Аннотация: Это был симпатяга. Элегантный. Веселый. Кандидат наук. Он стал миллионером. Купил себе иномарку. А потом как бы исчез. И вдруг Эдя опять появился на моем горизонте. В то отвратительное для меня лето 1990 года.
1.
У меня странная привычка.
Когда у меня прекрасное настроение, я обязательно пишу рассказ о чем-нибудь неприятном.
Летом 1990 года я имел печальный вид. Рубль падал. Моя подруга уехала в Хельсинки и вышла замуж. Меня пригласили работать в частную газету, но в последний момент - отказались. Толстая редакторша на радио хотела со мной переспать, но я тихо отказался - и громко потерял свои радиогонорары. Мои приятели-эстонцы стали стесняться моей русскоязычности. Один издатель хотел напечатать мою детскую книгу, но у него не было ни денег, ни бумаги.
Это был красивый букет счастья.
Денег не было не только у издателя, но и у меня.
Но это не все. В то лето ко мне приехал двоюродный брат. Последний раз мы виделись, когда нам было 2 или 3 года. Я знал его только по фотографиям.
Он приехал с женой. Его жена была так неприятна мне, что я мечтал: скорее бы они уехали! Она была совершенно глупа и действовала мне на нервы.
Она не улыбалась. Не понимала анекдотов. Смотрела на меня холодно и брезгливо.
Она спокойно заявляла:
- Евреи сами виноваты, что их не любят. Я не считаю моего мужа евреем, потому что он русский по характеру.
Или:
- Не понимаю, почему эстонцы так не любят советскую власть. Наша страна - самая гуманная в мире.
Мой двоюродный брат степенно кивал. В знак согласия.
Впервые в жизни у меня стали скрипеть зубы. Раньше я думал, что скрипеть зубами - это образное выражение.
Ничего плохого не имею к русским. Но эта дама выводила меня из терпения.
Я с трудом сдерживался, чтобы не вышвырнуть их обоих.
И в этот момент на горизонте появился Эдя.
2.
Ему было 36 лет. Мы знали друг друга давно. Лет восемь.
Это был симпатяга.
Элегантный. Веселый. Кандидат наук.
В прежние времена он работал ведущим специалистом в техническом НИИ. То ли физик, то ли математик, связанный с электроникой. Больше ничего о его работе сказать не могу. Эдя на эту тему - не разговаривал.
Он любил поэзию.
Невероятно любил.
- Интеллектуал и поэзия - это родные брат и сестра, - говорил он. - Интеллект - это красота мысли. Поэзия - это красота жизни. Поэтому интеллект и поэзия - неразделимы.
Я кивал. Хотя в поэзии - ни хрена не понимал.
Но Эдя меня восхищал. Мы собирались по вечерам в кафе "Пегас". В Таллинне это кафе было знаменито своими вольнодумными завсегдатаями. Там часто бывали художники, артисты, поэты, писатели.
Нас, кроме Эди было несколько человек. Все пишущие. Все чокнутые.
Эдя говорил об Ахматовой, Цветаевой, Мандельштаме. Это было интересно даже мне - профану.
Эдя умел говорить.
Он был профессором в этих делах. Его мнения были парадоксальны. Он запросто мог бы стать литературоведом экстра-класса.
Он хорошо зарабатывал. Больше - намного больше! - каждого из нас.
Он охотно угощал нас. То сухим вином, то отличными эстонскими пирожными.
Он говорил со смехом:
- Деньги - это мелкий нюанс успеха. Именно мелкий. Это ничто по сравнению с азартом работы. Абсолютный ноль.
Эдя читал мои рассказы в рукописях. Он говорил мне:
Боренька, ты умеешь работать со словом. Но тебе не хватает иронии. Научись быть ироничным. Тогда ты станешь классиком.
Я смеялся.
В классики я не рвался. Как и теперь. Но Эдины размышления о прозе часто бывали невероятно точны. Как-то он сказал мне:
- Литература входит в период застоя. Нет лидеров. Нет ярких направлений. Нынешние знаменитые писатели - это не лидеры. Это просто маленькие звездочки - при полном отсутствии крупных звезд. Я думаю - это надолго. Как только будет возможность - это беззвездное пространство заполнят писатели-матерщинники. Мат и пошлость принесут им деньги и славу. Они будут с ледяным равнодушием описывать жестокость. На их знамени будет написано: "Чем омерзительнее - тем лучше". На них долго будет мода.
Он сказал это в застойном, тихом, абсолютно советском 1984 году.
Можно сказать, что это был неправильный прогноз?
У кого-то язык повернется это отрицать?
Эдя видел тогда русскую прозу на 20-30 лет вперед.
Он и поэзии предрекал долгий спад.
- Однажды не станет Иосифа Бродского, - говорил он. - И русская поэзия станет пароходом без капитана. У многих пропадет интерес к поэзии. Это кажется странным, да? При чем тут Бродский, который живет в Америке и недоступен в Союзе? Но есть незримое чувство корабля. Экипажа. Команды. Пока есть капитан, пароход работает. Пусть со сбоями, но работает. Плывет. Но без капитана - нет, это будет окончательно скверно.
Прав он был или нет - не мне судить.
Он проводил с нами в "Пегасе" два часа. Потом присматривал себе очередную даму. И увозил ее на "Москвиче".
Многие дамы из кафе "Пегас" были молочными сестрами по Эде.
Впрочем, у него и жена была. Она молча терпела шалости законного супруга. Она так любила Эдю, что прощала его раньше, чем он сам просил извинения.
Его все любили.
3.
Позже, в эпоху Горбачева, я стал видеть Эдю реже. В начале 1986 г. он открыл свой научный кооператив. Тогда так назывались первые частные фирмы.
Его фирма стала получать заказы из Финляндии, Швеции.
Я не спрашивал у Эди, сколько он зарабатывает. Он сам говорил мне:
- Боренька, деньги текут ко мне, как струя из брандспойта. Но их надо вкладывать в дело. Я даже иномарку не могу себе купить. Но как только я окончательно стану миллионером - сразу открою издательство. И буду печатать всех вас. Причем - с хорошими гонорарами.
Он стал миллионером.
Купил себе иномарку. А потом как бы исчез. И вдруг Эдя опять появился на моем горизонте. В то отвратительное для меня лето 1990 года.
Он сам разыскал меня.
Мы по братски обнялись.
- Боренька, - сказал он, - как я рад! Как твои дела?
- Ну, так, - ответил я. - Уйма неприятностей. Денег нет. Все валится из рук. У меня сейчас гостят двоюродный брат с женой. Сквозь зубы жду, пока они уедут.
- Уедут! - пообещал Эдя. Отпуска бывают вечными только у мертвецов. Боренька, я недавно купил суперквартиру. Поедем ко мне. Я хочу с тобой плотно поговорить.
Квартира в самом деле была супер. Боссовская.
Мы сели на кухне. Эдя налил мне стакан минеральной воды.
Его жена тоже села рядом. У нее была странная улыбка. Полу-искренняя, полу-фальшивая.
- Боренька, - сказал Эдя. - Ты слышал про мою фирму?
- Краем уха.
- Процветаем! - сказал Эдя. - Зачем уезжать в Америку, если тут - Клондайк?! Заказы - откуда угодно.
Мы делаем это и лучше, и дешевле, чем на Западе. У меня сейчас такая задача: не виллу строить, а вложить свободные деньги в новое дело.
- Научное? - спросил я.
- Нет. Я не уверен, что этот бум долго продержится. Поэтому решил заодно открыть фирму звукозаписи.
- А...издательство? - неуверенно произнес я.
- Это... пока невыгодно, - сказал Эдя. - Я пока занят мыслью о звукозаписи. Могу сделать отличную студию, с великолепной аппаратурой. Готов записывать кого угодно, от попсы до Аллы Борисовны. Цены мне известны. Меня сейчас другое волнует. В музыке я - дилетант. Прежде чем начать это дело раскручивать, я хочу знать нюансы. Ты годами крутился в этой сфере. Растолкуй мне ситуацию в мире советской эстрады.
- Я не специалист. Но что смогу - хорошо, скажу.
- Скромничаешь! - засмеялся он. - Ты знаешь разных менеджеров из Москвы, Питера. Что это за народ? Как с ними контактировать? Кого мне тут, в Таллинне, поставить менеджером? У тебя есть кто-то на примете?
- Лучше одолжи мне тысячу рублей, - ответил я. - Верну, как только дела войдут в норму.
Я сказал это - и мгновенно понял: я сказал что-то не то.
Лицо его жены стало серым. Я испугался. Я думал, она меня вот-вот укусит.
Эдя молчал. Наконец он произнес:
- Ах, эти деньги! Их вечно не хватает. Боренька, главное - это азарт в работе. Пиши много и азартно - и ты заработаешь свою тысячу. А может, и миллион!
Он засмеялся.
Он встал и протянул мне руку.
- Рад был тебя видеть, - сказал Эдя. - Сегодня жарко. Хочешь, я дам тебе на дорогу бутылку минеральной воды?
- Эдя, что с тобой? - спросил я. - Раньше ты был другим.
- Каким другим? - злобно спросила Эдина жена.
- Другим, - ответил я.
- Что, всем деньги он обязан раздавать? - сказала она. - У нас, между прочим, есть ребенок. Знаешь Боря, какие это сумасшедшие расходы?
- Знаю, - кивнул я. - Всего хорошего.
И ушел.
Эдя не произнес ни слова.
Но - улыбался.
4.
Вечером я пришел домой.
Там смотрели телевизор мои гости. Я посмотрел на жену брата.
Неожиданно она показалось мне очень приятным человеком. Хотя еще утром я скрипел зубами.
- Я - приготовила ужин, - сказала она. - У вас, Боря, пустой холодильник почему-то. Мы купили вам продуктов, на неделю хватит.
-У тебя трудно с деньгами? - спросил у меня брат.
- Да нет, нормально.
- Мы завтра утром уезжаем в Ленинград. Побудем там пару дней, а потом улетим к себе. Правда, не знаю, как в Питере с билетами будет.
- Побудьте еще тут, - сказал я. - Я раздобуду вам билеты на самолет. Дня через 2-3 улетите.
- Нет, мы поедем в Питер, - сказал брат.
- Почему?
- Тут... неуютно, - неохотно ответил брат.
На другой день они уехали в Ленинград. Я провожал их на вокзале.
Вечером я пришел домой. Увидел на кухне конверт. В нем было 300 рублей. И записка: "Извини, что не смогли больше оставить. К сожалению, мы сами небогаты. Вернешь, когда сможешь. Мы оба очень желаем тебе счастья".
Мне было стыдно.
Мне было ужасно стыдно.
5.
Эдя открыл студию звукозаписи. И нанял туда менеджера, которого я рекомендовал. Тот говорил мне, что дела идут очень хорошо. Может быть. Не знаю.
Эдю я больше не видел.
Мне было неловко с ним видеться. Я чувствовал свою вину. Конечно, это глупо - просить тысячу рублей у миллионера. Глупо в том смысле, что это сделал именно я.
Эдя когда-то сказал мне:
- Ты талантлив, но родился неудачником. А это - судьба. Бог не меняет судьбу человека. Как это на небесах было сразу решено - так и будет. Что бы ты ни предпринимал, ты все равно будешь неудачником. Привыкни к этому - и живи, как живется. Пока не помрешь. Тебе в этой жизни ничего хорошего не светит.
Потому и глупо было просить у него взаймы. Он был уверен, что я вернуть долг - не смогу.
Никогда.
Правда, его прогноз на сей раз был не совсем точным. Недели через три, в один день, я подписал два контракта. Первый - на радиопьесу. Второй - на детскую книжку в частном издательстве. В сумме получилось тысяч пять. Так что я мог бы вернуть ему долг, если бы он дал взаймы. Я и раньше у него одалживал и всегда возвращал.
Но жаль, что это так нелепо получилось.
Я до сих пор не могу забыть ту сцену на огромной кухне его новой огромной квартиры...