В доме было много евреев. Наши родители были молоды - слегка за тридцать. А мы были салабончиками, когда переехали сюда. Школьќники младших классов.
Королем паркета был Сенька Бендерский. По прозвищу Сеньор. Бендерские первыми в доме купили телевизор. Марки "Рекорд". С маленьќким экраном. Мы приходили сюда со своими стульями и табуретками. Смотрели венгерский сериал про капитана Тенкеша. Мы охали, криќчали, свистели и топали ногами. Но мать Сеньоќра нас терпела. Хотя иногда она говорила:
- Эти дети родились в сумасшедшем доме!
Другим заводилой был Игорь Островский. Хохмач и знаток анекдотов. Темпераментный- как боевой петух. У него поначалу было много кличек: Гусейн-Гуслия, Хусачи, Пушкин - за курчавые волосы. Но потом осталась главная кличка - Хуся.
В нашем подъезде жил поляк Валерик Войќцеховский. Прилежный мальчик. Но с нами он тоже становился сумасшедшим. Его мы назыќвали - Ушастик. За большие уши.
Девочки тоже были. Полина, Рая, Аннушка, Таня. Но у них кличек-не имелось. Мы их как бы не замечали. У нас хватало своих - мальчиќшеских - забот. Мы играли в городки, сражаќлись на саблях, стреляли из самострелов. Ноќсились по двору - как угорелые. Зимой катаќлись на санках и лыжах. Сами поливали водой горку у дома: делали каток. У меня были кирќзовые сапожки.
Они хорошо скользили по льду.
В футбол мы играли с другой стороны дома. На небольшом пустыре. Теперь там стоит кирќпичная котельная. А тогда мы разровняли пусќтырь. Убрали камни. Посыпали площадку песќком.
На этой площадке королем был Саша Гольќдман.
Этот рассказ - про него.
2.
Гольдманы жили в квартире Љ б. Там было две комнаты. В семье было пятеро человек: мама Рива, папа Фима, бабушка и двое пацаќнов: Саша и Миша. Саша был старшим. Рос-лый, смуглый, слегка полноватый мальчик.
Эта семья была - как остров.
Обычно соседки сидели во дворе на скамейќке в говорили за жизнь. Кто и где достал колбаќсу. Кто кому изменяет. Обсуждали - все и всех. Знали все про каждую квартиру. Любили лузќгать семечки. Они тогда стоили 5 копеек стаќканчик.
Рива Гольдман с ними - никогда не сидела. Она была - тиха и молчалива. С мирной улыбќкой на круглом лице. Она работала кассиром на заводе "Комсомолец". Через ее руки прохоќдило много денег. Но сама она получала маленьќкую зарплату.
Кормильцем семьи был папа Фима. Он был рабочим на "Комсомольце". Он ходил на завод в старой спецовке. Крупный мужчина с больќшими ладонями. На заводе он хорошо зарабаќтывал. Но и пахал по-черному. Он редко выхоќдил на улицу. С соседями - совершенно не обќщался. Как и жена. Он тоже был молчалив.
Саша и Миша иногда играли с нами. Но при этом -
держались особняком. Вечерами они сидели в квартире. Мы- буйствовали, дрались, озорничали. Учились играть на гитаре. До ночи сидели в беседке и орали блатные песни. А эти двое - жили своей, тихой жизнью. Мама Рива не разрешала им с нами буйствовать. Она счиќтала, что мы их - испортим.
Хуся придумал им кличку - Овчарки.
Я сначала не понял: почему так? Но Хуся объяснил:
- Они охраняют свою квартиру. Как овчарќки. Когда я прохожу мимо их квартиры, так и слышу: гав-гав!
Конечно, это была чепуха. Никто из квартиры Љ 6 не гавкал. Но кличка - осталась.
Но они в самом деле были похожи на преданќных собак.
Когда мама Рива выходила из подъезда, они бросали все и бежали ей навстречу с криками:
- Мама-а! Мамочка! Мамуля!
Они целовали ей руки. Преданно заглядываќли в глаза. Спрашивали, надо ли сбегать в магаќзин. Они ее - абсолютно обожали. Абсолютно! Она была для них - как заместитель Бога на Земќле.
Она улыбалась и отвечала им:
-Я иду в магазин. Надо купить сахар.
-Нет, я сам туда сбегаю! - отвечал Саша.- А то ты устанешь!
- Ничего, я хочу пройтись. Играйтесь, дети.
То же самое было, когда приходил с работы папа. Фима. У него была грузная, усталая походќка. Саша и Миша сразу бежали к нему. Он скупо гладил их по голове и говорил:
-Ну, ладно, ладно. Мама уже дома? -Да!
-Будем ужинать,- говорил он. И они шли с ним ужинать.
Мы тоже любили своих родителей. Но не до такой степени! Мы стеснялись быть сентименќтальными. Родители по вечерам часами кричали нам из окна или с балкона:
-Иди домой! Уже поздно! А мы отвечали:
-А, скоро приду!
А когда это говорили Овчаркам из квартиры Љ 6, они сразу мчались домой. По первому зову. Они ходили с родителями на базар. Бегали в маќгазин. Мыли пол в квартире. Вытряхивали доќрожки. Семья - это было для них святое дело.
Мы это - не понимали.
Нам было смешно на это смотреть. Мы криќчали им:
- Эй, Овчарки! Ваша мама идет!
Они сразу оглядывались по сторонам. Но ниќкого не видели. Мы хохотали.
Только Сеньор Бендерский не называл их
Овчарками. Он знал, что смеяться над кем-то -это грех. В детстве он тяжело болел полиомелиќтом. Стал хромым. В школе его за это часто осќкорбляли. Он был наш сверстник. Но он был взрослее нас.
Но было единственное место, где мы признаќвали авторитет Саши Гольдмана. Безоговорочќно. Это была футбольная площадка за домом.
Тут Саша был - король.
3.
3.
Он играл в футбол - талантливо.
Не в том смысле, что забивал голы. Нет, это он делал редко.
Он играл не в нападении, а в полузащите. Когда нас атаковали, он уходил в оборону - поќмогать защите. А когда шли в атаку мы, он давал пасы нападающим.
Это были мастерские пасы!
Надежные. Умные. Точные. Саша видел поле - как никто из нас. После его ударов мяч то леќтел пулей, то тихо катился по полю. Но катился так, что никто из соперников не успевал к нему. Сашины пасы было всегда удобно принимать. Хуся крякал от восторга. Ушастик делал больќшие глаза - от изумления. А Сеньор говорил:
- Это не Саша. Это - Эдуард Стрельцов!
Стрельцов был суперзвездой футбола СССР. Мы восторгались им - и Сашей тоже.
Но после игры Саша опять уходил в себя. И мы опять называли его иронически - Овчарка.
4.
Мы постепенно взрослели.
Хуся стал баскетболистом. Я - прыгуном в высоту. Сеньор начал играть на барабанах. А Ушастик и Саша ходили в шахматную школу тренера Ревича. Во Дворец пионеров. Они стали перворазрядниками. Играли очень сильно. Я проќбовал выиграть у Саши. Но он меня обставлял -за десять ходов.
Он, как и в детстве, был верен семье. По субќботам Гольдманы ходили в гости к родичам. Это
было - как на параде. Первыми из подъезда выходили Овчарки - Саша и Миша. Начищенќные и надраенные. С аккуратными прическаќми. В сверкающих туфлях. Потом выходили мама Рива и папа Фима. Братья брали мать под руку. Отец степенно шел чуть сзади: На них смотрели все соседи. Им завидовали.
- Оболтусы! - говорили нам родители - Берите пример с Гольдманов! Мы отмахивались: -Ну их!
Сеньор стал играть на ударных в ансамбле. Хуся поступил в Киевское медучилище. Ушаќстик - в институт. Я - в морское училище. А Саша неожиданно стал курсантом военного училища в Житомире. Однажды я видел его в курсантской форме. Она ему шла. Но в Берќдичеве он редко ее носил. Мне говорили, что он играет за сборную команду училища - в шахматы и футбол.
Мы стали взрослыми. Женились. Сеньор жил в Ташкенте. Разъезжал по Союзу со своќим ансамблем. Хуся переехал в Житомир. Стал спортивным врачом. Ушастик стал инженером в Киеве. Миша Гольдман - рабочим на заводе "Комсомолец". А Саша - стал офицером. Он женился на бердичевлянке и служил в разных гарнизонах. Где-то далеко. У них родился сын. Это было начало Сашиной трагедии.
Его сын был красивым ребенком. Но - ни говорил, ни двигался. Только лежал.
Он был парализованным. Саша тяжело страдал.
Бог, за что Ты так наказал этого красивого молодого офицера?! Что он Тебе сделал пло-хого?
Ведь он был - как святой. Не обманыќвал. Не воровал. Не пил. Не развратничал. Не найти ответа!
Я Сашиного сына ни разу не видел. Но знаю, что Саша привозил его в Бердичев. Всеќгда был при ребенке. Он и жена. Саша терпеќливо кормил сына с ложечки. Убирал за ним.
Он бешенно боролся за то, чтобы сын стал здоровым. Показывал его лучшим врачам., Возил на лучшие курорты. Тратил на это всю свою офицерскую зарплату. Но это было - без полезно.
Саше говорили:
- Зачем тебе это мучение? Отдай ребенка
интернат для инвалидов. А сам - живи! Ты
молод!
Саша отвечал:
- Мой сын - это часть нашей семьи. Я его
не брошу. Никогда!
Он и жена никогда не ходили вместе ни кино, ни на концерты. Кто-то один обязан был оставаться с больным ребенком. Они делали это - по очереди.
Пришло время отъездов.
Семья Бендерских эмигрировала в Израиль Туда поехал и Хуся Островский. За ними по ехали Гольдманы - родители и Миша с семь ей. Все девочки нашего детства тоже уехали
Саша служил тогда в Севастополе. Он вы шел в отставку. Взял жену и сына и эмигриро-вал в Германию. С надеждой на немецких враќчей.
Больше я о нем ничего не знаю.
Но вижу картину: сбылась Сашина мечта Немцы поставили его сына на ноги. Саша идет с ним по улице
немецкого города. Бережно держит сына под руку. Рассказывает ему про те страшные двадцать лет, когда тот не мог двиќгаться. Может, рассказывает сыну про Бердичев. Про наш двор. Про наше детство.