После выхода моего первого сборника рассказов на немецком языке в моей жизни одинокого получателя социальной помощи в Германии все переменилось в одночасье. Я внезапно для себя и всех, кто меня знал, стал пусть ненадолго, но персоной общественной жизни Удивительное дело: почти никто не читал мои опусы, но все при встрече восхищались ими... В русскоязычных газетах меня критиковали, топтали, шерстили, гладили... И это тоже был успех! Зависть графоманов -это первый показатель того, что тебя заметили. Я словно пробил брешь в сонном царстве вокруг себя... Нашел выход из порочного круга: социал-аптека-магазин. Меня без конца куда-то приглашали, звали на презентации, вечера, дискотеки, в клубы, на телеканалы. Я что-то умное говорил, мне аплодировали. Потом были фуршеты, вечеринки. Меня куда-то отвозили, привзили. Мой мобильник и мой домашний телефон не замолкали ни на миг. Звонили чаще малознакомые и совсем мне неизвестные персоны. Лишь перед сном я все вырубал, чтоб отдохнуть от назойливых поздравлений и приглашений.
Вначале я балдел от такой славы, потом подустал. А концу первой недели своей знаменитости стал матюкаться. Правда, пока не вслух.
От такой насыщенной жизни у меня могло начаться то, что "отец народов" Йосиф Сталин в свое время назвал головокружением от успехов. Признаться, я уж в эмиграции подумывал, что все, после моих 50 лет врядле что кардинально изменится, а тем более в лучшую сторону. Буду идти себе по наезженной колее по наклонной вниз, пока не откинусь...
Выходит, ошибался. Вспомнился, например, Даниель Дефо, который в свои 59 (мне, правда, малость меньше) после оглушительного успеха шедевра про Робинзона Крузо став знаменитым и самым читаемым в Англии писателем кинулся печатать то, что у него издатели не брали раньше. Вот и я почти как великий Дефо стал ломать голову, что бы еще такое включить в следующий сборник, потому что времени на написание даже небольшой новеллы, не то что повести попросту уже не было!
Я не хотел вести себя, как полудурок, на которого нежданно-негаданно свалился миллионный выигрыш в лотерею. Но, сделать что-то умное, а не превратиться в жертву новых лишь на первый взгляд обстоятельств все никак не удавалось.
- Нужно взять себя в руки и правильно выстроить линию поведения, - рассуждал я.
Ход моих правильных мыслей снесло словно пригоршню пепла вихрем очередным телефонным звонком, на этот раз моей Муси (так я ласкаво называл свою супругу, с которой проживал отдельно, имел двух прелестных детей и массу приятных воспоминаний). Ее я всегда считал самым верным своим другом и главным советчиком в критические моменты жизни.
- Валера, ты должен выглядеть прилично! Вчера тебя несколько секунд показывали в новостях по РТЛ (RTL - телеканал в Германии- * прим. автора) и ты выглядел как-то несолидно. Помятый костюм, неглаженная рубашка, остатки волос на твоей лысине. Все как-то неухожено, торчком... Так не пойдет! Ты должен, (нет обязан!) быть с иголочки одетым. Тем более, что у тебя впереди масса всяких встреч, а приличной одежды нет. Давай срочно едем в хороший магазин. Тебя не должны воспинимать, как русскоговорящую вдруг заговорившую обезьянку, ты должен элегантно смотреться...
- На такси? - спросил я с легким оттенком грусти в голосе.
- Нет, на трамвае! - передразнила меня супруга. - Ты же не фуцел какой, а известный европейский писатель! Или хочешь таковым казаться. Значит никаких возражений!
Все я за тобой сейчас заеду!
Я взял тысячу евро из заначки. Подумал: не взять ли еще? Нет, пока хватит... гонорара пока нет. А "отпускные" тают так быстро...
Такси подрулило к парадному. Таксисист меня узнал. Этого я никак не ожидал.
- Знаю, вас по телику показывали! - радостно сообщил водитель, едва мы тронулись с места.
Я с укризной посмотрел на Мусю. Ее работа! Решила сделать мне приятное, уже похвасталась своим талантливым мужичком. Муся кокетливоулыбнулась, но я догадался, что водитель врядле слышал обо мне еще где-то, кроме как в салоне своего авто минут 30 назад из иных источников информации. Муся его проинформировала! Кому ж еще!
Наверное, она, узнав, что он русский, сказала, что нужно заехать за одним писателем. И небрежно добавила: это мой супруг. Впрчем, все могло быть и иначе. Ясно одно: это ее реклама моей персоны.
- Жалко, что ты не куришь, - мечтателно заметила Муся,- я бы тебе купилп шикарную трубку, как у Хемингуэя...
Я промолчал. Доказывать, что внешность для писателя не главное, а его лицо -это прежде всего его произведения не хотелось. Муся расценила бы это, как жлобство с моей стороны или попытку отделаться подешевле. Я не хотел портит праздник своей нудностью и ворчливой нравоучительностю. Я подавленно молчал. Предвкушая ненужные траты.
- И не думай увиливать от ответсвенности, - подчеркнуто строго заметила Муся, - купим тебя самый лучший костюм. От кутюр! И только посмей мне перечить! Я жена знаменитого модного писателя
- В очень узких кругах...
Муся не расслышала мое замечание. Или сделала вид, что не расслышала.
- Не хватит твоих денег, я доплачу! - заметила она. - Я же не могу краснеть. Теперь все будут говорить: это жена того писателя, который ходит как старый обоср... козел, ну ты понял. Поэтому никаких возражений мамочке! Будешь молчать как рыбка и слушаться меня...
- Хорошо. Дорогая...
- Не слышу ноток восторга!?
- Хорошо, любимая, - сказал я уже с большим выражением и чмокнул ее в щечку.
- Вот так бы и сразу! Это другое дело! - похвалила меня моя Муся.
- Светуля, - попросил я, когда мы проезжали мимо какого-то книжного магазина, Давай остановимся на пару минут, я гляну, есть ли у них в продаже моя книга.
- Хорошо. Остановите. Валерий, вы тщеславный однако тип!
В книжнои салоне я почти сразу нашел свой сборник. Тонкая книжонка. Почти без иллюстраций. Но на немецком.
Обошлось без автграфов. Меня не опознали.
- Как продается эта книга? - спросил я у продавщицы-немки, показав свой сборник.
Она пожала плечам и ответила, естественно, по-немецки:
- Берут, но немного... В основном русские читатели.
- И слава богу, - вздохнул я с облегчением.- пусть хоть по моей книжонки усовершенствуют свой дойч.
Переводила меня дочь. Вроде бы неплохо.
Я вышел прогуляться и встретил своего соседа. Это был немец примерно 40 лет. Наши беседы с ним обычно были очень кратки. Примерно раз в месяц мы сообщали друг другу что-то о погоде. Реже говорили, что мы оба воскресные папы (его жена и сын тоже как и мои проживали отдельно). Хвастались друг дружке, что, мол, сегодня (или скоро) мы встречаемся с ребенком, женой... Лишь однажды сосед проявил ко мне истинные, а не притворные чувства, поразил меня даже... Причем оказал при этом мне медвежью услугу. А получилось следующее.
Я вырвался на недельку-джругую на Украину и по закону подлости по моему берлинскому адресу мне пришла посылка с эмигрантскими газетами, которые обычно я тут же пролистав относил в мусорный бак... Почтальон не застав меня оставил пакет Томасу. Сосед ждал меня день, два и не выдержал. Вызвал полицию, пожарных, домовладельца, вернее его представителей. Входную дверь в мою квартиру взломали. Но меня там не было. Томас думал, что меня свалил инфаркт, инсульт или что-то в этом роде и таким образом решил спасти меня издыхающего. Супруга увидев позднее взломанную дверь в панике позвонила мне в Киев.
- Валера! - "обрадовала" она меня,- тебя ограбили!
Я мигом вернулся. Входная дверь взломана. Вроде ничего такого не вынесли...
К счастью социальное ведомство не лишило меня пособия на время отсутствия в Германии: почему-то не успело узнать о произошедшем и потому мне крупных неприятностей удалось избежать. Дверь и замки мне после бесплатно восстановили за счет домовладельца.
Свой поступок Томас обьяснил весьма любопытным обстоятельством, вернее особенностью немецкой психики. Он решил, что я безусловно в квартире, потому что мое окно было открыто. Не один немец, уезжая из дому, такого не сделает. Я не ругал Томаса, напротив: сказал ему, что выбитая дверь -это как знак его трогательной любви ко мне, иностранцу. Конечно, по-немецки в моей интерпретации эта мысль прозвучала не столь изящно, но он понял. Хотя потом стал почему-то редко попадаться мне на глаза, может быть, меня избегать, ощущая, вероятно, какое -то ложное чувство вины.
Так вот этот сосед вруг явился мне и радостно сообщил, что прочитал мой сборник. Спешит поделиться впечатлениями. Мне ничего не оставалось как выслушать еще одного читателя моей нетленки.
Томас учился еще в ГДР, поэтому пытался выразить свои эмоции и мысли по поводу прочитанного в основном по-русски.
- Валери, это неплохо. Но мы немцы никогда не поймем русского врача, который женат на немке и вдруг все бросаль и ехаль в Якутия. Есть такой новела, да? Другой рассказ тоже про любов. Мы не так любим. У нас главное не слова, не безумные поступки, а дела, реальная помощь своему избранник...
Шикарный костюм от Версаче (о цене умолчу) я повесил в шкафу в надежде, что его не надену. Не тут-то было.
Раздался звонок. Вежливый паренек сообщил, что просит дать им термин (по-нашему назначить время встречи). Он представился от имени какого-то телеканала. Сказал, что заедут за мной и отвезут к себе на студию.
Через неделю мне стали привозить остатки моих непроданных книг из магазинов. Книг теперь много. Они занимают часть келера (подвала). Про меня уже никто не вспоминает. Даже мельком. Я ощутил радость спокойствия. Теперь я пишу только для себя. Отправляю в интернет-библиотеки. Пусть народ читает. Издаваться в Германии пока неохота.
Особенно после того, как из финансамта пришло письмо с просьбой сообщить о своих доходах на писательском поприще. Обычно все эти денежки чиновничья братия хладнокровно вычесть из пособия социальщика.
Но у меня почему-то расходы и доходы уравнялись.
Что с меня взять?
Я представляю кислвые рожи этих бюргеров, не сумевших наказать этого русского выскочку-писаку и у меня подымается настроение. И даже приходит вдохновение!
А вот вам кукишь! Хрен я больше что напечатаю по-немецки.Я что себе враг!? Не дождетесь!