Само наличие чистых рук, когда в непосредственной близости находится, что-то грязное никак не говорит о чьей-то осознанной чистоплотности.
В России всегда так сначала народ безумствует, танцуя на костях старого режима, а затем горько оплакивает все то хорошее, что ушло вместе с ним.
Белые листы бумаги никогда не покраснеют, какую бы чудовищную чушь на них бы не написали.
Самое страшное ограбление здравого смысла - это когда в корне извращается идея, а ее основатель обожествляется и становится лирикой нового культа.
Чем строить скворечники в диком лесу лучше уж сажать на крышах городских домов подходящий для этого кустарник.
Женская грудь это опрокинутая чаша с вином жизни и потому она так сильно будоражит мужское сердце.
Единственная альтернатива старости - это умереть молодым.
Когда одинокий человек наливал себе свой безрадостный чай там было 40 процентов спирта, 40 процентов воды, а еще 20 процентов печали и тоски.
Порочное желание изменить этот мир к лучшему может лишь привести к его перерождению в более старом облике.
Закабаленные своим, а не чужим игом любят свои оковы и ненавидят своих освободителей за отсутствие прежней устоявшейся определенности.
Советская власть - это жестокость, мерзость и насилие над личностью в размерах несопоставимых ни с каким человеческим воображением.
Нет хуже любви опавшей осенним листопадом, чем та, что кутается в белый саван жалости к себе, а поверх надевает черную рясу ненависти к тому, кто украл все старые летние чувства.
Более всех прочих играть в Господа Бога, тогда когда уже совсем ничего нельзя возвратить к прежнему или изменить к лучшему желает именно, тот, кто и впрямь-таки во всем мечтает посрамить дела дьявола своими собственными действиями.
Зло не злее чем разгневанное его действиями добро, а иногда его еще и чище и порядочнее.
Нет ничего хуже чем анемичная, монотонная бессодержательность основанная на отдалении всего чистого и доброго от всякой грязи и подлости столь свойственного (кроме Куприна) классической русской литературе.
Злу становится тесно и неуютно в этом мире, когда кто-то берет фонарик и лезет освещать то что творится в темных углах неподвластных обычному освещению.
Прежде чем метать икру о великой пользе добра и света нужно для начала научиться жертвовать собой, а не другими.
Отфранцуженная революционная лексика, прижившись на русской почве, взошла диким и бескрайним полем чертополоха самоубеждений возможности достижения всеобщего блага, путем кровавого насилия.
Нарисуй на чужом челе образ врага, и он оживет под твоими руками