МУЗЫКАНТША Боря Ройтблат
ОТ АВТОРА: этот рассказ был напечатан в США в 2002 году - о событиях конца 1990-х годов. Я забыл об этом рассказе. На днях - случайно нашел его в Интернете. Я его слегка доработал. Пожалуй, хороший рассказ.
1.
Он это называет - разрядкой марафонца.
Он в самом деле марафонец. По работоспособности. Двенадцать лет назад, после университета, он основал собственную фирму. Тогда она размещалась в одной комнате. Он был ее единственным сотрудником. Дела пошли - и теперь фирма имеет свое здание. Клаус работает, как и раньше. С утра и допоздна. Он азартен. Он любит работу.
Он такой по натуре.
Пахарь.
У него теперь есть дом за полтора миллиона марок. И сад. В доме Клаус бывает только по ночам. Дом - это вкладывание капитала. В саду он - вообще не бывает. Он и в доме не бывал бы. Но старенькая горничная, которая живет в его доме, ругает его, когда он остается ночевать на фирме - в своем кабинете. Он и по выходным занят - расчетами, новыми проектами.Конец девяностых годов. Конец столетия. Конец тысячелетия. Конкуренция. Не пахать - не жить. А что такое жизнь? Это азарт. Работа - это его азарт. Не так важны деньги. Азарт - важнее денег.
Иногда к нему приезжают родители. Они живут в трех часах езды от Штутгарта. В деревне. Они гордятся сыном: он так преуспел! Но - где его личная жизнь, где внуки? Клаус предлагал им переехать к нему. Но они привыкли к деревне. Их в город не тянет. Им было бы трудно в городе. Они не любят город.
- Жаль, - говорит им Клаус. - Без вас - мой дом пуст. Я не люблю туда возвращаться.
Но сегодня у него - разрядка. Он устал. Поэтому сегодня он себя немного разрядил. Крабы - это хорошая разрядка.
Это полезно.
Он выходит из ресторана, садится в машину и едет в центр города. У вокзала он оставляет машину на парковке. Он хочет прогуляться пешком.
Воздух прохладный, свежий. На главной улице - толпы народа. Город готовится к Рождеству. Уже декабрь, но снегом и не пахнет. В этом городе редко бывает снег. Это юг Германии. Виноградная земля.
Напротив здания биржи стоит елка с гирляндами. Крутятся карусели. От деревянных ларьков - запах жареных колбасок и горячего красного вина. Когда Клаус был студентом, он не каждый день мог позволить себе перекусить тут. А теперь он может купить все эти ларьки - но зачем они ему?
Эта мысль развлекает его.
На нем длинное черное пальто. Шея небрежно укутана красным шарфом. Клаус высокий, с круглым лицом, на лбу - залысины. Не красавец. Он редко бывает в обществе. Ему скучно в любом обществе. У него свой стиль: он пахарь. А зачем он пашет? Он спрашивает себя мысленно: Клаус, а зачем ты пашешь? И отвечает себе: потому что это единственный азарт в моей жизни.
Он с удовольствием дышит свежим воздухом. Смотрит, как дети катаются на миниатюрном поезде с пыхтящим паровозом. Он заходит в магазин, где продают одежду. Но ничего не покупает. Просто смотрит. В этом есть свое наслаждение: смотреть - и ни о чем не думать.
Разрядка марафонца.
Наискосок от магазина играет уличная музыкантша. Наверное, и эта из России, думает Клаус. В центре города обычно много русских музыкантов. Они играют то на скрипках, то на баянах, то даже привозят виолончели. Зарабатывают на хлеб. Странно, что они рояли не привозят. Такое впечатление, что Россия - это сплошные музыканты.
От нечего делать он подходит ближе, чтобы послушать музыкантшу.
2.
О, она великолепно играет!
Струнный инструмент установлен на трех деревянных ножках. Музыкантша ударяет по струнам палочками. Кажется, она играет Моцарта. Впрочем, Клаус не силен в музыке. Может, это не Моцарт, а Гайдн. Эти классики так похожи. Нет времени разобраться, чем они отличаются друг от друга.
Толпа проходит мимо. Кто-то бросает монеты в огромное старое собмреро, на дне которого - почему-то будильник. Чтобы сомбреро не унесло ветром. Клаусу любопытно: сколько их там, этих монет? На глазок - не больше десяти марок. Не густо. Но когда-то на десять марок он ухитрялся и завтракать, и обедать, и ужинать.
На его лице мелькает улыбка.
Он стоит и смотрит на музыкантшу. Она мила. Дешевая куртка ее не портит. Русые волосы, тонкое лицо. Тонкая фигурка. Ей, пожалуй, двадцать семь-двадцать восемь лет. Не старше. Лицо неулыбчивое, утомленное. Это понятно. Постой так в декабре, на ветру, посреди улицы весь день, да еще и за десять марок, тогда и сам станешь неулыбчивым.
Клаус ждет, пока она кончит играть. Он спрашивает:
- Извините, как называется этот инструмент?
- Не понимаю по-немецки, - отвечает она с акцентом на английском.
Клаус повторяет вопрос по-английски.
- Цымбала, - отвечает она.
- Вы из России?
- Нет, из Белоруссии.
- А где это?
- Между Россией и Польшей.
Она отвечает равнодушно. Она уже привыкла, что ее об этом спрашивают.
- Вы прекрасно играете, - говорит Клаус.
- Спасибо, - отвечает она и нетерпеливо смотрит на часы, - Я не могу долго разговаривать. Полиция не разрешает играть на одном месте больше, чем полчаса. Через пять минут я должна перейти на другое место.
Клаус кладет ей в футляр ассигнацию: двадцать марок.
- Теперь вы можете не спешить, - говорит он. - Меня интересует - где вы научились так прекрасно играть?
- Я окончила консерваторию в Минске. Это столица Белоруссии.
Она отвечает так, как привыкла отвечать всем.
- О, консерватория! - говорит Клаус. - Значит, вы профессионал?
- Я играла в профессиональном ансамбле.
- А теперь?
- Безработная. Ансамбль распался: денег не было.
- Вы любите свою родину? - любопытствует Клаус, и сам чувствует, насколько нелепо звучит этот вопрос в разговоре с незнакомым человеком.
- Да! - с вызовом отвечает она. - Люблю! И свой город люблю, и свою страну.
Клаус кивает. Он понятия не имеет про эту Белоруссию. Зачем ему Белоруссия? Он и без Белоруссии может прожить. Но ему приятно слышать ответ этой музыкантши. Кто-то ему говорил - правду или неправду - что мигранты из бывшего СССР отзываются о своих странах иронично. Может, поэтому у них вечно все не так? А эта - какая-то другая.
- Как вы очутились в Германии? - спрашивает он.
- В Минске была семейная пара немецких миссионеров. Они уехали, а потом прислали мне вызов. Чтобы я могла тут что-то заработать.
- А где вы остановились, если не секрет? - он продолжает любопытствовать и удивляется своему неожиданному и даже ему самому непонятному любопытству, которое - он это чувствует - уже перегибает за край.
- У них дома. Я там завтракаю и ужинаю.
- Вы надолго приехали?
- На месяц, - она опять смотрит на часы. - Извините, но мне пора сменить место.
- Может, вам помочь перенести инструмент?
- Не надо. Я привыкла сама.
Она складывает инструмент. Клаус стоит рядом и смотрит. Она симпатична, думает он. А фигурка - как у балерины. Что за судьба! Окончить консерваторию - и очутиться на улице! Эти несчастные русские. Вечно у них что-то происходит. То революция, то перестройка, то опять капитализм. Надо бы глянуть в Интернете, что это такое - Белоруссия. Где это? Между Россией и Польшей? Почему бы не предложить этой продрогшей музыкантше приятный вечер? Разрядка марафанца - это заслуженная разрядка, не так ли?
- Я бы с удовольствием послушал вас сегодня, - говорит он. - Но не на улице, а у меня дома.
- Нет! - с раздражением отвечает она. - Я не играю в домах. Это уже было.
- Вас уже приглашали?
- За сто марок. Двое мужчин. Потом попросили показать им стриптиз.
- За сто марок? - удивляется Клаус.- Почему так скромно?
- Они предлагали еще двести. Я ушла.
- Но я не собираюсь даже намекать вам - ни на стриптиз, ни на секс! - говорит Клаус. - Я просто хочу сегодня вечером отдохнуть и послушать хорошую музыку. Я готов хорошо заплатить вам!
- Нет, - коротко отвечает она.
Она берет инструмент и переходит на другую сторону улицы. Судя по всему, она возмущена: еще один идиот!
Клаус пожимает плечами.
Нет - значит нет.
Он идет дальше.
3.
Он заходит в бар и заказывает бокал апельсинового сока.
Странная женщина, думает он. Приехала, чтобы заработать, но отказывается от хорошего заработка! Ну и что? Пускай себе играет за десять марок. Она совершенно не умеет улыбаться! Она просто глупа!Да! Она глупа - и упряма!Зажала себя в собственных проблемах, в ненависти к мужчинам - и ни за что не хочет думать по-другому. О, как она глупа! Как она примитивна!
Он зол на нее.
Эти ненормальные русские!
Он выходит из бара и не спеша идет по главной улице к вокзалу. По дороге он видит ее. Она великолепно играет, опять думает Клаус.
Он молча проходит мимо.
У вокзала он садится в машину. Обычная программа дня разрядки марафонца: он едет в сторону квартала красных фонарей. В публичные дома Клаус не заходит. Могут увидеть. Это нежелательно. Приличные люди обходятся без борделей. А дорогих девушек по вызову он не любит, Ну не любит, и все! Они ему надоели еще года три назад. Они так похожи! Они так озверительно фальшивы!У него новая привычка: он берет женщин из тех, что стоят рядом с кварталом красных фонарей - на соседних улицах. В этом есть своя острота. Своя экзотика. Они стоят рядом с проезжей частью. У них нет разрешения на работу. Это полячки, югославки, мадьярки, словачки. Бывают русские, латиноамериканки и африканки. Они никогда не целуются с мужчинами в губы. Но и мужчины их не целуют. Боятся заразиться.
Уже темнеет.
Клаус едет медленно. Взять эту? Нет, задница слишком большая. А эта? Нет, вульгарно накрашена. Ну, тогда эту! Молоденькая. Стройная.
Он тормозит, и она садится в машину. Рядом с ним.
- Куда поедем? - весело спрашивает она. - В уютную квартирку?
- Нет, - качает головой Клаус.
- Тогда - в приятный ресторанчик?
- Тоже нет.
- В машине? - недовольно говорит она. - Зимний секс? Дорогой, ты не боишься, что в самый прекрасный момент в наше стеклышко постучит полиция? У меня будут неприятности!
Клаус тормозит у обочины. Сует женщине сто марок.
- Уже приехали? - удивляется она.
- Я передумал, - говорит он.
Она выходит из машины. Громко хлопает дверцей.Назло ему.
Как она невоспитанна! Это ужасно!
Он едет дальше.
Я передумал, думает он, потому что у меня не идет из головы та музыкантша. Почему она отказалась играть у меня дома? Я же гарантировал, что не буду приставать! У меня же на лице написано, что я порядочный человек! Она приняла меня за дешевку!
Он разворачивает машину и опять едет к вокзалу.
Оттуда идет на главную улицу. Уже горят фонари.
Он ищет музыкантшу. Он проходит всю улицу, но ее нигде нет. Он огорчен. Он поворачивает назад.
Вдруг он видит ее. Она сидит на скамейке в сквере, рядом с ярко освещенным искусственным катком. Она сидит на собственной папке с нотами. Чтобы не так холодно было.
4.
Он подходит и останавливается рядом.
Она ест бутерброд и пьет кофе из термоса.
- Это опять я, - говорит Клаус. - Вы устали?
- Да.
- Если не секрет - сколько вы сегодня заработали?
- Не секрет. Вместе с вашими деньгами - тридцать четыре марки.
- Это много?
- Мой отец в Минске зарабатывает сто марок в месяц.
Клаус медлит и спрашивает:
- У вас есть семья?
- Сын, - говорит она. - Ему четыре года.
- А муж? - Клаус задает вопрос и удивляется своей неожиданной беспардонности, и не может понять - что с ним происходит.
- Он ушел. Год назад.
- Странно, - говорит Клаус. - Таких женщин, как вы, неразумно бросать.
- Он сказал, что я нетемпераментна, - она допивает кофе и кладет термос в сумку. - Что вас еще интересует? Перечислить всех, с кем я была в постели? За это вы дадите мне еще двадцать марок? Или даже двадцать пять?
- Не сердитесь, - говорит Клаус. - Давайте еще немного поговорим. Я готов уплатить вам за это. Я много работал в последнее время. Я устал. Вы мне симпатичны. Я не могу объяснить - почему.
- Хорошо, - говорит она.- Я могу еще немного поговорить с вами. Но - бесплатно. Я не понимаю, как можно платить деньги за разговор.
- Я много работаю, - неловко повторяет Клаус. - Но бывает, я ощущаю себя совершенно одиноким. Вам это знакомо?
- Да.
- Жаль, что вы отказались поехать ко мне, - говорит он. - Поверьте, я не собирался наглеть. Я просто хотел отдохнуть и послушать музыку.
- Так и те двое говорили. Потом обманули.
- Может, вы хотите перекусить в ресторане?
- Спасибо, я только что пообедала.
- Бутерброд и кофе - это и был ваш обед?
Она молчит. Она равнодушно смотрит на него. Как она измочалена своими проблемами, думает он.
- У вас такие маленькие ладони, - говорит Клаус. - Вы замерзли?
- Немного.
- Может, вы все-таки согласитесь зайти со мной куда-нибудь? Выпьем по бокалу шампанского. Еще раз повторяю: я не собираюсь наглеть!
- Я не одета для ресторана.
- Это не имеет значения.
- Нет, спасибо. Я давно перестала доверять мужчинам.
- Да послушайте! - восклицает он. - Я готов уплатить вам тысячу марок! Только за то, что вы сегодня выпьете в моем обществе бокал шампанского!
Она впервые улыбнулась.
- Тысяча марок - это много, - говорит она.
- А сколько вы хотите?
- Нисколько. Я устала. Руки болят. Спина болит. Все тело болит. Но еще часа два я могу поработать.
- Понятно, - говорит Клаус. - А например ... например, во Францию - хотите съездить? Это недалеко отсюда, два часа езды. Мы там поужинаем, а потом я отвезу вас назад. Прямо к дому, где живут ваши миссионеры. Не отказывайтесь! В конце концов, скажите мне хоть один раз - да!
Она смеется.
Ее смех - полная неожиданность для него. Какой у нее приятный смех! Ее смех похож на звуки маленьких серебрянных колокольчиков.
- Да, - говорит она. - Только не сегодня.
- Завтра! - говорит Клаус. - Завтра я бросаю все свои дела - и мы едем во Францию. В Страсбург. Или - в Париж? В Париж, да? В Париж! Мы остановимся в отеле. Я сниму для вас отдельный номер. По утрам будем встречаться и бродить по городу.
- А вы уже бывали в Париже? - спрашивает она.
- Да.
- А я - ни разу.
- Итак, договорились? Завтра, в восемь утра, мы встречаемся тут, на этой скамейке. И - едем в Париж. У вас есть вечернее платье?
- Нет, - смеется она. - Я же сюда работать приехала! На улице!
- Отлично. Я подарю вам вечернее платье. Ваша единственная обязанность передо мной - улыбаться. Время от времени. Просто так.Вас устраивают мои условия?
Она молчит.
- А зачем вам все это? - спрашивает она.
- Хочу сделать вам что-то приятное. Хочу, чтобы вы улыбались. У вас хорошая улыбка. Нежная улыбка.
- Хорошо, - говорит она. - Завтра едем в Париж.
- Вы не передумаете?
- Не знаю.
- Не передумайте! - говорит он. - Я двенадцать лет работал. Ни разу не влюблялся. Ни разу не сходил с ума. А теперь я хочу влюбиться и стать сумасшедшим. Вы не против?
- Нет, - опять смеется она. - Не против.
- Завтра! - говорит он. - В восемь утра. До завтра.
Он кивает ей и уходит. У него есть ощущение, что он боится: вдруг она его окликнет и скажет: "Я не приду. Я передумала".
Он машинально ускоряет шаг.
5.
Он едет домой.
Он радостно возбужден.
Это прекрасно, думает он. Это прекрасно - поехать с прекрасной женщиной в Париж, впервые - не по делам, а просто так, и дарить ей цветы, платья, украшения, и просто так болтать, и просто так влюбиться! И надолго влюбиться. Совершенно банально влюбиться: на всю жизнь. Лишь бы она не передумала! Лишь бы она завтра пришла!
Лишь бы она завтра - пришла!