Аннотация: Приятель был одет в заграничные дела с лэйблами - и трудно переваривал мои потертые джинсы.
СУТЬ
Рассказ
Боря Ройтблат
1.
В Таллине был приятель.
По пиву.
Наши встречи были случайными. Раз в неделю. Раз в три недели. Встретились на улице - и пошли пить пиво в ресторан "Кельдер". Это старинный пивной ресторан. Дорогой, но уютный.
Хотя хороший парень - это не профессия, но приятель был хорошим парнем. Он работал в кооперативе проектировщиков. Крепко зарабатывал. Рубль горбачевского нэпа еще не падал. Приятель был одет в заграничные дела с лэйблами - и трудно переваривал мои потертые джинсы. Разговоры со мной были ему любопытны. Но ему было немножко стыдно, что он со мной знаком.
Это был честный парень. Он любил справедливость даже сильнее, чем китайцы любят рис. Он говорил мне при встрече:
-У меня много бабок, я приглашаю! По паре кружек - этак, а?
- Зачем? - потупившись, отнекивался я.- Могу и сам платить.
- Ну, ну, ну! - говорил он.- Кто ты, а кто - я! Разве можно сранивать ПТУ с проектным кооперативом?!
Широкая натура. В "Кельдере" он платил по счету. Одаривал официанта снисходительным кивком головы. Потом честно говорил мне:
- Надо быть справедливым. С тебя - половина: четыре рубля двадцать копеек. Это честно? Ну скажи: это честно? Да! Это честно!
Я давал ему пять публей:
- Сдачи не надо.
Он кивал:
- Это честно. Это справедливо. Платил официанту я - не ты. А кто тебя воблой угощал? Тоже я. А кто тебя пригласил в "Кельдер"? Опять я. Это значит, что справедливость должна вознаграждаться.
- З-з-зззз-зюзя! - вознаграждал я его.
- А что такое зюзя? - холодно интересовался он.
- Знак благодарности.
- На каком языке?
- На пэтэушном!
Вобла - это была серьезная причина. Пиво без воблы - это оркестр без музыки. Без воблы я бы не заметил этого приятеля. Но при нем всегда была вобла. Главный дефицит СССР. В аккуратном пакетике.
2.
Мы пили пиво. Он говорил. Я слушал. Это и было ему любопытно в разговорах со мной: что он говорил, а я - слушал. Я так упитанно слушал, что часто не слышал его. Дефицитная вобла была сильнее.
Наши пути уходили в разные стороны. Я - стал читать Библию. Он - стал ходить по митингам перестройки. Я - выключил политику. Он - включил политику на всю громкость. Он ходил по концертам и театрам. У него были прибамбасики. Он говорил мне:
- Только так - в гуще событий! Это и есть жизнь. Надо знать, надо слышать, надо лично убедиться. Слышал? Сейчас в Таллине на гастролях N. Человек из ПТУ, ты знаешь, кто это? Великий артист эпохи! Вчера была толпа, но я протиснулся к нему. Я взял у него автограф!
У него было такое хобби. Со служебного входа он протискивался к знаменитым артистам, чтобы взять автограф. Крутое хобби - для взрослого парня в толпе закомплексованных девушек. У меня были серьезные основания гордиться этим приятелем. Он взял автограф у самого N!
- И? - сосредоточенно спрашивал я.
- Это память эпохи. Пройдут годы. Внуки спросят у меня: "Дед, ты хоть раз видел великого N?" И я отвечу: "Не только видел, но и рядом с ним стоял, и я попросил у него автограф, и вот он - этот автограф!" И покажу им!
- Кузькину мать?! - с ужасом спрашивал я.
- Нет, автограф артиста N!
- И?
- Это звезда эпохи. Я рядом с ним стоял. Внуки скажут: "Дед, у тебя была шикарная молодость!"
- И?
- И они будут мною гордиться!
- Я уже теперь тобою горжусь,- говорил я.- Такой успех! Взять автограф у знаменитого артиста!
- О, если бы я смог взять автограф у Горбачева! - восклицал он.
- И?
- Я бы его повесил в рамку. Горбачев - это звезда эпохи. Через годы внуки спросят у меня ... слушай, а почему ты на меня так странно смотришь?
- Как?
- Как на идиота!
- Нет, тебе показалось. Я хочу спросить: ты Библию когда-нибудь читал? Ветхий Завет? Новый Завет?
- При чем тут Библия?! Мы в центре эпохи! Библия была давно, Библия давно устарела, а жить надо сейчас - на острие эпохи! Надо успеть лично повидать. Надо успеть лично побывать. Надо осознать.
- Что осознать?
- Эпоху! Надо успеть, иначе поезд уйдет. Надо не уходить в прошлое, а загореться в своей эпохе - и гореть, и сгореть!
- А внуки?
- Чьи внуки?
- Твои. Те, которые родятся через годы. Они спросят: "А где наш дед?" Им сурово ответят: "Мудак он был. Сгорел в своей эпохе. И жениться не успел. И детей у него не было. И не дед он вам. Раз детей у него не было - как этот мудак может быть вам дедом?!"
- Ты прав,- сказал приятель.- Деньги есть. Квартира есть. Надо жениться. А то и внуков не будет, и некому будет показывать автографы: это самое обидное! Ради этого - да, надо жениться! Но это единственное, в чем ты прав. А в остальном - ты неправ. Разве можно так жить, как ты?! Что ты знаешь, кроме ПТУ? Я в центре эпохи - а где ты? Что ты можешь рассказать? Чем ты можешь гордиться?
- З-з-з-зззззз-зюзя! - на максимуме искренности ответил я.
- Вот именно! - грустно подвел он итог нашего разговора.
3.
Я гордился своим приятелем.
Он такой вездесущий!
Он такой успешный!
Он такой современный!
Мне казалось, он знает все. То есть, почти все - кроме некоторых мелких нюансов. Например, он понятия не имел, что я - репортер. Он почему-то был уверен, что я - воспитатель в общежитии ПТУ.
Я не возражал.
Воспитатель так воспитатель.
Тоже хорошо.
Откуда ему было знать, что я несколько раз брал интервью у его кумира - артиста N? Этот артист любил выпить, а я - нет. Однажды мы сидели вдвоем в баре отеля "Олимпия". Он давал мне интервью. И пил коньяк. Он и до интервью был уже хорош: но держался. Но в конце интервью он был хорош уже так сильно, что у него появилась горячая мечта - дать в морду бармену. Когда артист N высказал мне эту мечту в четвертый или пятый раз, я с тремя незнакомыми парнями - гостями бара - с трудом дотащил его до номера, в котором он остановился. Мы уложили его в постель - и он уснул.
И?
И что?
А ничего! В лифте, по дороге в номер, этот N еще и куртку мне заблевал. А так - нет проблем, все в порядке. Хороший артист. Мне за него меньше, чем пятнадцать рублей, не платили. Шестнадцать платили. Семнадцать. А один раз - даже двадцать пять. Ответственный секретарь, который размечал гонорары, тоже - как и мой приятель - был поклонником артиста N. Я единственный, кто не был поклонником ни этого артиста, ни многих других, у которых брал интервью. Когда зарабатываешь на хлеб с маслом, говорить "Ах!" нет желания.
А что еще не знал мой приятель?
Мой приятель по пиву не знал, что седой фоторепортер, с которым я часто работал, снимал Хрущева, Фиделя, Брежнева, Горбачева - и многих прочих. У него было такое гордое правило: не издалека снимать, а нос к носу. Был эпизод: однажды он спрятался в кустах, чтобы снять товарища Брежнева во время засекреченной прогулки по парку. Ну, был у фоторепортера такой бзик. Товарищ Брежнев шел по аллее - со свитой. Фоторепортер нервничал. Он так нервничал, что щелкнул - и на нервной почве выпал из кустов. Носом - к туфлям товарища Брежнева. Охрана товарища Брежнева от такой неожиданности разгорячилась - и чуть не убила фоторепортера. А снимок получился - и пошел в номер.
И?
Я спросил у седого фоторепортера: "Маэстро, этот снимок принес вам счастье? Вы повесили его в рамке над своей кроватью?" Он ответил: "Боря, у меня нет времени на прошлогодний снег". "Маэстро, а зачем вы пошли тогда на смертельный риск?" "По глупости: хотелось в редакции повыпендриваться". "Маэстро, вам удалось повыпендриваться?" "Нет! Спасибо, что после того скандала меня не выгнали из редакции! Я неделю потом только и делал, что писал объяснительные!" "Маэстро, а сколько вам уплатили за тот снимок?" "Как обычно: пять рублей". "За героический снимок с изображением самого товарища Брежнева?!" "А разве товарищ Брежнев стоил дороже?" - с недоумением спросил у меня седой фоторепортер.
И?
И однажды я понял суть простой фразы из Библии: "Что высоко у людей, то мерзость перед Богом".
4.
Восемь коротких слов. Одна запятая. Одна точка. Это - одна из формул жизни: от небес.
Бери.
Это бесплатно.
Без небес - душа не знает равновесия. Душа психует. Душа выпадает из кустов - носом в никуда.
Мы в очередной раз пили с приятелем пиво в "Кельдере". Я вытащил из сумки Библию. Я прочитал приятелю из Библии: "Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра".
Я спросил приятеля:
- И?
- Но жить-то надо,- сказал он.- Эпоха идет вперед. Нельзя отставать от эпохи. А ты - жри воблу, пока я добрый. А то утомишь меня этими "и" - и больше не буду угощать. Понял, товарищ пэтэушный воспитатель?
Я кивнул.
Что ж тут не понять? Все понятно.
Больше я не говорил ему о Библии. Потому что в Библии есть одна короткая фраза: "А кто не разумеет, пусть не разумеет".
У того приятеля я позаимствовал одно слово: вобла. Раньше я не знал, что так называется таранька.
5.
Я редко захожу в Интернет. Раз в неделю. Раз в три недели. Как раньше пил пиво в "Кельдере".
Недавно я увидел того приятеля в Интернете.
Он оброс бородкой.
Он облысел.
Выглядит солидно.
У него свой сайт в Интернете. Теперь он пишет стихи. Философские. На тему: надо торопиться жить - и хватать от эпохи все, что имеет эпоха, а то не успеешь, а жизнь уже кончится, и тебе нечего будет рассказать внукам.
Такой он человек.
Абсолютно стабильный.
Перед отъездом в Германию я подарил ему фотографию, где снят с его кумиром - артистом N. Приятель был счастлив. Он волновался: такой подарок, о, такой ценный подарок! Он сказал:
- А твоя дарственная надпись?
Я взял фломастер и надписал на фотографии: "Спасибо за воблу!" Собственно, это было единственное, за что я мог его поблагодарить. Я сказал приятелю:
- Твой кумир N не так давно сказал мне откровенно и не для прессы: "Все говно: и слава, и коньяк, и чокнутые поклонники с поклонницами. Все говно - кроме Библии. Я теперь вожу ее по гастролям при себе. Когда мне надо понять себя - открываю ее на любой страницы и читаю все подряд. Это единственное, что меня успокаивает".
- Мудрые слова! - сказал приятель.
А Библию он так и не взял в руки. Это понятно по его издерганным стихам. В его душе нет равновесия. Но есть надежда: однажды он возьмет в руки Библию. Раскроет ее. Начнет читать. Потом опять прочитает. И опять. А может, с первого раза прочитает ее - медленно и внимательно.