Разумов Геннадий Александрович: другие произведения.

Еще раз про любовь

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Разумов Геннадий Александрович (grazumov@yahoo.com)
  • Обновлено: 12/01/2017. 17k. Статистика.
  • Рассказ: Россия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сколько на свете разных видов любви? Интернет отвечает - 7,5 млрд. У каждого она своя собственная, особенная, неповторимая. Однако, эту цифру надо бы еще увеличить в несколько раз, потому что все мы в течении своей жизни любим по-разному. В молодости любовь - парное молоко, в зрелости - густая сгущенка, а в старости - жидкая простокваша. Хотя на склоне лет она совсем нередко бывает и сладким йогуртом. Вот примеры.
    •   ОЧАРОВАНИЕ
      
      Они шли, оживленно беседуя, по аллее городского парка. У него была акуратная седая бородка, длинный старомодный плащ и три ноги. Крайняя была сучковатой деревянной палкой с большим овальным набалдашником. На него опиралась его левая рука, а правая сжимала ладонь спутницы, одетой в двухбортный шерстяной костюм и широкополую шляпку с франтоватым красным цветком.
      Быстрым шагом, придерживая сумку на плече, их на повороте дороги обогнала молодая женщина в длинном черном платке на шее. Она вдруг остановилась, обернулась, и ее лицо вспыхнуло широкой улыбкой.
      - Как же вы хорошо смотритесь, - воскликнула она. - Какие молодцы. Простите за нескромный вопрос, сколько лет вы вместе?
      Он скосил взгляд на ее пышный бюст, задумчиво сдвинул к носу развесистые щетки седых бровей и, помолчав немного, ответил:
      - Сколько, сколько... так долго, что я и не помню сколько.
      А его спутница зажгла глаза-фонарики, растянула губы в кокетливой улыбке и нарочито капризным голосом проворчала:
      - Ну, как же ты не помнишь, забыл, что уже полтора года прошло, как мы золотую свадьбу открутили.
      Прохожая еще больше разулыбалась и в одобрительном жесте подняла вверх большой палец.
      - Вот здорово, вот молодцы, - воскликнула она. - Дай вам бог доброго здоровья еще на долгие лета.
      Она послала воздушный поцелуй и, помахав рукой, убежала.
      А старики перебросились веселыми взглядами, нежно прижались друг к другу и, подождав пока прохожая скроется за деревьями, громко-громко рассмеялись.
      Чему? А тому, что были счастливы. Хотя и познакомились совсем недавно - на танцевальном вечере в клубе "Тех, кому 50+". Впрочем, какая разница где? Существенно то, что им обоим было далеко за 70, причем, с бо-о-льшим плюсом.
      
      
      РАЗОЧАРОВАНИЕ
      
       Они познакомились по интернету, немного поимейлили, потом обменялись телефонами. Через несколько дней, ни на что не расчитывая, он как-то невзначай ей позвонил. Но у нее оказался такой приятный молодой голос, что захотелось поговорить подольше. На следующий день он снова набрал ее номер. Потом стал звонить каждый вечер, и она ровно в 10 тут же оказывалась у телефона - было ясно, что она ждет его звонка.
      Они болтали обо всем - новом кино Спилберга, теракте в Египте, концерте Мадонны. И не могли оторваться друг от друга, говорили, говорили. Рассказывали, как провели день, что делали, куда ходили. Если он где-то задерживался, то волновался, что не успеет во время ей позвонить. С утра думал, что скажет вечером, о чем спросит, о чем расскажет, и уже не мог заснуть, не пожелав ей спокойной ночи.
      Наконец договорились о встрече. Он тщательно побрился, одел выходной костюм, белую сорочку, галстук, причесал остатки волос. И, поглядев на себя в зеркало, с беспокойством подумал, как она воспримет сушеную грушу его старой физии с крючком-носом, висящим вялым укропом между впалых щек, покрытых густой вязью глубоких морщин.
      Он приехал задолго до назначенного срока, постоял немного у кафе, где должны были встретиться, и пошел бродить по ближайшим переулкам. Потом посмотрел на часы и заторопился назад.
       ...То, что это она, он понял сразу.
      Но это, конечно, была не она.
      У входа в кафе стояла толстая седая тетка с бесформенной сутулой фигурой и крупными чертами лица, неловко покрытого неуместно яркой косметикой. Она тоже его заметила и сначала порывисто к нему направилась. Но, сделав несколько шагов, неожиданно остановилась.
      Они встретились глазами и замерли в смятении и нерешительности.
      Он потоптался на месте, помедлил, а потом, может быть, сам того не ожидая, вдруг круто повернулся и зашагал обратно. К своей неустроенности, к своему одиночеству.
      
      
      СМОЛЬНЫЙ
      
      Они встречались в той сьемной однокоечной комнатенке не так уж часто - тогда, когда удавалось перехватить ключ у таких же, как они, узников запретной свободной любви. Но однажды (такая удача) им прифортило вместе поехать в командировку в Ленинград. Вот уж когда они оторвались по полной, страсть бушевала целую неделю, и главное - где (!).
      В знаменитом здании Смольного, который в 17-м году служил штабом для большевиков, а до революции был "Институтом благородных девиц". В хрущевские времена там находилось ведомственное общежитие для приезжих, и в святых стенах, слышавших когда-то шуршание бальных туфелек, топот солдатских сапог и картавый говор Ленина, наши любовники в штормовом экстазе бесстыдно скрипели видавшей виды пружинной сеткой узкой односпальной казенной койки.
       Но даже выкипающее от стоградусной температуры молоко в кастрюле остывает со временем. А уж любовь...
       После той жаркой ленинградской командировки их связь как-то сама собой постепенно пошла на убыль, потускнела, завяла, а потом и совсем прервалась.
       Через пару лет они случайно встретились на улице. Зашли в ближайшее кафе, посидели, поцедили чай из бумажных стаканчиков, погрызли присоленных орешков, помолчали, погрустили и снова ощутили печальную ненужность друг другу. Не говоря лишних слов, они поднялись из-за стола и пошли к выходу. Немного постояли у дверей, потом она порывисто обхватила его за плечи, тронула сухими губами его щеку и, опустив низко голову, ушла в темноту вечера.
      
       Ну, да, конечно, большая страсть - это счастливый случай, а он, как звезда эстрады, не любит вторично выступать на бис.
      
      
      СТАГНАЦИЯ
      
       Возраст зрелости - сохнущая краюха хлеба, его еще можно есть, но уже не так вкусно, как раньше. Это время застоя, стагнации.
       Раньше все было иначе. Придешь с работы домой, а жена, минуту назад заморашкой стоявшая у кухонной плиты, вдруг нырнет в зеркало, пошерудит там чего-то и выйдет прекрасной венерой из пены морской. Щечки, губки - античные коринфы, прическа - рококо, кофточка с вырезом намекает на отсутствие лифчика, а глазки светятся так, что бра тускнеет на стене.
       Прошли годы, и вот теперь она выходит к тебе в замызганном халате, на лице белый мел и черный грифель под глазами. Несет тебе вчерашнюю котлету с позавчерашней гречкой, жалуется, что Сенька опять двойку получил, что свет в ванной перегорел и стиральная машина не фурычит.
       И придется, как всегда, проверять арифметику у потомка, лезть на табуретку лампочки вкручивать, возиться со шлангом у стиралки. А тут уж и спать пора. В туалет сходишь, зубы почистишь и, скинув шлепанцы, усталый повалишься на бывший семейный сексодром.
       Жена тоже сюда вскарабкается, угнездится рядом, по привычке ночнушку с коленок сдернет, и ты без особого энтузиазма спросишь: "Ну, что, будем?" Она посмотрит на тебя сонным взглядом и также лениво ответит: "Ну, давай". И ты начнешь старательно трудиться, одновременно прислушиваясь к котлете в животе, вдруг вздумавшей затеять неуместное бурление. А она запрокинет назад голову, примнет затылком подушку, плотно закроет глаза и задышит глубже, реже, ровнее.
       Продолжая усердствовать и на мгновение отвлекшись от котлетной бормотухи, ты подумаешь, что надо бы и супруге уделить внимание. Посмотришь на нее, прислушаешься - и (о, какой прикол!) тут же прекратишь фрикции, остановишься, замрешь, увянешь.
       Что такое, что случилось?
       А ничего особенного - просто она спит...
      
      
      НЕСООТВЕТСТВИЕ
      
       Они познакомились на концерте классической музыки. Его подивила ее продвинутость - она отличала allegro от andante и могла назвать по номерам сонаты Брамса и симфонии Малера. А потом, когда он пошел ее провожать, читала ему наизусть Жака Превера и Поля Элюара.
       В следующий раз он пригласил ее на выставку импрессионистов, где она тоже продемонстрировала классный интеллект. Оказалось, ей известно, что Моне было два, Клод и Эдвард, что Тулуз-Латрек умер алкоголиком, а Ван Гог отрезал себе ухо.
       Приустав от такого напора образованности, он решил все же обратить внимание и на сексуальную составляющую этой всезнающей личности. Подходящим для такой оценки рентгеновским аппаратом ему представлялась одна не раз уже испытанная и удачно обросшая кустами ракитника скамейка в городском парке.
       Поэтому в очередной субботний вечер они встретились на остановке 5-го автобуса. Галантно подав руку, он подсадил ее на высокую ступеньку. Народу ехало много, и они оказались очень кстати довольно плотно прижатыми друг к другу. Развивая наступление, он положил ладонь ей сзади на спину и острожными движениями стал нащупывать пуговки лифчика. Однако, желаемого отклика не последовало - она резко дернула лопатками, давая понять, что его пальцам на них делать нечего.
       Потом взглянула на него подозрительным взглядом прищуренных глаз и вдруг спохватилась:
       - А где билеты, ты их что не взял?
       По старой студенческой привычке он обычно этой обременительной процедурой пренебрегал, и сегодня тоже не счел нужным ей изменять.
       - Зачем? - махнул он беспечно рукой. - Нам тут ехать-то всего пять минут.
       Она посуровела, недовольно покачала головой, щеки ее вздернулись розовым накалом.
       - Как это зачем? Если не боишься проверки, то разве не стыдно, хотя бы перед людьми? - Она полностью освободилась от его руки и повернулась боком.
       Он оглянулся, посмотрел вокруг и недоуменно пожал плечами, потом снова, шутливо повертев головой в разные стороны, растянул губы в широкой улыбке:
       - Кто тут что видит, тем более, почти все в темных очках.
       Но она шутку не приняла, надулась, затем строгим тоном училки алгебры при полной серьезности поджатых губ произнесла:
       - А тебя не озадачивает, что видно все Сверху.
       Он с еще большим удивлением посмотрел на нее, опять смешливо поглядел туда-сюда, поднял голову вверх и вонзил взгляд в потолок.
       - Нет-нет, ничего не вижу - над нами крыша, кроме того, сегодня пасмурно, сквозь облака бог нас никак разглядеть не сможет.
       Однако, просвещенная особа еще больше посуровела, глаза ее уткнулись в пол и вдруг, когда двери автобуса на остановке открылись, она стремительно к ним метнулась и спрыгнула наружу.
       "Вот дура", - ругнулся он про себя, поколебался немного, но за ней на выход не пошел.
      
      НЕ ПО ВРЕМЕНИ
      
       Нет, красавицей она не была, да, и просто хорошенькой назвать ее не приходилось. Но от нее исходило нечто такое, что сердце разбивалось о ребра, язык деревенел на нёбе и мозги перевертывались вверх тормашками. Иногда это называют умным словом флюиды, а чаще валят на Амура-Купидона.
       Конечно, ни о каком сексе речи быть не могло. Хотя он истекал в буквальном и переносном смысле, но даже мысли не допускал, чтобы перенести свои пальцы куда-нибудь за вырез кофточки или разрез юбки. Несколько раз делал ей предложение, но она или отшучивалась или отнекивалась. Это еще больше разжигало его страсть, и он относил ее отказы за счет каких-то соперников, ужасно ревновал и страдал, страдал.
       "У нее кто-то есть, - плел он сеть своих терзаний. - Не тот ли мерзкий тип, с которым она в четверг ходила в театр? Или отвратный широкоугольный атлет с плечами-аэродромами, который живет у них в соседней квартире?".
       Нет, хватит мучиться, решил он для себя. Пора, наконец, опустить крюки вопросов на стрелы восклицательных знаков.
       В праздник 8 марта с букетом гиацинтов он встретил ее на площади у ног городского бронзового гиганта. Она чмокнула его в щеку и защебетала о каких-то своих милых пустяковинках, а он, наоборот, молчал, застегнув лицо на все пуговицы. Как обычно, они пошли гулять по вечерним переулкам, и он глядел по сторонам, выискивая поуютнее и потемнее уголок для интимного обьяснения.
       Наконец, на скверике у розария он остановился, обнял ее за плечи, близко склонил голову и, глубоко вдохнув аромат ее волос, выдохнул:
       - Давай, все же ответим друг другу "да".
       Она сначала шаловливо вздернула носик, поиграла туда-сюда глазками, а потом посерьезнела, убрала за зубы улыбку и вдруг решительно оттолкнула его от себя. Ему же показалось, что это там на площади бронзовый гигант топнул ногой.
       - Ну, вот опять ты пристаешь, - рубанула она наотмашь, повернувшись в сторону и на него не глядя. - Я тебе уже говорила - нет, нет и нет.
       Он еще больше заклеился, замолчал, в голове снова заворочались пудовые мысли-булыжники. Все ясно, она его не любит, и нечего на что-то надеяться, надо гасить свечи. Он расстроился, сник, а она взяла его под руку и виновато взглянула ему в глаза.
       - Ты что обиделся? Чудной какой-то.
       Но он ничего не ответил, жалко улыбнулся краем губ и, проводив ее до дома, с опущенной головой и шаркающим шагом направился к станции метро.
       Больше они не встречались.
      
       Дурак, он тогда не понял, что ни о каком таком замужестве она, 16-тилетняя школьница, и думать не могла. Только через несколько лет до него, уже женатого, это, наконец, дошло.
      
      УЛЫБКА
      
      Все дни начинались одинаково. В семь утра под подушкой крикливо и назойливо вопил будильник. Он протирал глаза, зевал, бездумно-задумчиво разглядывал потолок.
      Перелом в утреннем ритме дня происходил после того, как он на шее затягивал галстук, который заводил его, как шнурок лодочный мотор. Движения сразу становились быстрыми, решительными. Он на ходу вливал в себя стакан кофе и зажевывал его омлетом с колбасой.
      Потом был спринторский бег на короткую дистанцию, плохо заводившаяся машина, обьезды, перекрестки, светофоры, долгоиграющая парковка, и вот он уже стоял в лифте, который с предательской медлительностью сжирал все его сэкономленные минуты.
      В офисе на 11-м этаже у него был компьютерный двухтумбовый стол, нутро которого пухло от служебных записок, писем, реклам, кружек, ложек и пингпонговых ракеток.
      Тот день складывался нескладно: от патрона получил выволочку за неправильно составленное и не туда отправленное письмо, гугл расстроил хокейными бездарями, пропустившими восемь шайб в свои ворота, и мама позвонила, пожаловалась на давление за 200.
      Однако, несмотря на все это у него почему-то было приотличнейшее настроение. Он тихонько насвистывал модный мотивчик и вытягивал крючком курсора нужные цифры из удачно взломанного им вчера сервера конкурентов.
      - Ты чего размузицировался ? - укоризненно заметил сидевший рядом сослуживец и приятель Джон. - Не с чего тебе сегодня веселиться.
      Он умолк и ссутулился над столом. Действительно, чего это он, чему так разрадовался?
      И вдруг вспомнил. Утром, когда тот паскудный лифт опустел на 5-м этаже, он остался вдвоем с очень симпатичной голубоглазенькой блондинкой. И она ни с того, ни с сего ему вдруг так мило улыбнулась и обдала такой сексуальной волной, что у него чуть ширинка на штанах не лопнула.
       Неужели это он, узкогрудый хиляга-коротышка, ей понравился?
      
      
      ВООБРАЖАЛА
      Он сидел на скамейке, скучал и от нечего делать смотрел по сторонам, отмечая разные несуразности уличного бытия. Его глаза проскользнули по треснувшей с края витрине магазина-бутика, по перекошенному навесу над дверью аптеки, по выгоревшей на солнце вывеске булочной. И вдруг его взгляд споткнулся, остановился, замер - с соседней улицы, гулко стуча каблучками, вышла Она. У нее были густые раскинутые по плечам соломенные волосы, короткое темно-синее пальто и коричневая кожаная сумка на узком ремешке.
      Неожиданно из подворотни углового дома навстречу ей выскочили трое. Один из них, высоченный шмок в надвинутой на глаза кепке, с глумливой улыбкой вразвалочку валил прямо на девушку. Два других здоровенных качка подкрадывались к ней сзади и поигрывали зажатыми в огромных кулачищах длинными блестящими финками. Еще мгновение, и все они набросятся на свою беззащитную жертву.
      Нет, нет, преступление не должно было произойти, оно должно было быть предотвращено. Жертву подлых негодяев нельзя было оставить без защиты. И помошь пришла незамедлительно.
      Он соскочил со скамейки, бросился наперерез длинному Шмоку и с ходу сильным левым хуком сбил его с ног, потом резким коротэ ударом ноги в пах поразил одного Качка и кулаком правой руки с размахом врезал другому прямо под дых. Оба, размазывая ладонями кровь под носом, с грохотом повалились на асфальт.
      А оправившаяся от испуга красавица одарила своего спасителя благодарной счастливой улыбкой.
      
      ... Ему было 11 лет, и среди одноклассников он числился в больших воображалах.
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Разумов Геннадий Александрович (grazumov@yahoo.com)
  • Обновлено: 12/01/2017. 17k. Статистика.
  • Рассказ: Россия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка