Ройтблат Боря: другие произведения.

Вика

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 01/12/2012.
  • © Copyright Ройтблат Боря
  • Обновлено: 12/05/2006. 18k. Статистика.
  • Рассказ: Германия
    • Оценка: 6.28*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Одоевцева обожала голубые клипсы, - сказала Горшенина. – А вот Анну Ахматову – просто ненавидела! Говорила мне: ћСтихи Ахматовой – это вранье! Ничего этого не было. Напридумывала Ахматова непонятно что!Ћ А я любила и Ахматову, и Одоевцеву. Однажды Яночка в театре помог Ахматовой снять пальто. Потом тихо и огорченно сказал мне: ћУ нее подкладка пальто такая потрепанная! Наверно Ахматова бедно живет!Ћ Но и мы всю жизнь не были богачами. У меня в театре Райкина была зарплата 180 рублей. А Яночку кормили не фильмы, а преподавательская работа в консерватории. На фильмы ему выделяли мало денег. Актеры-звезды говорили ему откровенно: ћМы у вас, Ян Борисович, поработаем на съемках ради удовольствия. А деньги заработаем на других фильмах!Ћ
    •   Боря РОЙТБЛАТ
      ВИКА
      рассказ
      
      1.
      Восемь лет назад знаковой фигурой русского Штутгарта был эмигрант из Петербурга Ян Фрид.
      Знаменитый. Седой. Красивый. Элегантно одетый. Старейший русский кинорежиссер. Он видел вождей: Ленина, Троцкого, Каменева, Сталина. Был приятелем Шостаковича. Был другом Райкина. Через его фильмы прошли, кажется, все звезды советского кино.
      На него смотрели - и сразу вспоминали: "Сильва", "Дон Сезар де Базан", "Собака на сене". Это приходило в память - как бы автоматически. Он ставил классику и сам стал классиком.
      Пару раз я был в квартире Фрида. Брал у него интервью. Это было за месяц до его 95-летия. Про него тогда щедро писала русская пресса Германии. В Штутгарте все говорили - Фрид, Фрид, Фрид!
      Рядом с ним неизменно появлялась жена - актриса Виктория Горшенина. Стройная, тоненькая, тоже красивая. Она была в обществе - как бы в тени Фрида. Хотя на нее тоже посматривали с любопытством: сколько ей лет? Выглядит - ну, не старше семидесяти. Я слышал разговоры:
      - Говорят, ее дочери 35 лет.
      - Ха! Вы меня удивляете! У этой дочери есть сын, которому как минимум 25 лет! Говорят, он женат - и у него самого есть дочка!
      - Да?! Но вы посмотрите, как они молодо выглядят! Умеют люди сохраняться!
      ... Через полгода Фрид умер. Это было в декабре 2003 года. По просьбе Фрида - его кремировали. Он считал, что так душа легче расстается с телом. Через два месяца я опять пришел в эту квартиру. Тут везде был Фрид: портреты, бюст, фотографии на стенах. Казалось, он сейчас выйдет из другой комнаты и скажет:
      - А! Привет, молодой человек!
      Но его уже не было. Я принес Горшениной свой опубликованный в США рассказ "Артист из-под Винницы". Это хохма про то, как на концерте Константина Райкина в Штутгарте меня доканывал один винницкий пижон. Горшенина сказала:
      - Читала я ваш рассказ! Нам его уже прислали друзья из Сан-Франциско. Мы там однажды с Яночкой были в гостях.
      Она говорила о Фриде - как о живом. У меня было впечатление, что она до сих пор не верит в его смерть. И думает, как я: вот, сейчас он выйдет из другой комнаты! Они прожили вместе почти 60 лет.
      - Виктория Захаровна, - сказал я. - У меня к вам... такая... ну, словом, убедительная просьба. Не могли бы вы прочитать мою комедийную пьесу?
      - Вы пишете пьесы? - с любопытством спросила она.
      - Да. Рассказы меня не кормят. А драматурги, говорят, хорошо зарабатывают. Но пока от моих пьес - никакого толку. Вот, принес вам самую свежую. Хочется понять: это хорошо или плохо?
      - Я прочитаю. Кстати, можно отправить эту пьесу Коте.
      - Кому? - не понял я.
      - Косте Райкину. Пусть он тоже выскажется. Пойдемте, я вас угощу чаем. И ваш рассказ я тоже Косте пошлю. Ему, наверное, понравится.
      Мы пили чай. Рядом, на столе, были пачки старых фотографий, писем. Горшенина сказала, что приводит в порядок семейный архив. Я увидел одно фото: молодой Аркадий Райкин дружески обнимает юную блондинку Вику Горшенину. Она много лет была его сценической партнершей. Рядом лежало письмо 1944 года от великой русской актрисы Веры Пашенной: "Милая моя, славная, беленькая Вика! Я очень часто Вас вспоминаю и, искренне говорю, мне Вас часто не хватает на уроках!"
      - Она была моим педагогом, - сказала Горшенина. - Но евреев - ох, как не любила! Как-то увидела народного артиста Менжинского в роли Наполеона, и с раздражением сказала: "Как так?! Какой-то еврей - в роли императора Наполеона?!" Но к своей ученице еврейке Эле Рогачевской, относилась всегда с любовью! Так бывает в жизни.
      Она рассмеялась. Показала мне книгу с теплым автографом поэтессы Серебряного века Ирины Одоевцевой. Та много лет жила в Париже, а в старости вернулась в Ленинград. Там и познакомились.
      - Одоевцева обожала голубые клипсы, - сказала Горшенина. - А вот Анну Ахматову - просто ненавидела! Говорила мне: "Стихи Ахматовой - это вранье! Ничего этого не было. Напридумывала Ахматова непонятно что!" А я любила и Ахматову, и Одоевцеву. Однажды Яночка в театре помог Ахматовой снять пальто. Потом тихо и огорченно сказал мне: "У нее подкладка пальто такая потрепанная! Наверно Ахматова бедно живет!" Но и мы всю жизнь не были богачами. У меня в театре Райкина была зарплата 180 рублей. А Яночку кормили не фильмы, а преподавательская работа в консерватории. На фильмы ему выделяли мало денег. Актеры-звезды говорили ему откровенно: "Мы у вас, Ян Борисович, поработаем на съемках ради удовольствия. А деньги заработаем на других фильмах!"
      Я слушал Горшенину. Вдруг подумал: "Черт возьми, что я знаю про нее? Почти ничего. Именно как о человеке - да, почти ничего! Только по телевизору видел ее в разных ролях. А что она за человек?" И я сказал:
      - Может, напишу о вас рассказ?
      - Нет проблем, - она пожала плечами. - Приходите на днях. Поговорим.
      Мы договорились о встрече. Я ушел. Я думал: "Она всю жизнь работала с Райкиным. Всю жизнь была женой Фрида. И до сих пор остается как бы светлой тенью обоих классиков". Я вспомнил, как она сказала за чаепитием:
      - Красивой замужней женщине надо уметь правильно дружить с мужчинами. Потому и прожили мы с Яночкой честную, счастливую жизнь. Потому и Рома, жена Аркаши, так доверительно относилась ко мне. Знала, что от меня дурного ожидать - нельзя. Последние 16 лет Рома была разбита параличом. Почти не могла говорить. Райкин умер в больнице. Костя и Катя боялись об этом сказать матери. Я пришла к ней домой. Ромочка неподвижно сидела в кресле. Увидела меня - и с болью, с большим трудом стала повторять: "Ой, Вика! Ой! Ой! Ой!" А Катя испуганно сказала мне: "Тетя Вика, улыбайтесь! Расскажите ей какой-нибудь анекдот!" Но я посмотрела в страдающие глаза Ромочки - и поняла: она все уже знает. Любящее женское сердце всегда чувствует потерю близкого человека: без всяких слов. Рома ненадолго пережила Райкина. Она была его другом жизни, коллегой, ближайшим помощником. Ее звали Руфь Марковна Йоффе. А Ромой назвал ее Райкин.
      
      2.
      Я пришел опять: через несколько дней. Горшенина угостила меня русскими блинами - был канун масленицы. Она мне показала несколько своих рассказов. Да, она пишет рассказы - с юмором и весьма интересно. Постепенно их публикуют в журналах.
      Я хотел понять: откуда произошла эта русская женщина, эта светлая тень двух классиков? Она коренная ленинградка? Москвичка? Откуда в ней столько прирожденной высокой культуры? Откуда в ней так много истинной столичности? Ее родители были столичными дворянами?
      Нет. Ничего подобного. Она родилась в китайском городе Харбине. В России тогда шла гражданская война. Отец Вики, Захар Кузьмич Горшенин, родом из Пермской губернии, работал инженером-строителем на КВЖД: Китайско-Восточной железной дороге.
      В Харбине кипела жизнь. 250 тысяч русских эмигрантов жили в европейской части города. Старая часть Харбина была заселена китайцами. Русские по сравнению с китайцами жили намного обеспеченнее: КВЖД щедро кормила многих. Инженер Горшенин получал зарплату в юанях и долларах. Он увлекался архитектурой, сам готовил проекты, построил в Харбине великолепное здание школы.
      В центре Харбина стоял православный собор. В городе было множество магазинов: индийских, французских, японских - каких угодно. Русские харбинцы прекрасно одевались. Сюда приезжали на гастроли Шаляпин, Вертинский. В городе, кроме публичной, было больше 100 частных библиотек, где можно было брать книги. Вика училась в школе, изучала китайский, английский.
      В 1933 году Сталин широким жестом пригласил эмигрантов - служащих КВЖД - вернуться в СССР. На это согласились примерно 25 тысяч харбинцев. В том числе - семья Горшениных. Манчжурия была уже, по сути, оккупирована японцами. Сталин обещал всем русским харбинцам работу и квартиру в СССР.
      Отец решил поехать на Урал первым: обустроиться, а потом позвать семью. Перед его отъездом Горшенины побывали в гостях у родственников - там же, в Манчжурии. В Харбин возвращались поездом. В купе вошел официант-китаец из вагона-ресторана. Улыбнулся и сказал родителям Вики и старшей сестры Ларисы:
      - Капитана, позалуста! Мадама, позалуста!
      В этот момент поезд - перевернулся. Горшенины чудом остались живы. Катастрофа поезда стала для них дурным предзнаменованием.
      Так и случилось. Сначала в Челябинске обосновался отец. Затем он вызвал жену и дочерей. А через несколько месяцев отца арестовал НКВД. Вика, из всей семьи стала единственным свидетелем обыска в квартире (мать уехала в Свердловск разыскивать пропавшего отца, там же училась тогда сестра Лариса).
      Всю ночь люди в мундирах переворачивали все в квартире вверх дном. Даже разрезали картины на стенах.
      Отцу дали 5 лет - за ПОДОЗРЕНИЕ в шпионаже в пользу Японии. Так приказал Сталин: сначала заманить харбинцев, а потом начинать аресты. Так погорели практически все харбинчане. Отец был зэком лагеря Троицко-Печорского судостроя. Горшенину повезло: его уважал начальник лагеря - офицер НКВД Коростылев. Позднее Коростылев приехал в Свердловск и влюбился в молодую женщину по имени Шура. Та показала ему семейный фотоальбом. Он увидел фото Захара Горшенина - и с изумлением сказал:
      - Он был моим зэком!
      - Это мой дядя, - ответила Шура.
      Она была двоюродной сестрой Вики. Стала женой Коростылева - по любви. Жизнь - это фантасмагория!
      
      3.
      В конце 30-х годов Вика проучилась год в театральном училище. Оттуда ушла в театр популярнейшего тогда актера и режиссера Ваграна Папазяна. Играла там Дездемону. В начале войны театр был расформирован. Вика поступила в школу Малого театра, который был эвакуирован в Челябинск. Ее педагогом была Вера Пашенная. В 1943 году Малый театр (вместе со школой) вернулся в Москву. Тут у Вики произошло два события.
      Первое событие было кошмарным. Среди учеников Пашенной был талантливый студент Виталий Головин, сын солиста Большого театра. Он пригласил трех студенток Пашенной к себе на день рождения. Вика была в их числе. На столе стояли деликатесы. Кроме студенток и Виталия, за столом сидели два офицера-летчика со звездами Героев на кителях. Они ненадолго заглянули в Москву с фронта. Одного звали Покрышкин, второго - Кожедуб.
      - Оба были низкорослые, плотные, - сказала мне Горшенина. - С лицами, похожими на кирпичи. Вдруг Виталий куда-то ушел. А Покрышкин и Кожедуб решили нас, троих студенток, изнасиловать. Потащили нас в другую комнату. Я успела убежать на улицу. Одна девушка закрылась в туалете. А другая выпрыгнула со второго этажа в окно, сломала ногу. Эти летчики-кирпичи были уверены, что им все дозволено. Они вели себя ужасно. Изнасилование не удалось - и они разозлились на Виталика. Не без их помощи он оказался в тюрьме - якобы за соучастие в убийстве Зинаиды Райх - вдовы Мейерхольда. Он бежал из тюрьмы, был пойман, дали 25 лет и отправили в лагерь в Магадан. Я запомнила тот его день рождения - на всю жизнь.
      Но второе событие 1943 года было радостным - и тоже на всю жизнь. Студент школы Малого театра Миша Дудник сказал Вике:
      - Беги в сад "Эрмитаж", там Райкину срочно нужна актриса!
      - А кто такой Райкин? - спросила Вика. - Что-то связаное с эстрадой? Халтурщик?
      - Запомни, Вика! - торжественно ответил Дудник. - Райкин - это никогда не может быть халтурой!
      Она пошла в "Эрмитаж". Увидела в зале какого-то солидного мужчину. Подошла к нему:
      - Вы - Райкин?
      - Нет, я Эраст Гарин. А Райкин придет завтра утром. Думаю, вы ему подойдете.
      Утром она ждала Райкина в аллее, у входа в театр. Увидела мужчину в элегантном костюме. Глаза у него были мягкие, застенчивые.
      - Вы - Райкин? - спросила она.
      - Да, - негромко ответил он. - А вы ко мне? Давайте присядем, поговорим.
      Они присели на минуту и проговорили больше 40 лет. Через годы Райкин-младший сказал о Горшениной: "Это любимая папина партнерша на сцене". А режиссер Вахтанговского театра Евгений Симонов называл ее самой красивой женщиной русской эстрады. Он так и говорил: "Мисс Эстрада".
      Когда театр Райкина переехал из Ленинграда в Москву, Горшенина официально оставалась в Ленинграде. Но по сути - часто жила в Москве, работала там в родном театре. Так и ездила поездом: то в Москву - на работу, то в Лениград - к семье.
      - Трудно было работать с Райкиным? - спросил я.
      - И трудно, и радостно, - сказала Горшенина. - У него как и у любого гения, были свои слабости. Например, ревность к успеху своих актеров. Однажды он сказал мне с детской наивностью: "Вича, у тебя в тексте есть несколько удачных фраз, публика их любит. Вичка, знаешь... подари их мне. Все равно в конце спектакля будет аплодировать нам всем, правда?" Я ответила: "Хорошо, бери". Но однажды мы даже крепко рассорились!
      - Даже так?
      - Да! Я и еще несколько актеров ушли от Райкина. Сделали свой маленький коллектив. Подготовили новую программу. Но на генеральную репетицию пришел Аркаша и попросил нас: "Возвращайтесь. Вместе с вашей новой программой". И мы - вернулись к нему. Наш театр - это была наша жизнь. Помню, когда Аркаша уже не мог выбегать на сцену, как привык много лет. Я сказала ему: "Ну что ты себя мучаешь! Не выбегай, а просто выходи". Убедила. И он впевые не выбежал, а просто вышел на сцену. А потом, за кулисами он печально сказал мне: "Как жаль!" И столько боли было в его голосе! Рома тогда уже была парализована, а у Аркаши начались проблемы с рукой. Я утешала его. Мы вспоминали молодые годы. В 45-м году я с Яночкой познакомилась, не без участия Райкина, кстати.
      - А как это было?
      - Мы приехали с театром на фронт. Вдруг приходит ко мне бравый майор в форме летчика. Сказал: "Хотел бы повидаться с Райкиным". Они были друзьями еще с довоенных лет. Так мы познакомились, начали переписываться, а после войны была наша свадьба. Долго жили в ленинградских коммуналках. Там и Аленка родилась. Но мы и в трудные годы были счастливы!
      Я помолчал. Вспомнил, как полгода назад Фрид сказал мне тихо и ласково: "Вика - это моя радость, это мое счастье!"
      Я не спрашивал у Горшениной: трудно ли ей сейчас без Фрида? Нет смысла задавать риторические вопросы. Она не любит показывать свою боль. Она с юмором расказывала мне, как Утесов и Райкин исполняли в гостиничном номере хулиганские частушки. Однажды, когда Утесов был уже пожилым, Горшенина поцеловала его в щеку. На щеке остались следы помады. За кулисами Горшенина хотела стереть эти следы с его лица. Но Утесов сердито закричал: "Не надо! Пусть все видят, что меня до сих пор любят женщины!" И засмеялся.
      
      4.
      Мы сидели на кухне. Пили чай. Я совершенно забыл про свою новую комедийную пьесу, которую накануне дал почитать Горшениной. Эта пьеса вызывала у меня сомнения: неудачная работа. Но, может, у Горшениной другое мнение? Я спросил у нее об этой пьесе: прочитала ли?
      - Читала, - сказала она - Внимательно читала вашу рукопись. По-моему, в этой пьесе ничего не происходит.
      - Тогда - не надо посылать ее Константину Райкину.
      - Почему? - с удивлением спросила она. - Я ведь могла ошибиться!
      - Вы?! - сказал я. - Вы, которая начала работать в театре задолго до моего появления на свет? Вы, которая всю жизнь работала в жанре юмора? Вы - можете ошибиться в оценке моей комедийной пьесы?!
      - Могу! - ответила она. - Боря, меня удивляет ваша нерешительность. Я актриса, не режиссер. А Котя - и актер, и режиссер. Он может это прочитать совсем иначе. И на днях я обязательно пошлю ему вашу пьесу. Ведь я не сказала, что эта пьеса - плохая!
      - В таком случае... Может, я схожу на почту и отправлю?
      - Нет, я сама отправлю. Как и обещала! Я уже говорила с Котей по телефону о вашей пьесе. Он сказал, что обязательно прочитает и сообщит свое мнение. Боря, творческий человек должен быть настойчивым и целеустремленным. Вы обязаны уважать себя и свой труд.
      - Но ведь пьеса, кажется действительно не удалась, Виктория Захаровна!
      - Нет, я бы так не сказала! Вопрос решен. Я отправляю вашу пьесу в Москву.
      Эта женщина, которая за многие годы повидала и ад и рай, преподала мне четкий урок: никогда не надо сдаваться! Надо бороться - и надо побеждать!
      
      5.
      Я пишу этот рассказ в начале марта. Через несколько дней после беседы с Горшениной.
      Пишу и думаю: моя пьеса не такая уж плохая. Пожалуй, даже хорошая. Да, да, да! Райкин-младший поставит эту пьесу! Эту пьесу будут ставить все театры мира! Я великий драматург! Шекспир, Мольер и Чехов - мне в подметки не годятся!
      Мания величия - это хорошее чувство. Оно помогает услышать аплодисменты, которых нет.
      И только теперь я понял, за что Горшенину так ценили высоко Фрид и Райкин.
      Она помогала им не сдаваться.
      Ни при каких обстоятельствах!
      
  • Комментарии: 2, последний от 01/12/2012.
  • © Copyright Ройтблат Боря
  • Обновлено: 12/05/2006. 18k. Статистика.
  • Рассказ: Германия
    • Оценка: 6.28*6  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка