Письмо из блокадного Ленинграда

27 января 2014 года исполняется 70 лет со дня снятия блокады Ленинграда. Мой муж, В. К. Рыбин, попросил меня поместить к этому дню на сайт Заграница библиотеки Мошкова, где я иногда публикую свои очерки, сохранившееся письмо своего отца о жизни блокадного Ленинграда.

Муж вспоминает: "Мой отец, Рыбин Константин Алексеевич, инженер-архитектор по гражданской профессии, служил во время блокады Ленинграда в квартирноэксплутационной части военноморского госпиталя. Он отвечал за бытовые условия содержания раненых. В 1942 году к нам на Урал, где я вместе с матерью находился во время эвакуации, приехала со своими двумя детьми сестра моего отца. Их переправили по "Дороге жизни". Они были измождены от голода, измучены дорогой и привезли письмо от отца к матери, без обращения и подписи. Как это ясно из письма, это было им сделано, чтобы избежать гонений за пересылку непроверенного военной цензурой текста". Вот это письмо:

Первая из четырёх страниц письма

"Ты хотела знать всю правду о нашей жизни. Изволь, но хотя, то, что я тебе напишу и так достаточно для того, чтобы составить впечатление, но о нашей жизни нужно написать целые тома и то не опишешь всего. Прежде всего, я должен предупредить тебя, что всё, что я тебе пишу, должно быть в строгом секрете и распространять не рекомендуется, во избежание недоразумений и неприятностей для меня и тебя. Начну с себя.

С 1 июля 41 года я вступил добровольцем в народное ополчение и с 14 июля был уже на позициях. Стали окапываться, готовить доты. Наш батальон был предназначен для укреп. района. С 20 июля по 3 августа я лежал в госпитале, заболел, а затем возвратился обратно в батальон.

С этого времени нас довольно часто начали навещать стервятники, но всё это казалось в порядке вещей. Затем начались обстрелы из орудий. С начала сентября и до 14го сентября обстрелы были беспрерывные, каждый день с 5 часов утра до 12 часов ночи, причём бил всё время по одному и тому же месту, методично. В общем, писать обо всём этом слишком много, да и на военные темы мне не хотелось бы распространяться. А вот после войны будет что порассказать. Могу только сказать, что меня (именно меня) обстреливали из пулемётов с самолёта, был под бомбёжкой, еле вылез из-под развалин и в конечном итоге могу считать себя чудом спасшимся. Так как не только из моих сослуживцев, но изо всего батальона спаслось человек 50, остальные или погибли, или попали в плен, что ещё хуже. Полз около 2 километров полем, причём стоит чуть приподнять спину, как по тебе застрочат сразу несколько пулемётов и автоматов. Попал в Пушкин, оттуда нас перегнали в Славянку, а из Славянки на поезде ночью привезли в Ленинград и распределили по частям. Меня направили в госпиталь, где я и нахожусь до сих пор.

Ну, о себе довольно. Теперь попробую рассказать о жизни Ленинграда. С начала сентября и, особенно в октябре немцы усиленно бомбили Ленинград, причём бомбёжки были очень интенсивными. Достаточно сказать, что в наш дом попало 6 фугасных бомб (правда, небольших). Про окраины, особенно, Кировский район, и говорить не приходится. Эти бомбёжки продолжались до первых сильных морозов в декабре месяце. Народ был измучен постоянными тревогами, дежурствами на крышах, тушением пожаров по 67 часов. Недаром наши шутники говорили, что самой лучшей музыкой, лучше любых симфоний Бетховена, они считают сигнал отбоя воздушной тревоги. Было очень много жертв. С ноября месяца, когда немцы замкнули окружение около Колпино, они стали интенсивно упражняться в стрельбе из дальнобойных орудий по городу, благо цель большая и куданибудь да попадут. Эти упражнения продолжаются и по сей день. Они приносят большие разрушения и жертвы, правда, не такие, как бомбёжки. С конца декабря до 4 апреля немец над Ленинградом не показывался, и в этом отношении была передышка. Сейчас эта история повторяется, правда не в таких размерах, как это было осенью.

Но все эти разрушения и жертвы ничто по сравнению, с теми жертвами, которые понёс Ленинград от голода. Положение с продовольствием начало ухудшаться ещё с сентября месяца. Но особенно остро это стало в ноябре, декабре, январе и феврале. Норма хлеба в декабре была доведена до 125 грамм в день для служащих, иждивенцев и детей и 250 грамм для рабочих. Мы в это время получали 150 грамм хлеба и 75 грамм сухарей. Остальных продуктов выдавали тоже в мизерных количествах. Мы получали в декабре 3 раза в день похлёбку -- клейстер из ржаной муки, часто пропахший почемуто керосином, и всё же мы были в гораздо лучших условиях, чем гражданское население, так как они и этого не имели. Кроме того, нужно сказать, что хлеб, который выдавался, только назывался хлебом. А муки там было не больше 25%, остальное какието примеси. На вид это был кусок глины, да и на вкус тоже. В декабре, январе месяцах вообще кроме хлеба никаких продуктов не выдавали. А было время, даже хлеба не было. На хлебозавод, куда ездили госпиталя за хлебом, без сильного конвоя ездить было нельзя, так как у ворот стояли толпы голодных людей, которые иногда, несмотря на сильный конвой, набрасывались на машину или подводу и растаскивали хлеб. Поэтому от ворот хлебозавода машины выезжали на полном ходу, а подводы окружали конные милиционеры.

Результаты, конечно, стали сказываться, народ стал умирать ещё в ноябре месяце. Самая высокая смертность была в феврале, когда умирало в среднем по 20000 человек в день. С марта смертность стала понижаться и сейчас уже не очень значительна. Когда идёшь по улице, то встречаешь всё время покойников, которых везут на саночках. Сваливали большинство, конечно, в общие могилы, так как сил на то, чтобы сделать гроб и выкопать могилу, не было. А у многих не было даже сил дотащить покойника до кладбища, и они бросали их посреди дороги, засовывали в щели, в колодцы и т.д. Многие умирали не дома, а прямо на улице: идёт, идёт человек вдруг упадёт, а сил подняться, уже нет. Люди равнодушно проходят мимо, и человек медленно умирает, Конечно, находились люди, да вряд ли их можно назвать людьми, которые грабили таких покойников. Начало развиваться людоедство. Бывало, идёшь по улице, видишь, лежит раздетый покойник, идёшь обратно, а у него уже задняя часть вырезана. Были случаи и убийства с целью людоедства. Покойники валялись на улице часто неделями, не было никаких сил их убирать. Ты можешь себе представить, во что превратились люди. Женщины в 20-25 лет выглядели на 50 лет, да и то другая в 50 лет выглядит ещё молодцом. Это были опухшие скелеты с чёрным цветом лица. Зрелище страшное: представь себе, ползут эти люди по улице, поблизости рвутся снаряды, но люди не бегут, а бредут, еле передвигая ноги, равнодушные ко всему, даже к своей жизни. Отсутствие дров, керосину, бензину, угля не замедлило сказаться на жизни города. Почти все стёкла в городе выбиты и, где люди ещё ютились, окна забиты наскоро фанерой. Люди сидели в своих углах голодные в холоде и темноте. Кинотеатры перестали функционировать ещё в декабре, тогда же остановились трамваи и троллейбусы, автобусы не ходили уже давно, света город был лишён ещё в ноябре месяце, замёрз водопровод, встала канализация, за водой ходили на Неву. Все экскременты выливались на дворы, которые были загажены до последней степени, люди не мылись в бане месяцами, обовшивели, не умывались неделями. Начались эпидемии дизентерии, брюшняка. На этой почве смертность ещё более увеличилась, так как малейшее расстройство желудка у ослабевшего человека для него гибель. Ко всему этому прибавился лютый мороз, который держался до марта месяца и который тоже способствовал ослаблению организма людей. Улицы были завалены сугробами снега. Госпиталя ещё держались, но с середины января, когда и им перестали отпускать ток, отопления не стало, водопровод замёрз, канализация также. Здесь положение создавалось ещё хуже, так как лечебное заведение без воды, канализации и света это какаято фабрика смерти, да так и было на самом деле.

Представляешь, какую колоссальную работу нужно проделать, чтобы очиститься и вывезти эту грязь, восстановить лопнувший водопровод, канализацию. В общем, поработать пришлось всем и как следует. Сейчас жизнь налаживается и с питанием лучше. Правда, далеко до сытости. Но, всё-таки, то, что полагается по карточкам выдаётся, хлеба рабочим дают по 500 грамм, остальным 400. Ну, вкратце и всё. Повторяю, что об этом можно написать целые тома и впоследствии их напишут о нашей жизни. Красок я не сгущал, а, наоборот, чувствую, как беден мой язык".

Приписка на полях: "Встретил Антонину Иосифовну. Это старуха лет 60. Меньше дать нельзя. Не хватило мужества остановить её, да и боялся ошибиться. Но это была, всё-таки, она".

Автор письма К.А. Рыбин, 1946 год.

P.S. Письмо перевели на немецкий язык и прочитали на встрече с немцами по случаю очередной годовщины освобождения от нацизма. Так они называют день Победы. Подходили, просили прощения. Даже те, кто родился после Войны.

Комментарии: 5, последний от 07/02/2014. © Copyright Рупперт Маргарита Леонидовна (19323@rambler.ru) Обновлено: 14/05/2015. 9k. Статистика. Обзор: Россия Иллюстрации: 2 штук.		Оценка: *7.003** Ваша оценка:
Аннотация: 27 января 2014 года исполняется 70 лет со дня снятия блокады Ленинграда. Мой муж, В. К. Рыбин, попросил меня поместить к этому дню на сайт Заграница библиотеки Мошкова, где я иногда публикую свои очерки, сохранившееся письмо своего отца о жизни блокадного Ленинграда.

Рупперт Маргарита Леонидовна: другие произведения.

Письмо из блокадного Ленинграда