизм, как идея возник несколько раньше, еще в 19 столетии, но не нашел бы себе почитателей среди адски злых, но умных и образованных людей. Очень жаль, но таков уж неоспоримый исторический факт, а если бы это было хоть как-то иначе еврейский народ, не потерял бы при Холокосте треть от своего мирового исчисления.
      Почти полным исключением из этого правила являлся один лишь бесноватый ефрейтор Гитлер, который был гением серой толпы - отлично понимавшим ее низменную психологию. Массы обнищалого и униженного немецкого народа слушали его как спасителя, как попа Гапона в 1905 году.
      Толпа ведь податлива как воск в руках таких вот изуверов обещающих ей будущую радость безбедного существования.
      Но это всегда предназначается не для всех сразу, а лишь для неких особых и избранных.
      Серой массе обывателей внушается, что они-то уж точно эти самые 'избранные', и есть, причем все без остатка.
      А остальные - это грязь под ногами, которую грех не вычистить, дабы далее оставшимся жилось хорошо и раздольно.
      Уж коли кому - это вовсе неведомо или он о том совсем запамятовал, напоминаю: по плану Барбаросса полагалось оставить в живых не более двух, трех миллионов русских людей после окончательной победы фашизма если не во всем мире, то хотя бы на евразийском континенте.
      Немцы слов на ветер не бросают, они народ деловитый и пунктуально следующий намеченным планам.
      А из этого следует, что печи Освенцима ни на миг не прекратили бы свою работу, окончательно покончив с последним в мире евреем, а в них стали бы столь же методично сжигать этнических славян, арабов и негров. А оставленные нацистами в живых, учитывая жуткие условия их содержания, наверное, еще, ох как позавидовали бы усопшим.
      Конечно, найдутся люди, которые скажут, что, мол, цивилизация такого б никогда и ни за что не допустила!
      Однако я полагаю, что им бы вполне всерьез стоило окунуться в мир книг людей вернувшихся из ада советских лагерей и, как следует, задуматься, как цивилизация смогла закрыть глаза, к примеру, на коллективизацию.
      А может ей, всегда было (извиняюсь) начхать на все, что тогда творилось в мире дикости и жестокости?
      И сегодня ведь тоже далеко не все желают вчитываться в слова своих современников о вопиющих фактах присущих нашей эпохе.
      Для некоторых людей существуют - разве что только отдельные черные пятна на теле истории 20 века.
      Одним из таких пятен в их восприятии, безусловно, является 1937 год.
      Как будто кровавый террор против своего же народа не начался еще в 1917.
      Подлинные события этой дикой и ничем неоправданной мясорубки не поддаются никакому описанию.
      Народы, населявшие шестую часть суши уничтожались, как самобытные образования, дабы превратиться в беспомощную, серую массу рабов, непомнящих своего родства.
      Вот конкретный тому пример.
      Писатель Андрей Платонов в своей повести "Котлован" пишет.
      "- Поставим вопрос: откуда взялся русский народ? И ответим: из буржуазной мелочи!
      Он бы и еще откуда-нибудь родился, да больше места не было. А потому мы должны бросить каждого в рассол социализма, чтоб с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы и произошел бы энтузиазм"!
      
      Фашисты имели планы осуществить такие преобразования с другими народами, коммунисты же проявили максимум смекалки, на деле провернув - это со своим собственным народом.
      А нацисты успели только лишь отчасти уничтожить польскую интеллигенцию, дабы создать для поляков ее ущербную копию, которая должна была, затем завопить о благе нацизма и его величии в духовном развитии отсталых народов.
      Большевики уничтожили многие национальные культуры с той же целью и являлись учителями нацистов в этом вопросе.
      Как уже было сказано выше, не будь советской власти, и мир, скорее всего, так бы никогда и не узнал, что такое фашизм во всех его дьявольских свойствах и качествах.
      Как заметил гениально почувствовавший свою гибельную для всей истинной культуры эпоху драматург Евгений Шварц 'Единственный способ избавиться от драконов - это иметь своего собственного'.
      Германская буржуазия обрела себе защиту в виде звериного лика коричневого дракона из-за ее панического страха перед красным.
      До новых времен технического прогресса во много раз опередившего всякое духовное развитие у человека современного (вряд ли во многом разумного) - существовали в основной их логической сути лишь два ярко выраженных класса - господа и рабы.
      Абсолютная власть зачастую всецело развращает даже более чем достойных по самой своей природе людей. А что же она тогда может сотворить с негодяями вооруженными до зубов идеологией извращающей и опровергающей все понятия цивилизованного общества?
      Основой их действий были величавые теории, которым экстремисты вроде Маркса и Ницше придали форму обработанного алмаза диктатуры, какого до них еще не знала история.
      Конечно, среди тех, кто воплощал эту идею в жизнь, имелось немало хороших людей, но тут как всегда сработал принцип впервые открытый еще нашими далекими предками. 'Добрыми намерениями уложена дорога в ад'.
      А от себя я хотел бы добавить, что она к тому же прямая и бесповоротная.
      А то ведь во времена новой просвещенной эпохи нашлось немало желающих подтолкнуть колесо истории в том, что касается его морально-этической стороны. А это как раз и есть та 'ось, приложение к которой требует МАКСИМАЛЬНОЙ осторожности'. И факты говорят сами за себя, что подобное воздействие приводит лишь откату назад в прошлое. К возрождению инквизиции (НКВД) и к возникновению новых средневековых гильдий (колхозов).
      Горец, взявший в свои 'лапы царственный скипетр' был лишь пешкой, внезапно для самой себя вылезшей в великие ферзи.
      В Сталине слились черты азиатского тирана, и римского императора. Это подлинная встреча востока и запада при самых трагичных на то обстоятельствах.
      Судьба России служившей буфером между Европой и Азией всегда была горестной.
      Советский режим стал более чем естественным продолжением царизма, разве только без его утонченной мягкости к политическим преступникам, вызванной духовными устремлениями европейской мысли то, что на лету подхватывалось в России.
      Красивые идеи и их осуществление на практике в довольно-таки серьезной мере разнятся как по времени, так и по конкретным делам, которые необходимо провести для их всемерного осуществления.
      В Европе, кое-что из этих светлых общественных преобразований уже давно привилось и было более чем разумно использовано на практике.
      А в тоже время большевики во их "святое имя" почти сплошь вытравили на Руси творческую мысль, а не казенный подход к своему делу из душ целых поколений.
      Во скольких безымянных рвах огромной буквально залитой кровью империи лежат те, кто взяток не брал, и кому за державу было обидно?
      Немало хороших и честных людей заплатили жизнью за наличие у них гражданского сознания. На языке большевиков это называлось 'зачисткой района от вредного элемента'.
      После Октябрьского переворота во Францию, и в кое-какие другие нормальные державы, переселилось более 1,500,000 человек с высшим образованием. Советский Союз утратил богатейший интеллектуальный потенциал, о чем сейчас можно только лишь горько сожалеть.
      К тому же Советская власть всегда была обращена к народу дулом амбразуры и не только в целях его устрашения.
      Люди, которые могли бы применять свои интеллектуальные способности ради создания благ для удобства граждан своей и других стран, тратили все свои силы, выжимая буквально все соки из своего ума на сотворение всевозможной военной техники.
      Кто-то про себя может и подумает, что раз уж, мол, он жил в великой империи то ради ее имперских интересов можно было в чем-то пожертвовать своими личными удобствами.
      Однако, к примеру: американская империя за время Второй Мировой войны в два раза увеличила свой золотой запас.
      Это было сделано не за счет активной добычи золота на Аляске, а именно в связи с наплывом через океан русского золота, которым оплачивались поставки оружия и боевой техники в Советский Союз.
      Страна, имевшая возможность делать деньги на продаже оружия отдавала его затак вроде как в долг - своим союзникам под обещания, уж когда-нибудь за него точно расплатиться.
      Это неминуемо сказывалось на уровне жизни трудящихся, а правильнее было бы изречь "горбатившихся" на него людей.
      Из их зарплат было заранее изъята плата за бесплатное образование, медицинское обслуживание, содержание режима Кубы, а также и на военную и экономическую помощь дружественным СССР 'папуасам Новой Гвинеи'.
      В подобных условиях было более чем невозможно рассчитывать на трудолюбие народа, который понимая, что его откровенно грабят, сам тащил все, что плохо лежит. Этим, однако, лишь ужесточая условия своего существования.
      А все ж могло быть совершенно иначе, учитывая тот всем известный факт, как охали, да ахали иностранные специалисты, когда им демонстрировали образцы ранее сверхсекретной военной техники.
      У России была отобрана возможность успешно конкурировать с Японией в области создания самых современных изделий ширпотреба.
      Ведь тогда б русские телевизоры, видеомагнитофоны, стиральные машины и на самом-то деле, а не исключительно по одной лишь изначально лживой красной пропаганде ни в чем бы, не уступали лучшим мировым образцам.
      Опыт Японии, превратившейся из полуфеодального государства в сверхсовременную державу, может послужить лучшим подтверждением моим словам. Но для этого нужно было подтолкнуть колесо истории не в этическом, а в политическом смысле, что всегда приносило пользу, когда речь шла о реформах.
      После выражения народного гнева в 1905 году, и впрямь надо было положить конец царизму, оставив монарху одни лишь отдельные церемониальные функции. Но испуг страшного русского бунта посодействовал российской интеллигенции, отказаться от всякой поддержки державы, до такого ж жутко варварского состояния доведшей свой собственный народ.
      Как будто последний самодержец был лично в ответе не только за его безволие, но и за все грехи его нечестивых подданных.
      Но все ж таки последнему царю надо бы воздать вполне по его нескромным заслугам в расшатывании собственного трона.
      Дума едва ли являлась чем-то большим, нежели откровенной видимостью демократии и одной лишь условной для обеих сторон бесконечной и бессмысленной говорильней так не о чем действительно важном.
      Еще Лев Николаевич Толстой в 'Войне и Мире' упоминал о том, на Руси законов много, а исполнять их некому.
      'Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать'.
      
      Так что создание Думы почти однозначно, в значительной степени, только ускорило гибель империи.
      А тут к тому же бездарно проигранная японская война.
      И только лишь легко подпадающий под наиболее сильное чужое влияние человек мог ввергнуть Россию в новую войну против Германии, будучи сам женат на немке, хотя ее мать и была англичанкой.
      Но российскому обывателю было глубоко наплевать на все генеалогические древа, его волновал лишь один явственный факт, а именно, что императрица сама была из тех краев, где живут теперешние недруги Российского государства.
      А ведь в той прежней России в царице видели заступницу от всех невзгод и напастей. А тут заступница оказалась родом из врагов в совершенно не нужной для российского обывателя войне.
      К тому же вера в царя было лучшей охранной грамотой империи, а ее отсутствие наоборот, являлось худшим из зол для всей структуры светской и духовной власти в России.
      Помнится у Льва Николаевича Толстого об этом в "Войне и Мире" хорошо написано.
      'Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
       - Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
       "Только умереть, умереть за него!" думал Ростов.
       Государь еще сказал что-то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы
      выразить вполне свой восторг к государю'.
      
      Но так оно было в то время, когда в Россию еще не захлестнула волна вольнодумства основанного не на желании свободы, а на стремлении вдохнуть в этот мир новое дыхание жизни, потому что прежний, уж слишком-то дряхлый его творец не шибко старался его создавая.
      Призрак коммунизма контрабандой провезенный из Европы послужил 'запалом к накопившемуся за века пороховому погребу' общественного недовольства. Оно было вызвано всегдашним и вездесущим унижением человеческой личности в Российской империи.
      У Чехова об этом написано так:
      Чехов "Староста"
      "А надо тебе сказать, там на всех тыкают. Волостной старшина или сельский староста не малая шишка в государстве, почище и поважнее любого канцелярского, а меж тем на него тыкают, словно на лакея.
      Каково-то Евдокиму в триковом костюме это тыканье слышать"!
      
      А потом все на месте и разрешилось через душевное падение в грязь мерзких интриг до этого во всем порядочного человека.
      А это пачкает и впредь такой гражданин, уже не будет искать честных путей, а начнет изыскивать обходные и скользкие.
      Прогнила не империя, а уважительное к ней отношение, потому что она сама никого не уважала, а старалась насадить свою барскую гниль на всех уровнях власти, и вот когда ей это удалось, она и взорвалась изнутри при внешнем сильном на то влиянии.
      Слава Богу, что эта социальная грязь не шибко 'радиоактивной' оказалась, а то б устроили на весь мир один 'Чернобыль' вытащив из атомного ада революции все сдерживающие ее свинцовые стержни.
      Это уж последний царь сам так постарался!
      Сначала коммунисты его убили. А затем, когда он им снова понадобился в качестве подпорки под престол президента Ельцина, они его канонизировали.
      Но, слава Богу, что им не понадобилось канонизировать Рузвельта и Черчилля, а то был бы сейчас такой мировой кризис, что люди бы в России кору с деревьев варили и ели. А что такой опыт ведь имеется.
      Но разум восторжествовал, и большевики мировую революцию профукали.
      Вслед за Октябрьским переворотом в Баварии и Венгрии, также произошли кратковременные смены власти, а в Италии были сильные рабочие волнения. Можно прийти в ужас при мысли, что бы случилось, если б интеллигенции этих управляемых "реакционным правительствами" держав не презрели бы путь коммунизма. Так как в каждом отдельном государстве есть свои прохиндеи адвокаты, те, что готовы не только раздеть своих клиентов до нитки, но и бесконечно бы обрадовались, поучаствовать, а то и возглавить дележ их страны. А все под кровавым соусом избавления от тяжких пут прежнего тиранства. Так чего бы им не прибрать к своим отнюдь не мозолистым рукам всю страну? Именно таким адвокатом и был кровавый прокурор всея Руси Владимир Ильич Ульянов.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Рабинович Григорий Аркадьевич (tsvi@rambler.ru)
  • Обновлено: 24/04/2009. 90k. Статистика.
  • Статья: Израиль
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка