Аннотация: Сперва подлодку ћКалевЋ считали пропавшей без вести. А потом весь экипаж занесли в списки погибших при выполнении боевого задания.
ОФИЦЕР
1.
Я был тогда - курсант морского училища.
В Таллинне.
Однажды в училище было собрание. То ли комсомольское, то ли просто так. Нас призвали создать группу "Поиск" - изучать историю Великой Отечественной войны.
Так случилось, что этой группой стал я. Несколько курсантов сначала захотели тоже работать в "Поиске" - но тут же забыли об этом.
Мне всегда нравилась история. Но как ею заниматься - понятия не имел.
Я пошел в таллиннский музей Балтфлота. Начальником там был капитан II ранга Гринкевич. Он мне сказал:
- До войны у Эстонии был свой крошечный военный флот. В том числе - две подводные лодки: "Калев" и "Лембит". В 30-х годах Эстония то ли закупила, то ли обменяла их на что-то в Латинской Америке. В 1940 году обе эти подлодки вошли в состав Балтфлота. "Лембит" уцелел во время войны, а экипаж "Калева" - погиб. Если хочешь - займись "Калевом".
- А вы этой подлодкой уже занимались? - спросил я.
- Да. Но у нас пока мало фактов. И - уйма другой работы: мы организовываем экскурсии, встречи ветеранов, читаем лекции на кораблях и в школах. На подлодку "Калев" у нас пока не очень хватает времени.
Он объяснил мне, что сначала надо дать объявления в прессу. Дал мне адреса архивов. Сказал, что по любому вопросу я могу ему позвонить или прийти.
Так я стал поисковиком.
Это интересная работа.
Например, если кого-то интересует генеалогическое древо собственной семьи - можете попробовать. Напишите в архивы. Найдите контракт со специалистами - теперь уже только за деньги. И на вас обрушится множество любопытных фактов. Вы узнаете, на какой улице жил и где работал ваш прапрадед, про которого сейчас вы ровным счетом ничего не знаете. Если повезет - вы сможете получить копию прошения в уездную управу: с почерком вашей прапрабабушки. Вместе с копией ее свидетельства об окончании гимназии в городе Бобруйске. И еще много чего разного.
Зачем вам это надо?
Да еще и за свои деньги?
Ну, если совсем не надо - хорошо, я не настаиваю. Но если надо - сделайте. Для собственных детей. Для собственных внуков. Чтобы через много-много лет ваши правнуки уважительно поинтересовались уже вашими биографиями.
Вот для чего.
2.
Но вернусь к подводной лодке "Калев".
Конечно, я дал объявления в газеты. Конечно, написал запросы в архивы.
Постепенно начали приходить ответы.
По списку экипажа - нашел родственников нескольких погибших моряков "Калева". Мне присылали копии фотографий улыбчивых довоенных матросов и офицеров.
Спрашивали в письмах: а поднимут ли эту лодку? Может, что-то там осталось, чтобы перезахоронить останки родных людей?
Я отвечал: где погибла подлодка - неизвестно. По какой причине - тоже неизвестно. Как и точная дата гибели "Калева". Вероятно, погибавшие в тот момент моряки не смогли дать о себе последнюю радиограмму.
Известно только одно: подлодка погибла в конце октября - начале ноября 1941 года.
Меня интересовал весь экипаж "Калева". Но почему-то больше всего - командир лодки: капитан-лейтенант Борис Алексеевич Ныров, 1910 года рождения, коренной петербуржец.
Собственно, мой рассказ теперь - про него.
В момент гибели ему был 31 год.
3.
Пишу этот рассказ по памяти. Чего-то уже не помню, в чем-то могу ошибиться. Извините.
Капитан-лейтенант Ныров удивлял меня тогда - и теперь удивляет.
Помню его довоенную фотографию: веселый крепыш, среднего роста, с умными глазами. Глаза эти были смеющимися и чуть-чуть лукавыми.
Его отец был до революции русским дипломатом в Персии (Иране). Семья была довольно богатая. В детстве Борис научился говорить на персидском.
Детям наняли опытную гувернантку. Настолько опытную, что за несколько лет она выучила Бориса и его сестру свободному владению тремя языками: французским, английским и немецким. Это осталось на всю жизнь.
После 1917 года отец Бориса Нырова решил не эмигрировать, а стать совслужащим. Для царских дипломатов - это необычное решение. Но Ныровы не хотели оставлять родину.
Борис учился в Ленинграде. Занимался яхтами. Был чемпионом Ленинграда по парусному спорту. В конце 20-х начале 30-х годов ходил на яхтах в загранплавания по странам Балтики. Бывал в Эстонии, Латвии, Швеции, Финляндии, Дании.
Затем стал офицером-подводником Балтфлота. Сын дворянина, бывшего царского дипломата. Интеллектуал. Великолепно образованный человек. Патриот СССР.
Необычная судьба.
Не понимаю, как в 1937 году его обошли стороной сталинские репрессии. По биографии - Ныров был просто обязан попасть в расстрельные списки. Каким чудом он тогда уцелел - вот загадка!
В 1940 году его назначили командиром подлодки "Калев". В Таллинне.
4.
Мне повезло.
Еще был жив бывший боцман "Калева" Нигул Метсаар. Он служил боцманом и при буржуазной Эстонии, и при Советской власти. В 1940 году он подписал контракт с Балтфлотом и остался на лодке.
Единственный, кто уцелел из всего экипажа.
- А как это произошло? - спросил я.
Боцман замялся, а его жена поспешно ответила:
- В октябре 41-го года его перевели в другую часть. Как раз перед выходом лодки в последний поход.
- То есть, вас перевели на другую подлодку? - не понял я, тогдашний советский мальчишка.
- Н-нет, - опять замялся боцман. - Ну, скажем так. Мы стояли в Кронштадте. Я поехал в увольнение, в Ленинград. И... ну, напился там, и меня посадили на гауптвахту.
- Где вы напились? - опять не понял я. - В уже блокадном Ленинграде?
- Ну, не напился, а заболел, - сказала жена боцмана. - Его отправили в тыл. А потом он воевал в Эстонском стрелковом корпусе.
Я тогда, по неопытности, не мог понять: почему опытного боцмана-подводника вдруг отправили в пехоту, а не на флот?! Но позже - понял: эстонцев снимали с боевых кораблей. Не доверяли. Их отправляли в трудовые концлагеря, на Урал и в Сибирь. А те, кто там уцелел, через год очутились в свежем Эстонском корпусе. Им лучше было попасть на фронт, чем сгнить в лагере: на баланде с кусочком хлеба и рубке леса по 12 часов ежедневно.
Боцман Метсаар подробно рассказывал мне о "Калеве". Я спросил:
- А командир Ныров - что это был за человек?
- О! - с восторгом ответил боцман. - Это был культурный человек. Европеец. Мы русского языка тогда почти не знали. Но он говорил с нами по-немецки. А уже через несколько месяцев неплохо говорил на эстонском. О, какой это был культурный человек!
- Да, Ныров! - сказала жена боцмана. - Когда началась война, у меня тяжело заболел ребенок. Я не могла уехать в эвакуацию. Немцы уже были рядом с Таллинном. Лодка зашла сюда ненадолго, на пути из Либавы (Лиепаи - Б.Р.) в Кронштадт. Ныров быстро взял в порту машину - и завез мне домой несколько мешков с продуктами! Он сам с мужем затаскивал эти мешки мне в квартиру! Потом эти продукты спасли и ребенка, и меня. Это был прекрасный человек и командир!
5.
Потом я нашел адрес младшей сестры Нырова. Получил от училища командировку в Ленинград. С вокзала - решил сначала зайти в музей ВМФ на Васильевском острове. Оттуда, уже вместе с одним сотрудником этого музея, поехали к сестре Нырова.
Я думал - у нее большая квартира, наверное. Но у нее была одна комната в коммуналке. Тут - не повезло мне. Сестра Нырова была в не самом лучшем настроении. Она рассказывала про брата, про семью, но... как-то неохотно.
- Меня вот что волнует, - сказала она. - Брата уже не вернуть со дна моря, но я-то пока жива! Мой покойный муж был капитаном II ранга. Вот его кортик, вот его ордена. А я теперь, из-за многих неправд, очутилась в коммуналке. И молодой сосед, который слева по коридору, каждый день оскорбляет меня. Так и метит на мою комнату, чтобы себе заполучить. Мужчины, если вы мужчины, поговорите с ним, он сейчас у себя! Хоть как-то защитите меня! Меня - одинокую пенсионерку!
Мы пошли разговаривать с хулиганским соседом. Сотрудник музея был крупным, рослым и решительным. Он сказал соседу просто:
- Дядя, не обижай старушку.
- А че? - ответил тот. - Ну, че я делаю? Замечания только делаю, чтоб культурной была!
Но сотрудник музея вдруг по-простецки взял его за грудки. Притянул к себе и сказал:
- Ты, быдло! Она знает несколько языков. Она культурнее тебя - в тысячу раз, понял? Быдло, я оставлю ей свой номер телефона. Если ты пискнешь ей еще хоть одно грубое слово - мы доведем тебя до решетки. Но это будет - не решетка Летнего сада. Быдло, ты меня понял?
- Понял, понял! - прохрипел сосед.
Такой была моя встреча с родной сестрой Нырова.
Грустная встреча.
6.
В последний поход подлодка "Калев" ушла в октябре 1941 года.
Из Кронштадта.
Это было ночью. Лил проливной дождь. Проводить лодку пришли несколько офицеров. Среди них были (один или два) офицеры из разведотдела Балтфлота. На лодке уже находились три разведчика: двое мужчин и женщина-радистка. Ныров должен был высадить их у побережья Эстонии. А затем - приступить к выполнению боевого задания в море.
Стояли на пирсе в прорезиненных длинных плащах. Разговаривали.
- Вот, женщину мне дали на борт, - шутливо сказал Ныров. - Это плохая примета.
Офицеры рассмеялись.
Через 15 минут лодка взяла курс на запад. Навстречу своей гибели.
Я ничего не смог узнать про тех трех разведчиков. Эта часть архива была засекречена. Но из Ленинграда мне написал один морской офицер-отставник, довоенный приятель Нырова. Он сообщил, что после войны ехал в поезде с той самой женщиной-радисткой. Той, которую в составе разведгруппы принял на борт "Калев" осенью 1941 года. Она абсолютно точно описала тогда, в поезде, внешность Нырова.
Значит, разведгруппу из трех человек подлодка все-таки успела благополучно высадить у эстонского берега.
А что случилось потом - неизвестно.
Сперва подлодку "Калев" считали пропавшей без вести. А потом весь экипаж занесли в списки погибших при выполнении боевого задания.
7.
В Таллинне я нашел довоенную невесту Нырова. Не помню, как звали эту женщину.
Они собирались пожениться летом 1941 года. Она была из местных русских в Эстонии. Тогда - нежелательная невеста для советского офицера. Но Ныров сумел настоять, чтобы флотское начальство не вмешивалось в его личные дела.
- Мне плевать, что она родилась в буржуазной Эстонии, - сказал он в штабе. - Я люблю эту девушку. И хочу, чтобы она стала моей женой.
Вот характер, а?!
В сталинские времена. Накануне войны. Когда только закончились расстрельные чистки офицерского состава! Я и теперь, в XXI столетии, восхищен капитан-лейтенантом Борисом Алексеевичем Ныровым.
Личность!
Накануне войны "Калев" ненадолго отправили в латвийский порт Либава. Оттуда Ныров успел прислать невесте открытку с ласковым текстом. Я держал эту открытку в руках.
Они больше никогда не встретились. Ей было в 1941 году 20 лет. В начале войны она вместе с матерью уехала в деревню за Таллинном. Там было спокойнее. Чуть позже подлодка "Калев" прибыла в Таллинн. Но невесты Нырова там уже не было.
При немцах она работала на почте. Туда привели - на роль грузчиков - нескольких русских военнопленных. Начальница почты стала орать на них, а одного - ударила по лицу. Невеста Нырова не выдержала - и закричала:
- Почему вы себя так ведете?! Это же люди, а не рабы! Но даже с рабами так обращаться нельзя!
Вечером за ней пришли гестаповцы. Ее отправили в концлагерь Равенсбрюк. В 1943 году.
Она выжила. После войны работала секретаршей в горисполкоме. Она была красивой девушкой. Долго ждала Нырова. Не верила, что она погиб.
Замуж - так и не вышла.
Позже, когда я стал репортером, написал три очерка: о Нырове, о его невесте и о боцмане Метсааре. Эти очерки напечатала газета "Молодежь Эстонии".
А когда еще был курсантом - помню, пришел в гости к невесте Нырова. Не один, а еще с несколькими курсантами нашего морского училища.
Это было 8 марта.
Курсанты, с моих слов, уже знали про эту женщину. Мы принесли ей букет цветов. Она угостила нас чаем.
- Как это удивительно! - тихо сказала она. - Через много лет молодые моряки пришли с цветами к невесте погибшего морского офицера!
Это было все, что мы могли сделать. Нырова мы вернуть - не могли.