Аннотация: Вы бывали когда-нибудь в дорогом клубном ресторане? Рекомендую побывать. Если пригласят.
ПУТАНЫ
Рассказ
1.
Это - не про секс.
Это - о профессии, которой как бы не было, но которая всегда была.
Эти женщины не любят называть себя проститутками. Слово... бранное какое-то. Неумытое.
Но они себя охотно называют путанами. Это звучит мягче. Загадочнее. Хотя этим словом в эпоху Горбачева наградили только валютных проституток. Элиту профессии. Высший свет. Строго по значению. Но скоро они все стали себя так называть. От простеньких уличных - до клубно-ресторанных. Вы бывали когда-нибудь в дорогом клубном ресторане? Рекомендую побывать. Если пригласят.
Я тоже называю этих дам - путанами. Автор обязан уважать своих персонажей.
2.
В Бердичеве были такие дамы. Я с одной был тепло знаком, когда мне было 13 лет.
Она работала с футболистами, офицерами и грузинскими торговцами. Брала за это - деньгами, коробками конфет и коньяком, а иногда - просто колбасой. Или мандаринами. Милицию обслуживала - бесплатно.
Но профессионально... нет, это была не путана. Она то уходила в загул, то надолго влюблялась. На целых полгода, например. И в период влюбленности вела себя строго - как советская пионерка перед портретом Ленина.
Путана. Вроде бы.
Но не совсем в духе профессии.
Все-таки трудно назвать путаной даму, которая брала с клиента жалкие 5 рублей. А то и просто так: в награду за ужин в ресторане. На такие гонорары можно было и с голоду помереть. У нее в комнате даже холодильника не было. Телевизор был, но испорченный. Ну и засранцы, эти клиенты! Не могли ей хоть телевизор починить!
Нет.
Это была - не путана. Так, что-то родственное по профессии.
Настоящая путана серьезно думает о гонораре. Что? Три кило мандаринов за ночь? Извините, но я замужем! Всего хорошего, усатый дядя!
Первый раз я увидел путан - в Таллинне. Мне было мало лет. Я был - курсант морского училища. Свеженький. Меня с приятелем Сережей отпустили в увольнение. Этот Сережа был коренной таллиннец. Его старший брат накануне, летом, окончил морское училище. У Сережи было много знакомых среди старших курсачей.
Мы пошли на Тоомпеа (Вышгород). Старина. Запах XV столетия. И - очаровательная балтийская осень. Мы вышли на людную площадку, откуда виден был весь Таллинн. Три японца упорно фотографировали там все подряд.
- Боб, глянь! - вдруг сказал Сережа. - Какие две пикантности!
По площадке степенно выгуливали себя две юные дамы. Хорошо одетые. Строгие. Но с легким намеком на большее. Мы подошли к ним.
- Тэрэ! - сказал Сережа. - На каком языке вы говорите? Я - на трех!
Они обмерили нас коротким, но суровым взглядом. Наши наголо бритые пейсы. Наши жалкие курсовки на рукаве. Ясно, кто мы: салаги! Романтичные, но безденежные - как попугаи.
- Мы ни на каком языке не говорим, - холодно ответила одна из них, блондинка.
И они стали дальше кружить по площадке. Мы получили - ледяной душ. Но тут на площадку вышел бравый курсант с пятью курсовками на рукаве. Без пяти минут штурман. Он только неделю назад пришел из загранки - с последней практики. При деньгах и бонах. Это был знакомый Сережи. А точнее - приятель старшего брата.
- Глянь вот на этих пикантных! - сказал ему оскорбленный Сережа. - На этих двух! Мы с ними - как с премьер-министрами. А они с нами - как с портовой рванью!
- Надо их наказать! - наставительно сказал курсач.
- Бить?! - спросил я.
- Не бить, но наказать. Сейчас мы проверим их на самоотверженность и верную службу любимой Родине. За мной, шкодливые пауки!
Мы пошли за ним, глубоко за угол.
- Значит, что, - сказал курсач. - Делаем проверку. Вот вам два четвертака. Даю взаймы на 3 минуты. Суньте себе по четвертаку за прягу - так, чтоб видно было. Подойдите к ним опять - и намекните на крупную любовь. Если не согласятся - значит, один из двух вариантов. Либо это честные девушки, чего никогда не бывает. Либо - это слишком честные девушки, которые страдают по валюте братской Финляндии. А может, и по долларам.
- А если это просто честные девушки? - возмутился я.
Курсач удивленно посмотрел на мое тупое лицо. Как будто хотел увидеть на нем хоть проблески ума. Но - не увидел.
- Ты, тупой! - сказал он мне. - В Таллинне я последний раз видел честных девушек только в детском саду. Но и те - были страшные стервы! Сережа, на каком чердаке ты нашел этого тупого?
- Лады-ы! - мягко и уклончиво ответил Сережа. - Ну, а если согласятся?
- Тогда скажите, что за углом их ждет застенчивый дядя. То есть, я. Намекните на инпорты. И тогда - мы им сделаем вечер на пятерых. Серега, бери это на себя! Твой тупой кореш явно упал с Луны.
Фраер, подумал я про курсача. Карась в бензиновом соусе!
Но я, конечно, деликатно промолчал. А то курсачи потом долго били бы меня - за неуважение к памятникам.
3.
Мы опять подошли к девушкам. Из-под наших пряжек нагло торчали ассигнации по 25 рублей. Для меня это были бешеные деньги. Я тогда имел стипендию - 6 рублей в месяц.
- Девочки! - галантно сказал Сережа и ласково потрогал ассигнацию на своем пупе. - Вы нас не так поняли. Наш кузен пришел из Галифакса, проездом через Гетеборг. Шесть месяцев - моря и океаны. Он хочет, чтобы мы провели вечер на пятерых.
То есть, и с вами тоже? - с полупрезрением, но вежливо спросила блондинка.
- Он так хочет, - пожал плечами Сережа. - Это наш родной кузен, опора семьи и государства.
Блондинка посмотрела на шатенку. Та крутнула носом: нет!
- Еще по две, - сказал блондинка.
- Чего по две?! - не понял Сережа.
- Бумаги! Так и скажите своему родному кузену. Ну-ну, топайте, комсомольцы!
Мы опять пошли за угол.
- Требуют еще два четвертака, - сказал Сережа курсачу. - Строгие - как адмиралы!
- Строгие? - курсач усмехнулся. - Ничего, мы их научим, как надо уважать простых мореходов. Топайте назад. Скажите, что дядя - согласен.
- Мы тебя своим кузеном назвали.
- А хоть папой римским называйте. Ну, топайте назад.
Мы потопали назад. Я никогда еще не был в таких передрягах. Я первый раз видел и слышал, как это происходит. В СССР?! В первой стране социализма?! В центре города?! За такие бешеные бабки?!
Да.
Курсач был прав.
Я был туп - как паровоз.
- Кузен согласен, - сказал девушкам Сережа.
Блондинка улыбнулась. А шатенка с надеждой - как в последний раз - окинула взглядом площадку. Но финнов, как назло, не было. А три японца уже куда-то исчезли. Шатенка вздохнула - и тоже улыбнулась нам. Им обеим было по 17-18 лет. Не больше.
- Только по лучшим снам! - осчастливленно ответил курсач.
- Мы тут недалеко, - сказала блондинка. - Квартирку снимаем. Пять минут ходьбы.
И мы пошли - на квартирку.
4.
Это была большая комната с длинной, похожей на коридор, кухней. В старинном доме. В комнате стояла огромная, как лесная поляна, тахта. В народе такие назывались - аэродромами. Было уютно. Чем-то приятно пахло. Я решил, что нас будут угощать пирогами. Ну, что вы на это скажете?! Надо родиться в Бердичеве, чтобы так думать - хорошо и вкусно!
- Кузен, - сказала блондинка, - бумаги вперед.
Она приняла в тонкие пальчики четыре ассигнации по 25 рублей. Небрежно сунула их в ящик серванта. На Сережу она не смотрела. На меня - тем более. Только на курсача.
- Кузен, - сказала она, - нас двое, а вас трое. Сделаем это все вместе, чтобы вы нас обеих любили. Один раз - и хватит. Мы не пропеллеры!
- А счастливая ночь? - вкрадчиво спросил курсач. - А луна в окне? А свечи? А соловьи?
- Кузен, ты ненадежная публика, - вдруг вмешалась в разговор шатенка. - Мы знаем ваших мореходов. И знаем ваши правила. Будешь хамить - заявим в ментовку про изнасилование. Потом всю вашу контору построят на плацу - а мы будем ходить вдоль. Увидим тебя, ткнем пальцем - и с тебя полетят пять курсовок. А ты - поплывешь на Магадан. Вместе с этими двумя соловьями.
- Да, - сказала блондинка. - Ты права. Не надо было с ними связываться. Глупость: сотня рэ - за троих!
- Но мы не такие сопливые! - застенчиво сказал курсач. - Скандала не будет. Никаких воплей не будет, никаких криков. У меня нет желания плыть на Магадан. Девочки, будьте спокойны. Все будет - как в кино!
- Ну-ну, - кивнула блондинка.
- Дура ты, - сказал ей шатенка и тяжело вздохнула. - Зачем нам наши?!
5.
Да!
Шатенка была умнее, чем блондинка. Проницательнее!
Как чувствовала!
- Девочки! - сказал курсач и сел на стул. - Для начала - сделайте мне эротику. После дальних рейсов у некоторых мореходов падает потенция. Хочу проверить, как это у меня. На обратном пути, в Гетеборге, я смотрел в магазине эротические журналы - все было в порядке. Но то были - журналы. А как теперь, если это увижу в натуре?
- В натуре - будет еще лучше, - пообещала шатенка. - Кузен, а ты не оплошаешь после долгого рейса?
- В каком смысле?
- Ну, когда конец фильма станет началом сеанса?
- Надеюсь, будет наоборот, - сказал курсач. - Ну, девочки, мы ждем картины Эрмитажа!
Обе путаны пожали плечами. Начали раздеваться. Сережа и я стояли у двери комнаты. Я смотрел. Меня начало знобить. Усиленно. Таких красивых женских тел я раньше никогда не видел! Еще минута - и для меня наступит конец фильма перед началом сеанса!
Они разделись - до нуля.
Стояли у серванта и смотрели на курсача. Но тот - молчал.
- Ну?! - спросила шатенка. - Как прошла твоя проверка?
- Никак, - ответил курсач. - Вот в Гетерборге, в этих шведских журналах... да, это было сильно. А тут - никак. Хоть вы и живые!
- Это было в далекие годы юности, - романтично сказал курсач. - Два года назад. Ты тогда училась в торговом техникуме, на первом курсе. Приехала на учебу из Гомеля. Да? Пришла на танцы в нашу систему. Я тебя раза три приглашал на танец. Мы танцевали. А сейчас ты на каком курсе? На третьем?
- Скотина! - повторила шатенка. - Встань!
Курсач встал. Улыбнулся.
- И в самом деле! - удивилась наивная блондинка. - Как в морге!
- Девочки, вы не сексапильные, - сказал курсач. - Братские финны это - не понимают. Они слишком северные. А мы, простые, это понимаем. Фильма не было, сеанса - не будет. Бумаги - назад!
Блондинка посмотрела на шатенку. Та кивнула:
- Верни. Пускай катятся. А то эти два молоденьких соловья, что стоят у двери, сейчас в обморок упадут.
- Не упадем, - сказал Сережа.
- Очень... не так, - пробормотал я невпопад.
Блондинка вернула курсачу деньги. Тот посмотрел на часы.
- Сейчас только пять вечера, - сказал он. - Суббота. Девочки, вы еще успеете поработать с парой-другой финнов. Сейчас они напьются и выползут из баров. Как раз к вам в гости.
- Иди, иди, - сказала шатенка. - Это был последний раз, когда сюда пришли наши. Еще и настучат, подонки!
- Не настучим, - вздохнул курсач. - Мы стукачей сами боимся. Ну, счастливо, девочки! Но если вы станете хоть немного сексапильными - я готов жениться на вас обеих. Вы денег зарабатываете больше, чем капитаны дальнего плавания.
- Пшел вон! - сказала шатенка.
Мы ушли.
6.
- Ну? - сказал нам курсач на улице. - Видели, как надо делать цирк? Я не позволю, чтобы какие-то шалавы обижали младшего брата моего друга! Серега, как звать этого тупого?
- Боб, - сказал Сережа.
- Серега и Боб! - торжественно произнес курсач. - От имени командования выношу вам благодарность за вашу выдержку и хладнокровие. За то, что не упали в обморок. Салабоны, я вас люблю! Идемте в бар, я вас накормлю бутербродами и пивом!
- А я ... чуть не это самое, - признал Сережа.
- А я... почти это самое, - призналcя я.
- В бар! - приказал курсач. - Топ-топ, топает малыш!
И мы - потопали в бар.
...Лет через десять я писал очерк про этого курсача. Он был тогда уже старпомом на БМРТ. Вторым человеком после капитан-директора. Мы поужинали в ресторане. Вспомнили тот случай. Долго смеялись. Больше над собой, чем над этими путанами.
- А девчонки-то были красивые, - сказал он вдруг задумчиво. - Что их потянуло в эту профессию? Как ты думаешь, Боб?
- Нищета, - ответил я. - Советская нищета.
- Нищета? - он поразмыслил. Странно. Меня мать воспитала без отца. Мы нищими были - до озверения, Боб. Мать уборщицей в школе работала. В буфете школьном помогала, чтобы меня там бесплатно кормили. Но этой профессией - никогда не занималась. Хотя... могла бы. Красивая была.
- Как она теперь? - спросил я.
- Я купил ей квартиру кооперативную. На курорты посылаю. Раз в неделю вожу ее в ресторан. Так, пообедать. Она раньше в ресторанах... не бывала. Сейчас она в Карловых Варах отдыхает. На днях вернется - а я уже тут, на берегу опять.
- У каждого человека - своя стратегия, - сказал я. - Ты в чем-то винишь тех двух девчонок?
- Нет. А ты?
- Тоже. Кто знает, как у них дальше сложилось. То ли плохо, то ли хорошо. А, ладно. Это их дело. По крайней мере, они никого не обманывали. Свой товар - свой гонорар. Слушай, а почему ты до сих пор не женился?