Разумов Геннадий Александрович: другие произведения.

25 лет капитализма в России

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 7, последний от 02/07/2016.
  • © Copyright Разумов Геннадий Александрович (grazumov@yahoo.com)
  • Обновлено: 06/09/2015. 8k. Статистика.
  • Статья: Россия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    25 лет назад начался в России раздел государственной собственности. Горбачевская перестройка неизбежно проросла кооперативно-рыночным базаром, а тот обернулся ельцинским "звериным оскалом" капитализма, который, к счастью, сменился вскоре веселой радостной улыбкой. А разве можно было бывшему советскому человеку не возрадоваться удивительному чуду заполнения пустых магазинных полок?
    •   Это молодчина Гайдар волшебной палочкой шоковой терапии в одночасье превратил нищие российские продмаги в роскошные магазины-дворцы, супермаркеты, шопы, самбери. Помню, как у меня отвисла челюсть и потекли слюни, когда я зашел за вечерним кефиром в нашу старую Молочную. В ней все изменилось. Под стеклом прилавков отливали золотом плитки авиньонского рокфора, блестела влажностью белоснежная болгарская брынза, искрились жиринками круглые нарезки баварского сервелата, а финский и датский йогурты соперничали красочностью пластиковых коробочек.
       Поначалу цены для бедного кандидата наук там казались заоблачными, неподьемными, но вскоре кошелек начал к ним привыкать и, хотя со скрипом, стал постепенно открываться все шире. Правда, порции покупаемой вкуснятины долгое время еще оставались весьма скромными.
       Азарт дикого капитализма, деликатно именуемого периодом первоначального накопления капитала, неизбежно охватил и наш НИИ. Началось все с открытия в здании института аптеки натуральных травных лекарств - экзотических женьшеней, лимонников и обычных зверобоев, ромашек, валерьянов.
       Выделенное для аптеки помещение обрело отдельный выход на улицу, а над ее новой красного дерева парадной дверью закрасовалась яркая вывеска-завлекаловка. Затраты стали быстро окупаться. Денежка потекла густым потоком, причем, далеко не только в тощие портмоне устроителей, но также в глубокие директорские и главко-министерские карманы.
       Это так начальству понравилось, что уже через год наш НИИ превратился в настоящий универмаг, где можно было купить клеенку на кухню, джинсы и слаксы дочке и даже заказать могильную доску для бабушкиной могилы. Старшие и младшие сотрудники, лаборанты, инженеры, повздыхав и поохав, нехотя потеснились и из двух-трех комнат уплотнилось в одной, а мелкие начальники и завлабы потеряли свои отдельные кабинеты. Дошло до того, что закрылась даже институтская раздевалка, а вестибюль был сдан в аренду какому-то банку, одному из тысяч, опятами проросших тогда на благодатной почве делания так называемых "быстрых денег".
       Вскоре оказалось, что жить-выживать в капиталистических джунглях способен далеко не каждый. Жизнь сразу показала who is who. Ученая аристократия, хилая интеллигенция попала в глубокую задницу. Докторам наук нехватало на докторскую колбасу, а на салями они в магазинах и глаз не поднимали. В преференты выходили не умные, а умелые, не образованные, а шустрые.Теперь требовалась прыткость, ловкость, наглость, удачливость.
       Многие, числясь в штате института, подыскали себе подработку. Одни стали челноками возить товары из-за бугра, другие торговали на оптовых рынках, третьи служили рекламными агентами, разносчиками почты, курьерами, охранниками, официантами в ресторанах.
       Удалось ли и мне оседлать капризную лошадку свободного предпринимательства? Увы. Хотя некоторые неуклюжие попытки протыриться к какой-нибудь кормушке того сложного трудного времени я все же делал. Одна из них мне привиделась в старом добром корыте даров земли, откуда и раньше время от времени хлебала научная братия.
       Под большим жирным минусом при советском социализме числились такие понятия, как корпорация, холдинг, трест, концерн. Теперь же и на их улицы-площади пришел праздник. Под его фанфары потянулись к звездам офисные высотки нефтегазовых гигантов. Опершись на длинную горизонталь полугосударственной трубы, они возвысились над всем остальным небоскребной вертикалью власти.
       Следуя "Газпрому", взмыл в московское небо на Сретенке и величественный "Лукойл". Как у всех крупных зданий-башен его высокий статус неваляшки (ваньки-встаньки) поддерживался массивной нижней частью - техническим подземным этажом с тяжелым железобетонным фундаментом. И так же, как везде в московском андерграунде, здесь царил мрак и бардак - запустение, грязь, мусор, и, главное, непросыхаемая сырость.
       В понижениях пола под ногами хлюпала вода, ее лужи отливали радужными бензиновыми разводами, и брызги оставляли на брюках темные пятна. Стены сочились белесой влагой, во многих местах можно увидеть желто-зеленую плесень, а кое-где рваными ранами уже зияли ржавые дыры, от которых текли вниз тонкие струйки мутной воды. Это была опасная болезнь - выщелачивание цемента, она гнойными язвами разьедала бетон. Химическая агрессия грозила серьезным ослаблением фундамента, и вслед за этим неизбежным разрушением всего здания.
       Такую пугалку-страшилку я гвоздем вбивал в уши инженеру по эксплуатации, державшего в руках проект нашего Договора на спасение Лукойла от неминуемой гибели. Если он его подпишет, мы с моими помощниками на 2 года будем обеспечены не только хлебом с колбасой, но и креветками с грибным соусом. Причем, составленная мной смета на работы была очень скромной, так как я придумал новый прогрессивный совсем не затратный метод исследований.
       Не то, чтобы я по природной бережливости стремился к экономии нефтедолларовых запасов заказчика-миллиардера. Просто мне было интересно применить придуманный мной оригинальный метод. Он заключался в решении так называемой обратной задачи. Чтобы его опробовать мы уже провели несколько дней в лукойловском подземельи. Но, оказалось, зря мы глотали пыль в вонючей подвальной сырости.
       Не дооценил я задачи момента, не проникся духом капитализма, не понял бесполезность своих интелектуальных изысков, они были теперь не дороже туалетной бумаги. Мои научные новации оказывались не только не нужными, но и вредными, как лишнии шестеренки в уже отлаженной машине.
       А то, что устрицы и суши хотят кушать не только мы, но и другие сотрудники института доходчиво обьяснил мне мой начальник, Николай Хоменко. Он вежливо пригласил подсесть к его рабочему столу, и по несколько смущенному взгляду, уткнутому в разбросанные на столе бумаги, я догадался, что мне приготовлена какая-то бяка.
       - Извините, - сказал шеф, - я знаю, вы уже начали какие-то работы по Лукойлу, но... - он замялся, помолчал немного и продолжил: - Тут мы с товарищами посоветовались, пообсуждали и подумали, не стоит ли перевести этот Договор на более высокий уровень.
       - В каком это смысле, что мой уровень вам кажется недостаточным? - обиделся я.
       - Нет, что вы, что вы, мы очень ценим ваши знания и опыт. Но хотелось бы повысить уровень оплаты, Лукойл богатенький, и с него можно снять хорошую пенку.
       - Но вы же подписали Программу и смету на мой метод исследований, и я уже в принципе уговорил лукойловское начальство ее принять, напугав угрозой аварии.
       - Да, но ситуация изменилась, и теперь этой работой будут заниматься другие люди по другой Программе. Мы пробурим разведочные скважины, поставим насосы, сделаем опытные откачки. Поэтому нужны совсем не те финансы, которые вы по старинке намеревались экономить, - Хоменко охамел и уже без всяких церемоний и прежнего почтения врезал мне под самую печень: - Кроме того назначается новый руководитель работы.
       - Кто же это? - Осведомился я.
       - Ваш покорный слуга.
       Ах, вот в чем дело, все стало понятным.
       Возражать не захотелось. Я не был борцом, воином, я не был воителем, а был ваятелем, еще как-то умевшим слепить, смастерить что-то новое, но не способным его защитить. Вот меня от него оттерли, а я утерся, стер с брюк подвальную лукойловскую грязь, расстроился, обиделся и опустил руки, вместо того, чтобы взять себя в эти руки. И голову тоже повесил, вместо того, чтобы крутить ею в разные стороны, выискивая какой-то другой способ выживания в джунглях российского капитализма.
       И вот потекли грустные безденежные безнадежные месяцы с зарплатой-"минималкой", которой могло хватить только на батон хлеба, бутылку молока и полкило ливерной колбасы.
       Еще раз стало ясно - таким бедолагам, как я, в капитализм пройти не дано.
      
  • Комментарии: 7, последний от 02/07/2016.
  • © Copyright Разумов Геннадий Александрович (grazumov@yahoo.com)
  • Обновлено: 06/09/2015. 8k. Статистика.
  • Статья: Россия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка