Ройтблат Боря: другие произведения.

Этот Ужасный Ося!

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 6, последний от 25/06/2018.
  • © Copyright Ройтблат Боря
  • Обновлено: 03/06/2004. 15k. Статистика.
  • Рассказ:
  • Оценка: 7.39*16  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Среднего роста, поджарый, с крепкими плечами. Вероятно, ему было тогда чуть за тридцать... Когда Ося смотрел на меня, он, казалось, ощупывал меня взглядом. Профессионально. С намеком: куда бы влепить кулаком. Так, чтобы я лег и не встал.

  •   1.
      Был такой Ося.
      
      Он и теперь есть.
      
      Но в Берлине.
      
      А тогда он был - в Таллинне. Среднего роста, поджарый, с крепкими плечами. Вероятно, ему было тогда чуть за тридцать. Как и Довлатову. Но в его черных, коротко стриженных волосах уже была отчетливо заметна проседь.
      
      Это делало его импозантным.
      
      Ося был красив. Спортивен. Одевался модерно, с намеком на интеллект. Женщины к таким - неравнодушны. Хотя я не помню, чтобы о нем говорили, как о ловеласе.
      
      Довлатов говорил мне, что в юности он был боксером. Я не верил. Не верил, что он способен кого-то ударить. Даже на ринге. Хотя комплекция у него была - как у громилы.
      
      А про Осю Довлатов говорил, что тот раньше был хорошим боксером. То ли в Ташкенте, то ли в Баку.
      
      В это я - верил.
      
      Когда Ося смотрел на меня, он, казалось, ощупывал меня взглядом. Профессионально. С намеком: куда бы влепить кулаком. Так, чтобы я лег и не встал.
      
      Меня воротило от этого взгляда. У меня была своя мечта: влепить Осе графином по голове. А потом выбросить его с шестого этажа. Там, где была редакция.
      
      Он меня - презирал.
      
      Я его - ненавидел.
      
      В Таллинне он был единственным, кого я ненавидел.
      
      Там были разные люди. В том числе неприятные. Но я не удостаивал их ненавистью. Нет смысла ненавидеть мелкоту.
      
      А ненавидеть Осю - был смысл. Он был, конечно, не мелкота.
      
      Но как он был ироничен! О, как он был ироничен! Он входил в наш кабинет и спрашивал у меня:
      
      - А где люди?
      
      - А я что, не человек?! - отвечал я.
      
      - Рано, мальчик, рано! - благодетельно говорил Ося. - Ты пока не дошел до звания человека. Ты сопля, размазанная по стенке. Когда ты станешь человеком?
      
      - Когда ты отсюда исчезнешь!
      
      - А в моем присутствии - никак? - удивлялся Ося.
      
      Он ухмылялся и садился на диван. Ждать, пока придут люди. А я утыкался носом в репортаж. Перед моими глазами плыл туман. Я не мог написать - ни строчки.
      
      Мне было 20 лет. Я был совсем неплохим репортером. Из командировок я привозил по 7-10 репортажей. На свои гонорары я был прекрасно одет! Красный твидовый пиджак, зеленые брюки, белые носки и шоколадные туфли на платформе. Шик! Блеск! Безвкусица - это признак тяжелой провинциальности.
      
      А кто был Ося? Хотел бы я знать! Я не мог понять, где он работает? Кажется, нигде. Он подрабатывал как фоторепортер. Но не часто. На такие гонорары было - не прожить. Я думал: может он контрабандист? По ночам переплывает Финский залив, закупает в Хельсинки духи и колготки, а потом плывет назад. Почему бы ему не утонуть по дороге?
      
      Однажды мне под утро приснился сон: как Ося тонет в заливе. Буль-буль! Бу-уль-бу-у-уль! И нету Оси.
      
      Это был приятный сон. Я проснулся в прекрасном настроении! Но у дверей редакции встретил живого Осю. Он озабоченно спросил:
      
      - А как теперь в Бердичеве? Я слышал, там теперь все мужчины носят белые зимние пальто с красными воротничками. Это правда?
      
      - Не-ет! - прохрипел я.
      
      - Правда, правда! - сказал Ося. - Это знает весь мир! Продай мне твой роскошный красный пиджак. У меня дома кончились половые тряпки.
      
      Я не нашел, что ответить. Когда я видел Осю, мое остроумие - умирало.
      
      Теперь вы можете понять, как я его ненавидел! О, как!
      
      
      2.
      
      Наша завотделом Гати смотрела на Осю с недоумением. Ни хорошо, ни плохо. Но она давала ему заказы на снимки. Иногда. Он приносил хорошие фотографии. Гати придирчиво из рассматривала. Пожимала плечами, но, как правило, брала. Кажется, она не очень-то признавала его талант фоторепортера. Она была не капризна, но ценила в людях состоятельность характера. С умилением подозреваю, что в Осе она это качество - не находила. Единственным кумиром Гати был ее муж. Довлатова она ценила за ум и мастерство репортера. Меня она... ну, может и ценила. По праздникам. Не чаще. Но я трепетно надеялся, что Осю она терпеть не может. Это была сладкая надежда!
      
      Стол Довлатова был в трех метрах от моего. Приходил Ося с фотокофером, и Довлатов говорил:
      
      - А-а-а!
      
      Я искал подтекст этого "А-а-а!" и не находил. Ося подсаживался к Довлатову. Они начинали говорить черт знает о чем. Они были приятелями. Ни близкими, ни дальними. Посередине. Меня сердило, что Сергей так мило беседует с этим оц-тоц-перевертоц. Так я называл Осю: скромно и по-бердичевски.
      
      Иногда они шли в бар на первом этаже - продолжить беседу. Однажды я взял там чай, пару бутербродов и подсел к ним за столик. Рядом с Осей. Я стал есть бутерброд.
      
      - Не подавись! - ласково прошептал Ося мне на ухо.
      
      И что вы думаете?! Я таки чуть не подавился! Они говорили о литературе. Я слушал и пробовал понять суть. Но так и не понял. В тот раз говорил, в основном, Ося. А Довлатов то поднимал брови, то опускал. Я был уверен, что Довлатов и сам не понимает Осин монолог. Но Сергей, как назло, стал кивать. С пониманием. Я не мог это стерпеть. Я доел бутерброды и ушел. Гордо! Никем не понятый, сам ничего не понявший.
      
      Потом в кабинет вернулся Довлатов. Он остановился посреди кабинета - огромный, в сером твидовом пиджаке. Довлатов не был моим кумиром. Но - я обожал его. Больше чем кумира! Он таким и остался для меня: единственным человеком, которого я по-настоящему люблю. Даже маму я так не люблю, как его.
      
      Он стоял посреди кабинета. Он задумчиво сказал:
      
      - Бывают разные люди. Умные, серые и дураки. Но от этого Оси можно забеременеть!
      
      - Такой тупой? - с надеждой спросил я.
      
      - Кто? - не понял Довлатов. - Я?
      
      - Нет! Ося, конечно!
      
      - Не тупой, - сказал Довлатов.
      
      Больше ничего не сказал. Я был огорчен. Я так хотел, чтобы Сергей назвал его тупым!
      
      Я тяжело вздохнул. Спустился в кассу и получил деньги. Вспомнил про Осю - и неожиданно поехал в Kaubamaja (Дом торговли). Там резко купил себе черный эстонский пуловер и светлые финские брюки. А кроме того - черные носки. Там же и переоделся. Свой красный пиджак и зеленые брюки я отнес в родную мореходку. Там встретил одного салагу из моей бывшей роты. Это был курсант первого курса. Белорус, из глухой деревни. Тихий - как штилевое море.
      
      - Купи гражданку! - сказал я. - Пиджак и брюки, почти новые. Приедешь в деревню - все бабы в обморок упадут!
      
      - Упадут, - кротко согласился он. - Подумают, что я тут учусь не на моряка, а на клоуна!
      
      Ни за что не хотел купить! Очень стеснялся. Но я все-таки всучил ему пиджак и брюки. Бесплатно. Потом он продал это какому-то хиппи из Ленинграда: за 5 рублей. Почти новые вещи, которые мне обошлись в 70 рублей!
      
      Ну?!
      
      Надо после этого жить?!
      
      Я был глубоко ошарашен. Признать себя дураком я, конечно, не мог. Молод был. Поэтому я во всем обвинил антисемитов и Осю. Который, в свою очередь, антисемитом быть не мог, потому что был - семитом.
      
      Теперь вы уже точно поняли - как я его ненавидел!
      
      О, как!
      
      Не за то, что он - семит. А за то, что он - хуже антисемита!
      
      
      3.
      
      Но наша зав Гати готовила мне подарок. Она чувствовала, как я люблю Осю. И видела, как Ося любит меня. Она решила нас - помирить. У нее были такие странности: мирить тех, кто родился не там и не тогда.
      
      Она решила послать нас обоих в командировку. В деревню: то ли под Раквере, то ли под Вильянди. Она сказала коротко: "Найдите там что-то интересное".
      
      Я часто так работал: ехал - куда, не знаю сам. По методу Довлатова. Он говорил так:
      
      - Боря, написать репортаж - это пустяк. А найти тему для репортажа - это меньше, чем пустяк. Люди ходят и ничего не замечают. А ты - ходи и замечай. Идешь по улице Пикк, трое рабочих роют яму. Спроси у них: ребята, что вы тут роете? А зачем? А почему? Они тебе объяснят. Выпей с ними бутылку пива, напиши репортаж, и 15 рублей у тебя в кармане! Понял? Так и делай!
      
      Я так и делал.
      
      Но Ося мне устроил ТУ командировку! Это была не командировка. Это был ад!
      
      Ося поставил мне условие:
      
      - В 6.30 утра ты должен заехать за мной на такси и отвезти мое тело на вокзал.
      
      - На такси?! - закричал я. - Кто ты такой? Фидель Кастро? Почему ты сам не можешь приехать на вокзал?!
      
      - Я старый, больной человек, - спокойно объяснил Ося. - А ты - салабон из Бердичева. Я тихий, кроткий, печальный. А ты юный, наглый фраер. Я за фото в газете получу 5 рублей, а ты за репортаж - 25 рублей. Ну, кто за кем должен заезжать?
      
      - А почему ты на трамвае не можешь приехать?! За 3 копейки?
      
      - Потому что я люблю такси! - ответил Ося.
      
      Хорошо. Я стиснул зубы. Я встал на рассвете. Час искал такси. Приехал к нему ровно в 6.30. Сначала звонил в его дверь. Потом барабанил по ней кулаком. Он открыл дверь, зевнул и сказал, что еще спит, но через пятнадцать минут - выйдет .
      
      Он вышел через 30 минут. Я не мог с ним разговаривать: меня трясло. Мы поехали на вокзал.
      
      В совхозе нам сказали, что у них работают летчики-опылители. Мы поехали к летчикам на поле. Там стоял самолет АН-2, известный под названием "кукурузник". Я хотел начать разговор с летчиком, но интервью стал брать почему-то Ося. Я слушал и записывал в блокнот. Я не мог раскрыть рот: Ося это успевал раньше. Как вам нравится этот способ интервью? Когда репортер молчит, а фотограф - задает вопросы! Это было самое черное интервью в моей жизни!
      
      Самолет взлетел. За ним потянулся шлейф химикатов. Ветер сдувал их в нашу сторону. Ося ладонью закрыл рот и нос. Но мне успел сказать:
      
      - Открой рот пошире. Это не химикаты. Это - витамины.
      
      Я до сих пор помню эту командировку! Больше с ним в паре я никогда не работал. У меня не было на это сил!
      
      
      4.
      
      Шли годы. Довлатов был уже в Америке. Осю я старался не видеть. Я печатал рассказы в журналах. Писал скетчи для эстонских артистов. Делал газетные интервью. Ося то мелькал, то исчезал. Однажды, в Доме печати, он с неожиданным интересом спросил:
      
      - Я слышал, ты стал писателем?
      
      - Нет.
      
      - Это не ты печатаешь рассказы?
      
      - Нет. Не я.
      
      - Странно, - сказал Ося. - А мне говорили, что какой-то Боря печатает паршивые рассказы, которые противно читать! Значит, это не ты. Спасибо, ты меня успокоил. А то я очень за тебя переживал! Я думал, что этот графоман Боря и ты - это одно лицо!
      
      Он щедро улыбнулся. Я тоже улыбнулся - но кисло.
      
      В Таллинне начала выходить еврейская газета. Первое время она мне была скучна. Ее тогда делали не профессионалы, а случайные люди. Но вдруг она изменилась: к лучшему. Ее редактором стал Ося.
      
      Я передал ему, через одного знакомого, пять своих коротких рассказов. Ждал, когда их напечатают. Через три месяца я позвонил Осе:
      
      - Ты читал мои рассказы?
      
      - Да.
      
      - Ты будешь их печатать?
      
      - Наверное. Может быть.
      
      - Когда?
      
      - Жди, - сказал Ося теплым голосом.
      
      Я знал, что такое теплый голос Оси, когда речь идет обо мне. Я понял, что он мои рассказа НИКОГДА не напечатает. Я был прав. Он их так и не напечатал.
      
      Но и Ося был прав. Это были слабые рассказы.
      
      
      5.
      
      Прошло десять лет. В Штутгарте мне позвонила знакомая эмигрантка:
      
      - Я была на еврейском семинаре, встретила там твоего таллиннского коллегу. Его звать Ося. Он говорил о тебе очень тепло. Сказал, что всегда любил тебя. Просил передать тебе его номер телефона в Берлине.
      
      Я записал номер. Конечно, я не хотел звонить Осе! Но позвонил. Он сказал, что хотел бы почитать мои рассказы. Конечно, я не хотел посылать ему свои рассказы! Но послал. Это был свежий номер тель-авивской "Роман-газеты" с моими десятью рассказами.
      
      На другой день, поздно вечером, он позвонил мне. Сказал, что прочитал эти рассказы. Комплиментов не говорил. Хотя один комплимент был: "При чтении твоих рассказов я ни разу не заскучал". Он говорил, а я слушал впол-уха. Сначала. Но вдруг я - стал слушать. Я не верил своим ушам! Ося говорил о моих рассказах такие точные слова, которых я ни разу ни от кого не слышал! Он меня понял - как никто другой. Мой стиль. Мою авторскую психологию. Это были четкие, выверенные слова. Я понял, наконец, почему Довлатов охотно с ним беседовал. Ося сказал, что готов помочь издать мою книгу в России, что у него есть контакты. Кроме того, он готов написать рецензию о моих рассказах. Я понял, что он и в прежние годы ждал от меня только одного: уровня. Мы перестали быть врагами.
      
      В ту ночь я долго не мог уснуть...
      
      
      
  • Комментарии: 6, последний от 25/06/2018.
  • © Copyright Ройтблат Боря
  • Обновлено: 03/06/2004. 15k. Статистика.
  • Рассказ:
  • Оценка: 7.39*16  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка