ИСТОРИЯ АНТРОПОГЕНЕТИКИ ПОСЛЕ 1900 ГОДА( ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ )
Хронологическим началом истории АГ, как правило без исключений, считается 1900 год. Я уже отмечал, что такое мне ние довольно условно и далеко не полностью соответствует ис торической правде-матке.Однако логика данного параграфа построена все же по *логике* истории хаос-террора общей генетики и даже ее периодизации. Для этого имеются серье зные причины.
Во-первых,- контекст и традиция имеющегося философс кого и особенно методологического анализа становления общ ей генетики, от которого трудно отгородиться на данном этапе и в АГ. Во-вторых,- закономерная взаимосвязь и зависимость становления АГ этого периода и общей генетики.Это требует исследовать данные процессы тоже в их взаимозависимости, тем самым выявляя и главное,- исторические предпосылки осо знания АГ собственного биосоциального статуса. В-третьих, имеющиеся /немногочисленные, однако/ попытки историко-научного анализа АГ, как правило, теснейше вплетены в исто рию общей генетики.
Поэтому основная методологическая доминанта становления АГ,- ее биосоциально-цивилизационно-АДЕКВАТНЫЙ статус, роль в БСС и БСЗ,- наиболее ярко обнаруживаются именно в анализе созревания фундаментального общегенетического познания и постепенного /и относительного/ обособления АГ в этом процессе.
Хотя изначальная гипотеза в историко-научном исследова нии играет довольно своеобразную роль,- требует строгой дис циплины и корректности в ее согласовании с наличным исто рическим материалом /эмпирией/,- она в некоторых случаях яв ляется все же остро необходимой. Это особенно касается тех случаев, когда традиция историзации конкретной науки отсут ствует или же весьма небогата, когда в ней преобладает толь ко эмпирические схемы, или же сугубо плоско-эволюциони стский подход и пр.Именно такая ситуация сложилась в АГ, и с этим приходится считаться самым серьезным образом.
Поэтому изначальная методологическая гипоте за Гуманики в виде биосоциального (= софигеничес ки-цивилизационно-АДЕКВАТНОГО) подхода к АГ служит ориентиром и для самого исторического под хода, направляя его на выяснение трендов хаоса ис торического движения мысли к адекватному пости жению предмета познания и его специфики в АГ.
Разумеется, данная гипотеза будет эффективно работать в соответствии с исторической правдой только в случае методо логически корректного ее применения.И хотя сама история АГ еще только будет написана достаточно всеобьемлючи ее же представителями /и в недалеком, видимо, времени/,- предлага емая мною система отсчета в свете сказанного, надеюсь, не бу дет отброшена, а станет более консолидированной и надеж ной.
ХХХ
Новые времена в стиле мышления АГ, ее саморефлексии связаны именно с осознанием ее представителями специфич ности предмета исследования их науки. Качественное и вместе с тем относительное отличие его от предмета общей генетики,- в качестве регулятивного принципа,- осознавалось представителями АГ, однако, далеко не сразу.Более того, и се годня такое осознание во многом стихийно, а само понятие биосоциального,- т.е., человеческого, ЦИВИЛИЗАЦИОННО-АДЕКВАТНОГО,- ее статуса вовсе не повсеместно принято.
В качестве важного сдвига в этом направлении следует, видимо, признать 1-ый международный конгресс по генетике человека, состоявшийся лишь в 1956 году в Копенгагене. Кста ти, необходимо обратить внимание именно на дату этого конг ресса.Уже несколько раз отмеченная тенденция становления АГ теоретическим знанием, выраженная в хроническом ее от ставании, наглядно фиксируется и в этом аспекте. Даже конг рессы по общей генетике и АГ - не совпадают в разительной степени.
Об особенностях антропогенетического исследования ин огда пишут, но в аморфном, методологически нестрогом виде, без вскрытия сущности и содержания цивилизационной специ фичности ее предмета, каковым является наследственность и изменчивость биосоциально-ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО, ФУНДАМЕНТАЛЬН-АДЕКВАТНО ГО ПО ИДЕЕчеловека. Как правило, такая аморфность обусловлена или полным отсутствием, иль слабой постанов кой главного методологического вопроса АГ - БСП. И особе нно этим грешили марксисты-ленинцы в предсмертные годы свои.
Осознание биосоциального статуса АГ зависит не только от ее теоретической зрелости, не только от собственных аспираций к родам софигеники, но в очень большой мере - от понимания КАЧЕСТВА цивилизационных выходов этого вида знания в социум, и самоцельности его в плане главнейшем - ГИ.
Основная закономерность в хаос-терроре предысторичес кой АГ - существенное отставание ее от развития общегенети ческого знания - весьма недвусмысленно выражена и в ее ис тории после 1900 года. По словам А. Шейнфельда, К. Штерна и других исследователей истории АГ, она еще в период 2-ой мировой войны находилась в глубоком тылу общей генетики.
В 1939 году, скажем, еще не было ни одного журнала науч ного по АГ на английском языке. Правда, в СССР выходил "Русский евгенический журнал", но об этом разговор особый. Не считая существовавших евгенических журналов /а в те вре мена АГ и евгенику часто отождествляли/, выходил только один, посвященный АГ на немецком языке. Но учитывая ситу ацию в 3-ем Райхе, разгул расовой гигиены и другие извест ные моменты, о какой-то биосоциальности в научном смысле слова речь идти никак же не может, разумеется.
В СССР успехи АГ, находившейся до 30-ых годов на пере довом крае мировой АГ, были сведены на нет разгулом "мичу ринской" генетики, особенно жестоко нападавшей именно на АГ. Ненормальное положение в советской биологии, кое-как преодолеваемое в общей генетике, в области АГ остается и ны не явно ненормальным.(И даже защита этой работы - от этого в самой сильной степени и будет зависеть). Все еще преобла дает фобия евгеники и явно нечестная ее критика в качестве важнейшей науки биосоциального цикла, все еще нет учебни ков по фундаментальной АГ /не медицинской/ и пр.
От ярко выраженного сверхоптимизма и нарцизизма, свойственного раннему менделизму, его первоначальной убежденности в простоте генетической детерминации телесных и психических свойств человека,- пришлось скоро, и самым решительным образом отказаться.
Более того, познание даже многих эмпирических сторон наследственности человека оказалось менделизму вообще не посильной задачей. Мало способствовала на первых порах раз витию АГ и хромосомная теория.Главное, из-за своей отдален ности от человека по рабочему объекту \дрозофила\ и в силу известных погрешностей в методологии у Моргана и его аде птов. Поэтому ничего удивительного нет в том, что первые учебники по АГ за рубежами СССР появляются только к се редине века /учебник Штерна в США, переведенный и на рус ский язык/.
Кроме других теоретических пробелов, о которых речь пойдет ниже, они имели и имеют явный и традиционный крен в сторону эмпирии медицинской лишь генетики, а также слабую весьма теоретическую часть /особенно в биосоциаль ном контексте/.Курс АГ продолжительностью в один семестр в США читался в среднем в одном из десяти медицинских колледжей, и только в одном из 100 других колледжей/169/.
По свидетельству того же Шейнфельда и других генети ков, еще в 50-ые годы в США насчитывалось не более десят ка квалифицированных специалистов по АГ! Примерно такое, да и хуже еще положение было и в других странах.Харак терно, что именно в это время начинается и осознание АГ-ой своей исключительности, понимаемой именно в биосоциаль ном контексте /если использовать терминию данной работы/.
Известно, что это время - это начало бурного развития молекулярной биологии и генетики, новейшая революция в биологическом познании (на левом ее фланге) и качественно новый исторический этап общей генетики.
Методология биологического редукционизма была, одна ко, явно отягощена абсолютизацией роли физико-химических методов в познании живого и опасностью ренессанса механи цизма в генетике.Такая опасность вовсе не была абстрактной ,- она и ныне дает о себе знать, и вовсе не в виде экзотики. Сыграла она свою роль и в АГ, и по инерции с оной прихо дится иметь дело тоже и в наши дни.Однако в АГ последних десятилетий /как и в биологии в целом, впрочем/ панацея ре дукционизма постепенно оценивается трезвее, методологичес ки корректнее,- в единстве с целостным /"интегратистским"/ подходом и именно в системе БСС и БСЗ.
Важную роль в этом сыграли и существенные сдвиги в са мой НТР, становление биологии лидером в системе натурове дения.Это, в свою очередь, резко повысило как внимание, так и ранжир социальных, цивилизационных запросов к АГ. Име нно они в основном и катализировали усиление междисципли нарных связей АГ внутри БСЗ, а также и главное,- ее диалог с РОДОВЫМ социогуманитарным знанием.Все это не могло не отразиться на направленность научного поиска в АГ, а также на характере и темпах ее теоретического роста.
Полуинтуитивная убежденность представителей АГ в том , что их наука - не просто вассал, прикладная область /пусть да же и важная/ общегенетического познания,- а именно фун даментальная отрасль челавекознания, понятого адекватно,-как знание о ФУНДАМЕНТАЛЬНО-эволюционном Бытии И ДУХЕ рода-в-триаде,- в наши дни начинает перерастать в последовательное и все более твердое осознание биосоциального статуса АГ в ранге синтетической науки, важнейшего аванпоста на передовом крае КПЧ.
В таком контексте несколько иначе предстает и проблема преемственности истории АГ, в частности и особенно,- пере крытие ее предыстории и собственно-истории. Сущность асин хронности становления АГ и общей генетики заключена здесь в том, что в первой как-бы продолжается,- причем на весьма солидный отрезок ХХ века,- ее... предыстория.
Собственно-история АГ начинается сразу с классического периода,включающего и первые попытки прорыва раннего менделизма в крайне темную область наследственности человека.
Данное положение исходит из известной посылки, что пер вым этапом истории общей генетики был доклассический мен делизм.Кстати, этот прорыв менделизма и ныне еще остается довольно проблематичным,- в смысле эффективности и мощи современной АГ. С другой стороны, классическая АГ вовсе не лишена таких предысторических черт и параметров, как суще ственные погрешности в методологии /механицистского, осо бенно биологизаторского плана/, недостаточность ее гносео-системы /особенно в биосоциальном плане/, элементы и ныне порой спекулятивного теоретического осмысления эмпирии и пр.
Поэтому не будет преувеличением, что хроническое отставание АГ является объективной тенденцией всей истории ее становления, и в этом и выражена сущность исторического хаос-террора познания специфики ее предмета.
Биосоциальная АГ и не могла становиться конк ретным = ЦИВИЛИЗАЦИОННО-АДЕКВАТНЫМ знанием иначе, как только в общем русле = В СИСТЕМЕ БСС и БСЗ!Т.е., не только на основе апробирован ного общегенетического знания, но и в силу изменения ЦИВИ ЛИЗАЦИОННОЙ исследовательской ситуации в эпистеме.Это - важный момент не только для АГ, но и,- как отмечал уже,- даже в теоретизации биологии.
Становление АГ биосоциально-цивилизационным знанием есть параметр именно и только того нового круга познания, который начался именно в контуре БСС = ПАНСИНТЕЗА СИГРОМПИЗМА.
Очевидно, что многие непосредственные причины асинх ронности становления АГ заключены в специфике ее предмета . Именно это в определяющей мере влияло и влияет на крепление гносео-системы АГ, достоверность ее эмпирического и методологическую строгость теоретического уровней познания этого предмета, на ЦИВИЛИЗАЦИОННО-АДЕКВАТНЫЙ контекст ее целевых установок, а в итоге,-на степень саморефлексии касательно собственного биосоциального статуса.
Однако эта очевидность биосоциальной методологической доминанты АГ утверждалась далеко не сразу и вовсе не авто матически, а болезненно, с проявлением множества ошибоч ных концепций, свойственных только АГ /биологизм и вульга рный социологизм, а также биосоциальный дуализм неопози тивистского толка и пр./
Основной локомотив развития АГ - ее система методов (гносеологическая система) - и ныне еще слаба и не сбаланси рована именно в биосоциальном векторе.Кроме общей ее им потентности, трудностей с обходным маневром для невозмож ности эксперимента на человеке, нахождения других, достой ных человека методов познания его наследственности,- в АГ, главное, не достает именно биосоциальных методов, призванных конкретизировать и развести дилемму "биотическое-социальное-ДУХОВНОЕ" внутри целостной БСПР И СУЩНОСТИ человека,- познать все три цивилизационные компонента в ракурсе встречного тройственного, ФУНДАМЕНТАЛЬНО-АНТИ-ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО снятия!
Довольствоваться чуть-ли не одним только /близнецовым/ методом биосоциального плана АГ, разумеется, долго не смо жет в том сверхважном и архи-ответственном курсе, который она уже выполняет в КПЧ, и особенно в азимуте ГИ. Тем паче, что в АГ уже пришла буря и натиск новой волны от молекуярного фланга,- методики генной инжинерии и особенно клонирования. А вместе с ними многие, и даже старые проблемы АГ приобретают новый социальный и гуманситчный резонанс.
Те авторы, которые пытаются объяснить хроническое отс тавание АГ, выдвигают и самые разные причины этого явле ния.
Л. Снайдер считает за главные такие причины неудоб ность рабочего объекта классической генетики - дрозофилы, недостаточность оснований для экстраполяции полученного на ней знания в область АГ, невозможность прямого генетиче ского эксперимента в АГ, наконец - сильнейшее противобор ство зарождающейся АГ с очень сильной в то время евгени кой /первые три декады ХХ века/.
По мнению Снайдера, все эти причины, за исключением разве конфронтации с евгеникой, - сущностно влияют на ста новление АГ надежным знанием и в наши дни. Аргументация Снайдера, в общих чертах, разумеется, правильная. Но все же недостаточная для надежного именно познания и самого фе номена асинхронности становления АГ.
Л. Дэнн тоже считает закономерной асинхронность исто рии АГ.Основополагающей причиной этого феномена он счи тает затянувшуюся конфронтацию АГ с евгеникой, особенно во времена разгула евгенических движений, как на Диком За паде, так и на таком же Востоке, сущностно извративших пер воначально научную и гуманистическую идею евгеники Галь тона, и полностью ее дискредитировавших.По мнению Дэнна, до 30-ых годов АГ только собирала отдельные эмпирические сведения, теоретической же ее части вообще не было.Как я по кажу ниже, в этом Дэнн прав, абсолютно. Не смотря на неко торые методологические огрехи, его труд по истории генетики остается одним из самых полных и надежных и по-ныне.
Я только могу горько сетовать, что для истории АГ и в нем по традиции отведены лишь скудные экскурсы только.Но это - беда всех без исключения книг по истории генетики, к сожалению.
К. Штерн, м.б., больше всего сделавший для истории АГ на Западе, тоже считает, что оставание АГ есть явление ес тественное и закономерное. По его мнению, собственно-исто рия АГ насчитывает от силы 20-30 лет, а причины этого явле ния он объясняет так же, как и Снайдер. Асинхронность ста новления АГ отмечается, но всесторонним образом не иссле дуется и другими авторами, на которых останавливаться в си лу сказанного - даже при наилучших желаниях нет смысла.
Методологический анализ закономерности отста вания в хаос-терроре становления АГ биосоциальным знанием необходимо начать с выяснения комплексной ее детерминации гносеологическими, логико-методологическими, философскими и социо-культурными,- ЦИВИЛИЗАЦИОННЫМИ причинами.
Комплексно-цивилизационный подход в этом случае озна чает и вскрытие исторических смен в факторах, затрудняю щих продвижение АГ к адекватному отражению собственного предмета. Так, если на первом этапе становления АГ после 1900 года главными причинами ее отставания были известная "нечеловечность" методологии, особенно самого метода мен делизма /гибридологического анализа/, фактическое отсутст вие собственных гносео-средств АГ /кроме биометрии и близ нецового метода/, ошибки механистического плана ортодокса льного менделизма /особенно у Бэтсона/, во-истину драматиче ские коллизии АГ с мощной тогда евгеникой /напоминающие борьбу общей генетики с дарвинизмом того времени/ и др., то в последующем времени роль и удельный этих факторов меня ется порой сущностным образом.
В качестве перманентно важнейшей и определяющей остается,- и будет еще долго оставаться,- только явная неполноценность гносео-системы АГ.
Комплексный подход к проблеме детерминации асинхрон ного становления АГ биосоциальной наукой, далее, требует свести различные такие тормоза ее развития в определенную систему, представить целостную и конкретно-историческую картину их действия.Здесь лишь отмечу, что правомерно и просто необходимо /как и в случае предыстории/ выделить две категории причин отставания АГ.
К первой категории принадлежат причины гносеологического и логико-методологического плана, а ко второй - факторы цивилизационные, социокультурные и даже идеологические /специфика именно БИОСОЦИАЛЬНОСТИ АГ/.
К первым, играющим важную роль в развитии любой нау ки, можно отнести:
--
методологическое несовершенство общей генетики /а также биологии человека и медицины/, особенно отдален ность менделизма от человеческой проблематики;
--
методологические ошибки менделистской и классичес кой генетики, а главное, фундаментальную ее ориентацию на распознание именно общих закономерностей наследственнос ти и изменчивости биосистем, игнорирование сознательное - и даже волевое! - биосоциальной специфики человека при этом /непростительная ошибка, прямо скажу/;
--
трудности становления гносео-системы АГ и отсутст вие должной методологической ориентации в сторону БСП,
--
наконец,- сущностные трудности в процессе экстрапо ляции в АГ знания, полученного общей генетикой /очень даже важной методологической стороной эта экстраполяция оказы вается в АГ/.При этом актуальна и отдаленность рабочих об ъектов - гороха и дрозофилы - от человека, не зря менделизм пренебрежительно называли *гороховым*.Эти тормозы и для современной АГ вовсе не сугубо историческое значение лишь имеют.
Другая категория причин отставания АГ,-факторы ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ,-социо-культурного и социо-практического, идеологического плана,-вовсе не стали для АГ н-степенной важности. К ним, особен но в течение первых трех ХХ века относятся:
-различные предубеждения расового, регилиозного, мора льно-психического характера /кстати, последние вполне дают о себе знать и ныне, и вовсе не только в медико-генетической консультации, но и в расизме и пр./,
-вышедшая далеко за рамки чистой гносеологии и такой же методологии и явно перешагнувшая рамки научной диску ссии конфронтация зарождающейся АГ с евгенизмом /особен но в Англии, Германии, США/;
-повышенный интерес к АГ со стороны различных докт рин идеологии и философии /включая и марксистский евге низм в большевистской России/,
-а главное,- отсутствие до самой середины ХХ ве ка достаточно мощных цивилизационно-АДЕКВАТ НЫХ запросов к АГ со стороны Прагмы, медицинской иль педагогической практики.Только во второй по ловине ХХ века кардинальным образом меняются как эти за просы, так и сам тип человеческого Патоса в виде болезней АНТИ-цивилизации.
К этой группе тормозов развития АГ тоже необходим кон кретно-исторический подход, особенно с изменением цивилизационного фона и сдвигов в Бытии современника в связи с НТР и ее негативными последствиями, а также и обер-главное,- Инферной вообще.
Надо всячески и дальше поддерживать присущую имма нентно АГ антирасистскую ориентацию, ибо этот вопрос то же очень важный. И даже в абстрактно-гуманистических аспи рациях эко-истерии, философской антропологии или той же со циобиологии позиции АГ часто нуждаются... в защите имен но. Но главнее всего есть именно поддержка пути становле ния АГ наукой биосоциального цикла, об чем я здесь уже мно го ратовал.
Необходимость комплексного подхода к анализу тормозов развития АГ наглядно подтверждается и ситуацией с той же ев геникой. Я уже отмечал, что отношения с этой наукой у АГ с начала сложились явно ненормальные, и порою драматичные. Конкретные периоды истории их взаимодействия д.б. еще серьезно проанализированы, чтобы изжечь все возможные бу дущие недоразумения.
Ибо слишком высока цель здесь ставится - ГИ!В этой связи отмечу лишь тоже главное.В оценке евгеники и ныне порой преобладает нечестная критика ее идеологических (именно!) извратов, подосовываемых тихой сапою самой науке евгенике, что является приемом, императивно запрещенным в научном кодексе чести.
Ренессанс такого изврата усилился в связи со становле нием генной инжинерии. И это можно понять. Но никак не оп равдать, разумеется. Ведь к конструктивным идеям науки евгеники относятся такие, которые игнорировать /иль отдать на откуп идеологии/ категорически нельзя. Это и идея управле ния самой БСЭ, ибо только одному человеку такая задача не только посильная, но уже единственно спасоносная.Это и идея охранения человеческой наследственности, в негативной ев генике особенно, давшая медицинскую генетику.От евгеники ведут начало и такие вещи, как генетическая консультация, искусственное осеменение фемин в определенных условиях, правовое регулирование инцухта, и еще многое-многое дру гое.
Поэтому ультра-критика евгеники, явно недобросовестная и напоминающая печального образа мичуринскую генетику и ее горе-апологов философов, категорически д.б. возбранена. Науку, какой странной и еретичной она не казалась, надо от личать от идолологии в любой ее форме.Еще Декарт говорил, что количество несогласных вовсе не означает того, что они - правы именно...
Евгеника и ныне порой идет тропою грома - Контра мун дум, выдвигает как-бы преждевременные идеи, но кто же ска жет со спокойной совестью пред грядущим, что такое,- преж девременно именно, а что - нет?Предупреда Канта о наморд нике морали над пансциентизмом ведь тоже не нашла сторо нников, и только ужас Хиросимы доказал впервые, насколько своевременен оказался кенигсберский гном...
Я уже говорил, что НАУКУ евгенику правильно должно понять только в одном-единственном континууме,- в системе БСС и БСЗ, ибо она есть в СИГРОМПИЗМЕ важное - ЦИВИЛИЗАЦИОННО-НАУЧНОЕ! - звено. В большой мере именно она интегрирует социальные выходы БСЗ в область ноогенической,- иль инфер нальной все же,- Ойкумены. О проблеме социального контро ля над наукой, или, что синонимично,- о СОФИЙНО-ЦИВИ ЛИЗАЦИОННОМ управлении наукой в ходе ноогенеза, -я уже говорил /и еще буду в Антропогонии/.
Весьма фрагментарно проанализированные здесь причины отставания АГ имеют непосредственное значение для периодизации /пусть и предварительной/ ее истории. В соответст вии с избранным планом анализа - от истории общей генети ки - вопрос о периодизации истории АГ после 1900 года, ду маю, резонно ставить в начале, а не в конце исследования, закономерным итогом которого это обычно является.
С другой стороны, такого превентивного просвечивания исторической картины становления АГ биосоциальным знани ем требует сам биосоциальный подход СИГРОМПИЗМА. Именно в оттенении специфичности АГ от общей генетики и проявляются те глубины, часто стихийные и неосознанные те чения в ее саморефлексии, направленные на адекватное /= био социально-цивилизационное/ отражение специфики своего предмета.
Проблема периодизации истории АГ к настояще му времени решена тоже явно недостаточным образ ом, как в методологическом, так и даже в эмпириче ском плане.В прочитанной мною литературе вразу мительного ответа на этот вопрос я не нашел...
Для начала методологической работы в этом направлении важными являются наличные традиции историзации общей ге нетики. Однако и они могут служить только в качестве отправ ного пункта. Ибо уже первые шаги по пути выявления специ фики АГ- установление хронологического даже ее начала - не двусмысленно показывают недостаточность общего критерия переодизации генетического познания.Разумеется, в конечном итоге и в истории хаос-террора АГ остается верным регуля тив, что качественные сдвиги науки детерминируются рево люционными скачками в гносео-системе любой науки.
От них зависят и изменения в стиле мышления, ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ направленность саморефлексии и особенно осознание целевых установок /проблема управления своим предметом/. Поэтому и здесь нам без комплексного критерия собственно-историю АГ - не понять.
Главное, что на этом уровне такой критерий дол жен совпадать со структурой предмета исследования АГ, в чем выражено единство ЭВОЛЮЦИОННО-исторического и ЦИВИЛИЗАЦИОННО-логического = ФУНДАМЕНТАЛЬНО-АДЕКВАТНЫХ подходов софигеники.
В таком контексте критерий периодизации истории общей генетики надо очень сильно коррегировать.При анализе пред ыстории АГ уже был применен так же комплексный критерий оценки качества имевших в ней место представлений и идей. Поэтому последующее изложение конкретизирует, делает бо лее содержательным ранее намеченные акценты, еще раз под тверждая плавность и стихийность перехода ХАОС-ТЕРРОРА предыстории в собственно-историю АГ как биосоциальной науки.
Комплексным критерием историко-научного ана лиза собственно-истории АГ есть совокупность основополагавших ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХи АНТИ-ОНЫХ факторов ее развития в ХХ веке, включая следующие:
- степень теоретической готовности АГ удовлетворить запро сы практики в условиях Инферны;
- степень развития ее гносео-системы и методологический ази мут ее устремленности в русле БСС особенно;
- эффективность каналов связи АГ с другими науками БСЗ, с общей генетикой, а также заимствование методов точных наук , включая математику, кибернетику, и пр.
- степень развития и характер междисциплинарного синтеза в самой системе БСС, включая принцип антропогенетизции, и пр.
- наконец, характер методологически-цивилизационного ре шения БСП в АГ, выражающий ее меру социальной ответстве нности и саморефлексии в осознании своего статуса биосоци альности, и даже пути-дороги к ГИ.
Этот комплексный критерий /тоже, вестимо, нуждающий ся в большей лаконичности/, думаю, может играть не только сугубо историческую роль. На его основе,- в методологичес ком русле единства исторического и логического,-только и воз можно более активное подключение АГ в систему БСЗ, опре деление ее социальной и научно-цивилизационной перспектив в качестве важнейшей предпосылки КПЧ. В историко-науч ном плане применение этого критерия и раскрывает узловую линию ХАОС-ТЕРРОРА становления АГ, механизм и рыча ги важнейших сдвигов ее приближения к ЦИВИЛИЗАЦИОН НО-адекватному именно отражению специфики собственного предмета.
Перед тем, как перейти к предварительному анализу этих периодов, видимо, целесообразно в сжатом виде охарактери зовать имеющиеся попытки историко научного анализа АГ в работах представи телей самой АГ.В качестве типичного при мера можно остановится на работах К. Штерна, в которых история АГ представлена наиполнейшим, наверное, образом.
Суть подхода Штерна сводится к тому, что история АГ рассматривается не в виде противоречивого и хаотичного, но все же целостного процесса, а только в форме отдельных троп и путей ее становления = сугубо эмпирически.Причем взаимо связь и перекрытие меж этими звеньями и тропами,- по-прос ту игнорируется, хотя все они увязываются с работами Менде ля. Такой подход вряд ли очень эффективен, хотя я и не отри цаю его пользы в рамках эмпирии, которой - тоже остро не до стает в АГ.Но, не говоря уже о том, что Штерн анализ обры вает на классическом периоде истории АГ, в его подходе есть и более серъезные методологические огрехи.
Основной их порок, грю,- в сугубо эмпиричном, плоско-эволюционистском подходе к АГ.Штерн как-бы останавливает ся перед главным,- выявлением внутренних рычагов и сдвигов в истории АГ, вскытием противоречивого единства меж раз личными ее звеньями, анализом специфики преемственности иль проблемы экстраполяции знания в область АГ и пр.К это му можно добавить традиционное для американцев игнориро вание других авторов, включая русско-советские, от чего его нарцизизм становится довольно тупым и тривиальным.
ХХХХХ
ВВЕДЕНИЕ В МЕТОДОЛОГИЧЕСКИ-ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ АНАЛИЗ ИСТОРИИ АГ ПОСЛЕ 1900 ГОДА
1.ЭМПИРИКО-СПЕКУЛЯТИНЫЙ ПЕРИОД.
По сравнению с аналогичным периодом становления об щей генетики, в АГ специфичным является не только ее отста вание в темпах развития.Общая исследовательская ситуация в АГ вообще в серъезной степени отличается от общегенетического познания этого периода - менделизма.
Термин "генетика" был введен, как известно, Бэтсоном в рецензии на книгу Лотси в 1906 году.Однако примерно до 1915 г она все равно называлась чаще всего менделизмом. Ви димо, ни в одной из других отраслей генетического исследова ния этого периода значение открытия Менделя не подверга лось такому напору сомнений, возражений и даже нигилисти ческого отрицания, как в АГ.И ни в какой другой области гене тики методологическая оценка научного подвига этого монаха не является такой сложной, противоречивой и ответственной, причем по объективным причинам.
Именно в истории АГ наиболее ярко обнаруживается мето дологическая несостоятельность как однобоко-нигилистичес кой оценки всего доменделевского периода становления гене тики, так и внеисторический /и потому тоже однобокий/ флюс в оценке открытия самого Менделя.В этом смысле можно от части согласиться с мнением Р. Олби, в 1966 г оценившего открытие Менделя, /правда, в русле общей генетики, но это еще примечательней/, как кульминацию развития генети ческой мысли последних 200 лет.
Полностью согласиться с Олби нельзя именно насчет дли тельности того периода, о котором говорит он.Ибо это вовсе не 200 лет, а вся многовековая предыстория хаос-те ррора генетического познания.
При этом важно не забыть, что на этом трагическом пути хаос-террора самопознания человека собратьями по вере Менделя была истерзана Ипатия, сожжены иль испечены на костре иль сковороде очистительно-христианской Бруно, Сервет, Ванини и тысячи других лучших СОРОДИЧЕЙ.
И хотя менделизм по-началу вообще был чужд человечес кой проблематике, разлагал и редуцировал организм на отдель ные признаки и пользовал нечеловеческий метод,- селекцию и гибридологический анализ,- его исторического значения я вов се не собираюсь, конечно, отрицать. Но и апологизировать - тоже...
Здесь нет надобности подвергать всестороннему анализу роль и значение менделизма для биологии вообще. Это обсто ятельно сделано и без моих скромных усилий. Как известно, должно было пройти довольно долгое время /около 25 лет/,-до появления известной статьи С. С. Четверикова, пока биология теоретически поняла и оценила менделизм, а последний - по нял свое истинное место и значение в биологии, особенно в единственной ее теории - дарвинизме.
В этом исключительно важная роль принадле жит именно переоткрывателям Менделя, самостоя тельно пришедшим к аналогичным идеям, что ныне забывать стало правилом научного бонтона.Тем временем их роль для генетики, и особенно Де Фриза,- очень велика.
Биология человека, медицина и человекознание в целом оказались и вовсе не готовыми к восприятию менделизма, как руководства к действию...Кро ме причин социокультурного плана, важную роль в этом сыг рала и общая исследовательская ситуация в самопознании че ловека как робинзонаде, и даже сама картезианская традиция классической эпистемы. Как я уже писал, она, особенно естест вознание вообще мало интересовались человеком и его проб лематикой.И даже в случаях прямого обращения к исследова нию его тела иль психики...
Пансциентизм классической эпистемы явно не способст вовал и сближению естествознания с социогуманитарным зна нием, а первые сдвиги в порушении этой китайской стены бы ли сделаны гораздо позже.Закономерно поэтому и то, что мен делизм - сциентистски был ориентирован на познание лишь об щих, фундаментальных законов наследственности, как атрибу та Биоса, и не собираясь интересоваться человеческой, ЦИВИ ЛИЗАЦИОННО-АДЕКВАТНОЙ их стороной.
С другой и главной стороны, Мендель был и остался эмпириком, хотя и гениальным, экспериментатором только. Он, как и его переоткрыватели, занимался исключительно генетикой растений в строгом смысле слова. Работа Менделя вовсе не была нацелена на подключение к тео ретической канве тогдашней биологии,-теории Дарвина, и тем паче на нужды человекознания.Хотя биограф Менделя Г. Иль тис и утверждает, что тот изучал генеалогию некоторых семей горожан Брно, занимался антропометрическими промерами своих племянников и даже аутопсией в городском морге,- суть дела от этого не сильно меняется.
Генетическое содержание открытия Менделя яв ляется в основном концепцией индивидуального на следования отдельных признаков, лежащей вне ка кой-нибудь эволюционно-исторической перспективы. Разумеется, что для понимания всей огромной методоло гической важности менделизма в АГ нужна была в первую оче редь нормальная методология.Математический /стати стиче ский/ анализ явлений феномена наследования, составляющий вторую сторону менделизма, в АГ вообще же был никакой не новостью.
Основанная ранее Гальтоном биометрия к тому времени имела богатую традицию, даже на уровне вариационной статистики. Правда, эти работы велись на методологии, прямо противоположной менделизму /слитное понимание наследственности/ и в фенотипическом лишь сре зе, но все же.Именно это, однако, в решающей мере и противо стояло менделизму и его прорыву в область АГ.В ней менде лизм появился вовсе не манерой Афины Паллады, а в упорней шей борьбе с очень сильными в то время школами евгеники и биометрии.
Важно акцентировать и то, что в процессе этого противостояния сам менделизм очистился от неко торых методологических грехов. Но в этом также нельзя не видеть и сильного обратного влияния АГ на ход обще-генетического познания.
Эффективность методологии менделизма /в узком смысле слова/ в АГ и сегодня явно недостаточна, скажем, в клинико-генеалогическом методе. Нет сомнения, что в АГ роль менде лизма так и останется иной, нежели в генетике гороха иль лягу шки, скажем.Ибо менделизм есть и останется склонным к редукции. В этом только и суть, и токмо мето дологическая именно оная.
Представляется очевидным поэтому, что наиболее ярко и актуально / в биосоциальном плане/ истинную роль Менделя в АГ можно проследить путем: а/ анализа последнего этапа до менделевой истории АГ, и б/ методологического анализа пос ледующих после 1900 года декад - тоже предысторической АГ, для которой этот рубеж перекреста столетий означает неч то иное, нежели для общей генетики.
О специфике же первых декад ХХ века в истории АГ, как правило, пишут многие авторы, хотя тоже как правило,- лишь вскользь и фрагментарно /и вовсе не в биосоц-подходе, разу меется/.Словом, и этот вопрос еще в АГ во многом остается на уровне целины.
Сам факт перекрытия последнего периода предыстории АГ с первым этапом ее становления в ХХ веке действительно очень сложный, и, главное, очень важный для историзации АГ . Если в работах по методологии общей генетики и ее истории правильно акцентируется преемственность меж отдельными ее этапами, особенно между классическим и современным, то этот же принцип д.б. использован и для перекрытия собствен но истории и предыстории АГ. Тем более, что идеи этого пере крытия порой довольно революционны. В данном случае я имею в виду то, что явно заниженной, скажем, является роль Гальтона в АГ, да и не только его.
Здесь нет возможности детально анализировать все кон цепции и теории наследственности последнего доменделевого периода. Однако с их именно помощью в значительной мере был подготовлен и сам Мендель, ибо многое уже витало в воз духе того времени. Иными словами, необходимой стала экспериментальная проверка созданных иль накопленных с бо лее раннего времени гипотез и концепций наследственности, и подготовивших *ароморфоз* в гносео-системе биологии. И именно здесь роль первооткрывателя принадлежит Менделю.
Однако, как часто бывает в науке, метод катализировал теорию и соединился с нею.Дискретное понимание наследственности сняло слитное понимание, хотя на первых порах и далеко не диалектически.К истинно-софигеническому же снятию всего положитель ного, накопленного в концепциях наследственности, генетика шла еще долго, отнюдь не прямо и безболезненно и так же де лает и ныне.
Наиболее яркой в данном контексте выглядит внушительная фигура кузена Дарвина Френсиса Гальтона.Известно, что первоначально он находился под силь ным влиянием кузена, в том числе и главное,- его гипотезы пангенезиса. Однако в историю генетики Гальтон первоначаль но вошел именно в роли низвергателя пангенезиса. Он подо шел к пангенезису все же конструктивно-критически, после критической проверки он эту гипотезу не отбросил нигилис тически, а снял то, что там было верным.
Гальтоном была отвергнута действительно неверная сторона пангенезиса - механизм передачи ге мулл /через кровь/.Но сама эвристичная идея о суще ствовании таких дискретных частиц была Гальто ном перенята и развита в собственной гипотезе.
Сильные стороны пангенезиса Дарвина, от которого име нно и берет свое начало наука генетика, уверен, и ныне не оце нены в должной мере.А тем временем они очевидны,- идея о материальном носителе наследственности, корпускулярная природа его, половой путь наследования, влияние внешней среды на наследственность, целостное понимание организма и пр.Нетрудно заметить, что именно эти идеи играют определяю щую роль в теории современной генетики.
Роль Гальтона в истории генетики четко подчеркнута И. И. Канаевым в качестве "начала синтеза положительных мо ментов дарвиновского пангенезиса и вейсмановской идеи заро дышевой плазмы. Непрерывность процесса развития дости гается путем эпигенеза половых клеток" /173/.
Гальтон, разумеется, остался сыном своей эпохи, хотя и бунтующим. Он не мог окончательно порвать пуповину, связы вающую его с уровнем биологического познания того време ни. И совсем не интересовался /изучая наследственность чело века!/ социогуманитарным знанием, ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ природой и сущностью человека.
Трагизм Гальтона-генетика во многом зависит именно от принятия им в качестве рабочего объекта - человека. Ибо наследственность биосоциального человека оказалась столь крепким орешком, что АГ и ныне его не расколола... Тем не менее роль концепции Гальтона в истории АГ остается исключительно важной. Он не только первым наметил правильный в принципе подход к относительной самостоятельности наследственного материа ла, развитый затем Вейсманом и вошедший в золотой фонд ге нетики.
Гальтон является автором биометрии, вариационной ста тистики и других эффективных методов антропогенетическо го анализа, без которых современная генетика /и АГ/ - вообще невозможны. Парадокс заключается не только в том, что эти методы опирались на неправильное в целом теоретическое по нимание наследственности, но и в том, что именно при помо щи этих методов позднее было отвергнуто много неверных гипотез в АГ, включая и его собственную...
С позиции трактовки АГ как биосоциального знания, Галь тон выделяется тем, что именно им - и с особой силою - была акцентирована актуальность биосоциальной проблемы /приро да-питание/ в АГ, хотя он сам придерживался позиций умерен ного биологизма или генетического детерминизма. Более того, именно им открыт и применен в АГ пока-что чуть ли не един ственный метод биосоциального цикла,- близнецовый.
Исключительная роль принадлежит Гальтону и в области евгенической мысли, он по праву является отцом науки евгеники, понимаемой им по сути /а не терминологически/ в биосоциальном плане.Не имея возможности в данном тексте более подробно анализиро вать вклад Гальтона в историю АГ/ см. работы о нем И. Кана ева, К. Пирсона, К. Блэккера и др./, могу только выжать эссе нцию его антропогенетических представлений. Они сводятся к следующему.
Теория корневища стимулировала познание зачатково го пути в изучении наследственности. В ней имеется и оп ределенные элементы корпускулярности - частицы наследст венности /гермы/ частью производятся телом, частью - други ми гермами.
Сюда же следует отнести конструктивную идею Гальтона о непрерывности и целостности наследственности. По справед ливому указанию Дэнна /1965/ идеи Г.Иогансена о чистых ли ниях, о соотношении генотипа и фенотипа, да и само понятие гена в значительно большей степени идут от Гальтона, чем от Вейсмана, хотя последний и затмил Гальтона вовсе незаслу женно.
Непосредственно из теории корневища вытекает другая важ ная идея Гальтона о неполной реализации генотипа - в фенотипе, хотя этих терминов Гальтон не употреблял. Эта важнейшая проблема - и ныне в АГ остается абсолютно неяс ной. И жаль, так как в ней заключено огромное море биосо ци альной несвободы человека, об чем нам еще придется гово рить.
Гальтон является инициатором популяционного подхо да в изучении наследственности человека, а поэтому в оп ределенной мере - предтечей популяционной генетики вообще . Правда, в какой мере он повлиял на С. Четверикова,- остает ся загадкой. Но отрицать его приоритет и в этом важнейшем направлении генетического познания невозможно.
Весьма важны его идеи о качественных изменениях нас ледственности - спортах, в дальнейшем нашедшие развитие как в той же евгенике, так и особенно - в теории мутагенеза.
Как я уже отмечал, исключительно велика важность откры того Гальтоном биосоциального по сути- блинецового метода в АГ. К сожалению, с той поры АГ не сильно обогатилась ме тодами этого ряда, а точнее,-и вовсе не обогатилась. Обходной же маневр таким методам и невозможности эксперимента в АГ- тоже не блещет гигантскими потенциями.
В биосоциальном векторе АГ важно, что именно Гальтон, к своему несчастью, начал генетический анализ /причем систематический/ таких сложных параметров человека, каковыми являются умственные и креативные характеристики. Не зная того, как сложно они детерминированы генотипи чески /и современная АГ этого не знает/,-Гальтон терпел мно го неудач и делал неизбежные ошибки. Но приоритет его - неоспорим.
Гальтон создал науку евгенику и наметил ее научное именно содержание, различия между негативной и позитив ной евгеникой. Ни о каком расизме иль античеловечности в евгенике Гальтона - и речи нет. Сама главная идея о необхо димости управления эволюцией Г. сапиенс и ныне остается одной из важнейших для современной АНТИ-цивилизации, и в Гуманике она является азимутом явно стратегического пла на.
Именно Гальтон ввел количественные методы анализа наследственности и определил контуры таких наук, как биометрия, психометрия, антропометрия. Гальтон же поло жил начало вариационной статистике, тестологии, дактилоско пии, дерматоглифике. В этом плане роль Гальтона трудно пе реоценить, что читатель и сам понимает, надеюсь. По числу наук, у истоков которых стоял этот мудрейший муж, его мо жно сравнить разве-что величайшим любомудром Эллады - Аристо.
В биосоциальном аспекте важной является широ кая постановка Гальтоном именно супер-проблемы "натура - воспитание", предельно важной и неясной и в современном познании как БСП, так и других важных вопросов КПЧ. Причем у Гальтона явно отсутст вует тяга к противопоставлению этих ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ инвариантов человека, что в то время господства позитивизма - трудно вообще вообразить.
Имеют важное значение и другие стороны творчества Галь тона. Особенно важна критика им крысоморфного эгалитари зма в понимании мощи КУР и умственных параметров чело века. Правда, в этом вопросе Гальтон склонялся в сторону элитаризма, но это, как и расовые его взгляды, - скорее акаде мический нежели политически-идеологический элитаризм.
Даже законы регрессии и анцестральной наследственности имеют отзвук в анализе генетически неоднородных популя ций. Интересно, что уже Пирсон критиковал своего учителя за игнорирование концепции генотипа Иогансена.М. б., в силу этих причин Гальтон в своих последних работах по евгенике призывал исследовать применимость "менделевской гипоте зы" к человеку.
Однако роль Гальтона в истории АГ вовсе не является то лько положительной.Кроме известных его ошибок, концепция Гальтона в целом, особенно в сильных школах биометрии и евгеники,- благодаря рвению его учеников Пирсона и Уэлдо на,- сыграла роль сильнейшего тормоза к прорыву менделиз ма в АГ и часто толкало последнюю на роковые ошибки.
Это выражалось в том, что в борьбе с биометрией и евгеникой АГ невольно приходилось обращаться к выяснению явлений полигенной и мультифакторной наследственности, детерминации социально-психических параметров человека, что в ту пору было невозможно для наличного уровня познания.
Так Гальтон сам сыграл роль тормоза науки, ради которой отдал фактически всю свою жизнь. Бывает и такое, и не так уж редко. Особенно резко эта роль проявилась в Англии в первых декадах ХХ века.
С другой стороны, теоретическая платформа, ме тодология и методы раннего менделизма сами не были готовы для прорыва в область АГ, и это очень важно учесть.И хотя противостояние школы Гальтона менде лизму закончилось в конечном итоге закономерно, однако, эта победа оказалась в определенной мере победой Пирровой. Прорыв менделизма в АГ потом способствовал ренессансу и некоторых идей Гальтона, особенно в биометрии и евгенике. В условиях Инферны идеи Гальтона в очередной раз пережи вают ренессанс, об чем я уже говорил.
Союзу АГ и менделизма в определенной мере мешало и то , что основной "профессией" оного было изучение наследстве нности растений. Именно этим занимался Мендель, ботаника ми были и его переоткрыватели, пришедшие, повторяю, само стоятельно к аналогичным выводам. Исключение составляет Чермак, признававший относительную самостийность своих выводов. Я уже отмечал, что роль этих ученых явно недоо ценивается и они остаются незаслуженно в тени Менделя.
Действительно, Мендель за 35 лет так и не был оценен, хо тя его работы знали многие ведущие биологи того времени /Негели и др./. Некоторые - даже цитировали, как И. Ф. Шма льгаузен, так и не поняв всего революционно-взрывного заря да, сокрытого в занудных статьях чешского монаха.И хотя нау чная направленность идей того времени в биологии гегемо нически определялась дарвинизмом иль борьбой с ним, - реше ние вопроса о непризнании Меньделя этим вовсе не исчерпы вается и не снимается. Наоборот, именно это и указывает на талант и явную прозорливость переоткрывателей, чего многие авторы и ныне не понимают, иль не хотят понимать. Мода и в науке - всесильна, а в генетике она пошла на Менделя. Правда, АГ того времени абсолютно не была готовой для принятия "го роховых" законов менделизма, именно в силу своей сокрытой, разумеется, биосоциальности.
Тот факт, что в течение трех первых декад ХХ века в АГ продолжался предысторический ее эмпирико-спекулятивный уровень, не должен шокировать. Ведь даже хромосомная тео рия, знаменующая собою качественный прорыв и скачок в ис тории общей генетики, первоначально не была свободной от элементов спекулятивности и метафизичности /в смысле меха нистичности/ и анти-историзма. Как известно, именно эти ог рехи методологии Моргана сильно влияли на понимание ма териального носителя наследственности, на трактовку гена и его статуса, абсолютизацию дискретности и автономности нас ледственности, мозаичность понимания организма и его разви тия, резко антиэволюционистские настрои самого Моргана и его учеников и пр.
И если в общей генетике эти элементы спекулятивности снимались, отчасти болезненно, в том самом классическом пе риоде ее истории, а потом и особенно эффективно в русле мо лекулярной генетики, то в АГ они в сильной степени проявляются и в наши дни. И особенно в области главной методологической Мекки АГ,- в контуре БСП.
Первый период становления АГ после 1900 года, однако, отмечен не только серьезным ее отставанием от уровня обще генетического познания. Одновременно АГ сыграла и продолжает играть и противоположную - индуциру ющую роль, в качестве идейного донора в познании феномена наследственности и нзменчивости как ат рибутов Биоса.Именно от АГ пошли целые новые отрасли генетики, во многом и ныне определяющие ее лицо в качестве фундаментальной науки.
Так, именно от АГ ведет свою историю биохимическая генетика.Начало ей было положено на заре века ра ботами А. Гэррода, осуществленными по инициативе У. Бэтсо на и при тесном его участии /по наследованию алькаптонурии и других "врожденных болезней метаболизма", как их тогда называли/. Но и после других работ Гэррода, исследовавшего целый ряд таких аномалий, реакция научной общественности оставалась крайне слабой. А в самой биохимической генетике решающие события развернулись значительно позже, только после работ Бидла и Татума и пр.
Это - вообще характерная черта становления АГ. Ибо па радокс здесь в том, что рабочим объектом биохимической ге нетики потом стала нейроспора, микробы и фаги, а биохими ческая АГ... вновь вынуждена использовать такие, околочные пути для познания собственного предмета, чтобы понять его специфику.
Далее, именно АГ дала первый толчок развитию генетике популяций. Я уже говорил о значении Гальтона в этой связи. Харди, и особенно венский врач Вейнберг работа ли первоначально и независимо друг от друга с популяциями именно человека.
От АГ же пошла и количественная генетика, начало которой и сами методы были разработаны все тем же Гальтоном, хотя и на методологически неверном понимании наследственности. Изучению полиморфизма популяций первый импульс был дан в работах Ландштейнера по группам крови человека.
Многие идеи и направления общей генетики исходили и исходят из медицинской генетики, где механизмы генотипической детерминации порой проще нормы, и может служить моделью для познания оной, только при правильном подходе, разумеется. Кстати, ныне основные запросы практики "эпохи Инферны" сосредоточены именно в русле ме дицинской генетики, что очевидно и очень ответственно в гу манистическом векторе.
ХХХ
Итак, отношения между общей генетикой и специаль ным ее разделом, направленным на познание наследственнос ти человека, в тот период были неимоверно запутанными.С од ной стороны, первые попытки экстраполяции принципов мен делизма в область АГ /Гэррод, Фараби, Хэрси, Девенпорт и др./ носили спорадический и стихийный характер и были час то окрашены в механистический флер раннего менделизма.С другой же,- имела место быть и нигилистическая позиция ряда исследователей самой АГ в адрес менделизма.
Отвергая не совсем заслуженные обвинения в "атомизме" и подозрительную в целом оценку менделизма со стороны школы Пирсона и Уэлдона, следует еще раз подчеркнуть,что полноценная "менделизация" АГ в это время была и объективно невозможна.Для этого была необходима значительно более сильная методологическая и теоретическая зрелость об оих. Это было достигнуто гораздо позже и, главное, тоже в асинхроне.
В течение данного эмпирико-спекулятивного периода развития АГ возникали, утверждались и отбрасывались только отдельные идеи, существенные в той или иной мере для пони мания биосоциальной природы наследственности человека как "природного" существа, живущего в цивилизационно-социа льной среде. Особый интерес касательно таких идей представ ляет их теоретический контекст и преемственность как с пред ысторическими /доменделистскими/ представлениями АГ, так и с последующим периодом ее истории.
К таким идеям есть основания отнести следующие:
Идея единиц наследственности. Как я уже пытался показать, эта идея восходит еще к атомизму Демокрита и ме дицине Гиппократа. Ариаднина нить к атомизму Менделя от них идет дальше через учения Лукреция, Эпикура, Бюффона, Дидро, особенно "элементарные частицы" Мопертьюи / не по нятого современниками и нами/, и дальше - через "физиоло гические единицы" Спенсера, гемуллы Дарвина, идиоплазму Негели, гермы Гальтона, биофоры и иданты Вейсмана, - через Менделя, - к понятию гена у Иогансена, Моргана и к со временной теории гена.
Роль Менделя в этом движении познания, нет сомнения, огромна, и ее никак не может подорвать напоминание о том, что единицы наследственности у Менделя чаще всего есть все же только символы.К тому же вовлеченные в статистический анализ и начисто исключенные из русла развития и историзма Биоса /хотя Мендель и упоминал о материальности таких еди ниц/.В этой связи нет особой разницы и с умозрительными не которыми идеями предшественников Менделя.Тот же Дарвин , скажем, тоже признавал материальность гемулл, и сделал это гораздо раньше Менделя.
Другое дело, что в доменделевских концепциях неправиль но понимается сама сущность наследственности, и особенно - механизмы передачи единиц. Именно в этом - трагизм дарвиновского пангенезиса. И именно в заполнении этого бе лого пятна научный подвиг Менделя и состоит. Однако и он не должен пониматься вне исторической связи общего научно го поиска в генетике, как бы повисшим в вакуумном простра нстве. Таких открытий наука почти не знает.
Перекрытие предыстории и послеменделевой истории генетики в этом вопросе наглядно демонстрирует, скажем, концепция интерцелюлярных единиц Де Фриза, выступающая в качестве моста между пангенезисом и менделизмом, об чем еще я буду говорить.
В контексте АГ проблема перекрытия ее предыстории и собственно-истории выражена еще более наглядно. Не говоря уже о периоде древности, в Новое время особо выделяется во-истину могуч талантом Мопертьюи, еще в 1751 г. предпри нявший попытку генетического анализа полидактилии. Как правильно отмечают Гласс и Дэнн /1965/, Мопертьюи вообще был на правильном пути понимания феномена доминантного наследования, однако его работа не была в свое время понята и продолжена. Именно от Мопертьюи ариаднина нить, веду щая к современной теории гена, приобретает уже определен ную четкость и целенаправленность.
И относительно идеи единиц наследственности исключи тельная роль, конечно, принадлежит Гальтону. Главное,- пред ложенным им методам анализа наследственности человека и отчасти известному акценту в его теории на непрерывность фе номена наследственности.Это часто не учитывается, особенно в случаях сгущенной критики Гальтона, ставшей правилом бонтона по отношению к этому автору, так много полезного сделавшему для АГ.
Менделизм в этом периоде сделал роковую ошиб ку, когда полностью отверг не только теорию Галъ тона, но и созданные им методы анализа наследственности,-коеффициент корреляции, близнецовый метод и пр. Потребовалосъ определенное время, пока этот нигилизм в генетике обнаружил собственную импотентностъ, и были наведены необходимые мосты между менделизмом и биометрией.Это было сделано в работах Нилльсона-Элле, Шэлла, Иста и др., что сыграло болъшую позитивную роль в последствии для становления теоретической генетики.
Для истории АГ роль данного союза важна имен но в биосоциалъном плане, в том числе и особенно, - в понимании полигенной и мультифакторной при роды многих социально-психических параметров че ловека.
Как отмечает Дэнн /1965/, в осушествлении этих сдвигов в обшей генетике исключителъная роль принадлежит Де-Фри зу. Единство в понимании пангенов, феноменов сегрегации и мутации, - делает этого автора фигурой, значительно более важной, нежели просто переоткрывателъ Менделя. Развитая им концепция расширила менделизм и его методологию в этих направлениях и способствовала далънейшему развитию генетики в методологических руслах, определяющих и ее сов ременное теоретическое лицо.
Концепция единиц наследственности, однако, в это время становления АГ сама по себе еще не имеет более строгой тео ретической интерпретации.Тем паче, конечно, остается пробле матичным биосоциальный контекст такой интерпретации.
Идеи цитогенетики. В обшей генетике именно прорыв познания на цитоуровень означал становление новой - классической ее модели, хромосоной теории.Хотя сам Мендель объективно не мог знать хромосом, тогда еще не открытых ци тологией, менделизм, однако, наряду с последней /клеточной теорией/ и составляет фундамент цитогенетики. Причем пер вые попытки данного прорыва и синтеза, как правильно отме чает Гайсинович /1977/, были осуществлены почти одновре менно с переоткрытием Менделя.
Идеи цитогенетики достаточно глубоко проанализирова ны многими авторами, поэтому я на них специально останав ливаться не буду. Важно отметить другое: в АГ этого периода цитогенетические идеи прорывались также с опозданием и значительными трудностями. Цитогенетика человека оформилась в самостоятельную отрасль АГ только в последние декады своей истории. Даже точное число хромосом человека было установлено только в 1955 году Тио и Леваном.А картирование генома человека сварганено вооб ще в 2001 году...
3.Концепция мутагенеза. На первый взгляд может по казаться, что это - наименьше биосоциальная идея генетики. Признание того факта, что радиация, химические вещества, ме таболиты и пр. есть мутагены, в равной мере поражающие нас ледственность всех биосистем, на первых порах действитель но не способствовало осознанию важности биосоц-подхода. Тем не менее не следует забывать, что праобразом понятия му тации есть "спорты" того же Гальтона, рассмотренные имен но в биосоциальном контексте, в русле детерминации и нас ледования таланта и пр.
Сегодня ясно, что мутагенез человека детерминирован причинами, генезис которых /даже радиация, скажем/, как пра вило, связан с социальными, антропогенными факторами. Так же обстоит дело и с мутагенами-метаболитами, действие которых во многом и решаючи биосоциально, обусловлено да же привычками человека, типом питания, отчасти и самим его социальным статусом. Разумеется, что рекомбинантная измен чивость человека по своей сущности - тоже бисоциальна и оп ределяется социальными факторами.
Однако в данный период становления АГ все это не было исследовано, да и не могло быть.Теория мутагенеза в общей ге нетике только зарождалась, она всецело ориентировалась только на общие закономерности этой стороны наследствен ности и изменчивости. К человеку же она обращалась только стихийно-спорадически и без учета его биосоциальной специ фики. Кстати, биосоциальный контекст мутагенеза человека, к сожалению, и ныне явно мало познан.
4.Биохимическая и физиологическая генетика. Я уже упоминал, что катализатором биохимической генетики, как стратегического направления общегенетического исследо вания, - является АГ.Именно Гэрродом была впервые развита идея, что каждая "врожденная ошибка метаболизма" опреде ляется блокировкой /или разрывом/ в определенном участке цепи метаболизма, первопричиной которой является врожден ная недостаточность фермента. Однако менделизм был еще не готов к восприятию этого открытия. Требовался именно его прорыв на уровень цитогенетики, качественно новые методы анализа наследственности, что и было осуществлено позже, уже классической генетикой.
И только после этого идеи биохимической генетики, на ряду с молекулярно-генетическим исследованием вошли в ме тодологию био-редукционизма, успешно применяемую и в со временной генетике. И уже значительно позже /50-60-ые годы/ биохимическая и физиологическая АГ начинает тоже разви ваться. Этому способствовало и то, что человек в физиологи ческом плане является наиболее познанным существом, види мо.
Зародившиеся идеи биохимической универсаль ности и особенно такой же уникальности каждого индивидуума в АГ имеют недвусмысленно выраже нный биосоциально-цивилизационный контекст и гуманистичное звучание, правда, ныне слышимое скорее как звуки эоловой арфы /по которой ударяет неутихающая буря Инферны тригемины/.
Думаю, что эти идеи способствовали появлению не только акцента об уникальности каждого человека, но и обунивер сальности человека в качестве существа цивилиза ционно-деятельного, ФУНДАМЕНТАЛЬНО-АДЕК ВАТНОГО.Все это не могло пройти мимо рефлексии пред ставителей АГ о качестве своей науки и месте ее в системе наук /в том числе - и наук о человеке/. Здесь я могу только под черкнуть, что работа по наследованию алькаптонурии /1902 г/ и была первым подтверждением правомочности менделизма в АГ.
Однако это перспективное направление АГ, ровно как и ге нетика развития в целом, в данный период не особо продвину лись, и в основном, - по причине скудности методов позна ния.Как отмечает Л.С. Пенроуз /176/, продолжение работ, нача тых в этом направлении советскими генетиками,- Х.Г. Андре сом, П.И. Живаго, М.С. Навашиным и др., - могло акселери ровать становление цитогенетики человека на целых 20 лет раньше, если не удар, нанесенный по ней лысенковщиной.
5.Генетика популяций человека и эволюционная АГ. Эти два понятия, по моему, - глубоко сино нимичны, а их противопоставление - методологически по рочно.И относительно этого стратегического направления об щегенетического исследования именно АГ сыграла роль перво толчка. Диалектическая связь предыстории с собственно-исто рией генетики, их преемственность и снятие и в этом направ лении - очевидна.Как отмечает тот же Дэнн, в 60-ых годах ХIХ века уже определяются две линии, которые ведут к совре менной генетике популяций.
Родоначальником первой был все тот же Гальтон, заложив ший основы биометрии. Она, благодаря работам Юля, Нильс сона-Элле, Иста, Шелла, подтвердившим феномен полигенной наследственности, - вела к возникновению количественной генетики.
Другая линия была основана Менделем и вела через кон цепции инбридинга, кроссбридинга кпопуляционной генетике = к генетической интерпретации эволюции на уровне популяции-вида.Взаимодополнительность этих ли ний в АГ особенно актуальна, только "как обычно" - дико не достаточно проработана.И в отношении самого популяцион ного стиля мышления биологии ХХ века исторически важная роль принадлежит Гальтону.
В плане АГ поэтому важна и попытка генетической интер претации Бэтсоном данных Гэррода по алькаптонурии, детер минированной рецессивным геном.Оказалось, что и другие признаки человека в популяции следуют этому правилу /бра хидактилия, напр./. А в 1910 г фон Дунгерн и Гиршфельд уста новили генетическую детерминацию групп крови А-Б-О у че ловека.
Союз биометрии с менделизмом в популяционном плане был намечен уже в работах К. Пирсона /177/. В них он по тра диции отверг менделизм, но одновременно правильно генера лизировал принцип сегрегации в большой, свободно скрещи вающейся популяции. Этот мост позднее был укреплен работа ми Харди, Вейнберга, а также советской генетикой. Также в антропогенетическом ключе лежит важная работа Бернштей на (1924), о распространении групп крови в популяциях чело века.
Относительно же развития популяционной АГ в целом в этот период следует отметить и "тридцатилетнюю войну" ее с евгеникой, социал-дарвинизмом, в которой инфантильной еще АГ пришлось отразить мощную атаку методологически и ны не неполноценной тестологии. Разумеется, что все сие не мог ло не иметь негативного влияния для прогресса популяцион ной АГ.
В биосоциальном аспекте важно, что работами Вейнберга была доказана определенная совместимость концепции анцестральной наследственности Гальтона с менделизмом.Правда, если при этом учитыва ется изменчивость и не генотипического характера, особенно полигеническая наследственность. Продолжением этой важ ной /и ныне неоцененной в должной мере/ работы была извест ная интерпретация Фишером /1918/ концепции Гальтона с по зиции менделизма /а также биометрии в целом/.
Поэтому мне кажется неверным распространенное мнение , что ни одна теоретическая идея Гальтона /за исключением от крытых им методов количественного анализа/- не вошла в зо лотой фонд генетики. Эта проблема, конечно, требует специа льного анализа, методологически архиважного в историзации и теорезации АГ. Однако ей, как и биосоциальному аспекту со юза АГ с эволюционизмом, - я здесь не могу уделить должное внимание. Хотелось только подчеркнуть, что этот действитель но очень своеобразный период становления АГ скрывает не одну тайну, в том числе и методологического характера, остро необходимого и нынешней АГ.
Оценивая этот период становления АГ популяционной, можно отчасти согласиться с Дэнном /1965/, считающим, что познание наследственности человека здесь только еще приобретает первые черты научного метода. На других иде ях антрогенетического характера этого периода нет возможно сти подробнее остановиться. Отмечу лишь, что в будущем комплексном исследовании истории АГ гипотеза биосоциального статуса АГ будет несомненно доминировать, ибо от этого просто некуда деваться.
Относительно главного "локомотива" развития АГ- зрело сти и эффективности ее гносеосистемы,- этот период, конечно, никак нельзя обозвать революционным. Здесь я отмечу лишь некоторые основные аспекты этого главного вопроса, и делаю это в силу бюрократических причин диссертационной работы.