Аннотация: никогда не говори, что ты абсолютно счастлив. Это неправда. Потому что у тебя порванный носок. А бывает ли у АБСОЛЮТНО счастливого человека порванный носок?
Человеку всегда не хватает.
Чего-то.
Я знаю такое правило: никогда не говори, что ты абсолютно счастлив. Это неправда. Потому что у тебя порванный носок. А бывает ли у АБСОЛЮТНО счастливого человека порванный носок?
А может ли счастливый жених в момент обмена обручальными кольцами вдруг демонстративно громко пукнуть?
А в момент вручения Нобелевской премии - могут с лауреата вдруг упасть штаны?
Все может быть.
Но абсолютного счастья - не может быть.
Человеку всегда не хватает.
Чего-то.
У тебя хорошая жена? Да, но как жаль, что у тебя денег нет!
А у тебя, миленькая? Хороший муж? В таком случае - почему ты его ревнуешь?
Впрочем, надо признать честно: у нормального мужчины всегда есть элемент совести. Хоть маленький, но элемент. Чем чаще муж изменяет - тем он добрее к жене.
Вот, я сейчас пишу рассказ. Чего не хватает мне? Сюжета. Вы думаете, я знаю, про что будет этот рассказ? Понятия не имею.
Меня по ошибке называют писателем. Это недоразумение. Я просто автор. Авторов много, а писателей - мало. Автор - это базарная мелочь, а писатель - это событие. Я так долго был автором, что в результате так и не стал писателем.
Я пишу рассказы так. Беру чистый лист. Наобум пишу первую фразу. Например, случайно услышанную в трамвае, как в этом рассказе. Потом - пишу то, что думаю про эту фразу. А сюжет приходит сам.
У меня нет записных книжек. Читаю - только стихи. Перед сном смотрю советские фильмы периода культа личности. С умными людьми - стараюсь не общаться, так как они умнее меня. Но - обожаю беседовать с дураками: они мне родственны по уму. Беседую с ними не более 15 минут в день. Этого достаточно, чтобы в нужный момент ко мне пришел сюжет. Сам. Без малейшего напряжения мысли.
Ум - это тяжелая болезнь, которая, к счастью, всегда обходила меня стороной.
Умные люди уходят в бизнес, а глупые - становятся авторами. Поэтому я сейчас пишу новый рассказ. Кстати, сюжет уже сам вытанцовывается. Что я там наболтал, в начале этого рассказа? Какую-то ахинею про жен и мужей?
О"кэй!
Сюжет пришел.
Сейчас я расскажу вам понт.
2.
В старые времена, в городе Кишиневе я пару месяцев работал в паре с одним фоторепортером. В этом рассказе он прозвучит под псевдонимом Валерик. А чтобы его уже совсем никто не узнал, сделаем ему далекую от Молдавии национальность: обрусевший татарин. Теперь эмигранты из Кишинева могут вычислять его сто лет. Но - не вычислят.
Этот Валерик был - не антисемит и не подлец. Просто интересный мужчина примерно 35 лет. По уму - мы были абсолютными родственниками. Скажите мне, что этот Валерик сейчас в Кишиневе помирает от голода - и я пошлю ему последние 100 евро. На эти деньги он хорошо выпьет - и не умрет.
Тогда, в 70-е годы, Кишинев был Жмеринкой столичного масштаба. Хороший базар и много евреев. Между Кишиневом и Жмеринкой была одна, но большая разница. В Жмеринке нас называли жидами, а вот в Кишиневе - жиданами. Это звучало почти иностранно. Поэтому Кишинев я любил больше, чем Жмеринку.
Однажды я сказал Валерику:
- Ты хороший парень, хотя и татарин!
Он потом смеялся три дня без перерыва. В другой раз я сказал ему:
- Ну и что, если ты татарин? У меня были знакомые татары, и даже друзья!
После этого он смеялся так долго, что никак не мог остановиться. Словом, вы уже поняли, что у Валерика было чувство юмора. По натуре он был - без пяти минут евреем.
Великолепный парень!
Мы ходили по Кишиневу - как два гоголя-моголя. Пили муст, который продавался вместо кваса. Любили улицу Бендерскую. Валерик уверял меня, что она так названа в честь Остапа Бендера. Перед каждым интервью мы строго выпивали по стакану "Рислинга". А после интервью - по литровой бутылке "Роз дэ масэ". Хорошее вино, потому что дешевое.
Работал бы я с Валериком не пару месяцев, а пару лет - стал бы алкоголиком. С непривычки. А на Валерика вино - не действовало. Он пил вино - вместо воды.
Мы оба хорошо и приятно относились к дамам. Но у Валерика была особенность. Женщин, которые младше 30 лет, он женщинами - не считал. Меня, молодого и некультурного, он учил так:
- Женщина до 30 лет - это сумасшедший дом на высоких каблучках. Это девятый вал нервов, который падает на голову несчастного мужчины.
Это не нравилось мне по причине правды. И я заносчиво кричал в ответ:
- А любовь? А страсть? А ночные разговоры о Моцарте? А цветы, украденные с городской клумбы?
- Глупенький ты! - говорил Валерик. - Цветы надо не красть, а покупать. А про Моцарта надо не ночью разговаривать, а днем. А ночью - надо заниматься делом: любовным хулиганством. Любить надо, и Бетховен тут - ни при чем! Нет, я понимаю: твоя жена музыкант, ей 24 года. Вы оба - романтические дети. Кто ты? Мальчишка. Поэтому она вынуждена с тобой по ночам говорить о Бахе. Но это ей скоро надоест, и вы разведетесь. Он такая же сумасшедшая, как ты. Хочешь, устроим эксперимент?
- Какой?
- Дай мне поговорить с твоей женой тет-а-тет, ровно 15 минут. После этого она тебя выгонит из дому. А мне она будет звонить с утра до ночи - и требовать любовного свидания. Но я уделю ей внимание только через шесть лет, когда ей 30 исполнится.
- Старый пер...н! - сердито говорил я. - Ты слишком самоуверен!
- Наоборот: я скромен, как одуванчик, - ответил он. - Настоящая дама начинается в 30 лет - и ни секундой раньше. И в этот момент она превращается в сочную мадам, от которой разрешено каждый день сходить с ума. Тебе, Боря, нравятся зеленые абрикосы, но от них ты будешь иметь дизентерию. А я - люблю спелые персики! Каждая мадам после 30 лет хорошо знает, чего хочет.
- А чего именно?
- Она хочет пусть транзитной, но жаркой любви. Чтобы постель - горела. Чтобы комната - шаталась. Такие дамы изящно и тонко понимают знойные комплименты.
- Например?
- А куда мы сейчас идем делать репортаж? - спросил Валерик. - На завод? В баню?
- В музей! - оскорбленно ответил я.
- Ах, в музей! Ну, хорошо. Найди там для интервью даму в правильном возрасте - и ты получишь урок знойного комплимента!
3.
Надо - будет сделано. Я выторговал себе у директора музея миловидную энэс приблизительно 35 лет - для интервью. Само интервью было мне - до лампочки. Меня интересовали два глобальных вопроса. Первый: что такое знойный комплимент? Второй: что такое реакция дамы на знойный комплимент?
Мы уединились втроем в отдельной комнате. Я задавал научной сотруднице вопросы интервью, а Валерик целился в нее фотоаппаратом. Дама была на вид - строга и принципиальна.
- Мадам, не могли бы вы загадочно улыбнуться? - вдруг спросил Валерик.
- Загадочно? - она с любопытством посмотрела на него.
- Вы для меня полны загадочности! - растерянно сказал Валерик. - Вы - в ожидании момента счастья, мадам? Я уверен: как только этот момент наступит - вы зазвените всеми нотами юного Моцарта!
Болван, подумал я. Старомодный кавалер из XIX столетия. При чем тут Моцарт? Я беру интервью о герое гражданской войны Котовском. А этот Валерик занимается чепухой!
Но - дама так не думала!
Она загадочно улыбнулась Валерику и томно спросила:
- Вы хотите сделать мой портрэт?
- Не хочу, а мечтаю! - сказал Валерик. - Вы первая, кто произвел на меня эстетическое потрясение. Ваши слегка затуманенные глаза! Ваши ресницы, похожие на крылья маленьких птиц! Ваши тонкие пальцы - это пальцы гордой балерины, которая танцует ночью в Долине Роз и видит свое отражение в лунном зеркале озера!
Он сказал это - и я чуть не упал со стула! Глаза у нее были нормальные, без тумана. Ресницы - были подкрашены элементарной тушью за 1 рубль 70 копеек. А ее пальцы с двумя дешевыми перстеньками были не такими уже тонкими. Скорее, наоборот: пухловатыми!
Но дама - так не думала!
Она совершенно забыла про меня. Про героя гражданской войны Котовского. Про то, что мы в музее, а не на курорте.
Она забыла про все - и стала позировать восхищенному Валерику. Он приседал. Он залезал на стул. Он сделал безумную попытку залезть на шкаф, над которым висел портрет Брежнева. Он фотографировал ее с разных ракурсов. Вдруг - он упал на ковер и простонал:
- А теперь - снимок снизу, от поверженного раба Валерия, сына генерала бронетанковых войск!
Я был - на грани обморока!
4.
Наконец, я с грехом пополам закончил интервью. В моей голове перепутались Моцарт с Котовским. Меня пошатывало от пережитого.
- Иди, сын раввина, я тебя догоню! - сказал мне Валерик. - Тут надо еще сделать снимок в профиль. О, мадам, какой у вас римский профиль! Как художник, я рыдаю от счастья! Ну почему в этом городе нет прямого самолета на Париж?!
Я молча схватил себя за голову и вышел. Не помню, как я добрался до выхода из музея. К счастью, там была скамейка. Я сел - и медленно начал приходить в себя.
Минут через пять вышел Валерик. На его черных усах плясала музыка победы.
- Ну? - сказал он. - Ты слышал? Ты видел? Ты понял, что такое знойный комплимент?
- Понял, - пробормотал я. - Еще немножко - и я бы там умер от потрясения.
- Завтра мне опять придется покупать роскошный букет для жены, - озабоченно сказал Валерик. - Мадам пригласила меня к себе на знойный ужин. Как всегда, ужин перейдет в завтрак, и я опять не буду ночевать дома. Ну, почему я такой мерзавец?! Я всего лишь хотел преподать тебе практический урок мастерства, но эта мадам уже заявила, что без меня - умрет!
- Когда она успела это заявить?! - простонал я.
- Только что. Мы целовались пять минут при закрытой двери. Муж мадам сейчас в командировке, а ребенка она отправит ночевать к своим родителям. Увы, я обязан выполнить свой долг перед Молдавской ССР. Мужчина обязан доказывать свои комплименты конкретными подвигами. Пошли, ударим по бомбе!
Мы зашли в какой-то буфет и ударили по литру "Роз дэ масэ". Я приятно и в меру опьянел. После этого мы очутились почему-то в церковном садике за Академией наук. Там - ударили еще по литру "Роз дэ масэ".
Мне стало - совсем хорошо-о-о. А Валерик был трезв - как попугай в зоопарке. Он усадил меня в такси и сказал:
- Спи спокойно, дорогой товарищ. Езжай домой, нетрезвый репортер! Не забудь сказать пару знойных комплиментов своей жене. Бывает, что даже на юных жен это хорошо действует! Иногда!
Он захлопнул дверцу такси - и я поехал домой.
5.
И что вы думаете?!
Мне было так хорошо, что я действительно сказал жене:
- Твои пальцы... похожи на... маленького Котовского с Моцартом с Ботаники... или из Долины Роз, я уже точно не помню!
И я понял, что Валерик был прав. Моей жене было далеко до 30 лет, и она - не поняла мой комплимент!
Я лег спать и спал до утра. Днем я встретил Валерика. Он был слегка помят и сконфужен.
- Конечно, я исполнил свой долг, - сказал он. - Это была не ночь, а сплошной подвиг. Утром я купил жене букет цветов.
- Ну и? - спросил я.
- Выбросила в окно.
- Кого? - не понял я. - Тебя?!
- Нет, букет. Но это у нее бывает. Скажу тебе откровенно: я люблю эту женщину!
- Какую?
- Жену, конечно.
- Чью жену?
- Мою! Ну, ничего страшного. Сейчас поеду домой, уберу в квартире, приготовлю ужин к ее приходу. Где бы найти шампанского, черт возьми, что за страна, сплошной дефицит на дамские напитки! Ну, бывай, меня ждет пылесос. О, как я люблю свою жену!
Таковы мужчины.
Такова жизнь.
Может, это и есть любовь?
Он страшно боялся, что однажды жена подаст на развод. Он действительно любил ее. Бывает и такая любовь: странная, с большими заскоками, но - любовь. Эта добрая женщина всегда прощала своего татарского героя Молдавской ССР.
Так бывает!
...Ну, вы поняли, как я пишу рассказы? Из ничего. Из одной фразы, услышанной в трамвае. Вероятно, поэтому я всего лишь автор, но не писатель.