Аннотация: – Как правильно: Минухин или Минухен?
– Ме-ну-хин! – по слогам продиктовал обалдевший Ойстрах.– Извините, а кто это?
Боря РОЙТБЛАТ
ВСЕ ВПЕРЕДИ, МАДАМ!
рассказ
1.
Не люблю печальных знакомств.
Но: люблю, когда печальные знакомства переходят в юмор. Не по сценарию, без режиссера. Нет, просто так: было печально - стало смешно.
Однажды я на полставки работал в Эстонской филармонии - редактором по рекламе в прессе. Накануне концертов делал с артистами интервью. Либо по телефону, либо напрямую. Моей обязанностью было сделать это рекламно. Не занудно перечислять композиторов и названия произведений, а сразу брать быка за рога. Так, чтобы публика соизволила прийти на концерт серьезной музыки.
Например, такой пассаж в интервью:
- Сколько стоит ваш невероятно красивый клавесин?
- Восемь тысяч фунтов стерлингов.
- И где же вы раздобыли такую кучу денег?
- В Лондоне. Мне помогли друзья.
Ну, и так далее. Наверное, вам встречались в те советские годы газетные анонсы о концертах серьезной музыки. От них можно было уснуть, от этих анонсов. Их читали только, наверное, нетрезвые студенты консерваторий. Сухо, педантично, без намека на жизнь - такими были эти анонсы. А может, это не так? Может, были сердитые люди, которые читали это взахлеб - как детектив?
В таком случае - заранее прошу меня извинить. Я в музыке - ни бум-бум.
Но в Таллинне мне был поручен другой стиль. Мне поручил это директор филармонии - сын знаменитого когда-то джазмена и виртуоза Бобы Сапожнина. Директор сказал так:
- Идет хозрасчет. Надвигается кооперация. Надо оживить залы на серьезной музыке. Надо оживить доходы. В Таллинне серьезную музыку слушают неплохо, но - надо сильнее. Вы меня поняли? Только поэтому я беру вас на работу.
- Это прекрасная мысль, - ответил я. - Но трудность в том, что я не могу отличить Баха от Фейербаха! Не знаю ни того, ни другого.
- То есть, вы отказываетесь?
- Нет, я согласен! Я счастлив! Но - почему только на полставки?
- Остальное - заработаете на гонорарах за анонсы. Полную ставку буду платить, когда вы научитесь отличать Баха от Фейербаха. Итак, вы будете работать?
- Да! - отчеканил я и щелкнул каблуками старых туфлей.
Это был умный человек. Меня, абсолютного дилетанта, он взял потому, что решил не занудно, а с изюминкой подавать серьезных музыкантов. Пером репортера, а не музыковедов. О серьезной музыке я знал только то, что одна из моих жен с отличием окончила консерваторию.
Но я подумал: будь что будет! Стал делать эти интервью. Регулярно менял псевдонимы. Меня запальчиво удивляло, что это - запросто печатают! И на русском, и на эстонском. Клянусь вам: я за это еще и гонорары получал!
При этом - иногда попадал впросак. Например, на фестивале в Пярну, во время интервью с блистательным скрипачом Игорем Ойстрахом - сыном великого Давида. В разговоре он упомянул о Менухине. Я деловито спросил:
- Как правильно: Минухин или Минухен?
- Ме-ну-хин! - по слогам продиктовал обалдевший Ойстрах.
- Извините, а кто это? - спросил я.
- Как?! Вы не знаете, кто такой Менухин?!
Можете себе представить этот пассаж в номере отеля "Пярну" - и вы меня поймете! Не помню, как я оттуда вышел. Главное - что живым. Плохо быть дилетантом. Но совсем плохо, когда дилетант не знает, с кем разговаривает. К счастью, я спросил про Менухина в конце интервью, а не в начале. Поэтому само интервью - напечатали. Как ни в чем не бывало.
Я обнаглел - и написал монопьесы про Баха и Генделя. Первую - дважды напечатали, но не поставили. Вторую - не напечатали, но поставили. На эстонском. Роль Генделя играл народный артист республики - любимец публики. Публика начала уходить через 10 минут после начала премьеры. На аплодисменты в зале осталось человек двадцать - самых вежливых. Вероятно, это были правнуки Генделя, у которого, кажется, не было детей.
Можете себе представить мой авторский триумф! Я был счастлив, что артисты не убили меня после премьеры.
Но - странное дело! Мои анонсные интервью непонятным образом - срабатывали. Мне сказали, что на концерты приходит на 25 процентов публики больше, чем обычно. Вероятно, это была шутка. Вероятно, это были те, кто никогда не читал моих интервью!
Так я думаю.
До сих пор.
И - не пытайтесь меня переубедить! Несмотря на то, что я теперь знаю, кто такой Менухин.
2.
В разгар моих рекламных подвигов на почве серьезной музыки в Таллинн приехала пианистка. Не мировая знаменитость, но лауреат каких-то конкурсов. Ей было не больше 30 лет. В Таллинн она прибыла на два дня раньше срока своего концерта. Отсюда начинался ее гастрольный маршрут по Прибалтике и Белоруссии.
Мне велели сделать с ней рекламное интервью.
Эта дама была не красавица, но - мила. Но ее глаза были так печальны, как будто она родилась в Бердичеве! Я спросил:
- Где вам удобно побеседовать? В баре? В пустом концертном зале? На 22-м этаже отеля "Виру", где можно перекусить гриль-курицей?
- На улице, - ответила она.
Я решил, что она хочет посидеть на скамейке. На свежем воздухе. Была весна, и наступал сезон белых ночей. Пронзительно пахло морем.
- Давайте сначала помолчим, - сказала она. - Где тут море?
Я молча провел ее к морскому берегу, за горхоллом. Справа был торговый порт. Она с интересом смотрела на пассажирский пароход, который стоял у причала.
- Это линия Таллинн - Хельсинки - Стокгольм, - сказал я, чтобы нарушить это странное молчание.
Как репортер, я давно привык, что артисты - это всегда чокнутые люди. Но эта артистка была - сверхчокнутой! В моей практике она была первой, которая совсем не хотела разговаривать. Вдруг она сказала:
- Меня разочаровал муж.
- Почему? - спросил я.
- Он меня разлюбил.
- А вы его любите?
- Да, - сказал она.
Я тяжело вздохнул. Через два часа я должен был быть в Доме печати. Фотограф Ключик обещал мне халтуру на 40 рублей. Такие деньги я не в силах был потерять. Но сейчас она заведется про своего мужа! Кому придется утешать ее? Мне! Это может затянуться. А мне от этой дамы требовалось 30 минут интервью - не больше.
При такой запарке я даже самому Менухину не уделил бы больше одного часа. Сорок рублей халтуры - вы можете себе представить, что я терял?!
Правда, я не уверен, что Менухин уделил бы мне больше одной секунды на интервью. Но это - уже из другой оперы.
- Вы тоже циник? - спросила она.
- Да.
- Все мужчины такие, - она вздохнула. - Но он такой талантливый!
- Такова жизнь, - сказал я. - Чем талантливее - тем циничнее. Вот у меня, например, таланта нет. Поэтому я циничен - в меру.
- А женщин вы - любите? - невпопад спросила она.
- Нет.
- Почему?
- У меня туго с деньгами, - сказал я.
- Деньги?! - гневно повторила она. - Когда я встретила его, он был жалким ничтожеством. Без денег, без квартиры. Я забрала его из общежития. Мои родители устроили ему карьеру. На моих глазах он стал человеком. Но теперь ему со мной - скучно!
- Не трахает? - сочувственно спросил я.
Она внимательно посмотрела в мои глаза. Как бы выбирала вариант: либо дать мне пощечину - либо сказать правду. Она выбрала второе.
- Нет, - коротко ответила она.
- Это мы исправим, - сказал я. - Но сначала - интервью. Мне надо успеть сдать этот материал в две редакции. Один - короткий, рублей на 5, а другой чуть побольше - рублей на 10, так я надеюсь. У вас есть готовая фотография? Может, надо сделать? Мой компаньон фотокор Ключик - всегда к вашим услугам.
Но ее - интересовало другое.
- Что значит - "Это мы исправим"? - спросила она. - Каким образом вы намерены ЭТО исправить?
- Нет, сначала интервью! Это заказ. Иначе меня выгонят с работы.
Она молча достала из модной сумочки ассигнацию в 25 рублей. Протянула мне - и твердо сказала:
- Нет! Я хочу знать ЭТО сейчас!
Ну, что я мог ответить? Я просто так сказал: "Это мы исправим". Откуда я мог знать - как именно ЭТО надо исправлять?! Я сказал это просто так, ради оптимизма. Честное слово! Как милиционеры тогда говорили: "Пройдемте, гражданин!" "А куда?!" "Р-р-разберемся!" Лично мне это всегда внушало оптимизм.
- Уберите деньги! - гордо сказал я. - Взяток - не беру. Фотокор Ключик в таких случаях говорит: "Либо вы мне позируете - либо я вас бросаю!"
- Он и так скоро меня бросит!
- Кто? Фотокор Файви Ключик?
- Нет, мой муж!
Мне стало горько на душе. Мысленно я начал проклинать свою профессию репортера. Откуда эта пианистка свалилась на мою голову?! Почему я обязан это терпеть?! За что?! Что мне надо от нее? Интервью на 30 минут, и - чао, бамбино! Разве это цинизм? Нет, это просто - работа. Но вот навидаешься таких чокнутых артисток - и поневоле станешь циником!
- Пожалуйста, - сказал я. - У вас - личное горе: муж не трахает. У меня - тоже личное горе: нужно интервью, но интервью - нет! Не объединиться ли нам по принципу личного счастья: вы мне - интервью, а я вам - радость жизни?
- Я согласна! - сквозь зубы ответила она.
3.
Я раскрыл блокнот. Коротко спросил: кто она, зачем и почему. В таких делах надо знать хоть намек на биографию. Мы беседовали коротко и дежурно.
- Где вы были? - спросил я.
- В Праге, Лейпциге и Мадриде.
- Что вас особенно потрясло в Мадриде?
- Вареная кукуруза.
- Что еще?
- Красивые парни на каждом углу. Они совершенно ничего не делают. Просто стоят и смотрят на женщин.
- На вас они тоже смотрели?
- Да.
- Что вы на это ответили?
- С одним из них у меня был роман. Извините, но я хочу понять - что это? Интервью?
- Да! - ответил я.
- Первый раз такое слышу. Я уже давала интервью - но чтобы такое! Мы про музыку говорим - или про что?!
- Идет хозрасчет, - ответил я. - Надвигается кооперация. Муж - бросает вас. А филармонии - нужны деньги. Делаем так: я напишу про ваш безумный роман с испанцем в центре Мадрида. Зал на вашем концерте будет - переполнен! За вами потянется шлейф романтичности. Чем это плохо? Вы будете менять мужчин - как перчатки!
- А муж? - с неожиданным оптимизмом спросила она.
- Зачем вам нужен этот карьерист и пройдоха? Вы молоды. Вы симпатичны. Милые ножки, сердитые груди - и бешеный темперамент! Выберите себе одного из многих. Выйдите за него замуж - и с чистым сердцем уезжайте опять на гастроли в Мадрид. За романтикой. А второй муж будет ползать за вами - на карачках! Весь в любви и страсти!
Она рассмеялась.
- Неужели в Эстонии такое разрешают печатать? - спросила она, смеясь.
- Эстония - это единственная в СССР заграница, - сказал я. - На русском - иногда сокращают еще. А на эстонском - печатают все подряд. Советской власти тут почти нет. Это интервью будет сделано эстетично и загадочно. В русском варианте я коротко напишу, как вы ходили по Мадриду, ели вареную кукурузу и размышляли о глухоте Бетховена. В эстонском же варианте - про ваш безумный роман с испанцем: якобы вы при этом размышляли, был Чайковский гомосексуалистом или нет. Оригинальный ход, не правда ли?
Она - стала хохотать!
Она смотрела на меня - как на знаменитого артиста! Впервые женщина смотрела на меня - с восторгом!
- Вы... безумец! - произнесла она сквозь хохот. - Еще немного - и я готова полюбить вас. Навсегда!
- Не надо, - сказал я. Если я в третий раз на ком-то женюсь, то это будет опять пианистка из Кишинева. На других - не согласен. А вы - не из Кишинева.
- Она была пианисткой?
- Так, что-то дрымпала на фоно, - сказал я. - Мы друг другу печально изменяли. Я только один раз поскандалил по этому поводу - и мы развелись. Ну, зачем я тогда поскандалил? Ведь вокруг было так много прелестных женщин: ешь - не хочу! Но ведь и вы изменяли мужу в Мадриде. Только ли в Мадриде?
- Не только! - опять засмеялась она. Еще - в Новосибирске, Москве, Архангельске, Сочи... где еще? В Тамбовской области. Ох, я не помню всех этих городов!
- Так радуйтесь! - потребовал я. - Похороните мужа. Поставьте ржавый крест на его могиле - и радуйтесь жизни, а не печальтесь! Все впереди, мадам пианистка! Все впереди, мадам артистка!
Она опять захохотала. Вдруг - обняла меня, и коротко, но нежно поцеловала в губы.
- Вы - прелесть! - сказала она.
4.
К сожалению, она не согласилась на интервью про свою безумную мадридскую любовь.
К сожалению, я не смог приехать в Дом печати к фотографу Ключику. Был очень занят на почве серьезной музыки. Потерял на этом 40 рублей халтуры.
К сожалению, про эту пианистку я написал пару деревянных анонсов. Она сама мне их продиктовала.
К сожалению, публики на ее концерте было - спасибо, если пол-зала. Но - как она играла в тот вечер на роскошном рояле! О, как играла! Даже меня, неграмотного, слеза прошибла!
К счастью, муж не бросил ее. Опять полюбил. Я бывал у них в гостях. Мы тепло дружили втроем за чашкой чая. Всегда приятно смотреть на рогатого мужчину. Я сам - такой.