Аннотация: Если положить их на весы, все они вместе легче пустоты.
ЕСЛИ ПОЛОЖИТЬ ИХ НА ВЕСЫ
Боря Ройтблат
Эссе
Трудно быть самим собой.
В компаниях.
В любых компаниях.
Ты приходишь в гости. Ты делаешь вид, будто бы рад. Чему ты рад? Что тебя пригласили? Что ты - один из тех, кого считают кем-то? Да или нет? Суслик, не гордись, это плохо кончается.
Бзыц.
Ты занимаешь место. Не в центре - зачем в центре? Сбоку. Но так сбоку, чтобы не думали, будто бы совсем сбоку. Чтобы не подумали, будто бы.
Про что интеллектуальный бзыц?
Про писателя N?
Про его новую книгу?
Его новую книгу ты мельком посмотрел. За четыре с половиной минуты. Что ты понял? Что у тебя нет времени на эту книгу? А что говорит компания? Что писатель N слегка выпендривается? Тебя интересует - выпендривается он или нет? Суслик, что тебя способно интересовать, кроме строгого факта: твоя жена подарила тебе пол-города молочных братьев. И не собирается останавливаться на достигнутом. А сколько ты подарил ей молочных сестер? Четыре с половиной города? Все хорошо, прекрасная маркиза. Так при чем тут писатель N?
Но атмосфера накаляется.
Тебе становится известно, что писатель N - это странный тип. Это скользкий тип. А кто мог знать, что в детстве он тайно изнасиловал завуча школы? А почему ты молчишь? Ты презираешь эту компанию? Нет. Но в твою голову приходит убийственная фраза из нечаянно прочитанного псалма: "Если положить их на весы, все они вместе легче пустоты". Это так или не так? Бзыц или не бзыц?
Но нельзя так сидеть.
Надо что-то-то сказать. Надо хоть что-нибудь сказать. Чтобы не подумали, будто бы. И ты неожиданно говоришь:
- Писатель N - это мудак.
Почему он мудак? Почему не ты мудак? Зачем ты это сказал? Кто тебя просил сказать это? Но пять или десять человек - это компания. Компания - это магнит. Этот магнит притягивает слова, которых ты не хочешь произносить.
Но атмосфера накаляется.
Тебе становится известно, что писатель N - бездарен. Что он - графоман. Что в твердые годы КПСС он построил камин на даче секретаря горкома. Что он - гомосексуалист. Что он. Что он.
Ну?
Суслик, и что он?
Писателя N ты четыре с половиной раза видел по телевизору. И ровно четыре с половиной раза ты переключал на другой канал. Чем тебя укусил этот писатель? Но атмосфера накаляется. И надо что-то сказать. Надо хоть что-нибудь сказать. Чтобы не подумали, будто бы. И ты неожиданно говоришь:
- В принципе, да. Писатель N - это мерзавец.
Почему - мерзавец? Почему не просто человек, у которого что-то получается, а что-то не получается? Что ты вякнул, суслик? Аврелий Августин 1600 лет назад писал, что его молодость прошла в словесных муках. Он попадал в компании, где говорил не то, что хотел сказать, потому что ничего не хотел говорить - но говорил, потому что ему были скучны эти люди в компаниях - но что-то надо было говорить!Суслик, ты когда-нибудь слышал про Аврелия Августина? Слышал? Суслик, что изменилось за эти 1600 лет? Неужели ничего не изменилось - и люди такие же, какими были тогда? А ты? Хочешь быть не таким? Так зачем ты тут трешься штанами о диван? Уходи отсюда. Уматывай.
Суслик, что у тебя с ушами?
Но компания - это магнит.
Атмосфера накаляется.
Тебе становится известно про писателя N уже такое, что ты начинаешь волноваться за психику тех, кто это говорит. И надо бы удирать, пока не выпита последняя бутылка. Но это - с одной стороны.
А с другой стороны, компания - это магнит. Сейчас этот магнит притянет из тебя такое, что ты уже за собственную психику начнешь волноваться. И надо бы уйти. Надо бы сбежать. Тут все - нормальные люди. Тут все - хорошие люди. Но - только поодиночке. А когда они вместе - это террариум единомышленников. И некрасиво так вот сидеть и молчать. Надо что-то сказать. Надо хоть что-нибудь сказать. И ты говоришь убедительно и взвешенно:
- Таких, как писатель N, надо расстреливать.
Суслик, а куда тебя занесло? Ты нехотя начал с того, что он простой мудак, а чем ты завершаешь этот интеллектуальный бзыц?
Расстрелом?!
За что его расстреливать?!
Не пора ли тебе оставить этих радостных людей - и сбежать? Но это как-то не совсем. Как-то даже как бы. И надо бы доторчать, пока. И надо бы дослушать, что. Чтобы никто не подумал, будто бы. А то - могут больше не пригласить. Это закон террариума: если не ты, тогда - тебя.
Ты приходишь домой.
Поздний вечер.
Ночь.
Голова трещит - как нос у боксера.
Надо бы лечь. Лег. Надо бы уснуть. Но почему тебя так окутала эта библейская мысль: "Если положить их на весы, все они вместе легче пустоты"? Почему тебе так противно - от себя? Почему тебя тошнит - от собственной дурости? Нет, в следующий раз ты уже не пойдешь туда. Ты никуда не пойдешь. Ты будешь читать Аврелия Августина. Ты будешь думать.
Суслик, ты способен думать?
Приходит следующий раз - и ты идешь туда, а не туда, так сюда, что еще хуже. Но ты идешь. И ты опять становишься мелким, который подчиняется магниту. И все повторяется.