Аннотация: В апреле этого года исполнилось 80 лет с начала проведения в СССР кампании по переселению евреев на восток. Не на Ближний, конечно, а на Дальний Восток. То был один из самых одиозных проектов большевистской власти постреволюционной России. Она решила осчастливить неприкаянный народ, тысячи лет скитавшийся по свету, его собственным национальным очагом. В мае 1934 года эта провокационная задумка была оформлена юридически созданием Еврейской автономной области.
ЕВРЕЙСКАЯ АВТОНОМИЯ
В апреле этого года исполнилось 80 лет с начала проведения в СССР кампании по переселению евреев на восток. Не на Ближний, конечно, а на Дальний Восток. То был один из самых одиозных проектов большевистской власти постреволюционной России. Она решила осчастливить неприкаянный народ, тысячи лет скитавшийся по свету, его собственным национальным очагом. В мае 1934 года эта провокационная задумка была оформлена юридически созданием Еврейской автономной области.
В том моем далеком советском детстве называться евреем было как-то неловко, в лучшем случае неудобно. Этим словом дразнились мальчишки в школе, и оно звучало, по меньшей мере, как "дурак". Хотя, на самом деле, ни я, ни мои родители никакими евреями фактически не были, а только ими считались - по паспорту, по пятому пункту анкеты. Правда, как тогда шутили, били евреев не по фото, а по носу.
Но болезненные уколы комплекса неполноценности сразу притуплялись, когда из радиоточки на стене бодрый голос сообщал: "Еврейская автономная область досрочно выполнила план по сдаче молока и мяса государству" или "Труженники Биробиджана взяли повышенные обязательства...". От этих слов плечи распрямлялись и взгляд гордо взлетал над головами дворовых хулителей. Правда, мозги напрягались в смятении: почему обидная ругалка школьных хулиганов звучит так одобрительно из уст важных радиодядей.
После появления в 1948 году истинно еврейского государства ощущение хоть какой-то причастности к той фиктивной "еврейской автономии" исчезло безвозвратно. И вместо былого чувства национальной ущербности утверждалась гордость за народ, оказавшийся вдруг способным побеждать в танковых атаках, делать лучшие в мире поливальные устройства и выращивать сочные сладкие апельсины.
Только через много лет мне довелось посетить затерянный в таежных лесах и болотах дальневосточного Приморья, расположенный на слиянии рек Биджана и Биры город Биробиджан. Восточное звучание его названия (вроде Андижана или Дилижана), не имело к евреям никакого отношения. Связано оно было с другим мелким народом, эвенками, численность которого не достигает и теперь 20 тысяч человек. Но, как видно, его язык (биджан - "постоянное стойбище"), оказался более достойным для обозначения еврейской автономии, чем какой-либо другой, даже русский.
Шел юбилейный 60-летний год образования области, и местные советские власти, как это тогда было принято, наводили национальный колер, чтобы подтянуть внешний вид центра области к ее названию. На вывесках магазинов и уличных указателях под русскими словами появились еврейские. В день юбилея открыли областной краеведчекий музей, библиотеку и нечто, отдаленно напоминавшее синагогу или молельный дом. Одна из главных улиц города должна была, безусловно, получить имя Шолома Алейхема.
Через пару месяцев камуфляж был убран, библиотеку и музей закрыли "на ремонт", окна и двери так называемой синагоги забили досками. Приписанный тогда же к Биробиджану Еврейский камерный музыкальный театр под управлением Ю.Шерлинга и М.Глуза, для которого построили здание, за отсутствием публики в городе не остался. Получив в то же время репетиционный зал в помещении московского кинотеатра на Таганке, он стал существовать в нем, а не в Биробиджане, куда даже на гастроли ездить было неприлично.
То был один из первых массовых трагедийно-драматических спектаклей, поставленных усатым режиссером-тираном на подмостках советской истории. Декорации призваны были показать преимущество "красного Сиона" - Биробиджана перед бесплодным и неосуществимым сионизмом Герцля. Кроме всего прочего, это театральное представление должно было принести немалые денежные подношения от богатой части европейского и американского еврейства.
Закулисные игры тоже имели важные внутренние и внешние задачи. Во-первых, переселенческая акция позволяла убрать со сцены конкурентноносный народец, уже сыгравший свою роль в захвате власти большевиками и ставший ненужным. Во-вторых, его сверхактивность пора было перенаправить на освоение далеких окраин державы и создание восточно-сибирского плацдарма командно-лагерного социализма. А еще следовало усилить юго-восточную границу, на которой бряцала оружием японская военщина, окупировавшая Манчжурию, и за которую враждебно поглядывали конфликтные китайцы.
Для решения этих задач украинские и белорусские советские власти "добровольно-принудительно" подняли евреев-ашкенази с насиженных веками местечек бывшей царской черты оседлости. Отобрав у них дома, сады и огороды, под бравурные революционные марши и песнопения грузили их в товарные вагоны-теплушки и отправляли на Дальний Восток.
У меня перед глазами стоят старые чернобелые фотографии, висевшие тогда на стендах биробиджанского музея. Одна из них представлялась весьма символичной. Она показывала тощую корову с выпученными от ужаса глазами, подвешенную над железнодорожной платформой на крюке подьемного крана. А на другой пожелтевшей карточке плохо одетые для Сибири, изможденные, но улыбающиеся искусственными улыбками старики, женщины и дети тащили на вокзальном перроне к вагонам свои немудренные пожитки.
Справедливости ради, следует заметить, что были среди переселенцев и действительные добровольцы, одурманенные коммунистическими лозунгами. Кроме того, откликнулась на сталинскую пропаганду также некоторая беднейшая часть зарубежного еврейства, зараженная левыми коммунистическими идеями. А были и такие, кто, на самом деле, поверил в реальность создания еврейского очага в стране побеждающего социализма.
Конечно, первые переселенцы ничего не знали о восточной Сибири, о болотах, непроходимой тайге, о суровом гнилом дальневосточном климате, муссонных ливневых дождях и влажности, зашкаливающей все мыслимые нормы. Не знали они, что едут в дикие пустынные места, как будто, специально уготовленные природой для создания будущего сталинского Гулага.
Попав в такие нечеловеческие условия, переселенцы оказались фактически на настоящей каторге. Они вынуждены были, валясь с ног, пропадая в болотной топи, страдая от малярии и тифа, вручную валить лес, рыть котлованы и карьеры, строить лесопилки, прокладывать дороги. Им пришлось тащить на рудниках тачки с горной породой, забивать в твердую мерзлую землю сваи тяжелыми бабами, а то и просто кувалдами. Жить в латанных тряпичных палатках и дырявых досчатых бараках, голодать и умирать на больничных койках.
В том же краеведческои музее мое внимание привлек выцветший от времени экземпляр газеты "Биробиджанер штерн", на выпуск которой был сослан тогда талантливый писатель Эм. Казакевич, в будущем автор знаменитой "Золотой звезды". На первой странице этого номера красовался огромный портрет дорогого вождя и учителя тов. Сталина. С кривой усмешкой под усами он указывал толстым волосатым пальцем место на карте, куда следует сослать евреев. А рядом из-за его плеча, вытянув жидкую козлиную бородку, выглядывал "всесоюзный староста" Мих. Ив. Калинин. Это он ратовал тогда за "превращение еврейского народа в оседлое крестьянское население", что считал единственной надеждой "на дальнейшее существование его национальности".
В противоположность этому, другой радетель судьбе евреев Н.Хрущев сетовал на их "нелюбовь к коллективному труду и групповой дисциплине". Именно ею он позже, в 1958 году, обьяснял корреспонденту французской газеты "Фигаро" неудачу создания еврейского национального образования на Дальнем Востоке.
А в те 30-е годы "избранный народ", как всегда, был выбран первым, на ком опробовался новый метод переселения крупных людских масс неугодных национальностей. Через десяток лет во время 2-ой Мировой войны он был широко внедрен в практику. Его опыт НКВД успешно развил на заподозренных в коллаборацизме немцах Поволжья, на чеченцах, ингушах, калмыках, крымских татарах и прочих враждебных советскому государству "нацменах".
В 70-90-х годах прошлого века масштабная эмиграция в Израиль почти целиком освободила Еврейскую автономную область от евреев. По переписи 2002 года их там оставалось всего 1,2% (это 2327 человек), а сегодня, наверно, и еще меньше. Почему же сохраняется такая нелепость не отражающего реальность названия? Вот как обьясняет этот парадокс официозный печатный источник: "Название и статус Еврейской автономной области поддерживается ее неповторимым символически-культурным колоритом и исторической судьбой". Забавно, не правда ли?
В рамках удержания этого самого колорита ныне в Биробиджане делаются неуклюжие попытки тоже именно символически восстановить прежнюю еврейскую жизнь. Для этого в городе действует общинная организация с еврейским именем "Фрейд", песенный и танцевальный детский ансамбль, библиотека, общинная столовая. Кроме того, евреям возвращено здание синагоги на ул. Чапаева, впрочем, с трудом набирающей на молитву необходимый десяток прихожан (миньян).
Резкое сокращение на переломе веков еврейского присутствия в Еврейской автономной области возможно явилось одной из главных причин ее нынешнего плачевного состояния. Сегодня эта дальняя окраина России среди других субьектов федерации стоит почти на последнем месте и по доходам населения, и по его занятости. А вот показатель детской смертности, наоборот, поднялся там на самую высокую ступень.
Такие же рекорды ставит Биробиджан и по уровню преступности. Еще во времена амнистии 1953 года и развала в Сибири и на Дальнем Востоке лагерной системы Гулага область стала массовым отстойником для освободившихся из заключения зеков - уголовников, бандитов, рецидивистов. Отмотав лагерные срока или уйдя в досрочку, а то и в бега, они здесь возвращались к своей прежней знакомой профессии и оттачивали мастерство на финках, обрезах или даже на калашах.
Криминальная составляющая жизни автономии слегка поджалась в 1970-е годы. Тогда на пост первого секретаря обкома был допущен представитель "лиц еврейской национальности" умный и деловой Лев Шапиро. Но и он не смог удержать скатывание области к тому убогому положению, в котором она сегодня находится.
Не вышел из Биробиджана ни советский Иерусалим, ни красный Брайтонбич. Фокус не удался, чудо не произошло, эксперимент не состоялся. Впрочем, он и не мог получиться, как и все прочие известные в истории попытки избавиться от евреев путем их переселения в те или иные края Земли.
У каждого народа может быть только одна историческая родина. У евреев это - Израиль.